О вампире

Линси Сэндс

О вампире

Аржено — 22

Глава 1

— Отстой, — пробормотала Холли, глядя на стопку бумаг, на которую наступила. Маленький диск, прикрепленный к верхнему углу, сказал ей, что это документы для одного из их клиентов. Он включал в себя разрешение на захоронение, свидетельство коронера, заявление на кремацию и покрывало с именем и информацией клиента… и его следовало отдать Джону Байрону, когда он пришел на смену в 4:30. Очевидно, нет. Этот сверток, должно быть, упал с ее стола в какой-то момент в тот день.

Несколько секунд Холли просто стояла и смотрела на сверток. Она даже не убрала ногу, потому что, как только она это сделает, ей придется что-то с этим делать… например, идти в крематорий… а она действительно не хотела идти туда. Не в этот час. Заезжать в течение дня это одно, но никак не в полночь. Ей придется пройти через кладбище, чтобы добраться до здания часовни, колумбария, где стояли урны, и крематория, где хранились тела, ожидающие своей очереди на реторту.

«Реторты» — так называл их владелец кладбища «Саннисайд» Макс, когда проводил для нее экскурсию в ее первый день на работе. Он мог называть их как угодно, но «реторта» было всего лишь причудливым словом для печи, где сжигали тела.

Содрогнувшись при мысли о гробах, стоящих в холодильнике, Холли на мгновение закрыла глаза. Популярная игра здесь, похоже, заключалась в том, чтобы напугать нового рабочего рассказами о «печах». Джерри, дневной техник, Джон, который работал в вечернюю смену, а также ее босс Макс и даже Шейла, секретарша, — все они рассказали ей ту или иную ужасную историю. Но самым запоминающимся был рассказ Джона о том, как сначала сгорели гробы, а трупы иногда садились в печи, мускулы сжимались от жара, а рты раскрывались, словно в ужасе от своей гибели. Этот образ не выходил у нее из головы, убеждая Холли, что она на самом деле не хочет, чтобы ее кремировали. На самом деле, она решила, что смерти следует избегать любой ценой, если это возможно.

Вздохнув, она открыла глаза и посмотрела на бумаги, жалея, что не может притвориться, что не видела их. В конце концов, при нормальном развитии событий она не нашла бы их до утра. Ей не следовало бы быть здесь сейчас, если бы она не пришла домой после работы, не приготовила ужин и не поискала сумочку, чтобы взять анализ крови и проверить уровень сахара, но не смогла его найти. Решив, что оставила сумочку в машине и не хочет, чтобы ужин остыл, она решила, что анализ крови может подождать. Конечно, к тому времени, как ужин был закончен, она совсем забыла об этом… пока она не почистила зубы перед сном. Она уже наполовину закончила, когда вспомнила.

Натянув поверх пижамы пальто, Холли в шлепанцах поспешила к машине за сумочкой… только ее там тоже не было. Это ненадолго остановило ее, и она несколько мгновений стояла в холодном гараже, пытаясь сообразить, где это может быть. Холли вспомнила, что она была у нее на работе, когда она платила Шейле за обед. Потом она попыталась вспомнить, как, уходя с работы, перекинула ее через плечо, но вместо этого вспомнила, что в руках у нее были налоговые декларации и квитанции… а сумочки — нет. Холли не заметила этого, потому что ключи от машины лежали в кармане пальто.

Потратив еще несколько минут на раздумья о том, можно ли просто пропустить тестирование, она покорно ссутулилась и села в машину, чтобы вернуться на работу. Пропустить один тест время от времени было не так уж плохо, но пропустить два подряд было нехорошо. Кроме того, кладбище находилось всего в десяти минутах езды от ее дома. Не стоило рисковать впасть в диабетическую кому.

«Конечно, — подумала Холли, — если бы я знала, что мне придется идти по кладбищу в одной пижаме, я бы рискнула впасть в кому».

Поморщившись, она наклонилась и схватила бумаги. Ничего не поделаешь, придется отвезти их, прежде чем ехать домой. В противном случае кремация состоится не раньше завтрашнего или послезавтрашнего дня, а это может быть проблемой в зависимости от того, когда запланирована служба.

Крепко сжимая бумаги в одной руке, Холли другой перекинула сумочку через плечо. Но, выходя из офиса, она не могла не думать о том, что жизнь была бы намного легче, если бы она была менее добросовестной. «Временами быть ответственным человеком — настоящая заноза в заднице», — подумала она, выходя на улицу и доставая из кармана ключи.

Ключ от похоронного бюро было легко найти, несмотря на темную ночь; он был на своем собственном кольце. Он тоже был блестящий и новый, хотя при таком освещении это было трудно сказать. Она получила его только в прошлую пятницу. Был понедельник. Почему новый и временный сотрудник в компании? Ответ был достаточно прост: потому что ее коллеги не были такими добросовестными и ответственными, как она. В первую неделю Макс ни разу не появлялся раньше полудня, а Шейла, секретарша, которая была дочерью Макса, трижды опаздывала. Яблоко упало недалеко от яблони вместе с этими двумя.

В пятницу, после более чем полутора часов возни на парковке похоронного бюро, Холли позволила себе проявить некоторое раздражение, когда Шейла наконец-то приехала. Она также предложила, что, возможно, ей следует начать позже, чем тратить время и деньги, сидя на парковке в ожидании. Шейла решила, что так будет лучше: она вышла из дома и заказала ключ. Теперь Холли могла прийти вовремя.

Ей хотелось бы верить, что именно ее добросовестность и ответственная натура заставили Шейлу дать ей ключ, но она знала, что на самом деле это была чистая лень и удобство. Пока у Холли есть ключ, и она может открыть офис вовремя, Шейла может опаздывать, сколько захочет. Она доказала это сегодня, когда не появилась до обеда, а потом с обедом для них обоих Холли не захотела есть, но все равно вернула ей половину денег.

Холли заперла дверь и повернулась, чтобы посмотреть на крематорий, но остановилась и нахмурилась, не увидев здания. Это был туман. Поездка сюда превратилась в настоящую пытку, но она забыла об этом, пока находилась в здании. Теперь она смотрела в окружавшую ее туманную темноту и чувствовала, как по спине пробегает дрожь тревоги.

Она была на кладбище темной и туманной безлунной ночью. Это было слишком похоже на сцену из фильма ужасов. В любую минуту разлагающиеся трупы начнут выбираться из-под земли и тащиться к ней, привлеченные запахом свежей плоти.

— Возьми себя в руки, — пробормотала Холли.

Звук ее собственного голоса в ночи был немного бодрящим, но не настолько, чтобы заставить ее двинуться в сторону крематория.

Холли быстро переступила с ноги на ногу, потом вздохнула и повернулась, чтобы снова открыть дверь. Возможно, в кабинете есть зонтик или что-то еще, что она могла бы взять с собой. Наличие оружия, даже бесполезного, может помочь ей набраться храбрости для предстоящего похода.

Когда быстрый обыск в офисе не выявил ни зонтика, ни трости, ни огнемета, чтобы отбиться от воображаемых трупов зомби, Холли прибегла к помощи больших ножниц, которые она заметила торчащими из держателя для карандашей на стойке регистрации. Она быстро взвесила их, оценила размер и решила, что сойдет. В любом случае ей ничего не понадобится. Она вела себя как дурочка, но, возвращаясь на улицу, почувствовала себя лучше, сжимая ножницы.

К сожалению, за те несколько минут, что она провела внутри, не было ни единого порыва ветра, который развеял бы туман. Во всяком случае, ей показалось, что туман сгустился, но, возможно, причиной тому была ее собственная тревога. Возможно, раньше он был таким же густым, как сейчас, успокоила она себя и пожалела, что у нее нет фонарика.

Эта мысль заставила ее взглянуть на парковку. На всякий случай она держала в бардачке фонарик. Холли поспешила к своей машине, открыла ее и устроилась на пассажирском сиденье, чтобы открыть бардачок и быстро обыскать его. Не найдя его, она со вздохом откинулась на спинку стула, схватила бумаги и ножницы и вышла. Она оставила сумочку внутри. «Это исключило бы возможность случайно оставить ее в крематории», — подумала она, запирая дверь.

