Ночь накануне

Он открыл перед ней дверцу машины.

- Вы тоже. – Не обратив внимания на открытую дверь, она поднялась на цыпочки так, что их лица оказались на одном уровне. – Спасибо за прекрасный вечер.

Она быстрым поцелуем прижалась к его губам и скользнула в свой «лексус». Пока он стоял там, ошеломленный, она захлопнула дверцу, вставила ключ в зажигание и завела машину. Она подала назад, посигналила и вывернула в проулок. Она усмехнулась своему отражению в зеркале заднего вида. Обернулась назад и увидела его стоящим на том же месте под уличным фонарем, где она его оставила. Поцеловать его было смелым поступком. Непохожим на нее. Но с другой стороны, она много чего сделала за последние дни, что было не в ее духе.

И ей это нравилось.

* * *

Бернеда приоткрыла один затуманенный глаз. На мгновение ее сбила с толку окружающая ее тишина. Единственное освещение исходило от задней подсветки нескольких приборов из наружного коридора. Затем она постепенно вспомнила, что находилась в больнице, спала на неудобной кровати, трубки входили и выходили из ее тела. Ее сознание было вялым, мысли не двигались ни в каком конкретном направлении, кроме того, что ей хотелось домой. В большой дом на плантации, напоминавший о более благородных временах, в свою собственную комнату, в свою собственную постель.

Она хотела, чтобы ее ждала Люсиль. Добрая и терпеливая Люсиль, не то, что некоторые бесцеремонные девицы, которые тыкали и кололи ее от имени здравоохранения.

Что она делает здесь, в этой частной палате? Еще один приступ? Да… дело в этом. В этом ли? Ее мысли двигались намного медленнее скорости света. Она потянулась за салфеткой на столике, но не смогла заставить свою руку подчиниться мозгу. Она осознала, что ее зрительное восприятие было искажено, что серебристые приборы в палате были непропорциональны, растянуты до невозможных форм. Она облизнула губы, и оказалось, что ее язык опух. Что бы они ей там не дали, лекарство было сильнодействующим.

Ей необходимо еще поспать. Вот именно. Она уже начала закрывать глаза, когда заметила движение возле двери. Беззвучно, словно на тихих кошачьих лапах, появилась фигура. Женщина. Может очередная медсестра. Снова пытки. Бернеда почти ожидала, что какая-нибудь нахальная девица попытается измерить у нее температуру или кровяное давление. Но когда силуэт замаячил ближе, а лицо незнакомки оставалось в тени, Бернеда почувствовала, что что-то не так. Присмотревшись своим туманным, искаженным зрением, она начала что-то говорить, но со скоростью броска кобры женщина достала из-за спины какой-то предмет. Подушку. Едва Бернеда открыла рот, как лицо накрыли подушкой. Она попыталась кричать, но смогла только задергаться, как марионетка. Женщина была на удивление сильна, а Бернеда - слаба и одурманена.

«Помогите мне», - безмолвно закричала она, чувствуя, как горят ее легкие, словно готовясь взорваться. Боль пронеслась по телу, стенокардия внесла свою лепту - тяжелое гнетущее давление на ее сердце напомнило пожилой женщине о ее состоянии. Она попыталась вдохнуть воздух и почувствовала, как наволочка подушки продавливается в ее горло. Нет! Этого не может быть! Кто пытается ее убить?

Край подушки частично перекрывал ей обзор, да и зрение подводило, но когда нападавшая сильнее надавила ей на грудь, передвигая ужасную подушку на нос жертвы и тем самым превращая ее легкие в огонь, Бернеда уловила предсмертное видение своей убийцы. Знакомое, хоть и искривленное, лицо.

- Я – Атропос, - внезапно прошептала убийца на ухо Бернеде. – А ты встретила свою судьбу.

__________________

Примечания:

[1] Окра, Бамия, или Гомбо, или Дамские пальчики (лат. Abelmoschus esculentus) — однолетнее травянистое растение, вид рода Абельмош (Abelmoschus) семейства Мальвовые, овощная культура.

Молодые стручки бамии употребляют в пищу. Стручки бамии нельзя долго хранить, они быстро становятся волокнистыми. По вкусу плоды бамии являют собой нечто среднее между баклажанами и спа́ржей, что делает её применение в кулинарии достаточно широким. Из плодов бамии готовят салаты и супы, кроме того, стручки сушат, замораживают и консервируют. Варёная или слегка обжаренная бамия, не требующая длительной тепловой обработки, может быть гарниром к мясу или птице, а также заправкой для супов. Она хорошо сочетается с помидорами, чесноком, луком, имбирем, красным стручковым перцем и другими специями. Из зрелых семян готовят напиток, по вкусу напоминающий кофе.

Убирают плоды бамии многократно, примерно каждые 3—4 дня, до самых заморозков, более зрелые плоды грубеют, становятся жёсткими и несъедобными.

Благодаря высокому содержанию в плодах бамии слизистых веществ, блюда из бамии полезны для профилактики и лечения различного рода заболеваний желудочно-кишечного тракта. Замечено, что бамия помогает восстанавливать истощённые силы организма после тяжёлой физической работы или длительной болезни. По данным некоторых учёных употреблении бамии наилучшим образом отражается и на половой потенции. Отвар и блюда из свежих или замороженных стручков бамии применяют при бронхите и простуде.

[2] Доктор философии (лат. Philosophiæ Doctor, Ph.D., PhD, обычно произносится как пи-эйч-ди) — учёная степень, присуждаемая во многих странах Запада. Фактическим аналогом учёной степени «доктор философии» в российской системе образования является учёная степень «кандидат наук». Квалификационной работой соискателя степени является докторская диссертация. Несмотря на название, в настоящее время степень не имеет никакого практического отношения к философии (только историческое) и присуждается почти во всех научных областях, например: доктор философии по литературе или доктор философии по физике. Такое положение связано с традициями, восходящими к временам средневековых университетов, стандартная структура которых обычно предполагала наличие факультетов философии, юриспруденции, теологии и медицины. Поэтому помимо степени доктора философии существуют и ограниченный ряд других докторских степеней того же ранга; врачам присуждается степень доктор медицины, юристам — доктор права, богословам — доктор богословия, а всем остальным — доктор философии.

Глава 23

Он проснулся весь в поту. Член отвердел, кожа взмокла, дыхание сбилось. Адам отбросил простыню и пошел в ванную, где нашел полотенце и вытер лицо. Ему приснился сон, и во сне он был с Кейтлин, целовал ее, трогал, почти занимался с ней любовью. Он хотел ее так сильно, как никогда не хотел другую женщину.

Но это был всего лишь сон.

Мысленно он видел ее расположившейся в шезлонге, на палубе изящного прогулочного катера, что было не чем иным, как плодом его собственного воображения. Кейтлин была полностью обнажена, если не считать пары солнечных очков. Она поглядывала на него с лукавой соблазнительной улыбкой, ее кожа мерцала под горячим тропическим солнцем. Он шел к ней по промасленным тиковым доскам. И тоже был обнажен, в полной боевой готовности, и знал, что она хочет заняться с ним любовью.

Он приблизился к ней и опустился на колени, поцеловав в пупок, она застонала и выгнулась ему навстречу. Ее тело нагрелось под солнцем, кожа была соленой на вкус. Он скользнул вверх и обвел языком твердый напряженный сосок.

- О-о-х, - застонала женщина, и он засмотрелся на ее лицо, наблюдая, как она расслабленным жестом сняла солнечные очки, и удивленно взглянула на него. И как только она убрала очки с глаз, то перестала быть Кейтлин Монтгомери Бандо, а превратилась в Ребекку - улыбка, изогнувшая губы, окаменела, глаза стали безжизненными, черты лица - восковыми, а тело таким же холодным, как мрамор.

Теперь, глядя в зеркало, он столкнулся с тем, чего боялся в течение многих недель. Ребекка не отправилась ненадолго куда-то под влиянием настроения, и даже не оставила его для того, чтобы найти нового любовника, что, в общем-то, было вполне вероятно. Она мертва.

И разгадка каким-то образом связана с Кейтлин.

Из обрывков заметок, сделанных Ребеккой, он выяснил, что Кейтлин Бандо была ее самым интригующим клиентом, что она планировала побольше узнать о ней и ее сестре-близнеце Келли, но информация была слишком разрозненной. Волнующей, но неполной. Отсутствовали многие и многие страницы.

Накинув на шею полотенце, он вернулся в свой кабинет. Было четыре часа утра, но он не чувствовал усталости. Адам выдвинул стул из-за стола и включил компьютер. Образ Кейтлин заполонил мысли, пока машина гудела, оживая. Он представил разметавшиеся по подушке темные волосы, ее лицо, обращенное к нему, мягкую как шелк кожу ... о, черт, слишком давно он не был с женщиной. Слишком давно. Изгоняя из мыслей соблазнительный образ, он проверил свою электронную почту. Он надеялся получить сообщение, что жесткий диск, который он отнес в частную компанию, подлежит восстановлению, и любую информацию, однажды на него записанную, можно извлечь. Но пока его друг из компании не ответил.

Так что придется подождать.

Однако, время у него истекало.

Вскоре ему придется сказать правду Кейтлин. Полиции. Себе. Потому что он слишком далеко зашел. Его увлечение Кейтлин уже вышло за границы профессионализма; он скользит по все более и более тонкому льду. Скоро все рухнет, и он погрузится в черное забвение, в водоворот эмоций, тянущих вниз.

Он счел ее интригующей. Необыкновенно интригующей.

И не только из-за обстоятельств.

А потому, что она безумно сексуальная женщина; единственная, которой он не мог подобрать определение. Только что застенчивая, а через минуту - смелая. Ее тревоги казались реальными - или были частью более глубокого психоза?

Я боюсь ... о, Господи... Я боюсь, что каким-то образом причастна к смерти своего мужа.

Убийца?

Нет.

Каким образом она получила порезы на запястьях?

А как насчет той крови, которая, по ее словам, была в ее спальне? Реальность? Или галлюцинация?

Он промокнул лоб краем полотенца, потом пошел на кухню и достал пиво из холодильника. Он не может увлечься Кейтлин Бандо. Не может. Адам сорвал крышечку с «Миллера» и сделал большой глоток. Кого, черт возьми, по его мнению, он дурачит? Он увлечен. И давно.

И уже слишком поздно.

***

Атропос тихо гребла по воде; лодка скользила поперек потока, и она улыбалась, несмотря на усталость. Спрятав машину, она поспешно спустилась к реке по дорожке, освещаемой лунным светом. Ее каноэ находилось там, где она его оставила, и она вытолкнула лодку в темный поток. Она всегда чувствовала себя на воде как дома и обожала ночь. «Как вампир», - подумала она, уверенно гребя против течения реки. Глядя на луну, она обдумывала стоящую перед ней задачу. Когда-то у нее были сомнения, но теперь она знала, как надо действовать. Ощущая приближение бури, она направила изящную лодку к причалу. Быстро выбралась на тропинку. Женщина была одновременно утомлена и взбудоражена, убийства всегда и истощали, и освежали ее, тем не менее, ей требовалось немного времени, чтобы отдохнуть. Обдумать содеянное. Поразмыслить.

Она тихонько прокралась в полумраке к своему тайному убежищу, затем поспешила вниз по лестнице. Времени осталось немного. Скоро рассвет. Нашла фонарик, там, где его оставила, и посветила на свою пленницу. Крикет тяжело заморгала, и ее пристальный взгляд переместился от луча света на банку с пауками.

Она побледнела и скорчилась, пытаясь закричать сквозь кляп во рту.

Придется преподать еще один урок послушания.

- Я еще кое о ком позаботилась, - сказала Атропос, доставая из кармана и разворачивая длинный шнур.

Крикет оцепенела.

- Бернеда. Ну, ты помнишь, мать. - Атропос вздохнула и отбросила волосы с плеч.

Она могла бы закурить... но еще нет. Крикет извивалась в грязи, пытаясь отползти от молочной бутылки. Жалкое зрелище. Такая наглая девчонка превратилась в желе – и все из-за нескольких маленьких пауков. Как легко было узнать об их страхах.

Безумный взгляд остановился на Атропос.

- Правильно. Она мертва.

Глаза округлились, затем послышался судорожный приглушенный вдох.

- Как? О, у нее было слабое сердце и еще... э-э, небольшие проблемы с дыханием.

Зачем впустую сотрясать воздух? Жалкое внебрачное отродье отца все равно ничего не поймет.

- Но не волнуйся. Тебе не придется долго ждать.

Она коснулась шнура, обвивавшего горлышко бутылки.

- Смотри сюда.

Она, конечно, туда даже не взглянула. Крикет просто уставилась на нее как безумная. На нее! Слабый укол нерешительности, страх, который всегда таился в глубине, всплыл на поверхность, и на мгновение Атропос усомнилась в собственном душевном здоровье, но потом задвинула страшную идею в самый дальний уголок мозга, загоняя внутрь подступавшую боль. Она поглядела вниз на испуганный ошметок грязи - связанный, с заткнутым ртом и дрожащий от ужаса.

- Твоя очередь почти наступила, - сказала Атропос, просто чтобы удержать Крикет на месте.

Она направила луч света на книжный шкаф и нашла скрытый рычаг. Щелкнула фонариком и снова услышала хныканье Крикет. Этого почти хватило, чтобы заставить ее нарушить правила и убить пленницу раньше назначенного ей времени.

Пока нет. Пока нет. Пока нет.

Терпение – добродетель.

Интересно, кто придумал это идиотское высказывание?

Атропос рано поняла, что человек должен идти собственным путем. Она не может ждать, пока ей его укажут.

Она сунула ноги в стерильные, как в операционной, хирургические тапочки и скользнула в чистую белую комнату, свой храм, подальше от мерзких пауков и еще более мерзкой белой швали внизу, в прохладу, где она могла собраться с силами и обрести внутренний покой.

Какое-то время можно наслаждаться своими достижениями.

До следующего раза.

Который - она знала - наступит очень, очень скоро.

- ... о, Боже, Кейтлин, она умерла. Мать умерла!

Голос Ханны задрожал, глубокие, душераздирающие рыдания вырывались из ее горла, пока она вопила в телефон.

