Невинная для братьев

Глава 13

Лео Доу

Дома собираю шмотки торопливо, хватая… самое важное, что может пригодиться девчонке на первое время. Из сейфа важные документы, которые могут помочь и мне, и Фриде. Наличку.

Обратно гоню, пристально посматривая по зеркалам, но хвоста не вижу.

Фрида открывает напуганная мелкая, заплаканная. И я топлю её в объятиях, шепча какую-то милую чепуху, лишь бы она успокоилась. Лишь бы не плакала… Лишь бы уверилась, что скоро будет спасение.

И Фрида расслабляется в моих руках, обнимает худеньким ручками, дышит мне в грудь:

— Лео, ты ведь останешься со мной?

Он не должна такое говорить. Это было… больно, потому что я знаю расклад нашей истории. Я уже вижу конец.

Она поднимает на меня огромные карие глаза, полные надежды и мольбы.

— Скажи, что я нужна тебе…

— Нужна, — и это чистая правда. — Так нужна, что умру ради этого, если придётся.

— Тогда не умирай, — мотает головой, — а просто будь. НЕ смей меня бросать… как другие…

— Другие? — не понимаю хода её мысли.

— Мама, папа… — шепчет так, словно вот-вот расплачется и я как последняя мразь киваю:

— Не брошу. Ты моя… А я твой, — каждое слово будто выколачиваю гвоздями на стене. Ни капли лжи. Я это знаю… чувствую. Я в это верю!

И поступаю подло, совсем некрасиво, как неисправимый эгоист, хватающийся за соломинку. Склоняюсь к ней, пленяя полные губы своими.

И Фрида со стоном обвивает за шею руками.

Это сумасшествие! Это дикость! Одержимость… У нас только эта ночь… последняя и я слишком слаб, чтобы отказаться от такого подарка судьбы. И пусть на фоне грядущей смерти, заниматься сексом не самая умная идея, но когда знаешь, что она последняя, почему бы и нет?!

Может для кого-то и верна фраза «перед смертью не надышишься», но не для меня! И не сейчас! Потому что покидать мир, вспоминая самое лучшее, что с тобой случилось… нет большего дара напоследок!

И я не откажусь от таких воспоминаний!

Фрида моя!

Такая хрупкая, нежная, доверчивая. Виснет на шее, подставляя полные губы для поцелуев и я… беру её. Жадно, голодно, с рычанием и сладкими обещаниями любить до гроба.

Теперь можно! Теперь не страшно… спугнуть нездоровыми порывами. Поэтому и шепчу ей всякое разное, ублажая не только плоть, но и умасливая слух.

Целую… всюду, как мечтал когда-то, и не могу упиться, сгорая от первобытного, дикого желания обладать девчонкой всецело. Меня трясёт, как в первый раз.

Я безумно голоден, и моя Фрида в моих руках!

Запоминаю её глазами, руками, губами, языком. Мну, глажу, ласкаю, целую, кусаю…

И вхожу в неё медленно, продлевая удовольствие, двигаюсь неспешно, качаюсь, проникая глубоко и до упора, задыхаясь от чувств.

Фрида отвечает смело, горячо. Так отчаянно, словно всё понимает и тоже пытается урвать от нас, как можно больше… Стонет нежно, протяжно, двигаясь мне навстречу, и чем дольше сливаемся, тем сильнее нас охватывает безумием страсти.

Так и акт от смакующего, неспешного, переходит в гонку за ярким, острым, животным удовольствием.

Уже и не скажешь, кто из нас больше горит.

Фрида мне под стать безумствует в постели, будто желает познать все грани моей похоти. И мы сходим с ума почти до утра.

Засыпаем в объятиях друг друга на крохотной скрипучей постели, но зато близко, насквозь пропитавшись нашим обоюдным желанием и любовью.

С утра подскакиваю от настойчивого стука в дверь.

— Мистер Доу, — тихо шелестит голос знакомого. — Это Энрике Гомес! — не успеваю встать с постели, следом коротко пиликает мобильный. Без трезвона, но так, чтобы привлечь внимание.

ВСЁ!

Пора!

Толкаю спящую Фриду, и мы быстро покидаем убежище.

Уже близ границы, которую Фрида будет пересекать с Гомесом, девчонка начинает паниковать:

— Стой, а ты что не со мной? — озадачивается, когда усаживая её в другой внедорожник, даю указания по переправке.

— Я приеду, — заверяю в порыве, прекрасно осознавая, что обманываю. — Конечно, приеду, не успеешь соскучиться…

— Я уже, — заверяет Фрида, с яростным кивком и цепляется в меня, как клещ. — Не бросай…

— Фрида, — придержав за плечи, твержу сурово, чтобы не смела перечить или убеждать в обратном. — Так нужно. Я должен поговорить с Леоном. Если этого не сделаю, он будет преследовать… Он не даст нам жизни…

О Ди и ультиматуме не говорил.

Фриде не стоит об этом знать. Если… боюсь, ни одно моё веское слово уже её не остановит!

— Значит из-за меня, — сглатывает сухим горлом, — ты будешь рисковать? А что если он тебя… убьёт?!..

— Не смей так думать! — отрезаю категорично, прекрасно понимая, насколько Фрида права. — Просто нельзя уйти, не решив с ним разногласий! Леон беспринципен в мести, он нас так просто не отпусти. Прошу, — надоедает разговор. Тем более, я начинаю сдавать позиции под натиском слёз девчонки, мольбы во взгляде, истерики в жестах. — НЕ думай, что со мной. Тебе тоже не сладко придётся. Границу пересечь ещё то мероприятие, — решаю съехать на другую тему. — Продержись! Доверься Энрике, и уже завтра будешь свободна.

