Ни поцелуя без любви

3

Джордж Мортимер Вулф в сто двадцать восьмой раз бросил взгляд на сладко посапывающую в углу салона «кадиллака» блондинку в голубом платье — и в сто двадцать восьмой раз улыбнулся.

Рядом с ним дремала единственная женщина в мире, осмелившаяся поднять на Дж. Мортимера Вулфа не просто руку, а целое ведерко с колотым льдом.

Фиджи Стивенс, маленькая белокурая девочка, тощий нескладный подросток, юная соблазнительная нимфетка, распутный ангел — она превратилась в настоящую красавицу, причем как-то сразу становится ясно, что красота эта — натуральная. Белокурые локоны сверкают живой искрой, а что до ее бюста…

У него была, скажем честно, возможность убедиться в его натуральном происхождении. Сегодня из ресторана отеля «Мажестик» Вулф вынес Фиджи Стивенс, перекинув ее через плечо. Естественно, что в процессе транспортировки не удалось избежать самых смелых прикосновений…

А еще он помнил то, что случилось одиннадцать лет назад. Это было худшим из его кошмаров.

Вообще-то в тот вечер Фиджи просто повезло. Выпей Джордж Вулф чуть меньше или чуть больше — он мог бы убить девочку на месте. От боли и ярости, от тоски и разочарования, не в силах вынести даже мысли о том, что и этот белокурый ангел по сути является такой же холодной расчетливой дрянью, прирожденной шлюхой, как и Кора Пирелли.

Разумеется, он не сказал правды миссис Стивенс прежде всего потому, что очень любил эту семью и знал, с какой нежностью они все относятся друг к другу. Кроме того, ему вряд ли удалось бы найти слова, чтобы дать название тому, что она собиралась сделать… Отдаться? Предложить себя? Трахнуться? Как сказать это о девочке, выросшей на его глазах?

Было бы неправдой утверждать, что он помнил о Фиджи все эти годы. У него было много других дел. Миллиардерами просто так не становятся, это тоже достаточно нелегкий труд. Джордж Вулф пахал как проклятый, учился на ходу, побеждал трудности, а в краткие промежутки, отведенные для отдыха, решал проблемы личного характера.

Самую большую из этих проблем звали Кора Пирелли, вернее теперь уже Кора Стромберг.

В ту проклятую осень Джордж Мортимер Вулф уехал в Англию будучи уверен, что никогда больше не увидит кареглазую ведьму Кору. Презрение и боль — вот что терзало его душу. Однако уже следующей весной Вулф прилетел в Штаты и почти сразу встретился с Корой на благотворительном студенческом балу.

Она изменилась. Располнела, налилась, словно яблоко — соками. Пышная грудь колыхалась под полупрозрачной тканью бального платья, и декан Стромберг болтался на руке своей жены, будто утлая лодчонка на буксире у величавой яхты.

Морт хотел скользнуть по Коре равнодушным взглядом, холодно поздороваться и пройти мимо, но декан, дурачок, вцепился как клещ, пригласил на ужин, намекнул, что ждет от высокопоставленного студента всемерного содействия родному факультету… Через неделю Морт отправился на ужин к декану.

Он был шокирован, когда ровно через час после начала ужина, в девять вечера, декан Стромберг зевнул и попрощался с гостем, отправившись спать. Кора мило улыбнулась и попросила не скучать, пока она проводит мужа в спальню. Растерянный и злой Морт бродил по столовой с рюмкой превосходного бренди, потом остановился у горящего камина, задумался… В себя его привел тихий шорох. Он обернулся — перед ним стояла Кора Стромберг в абсолютно прозрачном пеньюаре на голое тело.

Они рычали и визжали, катаясь по белоснежной синтетической шкуре перед камином. Они насиловали друг друга, позволяя собственной похоти убивать все человеческое, пристойное, одухотворенное… Это был апофеоз плотской страсти, исключительное удовлетворение полового влечения без малейшей примеси чувств.

Они начали встречаться два раза в неделю, потом три, а потом на одной из вечеринок в университете бедолага декан выдал такую информацию, что Морт Вулф впервые всерьез подумал о самоубийстве.

Он и декан остались одни на небольшой веранде летнего кафе. Кора танцевала с кем-то из студентов, весело смеясь и прижимаясь к партнеру всем своим роскошным телом. Декан умиленно следил за ней, а потом небрежно бросил в сторону Мортимера:

— Я рад, что она предпочитает спать с вами чаще, чем с остальными. Вы очень приличный молодой человек.