Кейтлин замерла за своим столом. Она работала, пытаясь не волноваться о встрече с адвокатом, намеченной на сегодня, и отодвинуть беспорядочные мысли и противоречивые чувства к Адаму Ханту.

- Подожди минутку, - сказала она.

Она не могла поверить тому, что услышала. Оперлась на стол.

- Просто успокойся.

Должно быть, это ошибка. Наверняка. Возможно, Ханна просто под кайфом. Когда-то она уже злоупотребляла ЛСД; есть шанс, что у нее галлюцинации, и она снова выпала из реальности.

- Мама в больнице. Помнишь? О ней очень хорошо заботятся, врачи делают все, что в их силах и…

- И она мертва! Ты что, не понимаешь? Умерла!

Кейтлин не могла этому поверить. Да, мать была болезненной, но Бернеда находилась в больнице, где за ней ухаживали, присматривали, и она уже пошла на поправку.

- Это не может быть правдой.

- Это правда, ради Бога! Наверняка кто-то убил ее.

- Стоп. Это слишком смелое предположение.

Кейтлин все еще пыталась отделить факты от домыслов.

- Вот как? Ты и в самом деле так думаешь? Разве ты не въезжаешь, что происходит? - вопила Ханна, как безумная. - Послушай, я знаю, она была в нормальном стабильном состоянии, так говорили доктора и медсестры в больнице, а затем ... а затем... Трою сегодня утром позвонил главврач из «Истсайда», не помню его имени, и он утверждает, что мама умерла во сне. Почему? Как это могло случиться?

Потрясенная Кэйтлин откинулась на спинку стула.

- Не знаю. Ты уверена?

- Позвони сама в эту чертову больницу, если не веришь мне.

Ханна снова заплакала, и впервые Кейтлин начала верить ее словам о смерти матери. Давление в груди возросло. Бернеда умерла? Как такое возможно?

- Она... она болела. Может, потому и умерла.

- Да уж конечно! - Ханна громко фыркнула. - Я думаю, что кто-то ей поспособствовал. Почему этот гребаный нитроглицерин не помог дома, а? И Аманда… кто-то просто случайно столкнул ее с дороги, через неделю после того, как убили Джоша. Нет, все подстроено. Кто-то убирает нас, одного за другим.

Холод разлился в крови Кейтлин. Ханна просто озвучила то, в чем она сама себе не хотела признаваться? Не она ли - ночью, в одиночестве - подозревала, что кто-то методично убивает членов ее семьи? Но кто? Кто хочет убить их всех?

А что насчет тебя, Кейтлин? Это у тебя проблемы с памятью. Это ты обнаружила кровь по всей комнате в то утро, когда убили твоего мужа.

- Что говорят врачи?

Кейтлин настойчиво требовала ответа, отбрасывая обвинения, наводнившие ее мысли.

- Не знаю. Трой звонит лечащему врачу, как и док Феллерс, но я думаю, что они, скорее всего, носятся по своей больнице, пытаясь прикрыть свои задницы.

- Ты там одна?

- Да… если не считать Люсиль.

- Считать. Как она восприняла все это?

- Она уже упаковывает вещи, - сообщила Ханна дрожащим от неодобрения голосом.

- Что?

- Ты слышала меня. Первое, что она сделала - купила билет в один конец до Флориды. Сказала, что у нее нет причин задерживаться здесь. Из ее семьи никого не осталось. Дочь никогда не звонит и не приезжает, даже когда она ее приглашает к себе, и теперь - когда мама ушла - Люсиль собирается переехать к сестре.

- Уже?

- Думаю, она давно это запланировала. Она знает, что мама оставила ей небольшое миленькое наследство, так что она сматывается отсюда. Ее самолет вылетает завтра. Как тебе это? Она даже не стала ждать, чтобы заказать и через пару недель получить билет подешевле.

- Но похороны... – пробормотала Кейтлин, начиная осознавать все, что Ханна сообщила ей. - Я думала, она захочет присутствовать.

- Кто знает? Она у нас дама со странностями. Верит в потусторонние силы, постоянно твердит о призраках, обитающих здесь. Скажу тебе честно, ей давно пора уехать. Скатертью дорога!

- Но ты останешься совсем одна в доме.

- Только я и призраки, - подтвердила Ханна, к ней вернулась часть былого сарказма. - Боже, не могу в это поверить. - Она сделала паузу, и Кейтлин услышала щелчок зажигалки.

- Я буду дома через полчаса.

- Нет. Встретимся в больнице. Трой уже в пути, и он сказал, что позвонит Аманде. Увидимся там!

Она повесила трубку прежде, чем Кейтлин успела сказать, что позвонит Келли. Не то чтобы Ханну это заботило. Да и никого из них. С тех пор, как мать объявила Келли мертвой для семьи, все, кроме Кейтлин, перестали видеться с ней и даже упоминать ее имя. Это было странно, подумала Кейтлин, но, с другой стороны, в семье всегда присутствовала отчужденность в отношениях. Она набрала номер сотового Келли, подождала, пока шли гудки, и оставила сообщение.

Не то, чтобы Келли захочет узнать.

Она всегда вела себя так, словно не испытывала никаких чувств ни к одному члену семьи.

Взгляни правде в глаза, Кейтлин, все они - кучка чертовых лицемеров. Мама пришла в бешенство, когда я вбухала свой трастовый фонд в катер и не потрудилась его застраховать. Она обвиняла меня в несчастном случае, и все мои замечательные сестры и брат дружными рядами встали на ее сторону, решив, что тот факт, что мать ведет себя так, будто я умерла, сделает их еще богаче после ее кончины; тогда они унаследуют и мою долю, наряду с собственными. Это мерзко. Но разве это новость?

Нет, конечно, подумала Кейтлин, надела свитер и удостоверилась, что запястья, которые заживали день за днём, прикрыты. Оскар заметил, что она достала ключи.

- Не сейчас, - извинилась она. - Это очень срочно. Но когда я вернусь домой, мы устроим пробежку, как тебе такой вариант?

Собака заскулила и прыгнула на дверь. Она выпустила его на волю, и пес немедленно понесся к магнолии, на стволе которого грелась на солнышке ящерица. Испуганная тварь юркнула в безопасность зарослей. Кейтлин открыла боковую дверь в гараж и села в автомобиль.

Она снова должна предстать перед семьей.

Келли решит, что она такая же лицемерка, как остальные.

Но Келли не стоило падать духом, подумала Кейтлин, выезжая из гаража; семейство определенно уменьшалось. Ханна и Аманда правы - Монтгомери мрут, как мухи.

И ее очень интересовало, кто держит мухобойку.

Господь Бог?

Или кто-то близкий к семье? Кто-то, кто желает им смерти.

***

Рид повесил телефон; невыносимо хотелось курить. Он бросил эту привычки годы назад, но иногда случались такие моменты, как сейчас, когда он нуждался в порции никотина. Он сутками работал, как проклятый, надрывая задницу, над делом Бандо. Черт, когда департамент не санкционировал слежку за Кейтлин Монтгомери, он занялся этим в свое свободное время, отслеживая ее передвижения, так тщательно, как только мог, в обход других своих дел.

Ты одержим; тебе следует почаще отключаться от работы. Займись своей личной жизнью!

Но ничего не получалось. После возвращения в Саванну все попытки завязать отношения заканчивались неудачей, он ходил по барам, даже имел пару связей на одну ночь, и все, в общем-то, было не так плохо, кроме того факта, что он не очень любил себя за это. В тот момент секс был прекрасен, но наутро после него, как после дешевого виски, он чувствовал себя утомленным, изношенным и просто старым. Потому и зарекся от таких похождений. Он не нуждался в налитых кровью глазах и взаимных обвинениях.

Сколько раз можно было бормотать "Я позвоню", если он знал - даже после того, как слишком много выпил - что лжет сквозь зубы, и все, чего он хочет - одноразовый секс?

Возможно, он должен заняться боулингом.

Или гольфом.

Или даже альпинизмом. Хоть чем-то.

Рид потер двухдневную щетину, вылил оставшийся в чашке холодный кофе и решил пойти в офис Кэти Окано. Сразить ее вопросами лицом к лицу. Именно она торопила с расследованием дела Бандо, а теперь отступила. Как девственница на заднем сиденье, вполне готовая продолжать, пока не наступит решающий момент.

Он прошелся мимо офисов, спустился в небольшую приемную, и собрался шагнуть в ее офис, когда путь ему преградила ее секретарь - Тоня. Вот уж кто явно напоминал члена Всемирной федерации рестлинга. Тонны косметики, черные растрепанные волосы, острый язык, рельефное, слегка выпуклое и, по мнению Рида, не очень женственное телосложение.

- Она ушла.

- Куда?

- У нее встреча за ланчем, - ответила секретарь.

- Но я только что разговаривал с ней по телефону.

- Такой уж здесь сумасшедший дом, - сказала Тоня. - Я скажу ей, что вы заходили.

- Благодарю, - проворчал он, засовывая руки в карманы и звеня ключами.

Он направился обратно в свой кабинет и ускорил шаги, услышав телефон. Снял трубку и услышал голос Моррисетт, иногда прерывающийся в сотовом телефоне, когда она ругалась, как он понял, на другого водителя.

- Чертов придурок! Я запишу твой номер!

- Что? – спросил Рид.

- Эй! Новости слышал? - спросила она сквозь фоновый шум.

На полицейской волне раздавались треск, шум уличного движения и рев обгоняющих друг друга автомобилей.

- Бернеда Монтгомери отбросила копыта вчера вечером.

- Мать?

- Да, сутки назад она была госпитализирована в Центральную больницу Ист-Сайда с сердечным приступом, и вот, окочурилась. Как тебе такая непруха? Эй! Осторожней! Эта старая кошелка меня подрезала! Коза драная!

- Переживешь. Расскажи мне о Бернеде Монтгомери.

- Мало что известно, но в больнице все стоят на ушах. Похоже, что Бернеда не просто умерла во сне. Она боролась. Есть предположение, что кто-то прокрался в палату и убил ее. Или задушили, или ввели какое-то лекарство.

- Дерьмо.

Он вспомнил предположение Аманды Монтгомери, что кто-то пытается убрать членов ее семьи. Похоже, она была права.

- Встретимся в больнице.

- Уже в пути.

Он потянулся за пиджаком и краем глаза увидел движение в углу. Повернувшись, он заметил Шугар Бискейн, ее вчерашняя бравада исчезла без следа.

- Детектив Рид? Можете уделить мне минутку?

Он глянул на часы, больше для вида, чем для того, чтобы проверить время.

- Конечно. Заходите.

Он жестом пригласил ее внутрь.

Она была симпатичной женщиной и не стеснялась щеголять своими достоинствами. Топик в обтяжку, усыпанный блестками, тесно облегал внушительные груди и был обрезан достаточно коротко, чтобы выставить напоказ тонкую талию. Длинные ноги подчеркнуты сандалиями на платформе, шорты едва прикрывают ягодицы.

- Это касается моей сестры - Крикет. Вы хотели поговорить с ней, а я вас отфутболила. Ладно, дело в том, что я не видела ее и не получала от нее известий уже несколько дней. Это, к сожалению, иногда случается, но... в последнее время столько всего произошло, и я волнуюсь.

- Вы звонили ее друзьям? Бойфренду?

Шугар кивнула, и он заметил, что ее волосы слегка колыхнулись. Пряди платиновой блондинки обрамляли лицо и спускались на плечи.

- Заявление о пропаже человека подали?

- Нет. Я подумала, что сначала надо поговорить с вами.

- Слушаю.

Она присела на краешек стула и скрестила длинные ноги.

- Не стану докучать вам историей семейства. Вы знаете, что мы связаны с Монтгомери, и что у них куча неприятностей. Поэтому вы и были у нас дома недавно. Вы также знаете, что мы предъявили иск этому семейству на часть наследства нашего дедушки.

- Он умер давным-давно. Почему иск подали только сейчас?

- Потому что все крутилось вокруг трастовых фондов, и всякое такое. Какая-то часть состояния была распределена, какая-то - нет. Условия распределения имеют силу, пока все его дети и их супруги не умрут.

Рид навострил уши.

- Так что это - только вопрос времени. Оба его законных ребенка - Кэмерон и Элис Энн, уже умерли, но Бернеда и моя мать, которая была ...

- Незаконнорожденной дочерью.

- Отвратительное слово - незаконнорожденная, - пробормотала она, и начала качать ногой, подпрыгивающая подошва сандалии хлопала ее по пятке. – Ну, в общем, мы наняли адвоката, Флинна Донахью, чтобы он помог нам получить то, что, как мы считаем, является нашей законной долей состояния.

- Какое отношение это имеет к Крикет?

- Я не уверена, но я получила несколько угрожающих звонков домой. Сначала я их стирала. Я работаю в клубе в центре города, а это всегда связано с некоторой долей риска. Бывают клиенты со странностями, которые могут проследить за вами до дома, разузнать номер телефона или адрес. Я довольно осторожна, не болтаю о себе направо и налево, как и владелец клуба, но есть способы обойти препятствие. Если придурок всерьез захочет получить информацию, и имеет хоть немного мозгов, то это просто вопрос подкупа одного из служащих, или добычи сведений обо мне из лицензии, или еще чего-нибудь в этом роде. Дело в том, что эти недавние звонки, они не такие, как обычно, типа «я собираюсь дать тебе то, в чем ты действительно нуждаешься, крошка». Они ... мрачные какие-то.

Она больше не смотрела на него, а уставилась в пол, потирая руки.

- Зло... вот правильное слово. Они излучают злобу. Не просто какой-то похотливый старый ублюдок, кончающий от одной только болтовни с танцовщицами, нет... здесь что-то другое.

Она подняла лицо, пристально посмотрела на него, и он увидел, что она напугана. На самом деле напугана. Шугар тяжело сглотнула.

- Я боюсь... Я боюсь, что сволочь, которая звонила, возможно, добралась до Крикет.

Глава 24

- Детектив Рид, скажите, это правда, что Бернеду Монтгомери убили в больнице?

Рид еще только вылезал из патрульной машины, когда увидел эту задолбавшую его репортершу, Никки Жилетт, несущуюся ему наперерез. Одетая в линялые джинсы, футболку и кроссовки, она, похоже, уже давно обосновалась здесь, у задней двери больницы, тогда как большинство ее коллег оккупировали главный вход.

