О людях, эльфах и волшебных камнях

46.

Конечно, они с Владом все проспали. Сквозь мягкий утренний сон Ирка слышала возню возле палаток, резкие голоса, потом — отдаленный грохот, похожий на рокот далекого моря. Но это все было не важно. Она, наконец-то, согрелась после долгой холодной ночи, и вставать не хотелось совершенно.

Дрему безжалостно разрушил голос Цемента.

— Исильмо, подъем! Подъем, вынос!

Влад дернулся. Чуть не стукнулся с Иркой лбами, и полез из палатки. Как был, в носках и трусах, зато с мечом под мышкой.

Снаружи жизнерадостно ржали. Ирка коротко матюгнулась. Попыталась глубже закопаться в спальники, но чудесная расслабленная дрема пропала. Желудок требовал завтрака, голова — кофе, а нервы — пойти и удостовериться, что их прямо сейчас не пришли убивать.

Судя по ржачу и раздраженному голосу Влада, ничего такого и в помине не было. Но до Иры долетел голос Айфе:

— Тормозим. Ай, блин, тормозим. И Гавани тормозят, как суки.

— Слушай, — спокойно сказал ей Цемент, — если мы встретим вастаков и Лотланн где-то по дороге к нам, не придется их штурмовать. Они в Лотланне нормально так построились, с наскока не возьмем.

Ирка накрыла голову спальником. Ей не хотелось ни орков, ни вастаков. Вместо этого ей с удивительной отчетливостью захотелось, чтобы все это поскорее кончилось, и можно было наконец перестать нервничать.

Когда она выбралась из палатки, лагерь напоминал разворошенный муравейник. С железными муравьями. Кажется, здесь были и тормозящие Гавани, и гномы, и какие-то люди. В их старшем Ира с удивлением опознала человека, который разливал им вчера в кабаке глитвейн.

Айфе сидела у костра и с хмурым видом изучала собственную распухшую ногу. Доспехов на ней не было.

— Ты хоть дойдешь до Дориата? — спросил у нее Роланд, принимая от Хельги шлем.

— Дойду, — Айфе ухмыльнулась. — Хамить Диору я в любом состоянии дойду. Карантир я или где.

— Но не зарывайся.

— Красиво все сделаем. О, Гвирит. Пойдешь с нами в посольство или с ними воевать?

— А можно мне просто кофе? — жалобно спросила Ирка. Идти ей не хотелось никуда.

— Можно, — обутой ногой Айфе отодвинула от кострища котелок. На глянцевой поверхности кофе плавала длинная тонкая ветка. — Что-то я совсем выбыл из строя с этой ногой.

— Может, вообще никуда ходить не стоит? — сказала Ира осторожно.

— Так-то оно так, но Диор сам себе не нахамит. А у братьев свербит Клятва. И вообще.

Возле ворот протяжно завыл рог. И совсем скоро у костра рядом с Иркой остались только Айфе, хипповатый фотограф, выглядевший сегодня еще более потрепанным, чем обычно, и Серегон. Айфе со стоном наматывала на ногу эластичный бинт.

— Когда пойдем? — спросил у нее Серегон.

— Пусть Гвирит позавтракает. Вот же компания. Лорд Морифинвэ Карнистир и его нандор.

— Пусть это будет жестом вежливости, — сказал хиппи и протянул Ире банку со шпротами.

— Лорд Морифинвэ Карнистир и его вежливость — это еще смешнее.

— А после Дориата можно в кабак, — мечтательно сказал Серегон. — Там настоек вкусных обещали. Если ты дойдешь.

— Доползу, — решительно сказала Айфе.

Кофе был еще теплым, хотя Ирка предпочла бы горячий. Наверное, это было его магическое действие, но в голове у нее поползли смутные неупорядоченные мысли. Ирка положила пару шпротин на хлеб и спросила:

— А почему вам нельзя в Дориат?

— Теперь-то уже можно, — Айфе невесело улыбнулась, и в этот раз Ира отчетливо увидела, как ее лицо меняется, и она начинает играть. — А прежде его защищали чары майи Мелиан, и никто не мог войти в Потаенное королевство без воли владыки Тингола. А владыка Тингол нас не жаловал. И потому, что мы пришли в Белерианд незваными, и потому… Была еще причина.

— Она не знает, лорд Карантир? — подключился хиппи. Ирка глянула на него удивленно — до этого она не особо замечала, чтобы он играл. Ну или просто не обращала внимания.

— Откуда бы ей, — Карантир вздохнул и натянул сапог.

— Что я не знаю? — Ирка нахмурилась. Вспомнила, что Айфе еще в поезде предлагала ей задавать вопросы и искать ответы. Но как-то два дня игры перед этим было совсем не до того.

— Того, как мы пришли сюда, — лицо Карантира стало жестким. — Нам нужны были корабли, чтобы переправится через море. Но Ольвэ, брат Эльвэ Синголло, которого здесь называли Элу Тинголом, король телери Альквалондвэ, отказался. Ни ради дружбы, ни на время, ни иначе. Тогда мы взяли корабли силой, и белые набережные стали красными и скользкими от крови. Элу Тинголу не за что было любить сыновей Феанора, убийц его родичей. И его наследникам тоже. Келегорм и Куруфин насильно удерживали у себя леди Лютиэн, и мой прекрасный брат обманом хотел вынудить ее стать его женой. Такая вот история. Ну, пошли понемногу, что ли.

Айфе хромала сильнее, чем вчера. Даже Ирка это заметила. Серегон поглядывал на нее с тревогой, но молчал. В итоге, путь до Дориата занял гораздо больше времени, чем запомнилось Ире по прошлому их походу туда.