Морту показалось, что он ослышался. Он замер, не донеся бокал с вином до рта. Декан усмехнулся:

— Милый мистер Вулф, я стар, но еще не безумен. Я вполне реально смотрю на вещи. Кора многим пожертвовала ради нашего брака. В результате она многое и получит, но мне не хотелось бы остаться в ее памяти дряхлым тираном, чьей смерти она не могла бы дождаться. Вы ведь знаете ее тело? Моей киске нужен хороший, здоровый секс. Она пробовала спать со студентами, но я запретил. Молодые слишком глупы и болтливы, они могут навредить нашей репутации. Другое дело вы. Вы — ее старый друг, достаточно взрослый и разумный молодой человек. Когда вы остаетесь у нас на ночь, я сплю спокойно.

Это было похоже на бред, на ночной кошмар, но иссохший старик не лгал, он действительно выглядел умиротворенным и довольным. Морт почувствовал, что его сейчас вырвет. Он перевел взгляд на Кору — она плотоядно улыбнулась в ответ.

В тот вечер он сбежал раньше всех, снял номер в дешевом мотеле и напился вдрызг. Утром написал Коре прощальное письмо — и уехал из Нью-Йорка. Тогда он думал, что навсегда расстался с ней.

Морт тяжело вздохнул и с силой потер ладонью лицо. Фиджи всхлипнула во сне, шофер обернулся и негромко произнес:

— Почти приехали, сэр. Дом в конце улицы…

— Спасибо, Мартин. Останови прямо напротив подъезда. Эй! Мисс Стивенс! Фиджи, подъем! ИФИГЕНИЯ!!!

Радикальное средство и подействовало радикально. Фиджи встрепенулась, схватилась за голову, растерянно уставилась на Морта своими голубыми очами:

— Где я?

— Если бы ты знала, до какой степени этот вопрос традиционен в твоем состоянии! Да, я мог бы надругаться над тобой, Ифигения, но я решил разнообразия ради проявить чуть больше благородства и такта, а потому привез тебя домой. К тебе домой, я имею в виду.

— Ух! Голова раскалывается…

— Прими аспирин. Завтра утром я пришлю курьера, он передаст тебе билеты, кредитку и все необходимое.

— Что еще за «необходимое»?

— Не забудь, ты же порочная натура, которая завтра летит в Вегас. Я сомневаюсь, что ты сможешь правильно подобрать гардероб. Придется тебе положиться на МОЙ извращенный вкус.

Фиджи тоскливо огляделась по сторонам. В горле у нее было сухо, во рту неприятно, а главное — в памяти ощущался некий провал, о содержании которого она могла сказать только одно: она совершила нечто ужасное. Все. Конец сообщения.

— Морт… Я… О господи!

— Ты была великолепна, дорогая. В копилку своего образа порочной нимфоманки ты добавила яркую краску — любовь к пьяным дебошам в дорогих ресторанах.

— Морт, я сделала что-то… ужасное?

— Ну это с какой стороны посмотреть. Окружающих за дальними столиками ты, несомненно, развлекла. За ближними — потревожила. Меня — позабавила.

— Что я сделала?

— Высыпала на меня лед из ведерка.

— Слава богу!

— Да? Это в каком смысле?

— Мне сейчас снилось, что я ударила тебя самим ведерком.

— Осторожнее, Ифигения, во сне мы видим то, о чем мечтаем на самом деле.

— Морт, я… Приношу свои извинения. Прости, но я не смогу полететь с тобой в Вегас.

— Именно поэтому ты полетишь туда одна.

— Морт, я не полечу.

— Полетишь.

— Нет.

— Да. Ты мне надоела. Иди сунь голову под холодную воду, а потом ложись спать. Курьер приедет в восемь, вылет в десять тридцать. Чао.

— Морт…

— Кыш отсюда.

С этими словами он бесцеремонно вытолкал ее из машины, закрыл дверь — и был таков. Фиджи Стивенс стояла посреди улицы, босая, в драных колготках и с гудящей, как набат, головой, смутно ощущая, что с ней не все в порядке. В конце концов она вздохнула и поплелась к двери собственного дома. Что бы там ни было, она подумает об этом завтра!