Стараясь не думать о фильмах вроде «Тумана» или «Ночи живых мертвецов», Холли решительно направилась к крематорию. Она шла по мощеной дорожке так быстро, как только осмеливалась, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы указать на то, что она не одна. Теперь, когда она смирилась с поставленной задачей, ее волновало только одно: поскорее покончить с ней и вернуться домой. Неприятные дела всегда лучше делать быстро.

К сожалению, казалось, что неприятные задачи часто занимают больше всего времени. Она понимала, что, возможно, все дело в ее страхе и тревоге, но путь до крематория занял гораздо больше времени, чем следовало. Холли начала беспокоиться, что в тумане свернула не в ту сторону и заблудилась, что может бродить по кладбищу в пижаме, пока солнце не взойдет и не прогонит туман, поэтому почувствовала облегчение, заметив впереди слабый свет. Зная, что это, должно быть, настенный светильник над входом в здание, Холли направилась к нему быстрее, с облегчением, когда смогла увидеть дверь под ним.

Холли облегченно вздохнула, когда проскользнула внутрь. Она сделала это, живая, здоровая и не тронутая гниющими трупами.

— Потрясающе, — сказала она и поморщилась от того, как слабо прозвучал ее голос в тускло освещенной прихожей. Слегка встряхнувшись, Холли двинулась вперед, быстро прошла мимо дверей обеих часовен и через колумбарий с нишами, полными урн. Некоторые были видны за стеклом, некоторые были скрыты медными табличками с именами и датами, а на многих были цветы и все такое прочее, в специальных держателях на них или рядом с ними. Ее взгляд скользнул по цветочным подношениям, а затем решительно отвел его, когда она проходила мимо. Холли любила цветы, но две недели работы здесь все изменили. Теперь она ассоциировала цветы со смертью.

Теперь, оказавшись внутри, она должна была расслабиться. В конце концов, урны содержали только пепел мертвых, которые не могли спонтанно образовать тела, чтобы карабкаться за ней в поисках мозгов, но Холли все еще нервничала и нервничала. Не потребовалось много размышлений, чтобы понять почему. Она собиралась отправиться в сам крематорий, где гробы с недавно умершими ожидали сожжения.

Во время той поездки в первый день работы здесь ей подробно объяснили процесс кремации. Определенно больше, чем она хотела бы знать, но, очевидно, тот факт, что она была временным сотрудником в офисе, чтобы работать с налогами, и не была торговым партнером, не исключал возможности того, что ей придется объяснять что-то клиентам. Холли молила Бога, чтобы этого никогда не случилось, потому что она не хотела бы объяснять эти детали близким недавно умершего. Все это казалось ей ужасным.

Холли никогда особо не задумывалась о кремации, но если бы задумалась, то решила бы, что гроб закатили в реторту, пламя вырвалось наружу и — пуф! — на другом конце появилась красивая урна с пеплом. Как бы ни так. Во-первых, это занимало гораздо больше времени, чем она предполагала. Несмотря на достижение температуры 1600 или 1700 градусов, фактическая кремация может занять два-три часа. И ни одной аккуратной урны с пеплом в конце. Пепел, который был не только пеплом, оставался в реторте, чтобы остыть, а затем использовался магнит для удаления чего-либо металлического, такого как пломбы и булавки. Остыв, пепел выметали на поднос кукурузным веником, как будто это был мусор на полу. Затем позволяли еще немного остыть, прежде чем поместить в крематорий, который показался Холли похожим на мусоропровод, когда она заглянула внутрь. Там останки, включая кости, которые не сломались полностью, были измельчены, чтобы сделать их гладкими и похожими на пепел, прежде чем положить в урну, если таковая имелась. В противном случае его инкапсулировали в коробку, чтобы семья могла ее забрать.

«Ужасно», — подумала Холли, толкнув еще одну дверь в короткий коридор.

Здесь тусклое освещение уступило место ослепительно ярким флуоресцентным лампам, а стены из шлакоблоков выкрасили в бледно-кремовый цвет. Она была почти стерильной из-за отсутствия цвета, и Холли остановилась и заморгала, жужжание флуоресцентных ламп громко отдавалось в ее ушах, когда ее внимание переключилось на дверь впереди.

«Джон Байрон работал с 4:30 до 12:30 и все еще должен быть на дежурстве», — подумала она, взглянув на часы. Она встречалась с ним несколько раз, и хотя он был немного циничен, с саркастическим, самоуничижительным чувством юмора, он казался довольно приятным парнем. Она не думала, что он будет слишком суров с ней, хотя, без сомнения, ей придется объяснить, почему она так поздно пришла в офис. Холли надеялась, что он один, и Рик Мекслер еще не приехал. Рик был человеком, который работал в крематорий с 12: 30 до 8:30. Она начала работать только в девять, так что еще не встречалась с ним, но слышала, что он сварливый сукин сын, который не любит людей. Ей совсем не хотелось иметь с этим дело, поэтому она немного встревожилась, когда вошла в крематорий и услышала два мужских голоса.

Крематорий представлял собой большой длинный прямоугольник, при входе слева был холодильник размером десять на десять. Остальная часть комнаты представляла собой большую Г-образную фигуру, реторты стояли у стены за углом холодильника, вне поля зрения. Именно оттуда доносились голоса, поэтому она сначала не увидела мужчин. Но Холли решила, что это Джон и Рик.

Ее взгляд скользнул к холодильнику, когда она двинулась вперед. Дверь была металлическая, почти такая же широкая, как дверь гаража. В данный момент она была открыта, и содержимое оставалось на виду — несколько высоких широких полок с различными гробами на них. Два представляли собой картонные коробки, еще два были недорогими голубыми гробами и оставшиеся три — настоящими дубовыми гробами. Она заметила, что мини-погрузчик стоял перед открытой дверью, как будто Джон собирался забрать гроб, когда его прервало появление Рика.

Холли отвела взгляд от холодильника, стараясь не думать о мертвецах, лежащих в гробах… или их будущем. Она почти дошла до угла, когда поняла, что ни один голос не похож на Джона Байрона. Он уже ушел? И если да, то с кем разговаривал Рик Мекслер? Она замедлила шаг, а затем остановилась за углом, чтобы послушать разговор мужчин.

Джастин Брикер подкатил каталку с трупами изгоев к реторте. Ударив ногой по колесу, чтобы удержать его на месте, он взглянул на Андерса, своего партнера в сегодняшнем предприятии.

Темные волосы, кожа и черная кожаная одежда делали Андерса похожим на тень в белой комнате. Сейчас он нависал над работником крематория, который стоял в углу. Взрослый смертный мужчина, открывший заднюю дверь на их стук, теперь походил на непослушного школьника, наказанного разгневанным учителем. Не хватало только негодования ребенка… лицо мужчины ничего не выражало, пока Андерс старался изгнать их появление из его памяти и держать его там, где он стоял, подальше от дороги.

Когда Андерс расслабился и повернулся к нему, Джастин поднял брови. — У нас все хорошо?

Андерс кивнул. — Но мы должны поторопиться. Его смена заканчивается через пятнадцать минут. Скоро появится новый парень.

— Не проблема. К тому времени нас здесь уже не будет. Такие легковоспламеняющиеся, как мы, эти парни превратятся в пыль через несколько минут. Джастин повернулся, чтобы открыть дверцу реторты, и присвистнул от нахлынувшей на него волны жара. Он взглянул на Андерса, когда тот подошел к нему. — Так… Что ты сделал, чтобы разозлить Люциана?

Вместо ответа Андерс спросил: — Почему ты думаешь, что я его разозлил?

Джастин усмехнулся. — Ну, он поручил мне уборку, потому что я его разозлил. Так что, полагаю, мы в одной лодке.

Андерс только хмыкнул и вытащил из кучи верхний труп, чтобы отправить его в реторту.

— Пошли, — сказал Джастин, когда пламя, выстрелившее в реторту, ударило по телу, и оно загорелось, как будто было сделано из сухой соломы. — Ты должен был что-то сделать.

Андерс наблюдал, как он поднял еще одно тело, чтобы отправить его в реторту. — Я пошутил насчет того, что он много раз пропускал домашние трапезы с тех пор, как Ли стала вегетарианкой.

Джастин поднял брови. — Это его не беспокоит… если ты не напротив Ли.

Андерс поморщился и начал поднимать следующее тело. — К сожалению, Ли вошла в комнату следом за мной. Боюсь, она меня подслушала.