И за ворота крепости их поначалу не пустили. Серегон какое-то время вяло переругивался с часовым на воротах, фотограф вообще подлез под веревку виртуальной стены, чтобы пофотографировать Дориат изнутри. Ирка откровенно скучала.

Потом ворота наконец открыли. И к ним вышел Диор во всем своем великолепии и с сияющим камнем на шее.

Глаза Карантира нехорошо сощурились. Он смотрел на камень, долго смотрел, и только потом поднял взгляд на его владельца.

— Привет тебе, о Диор, от сыновей Феанора, — сказал он негромко.

— Мне нечего вам сказать, — хмуро уронил Диор.

— А я думаю, что найдется, — Карантир повысил голос. — И о сокровище моего отца, которое ты присвоил себе. И о моем племяннике, отпущенном из Ангбанда и званном к вам на праздник вчера.

При упоминании племянника лицо Диора помрачнело. Айфе переступила с ноги на ногу, оперлась о копье. Ирка с неожиданной злостью подумала, что это свинство какое-то, они же должны были видеть из-за ворот ее хромоту.

— Мне нечего сказать тебе о Камне. Что ты хочешь узнать про Эрейниона Гил-Гэлада?

— В чьем это обычае, о Диор, говорить с послами на пороге? — голос Айфе стал резче. — Я знал нравы людей из народа Берена, сына Барахарира, и обычаи синдар я тоже знаю. А вот нынешние обычаи Менегрота мне не знакомы.

Ирка едва удержалась, чтобы не хихикнуть довольно. Все-таки, злой у их Карантира язык, и это хорошо.

— Проходите, — каким-то удивительным образом Диору удалось удержать выражение мрачного равнодушия на лице. — Оружие тут, у ворот, оставите.

Слушать королевские разговоры Ирку в этот раз не пустили. И Серегона тоже. Хиппи просочился туда следом за Айфе, вооруженный фотоаппаратом, который, очевидно, служил лучшим пропуском.

Им предложили чай. И вино. И печенье. Ирка уныло подумала, что печенье отлично могла поесть бы в своем лагере. Серегона взяли в оборот девы, кажется, не те, что в прошлый раз. Принесли колонку с музыкой, попытались прямо на месте сообразить какой-то несложный хоровод, который почему-то назывался бранль.

От бранля Серегона спасло возвращение разведчиков. Разведчикам тоже дали чая с печеньем, хотя они рассчитывали скорее на суп.

— Что там? — жадно спросил Серегон.

— Стоят под Лотланном, — девушка-разведчица вгрызлась в печенье. — Туда вроде бы подошло подкрепление из Ангбанда с троллями и балрогами.

— А вастаки?

— Вастаков вынесли, — отозвался второй разведчик, симпатичный, веснушчатый и зачем-то нарисовавший у себя на лице боевую раскраску как у американского спецназа в кино.

— Черт, — совершенно не по игре выругался Серегон. Потом встал, сказал Ирке: — Пойду я к лорду отпрашиваться. Доведешь его сама до лагеря?

— Доведу, — Ирка пожала плечами.

— Погоди, — разведчица торопливо дожевывала. — Мы тоже пойдем!

— А Диор вас пустит? — спросил у нее Серегон.

— Я вообще не из его команды, — сказал веснушчатый. — У меня еще ни одного орка, а игра-то заканчивается.

Айфе пришла к костру вместе Серегоном. Задала еще несколько вопросов разведчикам, потом, сказала Ирке:

— Ты, если хочешь, тоже иди. До крепости я как-нибудь сам доковыляю.

— Я бы лучше к нам, — Ирка вздохнула. Не то чтобы ей прямо хотелось сидеть в их пустом лагере, но идти осаждать орков ей хотелось еще меньше. Вернее, не столько не хотелось, сколько было просто страшно. И казалось почему-то, если ее не будет там, ничего плохо ни с кем не случиться.

— Иди, — Айфе кивнула. — У меня тут дипломатия, мать ее. Это надолго.

Ирка украдкой вздохнула с облегчением. Подумала, что сейчас доберется до Амон-Эреб, заберется там в свою палатку, найдет на смартфоне какую-то книжку, и устроит себе пару часов безо всяких эльфов, орков и их семейных драгоценностей.

Серегон ждал разведчиков. Разведчики ждали своего третьего. Вместе с третьим пришел четвертый, и снова заговорили о том, что неплохо бы получить разрешение короля. Ирка решила, что нужно не дожидаться их, а уходить сейчас. Карантир проводил ее до самых дориатских ворот. Сказал на прощание:

— Если наши закончат раньше, пусть пошлют за мной кого-нибудь. У нас тут интересный разговор получается. Прикинь, Диор не знал, что Эрейнион был в плену.

Он хотел сказал сказать что-то, но на воротах сменились караульные, один из них оказался каким-то старым знакомым Айфе, на свет материализовалась фляжка, и Ирка решила, что надо уходить.

Айфе коротко махнула ей на прощание.

В одиночестве оказалось удивительно спокойно. Ирка пересекла праздничную поляну, сфотографировала оттуда на телефон ворота крепости и почти почувствовала себя умиротворенной.

Это умиротворение было с ней, до тех пор, пока Ира не вышла на пустую дорогу.

По обочинам стоял молчаливый сосновый дозор, вокруг царила тишина, только где-то вдали стучало и гремело. Наверное, мечи о щиты под Лотланном.

Двоих мужчин в косматых мехах Ира заметила не сразу. А когда заметила, встала, как вкопанная, пытаясь, разглядеть и понять, кто это и что ей делать. И только, когда из кустов вылез третий, в резиновой орочьей маске, до Ирки дошло. Она взвизгнула и побежала обратно к крепости.