Нокаут (Фбр-триллер, №13)

Помнишь, у тебя не хватило смелости убить ту дорожную патрульную, даже после того, как я сказал тебе ударить ее между глаз?

Кулак Виктора взмыл так быстро, что у Лиззи не было шансов. Он врезал ей в челюсть. Она отшатнулась и упала. Савич уже почти встал, его нога горела, когда Лиззи закричала: «Сядь обратно, пока я не всажу пулю в Берни!»

Понимаете, господин спецагент? Он умрёт, и всё будет на вашей совести!

Она лежала на боку, ее пистолет был направлен прямо на Берни.

Савич снова присел, на этот раз ближе к Берни, возможно, достаточно близко, чтобы снять клейкую ленту с его запястий.

По щекам Лисси текли слезы.

Виктор наклонился к ней, его голос был мягким и заботливым, его пальцы слегка касались её волос. «Тебе не следовало этого говорить, Лиззи; ты не должна была заставлять меня чувствовать себя менее мужественным. Посмотри, что ты заставила меня сделать».

Она пошевелила челюстью пальцами, не отрывая взгляда от лица Савича.

«Ты меня ранил, Виктор. Тебе повезло, что у меня челюсть цела».

«Да, ну, всё будет хорошо, тебе больше не придётся ехать в больницу. Что бы ты ни говорил, как бы ты ни оскорблял меня, я не хочу, чтобы тебе пришлось снова идти в больницу».

«У меня будет большой синяк».

«Неплохо, я думаю», — сказал Виктор. Он посмотрел на Савич. «Ты правда привел сюда этого агента ФБР в заложники? И ты хочешь, чтобы я его убил? Я мог бы его убить, мог бы, если бы захотел. Он не выглядит таким уж крутым, когда вылезет отсюда. Посмотрим, когда он нас вытащит». Он пожал ей руку.

Лисси продолжала двигать пальцами по челюсти.

«Ты можешь выстрелить ему прямо между глаз? Я мог бы позаботиться о Берни. Тогда мы будем свободны и уедем из этого провинциального городка. Мы найдём себе машину. Я хочу в Монтану».

«В Монтане, наверное, неплохо. Интересно, сколько времени туда ехать».

«Пять дней поживём, не напрягаемся». Лисси подняла взгляд и увидела, как Берни тихо говорит с Савичем. «Заткнись, или я отстрелю тебе головы! Виктор, прежде чем Суперкоп нас отсюда вытащит, у меня есть идея. Дай мне его мобильник. Я хочу посмотреть на его быстрый набор».

Виктор прижал дуло пистолета к горлу Савича, вытаскивая из кармана рубашки мобильный телефон. Виктор вскочил на ноги, отступил на два шага и протянул телефон Лиззи. Она переключила его на сохранённые номера. «Ну и кайф же! Первое имя — Шерлок».

«Что это за имя? Интересно, кто он такой».

«Наверное, глупое прозвище», — сказала Лиззи. «Дай-ка я позвоню, узнаю, кто этот Шерлок».

Берни взглянул на Савича и увидел, что его лицо было совершенно неподвижным и ничего не выражало.

Телефон зазвонил один раз, затем ответила женщина. «Да?»

«Эй, это Шерлок?»

«Да, я Шерлок. Кто хочет знать?»

«Умница, правда? Это Лисси Смайли. У меня тут два крупных федеральных агента. Специальный агент Савич и специальный агент Берни с двумя маленькими детьми.

Ты же напарник Савича, да? Ты тот, у которого такие рыжие волосы?

"Это я."

«Ты правда с ним не спишь? Он сказал, что ты ему даже не особо нравишься.

И все же, почему бы тебе не захотеть залезть к нему в штаны?

«Зачем ты мне звонишь, Лисси?»

«Я хочу узнать, какую краску для волос купить, чтобы получить твой оттенок. И это химическая завивка?»

«Извините, но что видите, то и получаете».

«Ну, это очень плохо, правда? Я звонил, чтобы предупредить тебя, чтобы ты оставался в этом унылом доме, а не то запачкаешь кровью свои красивые волосы. Передай копам, если они попытаются что-нибудь предпринять, что я отстрелю этим парням головы. Ах да, этот здоровяк теперь наш заложник. Он выберется отсюда вместе с нами». И Лиззи щелкнул по мобильнику Савича, бросил его обратно ему. Тот поймал телефон и сунул его в карман рубашки. Его правая рука была всего в нескольких дюймах от запястий Берни, и ни Виктор, ни Лиззи, казалось, этого не заметили.

В этот момент Осень позвала его.

71

САВИЧ УСЛЫШАЛ, как она кричит, громче, чем когда-либо прежде.

Лицо её было белым, глаза безумными. Она тяжело дышала.

Что случилось, Осень? Что происходит?

Это мой дедушка, Диллон, он жив и он здесь, и Я думаю, он собирается причинить боль Итану и маме!.

Ой, подождите-ка. Где вы?

В этом здании, под землей, все белые комнаты и плохо, очень плохо.

Осень, послушай меня. У меня огромная проблема. собственный прямо сейчас —

Покажите мне.

Он посмотрел на Берни, связанного и прислонённого к стволу дерева, затем на Виктора и Лисси, направивших на него пистолеты. Неужели Отем видит то же, что видит он, как видел вывеску мотеля? Неужели она видит его глазами?

«Что ты делаешь?» — крикнула ему Лисси и сделала шаг вперед.

«Что бы ты ни делал, прекрати это, или я попрошу Виктора тебя прямо сейчас просверлить!»

Савич не думал, что тот двинулся. Чем он их напугал? Он спокойно и непринужденно сказал: «Не понимаю, о чём ты, Лиззи».

«Твои глаза стали такими странными, потом ты уставился на Виктора и меня, как какой-то чудак, словно смотрел сквозь нас. Что ты сделал?»

Савич улыбнулся. «Дело в том, и это чистая правда, что есть маленькая девочка, которая смотрела на вас моими глазами».

Виктор обернулся и закричал: «Какая девчонка?

