Невинное предложение

Глава первая

Сверкающее золото волос и чарующий, словно звон колокольчика, смех заставили Элистера бросить на Луизу быстрый оценивающий взгляд, какой обычно бросают мужчины на красивых женщин.

Она была центром компании молодых людей, которые пили вино, сопровождая это приятное занятие громкими разговорами и взрывами оглушительного хохота. Двух из них он узнал — Джеймс Фрейзер и Тимоти Хекет. Увидев, какое безудержное веселье с музыкой и танцами царит в Воксхолле на Темзе близ Лэмбета, они не устояли перед искушением окунуться в эту круговерть развлечений, позабыв обо всем на свете.

Посетители вели себя совершенно непринужденно и раскованно, здесь можно было не отказывать себе ни в чем — начиная с общепринятых удовольствий и кончая сногсшибательными сумасбродствами. Воксхолл был самым любимым местом отдыха лондонцев. Кроме его широких освещенных аллей существовали сотни мощеных дорожек и темных тропинок, в которых мог заблудиться даже завсегдатай. Это делало парк идеальным местом для любовных свиданий, розыгрышей и тайных интриг. Дамы и кавалеры незаметно исчезали в тени деревьев, и многим удавалось украдкой сорвать сладкий поцелуй.

Устав от затянувшихся скучных прений о внешней политике в палате лордов, Элистер, сытно поев и пропустив две рюмки отличного коньяка, что привело его в расслабленное состояние, вышел из ресторана, где ужинал с друзьями, чтобы послушать оркестр и поглазеть на прогуливающихся горожан, которые толпами стекались в Воксхолл. Ярко освещенные павильоны предлагали посетителям развлечения на любой вкус, и рядом с одним из них Элистер остановился, чтобы посмотреть на молодых людей, весело кружившихся в вихре народного танца.

Вдруг его внимание привлекла молоденькая девушка редкой красоты, которой он невольно залюбовался. Она держалась свободно и независимо, но все, кто ее видел, становились жертвами ее обаяния. Оно таилось в ее живых глазах, в наклоне головы, в едва заметной соблазнительной улыбке, которой она щедро одаривала своих спутников.

Он так увлекся ею, что не заметил, как леди Брикнелл, обнаружившая его отсутствие за столом, подошла и встала рядом с ним. Проследив за его взглядом, она быстро определила, кто привлек его пристальное внимание. Леди Брикнелл слыла женщиной мудрой во всех отношениях, и от нее не ускользнуло, что в глазах Элистера появилось нечто такое, чего ей давно не доводилось видеть.

Его взгляд был приветливым и страстным одновременно. Он смотрел на незнакомку с жадным интересом и нескрываемым любопытством, что было совершенно несвойственно для тридцатилетнего Элистера Данстена, объявившего себя закоренелым холостяком и считавшего женщин глупыми и скучными существами, без которых можно прекрасно обойтись…

Теперь же он буквально впился глазами в эту молодую особу.

— Так-так, Элистер! Вижу, эта девушка очаровала вас, — заметила леди Брикнелл. — Я знаю, вы не пропускаете ни одной хорошенькой девушки, но эта молодая особа, может быть, уже занята.

Элистер с большой неохотой перевел взгляд с приглянувшейся девушки на леди Брикнелл, статную, полную жизни тридцатипятилетнюю женщину, вдову его покойного друга лорда Брикнелла.

— Интересно, кто бы это мог быть? — проговорил Элистер, взглянув на девушку как раз в ту минуту, когда она бросила на проходившего мимо джентльмена озорной взгляд. Радость переполняла все ее существо, она весело смеялась, и звук ее смеха напоминал нежный звон серебряного колокольчика. — Я раньше ее не видел.

— Она, разумеется, очень хорошенькая и, кажется, довольно общительная, потому что ведет себя очень свободно, что не подобает благовоспитанной девушке из хорошей семьи. Должна сказать, ее родители не очень-то ею занимались и не задумывались над ее будущим, чего нельзя сказать о ваших родителях.

— Почему вы так считаете? — спросил Элистер с удивлением.

— Потому что она — единственная девушка в компании ищущих удовольствий богатых молодых бездельников, которые нисколько не заботятся о соблюдении правил хорошего тона и вежливого обращения. Я считаю, что она заурядная девица из начинающих актрис, возможно даже, судя по поведению, любовница Фрейзера.

— Нет, она совершенно не похожа на обычных девушек, — возразил Элистер своей старинной приятельнице.

— Это вы так считаете, — усмехнулась леди Брикнелл. — Но то, как она фамильярничает и с мистером Фрейзером, и с мистером Хекетом, подсказывает мне, что не такая уж она невинная.