— Ах. — Джастин поморщился, зная, что Андерс не стал бы намеренно оскорблять чувства женщины. Никто из охотников этого не сделает. Ли была хорошей женщиной, она всем нравилась. — Да, держу пари… Берегись! Голова!

Андерс замер, наполовину свалив тело с каталки, но было уже поздно. Одна из голов была сдвинута и скатывалась с края металлического стола. Джастин попытался схватить ее, но не успел, и обезглавленная голова с мокрым шлепком упала на пол.

Оба мужчины стояли и гримасничали, глядя на беспорядок, а затем Андерс кивнул в сторону техника крематория и пробормотал: — Я не думаю, что мы сможем заставить его убрать?

— Ты правильно полагаешь. Было бы трудно стереть это из его памяти и гарантировать, что это останется стерто, — сказал Джастин с весельем, наблюдая, как Андерс схватил голову за длинные волосы мужчины и бросил ее в реторту. Он покатился вперед, как кривобокий шар для боулинга, покачиваясь в струях пламени, где немедленно взорвался. Качая головой, он бормотал: — Как растопка.

— Да, мы легко воспламеняемся, — заметил Андерс.

— Думаю, это делает нас горячими, — сказал Джастин и рассмеялся собственной шутке. Это даже вызвало улыбку у Андерса, когда он закончил поднимать тело, которое держал, и послал его в реторту за головой. «Андерс не был известен чувством юмора, поэтому улыбка была эквивалентом смеха в животе у кого-либо другого», — подумал Джастин.

Шаркающий звук и стон привлекли его внимание к женщине, стоявшей в углу холодильника. Она была невысокой и округлой, с волной черных, как вороново крыло, волос, ниспадающих на плечи и спину, — блестящая черная масса на фоне коричневого плаща. Она также держалась одной рукой за холодную стену, словно для того, чтобы не упасть, и ее лицо было положительно зеленым, когда она смотрела на лужу на полу, где только что была голова. Джастин был почти уверен, что она видела, как голова скатилась со стола на пол. Без сомнения, ужасное зрелище для того, кто не привык иметь дело с мертвецами. Черт, ему приходилось делать это почти регулярно, и это было ужасно для него.

Ее глаза неохотно поднялись на него и Андерса, и Джастин отметил, что они были красивого бледно-голубого цвета. У нее были красивые губы, полные и соблазнительные, и прелестный маленький носик… она смотрела на него и Андерса с каким-то бессмысленным ужасом.

— Мне нужно убрать беспорядок на полу, так что разбирайся с нашим туристом, — мрачно объявил Андерс.

— Спасибо, — саркастически сказал Джастин, но на самом деле не возражал. Он любил женщин, всегда любил, и эта была милашкой. Жаль только, что он не сможет играть с чем-то большим, чем ее разум. Как только он возьмет контроль над ней и сотрет ее воспоминания, ему придется избегать контакта с ней снова, чтобы избежать возвращения этих воспоминаний. «Что ж, в море еще много воды», — подумал он и сосредоточил взгляд на ее лбу, пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Ну? — через минуту спросил Андерс. — Чего ты ждешь? Возьми ее под контроль.

Джастин моргнул, смущение проскользнуло сквозь него, а затем слабо сказал: — Я не могу.

— Что? — удивленно спросил Андерс.

— Я не могу ее прочесть, — пояснил он, сам не веря своим ушам. Ее мысли были для него совершенно пусты.

— Серьезно? — спросил Андерс, прищурившись.

— Серьезно, — заверил его Джастин, чувствуя, что его голос звучит так же ошеломленно, как и он сам. Черт. Он не мог ее читать. Это означало…

— Ну, тогда я бы на твоем месте пошел за ней, — предложил Андерс и, когда Брикер уставился на него в полном замешательстве, указал туда, где только что была женщина, — она убегает.

Дверь в холл закрылась, и он понял, что Андерс был прав, прежде чем успел обернуться и увидеть, что ее больше нет в комнате. Выругавшись, Джастин бросился бежать. Будь он проклят, если позволит ей уйти… и не из-за того, что она видела. Он не мог читать ее мысли, и это могло означать, что она может стать его спутницей жизни. Найти спутницу жизни в столь раннем возрасте было чертовски редко. Если он потеряет ее, то вряд ли сможет найти другую в ближайшие столетия… возможно, тысячелетия, и у Джастина не было желания ждать тысячелетия, чтобы испытать, каково это — иметь спутницу жизни.

Добравшись до холла, он с восхищением заметил, что она быстро исчезла за дверью в противоположном конце. Но паника могла быть чертовски сильной мотивацией, и он не сомневался, что то, что она увидела, вызвало у нее панику.

Эта мысль заставила Брикера нахмуриться, когда он пошел за ней. Ему придется многое объяснить, когда он догонит ее. Он должен успокоить ее, а потом как-то объяснить, что он не какой-то ублюдок, уничтожающий доказательства своей подлой работы… и все это без помощи управления разумом. «Это должно быть интересно», — грустно подумал он, и беспокойство заставило его двигаться медленнее, чем он мог бы. Он хотел понять, как объяснить, прежде чем догонит. Он хотел сделать все правильно в первый раз, быстро успокоить ее и завоевать ее доверие. Он не смог бы убедить ее стать его спутницей жизни, если бы она боялась или подозревала его. Здесь нужны были правильные слова.

Проблема была в том, что Джастин понятия не имел, что это за правильные слова, и у него не было времени. Однако остановить ее, прежде чем она покинет здание, казалось хорошей идеей, и в этот момент она мчалась через последний зал, мимо часовен и колумбариев, направляясь к выходу. Отпустив беспокойство о том, что сказать, Джастин набрал скорость и поймал ее за руку как раз в тот момент, когда она подошла к двери. Когда он развернул ее, она тут же замахнулась на него свободной рукой. Ожидая жалких девчоночьих ударов, Джастин сначала не отреагировал и только заметил ножницы, которые она держала в руке, прежде чем они перерезали ему горло.

Джастин затаил дыхание и отпустил ее, когда боль пронзила его. Он увидел тонкую струйку крови, которая брызнула на ее рыжевато-коричневое пальто и тут же покрыла его горло. Небольшое количество крови, которое пролилось на нее, сказало ему, что рана не глубокая. Нападение удивило его больше, чем что-либо другое. И все же, когда он снова обратил внимание на женщину, она уже открыла дверь и ускользнула. Выругавшись, он проигнорировал боль в горле и быстро последовал за ней.

Женщина — его женщина оглянулась через плечо на звук открывающейся двери, и Джастин сжал губы при виде ее широко раскрытых испуганных глаз. «Вот тебе и доверие», — подумал он и вскрикнул, когда она споткнулась. Она оглядывалась назад, а не туда, куда шла, и это ее погубило. Она не была готова к неожиданному шагу на тротуар и потеряла равновесие. Она упала ничком. Это было не слишком сильное падение, и он ожидал, что она вскочит, сопротивляясь и переставляя ноги, но вместо этого она лежала ничком, пока он не добрался до нее.

Обеспокоенный ее неподвижностью, Джастин присел на корточки и перевернул ее. Сначала он заметил кровавую рану у нее на лбу. Она, очевидно, ударилась головой о тротуар, когда падала. Это была хорошая шишка, но не такая уж и плохая, с облегчением отметил он, но тут же ужаснулся, увидев ножницы, торчащие из ее груди в том месте, где не сходилось небрежно застегнутое пальто. Как только Брикер увидел это, ее глаза открылись, а затем расширились от боли и страха другого рода. Она больше не боялась его, по крайней мере, не так сильно, как боялась за свою жизнь. Черт возьми, он тоже боялся за ее жизнь. Это выглядело плохо.

— Разве твоя мать никогда не говорила тебе не бегать с ножницами? — сказал он коротко, распахивая ее пальто, чтобы увидеть розовую пижаму с белыми кроликами. Это зрелище настолько поразило его, что он на мгновение замер, пока не заметил, что кролики вокруг ножниц быстро краснеют от крови, пузырящейся из раны. Он был уверен, что только присутствие ножниц в ее теле удерживало кровь от фонтана. Для него это выглядело смертельной раной. Он потеряет свою половинку еще до того, как узнает ее имя.

— К черту, — пробормотал Брикер и дернул рукав, чтобы разорвать запястье клыками, скользнувшими вперед. Он не потеряет ее.