- Без комментариев.

- Это второе убийство и третье покушение, если считать то, что случилось с машиной Аманды Монтгомери две недели назад. Что вы можете сказать по этому поводу?

- Лишь то, что два человека погибли. Один остался в живых.

Женщина словно не поняла намека и последовала за детективом, который стремительно направился к служебному входу. Чтобы угнаться за ним, репортерше приходилось почти бежать, но ей удавалось не отстать. Черт подери, она была в отличной форме — вся такая подтянутая и атлетично сложенная. Ростом ниже среднего, с телом спортсменки и маленькой упругой попкой. А добавь ко всему этому непокорные светло-рыжие волосы и россыпь веснушек, которые женщина не пыталась скрыть косметикой, и получишь проблему. Первоклассную проблему. Она сверлила Рида взглядом сквозь темные линзы очков, недовольно скривив свой дерзкий ротик. Но сдаваться и не думала. Только не малышка судьи Большого Рона Жилетта. Такое просто не было предусмотрено ее генами.

- Не значит ли это, что по Саванне свободно разгуливает серийный убийца? - допытывалась она.

- Без комментариев.

- Послушайте, детектив…

- Нет, мисс Жилетт, это вы послушайте. У меня куча работы, и просто нет времени на всю эту чушь. Ясно? Когда - и если - у нас появится заявление для прессы, вы сможете поговорить с офицером по связям с общественностью. Он будет более чем рад ответить на ваши вопросы. А теперь мне действительно пора.

Стеклянные двери раздвинулись, и Рид вошел внутрь, удивившись, что репортерша за ним не последовала. Перепрыгивая через ступеньки, детектив одолел два лестничных пролета и оказался на третьем этаже, где его уже подстерегала другая женщина. Видимо, это был просто не его день.

- Неужели, явился? - глухо буркнула Морисетт.

Один из патрульных, Джо Бентли, стоявший у Морисетт за спиной, выразительно закатил глаза, прозрачно намекая Риду, что эта женщина своим острым, как бритва, языком уже успела достать почти всех присутствующих. Второй коп, обладатель рыжих, стриженных под «ежик» волос и носа с горбинкой, послал Морисетт неприязненный взгляд и, понизив голос, но при этом достаточно громко, чтобы его услышал не только Рид, прошептал:

- Дамочка тебя искала, и, мужик, она дико злится.

- Да пошел ты, Стивенс, - огрызнулась Морисетт.

- Ох, совсем забыл. Ты же у нас тут за главного, и ты….

- Довольно! - рявкнул Рид. - У нас нет на это времени.

- Спасибо, милый, - проворковала Морисетт, просто чтобы подлить масла в огонь, а потом как-то сразу посерьезнела. - Похоже, кто-то не смог дождаться, пока старуха с косой сама заявится, - они вошли в палату Бернеды Монтгомери. Женщина лежала на кровати, незрячие, широко раскрытые глаза уставились в потолок. Подоконник и столы были завалены цветами и открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Однако в своем нынешнем состоянии миссис Монтгомери в них совершенно не нуждалась.

Дайан Мозес и ее коллеги уже занимались своей работой, а помещения рядом с палатой Бернеды Монтгомери были отгорожены ярко-желтой лентой.

- Как бы мы ни торопились, дело все равно продвигается медленно. А администрация больницы уже требует, чтобы мы с этим закруглялись. Они не в восторге от толпы журналистов, всю ночь проторчавших со своими камерами в приемном покое, а уж от мысли, сколько денег теряет Ист-Сайд Дженерал из-за того, что они не могут взимать плату за эти койки, буквально лезут на стену. Вы знаете, сколько стоит просто провести здесь ночь? Много. Несколько тысяч. Только за то, чтобы остаться здесь. До любых медицинских процедур. И поэтому, даже притом, что прямо об этом никто не говорит, все в больнице страшно торопятся освободить эту самую кровать. Они хотят спустить эту дамочку в морг. И как можно быстрее.

- Ладно, а теперь по существу, - продолжила Дайан, когда ее подчиненные разбрелись по палате, и Рид внимательнее присмотрелся к жертве. - Посмотри сюда, - Дайан показала ему запястья Бернеды. - Похоже, она боролась. Одна рука была привязана к бортику кровати, чтобы можно было зафиксировать иглу капельницы, и трубки оказались сорваны. У нее остались следы на запястье от попыток освободить руку от ремня.

Рид уставился на синяки на запястьях Бернеды, и против желания перед его глазами возникла картина того, через что ей пришлось пройти в момент смерти.

- Другие следы есть?

- Нет, но мы возьмем пробы из-под ногтей. Надеюсь, она сумела добраться до убийцы свободной рукой, и в результате нам удастся заполучить немного кожи для анализа ДНК.

- Как это произошло? Разве она не была подключена к кардиомонитору?

- Да, но медсестре, которая должна была за ним следить, пришлось бежать к другому пациенту, кардиомонитор которого подал сигнал тревоги. Исходя из этого, могу предположить, что наш убийца проник в палату триста двенадцать, отцепил там от пациента датчики, и когда его аппарат запищал, как чертов игровой автомат, выплюнувший сотню баксов, все помчались туда, - она указала на дверь менее чем в тридцати футах от палаты Бернеды. – Далее убийца проник сюда, отключил монитор и убил женщину. Для этого много сил ему не понадобилось. Она и так уже была одной ногой в могиле.

- Ее монитор не запищал?

- По всей видимости, нет. Он был выключен. Убийца знал, что делал. Никто из медсестер или персонала больницы прибор не отключал и не знает, кто это сделал.

- Здорово, - буркнул Рид. – А тот парень — из триста двенадцатой — он в порядке?

- Относительно. Но ничего не помнит. Мы уже проверяем его палату и опрашиваем всю ночную смену, кто что помнит. На данный момент все они утверждают, что не видели ничего хоть сколько-нибудь подозрительного.

- За исключением того, что кардиомониторы вопили как автомобильные сигнализации в городских трущобах.

- Нет, только один. Аппарат Бернеды не издал ни звука.

- Время смерти?

- Три пятнадцать - три двадцать; по крайней мере, именно тогда монитор другого пациента заверещал как сумасшедший. К тому моменту, когда персонал вернулся на пост, все уже было кончено.

- Что происходило перед тем, как ее убили? Жертва провела здесь некоторое время, прежде чем убийца до нее добрался. Она приходила в себя настолько, чтобы говорить?

Морисетт покачала головой.

- Фактически нет. Прошлым вечером она приоткрыла глаза, но речь ее была невнятной. Медсестра решила, что она что-то просила, но это не имело никакого смысла. Она, казалось, снова и снова повторяла одно и то же – «Сахар». Но сахара у нее не могло быть в принципе, поскольку она немного страдала диабетом.

- Немного?

- Она обходилась без инсулина. Горничная, Люсиль, какое-то время присматривала за ней, а потом исчезла. Ханна, дочь, проживавшая вместе с убитой, утверждает, что служанка поехала к сестре во Флориду. Теперь, когда старуха скончалась, ее работа здесь закончилась.

- Если я правильно понимаю, с семьей покойной у нее не очень близкие отношения.

- Кажется, нет, хотя она помогала воспитывать их всех. Насколько я знаю, она наследует часть состояния. Возможно, в этом и заключается причина нынешних разногласий.

Риду все это не нравилось. Особенно учитывая то, что исходя из слов детектива Монтойи из Новоорлеанского полицейского управления, Рид сделал вывод, что дочь Люсиль пропала без вести.

- Она на похороны-то вернется?

- Кто знает? Я бы назвала это странным, но тут во всем деле подобного хоть отбавляй.

Рид не мог с этим не согласиться.

- Так семья все еще здесь?

- Собрались в комнате ожидания. Я решила, что ты захочешь с ними поговорить.

- Ты права, - он прошел следом за ней по коридору к нужной двери. Как и говорила Морисетт, члены семьи Монтгомери ждали. И, судя по напряженным позам и искаженным горем лицам, эта задержка их совсем не радовала. Едва Рид открыл стеклянную дверь, все взгляды обратились к нему.

- А я вам говорила, - заявила самая старшая, Аманда, когда детектив вошел в помещение, - я говорила вам, что так и будет! - она стояла у горшка с пальмой, но, увидев Рида, буквально подлетела к нему. Синяк под глазом приобрел такой оттенок, который никакое количество косметики скрыть уже не могло, но если отбросить эту чисто внешнюю деталь, она, казалось, ничуть не пострадала от того несчастного случая - ну, не считая, конечно, ее нынешнего перевозбужденного состояния. И Рид был готов поспорить, что авария не имела к этому особого отношения. Такое смятение, казалось, было естественным для Аманды Монтгомери Драммонд. – И, смотрите, что произошло! – продолжила женщина. – Мама мертва. Господи, вы когда-нибудь поймаете эту сволочь?

- Мы прилагаем все усилия.

- Что ж, этого недостаточно. Разве вы не видите? У вас время. Кем бы ни был убийца, он наращивает темпы. Думаю, нам лучше нанять частного сыщика.

- Аманда, успокойся, - оборвал ее брат, Трой. Он сидел на углу кушетки, зажав руки между коленями; на лице застыло горестное выражение. Плечи поникли, и сам он выглядел так, будто не спал несколько дней.

- Не указывай мне, что делать. Кто-то убил маму. И я думаю, что частный сыщик сможет нам помочь. Очевидно, что на свободе разгуливает маньяк, который убивает нас одного за другим. По каким-то причинам он избрал своей целью семью Монтгомери. Мы все в опасности.

Самая молодая, Ханна, всхлипнула и поднесла платочек к покрасневшим глазам. Стоя рядом с Кейтлин в углу, она настороженно следила за Ридом, словно он был их врагом. Кейтлин заметно напряглась при виде Рида. Глаза женщины оставались сухими, она буквально застыла, когда он подошел ближе.

- Я должен взять показания у всех вас.

- О, замечательно. И все потому, что вы считаете, будто это сделал кто-то из нас? - Аманда взглянула на часы. – Знаете, мне вообще-то пора на работу, к тому же, надо кое с кем связаться и организовать похороны... - от этих слов у нее перехватило горло, и ее маска жесткой как гвоздь дамочки дала трещину. – Как бы мне хотелось, чтобы Йен был дома.

- Потерпите нас еще немного. Я знаю, это все нелегко, но мы пытаемся выяснить, что происходит, - успокаивающе произнес Рид. Эти люди были не единственными, кто ощущал давление. Он хотел как можно скорее положить этому конец. - Давайте начнем с вас, - обратился детектив к Кейтлин. Он достал свой диктофон, Морисетт открыла блокнот. Они возьмут показания у каждого в отдельности, добавят их к уже полученным от работников больницы и попытаются сузить область поисков. - Итак, где вы были сегодня в районе трех часов ночи?

* * *

«Я весьма сожалею насчет матери, но на похороны не приду. Поэтому, пожалуйста, не пытайся уговорить меня. Я бы позвонила, но знаю, что ты будешь давить на чувство вины из-за того, почему мне следовало бы появиться».

Лаконичное электронное письмо от Келли ждало Кейтлин, когда она вернулась из больницы. Разговаривать с полицией, относившейся к ней как к подозреваемой, было ужасно, а потом еще пришлось пробиваться сквозь вечерний поток машин, застопорившийся из-за аварии. Даже с открытым люком и включенным кондиционером она все равно изжарилась, и все только для того, чтобы, приехав домой, получить вот это. Великолепно. Вот тебе и восстанавливай хорошие отношения. Келли что, не поняла? Мать мертва. То есть навсегда! В сравнении с этим все остальное казалось ничтожным. Ушла. Навечно. У Кейтлин защемило сердце, и она сморгнула выступившие на глазах слезы. Она справилась с проклятым допросом Рида, не потеряла самообладание, но сейчас, оказавшись дома, женщина снова начала разваливаться на части. Она никогда не была любимицей матери, но были времена, счастливые времена детства, которые нельзя забывать.

Ей нужно выйти. Заняться чем-нибудь, чтобы не расклеиться. Хотя она никогда не была так близка с матерью, как бывают другие дочери, Кейтлин все же испытывала чувство потери, словно в ее жизни образовалась огромная дыра. Она отправится на пробежку. Если сумеет обмануть репортеров. Вздрогнув, женщина вспомнила, как они столпились возле больницы. Паразиты. Сначала полиция, затем журналисты. Атака была стремительной. Иногда она думала, что ей следует выложить детективу Риду все начистоту о той ночи, когда убили Джоша, рассказать полицейскому о том, как она проснулась в своей комнате и обнаружила всю эту кровь. И будь, что будет.

Ты с ума сошла?

Она почти слышала реакцию своей близняшки на эту идею.

По правде говоря, Кейтлин и сама не знала. Казалось, что она с каждым днем понемногу все глубже и глубже соскальзывает в темную бездну.

«Заканчивай с этим, Кейтлин. Соберись!»

До завтра. Тогда она встретится с Марвином Уайлдером, адвокатом, которого нашла ей Аманда. Он посоветует, как ей лучше всего поступить. Она села в кресло у своего рабочего стола и выключила компьютер.

- Я этого не делала, я не убивала Джоша, - произнесла вслух Кейтлин, но ее уверенность стремительно таяла, и ей не удавалось заставить себя не думать о том, что это все же возможно. Не могла ли она убить своего мужа, попытаться убить свою сестру, но потерпеть неудачу, и затем убить свою собственную мать? У Кейтлин начали дрожать руки, дыхание стало частым и поверхностным. Она вцепилась в край стола.

«Помоги мне, - беззвучно взмолилась она, - пожалуйста, помоги мне!»

Бог помогает тем, кто помогает себе сам.

Откуда это, черт возьми? Какая-то старая проповедь, которую она слышала ребенком? Или это совет ее отца, всплывший после убийства его жены? Кейтлин на секунду прикрыла глаза. Она не развалится. Не сейчас. И никогда больше.

Как насчет бокальчика мартини?

Она будто мысленно услышала вопрос Келли.

- Не просто обыкновенного вермута? – спросила вслух Кейтлин. Ответа, конечно же, не последовало. Будь Келли здесь, она бы проказливо усмехнулась, сверкнув глазами, и ответила:

- Нет, Бедовая Кейти… это определенно должен быть мартини.[1]

- Ну, конечно, должен, - сказала она пустой комнате. – Разве он может быть другим?