Элистер хитро улыбнулся, когда леди Брикнелл, увидев в толпе своего знакомого, поспешила ему навстречу. Воспользовавшись моментом, он устремил свой дерзкий восхищенный взгляд на незнакомку, без стеснения рассматривая ее красивое лицо и безукоризненную фигуру. Компания веселилась от души. Вдруг Элистер увидел, как Джеймс Фрейзер прикрепил к волосам девушки гардению, а незнакомка в знак благодарности чмокнула его в щеку, проносясь мимо в веселом танце с Хекетом, крепко державшим ее за тонкую талию. Она наклонялась то вправо, то влево в такт музыке, легко скользя в танце, и ее сиреневое платье взлетало, приоткрывая изящные атласные туфельки.

Элистер, не отрываясь, следил за тем, как они кружатся в танце, пока у него самого не закружилась голова и все не поплыло перед глазами, словно в тумане. Разумеется, девушка и не подозревала, что за ней наблюдают, и от него не ускользнуло, каким томным взглядом она смотрела на своего партнера, как приветливо улыбалась ему. Внезапно, словно что-то почувствовав, она обернулась и встретила пристальный взгляд Элистера.

Вскоре вся компания направилась к выходу, и незнакомка, под руку с Джеймсом Фрейзером, прошла так близко, что Элистер почувствовал запах гардении, прикрепленной к ее волосам. Он увидел счастливые, смеющиеся глаза, красивое лицо и полуоткрытые в нежной улыбке губы. Ее лицо было таким довольным и безмятежным, что Данстен мог поклясться: ничто не омрачает жизнь этой необыкновенной девушки…

Когда карета прогромыхала по новому Вестминстерскому мосту, увозя Луизу, ее брата Джеймса и их друга Тимоти Хекета домой из Воксхолла, Тимоти осторожно взял руку Луизы и многозначительно сжал ее.

— Вы хорошо повеселились, Луиза? — спросил он, любуясь ее красотой, которая стала еще неотразимее из-за сверкающих радостью и весельем глаз. В отличие от Джеймса Тимоти понимал, как ничтожно мало удовольствий было в ее однообразной жизни.

— Это что-то потрясающее! — искренне ответила девушка, стараясь вспомнить какое-нибудь событие в своей жизни, отдаленно напоминающее сегодняшний вечер. Брат правильно рассчитал, что сюрприз, который он преподнес ей в день рождения, отвлечет ее хотя бы на короткое время от неприятностей, что постоянно омрачали ее жизнь, и заставит забыть о цели приезда в Лондон.

Луиза задумалась. Перед ее мысленным взором возник образ джентльмена, который стоял в стороне от танцующих пар и пристально ее рассматривал. Она вспомнила, как внезапно почувствовала взгляд его голубых глаз, необыкновенно живых и выразительных. Он смотрел на нее с дерзким восхищением, что доставило ей удовольствие. Ее женское самолюбие было удовлетворено тем, что такой красивый мужчина обратил на нее внимание, и она приветливо ему улыбнулась. От ответной улыбки мурашки побежали у нее по спине, но в эту минуту Тимоти, сделав несколько поворотов, повел ее в гущу танцующих, и незнакомый красавец исчез из виду.

Она уехала из Суррея в знаменательный для себя день — в день своего двадцатилетия. Родители давно умерли, а от брата добрых пожеланий и поздравлений не дождешься: он жил своей собственной жизнью завзятого картежника и кутилы. Луиза с тревогой думала о судьбе брата и приехала в Лондон, чтобы уговорить его — в который раз! — бросить праздный и разорительный образ жизни и вернуться домой в Суррей. Если он не обратит внимания на их бедственное положение, то недалек тот день, когда в их дом постучатся нищета и несчастье.

Когда Джеймс узнал о цели ее приезда, то пришел в неописуемую ярость. Особенно его раздражало упорство, с которым она просила его изменить образ жизни. Он давно понял, что столичная жизнь не идет ни в какое сравнение с жалким прозябанием в Суррее. Окунувшись с головой в светские удовольствия и развлечения, он забыл о бездушии и жестокости Лондона к провинциальным неудачникам.

— Не затевай ссоры, Луиза, — попросил Джеймс, придумывая, как бы заставить ее замолчать. — Сегодня твой день рождения, и я хочу сделать тебе необычный подарок.

