Новогодний P.S.

Глава 10

Это было восхитительно. Настолько, что Илона на несколько минут полностью выпала из реальности, будто отключилась. Как же давно она, оказывается, не целовалась… Нет, как давно мужчина её так не целовал!

Она полностью отдалась новизне ощущений, забыв о том, что знает Сергея всего-то пару дней, что он моложе, что в машине её дожидается дочка… Ничего не имело значения в данный момент, когда пока ещё малознакомые, но такие надёжные и крепкие руки обнимали её за плечи, а нетерпеливые, горячие мужские губы властно исследовали её собственные.

Неизвестно, как долго продлилось бы это безумие, но от поцелуя их оторвало смущённое покашливание рядом. Илона отпрянула от Сергея, невольно заливаясь краской: перед ними стояли Александр Белецкий и Ася. Подруга взирала на эту сцену с совершенно квадратными от шока глазами. Смутившись, Илона поправила растрепавшиеся волосы. Ася, сморгнув, волевым усилием взяла себя в руки и произнесла как можно более нейтрально:

— Саша хотел с вами обоими увидеться.

— Спасибо, — с чувством произнёс Белецкий, обращаясь и к Илоне, и к Сергею одновременно. — То, что вы сделали… я даже и слов-то таких подобрать не смогу. Это по-настоящему бесценно. Такие вещи не забываются. Никогда. Знайте, что вы в любой момент можете на меня рассчитывать, и если я когда-нибудь смогу вам в чём-то помочь, то…

— Да пустяки, — перебил Сергей с улыбкой, всё ещё пребывая в эйфории от поцелуя.

— Прежде всего, нужно поблагодарить Асиного сына — Никиту, ну и его одноклассницу, — сказала Илона, тоже улыбаясь. — Если бы не их внимательность…

— Аська, — Белецкий притянул её к себе, дружески чмокнул в макушку. — И тебе тоже спасибо. За всё.

— Да я-то что, — отмахнулась Ася, великодушно не желая присваивать себе чужие лавры. — Я ничего не сделала.

— Ты очень много сделала, — серьёзно возразил он. — Во всяком случае, мозги мне промыла весьма качественно и своевременно.

— А, ну промывать-то мозги я умею, это да, — засмеялась Ася.

В это время к ним подошла Галина с дочкой на руках. Она сияла от счастья, но в глазах всё ещё блестели непросохшие слёзы. Белецкий бережно забрал у неё дочку, с непередаваемой нежностью прижал к груди, тут же что-то ласково зашептал на ушко.

Галя, преодолев первоначальную неловкость, крепко обняла спасителей Алиночки — каждого поочерёдно.

— Это же вы? — спросила она Илону с радостным изумлением. — Я вас сразу узнала. Просто невероятное совпадение…

— Так случайно получилось, — снова повторила эту затверженную фразу Илона, смущённо разводя руками. И в самом деле, расскажи ей кто-нибудь о таком — она бы точно не поверила…

Сергей довёз их до дома. Утомлённые обилием впечатлений сегодняшнего дня, по дороге все молчали, даже Никитка не трещал по своему обыкновению.

Перед тем, как попрощаться и уехать, Сергей решительно обратился к Илоне:

— Можешь задержаться на пару слов?

— Я… — растерянно отозвалась Илона, обернувшись на подругу. Ася, понятливо усмехнувшись, забрала у неё уже клевавшую носом Сонечку и великодушно разрешила:

— Ладно, вы тут пообщайтесь пока… а мы пойдём. Да, Кит?

Никитка покорно кивнул. Видно было, что мальчишка тоже устал и хочет спать.

— Так что ты собирался мне сказать? — спросила Илона, зябко поёжившись, когда за остальными закрылась дверь подъезда, и покосилась на ярко освещённые окна Асиной квартиры. Дима, вероятно, совсем потерял своих жену и сына…

Сергей взял её за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.

— Будешь со мной встречать Новый год? — предложил он просто.

