Невеста-сорванец

Глава 8

Дуглас не доставил им такой радости. Не выразил недовольства. Просто вздохнул и сообщил:

– Я говорило Веллингтоном. Моя жизнь действительно в опасности, черт побери.

Александра немедленно оказалась в его объятиях.

– Я так и знала, - шептала она, уткнувшись носом ему в шею. - Кто за этим стоит? И что за опасность?

Дуглас, крепко стиснув ее, поцеловал в кончик носа.

У близнецов были такие встревоженные лица, что он невольно улыбнулся.

– Не понимаю, сэр, - пробормотал Джеймс. - Ведь вы уже давно не работаете на правительство.

Дуглас кивнул.

– Насколько я понял, кто-то задумал отомстить. А человек способен лелеять мысли о мести очень долго.

Иногда годы, прежде чем начнет действовать. Но довольно об этом. Александра, позови Уилликома, пусть принесет нам поесть и выпить. Пойдем, и я все тебе расскажу. А, вот и вы, Уилликом! Пожалуйста, позаботьтесь о чемоданах и…

– Не беспокойтесь, милорд. Если вы перейдете в гостиную, уже через несколько минут я обо всем распоряжусь.

Уилликом, в пятьдесят лет считавшийся достаточно молодым, чтобы быть сыном Холлиса, больше всего в жизни мечтал стать таким, как он. Говорить, находя подходящие, уместные слова, побуждать слуг относиться к нему, как к Богу. В два счета разрешать сложнейшие споры, улаживать самые неприятные проблемы. Но он хотел во всем превзойти свой образец для подражания. Интересно, что бы сделал Уилликом, узнай он, что Холлис влюбился. Влюбился так, что не остановится даже перед обольщением? Дуглас многое бы дал, чтобы увидеть выражение лица Уилликома. Что, если он попытается соблазнить одну из горничных? Или даже экономку миссис Бути, даму с кавалерийскими усиками и солидной комплекцией?

Никто не уселся на мягкие стулья. Никто не расслабился. Атмосфера в комнате оставалась напряженной.

Дуглас оглядел свое семейство и тихо сказал:

– Лорду Эйвери пришло письмо от парижского информатора с сообщением, что я наконец получу по заслугам. Информатор считает, что это как-то связано с Жоржем Кадудалем.

– Но это невозможно, - покачала головой Александра. - Вы с Жоржем расстались друзьями. Господи, Дуглас это было сто лет назад, еще до рождения близнецов.

– Знаю.

– А кто этот Кадудаль, отец?

Дуглас поднял глаза на Джеймса, прислонившегося к каминной полке со скрещенными на груди руками.

– Жорж Кадудаль был одновременно и гением, и помешанным. Наше правительство выплатило ему огромные деньги за подготовку убийства Наполеона. Он и убил. Множество соотечественников. Но только не императора. Я слышал, что несколько лет назад он умер., В гостиной появился Уилликом с изумительным георгианским подносом, на котором стоял чайный сервиз. Дуглас замолчал, но, видя, что Уилликом переминается с ноги на ногу, стараясь задержаться и подслушать, о чем идет речь, и, следовательно, узнать о последних событиях больше, чем Холлис, вопросительно вскинул бровь.

Но Уилликом не шевелился. Не смог. Случилось что-то дурное. Он это чувствовал. На семью обрушилось несчастье. Следовательно, в нем нуждаются. И давно пора доказать, на что он способен.

Уилликом напрягся, пытаясь извлечь из глубин памяти мудрый совет, и значительно откашлялся.

– Что такое, Уилликом? - спросила Александра.

Уилликом видел, что хозяйка расстроена, потому что ее лицо было белее дорогого кружева, окаймлявшего ворот платья. Выпрямившись во все свои пять футов шесть дюймов, он расправил плечи.

– Я ваш слуга, милорд. Я находчив. Изобретателен.

И быстро учусь. Могу за пятьдесят футов отличить врага от друга. И при необходимости готов действовать. Я благоразумен и умею хранить тайны. Выдерните мне ногти щипцами, и с моих губ не сорвется ничего, кроме крика боли.

Джеймс с огромным уважением взглянул на него.

Сейчас он вспомнил, что в раннем детстве иногда играл с Уилликомом, бывшим тогда лакеем. Они перебрасывались красным мячиком в заднем саду… Как это было давно!

– Ничего, кроме крика, Уилликом? - спросил он.

– Совершенно верно, милорд. Все секреты, которые вы пожелаете доверить мне, уйдут со мной в могилу.

– Благодарю, Уилликом, - кивнул Дуглас. - Дело в том, что кто-то задумал мне отомстить, сократив дни, отпущенные Господом, чего мне, разумеется, не слишком хочется.

Уилликом тихо вскрикнул.