Луиза решила отложить разговор и поехать с братом и его другом Тимоти в Воксхолл-гарденс, где они встретили знакомых брата. Неожиданно оказавшись в таком красивом и веселом месте и понимая, что попала сюда совершенно случайно, она решила не отказывать себе в удовольствиях, воспользоваться этим подарком судьбы и забыть о своих неурядицах и тревогах. Но как только они вернулись на улицу Генриетты, где ее брат снимал квартиру, и он заявил, что собирается пойти в клуб, Луиза возмутилась, и они снова поссорились. Взбешенный упреками сестры, Джеймс пулей вылетел из дома, а за ним и Тимоти, который, однако, выглядел виноватым и расстроенным.

Восхитительный вечер — неожиданный подарок брата ко дню рождения — был безнадежно испорчен, а красивый джентльмен, так очаровавший ее, забыт. Ей ничего не оставалось, как лечь в постель и лить слезы от бессилия и гнева, вызванного тупым упрямством брата. И чем больше она размышляла над его отказом вернуться в Суррей, тем сильнее безысходное отчаяние охватывало ее душу.

На другой день, в воскресенье, лорд Элистер Данстен направился в собор Святого Павла в Ковент-Гардене, что он всегда делал, когда приезжал в Лондон. Он сидел на церковной скамье среди прихожан и слушал священника, торжественно читавшего старинную молитву. Какое-то время он еще пробудет в Лондоне, а потом вернется в свое поместье «Лесная охота» в родном Суссексе. Это самое дорогое, что было в его жизни, — усадьба и ее домочадцы. Но он обязан присутствовать на заседаниях палаты лордов, особенно сейчас, когда началась война, в которой Великобритания и Пруссия объединились против Франции и Австрии.

Улучив момент, когда священник повернулся лицом к алтарю, Элистер позволил себе окинуть взглядом прихожан. Лицо женщины, сидевшей на соседней скамье, показалось ему знакомым. Внезапно его осенила догадка: это лицо с классически правильными чертами он видел вчера в Воксхолле! Это та самая женщина, которая приковала его внимание!

Встав на колени, она горячо и самозабвенно молилась. Ее волосы цвета спелой ржи отливали золотом в лучах света, проникавшего в церковные окна, и Элистер, словно зачарованный, не сводил с нее глаз. Молодая женщина подняла голову и устремила свой взгляд, полный надежды и мольбы, к распятию, и ее лицо, вдохновенное и печальное, напомнило ему лик Божьей Матери. Вместе со всеми прихожанами он встал на колени, машинально повторяя знакомые с детства слова молитвы, не в силах оторвать взгляд от грациозного наклона изящной головки и от красиво очерченных губ, страстно взывавших к Богу.

Почувствовав, что на нее смотрят, она повернулась и метнула в него быстрый, словно молния, взгляд горящих янтарных глаз. Элистеру показалось, что она его узнала. В ее глазах было столько нескрываемого отчаяния, призыва о помощи, что Элистер забыл обо всем на свете. На минуту ему показалось, что они совсем одни в этом огромном соборе.

Служба закончилась, а Элистер все стоял, не смея шевельнуться, и прихожане осторожно обходили его. Подошедший священник узнал лорда, они обменялись несколькими вежливыми фразами, и когда Элистер поискал вчерашнюю незнакомку глазами, она уже выходила из собора на залитую ярким солнцем площадь. Он тоже направился к выходу. На душе стало тревожно и неспокойно. Было в этой женщине что-то необычное, особенное, пробудившее в нем давно забытые, скрытые в самых потаенных уголках души воспоминания.

Прошло два месяца. Луиза торопливо шла по темным улицам Лондона, опасливо озираясь по сторонам. Ее родители перевернулись бы в гробу, если б узнали, что их дочь, совершенно одна, оказалась на улице в столь поздний час. Дело в том, что брат забрал карету и до сих пор не вернулся, а Луизе даже в голову не пришло нанять кеб, поскольку от крошечного домика на улице Генриетты, где Джеймс снимал квартиру, до роскошного особняка леди Брикнелл на Стрэнде было всего несколько минут ходьбы.

По словам единственной горничной Джеймса, Алисы, сегодня вечером у одной из самых известных светских дам Лондона, леди Брикнелл, был торжественный прием, на который пригласили Джеймса и его лучшего друга Тимоти Хекета.

Луиза прекрасно понимала, какие опасности подстерегают ее на темных, пустынных улицах, но желание найти брата взяло верх над доводами рассудка.

Плотно закутавшись в плащ, вздрагивая от любого шороха, Луиза быстро шла по темной улице. Вдруг раздался истошный крик. Она остановилась, прислушиваясь, — ей показалось, это кричит человек. Но потом она догадалась, что это кошка вышла на ночную охоту. По мере того как она удалялась от улицы Генриетты, все чаще стали попадаться огромные богатые особняки, над воротами которых висели стеклянные шары, заполненные горящим китовым жиром. Луиза облегченно вздохнула, когда увидела впереди огни Брикнелл-хауса.