Морт Вулф откинулся на подушки сиденья и втянул ноздрями воздух. Тонкий аромат духов Фиджи Стивенс все еще витал в машине, и настроение от этого немедленно улучшилось. Морт прикрыл глаза и улыбнулся. Смешная блондинка! Причем отнюдь не дурочка, отнюдь, но похоже, что ее простодушие не напускное. Сочетание ума и простоты — убийственный коктейль для любого мужчины. Впрочем, кто сказал, что роковые хищницы с компьютером вместо мозга лучше?

Три года спустя декан Стромберг переселился в мир иной, оставив молодой вдове приличную сумму денег и роскошный особняк на Лонг-Айленде. Морт Вулф не хотел ехать на похороны, будто предчувствуя недоброе. Однако это выглядело бы неприлично — ведь к тому времени Вулф входил в попечительский совет факультета. Пришлось ехать.

Кора выглядела сногсшибательно. Бюст буквально вываливался из траурного платья, смелый разрез сбоку открывал стройную крепкую ногу в черном чулке, а из-под широкополой шляпы с вуалью весело сверкали карие глаза безутешной вдовы. На поминках грустили недолго, все завершилось довольно разнузданным застольем, а для Морта ночь закончилась в постели Коры.

Он не мог объяснить происходящее. Ему было двадцать семь лет, он был красив и богат, он мог выбрать любую женщину — но Кора обладала странной властью над его телом и рассудком. Почти ненавидя эту бесстыжую самку, Морт хотел ее так, что не мог думать ни о чем другом, кроме секса с Корой.

Так это и продолжалось по сей день — редкие и бурные встречи то у нее дома, то в отелях.

Морт не имел силы воли прекратить эту связь, Кора же не имела желания сделать это. Перешагнув тридцатилетний рубеж, она превратилась в роскошную тициановскую красавицу с пышными формами. Чувственность, исходившая от нее, заставляла абсолютно всех мужчин нервно оглядываться и сглатывать неожиданный комок в горле.

Джордж Мортимер Вулф нахмурился и невесело ухмыльнулся. Вот Кора подошла бы идеально. «Сад Наслаждений» — место прямо для нее.

Мысли Вулфа перенеслись к отелю. Не все так просто — это еще мягко сказано…

Отель «Сад Наслаждений» был выставлен на торги в начале нынешней весны. Одна из достопримечательностей Вегаса, основанный более двадцати лет назад, он по праву считался жемчужиной Города Грехов, именно поэтому у Морта Вулфа на душе немедленно заскребли кошки.

Ну да, Морт Вулф — король гостиничного бизнеса. По всему миру стоят отели, на чьей эмблеме свернулся под высокой сосной матерый волк — герб Вулфов из Кента. На Гоа и в Иерусалиме, в Малаге и в Неаполе, на Гаваях и на Багамах — да, да и еще раз да. Но только не в Вегасе. Штаты вообще ревниво относились к своим отелям, не стремясь допускать в этот бизнес иностранцев. Разумеется, Гавайи и Багамы тоже принадлежат США, но это все-таки острова, а вот на материке иностранцев не жаловали… Трудно предположить, что от раскрученного и популярного отеля могли отказаться все местные бизнесмены, оставив его на откуп Морту Вулфу, особенно учитывая стартовую стоимость продажи. Пять миллионов долларов.

Приблизительно столько стоил личный автомобильный парк Морта Вулфа, причем здешний, штатовский. Английские машины в совокупности перекрывали по стоимости злосчастный отель.

Только глупый бизнесмен бросается на дешевку очертя голову. Умный же наводит справки. Морт навел их самым тщательным образом, но остался в недоумении. За отелем не числилось абсолютно никакого криминала. Даже девочки по вызову сюда приезжали крайне редко.

В штате отеля состояли китаянки и тайки, отвечающие за массаж, дипломированные медсестры и врачи, профессиональные аниматоры, шоумены, певицы, кордебалет, небольшой симфонический оркестр, джаз-банд, несколько профессиональных диджеев, повара, горничные, метрдотели, охранники, уборщики, служащие на ресепшн, психологи и менеджеры — уйма народу. Проверить всех — не хватит и года, но по просьбе Морта полиция основательно прошерстила все досье. Ничего. Ноль. Никаких результатов. Создавалось впечатление, что в «Саду Наслаждений» работают исключительно кристально честные и высокоморальные личности.

Это не понравилось Морту еще больше. Он любил людей с настоящей биографией. Если бы начальник охраны оказался тайным алкоголиком, а старший менеджер на досуге любил бы переодеваться в женское белье, Морту это понравилось бы куда больше, а так…

Тихая гавань с дурной славой. Ни одного официального скандала, разоблачения или расследования — и сладковатый запашок тлена. Сплетни, пересказываемые шепотом. Слухи, заключающиеся в загадочном закатывании глаз и бессвязных междометиях «о-о-о!», «ах-ха!» «мм…».