В намеке прозвучало так много возможностей, что она включила компьютер и ответила на электронное письмо Келли, пригласив ее к себе выпить. Может ей удастся уговорить сестру прийти на похороны? Случались и более странные вещи.

Ага, постоянно, и всегда с тобой!

Кейтлин снова чуть не рассыпалась на миллион частей, когда вспомнила о Джейми, Джоше и своей матери…нет, она не может себе позволить сломаться. Она должна взять себя в руки. Перед тем как отправиться переодеваться для пробежки, женщина быстро набрала письмо и отправила его в пространства Интернета. До наступления темноты еще оставались пару часов, а ей еще нужно решить уйму проблем. Привести в порядок собственные мысли. Не теряться. Перемены происходят постоянно. Для нее настал новый этап. Жизнь без матери. У дочери защемило сердце при этой мысли, и хотя они с Бернедой никогда не находили общий язык, Кейтлин любила ее, беспокоилась о ней. Пусть мать и отказалась поверить дочери, когда девочка, запинаясь и умирая от стыда, рассказала ей о том, как в ее комнату поздно ночью приходил Чарльз, как прикасалась к ней Нана…

- О, Боже, - прошептала Кейтлин, как только вспышка воспоминаний пронзила ее мозг. Закусив губу, она почувствовала, как у нее сжалось горло. Тени, черные и плотные, закружились в ее голове, но их было невозможно ухватить, они скользили сквозь ее сознание так же стремительно, как утекает холодный песок сквозь пальцы. Чарльз. Он был в ее комнате, это она помнила, но то, что произошло после того, как он проскользнул в дверь и бесшумно подкрался к ее кровати, в памяти почти не отложилось. «Нет. Не надо…» У Кейтлин перехватило горло. Ее голос звучал странно, приглушенно, как если бы исходил из глубины души. Ее легкие почти не расправлялись, поэтому она не могла даже вдохнуть. Она вжалась спиной в дверь своей комнаты.

Позвони Адаму. Позволь ему помочь тебе.

Она хотела позвонить. О, Боже, она хотела, но не могла опираться на него на каждом шагу, до тех пор, пока не разберется сама с собой. Позже… потом она позвонит.

И с чего бы тебе это делать, Бедовая Кейти? В прошлый раз ты поцеловала его, и тебе это понравилось, не так ли? Ты надеешься на большее. Ты хочешь поцеловать его. Крепко. Посмотреть, ответит ли он. Почувствовать его прикосновение.

Нет. Это будет деловая встреча, сказала она себе, спускаясь по лестнице.

О, ну конечно. Тогда почему у тебя сердце выскакивает из груди в предвкушении? М-м-м?

Она почти слышала обвинения своей сестры-близнеца, когда взяла Оскара на поводок и побежала в южном направлении, пытаясь убежать от упреков, прожигавших ей мозг. Кейтлин придерживалась тротуара, уклоняясь от пешеходов, гуляющих, собак и велосипедистов. Был ранний вечер, солнечный свет постепенно угасал, растворяясь в тяжелых пурпурных облаках, которые накатывались с моря, преследуя ее, как и мучительные мысли, проносящиеся в голове.

- Эй! Осторожно!

Кейтлин чуть не выскочила на дорогу перед велорикшей, но в последний момент успела отступить на бордюр, продолжая бег на месте в ожидании зеленого сигнала светофора. Калейдоскоп видений завертелся перед ее глазами: яркие мысленные образы Джоша, навалившегося на свой стол; ее мертвая мать, лежащая на больничной койке; Джейми, задыхающаяся на руках у Кейтлин; стрела в груди Чарльза; пружины матраса, прогибающиеся в такт со стонами Купер Бискейн… Кейтлин бежала все быстрее и быстрее, пытаясь оставить позади мучительные картины. Оскар часто и тяжело дышал, пытаясь не отставать от нее. Она не знала куда направлялась, и ей было все равно. Быстрее. Кровь пульсировала в ее венах. Легкие горели. Икры ног болели. Она мчалась, шлепая подошвами по тротуару. Но как бы быстро она ни бежала, ей не удавалось избавиться от образов, они настигали ее. Она вспомнила, как целовала Адама, соблазняя его, отчаянно желая довериться ему. В ярких кошмарных красках Кейтлин вспомнила свою спальню на утро после убийства Джоша, и как она проснулась во всей этой крови.

Заревел гудок, и она поняла, что перестала смотреть по сторонам.

- Эй, смотри, куда прешь! – заорал на нее водитель из своего пикапа. – В следующий раз тебе может так не повезти!

Она отпрянула с проезжей части, натянув поводок Оскара и едва не споткнувшись о бордюр. Ее легкие были охвачены огнем, она согнулась, задыхаясь, уперевшись ладонями в колени и глотая воздух.

- Прости меня, - извинилась Кейтлин перед псом и привязала его к счетчику на стоянке. Нащупав в кармане пару банкнот, Кейтлин направилась к магазинчику на автозаправке на углу, где купила бутылку воды.

От чего ты бежишь, Бедовая Кейти? От того, что с тобой произошло, или от того, что ты не можешь принять, кем на самом деле являешься и что натворила?

- Нет, - прошептала она.

Снова оказавшись на улице, Кейтлин открыла бутылку и сделала большой глоток воды, потом присела на корточки возле своего любимца.

- Это тебе, - сказала она, давая псу напиться воды из своей ладони, сложенной чашечкой. – Не каждой дворняге достается… давай-ка посмотрим…- она сверилась с этикеткой, - о, чистая натуральная родниковая вода с гор Франции, – она рассмеялась, и Оскар завилял хвостом. – Пойдем, обратно будем не спеша прогуливаться. Больше никакого бега, - заверила она, когда ветерок пощекотал ей затылок, охладив бисеринки пота, выступившего на ее коже.

Кейтлин оглянулась, ожидая увидеть кого-нибудь. По тротуару торопливо сновали другие пешеходы, два старика в шляпах разговаривали, озабоченно поглядывая на небо, группка людей с магазинными пакетами ждала автобуса, женщина бежала трусцой, пока не столкнулась с бродягой, - но никаких злобных, следящих за ней глаз не было. Обратив внимание на окружающие ее здания, Кейтлин осознала, что забежала намного дальше, чем планировала, бездумно сворачивая с улицы на улицу. Она знала, где находится, но назад идти было далеко.

- Думаю, нам лучше вернуться, - сказала она собаке и направилась в сторону дома. К тому времени как она доберется туда, Келли возможно позвонит или ответит на электронное письмо.

- Пошли, - поторопила она Оскара и заметила, каким темным стало небо. Температура не упала, но воздух стал плотнее. Дорожное движение усилилось за счет жителей пригорода, покидающих центр, и улицы заполнились еще большим количеством пешеходов. Она чувствовала, что за ней следят, но старалась убедить себя, что это просто приступ паранойи. Снова. Похоже, это ее новый образ жизни…ну, не новый, но, безусловно, долговременный.

С тех пор как умер Джош, у нее появилось ощущение покалывания кожи, словно за ней наблюдали. Может быть, даже преследовали.

Украдкой оглянувшись через плечо, она не увидела никого кроме спешащих домой прохожих. Никто ее не преследовал. Упали первые капли дождя, усеивая тротуар и скользя вниз по ее шее. Поднялся ветер, шелестя ветвями наверху, и прохожие попрятались в зданиях или раскрыли зонты.

Которого у нее не было.

Зато ей предстояло пройти почти милю. И к концу пути она промокнет насквозь. Оскар трусил рядом с ней, и вопреки данному ему обещанию, она прибавила шаг. Побежала. Песик не отставал от своей хозяйки. Она прибавила скорость, хотя ноги уже горели. Кейтлин мчалась по лужам, перепрыгивая бордюры, резиновые подошвы кроссовок шлепали по асфальту.

Она сконцентрировалась на своем дыхании, проносясь по улицам и под деревьями. Пробегая мимо витрины магазина, ей показалось, что она увидела внутри Келли, но когда она остановилась и присмотрелась, сестра пропала…испарилась… это было просто ее воображение. Кейтлин продолжила бег, не обращая внимания на колотящееся сердце и словно охваченные огнем легкие. Пот сбегал вниз по лицу, смешиваясь с каплями дождя.

Она бежала по переулкам пока не увидела свой дом. Наконец-то. Поворачивая за угол, женщина чувствовала себя так, словно вот-вот рухнет без сил. Кейтлин толкнула ворота и поднялась по ступенькам. Подхватив на руки своего мокрого пса, вошла внутрь. В большой ванной на первом этаже она нашла полотенце и высушила им Оскара, прежде чем напоить его свежей водой, затем заглянула в бар, нашла там все необходимое для приготовления мартини и оставила на столешнице.

Взбежав по лестнице наверх, она начала стаскивать с себя одежду, направляясь в душ, где по-прежнему было разбито стекло. Ей удалось заклеить дыру и трещины липкой лентой, но вечно она держаться не будет, пусть даже Кейтлин старалась быть осторожной и не давать воде бить по стеклу. Она с удовольствием встала под горячие струи, наслаждаясь тем, как вода сбегает по лицу и спине. Закрыв глаза, она позволила горячей воде бить по мышцам, отказываясь думать о том, как это жутко - принимать здесь душ, спать в этой спальне, жить в этом оскверненном доме. Она сомневалась, что сможет уснуть без помощи снотворного, зная, что здесь произошло нечто очень-очень скверное, нечто, в чем она была замешана.

Так или иначе, каким-то образом, Кейтлин должна выяснить, что произошло. На других она надеяться не может. Ни на полицию. Ни на Келли. Ни на Адама. Нет…она должна разобраться во всем ради самой себя. Она должна разблокировать свою память…может быть, гипноз…Ребекка однажды пробовала применить к ней гипноз, и хотя Кейтлин не помнила, что обнаружилось, пока она находилась в гипнотическом состоянии, доктор Уэйд заверила ее, что это был очень значительный прогресс.

- Думаю, ты будешь довольна, - улыбнулась ей Ребекка, пока Кейтлин постепенно приходила в себя после сеанса.

- Правда?

- Да.

- Что произошло?

Ребекка взглянула на свои часы.

- Ну, скажем, это прорыв. Я пока не уверена, что все это значит. Позволь мне провести кое-какие исследования, но не беспокойся, думаю, ты почувствуешь себя намного лучше.

Было еще несколько сеансов гипноза, еще несколько уклончивых ответов, и если бы Кейтлин не почувствовала себя такой обновленной, такой довольной собой, скрытность доктора раздражала бы ее намного больше.

- По-моему, звучит бредово, - отреагировала Келли, когда Кейтлин поделилась с сестрой. – Какой уважаемый психиатр будет гипнотизировать пациента, а потом не говорить ему, что произошло, пока тот был в отключке? А вдруг она заставила тебя бегать вокруг в бессознательном состоянии, как курицу с отрезанной головой?

- Ничего подобного.

- Откуда ты знаешь?

-Знаю и все. Если бы я делала что-то действительно странное, я бы почувствовала это. А так я чувствую себя обновленной.

- К твоему сведению, я считаю, что это чушь собачья. Странное дело, Бедовая Кейти. Странное.

Так ли оно было? Сейчас Кейтлин задумалась, замерев с флаконом шампуня в руке. И почему доктор Уэйд так внезапно, не сказав никому ни слова, уехала? Да, она говорила, что собирается уехать, чтобы привести в порядок свои записи для книги, которую пишет, и обещала Кейтлин, что вернется. И когда это произойдет, они возобновят свои сеансы, но ей нужно провести кое-какие исследования.

Но доктор Уэйд уехала раньше намеченного срока. Внезапно.

Или это Кейтлин так предположила.

Сейчас у нее возникло плохое предчувствие по этому поводу. Очень плохое.

Что, если с доктором что-то случилось? Нет, это глупо. Адам сказал, что поддерживает с ней связь. Все, что ей нужно сделать, это потребовать номер телефона Ребекки Уэйд. Вот именно, а потом…а потом…вне зависимости от того, хочет она смотреть правде в глаза или нет, ей придется пойти в полицию.

В полицию? Ты спятила? Бога ради, Бедовая Кейти, они же тебя запрут! Не делай ничего безумного! Подожди. Подожди хотя бы еще один день. Ради бога, просто остынь.

Но как бы Кейтлин ни пыталась утихомирить свое колотящееся сердце, ей это не удавалось. Она автоматически нанесла шампунь на волосы и намылила тело, но ее мысли метались также быстро как и ее сердце, снова и снова вокруг одного и того же. Она почувствовала приближение обморока. Ей пришлось опереться на стену, когда она вышла из кабинки и потянулась за полотенцем. Колени были как резиновые.

Пронзительно зазвенел телефон.

Ей бы не следовало отвечать, вероятно, это снова репортеры.

Но это могла быть и Келли.

Или Адам.

Она выжала лишнюю воду из волос.

Телефон снова зазвенел.

Роняя капли воды, обернув полотенце вокруг талии, Кейтлин заставила свои ноги удерживать вес тела, пока она бегом пересекла спальню и схватила телефон.

- Алло? – выдавила она, запыхавшись, сердце по-прежнему норовило выскочить из груди. Кейтлин сражалась с полотенцем, пытаясь не дать тому упасть на ковер.

- Мамочка? – позвал детский голосок. Он был тихим. Приглушенным…словно доносился с большого расстояния.

Кейтлин едва не потеряла сознание.

- Джейми? – прошептала она. Ее сердце ухало в груди как отбойный молот, когда она медленно опустилась на кровать и попыталась заставить мозг работать.

- Мамочка? Где ты? – голос такой слабый. Такой смутный.

- Джейми! – нет, это невозможно. Джейми мертва. Мертва! Малышки не стало, когда ей едва исполнилось три. Кейтлин начала стучать зубами. – Кто это? – выдавила она. – Почему ты так со мной поступаешь, ты, ублюдок?

- Мамочка? – снова позвал голосок. В этот раз мягче. Словно в замешательстве.

Сердце Кейтлин содрогнулось от боли. Свободная рука сжалась в кулак, пальцы скрутили стеганое одеяло на кровати.