Где она? Нет никакой девочки! Что ты о чем идет речь?

Что бы они ни увидели на его лице, он их потряс. Он сказал:

«Ее зовут Отем, и, по-моему, она из Джорджии».

Лисси закричала на него: «Ты лживый кусок...»

Виктор схватил её за руку и встряхнул. «Лиззи, нет, он это нарочно делает, пытается нас смутить, заставить ошибиться. Смотри, он не двигается, всё в порядке.

Что бы он ни делал, что бы ни говорил, это ничего не значит. Он просто пытается нас напугать. Нам нужно решить, что делать: использовать его в качестве заложника или отстрелить ему голову. Дело в том, что они не смогут стрелять в нас, пока он прямо перед нами.

как щит».

Она закричала: «Нет! Он что-нибудь сделает; он убьёт нас. Он не позволит нам использовать его, не позволит! Я хочу, чтобы он умер, Виктор, немедленно! Ты сказал, что можешь это сделать, если захочешь.

Что ж, пора действовать». Она обменялась с ним оружием.

«Используй мой. На нём глушитель, так что никто не услышит выстрелов. Стреляй в обоих, Виктор. Докажи мне, что ты сможешь».

Виктор держал пистолет прямо перед собой, направив его на Савича. Его лицо было бледным, всё тело напряжено. Он выглядел смертельно напуганным. Убить их?

«Давай, Виктор, просверли им обоим пулю прямо между глаз!»

Савич услышал крик Осени: «Нет!», и Виктор пошатнулся и полетел на каменистую землю, извиваясь и вертясь, словно кто-то физически его бил. Вдруг он остановился, сел, испуганный, и посмотрел на Савича. Он крикнул: «Беги, Лиззи!» — и бросился в лес.

Осень, ты это сделала?

«Подожди, Лисси!»

Глаза Лисси расширились от удивления. Савич знал, что она думала, что Отем уже здесь, но это была не Отем. Это был Шерлок, её SIG был направлен прямо в спину Лисси. Калли выбежал из-за неё и быстро выстрелил пятью очередями в Виктора. Они услышали крик боли, когда одна из пуль попала в него. Затем Калли бросился вслед за Виктором.

Шерлок сказал: «Повернись, Лиззи. Очень медленно, я не хочу тебя убивать. Брось пистолет на землю, сию же минуту».

Лисси оглянулась через плечо и уставилась на женщину с растрепанными рыжими волосами.

«Красивые волосы», — сказала она.

И она побежала, яростно стреляя в сторону Шерлока.

Шерлок отшатнулась и упала, затем снова поднялась на колени и открыла ответный огонь.

Она нашла ее, услышала крик боли, но не знала, насколько сильно пострадала девочка.

В их сторону послышалось еще несколько выстрелов.

«Лежи, Шерлок!» — крикнул Савич. Он подбежал к ней, чуть не упал на колени и притянул к себе. «Тебе лучше быть в порядке, слышишь?»

«Да, всё хорошо. Диллон, твоя нога!»

«Не так уж и плохо. Мне это пригодится. Освободи Берни, а потом вы вдвоем отправитесь за Виктором. Вам, наверное, придётся разделиться, чтобы найти его. Шерлок, Лиззи забрала мой пистолет».

Не говоря ни слова, Шерлок передал ему свою. Он заставил ногу пошевелиться, и она пошевелилась, неловко, но достаточно хорошо, и он побежал за ней рысью. Шерлок прошептал ему вслед: «Будь осторожен».

Вскоре Савич увидел, как Лисси петляет среди деревьев впереди него. Пуля Шерлока замедляла ее.

Она резко обернулась, увидела его и выстрелила. Пуля просвистела мимо его головы, когда он нырнул за дерево. Нога взвизгнула, и он выждал мгновение.

Он услышал выстрелы и помолился, чтобы Виктора наконец-то схватили. Он увидел мелькнувшую белую блузку Лиззи и выстрелил. Она закричала. Он повернулся и побежал к ней, волоча левую ногу. Он крикнул: «Лиззи! Всё кончено, стой сейчас же, слышишь?»

Он услышал её смех, её безумный смех, полный боли. Он знал, что она снова в действии, несмотря на две пули в теле. Лиззи закричала: «Тебе меня никогда не поймать, ублюдок. Я убью тебя, а потом всех полицейских, которых ты привёл!»

Он поковылял за ней. Ещё одна пуля попала в дерево в футе от его левого плеча.

Давай, проклятая нога, иди вперёд. Шевели!

Его нога, должно быть, услышала его, потому что он побежал, быстро продираясь сквозь деревья. Она, должно быть, истекала кровью; ей нужно было как можно скорее сбавить скорость.

Он увидел её, прислонившуюся к дубу, тяжело дышащую, сгорбленную. Кровь залила её белую рубашку и стекала по боку на джинсы. Она держала его пистолет SIG.

в одной руке и прижимала другую руку к груди.

Он увидел, как между ее пальцами сочится кровь.

«Лисси, всё кончено. Брось пистолет. Ты ранена, нам нужно помочь тебе».

Она посмотрела в ту сторону, где он прятался, и выстрелила.

Пуля прошла мимо цели, срезав небольшую ветку дуба слева от него. Она стреляла снова и снова, даже когда он знал, что она его не видит.

Он молчал, спрятавшись за деревом, вне линии ее огня.

Она прокляла его, и сквозь её ярость он услышал боль. Пуля снесла кору прямо у его лица, рассекла щеку. Ещё один проклятый шрам. Сколько ещё патронов она могла вместить в его SIG?

Савич знала, что она не остановится.

«Достаточно, — подумал он. — Это уже слишком». Он вышел из-за дерева.

«Брось пистолет, Лисси!»

Она этого не сделала. Она закричала ему: «Я тебя ненавижу! Я тебя убью!» Она бросилась прямо на него, выкрикивая проклятия, кровь капала с её руки, и она направила пистолет ему в грудь.

Савич нажал на курок. Пуля попала ей между глаз. Сила удара отбросила её назад. Лисси умерла ещё до того, как коснулась земли.