— А ты? — вторит с нажимом Фрида.

— Об этом не думай, я не твоя забота…

— А Ди? — продолжает упираться девчонка.

— И Ди тоже, — ещё раз отрезаю сурово, но на имени «сестры» голос предательски виляет. — Я всё делаю сам, Фрида. Молю, не глупи, и… будешь свободна! — порываюсь её обнять и поцеловать, чтобы заткнуть, но останавливаюсь. Нельзя! И так уже трясёт. — Я рад, что смог тебя освободить, Фрида, — ни капли не кривлю душой.

Хлопаю дверцей и постукиваю по ней, отправляя Гомеса в путь.

Машина гудит с надрывом. Отступаю, но дверца вновь распахивается и из тачки выпрыгивает девчонка:

— Лео, — её голосок надламывается.

Фрида

Бросаюсь к нему, ныряя в объятия, до остроты ощущая что это конец!

— Молю, скажи, что всё будет…

— Хорошо, — с рьяным кивком заверяет Лео. — Не бойся, всё будет отлично! — нежно поглаживает мою спину. — Ты для меня спасение, Фрида. И не смей думать иначе! Ты — моя свобода, а это дорого стоит!

— Не пущу, — мотаю головой. — Не пущу, — это постыдно… так проявлять слабость, но цепляюсь в него, точно кальмар. По лицу вновь текут жгучие слёзы.

— Моя маленькая птичка, — шумно дышит в макушку Лео. — Моя девочка, — бормочет, чередуя шепот с поцелуями. — Моя невинная малышка, — горячие губы уже скользят по лбу…

Задираю голову, подставляя свои… выискивая, вымаливая поцелуи, прекрасно понимая: “Это Всё! Конец!!!”

И он целует. Сначала мягко, нежно… Обжигает коротко, но с чувством, а потом наращивает темп. Целует жадно, углубляет ласку до сумасшествия, и я висну на нём, комкая в кулаках ткань тёмной футболки.

— Мне пора, — обрывает поцелуй Доу и грубовато отпихивает меня: — Счастье тебе…

— Нет, нет, Лео, — причитаю, опять к нему подступая. — Я не отпущу.

— Пустишь… — кивает уверенно и твёрдо. — Иначе нельзя! — отворачивается, всем видом показывая, что разговор окончен. И ему пора…

— Но ты сказал, что я могу выбрать… — кидаю в спину. Это во мне не только паника звучит, но и глас обезумевшего от отчаянья сердца. Доу отдаляется… идёт, не оборачивается, и я решаюсь на больше признание: — Я тебя выбираю! Хочу тебя!!! И быть с тобой…

Лео замирает так резко, словно в стену втыкается.

— Фрида… — на сдавленном выдохе.

— Я с тобой, — кидаюсь к нему, обгоняю и вынуждаю смотреть мне в лицо. — Я пойду с тобой…

— Не дури, — рычит Лео. На долю секунды мерещатся слёзы в его тёмных глазах, но нет… лишь недовольный блеск: — Сказал, НЕТ! Значит, нет!

— Но мне некуда ехать, — блею тихо, с горечью осознавая, что он не уступит.

— Вот и займись поиском, — кивает на тачку, — там вещи для тебя: одежда, продукты на первое время и деньги. К моему возвращению должна обустроить нам… жильё… Я договорюсь с Леоном. Я ему брат. Пусть не родной, но брат… В конце-концов заплачу…

— И это сработает? — цепляюсь за мнимую возможность освободиться от монстра.

— Думаю, да, — слишком поспешно кивает Лео, всё больше укрепляя меня в сомнении.

— Но почему тогда меня…

— Прекрати, Фрида. Понимаешь ведь, мне лучше одному. Если он тебя заполучит, этого я не переживу… Птичка моя. Ты мой мир! — лбом утыкается в мой, гипнотизируя наполненными болью от предстоящей разлуки глазами. — И я сделаю всё, чтобы ты жила. Я обещал тебе свободу, молю, лети…

Целует меня опять, явно прощаясь…

И я отпускаю. Руки соскальзывают с его широких плеч. Слезы затмевают взгляд… Я обязана его отпустить, потому что он дал всё, что обещал… и даже больше!

Отворачиваюсь, чтобы не смотреть, как он уходит. Чтобы не видеть его спину и поникшие плечи. Не хочу быть той, кто рыдает, сидя на пыльной дороге к свободе. Не хочу быть той, кто не понимает, что ТАК НУЖНО.

Целует меня опять, явно прощаясь…

И я отпускаю. Руки соскальзывают с его широких плеч. Слезы затмевают взгляд… Я обязана его отпустить, потому что он дал всё, что обещал… и даже больше!

Отворачиваюсь, чтобы не смотреть, как он уходит. Чтобы не видеть его спину и поникшие плечи. Не хочу быть той, кто рыдает, сидя на пыльной дороге к свободе. Не хочу быть той, кто не понимает, что ТАК НУЖНО.

Спасена.

Спасена!

Спасена?

Понимаю, что это начало моей свободной жизни. Что кошмар закончится, когда сяду в автомобиль. Что какие-то сутки, и я буду на родине. Что тиран останется позади, и, быть может, меня никогда не найдёт.

Это шанс…

Спасение…

Теперь я свободна.

Свободна!

Свободна?..

Но уже ногой в машине, реагирую на… такой неправильный оглушительный звук выстрела за спиной. Оттуда, куда шёл Лео!

И ещё не осознав, ещё толком не посмотрев туда, где только что была ЕГО спина, понимаю, что чьё бы сердце не оказалось под ударом, моё — разбито!

КОНЕЦ