- Джейми! – этого не могло быть. Не могло. И все же. Если только… - Милая? – прошептала она, ее сознание бешено закрутилось, когда она потеряла представление о времени и пространстве. – Джейми, ты… ты там?

Тишина…только шум…шум телевизора?

О, Боже. Кейтлин почувствовала, как раскалывается надвое. Она сглотнула внезапно пересохшим горлом и вытолкнула слова сквозь стучащие зубы:

- Милая? Мамочка тут. Мамочка рядом…

Щелк!

Связь оборвалась.

- Нет! – отчаянно закричала она. – Не вешай трубку! Джейми! Детка! – ее охватила паника, но она прекрасно все понимала. Голос на другом конце линии не мог принадлежать ее дорогой девочке. Ее дочь умерла. Как и все остальные. Из глаз брызнули слезы. Спальня поплыла, и Кейтлин подумала, что может потерять сознание. Звонок был отвратительной, жестокой шуткой, сыгранной кем-то, кто хотел толкнуть ее за край.

Кейтлин вслепую с трудом повесила трубку, кинув ее на прикроватный столик. Трубка закачалась в своем рычаге.

Баюшки, на ели детка засыпает,

А подует ветер - люльку раскачает…[2]

- Нет! – она резко выпрямилась, полотенце соскользнуло, открыв влажную кожу воздуху. Все это лишь дурная, ужасная шутка. Дрожа, она попыталась встать на ноги. Не получилось. В комнате, казалось, стало темнее, и она вспомнила кровавые потеки, замаравшие стены тем субботним утром…отпечатки ладоней на дверной раме. Разводы на шторах. Вязкую лужицу на полу.

В голове стучала боль. Сердце бешено колотилось.

Ветка обломилась, полетела колыбель -

Падает и люлька, и дитя, и ель.

Слезы потоком хлынули из глаз Кейтлин. Когда опустилась темнота, она не смогла пошевелиться. И над всем этим, в тишайшем детском шепоте, она услышала голос своей дочки:

- Мамочка? Мама? Где ты?

_______________________

Примечания:

[1] Мартини – это и марка производимого в Италии вермута, названного по имени винокуренного завода Martini & Rossi в Турине, в основании которого принимал участие Алессандро Мартини (основной конкурент — вермуты марки «Чинзано» (итал. Cinzano)), и название коктейля на основании этого вермута (оригинальная версия состояла из равных частей вермута и джина и в настоящее время ее называют «пятьдесят на пятьдесят», а сейчас пропорции мартини меняются вплоть до появления ультра сухого мартини, когда бокал едва ополаскивают вермутом перед тем как влить джин).

[2] Rock-a-bye-baby (Колыбельная) - английская колыбельная, ее первое появление датируется 18 веком.

Rock-a-bye-baby on the tree top,

When the wind blows the cradle will rock,

When the bough breaks the cradle will fall,

And down will come baby, cradle and all.

Баюшки, на ели мальчик засыпает,

А подует ветер - люльку раскачает,

Ветка обломилась, полетела колыбель -

Падает и люлька, и дитя, и ель.

(Перевод О. Седаковой)

Глава 25

Сидя в своем кабинете с чашкой холодного, крепкого кофе за стопкой непрочитанных внутренних документов, только что вышедших из-под пера начальства, Рид изучал список подозреваемых в убийстве Джошуа Бандо. Не покончившего жизнь самоубийством, а именно убитого.

Список был достаточно длинным. Более чем просто длинным. Он пробежал глазами по ставшим уже знакомыми именам. В него были включены все Монтгомери вместе с Бискейнами, а также Наоми Крисмэн, Мод Хейвенбрук Бандо Спрингер, Гил Хэйвенбрук, Люсиль Васкес, Флинн Донахью, клиенты Бандо, его бывший партнер Эл Фитцджеральд и подруга Моррисетт Милли Торм…

Почти чертова половина населения Саванны.

Но у большинства из них было алиби на момент совершения преступления. Его люди работали круглосуточно, проверяя и перепроверяя полученную информацию, и таким образом, ему удалось значительно сузить круг подозреваемых до близких друзей и, конечно, самой семьи Монтгомери. Даже Милли Торм не избежала проверки и, хотя она не выразила сожаление в связи с безвременной кончиной Бандо, но все же поклялась, что провела выходные со своей больной матерью в Таллахасси. Ее слова подтвердили, если только все пожилые люди, проживающие в Лорелхерстовском доме престарелых, не оказались законченными лжецами.

Кроме того, Милли поделилась тем, что Моррисетт никогда не одобряла ее интрижку с Джошем Бандо, и утверждала, что сама Моррисетт не состояла в любовной связи с этим грубияном. Но Рид, будучи подозрительным по натуре, не был в этом уверен. Только не с послужным списком Моррисетт. Насколько он знал, жюри присяжных до сих пор учитывали это.

Тем не менее, у него появилась новая зацепка в деле Бандо. Подозреваемые, желавшие смерти Бандиту, не имели причин для убийства Бернеды Монтгомери и покушения на жизнь Аманды Монтгомери Драммонд, по крайне мере, он таковых не знал.

Но остальные?

Кто, черт побери, знает?

Более чем у половины подозреваемых первая группа крови, и даже его отдел не был уверен, что та, другая кровь на месте преступления пролилась именно в ту ночь. Даже служанка, Эстель Понтиак, не могла точно сказать, не было ли этих нескольких капель крови в кабинете раньше.

Самым близким к убитому человеком была, конечно же, Кейтлин Бандо. Она разговаривала или виделась с каждой реальной или потенциальной жертвой в течение сорока восьми часов перед их безвременной кончиной. Она звонила Бандо в ночь, когда его убили. А ее машина или машина, похожая на ее, была замечена на месте преступления соседом. Создавалось впечатление, что именно она последней видела его живым. Полиция изучила распорядок Бандо за последние двое суток, но так и нашла ничего необычного. По словам его секретаря, он казался нормальным, что бы это, к дьяволу, ни означало. А еще была улика. Отпечаток помады Кейтлин Бандо обнаружили на бокале в посудомоечной машине, кроме того, у нее была собака, шерсть которой возможно совпадала с шерстью, найденной в кабинете. Чертову кровь, с группой как у нее, нашли смешанной с кровью Бандо. А в доме были обнаружены отпечатки ее пальцев, хотя когда-то она там жила, да и сейчас часто заходила, возможно с этой паршивой дворнягой. Этот маленький тявкающий комок принадлежал когда-то и Джошу Бандо.

Но не было ни неопровержимых улик, ни орудия убийства или свидетелей драки, ни официального обвинения, анализ ДНК был еще не готов, зато имелся развод и иск о смерти в результате противоправных действий, кроме того, Кейтлин посещала психиатра.

Рид считал, что собрал достаточно косвенных улик для ее ареста и передачи дела большому жюри [1], но ему хотелось чего-то более весомого. Нечто неопровержимое, что превратило бы дело в беспроигрышное.

Что касается смерти Бернеды Монтгомери, то ни одного из подозреваемых в больнице не было. Но Кейтлин Бандо вместе со своим братом и сестрой находилась в Оук Хилл, особняке Монтгомери на берегу реки, и любой из них мог бы подменить таблетки с нитроглицерином.

Хотя это мог сделать и кто-то другой. Это мог быть врач или злоумышленник, ремонтник или кто-то из обслуживающего персонала.

Массируя затылок, детектив подумывал стрельнуть сигарету у Моррисетт, но поборол это желание. Он уже бросил один раз, а затем, после фиаско в Сан-Франциско, начал снова. Понадобилась лишь одна сигарета, чтобы он вновь оказался на крючке, обреченный на недели никотиновой зависимости. Снова бросил курить он перед поступлением на службу в полицию здесь, в Саванне.

Рид зашел в кабинет к Сильвии, его напарница разговаривала по телефону.

- …ладно, ладно, я приеду. Дай мне двадцать минут, – она повесила трубку и выразительно закатила глаза.

- Мне надо домой. Похоже, Присцилла подхватила ветрянку. Все в панике. А няня на грани нервного срыва, – Сильвия подхватила сумочку. – Я вернусь, как только смогу ее успокоить. Возможно, я смогу найти кого-нибудь еще… кого-то, кто не боится проклятого вируса и присмотрит за детьми. Вот дерьмо! Это такая засада! – Она открыла сумочку, вытащила со дна два четвертака и открытую пластинку жвачки. – Такими темпами к концу месяца я попаду в богадельню, а мои дети разбогатеют, получая хреновы дивиденды со своих фондов. – Поморщившись, она достала из сумочки еще один четвертак и бросила все три монеты в ящик стола. Скопившейся мелочи хватило бы, чтобы купить пиво для всего отдела, хотя бы на один круг. – Ни слова, ладно? – попросила она, задвинув ящик с зазвеневшими четвертаками. А пластинку жвачки Моррисетт выбросила в ведро. – По крайне мере я пытаюсь самосовершенствоваться.

- И на этот раз это будет не очередной пирсинг.

- Знаешь, Рид, - Сильвия бросила на него такой взгляд, который и более сильных людей заставлял съеживаться, - на теле полно мест, куда бы можно было вставить металл. Это ведь игрушка не только для женщин. Думаю, на Рождество я тебе подарю серьгу для пирсинга на член с гравировкой. Там будет написано: либо "Этот хрен настоящий жеребец", либо "Этот жеребец настоящий хрен". В зависимости от моего настроения. И это еще при условии, что ты меня не задолбаешь. Каковы шансы на подобный исход? Нулевые? И " задолбаешь" - не ругательство.

- Ну, если ты так считаешь.

- Считаю, - раздраженно пробормотала она. – Итак, ты что-то хотел или просто заскочил меня поизводить? - поинтересовалась Моррисетт, проталкиваясь через приемную, заставленную столами и полную копов. Здесь звенели телефоны, пищали пейджеры, был слышен гул компьютеров и шарканье ног.

Они направились к выходу из участка, миновав парочку усталых полицейских, конвоировавших мрачного типа, со стянутыми в хвост волосами, в грязных джинсах, на лице которого было написано крупными буквами “не доставай меня”. Со скованными сзади руками и «благоухая» перегаром, он пытался идти не спотыкаясь.

В вестибюле Рид сказал:

- Я хочу снова навестить Кейтлин Бандо. Я просмотрел список ее звонков. В ночь, когда умер Бандо, она звонила ему. В 23.18. Они разговаривали семь минут. Хотелось бы знать, о чем?

- Это может быть интересно, - согласилась Сильвия.

- Я подумал, что ты захочешь присоединиться.

- Давай-ка разберемся. Я не собираюсь никуда “присоединятся”. Я тут не просто для компании.

- Что-то мы сегодня дерганные.

- В точку. Положение родителя-одиночки еще не то с тобой сделает.

- Да, я что-то подобное слышал.

- Хуже только, когда твой бывший сует свой нос, куда не следует. Барт собирается заехать позднее, - произнесла она с кислой улыбкой, словно наелась лимонов. – Жду, мать его, не дождусь. – Закатив глаза, Моррисетт толкнула плечом дверь и пошла по влажной, парящей парковке. – Надо убираться отсюда, пока я не сказала что-то, что будет стоить мне месячной зарплаты. – Она уже подошла к своему грузовичку с восьмицилиндровым двигателем, стоявшему под моросящим дождем, но остановилась и прищелкнула пальцами. – О! Пару минут назад звонила Рита из службы “Пропавших без вести”. С ней связывались из ведомства шерифа острова Святого Симона. Они там вытащили тело из воды. Женское. В очень плохом состоянии. Без документов, насколько я поняла. Они связываются с соседними районами, от которых поступали сообщения о пропавших без вести, а у нас есть парочка-другая.

– Включая Крикет Бискейн и Ребекку Уэйд.

– Мы должны подготовить отчет к завтрашнему дню.

– Может, нам, наконец, удастся вздохнуть спокойно, - заметил Рид, но сам в это не поверил. Ни на секунду.

- И то верно, – Сильвия распахнула дверь своего маленького грузовичка. Она села за руль, закурила сигарету и выехала с парковки с взревевшим двигателем, еще до того как Рид успел добраться до своей машины, такого старого “эльдорадо”[2], что если бы в него вложить деньги, то машина сошла бы за классику. Если не считать чехлов, вмятин и почти две сотни миль, пройденных его вторым двигателем, автомобиль был немногим лучше старой развалины. Но за него было заплачено. И машина все еще была на ходу. Что полностью удовлетворяло его требованиям.

Он сел за руль и почувствовал, как просели старые пружины. Без сомнения ему нужно заново набить сидения поролоном, но у него не было на это ни времени, ни желания. В данный момент он намеревался без предупреждения возникнуть у дверей Кейтлин Бандо и застать ее врасплох. Рид периодически поглядывал за ее домом и не увидел ничего необычного; немного последил за ней, но у него было не так много времени, и он чувствовал, что плохо сделал свою работу.

Но все могло измениться. Утром он справлялся у Кэтрин Окано, почему задерживается ордер на обыск. У него сложилось такое впечатление, что дело тут было скорее в привилегиях, чем в протоколе. Монтгомери оказывали поддержку департаменту полиции и в свое время пополнили карманы многих судей. Начиная со старого Бенедикта и заканчивая Троем, мужчины Монтгомери удачно делали политические пожертвования одни легально, другие тайно. Самый большой парадокс заключался в том, что чем больше они смазывали колеса правосудия, тем медленней те вращались.

Но все это может вот-вот измениться.

Он сам об этом позаботится.

Рид включил зажигание, чертов мотор кашлянул пару раз, прежде чем, наконец, завестись. – Так-то лучше, - побормотал детектив, понимая, что запах последней сигареты Моррисетт буквально впитался в обивку салона. Метафорически. Похоже, никуда ему от этой женщины не скрыться. Одним движением Рид включил «дворники» и отпустил стекло со стороны водителя.

Это были еще не сумерки, но тучи погрузили обычно яркий город во мрак. Лил дождь, с деревьев капало, спешили люди, а машины разбрызгивали потоки грязной воды. И эта проклятая жара, от которой запотевали окна, все еще была достаточно сильной. Щелкнув, «ожил» кондиционер, предотвращая запотевание стекол, когда Рид все-таки выехал со своего места на парковке.