Он прихрамывая, подошёл к ней и посмотрел в её красивые глаза, которые больше не смотрели на меня как на безумного, в красивые глаза, которые больше не видели его, больше не видели ничего. Её пальцы всё ещё сжимали его пистолет. Он высвободил его и засунул за пояс.

Ему нужно было вернуться к Шерлоку. Он развернулся и побежал обратно так быстро, как только мог.

72

Шерлок стоял над Виктором Нессером, тяжело дыша и остро ощущая тянущую боль там, где когда-то находилась ее селезенка, и каблук ее ботинка упирался ему в грудь.

Она выстрелила в него из своего «Кольта», который носила в кобуре на лодыжке, раза четыре или пять, но промахнулась, потому что ее «Кольт» был хорош только на близком расстоянии.

Затем она выстрелила ему в ноги и попала в лодыжку. Он споткнулся, продолжал мчаться вперёд, и она схватила его с расстояния в четыре фута, её адреналин бешено зашкаливал. Теперь он лежал на спине, тяжело дыша, но не двигаясь. Его лодыжка подкосилась. Она сказала, пытаясь отдышаться: «Всё, Виктор.

Даже не думай дёргаться. Эй, мы тебя с головой и с ног до головы прикроем.

Виктор не двигался, просто лежал и стонал.

Шерлок крикнул ей через плечо: «Калли, Берни, я его поймал. У нас всё хорошо. Виктор никуда не денется».

Виктор крепко зажмурился. Он услышал голос женщины, почувствовал тяжесть её ноги на груди и ужасную боль в раздробленной лодыжке, отдающую в живот. Он почувствовал острую боль в виске, облизнул губы и почувствовал вкус крови. Он боялся прикоснуться к лодыжке, боялся того, что почувствует. Лучше уж ходить с оторванной половиной головы, чем никогда больше не ходить. И он ничего не мог с этим поделать. Хуже того, он знал, что не сможет помочь Лисси.

Где была Лисси? Убила ли она Савича? Он так не думал; он не думал, что этого парня можно убить. А этот рыжеволосый агент, который его застрелил, был его напарником.

Кто такая Осень? Что она с ним сделала? Он помнил, как беспомощно катался по земле, как его тело дёргалось и ныло. Осень была маленькой девочкой? Нет, это невозможно, там никого не было. Всё это было ложью, это было что-то, что сделал Савич, но что он сделал и как? Он чувствовал, как холодеет, чувствовал, как страх грызёт края его сознания.

Если бы он только застрелил Савича сразу, когда тот беспомощно лежал рядом с Берни, застрелил бы обоих, всё было бы кончено. И Лиззи знала бы, что всегда может на него рассчитывать. Конечно, Лиззи могла бы убить их сама, но ей хотелось поиграть с ними, поиграть и с ним тоже.

Это была огромная ошибка, самая большая ошибка, которую они когда-либо совершали. Их последняя ошибка.

Виктор помнил, как всё было до всего этого: годы с родителями, как отец избивал мать, когда ему хотелось, а потом она вернулась с ним в Джордан, чтобы ещё немного пошалить. Жива ли она вообще? И тётя Дженнифер, те годы, когда эта безумная женщина указывала ему, когда есть, когда чистить зубы, с кем разговаривать, и как она убьёт его, если он хоть раз тронет её драгоценную тринадцатилетнюю дочь, единственного человека, которого он когда-либо любил, порожденную этим…

Безумная женщина. Он всё ещё чувствовал остриё мясницкого ножа, который она держала у его шеи, крича на него. Тётя Дженнифер подумала, что он приставал к Лиззи. Какая шутка, но он не стал защищаться, не рассказал ей, что именно Лиззи с её молодой, распускающейся грудью пришла в его крошечную спальню под карнизом. Лиззи остановила мать, выхватила нож, но всё равно, не прошло и часа, как тётя Дженнифер ударила его молотком, хотя знала, что это Лиззи – о да, знала. Он думал, что умрёт, но нет.

Виктор знал, что у него нет будущего. Он подозревал, что понял это с того самого момента, как Лисси легла к нему в постель. А теперь Лисси могла быть мертва. На этот раз ей ни за что не уйти от полиции. Всё кончено.

Слезы текли по его лицу сквозь ручейки крови, но не от ужасной боли в сломанной лодыжке, а от того, что он больше никогда не увидит Лисси.

Он не думал, что ему нужно будущее. Он открыл глаза и посмотрел на агента, стоявшую над ним с маленьким пистолетом в руке, направленным прямо ему в окровавленное лицо.

Калли подошёл к ней сзади, медленно опустил оружие и посмотрел на него сверху вниз. Он сказал бесстрастным голосом: «Ты помнишь меня, Виктор? Я тот парень, которого ты связала на полу в своей спальне, тот парень, которого ты хотела разнести в клочья?

Ты хоть помнишь, как вы с Лисси застрелили мать и отца на кухне в Александрии? Ты застрелил двоих из-за чёртовой машины. Скольких ещё вы с Лисси застрелили без всякой причины? Вы оба бешеные, Виктор. Вы оба сумасшедшие.

Виктор сказал: «Я не сумасшедший».

«Ага, конечно», — сказал Калли. «Ты собираешься всё свалить на ту девчонку-подростка, с которой спал с тринадцати лет?»

Шерлок слегка положила ладонь на плечо Калли, почувствовав, как тот дрожит от ярости.

«Я никогда не трахал Лисси! Слышишь, никогда такого не было. Ей нужен был я, только я. Она всегда говорила, что знает меня, с того момента, как я пришёл, она говорила, что знает меня до глубины души. Ты пытаешься убить её! Ты хочешь видеть её мёртвой!»

Калли пнул Виктора в бок, но тот, казалось, даже не заметил этого. Он крикнул ему: «Пора тебе послушать, сопляк. Тебе повезло, что ты не убил Берни, а то я бы тебя сам прикончил».