В доме играла музыка, слышался веселый смех и гул голосов. Луиза в нерешительности замерла у парадного входа. Ее предупреждали, что у этого дома дурная слава, несмотря на высокое положение его хозяйки. Злые языки утверждали, что безвременно почивший муж оставил ей огромное состояние, благодаря чему красивая веселая вдова получила возможность утолять свою безудержную страсть к роскоши и великосветским развлечениям. Говорили, что ее балы и вечера выходили за рамки приличий, принятых в высшем свете. Ей льстили и заискивали мужчины в надежде получить приглашение, но, попав на прием, вели себя так, что любая уважающая себя леди умерла бы от стыда, окажись она рядом.

О женщинах и говорить нечего: одни куртизанки, бедные актрисочки — словом, женщины не самого строгого поведения… Стоит только Луизе перешагнуть порог этого дома, как любой может принять ее за такую же особу. Трудно поверить, что благовоспитанная, благородная девушка — сама невинность — вдруг решилась прийти в этот вертеп, хотя и с совершенно другим намерением — спасти своего брата от неминуемой гибели.

Глубоко вздохнув, она решительно подошла к двойным дверям, ясно представляя, как она должна себя вести, чтобы найти Джеймса и в то же время не поставить его в неловкое положение своим появлением, словно он непослушный мальчишка, которого строгая сестра застала врасплох за карточным столом, где он поставил на кон то немногое, что у них еще оставалось.

Молодой лакей взял ее плащ и спросил, как о ней доложить: Луиза засмеялась, тряхнула роскошной гривой густых волос цвета спелой ржи и, бросив на него томный взгляд из-под густых темных ресниц, прошептала заговорщическим тоном:

— Меня там ждут. Я хочу удивить одного джентльмена, понимаете?

Приняв ее за чью-то содержанку, лакей кивнул, отметив про себя, что она очень хорошенькая. В шелковом платье цвета распустившейся магнолии, оттенявшем ее белоснежную кожу, она была действительно неотразима.

Луиза с изумлением обнаружила, что этот сверкающий роскошный дом буквально набит гостями. Она вздрогнула от неожиданности, когда рядом оказался человек, который шел за ней по пятам по улице и был свидетелем ее нерешительности на пороге дома Брикнеллов. Это был высокий мужчина в белом коротком парике, в сиреневой фрачной паре из тяжелого шелка, в кипенно-белой сорочке с кружевным жабо и такими же манжетами, доходившими почти до кончиков его холеных, унизанных перстнями пальцев. Он был весьма привлекателен, хотя беспокойно бегающие глаза и портили его приятное лицо.

— Кто вы? — спросил он с нескрываемым любопытством. Его вкрадчивый голос обволакивал, словно тончайший шелк, глаза жадно впивались в ее лицо и фигуру. — Я никогда вас прежде не видел, вы очень красивая молодая леди, и я просто не имею права оставить вас одну у дверей. Позвольте проводить вас в зал, там уже собрались гости. Я уже предугадываю реакцию присутствующих на ваше появление.

Луиза не смогла отвергнуть предложение столь учтивого джентльмена и, улыбнувшись, приняла поданную руку.

— Не волнуйтесь, меня тоже не пригласили на прием, но я уверен, что леди Брикнелл будет рада нас видеть, — сказал он доверительным тоном.

— Приятно слышать, — ответила Луиза.

— Скажите, кого вы ищете? Я подслушал ваш разговор с лакеем, и мне интересно узнать, кто тот счастливчик, которого ищет такая красивая леди?

— Джеймс Фрейзер.

Услышав это имя, он удивленно вскинул брови.

— Боже правый! Кто бы мог подумать, что Джеймс, помешанный на карточной игре, вдруг отвлекся на нечто другое!

Слова незнакомца заставили Луизу внутренне содрогнуться от сознания, что ее предчувствия относительно занятий брата не лишены оснований.

— Вы его друг? — спросила она, надеясь, что ее брат разборчив в выборе друзей.

— Можно считать, что мы знакомы. — Провожатый вошел с ней в переполненный зал. Оглядевшись, Луиза поняла, что попала в полный опасностей, незнакомый прежде мир, такой странный и причудливый. В любое другое время изысканная роскошь и невиданное великолепие привели бы ее в неописуемый восторг, но сейчас она сосредоточилась на одной цели — найти брата — и всего происходящего просто не замечала.

Извинившись перед своим спутником, она стала осторожно пробираться сквозь толпу приглашенных, стараясь не привлекать их внимания.