Глава 2

Холли поджала губы и провела языком по внутренней стороне рта. Затем она поморщилась от тяжелого утреннего дыхания. «Действительно серьезный случай», — с отвращением подумала она и открыла глаза, ожидая увидеть балдахин своей кровати. Вместо этого она обнаружила, что смотрит на чистый белый потолок в бежевой комнате. Ее спальня не была бежевой.

Приподнявшись на локтях, Холли растерянно огляделась. Там были письменный стол и стул, шкаф с телевизором в верхней вставке, затемненные шторы, два стула по обе стороны кофейного столика слева от кровати, на которой она лежала, и совершенно ужасная картина на стене. Все это говорило об одном…

— Отель? — удивленно выдохнула Холли. — Какого черта я делаю в отеле?

Сев, она начала спускать ноги с кровати, но затем замерла и схватила простыню и одеяло, когда они упали, чтобы показать, что она голая. Холли никогда не спала голой. Она на мгновение прижала одеяло к груди, оглядывая комнату в поисках одежды, но не увидела ее. Это было печально. Но еще больше ее огорчало то, что она не помнила, как оказалась в таком состоянии.

Ее взгляд скользнул к часам на прикроватном столике, и Холли испуганно ахнула. Семь часов. Господи, ее не было всю ночь. Скоро Джеймс вернется домой и будет гадать, где она, черт возьми. Он будет волноваться и захочет узнать, что случилось. Только она понятия не имела, что ему сказать, потому что сама не знала.

Добраться до дома раньше него казалось хорошей идеей, но одеться, и встать с кровати было еще лучше, решила она и встала, волоча за собой простыню. Одеяло тоже попыталось упасть, но, в конце концов, сдалось, соскользнуло и упало на пол. Оставив его там, Холли подошла к шкафу и открыла его, чтобы заглянуть внутрь. Черные джинсы, черные кожаные брюки, черная кожаная куртка и даже черные футболки аккуратно висели в шкафу.

«Кто-то определенно бросил вызов моде», — подумала одна часть ее сознания. С другой стороны, у нее был приступ паники. Это была не ее одежда. Это была даже не женская одежда. Это была мужская одежда, и она не знала этого человека. Холли не могла припомнить ни одного знакомого человека, который носил бы эти вещи… и в чьей постели она должна быть обнаженной. По крайней мере, она не могла вспомнить… хотя, по какой-то причине, вид одежды вызвал у нее страх.

Внезапно отчаявшись выбраться оттуда, Холли быстро повернулась, чтобы открыть ящики комода вдоль стены, надеясь найти другую одежду, но там не было ничего, кроме пыли. Даже не было боксереров или брифов. По-видимому, таинственный человек, которому нравился черный, также любил ходить как коммандос. Она попыталась не думать об этом, когда вернулась к шкафу и вытащила пару черных джинсов и футболку в тон.

Брюки были ей велики, но она исправила это, закатав низ и используя ремень, который нашла на другой вешалке. Футболка тоже была большой, она обтягивала сморщенный пояс и свисала почти до колен. Холли поймала подол и завязала его узлом, чтобы он больше походил на рубашку, а не на платье. Затем она натянула кожаную куртку, чтобы скрыть беспорядок, который был на ней.

Холли направилась к двери, но остановилась, мельком взглянув на себя в зеркало, когда проходила мимо открытой двери в ванную. «Господи, — с отвращением подумала Холли, — если бы я выжала жир из волос, то могла бы что-нибудь поджарить». Вдобавок ко всему, это было ужасное месиво, торчащее сзади, со спутанными узелками. Это были волосы женщины, которая мотала головой во время сумасшедшего, жаркого, обезьяньего секса.

«Не то чтобы она когда-либо испытывала безумный, горячий обезьяний секс…что-то она не припомнит», — мрачно добавила Холли, бросив взгляд на кровать. Но ее соседка по комнате в колледже всегда выглядела так по утрам после визита ее парня. Она утверждала, что в этом можно обвинить ее бойфренда за то, что он так хорошо «делает гадости».

Холли попыталась пригладить пальцами свою обычно гладкую черную гриву. Когда это не сработало, она быстро обыскала ванную. Разумеется, расчески не было. Зачем кому-то расческа, когда она так нужна? Закатив глаза, она сдалась и вместо этого начала искать что-нибудь, чтобы обернуть вокруг головы, по крайней мере, скрыть свои плохие волосы. Холли боялась, что если пойдет куда-нибудь в таком виде, то ее запрут как сумасшедшую. Конечно, она привлечет к себе внимание, и в этот момент она думала, что чем меньше внимания, тем лучше, пока она точно не узнает, что произошло, и как она сюда попала.

Шляпа или бандана сделали бы свое дело, но, очевидно, у таинственного человека в черном не было ни того, ни другого. Выдохнув со вздохом, Холли быстро переступила с ноги на ногу, затем сорвала с вешалки еще одну футболку и начала рвать ее, пока не получила красивый квадрат без рукавов. Быстро обернув его вокруг головы и завязав, Холли снова направилась к двери.

Ей нужно было выяснить, где она находится, как добраться отсюда домой, и потом… что ж, когда она благополучно доберется до дома, то сможет разобраться в том, что произошло и что ей следует предпринять.

— Ее зовут Холли Босли, — заявил Люциан.

— Да. Андерс сказал мне это в первый же вечер, когда вернулся с ее сумочкой, — нетерпеливо сказал Джастин. Он был в комнате Люциана только потому, что тот настоял на разговоре. Люциан не был тем, кому ты мог отказать. Но Джастин не хотел быть здесь; он хотел вернуться в свою комнату через холл, к женщине, лежащей сейчас в его постели. Она беспокойно спала два дня и две ночи, и это тревожило его. Каждый второе обращение, свидетелем которого он был, проходило быстрее, чаще с криками и воплями.

Поначалу Джастина очень беспокоило, насколько молчалива и неподвижна Холли… пока Люциан не сказал ему, что обращение Стефано Нотте прошло так же тихо и заняло несколько дней. Как ни странно, Стефано тоже получил удар ножом в грудь. Люциан предположил, что, возможно, рана определяет темп превращения.

Джастину было все равно. Все, что его заботило, это чтобы Холли выжила и проснулась. Он понятия не имел, когда это случится, но хотел быть там, когда это произойдет.

Надеясь ускорить разговор, Джастин добавил: — На стоянке у кладбища стояла машина с сумочкой. Андерс разбил окно машины, чтобы добраться до ее сумочки, обыскал ее и нашел водительские права. Холли Линн Босли. Но ключей от машины у нее не было, так что Андерсу пришлось завести машину, чтобы доставить ее в отель.

— Прошлой ночью он вернулся на кладбище и нашел ключи там, где она упала, — объявил Люциан. — Я положила их в ее сумочку.

Джастин взглянул на сумочку, лежащий на столе, когда Люциан указал на нее, и обнаружил, что качает головой. Он все еще не мог поверить, что она не ходила во сне. Он был уверен, что, это лунатизм, когда заметил ее пижаму. Отсутствие чего-либо, как ключи или кошелек, только указывал это. Но, похоже, у нее было и то, и другое, только не при ней. Какого черта она делала на кладбище в такой поздний час в пижаме?

— Холли временно работает в офисе на кладбище, — сказал Люциан, как будто это могло все объяснить.

Чтобы Джастин этого не произошло, и он указал сухо: — Да, но она не будет работать в Китае.

Люциан пожал плечами. — Должно быть, она вспомнила что-то, что оставила, и вернулась, чтобы забрать это после того, как уже приготовилась ко сну.

— В этом есть смысл, — заметил Деккер, привлекая их внимание. Темноволосый мужчина, одетый в черное, полулежал на одной из двух кроватей в комнате.

— После полуночи? В пижаме? — с сомнением спросил Джастин.

Люциан пожал плечами. — Вероятно, она не ожидала встретить кого-нибудь в такой час.

— Она была в крематории, единственном месте, где в этот час находиться только трупы, — заметил он.

— Так оно и было, — согласился Люциан и добавил: — Только она может ответить на эти вопросы.

— Она могла принести бумаги, — сказал Андерс, входя в комнату через открытую дверь.

Когда Люциан вопросительно поднял бровь, Джастин объяснил: — Шуршание бумаг и стон привлекли наше внимание к ее присутствию. Но когда я увидел, что она в пижаме, то решил, что бумаги лежали на полу, и она пнула их ногой или что-то в этом роде.