Шерлок видел, что Калли всё ещё трясётся от ярости, и она спокойно сказала: «Но поскольку ты не убивал Берни и агента Савича, мы с Калли отвезём тебя в больницу. Мы даже поможем тебе, ведь у тебя прострелена лодыжка. Тебе нужен платок, чтобы вытереть кровь с лица? А, вот и Берни.

Мы его поймали, Берни, без проблем».

Берни открыл рот, но Калли перебил его.

«Жаль, что я не нашёл тебя первым», — сказал Калли и снова пнул Виктора. «Держу пари, Берни хочет того же. Тогда бы ты не отделался этой жалкой раной на ноге».

Виктор посмотрел на них бесстрастными от боли глазами.

«Ты должен был умереть. Вы все были бы мертвы, если бы не эта девчонка, Осень. Кто такая Осень? Там не было никакой девочки».

«Ты прав, Отема рядом не было, — сказал Шерлок. — Но тебя это сейчас не особо волнует, Виктор».

Виктор попытался подняться, зашипел от боли и упал на бок. Они услышали его шёпот: «Лисси хотела поехать в Монтану. Похоже, теперь этого не произойдёт».

Калли и Берни подняли его, поддерживая его за плечи. Он плакал и стонал, оставляя кровавый след на каменистой земле.

Шерлоку было всё равно, что он говорил; она слишком беспокоилась о Диллоне. Лиззи всё ещё могла быть где-то там, и это была вина Шерлока. Она могла бы её прикончить, должна была, но не могла заставить себя выстрелить той девчонке в спину. Она на мгновение потеряла концентрацию, а Лиззи двигалась так быстро, словно её не было видно, всё это было неожиданно, а потом Шерлок выстрелил в неё, но лишь ранил, возможно, даже не сильно. Диллон мог быть мёртв, потому что… Шерлок покачала головой. Никаких оправданий. Она облажалась по-крупному, подвергла всех их опасности. Она не выполнила свою работу.

Если бы не Осень, Виктор бы убил Диллон. «Осень», — прошептала она, смутно осознавая, что Виктор ругается и плачет одновременно.

«Спасибо за наши жизни».

«Шерлок, вы, ребята, в порядке?»

Савич, хромая, пробирался сквозь деревья. Он был почти цел. Достаточно хорошо.

Она одарила его широкой улыбкой.

Виктор замер на месте. Он закричал: «Где Лиззи?

Что ты сделал с Лисси?

Савич взглянул на измученное лицо юноши, на разъедающий душу страх в его глазах. Он сказал: «Она ушла, Виктор».

Виктор поднял лицо к темнеющему небу. «Лиззи!

О Боже, Лисси, ты не можешь умереть, ты не можешь!» Он плакал, как потерянная душа из ада.

73

ПИСА-РИДЖ, ДЖОРДЖИЯ

Уистлер посмотрел на неё сверху вниз, и Итан воспользовался шансом. Он бросился на Уистлера, отбросив его к стене. Его пистолет заскользил по полу.

«Осень, развяжи меня!»

Осень упала на колени рядом с матерью и начала развязывать узлы.

Джоанне пришлось наблюдать, как Итан и Уистлер обмениваются ударами, пока она наконец не освободилась.

Джоанна, пошатываясь, поднялась на ноги и оттолкнула Отем за себя. Она хотела помочь Итану, но видела, как он сражается. Он не нуждался в ней.

Уистлер оказался сильнее, чем думал Итан, но у него не было реальных шансов.

На стороне Итана была ярость, ярость настолько глубокая, что она нашла отклик в самой примитивной его части.

Он жаждал крови. Он ударил Уистлера ногой в грудь, сбил его голову руками и ударил головой о белую стену.

Он не остановился, даже когда увидел красные пятна на ярко-белом фоне и услышал стоны Уистлера.

«Нет!» Теодор Бэкман споткнулся и упал на колени с высокого помоста. «Нет!»

Он снова закричал и указал длинным пальцем в сторону двух мужчин. Он повернулся, чтобы посмотреть на свою внучку, эту драгоценную девочку, которую он ждал, чтобы она стала будущим его семьи. Он почувствовал жгучую боль в груди и медленно упал на землю.

Он втянул воздух, пытаясь дышать.

Итан в последний раз ударил Уистлера головой о стену и отпустил его.

Уистлер сполз по стене, оставляя следы своей крови, образующие причудливые узоры, словно нарисованные грязными пальцами.

Итан стоял над ним, втягивая воздух и пытаясь усмирить свою ярость. Он обернулся и увидел старика, лежащего на красивом ковре, поджав ноги. Он не спал и смотрел на Итана. «Ты убил Колдикота?»

«Сомневаюсь». Он не сказал, пытался ли.

Итан повернулся к Отем и Джоанне: «Вы в порядке?»

Осень кивнула, когда Джоанна крепко обняла ее,

Она погладила дочь по волосам. «Всё хорошо, детка, теперь всё хорошо.

У нас всё в порядке, Итан. А у тебя?

Теодор Бэкман позвал, садясь на полу и протягивая руки к Отем.

«Осень! Моя драгоценная внучка, ты дотянешься до звёзд вместе со мной, ты покоришь небеса. Иди сюда, дитя, иди к своему дедушке». Он медленно повернул голову к двери. Они смотрели на неё, смотрели, как она медленно открывается.

Там стоял Блаженный, его темные глаза горели гневом.

Теодор закричал: «Благословен, сын мой! Скорее, шериф и Джоанна!»

Но Итан не смотрел на него. Он не поднимал головы и ринулся на Блесседа, изо всех сил нанося ему удар в живот, отбросив Блесседа назад, в открытую дверь, и тот с силой ударился о стену коридора.

Блаженный застонал от боли, когда повязка на его плече покраснела от крови. Но он ударил Итана локтем по затылку, отчего тот упал на колени.

Джоанна бросилась на Блесседа, ударив его головой в грудь, как это сделал Итан. Блессед схватил её за шею и рывком поднял, но Джоанна не смотрела на него. «Неважно». Блессед сильно ударил её в челюсть. Джоанна упала.

"Нет!"

