Незадачливая судьба кронпринца Рудольфа

Т. Исламов ЭПИЛОГ ТРЕТИЙ, И ПОСЛЕДНИЙ

Эрцгерцог Рудольф Габсбург был одним из последних престолонаследников дома Габсбургов, правившего Австрией без малого семь столетий. Временами власть этой стариннейшей европейской династии распространялась на полмира. Так, на рубеже XVI века овладев испанской короной, она стала заправлять и обширными территориями Южной и Центральной Америки. С 1273 по 1804 г., с небольшими перерывами, Габсбурги носили эфемерный титул императоров эфемерной "Священной Римской империи германской нации". Прочным же ядром Габсбургской империи, границы которой в XIX в. простирались от снежных альпийских вершин до Карпатского хребта, от Триеста и Иннсбрука на западе до Кракова, Львова, Черновиц на востоке, всегда являлись так называемые наследственные владения (примерно совпадающие с территорией нынешней Австрии) вместе с присоединенными к ним в 1526 г. землями Чешской короны. В том же 1526 г. Габсбурги овладели короной "Святого Иштвана", но обосноваться в королевстве Венгрия им удалось лишь в начале XVIII в., после изгнания османских турок и подавления венгерского восстания под руководством легендарного трансильванского князя Ференца Ракоци II.

XIX век — век паровой машины и железных дорог, буржуазных революций и национально-освободительных движений — принес династии великие невзгоды и тяжкие разочарования. Чтобы спасти трон и империю, юному Францу Иосифу, только что вступившему на престол, пришлось в революционном 1848 г. униженно молить о помощи против собственных же подданных своего венценосного брата Николая I Романова. Подавить венгерскую революцию Австрии удалось благодаря интервенции двухсоттысячной армии царского фельдмаршала Паскевича. Габсбурги вновь воспрянули духом, но, чтобы удержать позиции великой европейской державы, были вынуждены пойти на существенные уступки и серьезные жертвы в пользу той же Венгрии, ставшей в империи почти что равноправным партнером Австрии; австро-венгерское соглашение от 1867 г. вызвало к жизни оригинальнейшее образование, состоявшее из двух формально самостоятельных государств с двумя центрами в Вене и Будапеште, — образование, именуемое дуалистической Австро-Венгерской монархией. За династией, в последний раз в своей многовековой истории сумевшей приспособиться к изменившимся обстоятельствам, сохранилось общее руководство внешней политикой и военными делами. Достигнутая таким образом стабилизация, приостановившая на некоторое время упадок монархии, оказалась, однако, непрочной, а австро-венгерское равновесие — неустойчивым. Семена будущих бурь, межнациональных конфликтов и раздоров внутри самих господствующих классов были заложены уже в самой дуалистической компромиссной системе. Дуализм, не удовлетворив ни одну из двух сторон, получивших от него наибольшие преимущества и выгоды, в то же время вызвал негодование и открытое возмущение угнетенных народов, в особенности чехов и югославян. Последние к тому же выказывали все большее тяготение к независимому соседнему государству — Сербии, за которой уже тогда прочно закрепилось прозвище "югославянского Пьемонта" по ассоциации с Пьемонтом апеннинским, вокруг которого произошло объединение Италии. Далеко не блестяще складывалась и внешнеполитическая ситуация. Акции монархии невысоко ценились в Лондоне, Париже, Риме. С Санкт-Петербургом отношения были безнадежно испорчены из-за ожесточенного соперничества за преобладание на Балканах. Единственным, в сущности, союзником являлась Германская империя — союзником, однако, далеко не бескорыстным, стремившимся подчинить дунайскую монархию своим экономическим и политическим интересам.

В 80-х гг. прошлого века, когда разворачивались события, описанные в интересном историческом романе Иштвана Барта, стали появляться первые признаки кризиса дуалистической системы, первые сбои в функционировании ее с трудом налаженного механизма: в 1887 г. на грани провала оказались переговоры о заключении между Австрией и Венгрией очередного десятилетнего соглашения по экономическим, таможенно-тарифным вопросам.

Вместе с упадком империи, приближавшейся к последнему этапу отведенного ей историей пути, клонилась к закату и звезда династии. Не станем искать признаки дегенерации в морально-психическом облике и внешности отдельных представителей Габсбургов, чем увлекались еще средневековые хронисты. Непреложный, однако, факт истории: в течение всего XIX века, удивительно богатого талантами и выдающимися государственными деятелями, австрийский дом не дал ни одной достойной внимания исторической личности. Император-король Франц Иосиф, просидевший на троне без малого семь десятилетий (1848–1916), по единодушному признанию современников, историков и собственных его биографов, был ничем не примечательной, серой, заурядной личностью; высшую государственную мудрость он видел в том, чтобы поддерживать привычный уклад жизни — не только собственной, двора, но и общества, народа, государства и всего окружающего мира.

Уже одно это обстоятельство порождало надежду — у одних, у других, наоборот, опасение, — что преемник окажется иным, склонным к реформам и переменам. Это предварительное замечание представляется необходимым для того, чтобы хотя бы приблизительно понять и ощутить ту особую атмосферу, которая сложилась вокруг наследника престола как при жизни его, так и после смерти.

