О ком грустит Пьеро

10

— И все-таки, зачем ты это сделала? — Элис скептически усмехнулась и посмотрела на подругу. — На что ты надеялась, позволь узнать?

— Ну, хватит! — воскликнула Кэтрин и резким движением поставила пустую чашку на стол. — Да, признаюсь, я сглупила. Когда утром не выдержала и помчалась в этот отель, мне сказали, что мистер Колбери уехал три часа назад. Что ж, по-твоему, я должна была броситься за ним в погоню?

— Нет, конечно. Ты просто зря его отпустила, — сказала Элис. — Он ответил на письмо?

— Да, поблагодарил за новости об Эрни, сообщил, что ему предложили проектный отдел в какой-то крупной компании. — Кэтрин вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. — Он улетает в Англию через неделю!

— Да… Неприятное известие, — произнесла задумчиво Элис. — Чем еще порадуешь? Ты была у врача? Что он сказал?

— То, что я знала и без него. Я беременна, уже второй месяц.

— Ты собираешься сообщить об этом Дэвиду?

Кэтрин молча покачала головой. Заметив первые признаки, она сначала испугалась и едва не потеряла сознание. Если родители догадаются, чей это ребенок… Но потом, когда волнение прошло, Кэтрин почувствовала себя по-настоящему счастливой. Она и не надеялась, что сможет когда-нибудь забеременеть, хоть многочисленные тесты и подтвердили, что проблем со здоровьем у нее нет.

Просто ей не встречался мужчина, чьего ребенка она хотела бы носить под сердцем. А страсть, вспыхнувшая между ней и Дэвидом, была так упоительна, что затмевала сознание, и никто из них не думал о предосторожностях. Несколько ночей, проведенных вместе, и вот результат. Плод любви, горячечного шепота, исступленных ласк и неземного блаженства.

Кэтрин приложила ладонь к животу, словно прислушиваясь к зарождающейся жизни. Мальчик или девочка, малыш, похожий на Дэвида, рос в ней. И это было счастье, оглушительное, невозможное счастье! Но Кэтрин не упомянула об этом в письме. В кратких посланиях Дэвида ей чудились холодность и безразличие. Зачем же говорить ему?

Пусть улетает в свою Англию, Кэтрин и сама вырастит ребенка, у нее хватит сил. А мнение знакомых… Да, наверное, ей придется пережить множество неприятных минут, но что с того? У нее будет ребенок!

— А родителям ты сказала? — настороженно спросила Элис. — Представляю, как они воспримут это известие.

— По-моему, они очень изменились за это время, особенно папа. — Кэтрин задумчиво взглянула на бледно-голубое небо, по которому плыли пушистые белые облака. — Думаю, все будет хорошо. В конце концов, никто, кроме нас, не знает, чей это ребенок.

— Да, но многие догадаются. Маргарет никак не может успокоиться и забыть свое поражение. Не сомневайся, она постарается всем рассказать, какие отношения связывали тебя и Дэвида.

— Меня это нисколько не волнует. — Кэтрин отмахнулась от слов подруги равнодушным жестом загорелой руки. — В крайнем случае, я всегда могу уехать из Лос-Анджелеса.

— Ты тоже сильно изменилась. — Элис ободряюще улыбнулась. — Раньше бы тебя больше беспокоило мнение окружающих.

— Кажется, я начинаю взрослеть.

— Да, похоже на то. И я очень за тебя рада. — Элис взглянула на часы и встала. — Мне пора, вечером увидимся. И не опаздывай, ладно?

Кэтрин проводила ее до ворот и, собрав со стола чашки, неторопливо направилась к дому. В ее движениях, прежде порывистых и иногда слишком резких, теперь появилась плавность, черты лица приобрели мягкость, губы стали ярче, а глаза лучились нежным светом.

Мысли о Дэвиде не покидали Кэтрин ни на минуту: что бы она ни делала, его образ, сладостный и горький одновременно, постоянно был с ней, проникал даже в сновидения. Она мечтала, что однажды он появится на пороге, войдет без стука в дверь, как вошел в ее сердце. Но дни пролетали, а Дэвид оставался все таким же далеким и недоступным.

