Невеста-сорванец

Глава 4

Десяти минут оказалось достаточно, чтобы выявить основные факты.

– Должен вам сказать, сэр, - заявил он наконец мистеру Маркеру, - что, к моему величайшему сожалению, Уилли, этому милому мальчику, предстоит весьма долгая дорога, если он пожелает достичь святости. Боюсь, что на это и шести жизней не хватит.

– Невозможно, милорд! Он рассказывает мне все!

Мой Уилли - хороший мальчик, заботливый и добрый, даже к этой мисс с ее отвратительными манерами!

– Вы вынуждаете меня быть откровенным, сэр. Уилли известен по всей округе как молодой человек, пристающий с поцелуями к любой девушке, не сумевшей от него увернуться. Я нисколько не сомневаюсь, что Корри отвесила ему оплеуху и он задумал отомстить. Предлагаю вам заставить его убрать все, что он разбросал. А теперь всего вам хорошего и удачи с Уилли.

– Но мой милый мальчик…

– До свидания, мистер Маркер. Корри, останься.

И тут на пороге как по волшебству возник Холлис.

– Мистер Маркер, мне кажется, что перед беседой с Уильямом вам не помешает кружка доброго эля. Поверьте, слишком часто человек, какими бы высокими моральными принципами он ни обладал, сталкивается с дурным поведением собственных детей. У меня есть несколько предложений относительно того, как справиться с подобной ситуацией.

Мистер Маркер сдался и последовал за Холлисом, сжимая в кулаке потрепанную шляпу.

– Этот Уилли действительно попытался тебя поцеловать?

Корри передернулась.

– Да, и это было ужасно! Я успела отвернуться, так что он ткнулся губами в ухо. Должна же я была что-то сделать!

– Да. Я знаю. Ты стукнула его.

– Прямо в нос! А потом лягнула в коленку. Знаешь, какие острые носы у моих сапожек!

– Неудивительно, что он жаждал возмездия! Хорошо еще, что ты не попала выше!

– Что? Хочешь сказать… - Она красноречиво воззрилась на его панталоны и, нахмурившись, пожала плечами. - Зачем мне это надо?

– Не важно. Но выглядишь ты настоящим чучелом!

Поезжай домой и смой пыль с лица и волос. Кстати, Корри, почему ты приехала именно сюда?

Корри смущенно потупилась.

– Страшно подумать, что сделали бы тетя и дядя, выслушав мистера Маркера, - прошептала она. - Но я знала, что ты или твой отец все уладите. Спасибо, Джеймс.

В дверях неожиданно появилась вдовствующая графиня Нортклифф, необъятных размеров дама, которой, судя по внешности, суждено было пережить всех своих потомков.

– Джеймс! - прогремела она.

– Да, бабушка? - послушно пролепетал Джеймс.

Только этого ему не хватало! Остается надеяться, что она ограничится очередной нотацией и оставит их в покое.

Но, разумеется, этим дело не обошлось.

С высоты своего роста бабка обозрела комнату. Пусть белые волосы поредели, а голубые глаза выцвели, голова и язык, к несчастью, работали еще лучше, чем в молодости, а дикция сделала бы честь любому парламентскому оратору. Если можно так выразиться, ее голос звенел церковным колоколом.

– Кориандр Тайборн-Беннет, твои покойные родители были бы возмущены до глубины души! Взгляни на себя: ты настоящий позор семьи! Выглядишь нищей оборванкой! Я должна поговорить с твоими тетей и дядей, и хотя оба они - совершенно безалаберные создания, все же обязаны что-то сделать.

Корри надменно вздернула подбородок.

– Они и делают!

– Что именно, мисс?

– Я еду в Лондон, на малый сезон. Они не безалаберные создания!

Глаза вдовы хищно блеснули. Она почуяла свежую добычу и жаждала вонзить в нее когти и растерзать. И уже открыла рот, как внук отважился вмешаться:

– Бабушка, Корри подготовится к поездке в Лондон. Матушка поможет леди Мейбелле научить ее одеваться и вести себя как следует.

Вдова молниеносно набросилась на него:

– Твоя мамаша! Та рыжая особа, которую Дугласу пришлось оставить себе, когда этот негодник Тони Парриш украл его истинную невесту, Мелисанду? Да ни один нормальный человек не поверит, что они сестры!

Стоит тебе взглянуть в зеркало, чтобы увидеть лицо того божественного создания, на котором должен был жениться твой отец! Но нет! Его обманом завлекли в сети и заставили жениться на твоей мамаше!

Могу я спросить, молодой человек, что вообще она знает? Да это твой дорогой отец одевает ее, учит вести себя, журит, правда, видит Бог, недостаточно часто, ибо не может запретить ей укорачивать платья до самых щиколоток! Сколько раз я ему твердила…

– Довольно, мадам, - перебил трясущийся от ярости Джеймс. До этой минуты он никогда не обрывал бабку, но сейчас просто не смог сдержаться. Забыв про Корри, он стиснул кулаки, готовый к поединку с заклятым врагом.