Спустя несколько минут он подъехал к дому вдовы Бандо. Миленькое гнездышко, подумал детектив, рассматривая элегантный старый дом, тщательно заново отделанный под тот исторический период, в котором был построен - где-то после Гражданской войны, или, как ее называли местные жители, Северной агрессии. Это бы не прокатило в Сан-Франциско, но здесь, где предмет гордости всего города основывался на его богатой истории, был даже какой-то особый образ мышления, или возможно в некоторой степени шутка.

Особняк Кейтлин, насколько знал Рид, был оборудован всеми удобствами. Он уже бывал в нем. И этот дом в самом сердце исторического центра города с видом на площадь влетел ей в копеечку. Что не было проблемой.

Она стоила гораздо больше, как показали выписки из ее банковских счетов. Кое-что Кейтлин получала за свою работу - дизайн веб-сайтов. А основную массу поступлений составляли выплаты из трастового фонда, как и большая часть доходов Джоша Бандо. Но было и еще кое-что странное… большие ежемесячные расходы, которые совсем не выглядели как обычные регулярные счета. Еще какие-то вложения? Или что-то другое?

Но на что именно это похоже?

Шантаж?

Взятка?

Детектив завернул за угол и припарковался в квартале от дома Кейтлин. Совершенно незачем, что бы кто-нибудь увидел его приметную машину. Перейдя улицу на красный свет, он пересек аллею позади дома и гаража Кейтлин, и заглянул в узкое окошко последнего. И хотя внутри было темно, Рид смог разглядеть очертания ее белого “лексуса”.

Итак, леди дома.

Отлично.

Так даже проще. Он ощутил легкое удовлетворение, когда обогнул дом и подошел к парадному входу. У белки, скрывавшейся в листве американского лавра, хватило наглости застрекотать, когда он проходил по кирпичной дорожке к дому через небольшой садик.

– А ну цыц, - пробормотал Рид белке, перепрыгнувшей с одной трясущейся ветки на другую. Впрочем, стало еще хуже, когда он поднялся по ступенькам на крыльцо и нажал на кнопку звонка. Мелкая, похожая на крысу собака Кейтлин зашлась лаем, таким сильным, как если бы Рид был домушником, достаточно глупым, чтобы позвонить в дверь.

Он подождал.

Никто не подошел.

Но в воздухе висел запах сигаретного дыма: тонкий и резкий.

Он вновь нажал на звонок. Рид был совершенно уверен, что хозяйка дома. По дому свободно бегала собака, везде был зажжен свет, а “лексус” стоял прямо посередине гаража. Детектив вытер с лица капли дождя и молча проклял свою удачу, ему хотелось курить. Бывали времена, когда ему по-прежнему хотелось ощутить успокаивающее воздействие никотина.

И снова ничего.

Стерва.

Он снова позвонил в дверь, упорно и настойчиво давя на кнопку звонка.

Рид уже хотел было сдаться, когда услышал шаги. Быстрые и легкие, спускающиеся вниз по лестнице. В высоком окне рядом с дверью показалось лицо и тело. Красивое лицо и великолепное тело.

Женщина взглянула на него своими интригующими ореховыми глазами, но вместо обычного страха в них отразилась стальная гневная решимость. Ее подбородок был вызывающе вздернут, губы кривились в жесткой усмешке. Кейтлин быстро отперла дверь, но сама встала в дверном проеме, не дав ему войти. Трудно было поверить, но она и в самом деле выглядела устрашающе, или пыталась так выглядеть. Как если бы она прошла курс молодого бойца.

- Детектив, - протянула она, растягивая губы в улыбке, так и не коснувшейся ее холодных глаз.

- Миссис Бандо.

- Чем могу быть вам полезна?

- У меня появилось еще несколько вопросов.

Она не двинулась с места. Ее влажные волосы были подобраны на макушке, остатки легкого макияжа вдобавок к настрою не очень-то соответствовали ситуации.

– Ко мне?

- Да.

Кейтлин не шевельнулась.

– Думаю, им придется подождать. Я не хочу отвечать ни на какие вопросы, если только со мной не будет адвоката. А его сейчас здесь нет.

Сообразительная стерва.

– Речь пойдет о ваших телефонных звонках.

Улыбка пропала с ее лица.

– Вы что, не поняли? Мне советовали не общаться с вами без адвоката. Так что не думаю, что нам сегодня есть о чем разговаривать. – С этими словами она захлопнула дверь перед его носом. Через окно он видел, как она исчезла в глубине дома.

Что, черт побери, только что произошло?

Он снова нажал кнопку звонка и подождал. Собака вновь залилась лаем.

Никто не подошел.

Проклятье! Рид чувствовал себя полным идиотом, стоя на чертовом крыльце как назойливый поклонник. – Ну, давай же, давай, - бормотал он. – Я знаю, ты там. – Он бросил взгляд на часы. В какую игру она играет?

И вновь упорно позвонил в дверь.

И подождал. Снова посмотрел на часы, прошла минута, две, пять.

- Святая Мария, Матерь Божья!– Будь у него ордер на обыск, он бы высадил дверь. Собака лаяла так, что могла бы поднять и мертвого. Господи, что за напасть! Мужчина вновь надавил на кнопку звонка.

Вдова неожиданно появилась, но когда она открыла дверь, он заметил, что Кейтлин сменила свою манеру поведения вместе с одеждой. Она распустила свои мокрые волосы и смотрела на него так, словно забыла, что он стоит на ее крыльце. Она сменила джинсы, рубашку и агрессивный настрой на пушистый белый халат, туго стянутый на ее тонкой талии. Мельком Рид заметил ложбинку между ее грудями, затем поднял взгляд и посмотрел ей в лицо.

– О, детектив, - рассеяно произнесла она, заправляя мокрые пряди волос за уши. Кейтлин даже не пыталась улыбнуться и выглядела так, будто могла проспать миллион лет. – Прошу прощения… я не слышала звонка, поскольку была в душе. Я попала под дождь и …

- Ваш пес громко лаял.

- Он это часто делает. И вода шумела. Я была наверху и… - Она резко остановилась, как будто решив, что начинает молоть вздор. – Я могу вам чем-то помочь?

- Я хотел задать вам несколько вопросов, вы помните?

Она удивилась.

– О матери, я полагаю, но я уже ответила на них в больнице. Или появились новые? – Дрожащей рукой Кейтлин отвела выбившуюся прядь от глаз. Внезапно, она показалась ему ранимой, потерянной. Какой бы он ожидал увидеть женщину, только что потерявшую мать.

- Не сейчас. Я здесь из-за смерти вашего мужа.

- О! – Ее рука взлетела к горлу, и, вцепившись в лацканы халата на груди, свела их ближе.

- Ваши звонки по телефону, - сказал Рид, надеясь подтолкнуть ее память. Но она уставилась на него беспомощным взглядом, так что он задался вопросом: то ли она глупа, то ли растерянна, то ли просто притворяется. Разве, чтобы избежать обвинения в убийстве, можно придумать что-то лучше, чем состояние аффекта? Учитывая ее прошлое, защита по невменяемости была делом само собой разумеющимся.

- Так что там с моими звонками?

- Они подтверждают то, что в ночь убийства вашего мужа вы звонили ему и разговаривали с ним примерно семь минут, а затем отправились к нему.

- Нет. Подождите-ка. Это всего лишь доказывает то, что кто-то воспользовался моим домашним телефоном, так? Не сотовым? А затем этот кто-то пошел к Джошу. Это не обязательно должна была быть я.

- Есть свидетель, утверждающий, что видел там вашу машину.

Она одарила его тяжелым взглядом.

– Вы пришли арестовать меня? – неожиданно спросила Кейтлин, и Рид заметил, что она выглядит бледной и осунувшейся. Больной.

- Нет, я просто хотел поговорить с вами.

- Не думаю, что это хорошая идея, по крайне мере до тех пор, пока я не переговорю со своим адвокатом. Или в его присутствии. Я могла бы позвонить ему, если вы немного подождете.

- Хорошо.

Она открыла дверь, и мужчина прошел за ней на кухню.

– Могу я предложить вам кофе… или… - Кейтлин посмотрела на кухонный стол, где стояла полупустая бутылка джина, небольшая бутылка вермута и банка оливок, а так же два бокала. Спиртное уже разлили, и, судя по валяющейся рядом зубочистке, опробовали. – Ко мне должны прийти, - пояснила она, хмуро посмотрев на открытую заднюю дверь. Затем закрыла ее. – Если вы хотите «Мартини»…

- Нет, спасибо.

- Я поняла. – Хозяйка дома изобразила нечто похожее на слабую улыбку, затем потянулась за телефоном и визиткой, которую она положила на подоконник над раковиной. Рыча и всячески выражая свое недовольство, под столом обосновалась собака, пристроив голову на лапы и бдительно следя недоверчивым взглядом за Ридом.

Кейтлин набрала номер, затем встала по другую сторону буфета. Ее пальцы нервно постукивали по столешнице, пока она ждала ответа. Женщина посмотрела на Рида, покачала головой и начала разговаривать по телефону.

– Это Кейтлин Бандо. Я клиент мистера Уайлдера. Не могли бы вы отправить ему сообщение с просьбой перезвонить мне. Я дома. – Она продиктовала свой номер и повесила трубку. Затем, взглянув на Рида, произнесла: - Его приемная уже закрыта. Я не знаю, когда он позвонит, поэтому я отвечу на один ваш вопрос. Если вас интересует мой звонок Джошу в ночь его смерти, то я этого звонка не помню. Я рассказала вам все, что помню о той ночи.

- Вы были у своей матери этой ночью?

- Нет, я… - она замолкла. Казалось, ею овладело замешательство, и все краски схлынули с ее бледного лица. – Погодите. Вы спрашиваете, не навестила ли я свою мать в больнице, а затем убила ее? Боже мой, вы к этому ведете? – она всплеснула руками и вздохнула, казалось, она борется со слезами. Гнева? Сожаления? – Послушайте, детектив, я действительно считаю, что вам лучше уйти. Если вы собрались арестовать меня, сделайте это, зачитайте мне обвинение и покончим с этим. В противном случае - пожалуйста, покиньте мой дом, я встречусь с вами только в присутствии адвоката. – Она была настроена решительно, ее лицо заострилось, маленькие кулачки крепко сжались, но под ее бравадой он чувствовал что-то совершенное иное, скорее похожее на отчаяние. Эта женщина явно была доведена до предела.

Под столом зарычала собака.

- Оскар, тихо!

Рид понял, что не стоит давить на нее дальше. Сейчас момент был уже упущен.

– Я буду на связи, - ответил он и пошел к входной двери, открыв ее.

- Не сомневаюсь, детектив.

Рид шагнул на крыльцо, но обернулся посмотреть на нее. Она стояла у порога, прямая как шомпол, плечи расправлены, и спокойно смотрела на него. Взгляд снова стал тяжелым. У него появилось такое чувство, что перед ним стоит великолепная актриса, из тех, кто может заставить не только его сомневаться в собственных убеждениях, но и вертеть жюри, как захочет.

- Не могу сказать, что с нетерпением жду нашей следующей встречи. – И захлопнула дверь перед его носом.

Снова.

Но это было в последний раз.

И больше не повторится.

Он об этом позаботится.

____________

Примечания:

[1] Большое жюри - расширенная коллегия присяжных (от 12 до 23 человек), решающая вопрос о предании обвиняемого суду и предъявлении ему официального обвинения. После предъявления обвинения большое жюри распускается. В самом судебном процессе участвует малое жюри.

[2] «Эльдорадо» - скорее всего это Cadillac Eldorado («Кадилла́к Элдора́до») — американский автомобиль класса personal luxury car (личный автомобиль класса люкс), выпускавшийся подразделением Cadillac корпорации GM как модель с 1953 по 2002 годы.

Это был флагман модельного ряда двухдверных Cadillac, один из самых дорогих автомобилей под этой маркой. Статья на Вики

Глава 26

Бабуля Адама всегда говорила ему, что есть много способов содрать шкуру с кошки. Он считал это весьма необычной аналогией для женщины, которая постоянно подкармливала на заднем крыльце пять-шесть бездомных животных и даже разрешала им оставаться на кухне возле печи в холодные зимние дни, столь типичные для Среднего Запада. Однако, этим своим «живодерским» примером она научила его искать различные способы решения проблемы.

Чем он и занимался в данный момент в арендованной им квартире, сидя за компьютером и прочесывая Интернет в поисках любого упоминания о семье Монтгомери из Саванны. Адам бился над этим несколько часов, осушив кофейник, и информация на экране уже начала расплываться перед глазами. Он так ничего и не добился. Прямая дорога в никуда.

Рано или поздно полиция вычислит, что Ребекка пропала.

А затем полицейские нагрянут к нему, а не он к ним.

Значит, он должен действовать быстро, чтобы собрать так много информации, как сможет. Некоторые из этих важных данных мог получить только он, потому что являлся официальным психологом Кейтлин Бандо. У него был доступ к информации, которого не было у полиции.

Чувство вины угнездилось в его сознании. Он использовал ее. Для своих целей. И не важно, какими альтруистичными они были. В довершение ко всему, Адам был увлечен ею или так думал. Чертовски неподходящее время для игры в романтику. Он не мог вступать в отношения с ней, даже для легкого флирта. Это не его стиль, и, как ему казалось, не ее. Ради Бога, она же его пациент, а он с трудом держал от нее руки подальше. Глупость в чистом виде. Это никуда не годилось, и все же Адам никак не мог перестать желать ее.

И еще, именно ее лицо он видел, проснувшись в поту, с ноющим пахом и твердым членом. Именно о ее теле мечтал, лежа в постели и пялясь в потолок. Ему бы хотелось узнать, каково это по-настоящему целовать ее. Действительно целовать и касаться ее. Мечтая, он представлял себе, как коснется поцелуем ее губ, его ладонь заскользит вниз по ее спине, пока не накроет упругие ягодицы.

Эта была пытка.

Он не мечтал о другой женщине годами. Последней была Ребекка, но ее образ наконец-то стал бледнеть, почти стертый Кейтлин. Что такого в этой женщине? Не просто ее красота, и уж конечно не ее проблемы. Он никогда не видел себя в роли благородного защитника, и, естественно, не считал себя каким-нибудь рыцарем на белом коне, готовым прискакать на помощь, чтобы позаботиться о ней. Нет. Это нечто большее, чем секс, и имеет мало общего с потребностью защищать и оберегать.