— Где? — обмирая от его прикосновений, спросила она еле слышно, хотя, откровенно говоря, уже готова была провести с ним новогоднюю ночь где угодно. Даже в машине.

— У меня на даче. Ты, я и Сонечка, конечно, — он прижался горячими губами к её прохладной щеке.

— А ты завидный жених… — прошептала Илона, теряя рассудок от его осторожных и невинных поцелуев. — Москвич, доктор, артист… ещё и дача есть, — пошутила она.

— Ну, я же тебе и говорю — надо брать, — подмигнул он.

Илона посерьёзнела.

— Серёж… сколько тебе лет?

— Двадцать семь, а что?

Она вздохнула.

— Я старше тебя на шесть лет, вот что.

Неподдельный ужас исказил его лицо.

— Что?! На целых шесть? Это же кошмар, мне казалось, что только на пять с половиной. Но это всё меняет, конечно.

Тон его и выражение лица были такими серьёзными, что Илона даже повелась в первое мгновение, а затем, поняв, что он шутит, расслабилась и выдохнула:

— Дурачок…

— Да какое это имеет значение — пять лет, шесть, десять… — шепнул он прямо ей в ухо, отчего Илоне стало щекотно. Сергей ласково обвёл большим пальцем контур её губ и убеждённо сказал:

— Если кому-то друг с другом просто хорошо, зачем всё усложнять? Мне хорошо с тобой, а тебе?

— Мне тоже, — призналась она несмело.

— Ну вот. Значит, Новый год у нас удастся на славу. Ты не переживай, я ни к чему не буду тебя принуждать, если ты… если ты не захочешь, — многозначительно добавил он. — Просто отдохнём и расслабимся. Сделаем шашлык… там есть баня… и лыжи… и даже санки для Сони, правда, старые — ещё мои, детские.

— А снег есть? — спросила Илона, улыбнувшись.

— За городом-то, конечно, найдётся. Там тебе не Москва, — заверил Сергей.

— Я ещё в начале декабря купила Сонечке специальную лопатку для снега, а снега и в помине нет, так она с горя макает её в унитаз, — Илона засмеялась.

— Ну так как? Будешь встречать Новый год со мной? — повторил он вопрос, снова осторожно касаясь губами её щёк — сначала одной, потом другой.

Илона вздохнула, закрыла глаза, расслабившись от этих поцелуев, и некоторое время молчала.

— Могу я подумать до завтрашнего утра? — спросила она наконец.

31 ДЕКАБРЯ

Светлана

Когда Наташка спустилась вниз утром, то обнаружила, что Светлана сидит в гостиной возле ёлки, держа в руках какую-то коробку. Глаза её подозрительно блестели.

— Мама! — встревоженно воскликнула Наташка, подбегая к ней. — Ты плачешь? Что случилось? Где… где Дэнни и Дэвид?

Светлана совершенно по-детски шмыгнула носом.

— Они во дворе, разбираются с мангалом. Он какой-то новый, навороченный… Сегодня мы испытаем его в действии. А Давид ещё вызвался дорожки от снега расчистить, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Обычно этим Даня занимается, но сейчас из-за ключицы не может.

— А глаза на мокром месте почему?!

— Да это я так… — смутилась Светлана. — Воспоминания нахлынули…

— Воспоминания? — непонимающе переспросила дочь и покосилась на коробку. Это был картонный домик, выполненный в новогоднем дизайне, доверху заполненный конфетами и прочими сладостями.

— Хочешь? Угощайся, — Светлана подвинула к Наташке коробку. — В детстве такие подарки мы получали в саду и в школе… а ещё родители приносили их с работы.

Дочь с любопытством поворошила пёструю шуршащую груду. Конфеты в ярких обёртках перемежались плитками шоколада, ирисками, вафлями, пряниками, мандаринами и грецкими орехами.

— Странное сочетание, — заметила Наташка. — Точнее, необычное.