– Мадам, вы говорите о графине Нортклифф. Моей матери. Она самая прекрасная женщина на свете, любящая, добрая, сделавшая отца счастливым человеком и…

– Ха! Любящая - это верно, а распущенная - еще вернее! Подумать только, она, в ее-то годы, подкрадывается к моему дорогому Дугласу и целует в ушко! Какой разврат! Я никогда в жизни не сделала бы такого!

Твой дедушка…

– Уверен, что не сделали бы. Однако отец и мать, несмотря на уже немолодые годы, любят друг друга. И не смейте чернить ее!

– Мне она тоже нравится, - вмешалась Корри.

Вдова немедленно нацелила все свои пушки на девушку.

– Я-то смею! А вот ты как посмела меня перебить!

Внук, будущий граф… С его грубостью я еще могу смириться. Но ты! Боже, только взгляни на себя! И это дочь виконта! Кошмар…

По- видимому, ей недоставало Слов. Но ненадолго.

– Ни на секунду не поверю, что молодой Маркер поцеловал тебя! Такой милый мальчик! Это ты скорее всего хотела его поцеловать!

– Это для вас он милый, - уже спокойнее заметил Джеймс, - потому что знает: стоит хоть чем-то прогневить вас, как вы не задумываясь сварите его заживо в кипящем масле. Но факт тот, что он негодяй и хулиган, третирующий всю округу!

– И я лучше бы поцеловала жабу, чем Уилли Маркера, - добавила Корри.

– Я не верю этому, Джеймс! Уилли - славный, добрый мальчик, - объявила вдова и снова набросилась на Корри:

– Ты ударила его, когда он поцеловал тебя? Что же, это лишний раз доказывает, до чего ты груба, невоспитанна и бесчувственна! И ты, которую полагается считать леди, дала ему оплеуху? Что же, это всего лишь говорит о том, насколько я права: ты - жалкая, ничтожная, ничего не стоящая оборванка!

И с этим прощальным залпом она выплыла из комнаты в облаке развевающихся юбок.

– Ничего подобного, - прошептала Корри. - Я не жалкая и не оборванка.

Джеймс, качая головой, посмотрел вслед бабке. Пожалуй, впервые за всю жизнь он осмелился выступить против нее, а она даже не заметила. И сейчас он чувствовал, что потерпел поражение.

Поразмыслив, Джеймс понял, что, если бабка вдруг вздумает извиниться перед кем-то за свое хамство, значит, настал конец света. И все же, подумать только, так нагло напасть на Корри и мать!

– Мне очень жаль, Корри, но если тебе от этого будет легче, могу сказать, что с матушкой она обращается куда более жестоко.

– Но я не понимаю! Почему она так злится на твою бедную мать?

"Когда же старая летучая мышь протянет ноги?" - подумала она, но благоразумно прикусила язык.

– Она ненавидит всех невесток, не говоря уже о собственной дочери, моей тете Синджен, - отмахнулся Джеймс. - Любая женщина, переступающая порог Нортклифф-Холла, становится ее врагом. Исключение одно: тетя Мелисанда. Странно только почему? Ведь ко всем остальным она ревнует!

– Может, потому, что ты и Джейсон очень похожи наледи Мелисанду? Удивительное, но совершенно непонятное сходство.

Джеймс поморщился.

– Верно. Кстати, тебя действительно зовут Кориандр?

Корри принялась внимательно рассматривать потертые и поцарапанные сапожки.

– Так мне сказали.

– Какое несчастье.

– И не говори.

Джеймс вздохнул и осторожно положил руку ей на плечо.

– Ты не кажешься оборванкой.

Втайне он считал, что выглядит она еще хуже самой последней оборванки, если это только возможно, но слова бабки сразили беднягу. А ведь он знал Корри всю жизнь и, как ни странно, чувствовал за нее ответственность Почему, и сам не знал. Просто перед глазами стояла улыбающаяся во весь рот малышка, с которой ручьями стекала вода. Она казалась куда мокрее лягушки, которую протягивала ему в дар. Бесценный дар. Только для него.

Корри удивленно моргнула, теребя старый коричневый жилет, вне всякого сомнения, принадлежавший когда-то конюху.

– А кем я кажусь?

Джеймс замер. Ему вдруг захотелось зарыться в счета имения за последние десять лет. Вычислить цену овса и ячменя на будущие двадцать. Собственноручно пересчитать овец на восточном пастбище.

Все, что угодно, лишь бы не отвечать.

– Ты не знаешь, что сказать, верно? - медленно выговорила она.