На секунду мужчина прикрыл глаза. Черт возьми, ему просто нравилось быть рядом с ней. Слишком сильно нравилось. И это надо прекращать, как и заканчивать мечтать о ней. Он чувствовал себя так, словно шел по тонкому канату высоко над бездонной пропастью. Один неверный шаг – и он упадет, а если не будет осторожен, то утянет и Кейтлин вниз за собой.

С трудом ему удалось вернуть свои мысли к насущным проблемам, изгоняя из сознания свои затянувшиеся фантазии о Кейтлин, отказываясь идти дальше по этому опасному пути. Малейший намек на романтическую или сексуальную связь с ней может привести к катастрофе, позору и разрушению абсолютно всего.

Стиснув зубы, он посмотрел на экран компьютера. Поскольку ему так и не удалось найти пропавшие записи Ребекки, он стал бродить по Интернету в поисках статей о семье Монтгомери. Адам просмотрел папки всех остальных пациентов Ребекки, но не нашел ничего, что бы могло вызвать у нее волнение и заставить утверждать, что этот случай мог бы сделать ее миллионершей, а также принести признание в масштабах страны.

Что его совершенно не заботило. Но ему было необходимо выяснить, что именно в Кейтлин Бандо погрузило Ребекку в такие фантастические мечты. Именно здесь кроется ключ к ее исчезновению. Он был убежден в этом.

Адам схватил ключи и поспешил вниз по скрипучей лестнице. На улице по-прежнему было пасмурно и сумрачно, но он едва это заметил. Адам поехал в редакцию "Саванна Сэнтинэл", где в приемной сидела скучавшая секретарша с окрашенными в разные цвета ногтями, в элегантных очках и с коротко стриженными густыми волосами, словно взъерошенными ветром. Она спросила, чем может ему помочь, многозначительно посмотрев на часы. Шел пятый час.

Когда Хант попросил показать ему архивы, девушка с кем-то коротко переговорила по телефону, а затем привела его туда, где на компакт-дисках хранились старые издания.

– По-настоящему старые номера хранятся на микрофишах [1], - добавила она, указав на читальный аппарат, и окинула Адама долгим оценивающим взглядом, прежде чем оставить его наедине с оборудованием. – Но мы скоро закрываемся.

- Я быстро, - пообещал Адам, и обосновался в затхлой комнатушке с единственным стулом со сломанной спинкой.

Он начал с самых последних статей, постепенно продвигаясь назад в прошлое и используя в качестве указателей важные даты. Он прочитал о смерти дочери Кейтлин, ее замужестве, слияниях небольших фирм с «Банком и Трастовым Фондом Монтгомери». Здесь Адам нашел информацию об аресте из-за наркотиков Ханны Монтгомери и последующем снятии с нее обвинений, а так же о коротком браке Троя Монтгомери. Были статьи о свадьбе Аманды с Йеном Драммондом, и о смерти Чарльза Монтгомери много лет назад. Он распечатал все эти статьи, но та, что вызвала его интерес, информация, заставшая его навострить уши, была посвящена крушению катера, на котором находились обе близняшки Монтгомери. Серия статей, начиная с даты несчастного случая, дополненные фотографиями обеих девушек, совершенно неразличимых, насколько он мог судить, и обломков катера.

Воспоминания Кейтлин о цепочке этих событий были полными.

Две девушки отправились на вечеринку, отпраздновать свое двадцатипятилетние. Они выпивали и танцевали до полуночи, затем направились назад на материк. По дороге домой произошел взрыв, причина которого расследовалась. Катер затонул.

Именно здесь история резко расходилась с рассказом Кейтлин.

На все сто восемьдесят проклятых градусов.

Пока Адам читал статьи, его тело напряглось, челюсть окаменела, а в желудке все перевернулось.

Согласно первой полосе «Сэнтинэл», почти десять лет назад Кейтлин Монтгомери была ранена при крушении и потеряла сознание. Ее нашла пара с парусной шлюпки, которые были свидетелями того, как дорогущий катер взлетел на воздух. Но только Кейтлин. Не Келли. На самом деле, Келли так и не нашли. Ни ночью, ни на следующий день, ни неделей после.

Сердце Адама забилось быстрее. Кейтлин исказила правду, явно солгав ему.

Как и ты ей. С самого начала.

- Мистер Хант? - девушка из приемной просунула голову в дверной проем, когда он послал статьи на распечатку. – Мы закрываемся.

- Еще секундочку, - попросил мужчина, и она, закатив глаза и нетерпеливо позвенев ключами, оставила его в покое.

Статьи шли одна за другой, рассказывая о поисках Келли Монтгомери. Адам распечатал их все, пробежав по каждой странице глазами. Он прочел о том, что семья Монтгомери замкнулась в молчании, а полиция опасается худшего и надеется на лучшее.

Через неделю поиски были прекращены, а статьи появлялись все реже.

Пока последняя газета не упомянула о Келли Гриффин Монтгомери.

В некрологе о ней.

У нее раскалывалась голова. В ушах стоял звон, не дававший Атропос сосредоточится. Даже ее тихое местечко с прохладными белыми стенами и сверкающим чистым полом не помогало. Она наткнулась на эту ужасную девчонку, “белую шваль”, в другой комнате и почти забыла надеть свои медицинские тапочки. Почти. Но прежде, чем она совершила эту ошибку, она скользнула в них, затем быстро подошла к столу и попыталась сосредоточиться. Она была Атропос, совершенно верно… Атропос Неотвратимая.

Была причина, по которой она держала в заложниках Крикет. Причина. Думай!

Вспомни о своей цели. Ты одна из трех богинь судьбы, самая важная.

Да, все верно. Атропос. Она обрезала нить жизни, которую плела ее сестра Клото, Пряха, а другая сестра, Лахесис, Судьба, так тщательно отмеряла ее. Сестры… три сильные, единый разум на всех… Но этот разум сейчас был болен, адски болен.

Она открыла ящик стола. Нити жизни ждали, красная и черная, символизируя кровь и смерть, свитые и замысловато сплетенные между собой. Рок. Фатум. Судьба.

Думай! Ты находишься здесь с определенной целью.

Она нашла фотографии двух своих последних жертв, мать… На ней Бернеда была запечатлена молодой, стройной женщиной в черном по колено платье. Голова немного кокетливо отведена в сторону, подчеркивая потрясающий профиль, медно-каштановые волосы уложены в прическу, украшенные бриллиантовой диадемой. Шелковые перчатки облегали тонкие руки, в длинном мундштуке тлела сигарета, посылая вверх тонкую струйку дыма. Это была постановочная фотография на белом фоне, на ней женщина казалась совершенно далекой от образа матери.

Та, которая родила семерых детей; которая многократно жаловалась на потерю фигуры и жертвы, принесенные ради своего выводка. Та, некогда красивая женщина, которую часто предавал распутный муж, оплакала утрату красоты, здоровья и молодости. Та, чье слабое сердце стало ее погибелью. Та, что ненавидела ублюдков, которых породили ее муж и свекор.

Бедная страдалица Бернеда.

В конечном счете, она больше не страдала, подумала Атропос, потянув за нить жизни матери, разглядывая, где та была отмеряна. Развернув мешочек, где она хранила уникальные инструменты, Атропос достала свои заветные хирургические ножницы. Точным движением нержавеющей стали она аккуратно отрезала нити жизни Бернеды Поумрой Монтгомери, принявшей мученическую смерть.

Итак, как обработать фотографию, чтобы должным образом отразить суть? Хмм. Фигура Бернеды, похожая на песочные часы, которую она очень ценила и оплакивала при жизни, будет отнята у нее после смерти. Да, так и надо будет сделать. Удовлетворенная, Атропос принялась за работу. С помощью двух точных разрезов, она сначала отделила голову Бернеды от тела, а затем и ноги. Да, да, великолепно! Обрезки фотографии спланировали на стол.

Подняв голову и ноги, Атпропос аккуратно соединила их вместе и приколола на соответствующее место к узловатому семейному древу Монтгомери. И вот она, Бернеда: всего лишь маленький профиль красивого лица, увенчанный сверкающей диадемой, опирающийся на колени и голени, поддерживаемые четырехдюймовыми каблуками. Сигарета и руки по-прежнему были нетронуты, придавая Бернеде скошенный, но, тем не менее, элегантный и привлекательный вид. Такой, о котором она всегда мечтала. Атропос улыбнулась. Новая версия урезанной Бернеды стояла на одной ветке с мужем, Предателем. На нем был надет его обычный охотничий костюм, хотя он охотился обычно на женщин. Его тело было целым, за исключением небольшого отверстия с неровными краями в месте соединения ног, там, где когда-то были его яички. Она посмотрела на тех, кто также был представлен на семейном древе… Маленький Паркер, лишенный своей глупой соски, заходился истошным плачем…Элис Энн, голова которой была отрезана и приставлена обратно под невозможным углом, в том же положении, как когда она приземлилась у подножия лестницы в престижной школе, куда ее упрятали.

Если бы у нее было немного больше времени, чтобы расслабиться и насладиться своим произведением искусства. Но не сейчас. У Атропос истекало время.

Разыскав фотографию Аманды, старшей, она отрезала ножницами ее стройное тело от автомобиля. Эта была пока еще жива – форс-мажорное обстоятельство – с ней придется разобраться позже. Мысль об этом заставила ее улыбнуться. Да, да, все складывается отлично. Она на мгновение приложила фотографию смятого маленького спортивного авто Аманды к ее ветке. К настоящему моменту это должно было бы свершиться, но жизненную нить Аманды пока еще не удалось оборвать.

Так распорядилась Судьба.

И вновь пришло время выбора. Атропос уселась в кресло и начала тасовать фотографии. Она быстро переворачивала карточки, и во время этого процесса она заметила, что некоторые фотографии уже не безупречны. Одни выцвели, другие пожелтели, третьи помялись или потрескались от бесконечной перетасовки.

Прошло слишком много времени. Слишком много лет. Она почувствовала новую тревогу. Если раньше она была терпеливой, то сейчас – нервной. Раздражительной.

Она услышала, как в другой комнате зашевелилась ее жертва. Боже, разве еще не пришло ее время?

Время. Атропос не поспевала за ним. Ей необходимо это закончить, а осталось еще так много работы. Сейчас уже она не могла позволить себе роскошь не спеша перебирать своих жертв. И если раньше ожидание могло длиться месяцы или даже годы, то сейчас ее охватывала паника, что работа не будет выполнена. Быстрее…. и быстрее.

Она перевернула фотографию и увидела лицо Кейтлин. Снова. Казалось, сама судьба указывает на слабейшую из близнецов. Но было ли это правильно, выбрать ее именно сейчас? Атропос планировала, что Кейтлин станет последней жертвой, что та возьмет на себя всю вину за ее действия, но возможно это ошибка.

И где, черт возьми, нити жизни этой неудачницы?

Разбирая нити в своем ящике, сплетенные в шнуры, каждый из которых был помечен надлежащим образом, дюймы соответствовали годам, Атропос отметила, что время Кейтлин подходит к концу. Были также и другие, и когда она перевернула следующую фотографию, то испытала успокаивающее чувство удовлетворения. Ее тревога улеглась.

Еще две жертвы… первая смотрит угрюмо, вторая пытается уклониться от камеры, ее изображение на заднем плане.

Слишком поздно. Вам не спрятаться.

Атропос умиротворенно улыбнулась, хотя и слышала, как Крикет бьется и стучит, пытаясь освободиться. Девушка была в ужасе, словно чувствовала, что произойдет. Хорошо. Возможно, настало время для небольшого напоминания. Да, именно так. Атропос никогда раньше не брала пленников, ее жертвы понимали, что умирают от ее руки, и она так замечательно растянула это с Джошем Бандо. Но сейчас медленная психологическая пытка ее пленницы стала новым кайфом, удовольствием. Правда, она не могла предаваться ему слишком часто из-за страха быть пойманной. Но… поскольку Крикет была ее гостьей, она могла бы с таком же успехом насладиться этим.

И она знала как именно. Она слышала, как девушка брыкается и пытается кричать, так что может быть, пришло время дать ей пищу для размышлений. Она развернула свой пакет с хирургическими инструментами и нашла там зажим. Он подойдет. Затем, надев пару перчаток и сняв перед дверью тапочки, нашла фонарик. Ее пальцы в перчатках сжались на рукояти фонарика, Атропос чувствовала, как волнение охватывает ее. Этот подвал был таким омерзительным, таким идеальным. Осторожно, на тот случай, если Крикет сможет бросится на нее или взбрыкнуть, она подошла к девушке и включила фонарь, направив луч света на жертву. Девушка выглядела плохо: грязная, изнуренная, вероятно из-за нехватки еды и воды… прошло уже несколько дней, Крикет все же демонстрировала некоторую храбрость. Самое время снова ввести ей препарат, но сначала… да, сначала пленнице необходимо понять.

Атропос присела на корточки возле бутылки, кишащей пауками. Девчонка была зла и испугана, пытаясь что-то выкрикивать сквозь кляп. Атропос могла лишь представить, что именно. Ругань. Не то, что бы это имело какое-то значение. Медленно Атропос отвинтила крышку бутылки из-под молока и проверила нить жизни… время быстро истекало. Затем руками, облаченными в перчатки, она опустила в бутылку пинцет и аккуратно сжала его на особенно толстой ленте из паутины, где ползало много крошечных паучков.

- Знаешь, тебе повезло, что тебя прозвали Крикет, - произнесла Атропос и посмотрела на девушку. Девушка с круглыми от страха глазами, не отрываясь, следила за рукой с хирургическим зажимом, извлекавшим медленно растягивающийся шелковый мешочек, пульсирующий жизнью. – Если бы тебя звали Банни, Роузбад или Крисси [2], мне бы пришлось поломать голову, определяя твою участь, но в данной ситуации… - Она развернулась, взмахнув кусочком паутины, попав в луч фонаря, и поднесла его поближе к голове Крикет.