Покорные одалиски. Молчаливые чернокожие невольники. Хрупкие японские гейши. Дымок опиума, полынная горечь абсента… Респектабельный и жутко дорогой притон изысканного разврата, доказательств которому нет и никогда не было.

Сутки в номере «Сада Наслаждений» стоят в среднем десять тысяч долларов. Номеров в отеле пятьсот. Угадайте, какова дневная выручка? Правильно. Продажная стоимость отеля. Пять миллионов долларов.

Морт Вулф засвистел сквозь зубы веселенький мотивчик. Хорошо, что Штаты так высокомерны и себялюбивы. Никто здесь не знает Джорджа Мортимера Вулфа, графа Кентского, герцога Олдершот-и-Беркли в лицо, никому нет до него никакого дела. И потому в Вегас прилетит некий Джо Вульф, мелкий гангстер из Нью-Йорка, а его законная блондинка уже будет ждать его в теплом гнездышке…

Законная блондинка начала с того, что не открыла дверь курьеру. Честный юноша бился в дверь до половины девятого, а потом вернулся к мистеру Вулфу с отчетом. Мистер Вулф невесть почему расплылся в довольной улыбке, позвонил в аэропорт и перерегистрировал билет на имя Ифигении Стивенс. Теперь она должна была вылететь в три часа дня. После этого мистер Вулф сам уселся за руль черного «мерседеса», предварительно загрузив в багажник громадный чемодан и небольшой пакет, и выехал в направлении дома мисс Ифигении Стивенс.

Она даже не очень поняла, что это было. Из глубокого освежающего сна ее вырвал настойчивый звонок в дверь. Фиджи приснилось, что это почтальон, мистер Картрайт, и она заставила себя сползти с постели и отправиться к дверям — мистер Картрайт был уже стареньким, нехорошо заставлять его приходить дважды.

По дороге она берегла силы, как могла: например, не открывала глаза. Именно поэтому до двери она дотащилась, получив парочку незначительных травм, и дверь открыла одновременно с глазами.

Это не мистер Картрайт — вот все, на что был способен ее мозг в это солнечное утро. Высокий и суровый флибустьер в черном свитере и черных джинсах решительно шагнул в прихожую, привычным движением сгреб Фиджи в охапку, перекинул через плечо и понес в ванную комнату. Здесь она начала сражаться уже по-настоящему, потому что негодяй принялся сдирать с нее халат и ночнушку, одновременно выкручивая до упора кран с холодной водой.

Силы были неравны, и через пару секунд на голову голой и дрожащей от ярости Фиджи Стивенс обрушился ледяной душ. Негодяй в черном при этом позоре, слава богу, не присутствовал, он ушел в кухню. Кричать она не смогла, потому что перехватило дыхание, так что через десять минут, разрумянившаяся и злая, она вошла на кухню, так и не выплеснув переполнявшие ее эмоции.

Морт Вулф варил кофе. При этом он что-то насвистывал себе под нос, а поверх черного свитера на нем красовался веселенький фартук в цветочек — подарок вероломной Клер на новоселье. Не оборачиваясь от плиты, Вулф сообщил светским тоном:

— Только из уважения к твоим родителям я не вычту из твоего гонорара неустойку за билет на самолет.

— Я не лечу в Вегас.

— Вижу, разум к тебе вернулся. Верно. В Вегас ты не летишь, ты стоишь в дверях собственной кухни и ждешь, когда твой новый босс доварит кофе.

— Я вообще не лечу в Вегас.

— А вот это неверно. Ты летишь туда в три часа дня. Будь добра, возьми из прихожей пакет и переоденься.

— Вулф, я тебе не…

— Зови меня нежно — Джо.

— Щас! Разбежался.

— Это всего лишь легенда, милая. Я — твой муж, Джо Вульф, у меня свой бизнес в Нью-Йорке, я прилечу чуть позже, а пока ты немного побуянишь в нашем номере, в отеле «Сад Наслаждений»…

— Не делай из меня дуру, я все прекрасно помню. И я отказываюсь.

— Двойной тариф плюс премия.

— Нет.

— Это тридцать пять тысяч.

— Нет.

— Удваиваю. Семьдесят.

— Ты псих!