Сначала Кэтрин упорно пыталась его забыть, но это было невозможно. И тогда она, смирившись со своей неразделенной любовью, стала жить мечтами о более счастливом будущем. Выбирая новое платье или духи, Кэтрин спрашивала себя, понравилось бы это Дэвиду. Читая книгу, представляла его впечатления от романа. Срезая в саду бледно-алые розы, почти верила в то, что это он их подарил…

Что же мешало Кэтрин бросить все и самой отправиться к любимому? Тайный страх убедиться в своей ненужности, в том, что он давно забыл о страстных, напоенных нежностью встречах, что в его жизни появилась другая женщина. Ревнуя и мучаясь, Кэтрин пыталась из коротких писем понять, какие произошли изменения, но безразличные слова ничего об этом не говорили. Вот и сейчас она снова достала из шкатулки, где хранила разные памятные вещицы, белый, надорванный сбоку конверт. Просто смотреть на почерк Дэвида и представлять, как он садился за стол, брал ручку, выводил ровные буквы, уже было счастьем. Ведь когда он писал, то наверняка думал о ней…

Из задумчивости Кэтрин вывел громкий мужско голос, звавший ее по имени. Она нехотя сложила письмо и вышла в гостиную, удивленная чьим-то неожиданным визитом.

— О, а вот и моя бывшая красавица-жена!

Кэтрин замерла на пороге. В кресле, закинув ногу на ногу, сидел Тимоти, загорелый, с насмешливой улыбкой на тонких губах. Он почти не изменился за пять лет, только немного пополнел и в волосах, прежде черных как смоль, появилась седина.

— Ты что, не рада меня видеть? — Он взял со столика бутылку коньяка и налил себе полбокала. — Неужели нисколько не соскучилась?

Кэтрин, переводя дыхание, как после сильного удара, прислонилась к стене, не отрывая от Тимоти пристального взгляда, в котором неприязнь смешивалась со страхом.

— Что тебе нужно? — спросила она срывающимся голосом. — Мы, кажется, все наши проблемы уладили еще пять лет назад.

— А где же твой ненаглядный сыночек? — Он привстал в кресле и осмотрелся по сторонам. — С ним все хорошо?

— Да, — коротко ответила Кэтрин, втайне радуясь, что отправила сегодня сына к родителям: они собирались устроить пикник и сводить малыша в цирк.

— Может, хотя бы поцелуешь меня? Что-то ты стала слишком уж суровой, моя милая. — Тимоти развалился в кресле и лениво закурил, выпуская колечки дыма в потолок. — Или у тебя появился любовник? Какой-нибудь юный миллионер со смазливой мордашкой?

Кэтрин сжала спрятанные за спину руки, чувствуя, как подступает холодная ярость. Но она не могла просто взять и выгнать Тимоти: он слишком много знал об Эрни и был действительно опасен. Значит, надо найти способ, чтобы избавиться от него. Деньги? Но он неплохо выглядит и не похож на нищего, истомленного нуждой и голодом. Дорогой костюм, кожаные туфли, кольцо с бриллиантом на среднем пальце и золотые часы. Зачем же он вернулся?

— Мне безумно надоела Австралия, захотелось подышать родным воздухом. — Тимоти словно прочел ее мысли и, усмехнувшись, поманил ее к себе. — Ну же, малышка, иди сюда. Давай забудем старые обиды и начнем все заново.

Он встал и медленно приблизился к вжавшейся в стену Кэтрин, которая смотрела на него, будто загипнотизированная, и не могла пошевелиться от ужаса, сковавшего тело. Тимоти провел ладонью по ее побледневшему лицу, его пальцы скользнули ниже, к пуговицам на блузке. И тогда Кэтрин, опомнившись, отбежала в другой угол комнаты.

— Не прикасайся ко мне! — прошептала она.

— Почему? — Тимоти снова приближался с застывшей на губах усмешкой. — Ну же, не будь такой недотрогой. Вспомни, как мы занимались любовью, тебе ведь нравилось. Ты просила еще и еще…

— Если ты дотронешься до меня, я закричу. — Кэтрин продолжала пятиться к окну, не спуская с бывшего мужа полыхавших яростью глаз.

— О, ты меня очень испугала. Но, знаешь ли, есть один маленький секрет, связанный с Эрни, и если я раскрою его…

— Ты опоздал, — торжествующе сказала она. — Я все знаю от Мэри. Ты подделал подпись настоящего отца на документе об отказе от родительских прав. Но теперь это не важно, потому что я встретилась и с ним. Ты ничего уже не сможешь сделать…

Тимоти остановился и задумчиво посмотрел на нее: похоже, такого поворота событий он не ожидал и не был готов к отпору. Его лицо покраснело, на щеках у губ проступили морщины, и Кэтрин увидела, как сильно он постарел за это время. Возможно, это неумеренное потребление алкоголя так сказалось на нем, подточив крепкое когда-то здоровье.