Блаженный вбежал обратно в комнату как раз в тот момент, когда Осень приземлилась на него.

Она кричала на него и била кулаками в живот. Блессед схватил её и тряс.

Осень подняла голову и уставилась на него. Он

Он застонал, вырвавшись из горла, и упал назад. Он ударился о стену позади себя и медленно сполз на пол, не двигаясь.

«Мама!» Осень вбежала в прихожую, упала на колени, трясла мать за плечи, легонько постукивала ее по лицу и, плача, умоляла ее проснуться.

Итан в мгновение ока оказался рядом. Он подхватил Джоанну на руки и покачал её. Они все как один обернулись и увидели, как к ним, пошатываясь, идёт Теодор Бэкман. Он закричал, и его голос эхом разнёсся по тесному пространству, словно Моисей, кричащий с вершины горы: «Ты подвела меня, Осень. Ты недостойна носить моё имя. Ты как твоя обычная мать, совершенно бесполезная. Я отрекаюсь от тебя, как отрекся от твоего отца!»

Он поднял пистолет и выстрелил.

Пуля попала Отем в грудь.

74

Больница Палмертона

ДВАДЦАТЬ МИЛЬ К ВОСТОКУ ОТ ПИС-РИДЖА

Джоанна сказала Савичу, что ей чудом удалось пережить транспортировку, но это так.

Она перенесла двухчасовую операцию и была ещё жива, когда Савич и Шерлок приехали в больницу на следующее утро. Савич – на костылях. Он не обращал внимания на натяжение недавно наложенных швов на бедре, как и на постоянную боль, теперь, когда Отем умирала.

Итан сообщил персоналу больницы, что они с Джоанной женаты, объяснил он Савичу по мобильному, когда их вертолет ФБР приземлился на аэродроме Рикеттс-Филд, всего в пяти милях от больницы, поэтому не могло быть никаких сомнений в том, что он и Джоанна могут остаться с Отем в отделении интенсивной терапии.

Итан сделал огромное одолжение и организовал эвакуационный вертолёт, чтобы забрать их с поляны у амбара. Он сказал Шерлоку слишком спокойным голосом:

онемели, на самом деле, — это начальник полиции Пиза-Риджа Энни Паркс и все шестеро ее

Помощники шерифа прибыли разобраться с Теодором, Блесседом Бэкманом и Колдикотом Уистлером, которые были ещё живы, как раз в тот момент, когда прибыл санитарный вертолёт. Он рассказал ей о Кьелле, о людях, которые прятались, когда вспыхнуло насилие, и о тех, кто не смог выбраться оттуда достаточно быстро. Он велел ей искать свежую могилу, когда снова станет светло.

Савич и Шерлок смотрели на Отем через открытую занавеску отделения интенсивной терапии.

кабинка, её бледное личико неподвижно, оба её невероятно маленьких запястья привязаны к капельницам, на лице кислородная маска. Она выглядела ужасно хрупкой, и Савич это ненавидел. Он продолжал мысленно говорить с ней, повторяя снова и снова, что она справится, что он познакомит её с Шоном, и она станет его старшей сестрой и будет им командовать. Он сказал, что хочет видеть её улыбку, только для него, рассказал ей об Астро, о том, как, когда она поправится, они с Шоном смогут бросить ему фрисби, и как он облизнет ей рот, если она не будет осторожна.

Он не слышал ни шёпота её голоса, не чувствовал даже тени её присутствия. Он молился, чтобы она как-нибудь его услышала. Он чувствовал, что должен продолжать говорить, потому что больше ничего нельзя было сделать. И он снова и снова задавался вопросом, как такое маленькое существо смогло выжить после пули в груди.

Медсестра из отделения интенсивной терапии сказала им, что это хороший знак: она дышит самостоятельно и ей больше не нужен аппарат искусственной вентиляции легких.

Доктор Мэддокс, торакальный хирург Отем, бодрый после нескольких часов драгоценного сна, вышел из палаты вслед за Итаном и Джоанной. Он сказал им: «Не буду лгать, как я уже говорил, она была близка к смерти, но перенесла операцию блестяще». Это была ложь, но доктор Мэддокс не собирался говорить её родителям, что чуть не потерял её.

«Она сильная маленькая девочка».

Шериф и два агента ФБР, подумал он. По крайней мере, он мог предоставить им разобраться, как семилетняя девочка получила пулю в грудь. Он не обратил особого внимания на все эти безумные разговоры, которые слышал по этому поводу. На это не было времени. Он коснулся руки Джоанны и пожал руку Итану.

«Вы двое можете остаться, но мне придется попросить агентов быть покороче.

Нам нужно организовать реанимацию. Постарайтесь не волноваться слишком сильно, никому из вас это не поможет. Она в надёжных руках. Я буду в больнице, если ей понадобится помощь.

«Она такая маленькая», — прошептал Шерлок. «Она выглядит меньше Шона».

Повернулась к нему. Савич погладил её по спине, пока она тихонько вдыхала воздух, сдерживая слёзы, жгущие ему глаза. Он сглотнул. Он вспомнил, как отец говорил ему, что все ожидают от него силы, но он не выдерживает, и, по его мнению, это было просто ужасно. Воспоминание почти вызвало у него улыбку. Он сказал Джоанне и Итану: «Я звонил ей больше раз, чем могу сосчитать. Она…

— там нет».

Голос Джоанны был хриплым. «Или, может быть, она просто не чувствует себя достаточно сильной.

Возможно, это оно, конечно, возможно. Одна из медсестёр отделения интенсивной терапии сказала мне, что ей предстоит долгий путь к выздоровлению… — Её голос дрогнул.

Джоанна и Итан вернулись в кабинку и заняли свои места возле узкой кровати, Савич и Шерлок встали позади них у изножья кровати.

Вошла та же медсестра, Элейн Амос. Они наблюдали, как она измеряет Отем давление. Она помолчала, выпрямилась и сказала им: «Послушайте, я видела, как умирают люди, и видела чудеса, и с Отем я чувствую это здесь, — она прикоснулась кончиками пальцев к сердцу, — я знаю, что она выкарабкается. Мы все здесь хотим помочь ей справиться с этим. Что случилось с вашей ногой?»