– Ты выглядишь собой, черт возьми. Как Корри.

Не как эта чертова Кориандр. Твои родители, кажется, перепили бренди, прежде чем дать тебе такое имя.

– Я спрошу тетю Мейбеллу, хотя они с мамой никогда особенно не ладили. Тетя Мейбелла не называла меня иначе, как Корри. Однажды в детстве я играла со своей собачкой Бенджи, и все шло прекрасно. Но Бенджи чуть-чуть запачкался, сбежал от меня и ворвался в дядину библиотеку. Он немного покатался на письменном столе и погрыз два листа, которые дядя держал под сушильным прессом. И вот тогда он в первый раз выкрикнул мое полное имя. - Она помолчала, глядя сквозь стекло в сад. - Не знаю только, на кого он тогда разозлился.

– Корри, забудь все оскорбления. Я поговорю с отцом. Он единственный, кто способен немного приструнить бабку. Я слышал, как он говорил дяде Райдеру, что дед, вне всякого сомнения, выбросился из окна, только чтобы сбежать от нее.

– А, не важно. Впредь я просто постараюсь держаться от нее подальше. А сейчас мне пора. Прощай, Джеймс.

И девушка вышла из стеклянных дверей конторы в сад. Если она будет бродить там достаточно долго, наверняка наткнется на обнаженные статуи, совокупляющиеся в различных позициях. В юности он и Джейсон Проводили там долгие часы, хихикая и тыча пальцами в наиболее пикантные детали. Но с тех пор повзрослели и смотрели на все это совершенно другими глазами. Насколько он знал, Корри никогда не бывала в той части обширных садов имения.

– Нет, Корри! - завопил он. - Возвращайся! Я велю принести чай с кексами! Присоединяйся!

Девушка обернулась, помедлила и неохотно пошла назад.

– А какие кексы?

– Лимонные с кунжутом. Мои любимые.

Она взглянула на свои сапоги, снова подняла глаза и уставилась в какую-то точку за его левым плечом.

– Спасибо, но мне нужно домой. До свидания, Джеймс.

И вылетела из комнаты.

В саду немало тропинок, ведущих к выходу. Она, разумеется, не станет бродить по саду. И уж точно не натолкнется на статуи.

Джеймс нашел отца в спальне. Одного.

Он, морщась, бинтовал руку.

– Что случилось, отец?

Дуглас растерянно дернулся, повернулся и облегченно вздохнул.

– Джеймс! Я думал, это твоя мать! Ничего страшного, просто какой-то идиот прострелил мне руку.

Джеймс даже согнулся от пронзившего тело страха и поспешно сглотнул. Но страх уже завладел всем его существом.

– Плохо дело, - пробормотал он. - Папа, мне это не нравится. Где Пибоди?

Джеймс вот уже много лет не называл его папой. Дуглас завязал узлом полоску полотна, оторванную от сорочки, затянул зубами, повернулся и выдавил улыбку.

– Все в порядке, Джеймс.

А поскольку Джеймс выглядел испуганным, подошел ближе и прижал к себе своего бесценного мальчика.

– Со мной все в порядке. Только щиплет немножко, ничего особенного, и не из-за чего волноваться. Надеюсь, твоя мать никогда об этом не узнает.

Джеймс ощутил исходившую от отца силу и сразу приободрился. Он вдруг осознал, что ничуть не ниже отца, человека, на которого всю жизнь смотрел снизу вверх, видел в нем Бога, всемогущее существо. И вот теперь оказалось, что они одного роста.

– Ты видел, кто это? - пробормотал он.

Дуглас взял сына за руки и отступил.

– Я объезжал Генри в низине. Откуда-то раздался выстрел, а Генри, как всегда, воспользовался предоставившейся возможностью и сбросил меня. Клянусь, чертова скотина смеялась надо мной, неподвижно лежавшим в кустах, куда я, к счастью, приземлился. Потом я, конечно, огляделся, но не нашел никаких следов. Вполне возможно, это был браконьер. Несчастный случай, только и всего.

– Нет! - отрезал Джеймс, глядя отцу в глаза. - Непорочная невеста была права. Нас ждет беда. Где Пибоди?

– Я только сейчас избавился от него. Послал в Истбурн за особым сортом помады. И даже придумал название: специальный восстановитель волос Фоли.

– Но у тебя прекрасные волосы.

– Не важно. Главное, что Пибоди с ума сойдет, не отыскав помады. Так ему и надо: вечно сует нос в мои дела.

Джеймс глубоко вздохнул.

– Я хочу взглянуть на твою руку. Джейсон прав: кто-то на тебя охотится. Нужно немедленно что-то предпринять.

Но сначала мне нужно убедиться, что рана не тяжелая.

Дуглас поднял брови, но, увидев ужас в глазах сына, понял, что необходимо его успокоить.