— Или она могла принести их парню, работавшему с печами, и уронила, когда увидела нас, — сказал Андерс.

Люциан подумал и медленно кивнул. — Вполне возможно.

— Но она была в пижаме, — повторил Брикер, не в силах отрицать этот факт. Ради Бога, на ней была розовая фланелевая пижама и пушистые тапочки. Он выбросил оскорбительные предметы, как только доставил ее в отель и раздел для обращения. Ни одна из его женщин не была одета в розовую фланелевую пижаму и пушистые тапочки.

Покачав головой над ее одеждой, он взглянул на Люциана и заметил, что тот стоит неестественно неподвижно, склонив голову набок. — В чем дело?

— Она проснулась, — объявил он, нахмурившись.

Брикер тут же вскочил и направился к двери.

— Подожди, Брикер! Тебе нужно знать больше, — прорычал Люциан, но на этот раз Джастин не слушал. Его спутница жизни проснулась. Он должен добраться до нее, и даже Люциан Аржено не остановит его.

Холли открыла дверь и выбежала в коридор, но тут дверь напротив распахнулась, и перед ней возник мужчина. Он появился так быстро, что она даже подумала, не отключилась ли на мгновение. Никто не мог двигаться так быстро.

— О, привет. Ты не просто проснулась, ты встала. — Слова мужчины заставили ее широко распахнуть глаза. В его голосе звучало удивление, но не большее, чем у нее. Он вел себя так, будто они знакомы, но она понятия не имела, кто он такой… Встретила ли она его, когда пришла в отель? Если так, то, может быть, он расскажет ей, в каком она была состоянии и кто ее привез. Эта мысль занимала все ее мысли, и она пробормотала: — Я… Да.

Холли молча смотрела на него. Он определенно был привлекательным, с темными волосами и смеющимися глазами. На нем были черные джинсы и черная футболка. Копия одежды, которая была на ней, поняла она, когда его глаза опустились на ее позаимствованный наряд.

— Моя одежда тебе не идет, не так ли? — весело спросил он.

— Ваша одежда? — спросила она с тревогой. Это был хозяин комнаты, которую она занимала? И, очевидно, ту, что напротив, так как он только что оттуда, рассуждала она.

— Да, — усмехнулся он. — Не волнуйтесь. Я выйду и подберу что-нибудь более подходящее для тебя позже, после того, как мы поговорим.

— О, нет, нет, в этом нет необходимости, — пискнула Холли, быстро отступая назад, когда он двинулся к ней. Она сразу поняла свою ошибку. Она попятилась в комнату, из которой пыталась выйти, позволяя ему войти. Теперь он стоял между ней и выходом. Стало только хуже, когда он закрыл дверь. Каким-то образом его присутствие в комнате заставило ее сжаться.

Закусив губу, Холли продолжала пятиться, пока не наткнулась на стул. Она быстро опустилась на стул, нервно оглядывая комнату, прежде чем вернуться к нему. Он сказал, что купит ей более подходящую одежду после того, как они поговорят, но ее интересовала не одежда, а разговор или, по крайней мере, ответы на некоторые вопросы. У Холли было около миллиона вопросов, всплывающих в ее голове прямо сейчас. Такие мелочи, как, кто он? Как она сюда попала? Кто снял с нее одежду? Почему она лежала голая в постели? Неужели все это время она была одна в постели? Как долго она там пробыла? Где ее одежда? Они продолжались, но это в значительной степени охватывало основные вопросы, на которые она хотела получить ответы. Она настороженно посмотрела на него и спросила: — Кто вы?

— О, — предложил он ей кривой улыбкой. — Полагаю, мне следовало представиться. Меня зовут Джастин Брикер.

— Джастин Брикер, — пробормотала она, не узнавая имени. Она была совершенно уверена, что никогда не слышала его раньше, и он тоже не выглядел знакомым.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, остановившись рядом со столом и с беспокойством глядя на нее.

— Хорошо, — машинально ответила она, но затем остановилась, чтобы посмотреть на свое тело и убедиться, что это правда. В основном это было правдой. Она чувствовала себя как высохшая губка, но кроме этого, и легкой головной боли, она была в порядке. Была ли причина, по которой она не должна быть? Например, какие-то наркотики, которые ей подсунули и могли объяснить ее проблемы с памятью? С этой мыслью она осторожно спросила: — Как я должна себя чувствовать?

По какой-то причине вопрос заставил его губы изогнуться в усмешке. — Ну, у разных людей все по-разному. Некоторые просыпаются с сильной головной болью, вероятно, от обезвоживания. У других просто ужасный случай сухости во рту, и в остальном они чувствуют себя лучше, чем раньше.

— До чего? — резко спросила Холли, в ней росло подозрение. У нее действительно немного болела голова, и определенно пересохло во рту.

— Перед обращением, — терпеливо объяснил он.

— До превращения? — эхом отозвалась она в замешательстве. — До моей очереди на что?

Глаза Джастина Брикера сузились, он помолчал с минуту, а затем спросил: — Что именно ты помнишь?

— С какого момента? — возразила Холли, и по ее шее поползли мурашки. В его внезапной торжественности было что-то тревожное.

— Что последнее ты помнишь? — спросил он, вместо того чтобы ответить на ее вопрос.

Холли быстро порылась в памяти и вспомнила то же, что и при первом пробуждении. Она вспомнила, как чистила зубы перед сном, вспомнила, что еще не сделала анализ крови, пошла к машине за сумочкой и тестером, а потом вернулась в офис, не найдя ни того, ни другого в машине. Ей явно не хватало воспоминаний о том, как она оказалась в номере незнакомого мужчины… голая в его постели.

— Я возвращалась в офис за сумочкой, — тихо сказала она.

Его брови поползли вверх, и Холли заподозрила, что у нее пропало много воспоминаний, и, вероятно, важных. Она всегда пропускала самое важное.

— Ты помнишь, как добралась до офиса? — спросил он.

Она провела краткий обзор своей памяти, а затем покачала головой, прежде чем спросить: — Я добралась туда?

— Да, ты добралась до офиса, — заверил ее Джастин и, поджав губы, добавил: — Мы думаем, у тебя были с собой бумаги, когда ты спустилась в крематорий. Возможно ли, что ты нашла бумаги, которые, по твоему мнению, должны были быть доставлены в тот час?

Холли задумалась над вопросом, а затем спросила: — В углу был прикреплен круглый металлический диск?

Поколебавшись, он повернулся, подошел к двери, открыл ее, пересек холл и заглянул в комнату напротив. Она слышала, как он спросил: — Был ли металлический диск на бумагах на полу в крематории?

Холли не услышала ответа, но он закрыл дверь и вернулся, кивнув. — Да, был.

— Тогда это были бумаги, необходимые для кремации. Если бы я нашла их, и они должны были быть доставлены в течение дня, но почему-то не были, тогда да, я могла бы взять их, несмотря на позднее время, — сказала она со вздохом.

— Ты была в пижаме, — сказал он, и она подняла бровь, услышав его тон. — В его голосе звучало недоумение. Или, может быть, неодобрение. Или и то и другое. Прежде чем она смогла ответить, Джастин спросил: — Все это вызвало в памяти? Ты помнишь, как шла в крематорий, чтобы доставить бумаги?

Холли закусила губу и снова порылась в памяти, но ничего не вспомнила.

— Это было после полуночи туманной ночью, — подсказал он. — Ты, наверное, ничего не видела в двух футах перед собой, но все равно побрела мимо могил к крематорию… в розовой фланелевой пижаме с белыми кроликами и пушистых тапочках под плащом.

Он описал, как она была одета в тот вечер, словно ее выбор одежды встревожил его, и Холли предположила, что это было несколько необычно, но она не ожидала встретить кого-нибудь. Очевидно, так оно и было. Она ничего не помнила, поэтому снова покачала головой, но потом откашлялась и спросила: — Где они? Моя пижама?

Джастин поколебался, а затем, вместо ответа, спросил: — Помнишь крематорий? Или бегство? Или падение?

Холли слегка подняла голову. Она упала? Подумав, что это может многое объяснить, она спросила: — Я ударилась головой или что?

— Да. — Джастин, казалось, почувствовал облегчение, и она поняла почему, только когда он сказал: — Так ты помнишь это?