Он с равнодушным видом вернулся в кресло и снова взялся за оставленную на краю стола сигарету, на которой нарос уже серый столбик пепла.

— Да, ты многое успела. — Он потянулся к бутылке и отпил прямо из горлышка. — Но у меня есть на руках еще один козырь. Я могу сам пойти к прокурору и рассказать всю правду. И тогда у тебя заберут твоего любимого сыночка.

Кэтрин смерила его презрительным взглядом, хотя в душе ее царил ужас, а ноги подгибались от внезапной слабости.

— Зачем это тебе? — спросила она дрожащим голосом. — Ведь тогда и ты попадешь в тюрьму.

— Послушай, детка, — сказал Тимоти, пропуская ее слова мимо ушей. — У меня есть к тебе предложение: ты возвращаешься ко мне, а я обещаю не вытаскивать на свет всю эту темную историю с усыновлением.

— Нет! Никогда!

— Подумай, не стоит так спешить с ответом.

— Нет! — Кэтрин задохнулась от возмущения.

— Я ведь могу сказать в суде, что это ты вынудила меня совершить подлог. — Тимоти усмехнулся и снова приложился к бутылке. — Мол, из любви к жене, чтобы спасти наш брак, я пошел на преступление. Думаю, если не судей, то журналистов это проймет до слез.

Кэтрин почувствовала, как пол уходит из-под ног, и впилась побелевшими пальцами в подоконник. Неприятности явились совсем не с той стороны, откуда она их ожидала. Тимоти, о котором, она почти уже не вспоминала, вернулся с далекого континента, словно из небытия, для того чтобы разрушить налаженную и спокойную жизнь.

Но стоит ли всерьез воспринимать его угрозы? Вряд ли он действительно решится добровольно отправиться в суд и признаться во всем. Он же занимался когда-то юриспруденцией и знает, чем это может обернуться. Но если его цель в другом? Если он просто не в себе от ненависти и зависти к настоящему Кэтрин, то тогда, конечно, он способен на все. Человек, пьющий так долго и в таких количествах, в конце концов, теряет разум, превращаясь в злобное и мстительное животное.

— Я полагаю, сейчас тебе лучше уйти, — стараясь придать голосу уверенность, сказала Кэтрин. — Мне не о чем с тобой говорить.

— Неужели?

Тимоти вдруг вскочил с искаженным яростью лицом и, схватив бутылку, изо всех сил швырнул ее в стену. Та разбилась с громким звоном, по кремовым обоям потекла янтарная жидкость, осколки упали на пол. Кэтрин вскрикнула и хотела выбежать из гостиной, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.

Но Тимоти загородил ей дорогу и так сжал в объятиях, что она невольно застонала от боли.

— Ты моя! Всегда была и будешь моей!

Он, обхватив ее руками за плечи, не давал шевельнуться, и, как Кэтрин ни вырывалась, она ничего не могла поделать. Увидев, что губы Тимоти приближаются к ее лицу, Кэтрин снова закричала, но он, не обращая на это никакого внимания, уже покрывал ее обнаженную шею горячими поцелуями.

— Отпусти меня! Помогите!

Но помещение, где сидели охранники, находилось слишком далеко, а больше в доме никого не было. Тимоти тащил упирающуюся Кэтрин к дивану, продолжая что-то горячечно бормотать и обдавая ее сильным запахом коньяка. Поняв, что сейчас произойдет самое страшное, она решила действовать хитростью и, глубоко вздохнув, закрыла глаза и безвольно повисла на руках Тимоти. Он хрипло выругался и, оглянувшись, начал торопливо расстегивать пуговицы на ее блузке — для этого ему пришлось выпустить Кэтрин из объятий. Воспользовавшись этим, она вскочила и бросилась к двери.

— Вернись! — хрипло закричал он. — Ты все равно будешь моей!

Охранники, увидев растрепанную хозяйку, бегущую к ним по дорожке, сориентировались очень быстро. И уже через несколько минут Тимоти оказался за оградой коттеджа. Он поправил рубашку и пригладил редеющие волосы с таким видом, будто ничего не случилось, а затем, склонившись в шутовском поклоне, громко сказал:

— Ну ладно же, детка. Мы еще увидимся. А пока — до встречи, моя сладкая.