— Из моего детства… — Светлана снова ностальгически улыбнулась. — Знаешь, сколько счастья было в этих немудрёных подарках! Мы с братом чуть ли не дрались за них, он постоянно пытался подменить конфеты — подсовывал мне простенькие ириски из своего подарка, а у меня таскал самые вкусные, шоколадные… и думал, что я не замечу. Какие это были конфеты! "Маска", "Красная шапочка", "Мишка косолапый"…

Наташка с интересом развернула фантик одной из конфет и засунула её в рот.

— Все русские почему-то считают, что их шоколад — самый вкусный в мире, — заметила она.

— Между прочим, ты и сама русская, — усмехнулась Светлана. — Наверное, это старая советская привычка — быть убеждённым в том, что всё у нас самое лучшее, самое вкусное, самое замечательное… Но, знаешь, я много конфет и шоколада попробовала с тех пор. Те, из детства — действительно были самыми вкусными…

Некоторое время они обе молчали. У камина было тепло и уютно, украшенная ель переливалась и поблёскивала всеми своими стеклянными игрушками, за окном пушистыми хлопьями медленно падал снег… "Ну просто кадр из сентиментального рождественского фильма, если взглянуть со стороны", — подумала Светлана, усмехнувшись. Снег пошёл утром тридцать первого декабря, как по заказу — исполняя мечту большинства москвичей о "белом Новом годе". И Светлана тоже чувствовала, как душа её под этот неспешный снегопад наполняется тихой радостью и светом, каким-то детским ожиданием праздника и предвкушением волшебства…

— Долгое время Новый год не вызывал у меня ничего, кроме страха, — заговорила она наконец. — Так получилось, что все самые тяжёлые жизненные воспоминания связаны именно с этим праздником. Накануне Нового года Даню забрали в армию, ровно через год он пропал без вести в Афганистане и я много лет оплакивала его, считая погибшим… Под самый Новый год нас разлучили с тобой, — добавила она, — и отец увёз тебя в Америку. Я не думала, что когда-нибудь снова смогу полюбить этот праздник.

Наташка нашла её ладонь и крепко сжала. Светлана благодарно улыбнулась.

— Когда мы с Даней снова встретились, он поклялся, что вернёт мне это ощущение новогоднего чуда. И он действительно много лет подряд старается сделать так, чтобы я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Будто в детстве. Ёлка, украшенная красивыми старинными игрушками. Подарки с наборами конфет, как в СССР. Традиционный "Щелкунчик" в Большом театре… Забота и любовь.

— У него это отлично получается, — заметила Наташка. — Я никогда не была фанаткой Нового года, но здесь, в России, как-то по-новому прочувствовала этот праздник и действительно прониклась им.

— А все эти оливье, селёдка под шубой, холодец, которые тебе так не нравятся… — усмехнулась вдруг Светлана. — Понимаешь, они для меня — символ далёкого-далёкого, счастливого, беззаботного детства. Иногда кажется, что мне снова десять лет, и папа ещё не ушёл от мамы, и Тёмка ещё жив, и мы все вместе собираемся встречать Новый год с друзьями семьи… Весёлая и дружная нарезка салатов под советские комедии… плошки с холодцом, застывающие на балконе… терпкий запах маринада и селёдки… мандариновые корки, которые я никогда не выбрасывала — засушивала и хранила, чтобы сохранить этот новогодний аромат… Санки, коньки и лыжи… И видавшая виды шубка из искусственного меха — специально похуже, поплоше, я надевала её только во время новогодних каникул.

— Почему? — недоумевающе наморщила лоб Наташка, не улавливая связи.

— Ну как же, — Светлана тихо засмеялась. — Чтобы можно было вдоволь валяться в снегу, смело падать на катке, а также тысячи и тысячи раз съезжать с ледяной горки на картонке… или прямо на попе!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Наверное, это и в самом деле было здорово, — мечтательно произнесла Наташка, невольно заражаясь материнским настроением.