Шерлок будничным тоном сказал: «Его подстрелили». Она увидела, как глаза Элейн на мгновение расширились, но ей было всё равно.

Если эта больница была верна своему назначению, то сплетни уже ползли по всему городу, когда вбежали два агента ФБР, один из которых на костылях. Если бы они только знали. Ей хотелось прикоснуться к лицу Отем, ощутить тепло детской плоти, но голова Джоанны была совсем рядом с головой ребёнка, и она нежно гладила её щёку кончиками пальцев.

Элейн сказала: «Ребята, дайте мне минутку с ней, хорошо?» Последний поцелуй, последнее прикосновение, и все четверо покинули кабинку Отем. Джоанна оглянулась через плечо на дочь, ее лицо было таким бледным, что казалось, будто в нем не осталось ни кровинки.

Итан сказал: «Знай, Савич, Теодор Бэкман умер вскоре после того, как добрался до больницы, от обширного сердечного приступа». Он ударил кулаком по ладони. «Для этого извращенца это было слишком просто.

Блаженный, по последним данным, не реагирует – кататоника, как они это назвали. Его перевели в охраняемую психушку, где мы его изолируем и держим под охраной. Что касается миссис Бэкман, она в шести комнатах от нас, неистовствует и скандирует, безумная как шляпник. А Калдикот, этот псих всё ещё в тюрьме шефа Паркса в Пиас-Ридж. Он на мгновение замолчал, повернулся и посмотрел сквозь раздвинутые шторы на медсестру, склонившуюся над Отем, возящуюся с одним из её капельниц. Он сказал, не отрывая взгляда от лица Отем: «Шеф

Паркс нашел свежую могилу в пятидесяти футах от амбара.

Я рад, что они это сделали. По крайней мере, двое, которых они нашли, теперь могут вернуться домой.

Мобильный телефон Савича играл Эрика Хаммера

«Милуокский блюз». Что теперь, подумал Шерлок, и пожалела, что не может вырвать телефон из рук Диллона и выбросить его в окно. Но, конечно же, она не могла. Проклятый долг, подумала она.

Через пару минут Савич захлопнул дверцу своей камеры. Он жестом вывел всех троих из отделения интенсивной терапии. «Итан, Джоанна, вы знаете, мы с Шерлоком прилетели сюда прямо из Северной Каролины. Нам нужно вернуться в Вашингтон, округ Колумбия, мистер…»

Мейтленд говорит, что СМИ сходят с ума, он признаёт, что у него самого к нам куча вопросов, а директор Мюллер, хотя и понимает ситуацию с Отем, попросил нас вернуться, пока всё не уладится. Я не хочу уезжать…

Итан притянул Джоанну к себе и сжал.

«Мы будем здесь. Спасибо за все, что вы сделали».

Шерлок коснулся её пальцами своего плеча, затем плеча Джоанны. «Молча, молясь», – подумал Савич. Он посмотрел на её лицо, на боль в её глазах. Он сказал:

«Послушайте, все вы. Элейн сказала нам, что справится. Она обещала нам чудо».

Эпилог

Пять дней спустя

Савич стоял в дверях личной комнаты Отем на втором этаже.

Он и Шерлок только что прибыли в Палмертон после пяти долгих дней беспокойства.

Солнце лилось сквозь ряд окон, освещая бледно-жёлтые стены её комнаты. Она всё ещё была подключена к капельницам, но кислородные зажимы в носу больше не торчали, и он заметил лёгкий румянец на её щеках. Она была такой маленькой на этой узкой больничной койке, такой худенькой. Но она выжила; она справится. Скоро она снова будет здорова.

Она спала, её дыхание было ровным и мягким. Он видел, как Джоанна наклонилась и поцеловала её в щёку, а затем Итан поцеловал её в лоб. Они вышли из комнаты, держась за руки, оба бледные и измождённые, с глазами, всё ещё покрытыми тенями от дней тревог и недосыпа, но оба улыбались.

Итан пожал руку Савичу и обнял Шерлока.

«Осень теперь должна немного поспать. У нас с Джоанной силы на исходе.

Как насчет кофе — и чая для тебя, Савич, — в больничной столовой?

Она совсем неплохая, поддерживала нас в последние дни. Мне нравится эта трость. На ней что, голова орла?

Стены столовой больницы Палмертона были солнечно-жёлтыми, стулья и столы – ярко-зелёными и синими. Входя туда, вы невольно чувствовали, как ваше настроение поднимается.

Джоанна сказала: «Мы очень рады, что вы вернулись.

Хотя мы разговаривали каждый день, я так рада тебя видеть, видеть тебя здесь, — она глубоко вздохнула. — Это было… трудно. — Затем она улыбнулась Итану и сжала его руку.

Итан сказал: «Её состояние стабильно улучшается. С каждым днём ей становится всё лучше и лучше. Было всего несколько незначительных проблем, лихорадка, которая нас до смерти напугала, но она быстро прошла. Доктор Мэддокс вышел сегодня утром из её палаты, он сиял и даже немного подпрыгнул». Не раздумывая, Итан наклонился и прикоснулся лбом ко лбу Джоанны. «Нам очень, очень повезло», — сказал он и поцеловал её в щёку.

Джоанна одарила их лучезарной улыбкой. «Пять очень долгих дней, но они уже в прошлом. Вам бы стоило послушать, как сестра Элейн рассказывает о своём чуде».

Итан сказал: «Мы видели некоторую шумиху по телевизору

О Викторе Нессере. Что происходит?

Шерлок сказал: «Сумасшествие в СМИ по поводу Виктора и Лисси все еще продолжается, в основном в таблоидах и на паре кабельных каналов, на которых все говорят.

Сейчас больше домыслов, чем фактов, психиатры и юристы используют это, чтобы получить эфирное время. Слава богу, за последние полтора дня ничего нового, чтобы их снова взбодрить, не произошло.