Девушка мгновенно вспотела и попыталась забиться подальше в угол. – Я бы не советовала этого делать, - предупредила Атропос. – Я видела здесь крыс и змей, и…-

Крикет обезумела, извиваясь и крича сквозь кляп. Но Антропос, казалось, не замечала ничего. Она подержала над девушкой кусочек паутинки, а затем отпустила его. Крикет закричала. – Сейчас… давай-ка посмотрим. Мы же не хотим отделять мать от ее малышей. Как ты считаешь, какая из них она… о, вот эта! – Она нашла особенно отвратительно выглядевшее существо, смотревшее на нее сквозь стекло. Во всех его восьми глазах отражался свет от фонаря, и были отчетливо видно прядильные органы паука. – О! А вот и мы! – С точностью хирурга Атропос сунула снова зажим в бутылку из-под молока, и пока Крикет извивалась и визжала сквозь кляп, осторожно подхватила пучок шелковых нитей, на котором расположилась темная тварь. Небольшое красное пятно в форме песочных часов показалось на черном сверкающем брюшке. Атропос получала удовольствие… Ей самой пришлось собирать некоторых тварей, других она заказывала через Интернет с доставкой на абонентский ящик с анонимной оплатой. Но эта «черная вдова» [3] с ее грушевидной яйцевой камерой была ее любимицей. – Иди к мамочке! - произнесла убийца, слегка подталкивая осторожное существо к зажиму. Черная Вдова. Как уместно. Безусловно, Кейтлин Монтгомери обвинят в смерти не только ее мужа, но и всех остальных тоже.

Все согласно плану.

Крикет уже хрипела, извиваясь и дрожа, словно могла ощущать на себе каждого паучка или клеща.

Слезы градом катились по ее лицу. Атропос медленно повернулась, держа над головой девушки зажим, наслаждаясь ее дрожью, сокращая расстояние, пока зажим с его извивающейся добычей не оказался всего в нескольких дюймах от носа впавшей в панику Крикет. Девушке стала видна красная отметина на брюшке паучихи. – Они не так ядовиты, как думает большинство людей, - продолжила Атропос. – Но после достаточного количества укусов…

Девушка жалобно пискнула.

Настало время закончить их игру.

Атропос разжала зажим.

_____________________________

Примечания:

[1] Микрофиша - плёнка или пластина с несколькими десятками кадров микрофильма. Микрофиши имеют стандартные размеры под устройства их изготовления и просмотра. Эта технология широко использовалась в 1970-1980-е годы, а затем была вытеснена компьютерными носителями данных. Вы наверняка их видели в детективных фильмах, когда главный герой отправлялся копаться в архивах местных газет Wink

[2] Банни переводится с английского как "кролик", Роузбад означает «розовый бутон», а также оба этих имени переводятся как «милая, зайка, лапка, крошка, детка, куколка, цветик». Крисси это сокращенно от Кристины, Кристин, которые означают «христианка», «посвященная Христу».

[3] Черная вдова (Latrodectus mactans) - один из самых ядовитых пауков Северной Америки. Взрослые самцы и молодые пауки не опасны, в отличие от самок. Взрослый паук окрашен в черный цвет, на его животе есть два красноватых или желтоватых треугольника, которые похожи на песочные часы. У неполовозрелых самок на брюшке присутствуют красные пятна с белыми обводками. Длина тела паука около 1,2 см, лап - 1,2 см. Взрослые самцы черной вдовы в два раза меньше, чем самки. Молодые паучки окрашены в белый или желтовато-белый цвет и темнеют с каждой последующей линькой и напоминают взрослых самцов. В природе пауки питаются насекомыми, которых ловят в свои сети. Обитают они в теплых областях мира, включая восточные и центральные области США. Пауки прядут свою паутину в темных местах: около земли, грудах щебня, на поваленных деревьях, вокруг зданий и надворных построек. Естественные хищники черной вдовы - роющие пчелы и обыкновенные сверчки. Резкие смены тепла и холода плохо сказываются на здоровье этих пауков. Большую часть времени самки черной вдовы висят на своей паутине и редко оставляют ее. Самки настороженны, они добровольно не покидают паутину, даже если она нарушена. Скорее всего, самка попытается укусить обидчика. Самка после спаривания съедает самца. За всю жизнь самка может спариться только один раз, т.к. может долгое время хранить сперму самца, оплодотворяя яйца. Самка откладывает яйца в шелковистые коконы или мешки (яйцевые камеры). За лето она может отложить от четырех до девяти коконов (размером с перепелиное яйцо), в каждом по 20-600 яиц. Инкубационный период длится 14-30 дней. Из всех родившихся молодых пауков-волков из-за их каннибализма выживет только 1-12 пауков. После рождения молодежь покидает паутину. Половое созревание у черных вдов наступает через 2-3 месяца, в течение которых паучки полиняют 3-8 раз.

Глава 27

Перевернувшись, Кейтлин открыла один глаз и покосилась на часы, стоящие у изголовья. Половина девятого? Неужели? Она посмотрела на застекленную дверь, ведущую на веранду, где предвещая наступление ночи, сгущались тени, лежащие на плитах. Должно быть, она заснула после посиделок с Келли и … ох, этот душераздирающий телефонный звонок от ребенка. Боже мой, она подумала, что это была Джейми. Кто мог так садистски пошутить над ней? Кто мог получать удовольствие, заставляя ее поверить, пусть даже на мгновение, что ее дочь все еще жива?

Кто-то, кто ненавидит тебя.

Кто-то, кто хочет тебя сломать.

Кто-то, кто хорошо тебя знает.

Если только весь этот ужасный разговор тебе не приснился. Может быть, ты его придумала.

Со стоном она потянулась к телефонной трубке и проверила журнал звонков, но в памяти телефона не было никаких номеров. Словно она стерла их. Она ли?

Думай, Кейтлин, думай!

Она вспомнила, как вернулась с пробежки и приняла душ… и… и… и что? Что?

- Черт побери! – как она ни старалась, она не смогла вспомнить последние несколько часов. Ничего определенного.

Впрочем, она вспомнила, как на пороге ее дома появился детектив Рид. Верно? Да… она была в этом уверена, и она помнила, как с шумом захлопнула дверь, сказав ему, что должна встретиться со своим адвокатом, но она не сомневалась, что он вернется. Это только вопрос времени, когда он придет с наручниками. О, Боже, как она могла оказаться в такой ситуации? Все члены ее семьи умирали … один за другим они покидали этот мир.Скорбь охватила ее, когда она подумала о своей дочери, матери и даже, немного, о Джоше. Он был ублюдком, но не заслуживал такой ужасной смерти… за своим столом. Она моргнула. Вспомнился коротенький отрывок разговора.

- Вино, Джош? –поддразнила она. – Но у тебя аллергия…

- Не на этот сорт. А теперь иди к черту, – он улыбнулся, настолько уверенный в себе, что осушил бокал.

Какой же дурак!

Ее кожа покрылась мурашками.

Что же она натворилатой ночью? Она была там, в доме Джоша, в его кабинете… но он был жив… Таким образом, кровь… как кровь оказалась здесь?

Может быть, ты принесла ее сюда, ты, сумасшедшая гагара [1]. Ты уже достаточно спятила для того, чтобы совершить что-нибудь вроде этого. Разве тот окровавленный отпечаток руки не совпадает с твоим?

О, Боже, Боже, Боже. Ее сердце стучало очень громко, и она представила себе комнату такой, какой она была: липкие простыни, темные пятна на кафеле и ковре, треснувшая дверь в душевую кабинку.

Схватившись пальцами за прикроватный столик, Кейтлин уронила на ковер пульт дистанционного управления, затем включила свет у кровати. Волосы на затылке встали дыбом, пока она быстро осматривалась, чтобы убедиться, что здесь нет ни приоткрытых дверей, ни размазанных пятен крови, ничего, что выходило бы за рамки обыденности. Все казалось спокойным. Может быть, слишком спокойным.

Не дергайся, Кейтлин. Не начинай шарахаться теней.

Пес, лежащий радом с ней, потянулся и зевнул, показав свои черные губы, розовый язык и острые зубы.

- Лентяй, - пожурила она, почесывая пса за ушами и стараясь подавить поднимающуюся панику, охватившую ее. – Мы оба. Два бездельника, – но пульс бился неровно, нервы были напряжены, душевное спокойствие - нарушено. Сделав над собой усилие, она выбралась из постели и заставила себя пойти в ванную, где увидела свое отражение и выражение ужаса на лице.

- Держи себя в руках, - пробормотала женщина, схватившись за край раковины. – Не теряй голову! – дрожа, она включила холодную воду, наклонилась и напилась. Затем умылась, надеясь избавиться от паники. Закрыв глаза, сделала несколько глубоких вздохов. Спокойно, не прислушивайся к голосам в своей голове… не делай этого.

Медленно открыв глаза, она хмуро взглянула на свое отражение. Такая безвольная. Такая испуганная. Такая слабая. Возьми себя в руки! Решив не поддаваться страху, она почистила зубы и пальцами расчесала волосы. Начала успокаиваться, другими глазами посмотрев на свое отражение. Немного губной помады не помешает. Открыв косметичку, она внимательно перебрала тюбики. Только три. А не четыре, как обычно. И ее самого любимого, розового оттенка, который продавался эксклюзивно в «Макселлз», не было. Не ошиблась ли она? Немного сбитая с толку, Кейтлин перерыла шкафчик, и, решив, что из-за этого не стоит переживать, выбрала ягодный оттенок. Та помада, должно быть, лежит в ее сумке.

В последнее время она постоянно теряет вещи, кладя не на место свой мобильный телефон, косметику, любимую пару туфель…

- Обычное дело для психов, - пробормотала она, надевая шорты и футболку. Следы на запястьях стали почти незаметными, и их уже не нужно скрывать, решила она, проходя мимо комнаты Джейми. Та была закрыта… как странно. Кейтлин не помнила, чтобы закрывала ее; на самом деле она изредка ее закрывала, но оставляя дверь приоткрытой настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь и вспомнить.

Но потом приехала Келли, правильно? Или нет? Кейтлин открыла дверь, и сразу же ею овладели воспоминания о дочери. «Мама, мама, почитай мне сказку. О кролике!» – настаивала девочка. Кэйтлин помнила ее улыбку, и локоны, и яркие глазки. Сердце разрывалось от боли, и она уже начала закрывать дверь, когда взглянула на кровать… что-то было не так… чего-то не хватало… кролика. Любимой плюшевой игрушки Джейми не было ни на кровати, ни на книжной полке, ни на… холодок страха спустился по ее спине.

«Мамочка? Где ты?»

Она снова услышала испуганный голосок Джейми, звучащий у нее в сознании. Ее дочь… Нет. Звонил ли кто-то, выдававший себя за ее дочь, на самом деле, или она это придумала? Что там однажды сказала Люсиль? «Ты тоже слышишь их, Кейтлин, я знаю, что слышишь. Призраки, они разговаривают с тобой» Ну, Люсиль была немного не в себе, все так считали, вот почему она выдерживает с матерью. Или выдерживала. Но голос Джейми был настоящим. Она звонила… Кейтлин кинулась обратно в спальню, проверила входящие звонки, но все старые номера были стерты. Она замерла. Кто-то был здесь. Кто-то, кто это сделал. Потому что это сделала не она. Она бы помнила.

Я говорила тебе, Бедовая Кейти – ты сумасшедшая, как чертова гагара!

Сколько раз она слышала упреки от Келли, сейчас ревущие у нее в голове. Сотни? Тысячи раз? Так много, что и не сосчитать.

Потрясенная, она включила компьютер, чтобы проверить почту, и увидела несколько сообщений от Келли.

Привет, соня. Что за дела? Теперь я должна сама себе «мартини» смешивать? Я заходила, но ты прикидывалась Рип Ван Винклем [2]. Позвони мне потом, хохохо, Келли.

Келли была здесь? Это она взяла ее помаду и кролика Джейми? Или… или что? Это должна была быть она. Кейтлин открыла второе сообщение.

Забыла сказать, я позаботилась о Сыскном Хрене. Пока ты спала.

Что? О, Боже! У Кейтлин подвело живот.

Он приходил, пока ты спала, я ему прямым текстом велела проваливать. Прикинувшись тобой, я сказала, что не собираюсь разговаривать ни с ним, ни с кем-либо еще без своего адвоката.

Нет, этого не может быть. Кейтлин вспомнила, как приходил детектив Рид. Она попросила его уйти. Так ли? Она спала, а потом… а потом, о, нет. У нее в голове раздался тревожный звон колокольчиков.

И прежде чем ты начнешь читать мне лекции за то, что притворилась тобой, успокойся. Коп купился на это, так же как и та надоедливая репортерша, Никки Жиллет на днях.

Кейтлин почувствовала тошноту. Келли всегда любила излишне драматические истории про шпионов и ошибки, в результате которых одного человека принимали за другого. Все это было для нее игрой.

Увидимся.

Хохохо, Келли.

Кейтлин выключила компьютер и уронила голову на руки. С Келли становилось трудно иметь дело.

А разве она не всегда была такой?

Хорошо, стало еще сложнее.

Если бы только Келли отказалась от этой бессмысленной суеты. Притворства. Желания загладить вину перед семьей. Жизнь стала бы намного легче. Но это никогда не произойдет. Никогда. Кейтлин попыталась связаться с ней, но ей ответил чертов автоответчик. На этот раз Кейтлин не стала оставлять сообщение.

С какой стати Келли забирать вещи? Такие личные вещи, как помада и любимая плюшевая игрушка Джейми. В этом нет никакого смысла, если только… если только Келли не является тем человеком, который пытается запутать ее… но почему?

Потому что Келли убила Джоша и хочет подставить тебя, сделать так, чтобы казалось, что ты съезжаешь с катушек и…

- Нет! - Кейтлин не могла поверить в это. Она сбежала вниз по ступенькам. Включив свет на кухне, она увидела на столе два пустых бокала из-под «мартини» и открытую банку с оливками. Кейтлин застыла в дверном проеме, покрывшись мурашками. Она не помнила, чтобы пила с Келли.

Ты не пила. Ты проспала это.

Но она разговаривала с детективом. До или после Келли? О, Боже! Она упала в кресло, стоящее в углу, и Оскар, лежащий внизу на подстилке, посмотрел на нее и завилял хвостом.

- Она должна прекратить это, - сказала Кейтлин собаке, рассеяно опустив руку и почесав ее за ушами. – Она должна.