– Хорошо, - пожал он плечами и позволил Джеймсу развязать только что стянутый бинт.

Джеймс долго изучал кровавую борозду, пропахавшую плоть отца.

– Кровь почти остановилась - заметил он. - Нужно промыть рану и позвать Холлиса. Пусть тоже посмотрит. У него есть какая-то мазь.

Еще бы! У Холлиса было все, в том числе и гнусно вонявшее снадобье, которое, по его настоянию, он сам наложил на рану графа.

– Хмм, - протянул он, закончив процедуру, - подайте мне бинт, мастер Джеймс.

Джеймс послушно протянул очередную полоску чистой ткани. Руки старика дрожали. Из страха за отца?

Нет, Холлис никогда ничего не боялся.

– Холлис, сколько вам лет?

– Мастер Джеймс?

– Э…, не возражаете, если я захочу узнать ваш возраст?

– Я ровесник вашей достопочтенной бабушки, милорд. Впрочем, возможно, она на год старше. Но мало найдется охотников говорить на такие темы, особенно если речь идет о леди, которая одновременно является вашей хозяйкой.

– Это означает, - смеясь вставил Дуглас, - что Холлис старше тех греческих статуй в саду.

– Совершенно верно, - согласился Холлис. - Ну вот, милорд, готово. Повязка крепкая и надежная. Хотите несколько капель настойки опия?

Рука пульсировала болью, но что с того?

Граф надменно усмехнулся, брезгливо поморщился и бросил:

– Лучше не надо, Холлис. Ну что, вы двое счастливы?

Дверь открылась. Джейсон вошел, побледнел и сокрушенно выпалил:

– Я знал! Я так и знал! Что-то неладно!

Джеймс виновато глянул на покрасневшую воду в тазике, понурил голову и тихо рассказал брату о случившемся.

– Мать обо всем догадается, когда увидит повязку, - заметил Джейсон, перед тем как все трое спустились вниз. 45 - Не увидит.

– Но вы всегда спите вместе, - возразил Джейсон. - Конечно, увидит! Я слышал, как она говорила, что вы никогда не носите ночной сорочки.

– Она не знала, что мы слышим, - поспешно вставил Джеймс.

– Вот как? - фыркнул отец. - Я подумаю над этим.

– Мы тоже не носим ночных сорочек, - добавил Джейсон, - с тех пор как услышали, что вы их не любите. Сколько нам тогда было лет, Джеймс? Двенадцать?

– Около этого.

В груди Дугласа что-то дрогнуло. Он смотрел на своих мальчиков, и тупая боль в руке вдруг показалась такой ничтожной мелочью!

Александра, разумеется, пронюхала обо всем довольно скоро, не позже пяти часов вечера. Ее горничная Филлис сообщила, что прачка, которая стирала окровавленные повязки, рассказала об этом миссис Уилбур, экономке Шербруков, которая по долгу службы передала все Холлису. Тот посоветовал ей держать язык за зубами, чего миссис Уилбур, естественно, не сделала, и неприятное известие дошло до любопытных ушей Филлис за чашкой чая в уютной комнатке экономки.

– Окровавленная повязка? - задумчиво протянула Александра, сидевшая перед туалетным столиком. Повернувшись, она напряженно посмотрела на Филлис с ее прелестными зелеными глазами цвета лесного мха и длинным носом, из которого постоянно капало, чем объяснялось непременное наличие платочка в правой руке.

– Да, миледи, окровавленная повязка. Из спальни его сиятельства.

Александра молча вылетела из спальни и, распахнув смежную дверь, ворвалась в комнату мужа, где собиралась ощупать его с головы до ног и даже проверить наличие зубов во рту.

Проклятие! Его там не было! И она точно знала: если подступить к нему с вопросами, он высокомерно посмотрит на нее сверху вниз и уверит, что все это сказки, сочиненные глупой девчонкой-прачкой.

И хотя было только пять часов вечера, Александра поспешила в буфетную, чудесную просторную комнату с полом, выложенным черно-белыми мраморными плитами.

Холлис оказался не один. Мало того, держал в объятиях женщину, которую Александра никогда до этого не видела.

Графиня тихо охнула и стала потихоньку отступать, пока дверь за ней не закрылась. Бесшумно.

Холлис, обнимающий и целующий незнакомую женщину?!

Александре вдруг показалось, что мир перевернулся. Она мгновенно забыла о доказательствах, которые необходимо добыть, чтобы Дуглас не смел смотреть на нее сверху вниз, и бросилась в контору, где муж о чем-то беседовал с близнецами. Она вдруг взглянула на происходящее новыми глазами. Близнецы все знали. Недаром погружены в секретную беседу! Это сразу видно!

Ей захотелось пристрелить всех троих. Но вместо этого она объявила:

– Холлис целует незнакомую женщину в буфетной!