Ей показалось, что провожатый продолжает следить за ней, и она постаралась затеряться в пестрой толпе. Лакеи начали обносить всех шампанским, и Луизе пришлось взять бокал, чтобы не выделяться на фоне беззаботно веселящихся гостей.

В зале было жарко и шумно. Мужчины были в элегантных фрачных парах, в напудренных париках, но шейные платки уже измялись, на одежде появились пятна от вина и жирной еды.

Они явно уступали нарядным леди — хрупким существам с подведенными глазами и нарумяненными щечками, надушенным красавицам полусвета, томно помахивающим веерами, — зачастую неблагородного происхождения, но непередаваемо очаровательным. Они висли на мужчинах и жадно «ели» их глазами, откровенно флиртуя у всех на виду. В ярких платьях с глубоким декольте, с бокалами шампанского в руках, они вели себя весьма развязно, так что Луиза отводила глаза и краснела. Ночью они станут еще вульгарнее, подумала она с отвращением.

Увертываясь от цепких мужских рук, стремившихся ее схватить и обнять, пропуская мимо ушей их недвусмысленные предложения и намеки, Луиза пожалела, что решилась прийти сюда. Но, вспомнив о цели своего приезда в Лондон, о родном Биерлоу-холле — ее любимом доме в Суррее — и об опасности навсегда потерять его, она собрала всю свою волю и продолжила поиски брата.

Два месяца назад она уже была в Лондоне и даже смогла уговорить Джеймса вернуться домой, но сельская жизнь быстро ему наскучила, он затосковал по столичной суете и вернулся в город…

Наконец она нашла небольшой зал, где стояли карточные столы и мужчины сосредоточенно играли в карты. Луиза поискала глазами брата, но неожиданно увидела высокую фигуру Тимоти Хекета, стоявшего в небольшой компании гостей, наблюдающих за игрой. Луиза, не колеблясь, направилась к нему.

Он обернулся, едва она дотронулась до его руки. Лицо его выразило крайнее удивление: он не верил своим глазам. Тимоти хотел увести ее, но в эту минуту Луиза увидела своего брата, сидевшего за карточным столом. Он весь подобрался, словно готовясь к прыжку, устремив горящий безумный взор на карты, лежавшие перед ним, и не замечая ничего вокруг.

— Боже мой! Луиза! Что вы здесь делаете? Разве Джеймс не отвез вас в Биерлоу?

— Отвез и даже обещал остаться, но не выдержал и через месяц вернулся в Лондон… На другой день я случайно обнаружила, что все ценные вещи, которые еще оставались в доме, исчезли. Я не сомневаюсь, что Джеймс взял их для продажи, чтобы на вырученные деньги попробовать отыграться. Мне ничего не оставалось, как приехать.

— Он будет вне себя, если увидит вас. Он много бы отдал, лишь бы не встретить свою сестру в подобном месте.

— Мне все равно, что с ним будет. Вы знаете, в какое тяжелое положение мы попали. Джеймс должен немедленно бросить игру, иначе случится непоправимое. Если он проиграет, нам уже нечего будет продать, и единственное, чем он сможет оплатить карточный долг, — это наше поместье.

— Я все знаю, но он словно одержимый, его ничем не остановишь.

— Вы говорили с ним?

— Да, но он и слышать ничего не хочет, — огорченно проговорил Тимоти.

— Тогда я сама с ним поговорю! — в отчаянии воскликнула Луиза и направилась к карточному столу.

— Постойте, Луиза, — взволнованно сказал Тимоти, беря ее за руку. — Не трогайте его. Представляете, Джеймс выигрывает! Если вы ему сейчас помешаете, он вам этого никогда не простит.

— Выигрывает?! — ошеломленно воскликнула она, пристально глядя на преданного друга своего брата. — И сколько же?

— Пятнадцать тысяч гиней.

Луиза ахнула, не веря своим ушам, и начала прикидывать, что можно будет сделать в Биерлоу-холле с такой уймой денег.

— Тогда убедите его не играть после выигрыша. Я боюсь, что, продолжая играть, он потеряет эти деньги.

Тимоти вздохнул.

— Ладно, я попытаюсь, но не уверен, что он послушается моего совета. Должен заметить, что он довольно много выпил для храбрости, а спиртное, как известно, лишает человека здравого смысла.

Вдруг Джеймс поднял голову и обвел всех отсутствующим взглядом. Каково же было его удивление, когда среди гостей он увидел свою сестру, с тревогой смотревшую на него своими янтарными глазами. Его лицо потемнело от гнева, но он овладел собой и решил, что не стоит бросать игру из-за вздорной сестры, которая ничего лучше не придумала, как притащиться к нему в Лондон. Когда Тимоти, подойдя к другу, наклонился и стал что-то шептать ему на ухо, он оттолкнул его, не желая слушать, но тут, к огорчению Джеймса, его партнер встал из-за карточного стола и, признав проигрыш, отказался играть дальше.