– Я приставлю к вам лакеев, милорд. И сам буду дежурить, с восьми вечера до полуночи. Каждую ночь, пока врага не разоблачат. Никто не войдет в этот дом, клянусь вам!

– Сколько здесь лакеев, Уилликом? - осведомился Джеймс.

– Трое. Я сам объясню им, что к чему. Не стоит беспокоиться, милорд.

– Прекрасно, Уилликом, - улыбнулся Дуглас. - Уверен, что Холлис будет доволен вашей находчивостью.

– Роберт, второй лакей, родился и рос неподалеку от доков. Самый что ни на есть опасный район. Он знает кое-кого из тамошних головорезов. Попрошу его разведать, что да как. Может, и узнает, в чем дело.

– Прекрасная идея, Уилликом, - широко улыбнулась Александра.

Все молча наблюдали, как Уилликом идет к порогу, мгновенно став выше, прямее. Сразу видно человека целеустремленного.

– У Кадудаля была семья? - выпалил Джейсон, вскакивая.

– По-моему, его возлюбленную звали Жанин. Насчет детей не знаю.

– Необходимо выяснить, - продолжал Джейсон. - А теперь я еду в клуб. Хочу узнать, не слышал ли чего кто-нибудь.

– Отец, у нас есть друзья, которые наверняка вызовутся помочь, - вторил Джеймс. - Вряд ли стоит держать это в секрете. Считаю, мы должны объявить всем, что некий француз задумал тебя убить. И тогда окружающие будут держаться настороже, а злоумышленнику придется нелегко. Мы с Джейсоном поделим клубы, найдем этого человека и уничтожим.

Дуглас и Александра проводили взглядами уходивших сыновей. Александра уткнулась в плечо мужа и тихо сказала:

– Они уже не мальчики, Дуглас.

– Тут ты права.

– Подумать только, что наши сыновья теперь хотят защитить тебя точно так же, как ты всегда старался обезопасить их.

– И впредь буду стараться, - пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. - Боюсь, что они безрассудно храбры.

Александра подняла голову, и Дуглас увидел, что она улыбается.

– У меня тоже много друзей. Дамы, как тебе известно, многое слышат и знают. Мы должны обнаружить, остались ли у Кадудаля дети.

– Алекс, не смей в это вмешиваться!

– Не будьте болваном, милорд. Я ваша жена и имею право вмешиваться во все, что касается вас, так что нечего упрямиться. Да, и начну я с леди Эйвери. Интересно, многое ли рассказывает ей супруг?

– Алекс, я запрещаю… - начал побагровевший Дуглас.

Жена ответила ослепительной улыбкой.

– Хотите чаю, милорд?

Дуглас зарычал, однако послушно взял протянутую чашку.

– Вы не станете рисковать, мадам, понятно?

– О да, Дуглас, я прекрасно тебя поняла.

Уже много позже, поднимаясь по центральной лестнице, Дуглас сказал жене:

– Проклятие, я совершенно забыл о Корри.

– Ничего страшного Я не забыла. Выбрала несколько прелестных фасонов и очень миленький белый муслин, не говоря уже о светло-голубом атласе.

Дуглас понял, что дело плохо.

– Мисс Плак успела что-то сшить?

– Нет, времени не было, но Мейбелла заверила, что все будет как надо. Горничная Корри может шить, даже сидя в карете. Они должны прибыть в Лондон уже сегодня, хотя Саймон жаловался, что подхватил чуму. И Корри наверняка будет в новом платье.

Дуглас с величайшим трудом удержался от того, чтобы не схватиться за голову.

– Саймон живет на Грейт-Литл-стрит, если не ошибаюсь?

Александра рассеянно кивнула. Сейчас ее занимала не Корри, а Жорж Кадудаль.

– Господи, сколько же времени прошло с тех пор, как Жорж похитил меня и увез во Францию? Тогда он мстил тебе, но что происходит сейчас? Кто-то скрывается, прячется в тени, пытаясь убить тебя из-за угла.

Дуглас хмыкнул.

– Интересно, женился ли Жорж на Жанин, той бесстыдной девке, которая тебя предала?

– Это мы узнаем.

– А вдруг он с такой ненавистью говорил о тебе своим детям, что кто-то из них жаждет мести? Нет, в этом нет никакого смысла, потому что и ненависти-то не было. Вы с Жоржем расстались приятелями, я это точно знаю, поскольку была там. Ты не думаешь, что Жорж до сих пор жив?

– Постараюсь узнать точно. Любым способом. Но я с тобой согласен, вряд ли Жоржу нужна моя смерть.

Александра застыла посреди коридора и схватила мужа за руку.

– Ты выполнял правительственное поручение во Франции еще до Ватерлоо. Я точно помню, потому что ты пытался скрыть это от меня.