— Конечно! Каждый день тогда был полон чудес. Ожидание ёлки в Доме Культуры или во Дворце пионеров… и конкурс карнавальных костюмов… Снежинки, Красные шапочки, мушкетёры, цыганки… А дома ждут конфеты и мандарины. И подарки под ёлкой. И лимонад под бой курантов. И — длинная-предлинная, счастливая, полная только приятных сюрпризов, жизнь… А также непоколебимая уверенность в том, что ты живёшь в самой лучшей в мире стране. И что всё у тебя в жизни непременно будет хорошо…

— Та-а-ак, девочки, секретничаете, да? — раздался от дверей весёлый голос Даниэля. Мать и дочь вздрогнули от неожиданности — они и не заметили, как мужчины вернулись в дом.

— Да они не секретничают, а шоколадки трескают, пока нас нет, — заметил Давид, тоже смеясь. Он был без шапки, волосы припорошило снегом, точно сединой, и сейчас они с отцом действительно казались близнецами-братьями.

— А вы там без нас ничего тайком не… употребляли? — поведя носом, фыркнула Светлана, и с деланым возмущением повернулась к Наташке:

— Они там втихаря коньячок пили, представляешь? Уже начали отмечать.

Даниэль послал жене воздушный поцелуй, тут же умиротворяя её и гася показное возмущение.

— Вот по такому малюсенькому глоточку, — оправдывающимся тоном произнёс Давид, глядя на Наташку. Она невольно вспыхнула под его жарким блестящим взглядом. — Чтобы согреться… Как это русские говорят? Для согрева?

— "Для сугреву"! — строго поправил отец, и они все вместе дружно захохотали.

— Что, на улице действительно так холодно? — спросила Наташка. Давид замотал головой.

— Нет-нет, там очень классно! Идёт снег, тишина, покой… и такой простор. Хочешь, сходим прогуляться?

— Какое "прогуляться", скоро Новый год, — напомнила Наташка. — Надо ещё стол готовить.

— Да мы же не в город поедем, — махнул рукой Давид. — По двору пройдёмся… Воздухом подышим.

— И в самом деле, — подхватила Светлана, — Наташ, сходите с Давидом погулять. До вечера ещё уйма времени. Можете развлечься в лучших русских традициях: слепить снеговика, покидаться снежками…

— Эх, не успели мы горку залить, — улыбнулся Даниэль мечтательно. — Сейчас бы устроили катания, как в детстве…

— Ну… я пойду, мам? — Наташка поднялась с кресла, нерешительно глядя на Светлану, словно извиняясь за то, что собирается её оставить, и едва скрывая радостное нетерпение. — Мы ненадолго.

Молодёжь удалилась. Даниэль сел рядом со Светланой, молча прислонил голову к её плечу. Она рассеянно провела ладонью по его всё ещё густым, но седеющим волосам, от которых пахло морозом, а затем выудила из подарочной коробки круглую шоколадку в золотистой фольге — в детстве они называли их "медальками".

— Помнишь? — тихо спросила она. — Мы с тобой были в ссоре, не разговаривали, но всё равно в новогоднюю ночь ты пришёл к нашему дому и забил почтовый ящик этими медальками…

— Я всё помню, Веточка, — отозвался он. Она развернула хрустящую фольгу, достала круглую шоколадку и, откусив кусочек, остальное положила мужу в рот. Он прихватил губами её пальцы, засмеялся, затем задержал её ладонь на своей щеке.

— Что ты попросишь у дедушки Мороза под бой курантов? — прошептал он.

— Не знаю, — откликнулась она неожиданно серьёзно. — Дань, я такая счастливая сейчас, что даже самой не верится. Наверное, это самый лучший Новый год в моей жизни. Хочется только, чтобы мы вот так же собирались все вместе — ещё не раз…

— Будет всё, как ты захочешь, — не менее серьёзно пообещал он. — Это я тебе гарантирую.