— Нет, — призналась она почти извиняющимся тоном. — Наверное, поэтому у меня болит голова и не хватает кусочков памяти.

— Ах. Да, я понимаю, — сказал он со вздохом, затем поморщился и спросил: — Значит, ничего из этого тебе не напоминает ни о чем?

Холли покачала головой снова, и призналась: — Я даже не помню, кто ты. Твое имя мне не знакомо, — беспомощно пожала плечами она.

Его губы перекосило усмешкой, и он сказал мягко: — Нет никакой причины, что должна. Мы никогда не встречались.

— О, — пробормотала она, полагая, что это все объясняет. «Так… должно быть, это он нашел ее после падения», — подумала Холли. Она вернулась в офис, нашла какие-то бумаги, которые, по ее мнению, должна была доставить в крематорий, упала и ударилась головой на обратном пути. Должно быть, она сильно ударилась, чтобы потерять не только сознание, но и память. Раньше Холли не заметила раны на голове. Но она не искала ее.

— Значит, ты нашел меня после того, как я упала? — спросила она и, когда он заколебался, догадалась: — Или видел, как я упала?

— Да, — с облегчением прошипел Джастин. — Я видел, как ты упала.

— И при мне не было ни сумочки, ни документов, — с сожалением вспомнила она и, прищурившись, добавила: — Сумочка была в моей машине, но у меня были ключи от моей машины.

— У тебя не было ключей от машины, когда я приехал, — объяснил Джастин. — Должно быть, ты уронила их, когда падала. Когда я внес тебя в дом, и мы поняли, что на тебе пижама и у тебя нет ни сумочки, ни ключей, ни чего-либо еще, мы подумали, что ты ходишь во сне.

— Лунатизм? — спросила она с удивлением, а потом рассмеялась. — В пальто? Лунатики, как правило, не надевают пальто?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Я не знаю никого, кто ходил бы во сне.

— О. — Холли медленно кивнула и попыталась разобраться в своих мыслях. — Значит, ты привез меня сюда, потому что у меня не было ни сумочки, ни документов. Но почему просто не отвез меня в больницу? — спросила она, прежде чем он успел ответить. — Когда он снова замолчал, она задумчиво произнесла: — Без сумочки у меня не было бы карточки, и, полагаю, в больнице не стали бы лечить меня, не имея доказательств, что я могу заплатить.

Джастин, казалось, колебался, потом вздохнул и присел на край кровати. — Эта ситуация немного сложнее, чем ты думаешь, — сказал он, серьезно глядя на нее.

Холли с любопытством наклонила голову, но просто спросила: — Да?

— Да, вот видишь… — Джастин сделал паузу, несколько выражений промелькнуло на его лице, прежде чем он, наконец, осторожно сказал: — Я должен сказать тебе кое-что, что может показаться странным… ну, немного сумасшедшим.

Холли только подняла брови.

— Видишь ли, ты ударилась не только головой. Я имею в виду, что травма головы была не единственной. У тебя были ножницы и…

— Ножницы? она удивленно прервала его: — Зачем мне тащить ножницы в крематорий?

— Как я уже сказал, было темно и туманно… кладбище. Жутко, — пожал плечами он. — Возможно, ты нервничала.

Холли медленно кивнула, полагая, что этого достаточно, чтобы захотеть какое-нибудь оружие. Обычно она не нервничала, но раньше ей и в голову не приходило гулять по кладбищу одной темной туманной ночью.

— В любом случае, — сказал Джастин, когда она промолчала. — Ты бежала, упала и не только ударилась головой, но…

— Почему я бежала? — перебила Холли.

Вопрос заставил его поморщиться. Ему также потребовалось много времени, чтобы подумать, прежде чем ответить. — Ты увидела что-то, чего не поняла.

— Что я увидела?

— Я дойду до этого, — заверил он ее. — Но сначала я хочу, чтобы ты поняла, что я никогда не причиню тебе вреда. На самом деле, когда ты упала на ножницы и ударила себя в грудь, я…

— Что? — резко перебила Холли. Одеваясь, она ничего не заметила. Холли подняла воротник футболки, чтобы посмотреть на себя, но там ничего не было. Сердито посмотрев на него за то, что он так напугал ее, она сказала: — Я не ранена.

— Нет. Ну, Я исцелил тебя, — объяснил он.

Холли несколько раз моргнула, услышав это заявление, а затем медленно спросила: — Ты исцелил меня?

Джастин кивнул.

— Как? — спросила она, не в силах скрыть сомнения.

— Ну, вот тут-то все и становится сложнее, — сказал Джастин, выглядя смущенным.

— О? — спросила она, прищурившись.

— Да. Ты видишь… — Он сделал паузу, потер рукой лицо, а затем решительно сказал себе под нос: — Я не собираюсь делать из этого маринад, как Бастьен и другие парни.

— Это хорошо, — пробормотала Холли, не совсем понимая, о чем он говорит.

— Я серьезно, как глупо начинать с фразы: — Ты когда-нибудь видела фильм «Американский оборотень в Лондоне»? — с отвращением спросил он.

— Э… — Холли замолчала, сбитая с толку.

— Это было просто глупо. Мы же не оборотни, правда?

— Нет? — догадалась Холли. Это казалось довольно безопасной ставкой.

— Вот именно, — удовлетворенно сказал он. — Так зачем же вести за собой? Это еще больше запутывает дело. Правильно?

— Правильно? — догадалась она.

Он кивнул. — Ладно, ладно… — Джастин помолчал, нахмурился и повторил: — Помни, как бы безумно это ни звучало, я не сумасшедший. Со мной ты в безопасности. Я никогда не причиню тебе вреда. Когда-либо. Это я тебе обещаю.

— Ладно, — пробормотала Холли. Но на самом деле, чем больше он это говорил, тем больше она волновалась. Это было старо — леди слишком много протестует. Но в данном случае протестовал мужчина. Чем больше он уверял ее, что не причинит ей вреда, тем больше она волновалась.

— Ладно… Итак, видишь… — Он снова сделал паузу, а затем предупредил: — Я просто скажу тебе прямо.

— Хорошо, — сказала Холли.

— Ладно, — кивнул он, а потом добавил: — Это будет звучать дико.

— Хорошо, — повторила Холли, ничуть не удивившись. Она уже начала думать, что с этим человеком что-то не так.

— Ну вот, — сказал он и выпалил: — Я — вампир.

Холли уставилась на него. Она думала, что готова ко всему, начиная с его странного предисловия, но… — Вампир?

— Да. Но на самом деле мы не вампиры, — заверил он ее. — Я имею в виду, конечно, у нас есть клыки и мы привыкли питаться смертными, и да, мы сильны и все такое, но мы не мертвы и не бездушны.

— Вот именно… хорошо? — закончила она комментарий на вопрос, потому что, честно говоря, Холли не была уверена, что это правильный ответ. Бедняга явно бредил. Вампир? Да. Она думала, что увлечение вампирами прошло, но, очевидно, Джастин Брикер был поражен его краткой вспышкой. Бедная заблудшая душа думала, что он один из них. Это было грустно, правда. Он был красивым мужчиной, представительным и казался достаточно умным, но у него явно были проблемы с психическим здоровьем. Тем не менее, она была у него в долгу. Он поднял ее после того, как она упала и потеряла сознание. Холли подозревала, что часть его истории была правдой. Это имело смысл и объясняло ее головную боль и потерю памяти.

Остальная часть его истории, однако, о том, что она упала на ножницы и заколола себя, и что он исцелил ее своим… ну, она не была уверена, чем он предположительно исцелил ее. Вампиры кусали и сосали кровь, они обычно не исцеляли людей. Это был Иисус. Возможно, он путает религию со своими бредовыми фантазиями, предположила она. Она понимала, что религия часто играет роль с сумасшедшими.

— Да, это хорошо, — заверил ее Джастин. — Теперь, когда мы не питаемся от смертных, жизнь намного проще.

— Могу себе представить, — сказала она успокаивающим тоном. По крайней мере, он не доводил свою фантазию до такого уровня и не пытался кусать людей. Если бы он это сделал, она бы забеспокоилась. Хотя это казалось в основном безобидной фантазией. Он не кусался, поэтому не причинял никому физического вреда, даже если спал в гробу, избегая солнечного света и чеснока, и это ее устраивало. Живи и давай жить другим и все такое. Хотя Холли подумала, не окажет ли она ему плохую услугу, не позвав на помощь, например полицию, и не предложив провести семидесятидвухчасовое обследование в психушке.