— С вами все в порядке? — Один из охранников помог Кэтрин дойти до дома и усадил ее в кресло. — Может быть, вызвать врача?

— Не надо, спасибо. — Она обхватила себя руками, чувствуя, как ледяной озноб от пережитого страха ползет по телу. — Идите, я хочу побыть одна.

Она совершенно не представляла, что Тимоти превратился в такое чудовище. Но теперь придется жить в постоянном ожидании его новых выходок. Кэтрин понимала, что ни охрана, ни крепкие замки не спасут ее и Эрни от озлобленной мести этого человека.

Его до сих пор помнят в Лос-Анджелесе и с удовольствием станут приглашать на вечеринки. И когда-нибудь они обязательно встретятся: кто знает, что взбредет ему тогда в голову? Может быть, достать из кармана нож или пистолет, или просто устроить грандиозный скандал, или дать интервью какой-нибудь бульварной газетенке с подробным рассказом об их общем прошлом.

Кэтрин торопливо набрала номер родителей.

— Папа? С Эрни все в порядке? — Она кивнула, слушая ответ, и добавила: — Тимоти вернулся.

— Что ему нужно? — спросил Арчибальд после недолгого молчания. — Деньги?

— Нет. Он совершенно невменяем. Требует, чтобы мы снова жили вместе. — Кэтрин поежилась и, не отнимая трубку от уха, потянула к себе плед. — Он грозится все рассказать, если я не соглашусь.

— Мерзавец! Надеюсь, ты его выгнала? — В голосе Арчибальда послышалось беспокойство. — Он не причинил тебе вреда?

— Нет, не волнуйся. Я только хотела попросить, чтобы вы оставили Эрни у себя на несколько дней. Я заеду вечером.

Закончив разговор, Кэтрин встала и на подгибающихся ногах добралась до дивана. У нее болела голова, а во рту было сухо и появился горький привкус. Завернувшись в плед, Кэтрин прилегла и закрыла глаза. Но тут же перед ней, как призрак, опять возник Тимоти с расширившимися от возбуждения глазами и злобной усмешкой на губах.

Неужели весь этот кошмар, о котором она уже почти успела забыть, начинается снова? Но если пять лет назад Тимоти испытывал любовь и страх потерять жену, то теперь ничего, кроме ненависти, не осталось в этом опустившемся человеке. И он будет мстить, потому что ему уже нечего терять, у него не осталось ни дома, ни семьи.

Кэтрин взглянула на часы: пора собираться на ужин к Элис, хоть и совсем не хотелось куда-нибудь выходить. Но она обещала подруге помочь принять гостей: та сегодня устраивала что-то вроде карнавала для друзей. Кэтрин нехотя встала и поднялась к себе в комнату, чтоб переодеться.

Горячий душ придал ей новые силы, и, накладывая перед зеркалом макияж, она даже улыбнулась своему отражению. Арчибальд что-нибудь придумает: привычная уверенность во всемогуществе отца и в его способности решать любые проблемы успокоила Кэтрин. Она надела свой маскарадный костюм Пьеро — обегающее кремовое трико, белый балахон с высоким воротом и, захватив маску, спустилась в гостиную. Машина уже ждала ее у ворот. Шофер распахнул дверцу, помогая сесть, и Кэтрин, откинувшись на спинку, выглянула в окно. Ей показалось, что из-за угла соседнего дома за ней кто-то наблюдает, но она только покачала головой, смеясь над собственными страхами. Излишняя подозрительность ни к чему хорошему не приводит, и смешно предполагать, что Тимоти стал бы часами прятаться и следить за ней.

Элис встретила подругу у ворот: она была одета королевой. Роскошное платье, расшитое золотыми лилиями, с глубоким декольте и мягкими, ниспадающими до земли складками очень шло ей, подчеркивая зрелую красоту сорокалетней женщины.

— Ты первая, остальные начнут прибывать не раньше, чем через час. Так что мы можем пока выпить кофе.

— Тимоти вернулся, — сказала Кэтрин, почти не слушая подругу. — И попытался принудить меня… В общем, он требует, чтобы мы снова жили вместе.

— Не может быть! — Элис остановилась и обернулась к ней. — Да, это совсем не радостная новость. Что ты собираешься делать?