Джоанна сказала: «Мы видели интервью с охранником банка, Баззом Райли, на одном из крупных каналов. Он был очень забавным человеком».

Савич кивнул. «Базз позвонил нам после выхода шоу в эфир. Он был воодушевлён, сказал, что всегда мечтал попасть на телевидение, и спросил, не позвонят ли ему из Голливуда».

Джоанна рассмеялась. Звучало это немного хрипло, но это был всё же смех, без тени. «Знаешь, я бы ничуть не удивилась, если бы он попал в следующий фильм „Крепкий орешек “, может быть, в качестве нового помощника Уиллиса?»

Итан сказал: «Он, конечно, пел тебе дифирамбы, Савич, за то, что ты сделал в Джорджтаунском банке».

Савич сказал: «Базз очень рад вернуться домой. Он говорит, что вода и солнце ему не страшны, но раз никто не может сказать, загорел он или нет, то зачем беспокоиться?»

Савич покачал головой, улыбаясь.

Итан встал и поднял руку. «Ладно, ребята, не говорите о хорошем, пока я не вернусь. Я принесу нам выпить».

Шерлок увидел, как Джоанна наблюдает за Итаном, который идёт к буфету вдоль задней стены кафетерия. Он обернулся, лучезарно улыбнулся им и слегка помахал Джоанне рукой.

Савич видел, что Джоанне было трудно отвернуться от Итана, но она наконец...

Удалось. Она сказала:

«Диллон, сначала расскажи мне, как твоя нога».

Он сделал то же, что и всегда, когда ему было больно, — просто пожал плечами и сказал, что с ним все в порядке.

Джоанна сказала: «Ладно, я вижу, что тебе не стоит спрашивать. Так что, Шерлок, скажи мне, как его нога?»

Шерлок буднично сказал: «Швы снимут через пару дней.

Мышечные ткани были повреждены не слишком сильно, поэтому Диллон с каждым днём хромает меньше и принимает меньше обезболивающих. Врач сказал, что он сможет начать лёгкие тренировки в конце следующей недели.

«Как дела у Шона?»

«Он видел, как его отец передвигается на костылях.

Поскольку Диллон не придал этому значения, Шон не беспокоился и не боялся. Он решил, что это круто. Когда Диллон перешёл на трость, Шон взял себе длинную палку и попытался ходить, как отец. Пару дней назад он впервые столкнулся с репортёрами. Они подкараулили нас троих в парке Дэнби, где мы играем во фрисби.

Представьте себе: Диллон сидит под деревом и смотрит, как я бросаю фрисби Шону, затем Шон бросает фрисби Астро, ухмыляясь репортерам через плечо, а все эти люди с микрофонами и камерами окружают его в поисках большой дозы милоты».

Она улыбнулась. «Боюсь, Шон — хам. Как и Баззу, ему это нравилось.

Как и Базз, он прирожденный талант».

«Мне хотелось схватить его и унести, — сказал Савич, — но, честно говоря, съёмочная группа отнеслась к нему очень хорошо. Нечасто увидишь такую очаровашку от бешеной стаи новостников, но Шон это сделал. В тот вечер он попал практически на все новостные каналы, даже на один из крупнейших».

«Большинство в отделении интенсивной терапии его видели, — сказала Джоанна. — Он был великолепен. С нетерпением жду, когда он наконец-то сойдется с Отем».

Пока Шерлок рассказывал им очередную историю про Шона, Савич размышлял. Он

Он понял, что даже его нутром он принял, что Отем будет жить. Она снова станет собой. Но был и другой, её невероятный дар: с тех пор, как её подстрелили, он каждый день представлял её себе, но не мог до неё дотянуться.

Она его тоже не окликнула. Было бы неплохо, думал он, поговорить с Отем, где бы она ни была, просто узнать, как у неё дела, что она сделала сегодня.

Расскажет ли Отем Шону о своём даре? Сможет ли она поговорить с ним?

Кто знает? В конце концов, Шон был его сыном. Но теперь возник вопрос, и ему было даже думать об этом не хотелось: сохранится ли у неё вообще её способность?

Савич рассказал: «В тот вечер, когда Шон был на телевидении, уложить его спать было практически невозможно. Он был так пьян, что мне пришлось отрывать его от потолка. Его бабушка

— моя мама — не помогла. Она пичкала его брауни, которые принесла, и говорила, что он — будущий Мэтт Дэймон». Савич ухмыльнулся. «Держу пари, он скучает по всему миру, ведь до возвращения домой у него только Габриэлла в качестве раба. Хотя я понимаю, что его лучший друг, Марти, живущий по соседству, им недоволен. Она назвала его выпендрёжником, сказала, что ему следовало бы рассказать о ней по телевизору, ведь она была его другом все эти годы, и он был скучным».

Итан вернулся с тремя кофе, чашкой чая, четырьмя толстыми бубликами и дюжиной упаковок сливочного сыра и масла. Он ухмыльнулся. «Амброзия для артерий».

Джоанна улыбалась, намазывая толстый слой сливочного сыра на бублик.

«Знаешь, я впервые за неделю проголодалась?» Она откусила огромный кусок. «Ага, это почти так же вкусно, как и ты, Итан…»

.» Ее голос дрогнул, лицо покраснело.

Итан рассмеялся над ней. Это прозвучало так здраво, так нормально.

Джоанна откашлялась. «Я всегда краснела.

Это моё проклятие, как и мои веснушки. Диллон, ты говорил о Викторе Нессере?

«Ну, не совсем».

«Кому какое дело?» — сказал Шерлок и ткнул его в бок. «Расскажи Джоанне, что будет с Виктором».

Савич сказал, отпив чудесного чая Lipton:

Марвин Катлер, Esquire из Лос-Анджелеса, взял дело Виктора на себя. Он объявил перед дюжиной камер и полусотней репортёров, что собирает команду и — ха-ха-ха — делает это ради общественного блага, а не ради пиара.

Он утверждает, что Виктор был марионеткой Лисси, рабом, находившимся под её контролем, и делал только то, что она его заставляла. Именно Лисси совершила все убийства.