— На самом деле, мы совсем не похожи на телевизионные и кино версии вампиров, — заверил ее Джастин.

— Ну, нет, думаю, нет. Никто из них не может исцелиться, — пробормотала Холли, ее взгляд скользнул к двери, когда она задумалась, осмелится ли она попытаться уйти. Станет ли он физически сопротивляться ее уходу? Она подозревала, что так и будет, если она не будет обращаться с ним правильно. Она должна сохранять спокойствие и выйти из этой комнаты. Она должна вернуться домой и… ну, Холли не была уверена, что ей делать после этого. Она понятия не имела, который час. Часы на прикроватной тумбочке показывали 7: 34. Как давно она здесь? Когда она впервые проснулась, ей показалось, что уже утро, но теперь, когда она знала, что была без сознания, она не была в этом уверена. Шторы были задернуты и достаточно плотны, чтобы не пропускать солнечный свет.

— Как правило, мы тоже не можем исцелять, — объяснил он, снова привлекая ее внимание. — Я смог исцелить тебя, только обратив.

Холли моргнула на это, а потом качнула головой. — В вампира?

— Да. Ну, мы предпочитаем называть себя бессмертными.

— Хм-м-м. — Поколебавшись, она встала. — Тогда мне лучше вернуться домой и заняться делами.

— Ты не можешь уйти. Я должен все объяснить, — сказал он, выпрямляясь и становясь на ее пути.

— А потом не объяснишь? — предложила Холли, стараясь не выдать своего отчаяния, но желая уйти. Надеясь использовать причину, по которой он согласен, она отметила: — Если я теперь вампир, есть множество вещей, о которых надо позаботиться. Я имею в виду, что мне нужно будет купить гроб и, возможно, найти какого-нибудь хорошего Игоря, которого я смогу заставить принести мне… — Она замолчала и просто неопределенно махнула рукой. Она собиралась сказать «люди, которыми можно питаться», но в последний момент вспомнила, что его заблуждение не включает в себя кусание людей.

— Я думаю, ты имеешь в виду Ренфилда, — сказал он со слабой улыбкой.

— Неужели? — спросила она, поворачиваясь так небрежно, как только могла, в надежде проскользнуть мимо него к двери.

— Да. Меня не было рядом, когда он впервые вышел, но я читал работу Стокера, когда был подростком. Прошло много времени, но у меня хорошая память на имена. Я почти уверен, что именно Ренфилд выполнял приказ Дракулы.

По крайней мере, он не воображал, что ему сотни лет. Значит, его галлюцинации не совсем очевидны, заверила она себя и сказала с решительной бодростью: — Извиняюсь. Тогда Ренфилд.

— Тебе не нужен Ренфилд, — заверил он ее. — Как я уже сказал, Мы больше не кусаем смертных. Это запрещено.

— О? Почему так? — спросила Холли с притворным интересом, скользнув взглядом по двери и обратно.

— Это было слишком рискованно, — объяснил он. — У нас было слишком много шансов привлечь к себе внимание.

— Хм-м-м, — кивнула Холли, как будто поверила ему, и бочком подвинулась к двери под предлогом, что хочет переступить с ноги на ногу. — Так как же мы питаемся? Мы покупаем свиную кровь на скотобойне? Если так, то, думаю, я должна это устроить. Много дел. Нужно добраться до нее.

— Нет, мы получаем кровь прямо здесь.

Это поразило ее настолько, что привлекло внимание. — Доставка? Как пицца?

— Почти, — со смехом признался Джастин. — У нас свои банки крови и все такое.

— Мы? — спросила она.

— Нас очень много. Не миллионы или что-то в этом роде, — быстро добавил он. — Мы стараемся не высовываться. Мы не хотим перерастать наш источник пищи.

— Источник пищи? — осторожно спросила она. — Ты имеешь в виду людей?

— Смертные — да. У нас даже есть законы и правила, чтобы убедиться, что нас не слишком много.

— Законы? — спросила она с притворным интересом, сделав еще один скользящий шаг в сторону. — Какие законы?

— Ну, нам разрешено иметь только одного ребенка каждые сто лет, и мы можем обратить только одного смертного за всю жизнь. Выражение его лица стало серьезным, и он сказал: — Большинство спасают его, чтобы превратить своего спутника жизни.

Холли нахмурилась, вспомнив о том, что каждые сто лет у нее будет один ребенок, и это наводило на мысль, что он, в конце концов, поверит, что проживет сотни лет, но последнее застряло у нее в голове, и она спросила: — Спутник жизни?

— Это единственный смертный или Бессмертный, которого мы не можем читать или контролировать, и который не может читать или контролировать нас.

— Ты можешь читать и контролировать смертных? — с сомнением спросила она.

Джастин кивнул. — Мы все можем. Бессмертные могут контролировать каждого смертного, за исключением сумасшедших или их спутников жизни. Так мы узнаем свою половинку. Неспособность читать или контролировать их — вот почему они могут быть настоящими спутниками жизни, с которой мы можем жить счастливо в течение нашей очень долгой жизни.

Холли отступила еще на шаг в сторону, и по спине у нее поползли мурашки, когда она поняла, что он говорит. — И ты использовал свой шанс со мной.

Он торжественно кивнул. — Это ты, Холли. Ты — моя спутница жизни.

— Ого, — слабо произнесла она и подумала: «Бедный, сумасшедший, обманутый болван». Сначала она думала, что он достаточно безобиден, и помог ей, когда она лежала беспомощная без сознания. Она вроде как убедила себя, хотя бы подсознательно, что он никому не опасен и что не стоит привлекать полицию. Но он построил целый мир вампиров в своем сознании, с поставками крови и предполагаемыми другими вампирами, бродящими вокруг. Более того, у него развилась нездоровая привязанность к ней как к «спутнице жизни»… и все это, не обменявшись с ней ни словом, ни даже улыбкой. Парень был немного не в себе, и это становилось довольно жутко. Она начала представлять себе, как ее запирают в подвале и заставляют спать в гробу, а может быть, даже насилуют в этом гробу. Ему нужна была помощь. И ей нужно как можно скорее уйти от него.

— Я знаю, это трудно принять, — сочувственно сказал Джастин. — Но это действительно хорошо. Быть спутником жизни — это как… — Он немного поколебался, явно ища, с чем бы сравнить, а потом закончил: — Ну, это как выиграть в лотерею или что-то в этом роде.

Это заставило ее резко дернуть головой в его сторону. — В лотерею?

— Да, — заверил он ее. — Это хорошо. Ты никогда не состаришься, никогда не заболеешь, никогда больше не пойдешь к дантисту. Ты всегда будешь молодой и здоровой. — Усмехнувшись, он слегка сжал ее руки и сказал: — В основном ты выиграла своего рода лотерею. Твой выигрышный лотерейный билет — Брикер.

— Хорошо, — выдохнула она и уже собиралась ударить его коленом по яйцам, когда дверь номера внезапно открылась. Холли с удивлением обернулась и посмотрела на мужчину. Высокий, с льдистыми светлыми волосами и еще более ледяными серебристо-голубыми глазами, этот человек был устрашающим плюс один. Серьезно, ее глаза расширились, как блюдца, и челюсть, вероятно, отвисла при виде его. Что касается его, то он едва удостоил ее взглядом, но указал пальцем на Джастина, а затем повернул его к себе, говоря: — Иди сюда, сейчас же.

— М-м-м. — Джастин хмуро посмотрел на него, а затем повернулся к Холли с кривой улыбкой. — Я сейчас вернусь. Подтолкнув ее обратно на стул, на котором она сидела, он добавил: — Просто сядь и расслабься. Мы можем продолжить разговор, когда я вернусь.

Затем он повернулся, вышел вслед за блондином из комнаты и закрыл за собой дверь. Как только дверь захлопнулась, Холли вскочила на ноги и последовала за ним. Если они действительно вошли в комнату через холл, то она была так далеко.

Глава 3

— Что теперь? — раздраженно спросил Джастин, закрывая дверь и следуя за Люцианом в комнату через холл. Его шаги замедлились, когда он заметил, что Андерс и Деккер сидят на стульях по обе стороны кофейного столика у окна, и оба улыбаются.