— Еще не знаю. Если он будет слишком настойчив, возьму Эрни и уеду куда-нибудь на время. — Кэтрин, стараясь не измять костюм, присела на краешек кресла. — Честно говоря, он напугал меня сегодня…

— А почему бы тебе не съездить в Англию? — с улыбкой спросила Элис, разливая по чашкам ароматный кофе. — Устроила бы себе небольшое путешествие, заодно и с Дэвидом бы встретилась…

— Возможно… — Кэтрин почувствовала, что румянец смущения заливает ее лицо, и отвернулась. — Но я не уверена, захочет ли он меня видеть.

— Если ты приедешь лишь для того, чтобы приятно провести с ним пару ночей, то, наверное, нет. — Элис искоса взглянула на подругу и тут же отвела глаза. — Но если ты скажешь ему, что беременна… Я действительно думаю, что он любит тебя.

Кэтрин не успела ответить: в саду послышались голоса и смех, замелькали нарядные фигуры гостей, и Элис отправилась их встречать. Кого тут только не было — и Арлекин, и фея, и звездочет. Взрослые люди, надевая карнавальные костюмы и скрывая лица под масками, как будто снова превращались в детей. Праздничное настроение, шутки, приветливые улыбки…

Даже разговоры о деньгах и финансовых проблемах оказались забыты. И Кэтрин с удивлением заметила, что, внешне изменившись, эти люди стали намного симпатичней, словно им передались характеры их героев. Она с бокалом шампанского в руках переходила от одной группы знакомых к другой и уже чувствовала, что веселье захватывает и ее.

Но вдруг какая-то дама в коротком светло-зеленом платье, наряженная эльфом, явно рассчитывая быть услышанной, сказала:

— Интересно, о ком это грустит Пьеро? Уж, не об архитекторе ли?

Кэтрин резко обернулась и по голосу узнала Маргарет. Та сидела в плетеном кресле, окруженная несколькими мужчинами, один из которых, укутанный в черный плащ и с черной же маской, скрывающей верхнюю часть лица, разразился громким хриплым смехом.

Стараясь сохранять спокойствие и делая вид, что ничего не заметила, Кэтрин быстро прошла мимо и скрылась в доме. Поднявшись в спальню Элис, она бросилась на широкую, скрытую под балдахином кровать и расплакалась. Слезы текли по щекам, оставляя на белой пудре узкие дорожки, сердце громко стучало, и страшно было даже подумать о том, чтобы вернуться в сад под град любопытных взглядов.

Вот она, месть Маргарет за то, что Дэвид не захотел провести с ней ночь, за то, что предпочел Кэтрин. Теперь она каждому станет рассказывать, что дочь мистера Хэшстропа, такая гордая и безукоризненная во всем, крутила роман с заезжим архитектором. Но не это пугало Кэтрин. Через пару месяцев беременность уже нельзя будет скрыть, и тогда все равно поползут слухи. Отличная темя для язвительных замечаний — незаконнорожденный ребенок в одном из известнейших семейств Лос-Анджелеса.

Представив реакцию родителей, Кэтрин похолодела. Этого они ей никогда не простят. Значит, необходимо тщательно продумать план отступления, и предложение Элис о поездке в Англию уже не казалось таким невозможным. Ведь Арчибальду и Кэролайн не обязательно знать, что и Дэвид отправляется туда. Кэтрин просто скажет, что хочет показать Эрни Лондон. Вряд ли они догадаются, что скрывается за этим путешествием.

А потом… Нет, сейчас у нее не было ни сил, ни желания думать о будущем. Главное — уехать поскорей, скрыться, избавиться и от знакомых, и от Тимоти. Тимоти! Не он ли это стоял рядом с Маргарет? Кэтрин вспомнила, что когда-то эта женщина очень настойчиво зазывала его в гости, объясняя это какими-то финансовыми затруднениями. Мол, Тимоти лучше любого юриста разберется в делах… Вполне возможно, что он не устоял перед ее обаянием и разделил с ней не только ужин, но и постель.

И к кому ему было отправиться по возвращении в Лос-Анджелес, как не к Маргарет, которая всегда была в курсе всех последний событий и могла рассказать много интересного. И если она, желая отомстить, поведала Тимоти об отношениях Кэтрин и Дэвида…

— Господи, что ты здесь делаешь? — Элис, войдя в спальню, замерла на пороге. — Тебе плохо?

— Нет, — всхлипнув, ответила Кэтрин. — Там… Там Маргарет и, кажется, Тимоти. Они… Я не могу туда вернуться!