Луиза облегченно вздохнула, решив, что Джеймс закончил игру и теперь вернется домой с огромными деньгами в кармане. Но тут подошел другой игрок, сел напротив Джеймса, распечатал одну из двух новых колод, и они стали играть в пикет. Эта игра требовала недюжинной смекалки, и Джеймсу пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы его мозг, затуманенный алкоголем, заработал.

В комнату вошла женщина и встала рядом с новым партнером Джеймса. У нее было умное, красивое лицо, стройная фигура, обтянутая фиолетовым платьем с глубоким декольте, и огненно-рыжие волосы, красноватый оттенок которых вызывал сомнение в естественности их цвета. Луиза шепотом спросила у Тимоти, кто эта женщина, и он ответил, что это не кто иной, как хозяйка дома — леди Брикнелл. Ее броское одеяние, дополненное дорогим ожерельем, и унизанные кольцами руки подтверждали слухи об огромном состоянии, которое оставил ей покойный супруг.

Луиза с любопытством разглядывала женщину, пользующуюся сомнительной славой и бывшую предметом сплетен и пересудов. Несмотря на то, что многие считали леди Брикнелл довольно вульгарной особой, она была желанной гостьей во многих аристократических салонах.

Увидев, что игроки целиком поглощены игрой и не обращают никакого внимания на небольшую толпу, окружившую карточный стол, леди Брикнелл, ободряюще похлопав партнера Джеймса по плечу, вернулась в зал, чтобы оказать внимание остальным гостям. Этот жест объяснил Луизе, что отношения между леди Брикнелл и партнером Джеймса более близкие, чем просто знакомство.

Сначала Джеймс выигрывал, но потом стал ошибаться и терпеть одну неудачу за другой. В отличие от Джеймса его партнер был совершенно трезв и, хорошо ориентируясь в сложившейся обстановке, уже несколько раз повышал ставку. Он держался спокойно и уверенно, и расклад карт на зеленом сукне его мало беспокоил.

Луиза с ужасом начала понимать, что из-за непростительной глупости брата они могут потерять все, что у них еще оставалось.

В эту минуту к ним подошел напудренный и нарумяненный джентльмен, с которым Луиза познакомилась при входе, и, растолкав других зевак, встал рядом с ней.

— Досточтимый лорд, — тихо проговорил Тимоти, — не могли бы вы немного посторониться и не мешать этой леди наблюдать за игрой? — Но сэр Чарлз, а именно так звали этого модно одетого джентльмена, ничего не ответил — он, не отрываясь, наблюдал за игрой. — Серьезному человеку грешно так бездумно сорить деньгами, — со вздохом сказал Тимоти.

— Если бы грешил только Джеймс! Да здесь весь дом погряз в грехе! Похоже, он проиграет и то немногое, что еще уцелело. Уверена, в своем проигрыше он обвинит меня и будет говорить, что именно я принесла ему несчастье.

— Ну, если он проиграет, вы тут совершенно ни при чем! Он же играет с самим лордом Данстеном!

— Лорд Данстен? Кто это? Джеймс никогда не произносил этого имени.

— Лорд Данстен редко бывает в обществе. Его считают непревзойденным игроком, и многие, кто рискнул сесть с ним за карточный стол, поплатились своим состоянием. Стоит ему повести бровью, как его партнер теряется и раскрывает карты.

— Он такой неприятный! — воскликнула Луиза.

— В действительности он очень обходителен и мягок, особенно с дамами, которые от него без ума. Это нетрудно понять, если хорошенько присмотреться к нему. Его несметное богатство и знатное происхождение дают ему право вести себя крайне независимо.

— Нет, он определенно мерзкий человек, — заключила Луиза.

— Он может позволить себе все, что ни пожелает. Его поместье в Суссексе поражает роскошью и красотой.

— Бедный Джеймс! Ему ни за что не выиграть у такого человека!

Луиза решила повнимательнее присмотреться к лорду Данстену. Его лицо показалось ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, где его видела раньше. Чем больше она смотрела на него, тем сильнее ощущала властную притягательность этого человека, и это приводило ее в замешательство. Почему-то она была уверена, что лорд Данстен — хотя он сейчас сидел за карточным столом — довольно высокий, с широкими плечами и стройными ногами. В отличие от других джентльменов, выряженных наподобие пестрых попугаев, он был одет в иссиня-черный фрак с кипенно-белой сорочкой, что выгодно выделяло его среди остальных мужчин.