— Я бизнесмен. Семьдесят раз…

— Нет.

— Хорошо. Семьдесят пять раз…

— Морт, перестань!

— Фиджи, мне нужна твоя помощь. Я покупаю ее за семьдесят тысяч.

— Ты говорил, семьдесят пять?

— О женщины! Ты согласна?

— Нет. Да! Нет, но я… Да.

— Жадная, алчная хищница.

— Естественно, я же в образе.

— Тогда браво. Кофе?

— Наливай.

— Сначала переоденься.

— Нет, я люблю горячий.

— Ладно, только знаешь что… Фиджи… Там, понимаешь ли, такие вещи… В общем, ты вряд ли носишь их в обычной жизни…

— Кожаные трусики и ошейник с заклепками?

— Не совсем, но что-то вроде. Обещай не драться сразу.

— Обещать не могу, но постараюсь. Кофе хорош.

— Слава богу!

— Я могу задать тебе личный вопрос, Морт?

— Джо. Привыкай к этому имени.

— Хорошо, Джо. Так можно?

— Попробуй.

— Ты женат?

— Нет.

— И не был женат?

— Нет.

— Спасибо за подробный и исчерпывающий ответ.

— Пожалуйста.

— А почему?

— Видишь ли, Ифигения…

— Спасибо, достаточно.

— Вот и хорошо.

Она уже входила в свою комнату, когда ее догнал голос Морта Вулфа, исполненный странной горечи:

— Когда-то мне казалось, что я должен жениться на прелестной блондинке с голубыми глазами и ангельским характером… Но я ошибся. Таких просто не бывает.

Фиджи закусила губу. Дурак, дурак, несчастный дурак! Я ведь так любила тебя, а ты втоптал мою любовь в грязь!

Вещички оказались не для слабонервных. Собственно, даже непонятно было, белье это либо верхняя одежда. Много кожи, серебряной нити, синтетических кружев и меха. Высокие сапоги-ботфорты, сшитые из шелка. А в качестве бонуса — чемоданчик с макияжем флюоресцентных тонов.

Деморализованная Фиджи Стивенс довольно легко примирилась с тем, что Морт Вулф видит ее исключительно в образе портовой шлюхи. С тяжелым вздохом она втиснула бюст в кожаный корсет, взбила прическу и вернулась на кухню. При виде преображенной Фиджи Морт едва не поперхнулся кофе, взвыл от восторга и прорычал:

— Наконец-то моя мечта исполнится! К такой женщине полагается мужчина в образе гангстера тридцатых годов…

У Ифигении всегда было хорошее образное мышление. Очами души своей она увидела Морта в мешковатых брюках и пиджаке в талию, в широкополой шляпе, с гвоздикой в петлице, с тонкими усиками над верхней надменной губой… И торопливо захлопнула приоткрывшийся было рот.

— Я должна в этом ехать в аэропорт?

— Заодно привыкнешь. Хотя должен признать, что у тебя очевидный талант к перевоплощению. И крайне аппетитная попка.

— Так, я сейчас переодеваюсь и никуда не лечу…

— Фиджи, мне ведь тоже предстоит войти в образ! Где ты видела гангстера, который не отпускает пошлостей?

— Ты не похож на гангстера, граф.

— Это почему это?

— Потому что гангстеры — это простые дружелюбные ребята из рабочих семей, а у тебя на физиономии большими буквами написано: я аристократ, сноб и зануда.

— Вот спасибо!

— На здоровье. Можно мне хоть плащ накинуть?

— Накинь. Будешь выглядеть дура дурой, потому что в Вегасе тридцать семь градусов.

— Блондинки боятся загара. Они уверены, что от этого рыжеют волосы.

— Фиджи?

— Что?

— Скажи, а сколько — приблизительно — ты выслушала анекдотов про блондинок за свою жизнь?

— Собираешься пожалеть меня или позавидовать?

— Еще не решил. Едем?

— Едем.

В аэропорту Морт сделался странно задумчивым, смотрел все больше в сторону, а когда объявили посадку, неожиданно притянул к себе Фиджи и поцеловал в губы коротким, злым поцелуем. От неожиданности она подскочила и с подозрением уставилась на него.

— Ты что?

— Ничего. Вхожу в образ. Будь осторожна, ладно?

— Такое ощущение, что меня забрасывают к русским с разведмиссией. Морт, это просто отель!

— А ты — говорящая блондинка.

— Дурак!

— Сама дура.

Именно на этой трепетной ноте они и расстались.