— Эта крашеная кукла сказала что-нибудь неприятное? — Элис присела на край кровати и, обняв подругу за плечи, повернула лицом к себе. — Что все-таки произошло?

— Они знают о Дэвиде…

— Понятно. Ладно, не переживай, гости скоро разъедутся, и я отвезу тебя домой. Или, если хочешь, оставайся у меня. Здесь тебе точно ничего не грозит. — Она задумчиво покачала головой и встала. — Ну, не расстраивайся. Это не самое страшное и не стоит твоих слез. Я ведь предупреждала тебя, что в этом городе ничего нельзя скрыть: слишком много вокруг любопытных и завистливых глаз.

— Да, теперь я понимаю.

Кэтрин тяжело вздохнула и вдруг почувствовала нестерпимое желание вырваться из этого замкнутого круга, полностью изменить свою жизнь. Ей захотелось оказаться далеко-далеко отсюда, в месте, где никто ничего не знал бы о ней, где люди смотрели бы на нее равнодушными скользящими взглядами и проходили мимо.

Какое это, наверное, счастье — жить не по законам того общества, к которому принадлежишь от рождения, а так, как нравится тебе самой. Но это невозможно, нет на свете такой волшебной страны, где человек мог бы быть совершенно естественным, где не стеснялись бы своих чувств, не скрывали некрасивых поступков, не лгали.

В детстве Кэтрин мечтала попасть на необитаемый остров, и сейчас эта мечта снова вернулась к ней. Она улыбнулась сквозь слезы и встала, поправляя прическу. Решено: она и Эрни уезжают, надо только дождаться письма от Дэвида с его новым адресом в Англии. А пока… Придется терпеть и делать вид, что ничего не происходит, не замечать насмешек и проходить с гордо поднятой головой, не обращая внимания на пристальные и любопытные взгляды.

Кэтрин подошла к окну и, отдернув штору, посмотрела в сад. Гости понемногу разъезжались, но Маргарет, окруженная поклонниками, словно нарочно оттягивала время прощания. Она, наверное, решила во что бы то ни стало дождаться появления Кэтрин и теперь что-то рассказывала, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. Мужчины в черном плаще Кэтрин не заметила и подумала, что ошиблась, приняв его за Тимоти.

По дорожке прошла Элис и, остановившись у стола, за которым сидела компания Маргарет, довольно выразительно взглянула на часы, намекая, что уже поздно. Но гости, увлеченные беседой, даже не посмотрели на нее. Пожав плечами, Элис устало опустилась на стул и налила себе в бокал немного вина.

— Вот ты где!

Кэтрин вздрогнула и обернулась: в полумраке комнаты сложно было что-либо различить. Но этот хрипловатый голос мог принадлежать только одному человеку.

— Я ищу тебя по всему дому. — Тимоти вышел из темноты, в прорезях маски холодно поблескивали глаза, черный плащ скрывал фигуру. — Ты, кажется, боишься меня, детка? Напрасно, я вовсе не хочу причинять тебе неприятности.

Кэтрин попятилась, но за спиной был подоконник: отступать некуда.

— Я узнал кое-что интересное… — Тимоти уселся на край кровати и вытянул ноги, загораживая проход к двери. — Ты, говорят, теперь предпочитаешь архитекторов. Что ж, это твое право, но ведь он бросил тебя и вряд ли вернется. А я здесь, я хочу тебя.

— Оставь меня в покое, — тихо сказала Кэтрин. — Мы уже пять лет в разводе, и я этому очень рада.

— Не надейся, что так легко отделаешься от меня, я буду настойчивым. И в один прекрасный день ты сама прибежишь ко мне и будешь умолять…

Кэтрин нервно рассмеялась: этот человек, похоже, действительно сошел с ума. Но в следующее мгновение она вскрикнула, потому что Тимоти, вскочив, бросился к ней и, размахнувшись, ударил по лицу.

— Не смей надо мной издеваться, — хрипло прошептал он, закрывая Кэтрин рот жесткой ладонью. — Сейчас я научу тебя вежливому обращению!

С первого этажа послышался встревоженный голос Элис, окликающей Кэтрин, и Тимоти, задохнувшись от ярости, выпустил бывшую жену и выскочил из спальни. Она провела рукой по горевшей от удара щеке и ощутила на пальцах что-то липкое — кровь стекала из ссадины и капала на белый костюм Пьеро, расплываясь на тонкой ткани алыми пятнышками.