Он был без парика. У него были густые, слегка вьющиеся темно-каштановые волосы. Его лицо казалось высеченным из камня. Тяжелая челюсть, крупные черты, высокомерное выражение — все говорило о сознании собственного превосходства. Вздохнув, Луиза была вынуждена признать, что лорд Данстен на редкость красив.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Данстен поднял голову, осмотрелся и встретился глазами с Луизой. От долгого, изучающего взгляда его синих глаз она пришла в неописуемое волнение. Где-то она видела эти синие глаза, но где? Окинув ее пристальным, оценивающим взглядом, он удовлетворенно улыбнулся, и Луиза, почувствовав, что она ему понравилась, неожиданно залилась ярким румянцем.

Между тем Данстен перевел взгляд на стоявшего рядом с ней сэра Чарлза, и Луиза поразилась произошедшей перемене: лорд Данстен нахмурился, глаза презрительно сузились, от прежнего довольного вида не осталось и следа. Сэр Чарлз и лорд Данстен обменялись враждебными взглядами, и в ту же минуту Луиза заметила, как в глазах лорда появилось свирепое, хищное выражение, перешедшее в холодное презрение.

Сэр Чарлз слегка поклонился лорду Данстену, но тот не соизволил ему ответить, и, чтобы скрыть обиду, сэр Чарлз достал красивую серебряную табакерку и, взяв щепотку нюхательного табака, вдохнул его, прикрыв лицо изящным кружевным носовым платком. Заметив удивленное лицо Луизы, он вежливо извинился и быстро ушел.

Луиза посмотрела ему вслед, пытаясь представить, что могло вызвать такую враждебность между двумя джентльменами, и с еще большим упорством стала вспоминать, где она могла видеть Данстена. Она перебирала в памяти все места, где они могли бы встретиться, но под конец сдалась, так и не вспомнив.

Отмахнувшись от бесплодных размышлений, Луиза с замиранием сердца следила за игрой брата, с ужасом понимая, что он проигрывает лорду, который, словно ястреб, следил за каждым движением Джеймса. Ее охватило такое негодование, что она даже побледнела, но все же взяла себя в руки и притворилась, что ей безразлично, чем закончится игра.

Как бы обидно это ни было, но Луизе пришлось признать, что Данстен был более искусным игроком, чем Джеймс. Чем больше брат проигрывал, тем больше лорд втягивал его в игру, с каждым разом повышая ставки. Он видел, что Джеймс пьян и не может должным образом сосредоточиться на игре, но лорда это нисколько не волновало.

Когда Джеймс положил последнюю пачку банкнот от своего прежнего выигрыша, лорд Данстен поднял ставку еще на тысячу гиней, и Луиза не поверила своим глазам, когда Джеймс, находясь в состоянии крайнего возбуждения, принял новую ставку и написал долговую расписку.

Видя, как друг вот-вот проиграет все свое состояние до последнего пенни, Тимоти направился к карточному столу.

— Не дури, Джеймс, — сказал он, — если ты сейчас проиграешь, ты не сможешь оплатить такой огромный карточный долг. Сохрани хотя бы то немногое, что у тебя осталось от сегодняшнего выигрыша!

Джеймс бросил на Тимоти свирепый взгляд и добавил свою расписку к куче денег, которые Данстен положил на середину карточного стола.

— Ты ошибаешься, Тимоти. Вот увидишь, я с лихвой верну себе все, что проиграл.

— Так вы будете продолжать? — спросил Данстен недовольным тоном.

— Да, буду, — не колеблясь, ответил Джеймс.

Луиза старалась не смотреть на непроницаемое лицо лорда Данстена, убеждая себя, что он мерзкий человек и достоин полного презрения. Но в то же время в ее душе нарастал гнев против брата: как он посмел сесть за карточный стол, если уже спустил все ценное, что у них оставалось от родителей? Отец пришел бы в ужас от одной мысли, что его сын играет в азартные игры… Хотя, если бы отец занимался своим имением, а не проводил все дни на псовой охоте, сейчас его дети не оказались бы в таком отчаянном положении.

Луиза отошла от карточного стола только тогда, когда закончилась последняя партия. Джеймс потерял весь сегодняшний выигрыш. Все было бы ничего, но он задолжал лорду Данстену еще четыре тысячи гиней! Конечно, для богача Данстена эти четыре тысячи были более чем скромной суммой, но для Джеймса и Луизы эта потеря была настолько значительной, что могла перевернуть весь привычный уклад их жизни.