«Он также говорит, что ФБР жестоко обращалось с Виктором, даже выстрелило ему в ногу ради забавы после того, как схватило его, и бедный молодой человек будет сильно хромать до конца своей жизни».

«Дело в том, — продолжил Савич, — что я сомневаюсь, что Виктор пойдёт в суд, когда прокуроры Министерства юстиции представят все доказательства команде мечты Виктора. Думаю, Виктор согласится на пожизненное заключение без права досрочного освобождения, чем рисковать быть судимым в Вирджинии, где существует смертная казнь».

Там Лисси застрелил отца и мать, чтобы угнать их машину. Мать погибла.

Шерлок сказал, отламывая кусок бублика: «Вчера мы слышали, что Виктор отказывается есть, разговаривать, даже встречаться со своим адвокатом. Думаю, он скорбит по Лиззи. То, что было между ними, каким бы извращённым и извращённым оно ни было, было сильным и глубоким. Она была центром его жизни. Не думаю, что он знает, что делать, о чём думать или как себя вести без неё. Был ли Виктор центром жизни Лиззи?

Может быть, так и есть. Диллон предложил поместить его под наблюдение на случай самоубийства.

Итан сказал: «Мой друг из Управления по борьбе с наркотиками рассказал мне, что Лисси Смайли вчера похоронили рядом с матерью в Форт-Песселе, штат Вирджиния. Он сказал, что местные СМИ развесили по всему телевизору фотографию Лисси, когда ей было десять лет, и она выглядела очаровательно. СМИ никогда не перестают меня удивлять. Они преследуют преступника не на жизнь, а на смерть, пока его не поймают. А потом разворачиваются на 180 градусов и кричат, что он не виноват, указывают на все ужасные вещи, которые произошли с ним в детстве, на то, как общество его подвело, бла-бла-бла».

Савич жевал бублик, слушая. Он посмотрел через маленький столик на Джоанну и Итана, которые сидели рядом, обнявшись, их руки соприкасались, язык их тела кричал о близости. Даже слепой мог это заметить, и всё это произошло всего за пару недель. Он смотрел на двух людей, которые вместе боролись со смертью и преодолели все трудности, и их ребёнок был с ними.

Да, подумал он, теперь Осень — их ребенок.

Он задавался вопросом, когда Джоанна и Итан поняли, что их будущее вместе.

Он знал только, что, когда они, Отем и остальные, выпишутся из больницы, они будут настоящей семьёй. Вернутся ли они все в Тайтусвилль и переедут к Большому Луи, Луле и Маки? Он спросил Итана: «Кто заботится о твоих питомцах?»

«Фейдин, мой диспетчер, переехала сразу после… ну, после того, как Блессид нас увез. Она сказала, что Лула заняла насест. Даже мой чёрный лабрадор, Большой Луи, не перечит ей. Фейдин сообщила, что Макки, этот маленький слабак, спит у неё под мышкой, чтобы не лезть к Луле. Она советует ему проявить свою мужественность и дать отпор Луле, но Макки лишь зарывается глубже».

Савич представил себе чудесную картину. Мальчишник Итана в его спортзале в Джорджтауне с компанией буйных ребят из Управления по борьбе с наркотиками и ФБР, которые с радостью избили бы друг друга, прежде чем съесть дюжину пицц в «Диззи Дэнс». Он рассмеялся. Три пары глаз устремились на него. Савич прочистил горло. «Просто задумался», — сказал он.

«О чем?» — спросила Джоанна.

«Извините, не могу этого разглашать, национальная безопасность».

Итан рассмеялся: «Я заставлю его рассказать мне позже, Джо».

Джоанна сказала: «Знаешь, дядя Толли наконец вернулся из Эверглейдс? Я говорила с ним, он уже едет сюда». Она покачала головой и посмотрела на Итана. «Если бы дядя Толли не жил в Тайтусвилле, я бы никогда туда не поехала, никогда бы не встретила Итана, вас, ребята, или…

— Ну, я рад, что он это делает.

Итан сказал: «Знаешь, последнее, что Отем отчётливо помнит, — это пещера, в которую мы ходили в заповеднике Титус-Хитч?» Он на мгновение замолчал, поигрывая кофейной ложкой. «Всё это было для неё таким потрясением, что она, кажется, до сих пор не может позволить себе вспомнить. Я спросил её, звонила ли она тебе, Савич, и она сказала, что пыталась, но не смогла дозвониться».

Это был удар. Савич сказал: «Совсем не помнит, что она сделала с Виктором и Блесседом?»

Итан покачал головой.

«То, что она сделала, было невероятно. Она спасла жизнь и Шерлоку, и мне».

Джоанна сказала: «Мне и так трудно произнести это вслух, не говоря уже о том, чтобы заставить себя

Верить в это, принять это. Как она могла такое сделать?

Итан сказал: «Мы, возможно, никогда этого не узнаем, но я скажу вам: в подземном хранилище Теодора Бэкмана мы с Джоанной наблюдали, как она менялась. Она стала настолько могущественной, что мы до смерти перепугались. Неужели её способности исчезли? Она выгорела? Может быть».

Шерлок сказал: «Как ты и сказал, возможно, она не готова все это вспомнить».

Джоанна сказала: «Отем возьмёт своё, что бы это ни было. И какое это имеет значение, если в будущем у неё не будет никаких экстрасенсорных способностей? Я вернула себе ребёнка».

САВИЧ СТОЯЛ в дверях, наблюдая, как Итан и Джоанна проводят пальцами по волосам Отем, слегка касаясь ее щеки.

Он увидел, как Отем открыла глаза – прекрасные голубые, ясные и яркие, без тени боли. Он увидел, как она улыбнулась матери и Итану.

Джоанна сказала: «Диллон и Шерлок здесь, милый».

«Диллон здесь? Где он?»

«Он стоит в дверях».

Осень повернула голову, посмотрела на него и одарила его широкой улыбкой. Диллон, – окликнула она его.

* * * КОНЕЦ * * *