– Та миссия была не особенно опасной. Нужно было вывезти одного из самых ценных шпионов.

– Да, ты сказал именно это, но больше ничего. И Жорж был в это замешан?

– В тот раз я вообще его не видел. Впрочем, может, он держался где-то поблизости.

Он не собирался излагать ей подробности по той простой причине, что та история не имела к нынешней никакого отношения.

– Выкладывай все начистоту, Дуглас.

Но он продолжал колебаться.

– Я даже выучила французский, чтобы защитить тебя, - пожаловалась жена. - Правда, не слишком это пошло мне на пользу.

– Агент Веллингтона сказал что-то насчет неотвратимой мести.

Александру передернуло.

– Так и знала. Именно этого я ожидала после пророчества Непорочной невесты.

Постепенно Дугласу удалось отвлечь ее, хотя и ненадолго. Она все равно запомнит, если он не расскажет ей о той поездке во Францию до сражения при Ватерлоо и обо всем, что там случилось. Ничего, не важно.

Главное, тогда он выжил.

Джеймс отправился на Грейт-Литл-стрит по требованию отца, желавшего удостовериться, как выглядит Корри в новых платьях, сшитых горничной из тканей и по фасонам, выбранным леди Александрой, к несчастью, страдавшей полным отсутствием вкуса.

Остановившись у дома двадцать семь, он стукнул в дверь бронзовым молотком в форме львиной головы.

При виде юноши краснолицый дворецкий поспешно отступил.

– Пожалуйста, поскорее, милорд, прежде чем случится непоправимое! Я не знаю, что делать! - тараторил он, панически размахивая руками. Джеймс метнулся мимо, взлетел по ступенькам и распахнул высокие двойные двери гостиной Амброузов. И в ужасе замер на пороге, глядя на Корри, стоявшую посреди комнаты и облаченную в самый уродливый наряд, какой только ему когда-либо приходилось видеть: светло-голубой, с высоким, почти до ушей, обшитым кружевами воротом и рядами оборок по юбке. А рукава! В каждом можно упрятать по пушке! Единственное, что смотрелось неплохо, - се почти несуществующая талия: должно быть, беднягу заковали в корсет из железа, потому что она, казалось, вот-вот лишится чувств. Девушка рыдала.

Джеймс захлопнул дверь перед носом дворецкого, подскочил к Корри и схватил тонкую руку, выглядывавшую из необъятного рукава.

– Корри, какого черта тут творится?

Девушка вытерла рукой глаза и умоляюще взглянула на него. Одинокая слеза покатилась по щеке и повисла на подбородке.

– Корри, ради Бога, что случилось?

Она глубоко вздохнула, прищурилась и одарила его очередной издевательской ухмылкой.

– Да ничего, дурак ты этакий.

Джеймс стиснул ее плечи и хорошенько встряхнул.

– Что здесь происходит, черт тебя возьми?! Дворецкий дрожит от страха.

– Ладно, ладно, прекрати меня трясти. Если хочешь знать правду, я тренировалась.

Джеймс выпустил ее руку.

– Тренировалась? В чем?

– А тебе обязательно все нужно знать?! Вечно суешь нос, куда не просят! Ну ладно, слушай. Тетя Мейбелла сказала, что мне нужно учиться отпугивать толпы молодых джентльменов, которые будут осаждать меня с предложениями руки и сердца. Она велела мне думать о чем-то грустном, чтобы слезы сами текли. Оказывается, мужчин неизменно трогают женские слезы. Они посчитают, что, отказывая им, я глубоко страдаю. Ну вот, удовлетворен?

Сбитый с толку, Джеймс молча смотрел на нее. Ничего не скажешь, слезы действительно подействовали и на него, и на дворецкого.

– В таком платье тебе не дождаться никаких предложений.

Слезы Корри мгновенно высохли. Губы надменно сжались.

– А тетя Мейбелла говорит, оно очень модное. Твоя мать выбрала ткань и фасон, а горничная сшила.

– В таком случае ты должна знать, что хуже этого уродства ничего быть не может.

Джеймсу хотелось засмеяться, но не идиот же он, чтобы издеваться над беднягой!

– Послушай, Корри, завтра утром мой отец отвезет тебя к мадам Журден, и она все уладит.

– Я в самом деле так ужасно выгляжу?

Иногда правда полезна. Но она может и убить.

– Нет, но пойми, это столица, и здесь одеваются иначе… Взгляни на меня: здесь я не ношу бриджей и расстегнутой рубашки. Видишь, как строго я одет.

– А мне ты больше нравишься в бриджах и расстегнутой рубашке.

– В Лондоне это не пройдет. А теперь собирайся.

Матушка велела привезти тебя. Э…, не могла бы ты надеть что-то другое?