Кронпринц Рудольф Габсбург, единственный сын Франца Иосифа и императрицы-королевы Елизаветы, урожденной баварской принцессы, вырос в пору недолговечного расцвета австрийского либерализма, когда умеренное свободомыслие и жажда перемен, стимулируемые индустриально-экономическим бумом 1860-х гг., проникали даже в аристократические салоны Вены, находя отзвук в охраняемых строжайшим ритуалом покоях императорской резиденции — Хофбурга. Определяющее воздействие но формирование личности и мироощущение юноши оказал, по-видимому, все же образ знаменитого предка — Иосифа II, выдающегося представителя "просвещенного абсолютизма", последнего крупного государственного деятеля австрийского дома, осуществившего значительные преобразовании по всех сферах экономики и общественной жизни.

Эрцгерцог Рудольф в 1881 г. направил своему отцу "Меморандум о политической ситуации", в котором предложил переориентировать внешнеполитический курс — отказавшись от союза с "милитаристской Германией" — на Францию, осуществить далеко идущую земельную реформу, повысить налоги на крупное землевладение, предоставить больше прав и свобод славянским народам Австрии. Любопытно, что за сто лет до этого с проектом реформ, точно так же озаглавленным "Меморандум…", к своей матери императрице Марии Терезии обращался Иосиф II, идеал Рудольфа. Так случилось, что, несмотря на отсутствие достаточно полных и достоверных сведений, уже при жизни Рудольфа в общественном мнении сложился некий образ престолонаследника — реформатора, либерала, противника союза с кайзеровской Германией, симпатизирующего, как и его мать Елизавета, Венгрии и венгерским национальным устремлениям, направленным к ослаблению уз, связывающих ее с Австрией. О нем судят и строят догадки и сегодня, спустя сто лет после описываемых событий, — и не только потому, что наш герой, отстраненный от государственных дел, не успел проявить себя на деле, но и из-за отсутствия необходимых документов. Так, через четыре месяца после трагедии в Майерлинге из архива австро-венгерского министерства иностранных дел бесследно исчезло знаменитое досье № 25, содержавшее секретные документы, связанные с проведением через венгерский парламент Законопроекта о национальной обороне, а также материалы относительно последней встречи кронпринца в январе 1889 г. с венгерским политическим деятелем графом Иштваном Каройи, через которого он поддерживал связь с венгерской оппозицией.

Завеса неизвестности, окружавшая при жизни самого Рудолфа и его общественно-политическую деятельность, усугубленная необычайно таинственными, до сегодняшнего дня не до конца выясненными обстоятельствами его смерти, породила множество диаметрально противоположных порой версий не только о трагедии, разыгравшейся в охотничьем замке Майерлинг в ночь на 30 января 1889 г., но и в целом о принце Рудольфе как человеке и политике, включая его политические взгляды и представления об Австро-Венгерской монархии, ее внутреннем и международном положении, о перспективах и видах на будущее. Обо всем этом увлекательно повествует нам Иштван Барт.

Что же касается ставшей уже традиционной дилеммы "убийство — самоубийство", то наиболее распространенной в исторической литературе версией продолжает оставаться последняя. Новейшее, самое свежее тому подтверждение — увидевшая в этом году свет работа "Покушение на королеву Елизавету", принадлежащая перу профессора Эмиля Нидерхаузера, члена-корреспондента Венгерской академии наук, соотечественника Иштвана Барта и известного автора крупной монографии "Габсбурги". В своей работе, посвященной убийству в Женеве императрицы Елизаветы, матери эрцгерцога Рудольфа, Нидерхаузер пишет категорически и убежденно: "30 января 1889 г. Рудольф… застрелил юную свою подругу Марию Вечера, а затем покончил с собой".

Вывод подтверждается заслуживающими доверия исследованиями австрийских ученых Бригитты Хаманн и Фридриха Хеера, а также американской исследовательницы Дороти Макгиген. Последняя в своей монографии "Семья Габсбургов", несколько преувеличивая историческое значение и последствия ухода Рудольфа из жизни, пишет: "В известном смысле ночь 30 января 1889 г. была началом конца империи". В действительности распад Австро-Венгерской монархии, последовавший в конце октября — начале ноября 1918 г., явился результатом развития внутренних и международных процессов, и прежде всего — всемирно-исторического процесса, начало которому положила революция в России. Несомненно, однако, что события в Майерлинге — это красноречивый эпизод в цепи событий, приведших династию и империю к неминуемо ожидавшему их краху.

Созданная на материале "майерлингской трагедии", книга известного венгерского литератора Иштвана Барта представляет собой, несмотря на подзаголовок "Любовный роман", изложение в художественной форме подлинных исторических событий. Она написана на основе тщательного изучения обширной литературы на данную тему, свидетельств современников и непосредственных очевидцев с привлечением большого круга источников, документов, материалов прессы, мемуаров, обильно и уместно цитируемых. И потому произведение это имеет познавательную ценность.

Автор обнаружил незаурядное дарование не только историка-исследователя, но и следователя-криминалиста. В результате книга, по жанру представляющая собой своеобразный исторический роман-эссе, читается с захватывающим интересом от первой страницы до последней.