— Благодарю вас за блестящую игру, — сказал победитель несчастному Джеймсу, когда тот отдавал ему долговую расписку на четыре тысячи гиней.

Впервые за все время, что он провел за карточным столом, лорд Данстен улыбнулся, довольный своей победой, принесшей ему девятнадцать тысяч гиней, чего нельзя было сказать о его партнере, которому впору было пойти и застрелиться.

— Проклятая судьба, — спокойно сказал лорд Данстен своим звучным, бархатным баритоном. — Но это уж как кому повезет. Неплохо бы сейчас перекусить, а? Что вы на это скажете, Фрейзер?

— Да, я не против, но… я сейчас, с вашего позволения, — сказал Джеймс и направился к Луизе и Тимоти, чтобы отчитать сестру за ее безрассудное появление в подобном заведении и немедленно отправить домой.

Лорд Данстен пошел за ним.

— Если вы хотите отыграться и вернуть свои деньги, то я предоставлю вам такую возможность. Не могли бы вы посетить Данстен-хаус в среду вечером? Вы и мистер Хекет были бы желанными гостями! Вы можете прийти с вашей дамой, — предложил он, окидывая Луизу равнодушным взглядом, от которого она пришла в ярость: ее оскорбило и обидело, что он говорил о ней в третьем лице, вместо того чтобы пригласить ее лично, как принято обращаться с приличными леди. Луиза все больше убеждалась, что лорд Данстен и впрямь отвратительное чудовище.

— Да, разумеется. Благодарю вас, — ответил Джеймс, не придав значения убийственному взгляду сестры, которым она буквально пронзила брата.

— О, Джеймс, мы не можем принять это приглашение, — возразила Луиза, не обращая внимания на его гневные взгляды. Обворожительно улыбаясь всем троим, она подошла к брату и проговорила, пустив в ход все свое женское кокетство и хитрость: — Джеймс, ты обещал мне, что вечером в среду мы поедем куда-нибудь поразвлечься!

— Ничего я тебе не обещал, — буркнул Джеймс, недовольно глядя на сестру.

— Нет, обещал! — В другое время она бы не посмела спорить или перечить брату, но обида, вызванная пренебрежительным отношением этого наглого Данстена, придала ей смелости и уверенности в себе. — Мало того, что ты весь вечер просидел за карточным столом, так ты еще отказываешься от своего обещания! Раз так, то мне лучше уйти!

Джеймс пришел в неописуемую ярость, когда понял, что сестра прикинулась его подружкой, и не знал, как ему поступить. Воспользовавшись образовавшейся паузой, лорд Данстен уставился на Луизу, размышляя: правда ли, что Джеймс пригласил ее на вечер в среду, или она ведет двойную игру?

— Разве нельзя поехать поразвлечься в другое время, мисс… — сухо поинтересовался лорд Данстен.

— Дивайн, — выпалила она первое, что ей пришло в голову, и одарила Данстена божественной улыбкой, чтобы оправдать выбранное наспех имя.

— Мисс Дивайн, — сказал он, слегка удивившись необычному имени девушки, — я редко кого приглашаю в Данстен-хаус, но если уж приглашаю, то отказов не принимаю. — И, глядя на Джеймса, добавил: — Приглашение остается в силе. Приезжайте, если надумаете.

Он так пристально посмотрел на Луизу, что ей показалось, будто взгляд его синих глаз проник в самую душу, посеяв в ней какое-то смутное беспокойство. Едва заметно поклонившись, он направился к двери и внезапно вспомнил, что дама, стоявшая между Тимоти Хекетом и Чарлзом Мередитом, и есть та самая девушка, которую он видел пару месяцев назад в Воксхолле, а затем в соборе Святого Павла и которая тогда произвела на него сильное впечатление. Вне всяких сомнений, она любовница Фрейзера и знакомая этого ненавистного Чарлза Мередита, заклятого врага и соседа по поместью. Как могла женщина, так истово молившаяся в соборе, вести такую безнравственную, пустую жизнь? — спрашивал он себя, вспомнив ее одухотворенное лицо, обращенное к Богу.

Элистер улыбнулся при мысли, что независимо от того, любовница она Фрейзера или нет, он найдет способ познакомиться с ней поближе. От него не ускользнуло, что его заклятый враг Чарлз Мередит тоже неравнодушен к мисс Дивайн, и у него тут же созрел план, как отомстить своему ненавистному соседу: взять и увести капризную красавицу прямо из-под носа сэра Чарлза!

Но, поразмыслив, он пришел к выводу, что ему не стоит размениваться на подобные мелочи. У Элистера было много недостатков, но мстительность и злопамятность были не в его характере, и он решил оставить сэра Чарлза в покое.