— Закрой дверь, — мрачно сказал Люциан.

Сжав губы, Джастин отвел взгляд от коллег и закрыл дверь. Затем он проигнорировал Андерса и Деккера и сосредоточился на Люциане, вопросительно подняв брови, молча требуя объяснений.

Люциан открыл рот, вероятно, чтобы дать ему такое объяснение, но прежде чем он успел что-то сказать, с губ Деккера сорвался сдавленный смешок.

Джастин хмуро посмотрел на мужчину. — Что тут смешного?

Деккер покачал головой, но, когда Джастин начал поворачивать свой взор обратно на Люциана, силовик ляпнул: — Ты выиграла Брикера в лотерею?

Джастин напрягся, понимая и раздражаясь, что мужчины, очевидно, прочли это из его воспоминаний.

— Серьезно? — недоверчиво спросил Деккер. — Все эти насмешки, которые ты устроил мне, Люциану и Мортимеру по поводу того, что мы не знаем, как обращаться с женщинами, и ты говоришь это?

— Я был очарователен, — раздраженно сказал он.

— О да, это было очаровательно, — рассмеялся Деккер.

Джастин нахмурился. — Ну, ей понравилось. И мои объяснения были великолепны… пока Люциан не вмешался, — добавил он обиженно. — Если бы он этого не сделал, мы бы уже занимались сексом.

— Что? — спросил Деккер с явным недоверием.

— Обязательно, — заверил его Джастин. — Я как раз собиралась поцеловать губы Холли, чтобы доказать ей, что мы пара. БАМ! Страсть к спутнице жизни ударила бы сразу и…

— А ты бы корчился на земле в агонии, — сухо прервал его хвастовство Люциан. Когда Джастин резко взглянул на него, он добавил: — Мое вмешательство спасло тебя от физического нападения.

— Что? — недоверчиво спросил Джастин.

— Ты слышал меня, — сказал Люциан и посмотрел на Деккера. который тут же вскочил и направился к двери. Как только он приоткрыл ее, чтобы видеть зал, Люциан снова переключил свое внимание на Джастина и продолжил: — Ты, возможно, думал, что просто быть честным и говорить ей, что было бы намного лучше, чем «грустные, жалкие попытки», которые остальные из нас делали, чтобы объяснить вещи нашим спутникам жизни, но…

— Да, и до сих пор помню. Конечно, это лучше, чем ходить вокруг да около и…

Люциан торжественно кивнул. — Это сработало так хорошо, что она думает, что ты «несешь бред сивой кобылы», что, я полагаю, означает «сумасшедший». — Он сделал короткую паузу, но, когда Джастин уставился на него, не веря своим ушам, заверил: — Это прямо из ее головы. Она думает, что тебе нужна психологическая помощь, и уже собиралась «врезать тебе коленом по яйцам» — тоже ее мысль, когда я открыл дверь…

— Ты не мог читать ее мысли сквозь стену, — возразил Джастин.

Он покачал головой. — Я прочитал ее мысли, когда открыл дверь. Я вмешался не по этой причине. Тебе просто повезло, что я это сделал.

— Верно, — устало вздохнул Джастин. — Так почему же ты вмешался?

— Потому что есть кое-что, что ты должен знать, о чем не позволил мне рассказать перед тем, как убежал в прошлый раз, — тихо сказал Люциан и добавил, пожав плечами, — Кроме того, ты не можешь читать или контролировать ее. Казалось разумным быстро прочитать и посмотреть, как она все воспринимает.

Джастин нахмурился, а потом нехотя спросил: — Ты уверен, что она…

— Подумала, что ты сошел с ума? — Люциан замялся и закончил: — Да. Я уверен.

Джастин печально покачал головой. — Казалось, она так хорошо это восприняла.

— Без сомнения, она решила, что будет лучше ублажить тебя, — сказал Деккер из двери, и Джастин с тревогой посмотрел на него.

— Расслабься. Она нас не слышит, — заверил его Деккер, закрывая дверь и прислоняясь к стене рядом с ней.

Джастин нахмурился. — Ты контролируешь ее?

— Мне не нужно, — заверил он его и добавил: — Она ушла.

— Что? — Джастин пронзительно закричал и поспешил к двери.

— Нет! — сказал Люциан, и на этот раз его резкий тон заставил Джастина резко остановиться.

Неохотно повернувшись, он вопросительно поднял бровь.

— Тебе нужно кое-что узнать, прежде чем ты отправишься за ней.

Джастин нетерпеливо ждал.

— У тебя больше препятствий, чем ты думаешь, — тихо сказал он.

— Ты имеешь в виду, помимо того, что она считает меня сумасшедшим? — сухо спросил Джастин. По его мнению, хуже и быть не могло.

Люциан кивнул. — Я знаю, ты думаешь, что знаешь современных женщин лучше, чем все мы.

— Я знаю. Я встречался, ухаживал и завоевывал их с шестнадцати лет, в то время как остальные из вас даже не разговаривали со смертной женщиной в течение столетий до встречи с вашими спутницами жизни, — указал он.

— Да, — согласился Люциан. — Но ты встречаешься с женщинами определенного типа.

— Что, черт возьми, это значит? — оскорбленно спросил Джастин. — За последние десятилетия я встречался с самыми разными женщинами: блондинками, брюнетками, рыжеволосыми, невысокими, высокими, тощими, но не тощими… Я со всеми встречалась.

— Да, — согласился Люциан. — Но у них у всех есть одна общая черта.

— И что же это? — нахмурившись, спросил Джастин.

— Они все, все до единой, — подчеркнул он, прежде чем закончить, — были одиноки.

— Ну да, конечно, — весело сказал Джастин. — Я бы вряд ли… Он резко замолчал, когда до него дошел смысл слов Люциана, и выдохнул: — Ах, черт, нет.

— Ах, черт, да, — сказал Люциан. — Холли замужем.

Джастин вдруг обнаружил, что сидит. Он не планировал этого, не был уверен, как это произошло, но его ноги больше не были под ним, и он сидел на полу, прислонившись спиной к закрытой двери, и с трудом переводил дыхание.

— Зажми голову между коленями и дыши, — сочувственно сказал Деккер, наклоняя его голову.

Джастин не сопротивлялся, но опустил голову между поднятых коленей, уперся запястьями в колени и сделал несколько глубоких вдохов, затем резко поднял глаза и спросил: — Ты уверен?

— Это было в ее мыслях, Брикер, — тихо сказал Люциан. — Не внешне, но под мыслями о том, как с тобой обращаться, скрывалось беспокойство о том, что подумает ее муж, когда ее не будет дома, когда он вернется с работы, что он должен волноваться и так далее.

Джастин опустил голову и сделал еще несколько глубоких вдохов. Его спутница жизни была замужем. Он не мог игнорировать это, не мог вмешиваться в это. Он обратил ее, и все же, даже если бы она захотела или доказала свою готовность сейчас, он не мог претендовать на нее. У них были законы против такого рода вещей. Для людей, для которых спутники жизни были так важны, было почти святотатством вмешиваться в брак. Это также было против одного из законов бессмертных. Не преступление, которое может стоить жизни, но преступление, которое может заставить предстать перед Советом для вынесения приговора, а затем наказания, которое угрожает мужским гениталиям.

Чувствуя себя опустошенным, он поднял голову и в замешательстве посмотрел на Люциана. — Что мне делать?

— Ты обратил ее, ты за нее отвечаешь. Ты должен научить ее быть одним из нас, — мрачно сказал Люциан.

— Конечно, без проблем, — сказал Джастин и фыркнул. — Она даже не верит, что мы существуем и что она одна из нас. Как, черт возьми, я должен ее тренировать?

— Она поверит, как только попытается укусить мужа или кого-нибудь еще, — рассудительно сказал Люциан. — Я предлагаю тебе оставаться рядом и убедиться, что у нее ничего не получится. Как только она потеряет контроль, а затем восстановит его, она поймет, что ты не сумасшедший, что мы существуем, что она одна из нас, и тогда она позволит тебе тренировать ее.

Джастин опустил голову и сделал несколько глубоких вдохов при мысли о необходимости обучать ее. Быть достаточно близко, чтобы касаться и целовать, но никогда не быть в состоянии сделать это. Зная, что она была его спутницей жизни и что простая ласка или поцелуй воспламенят их обоих, но, не будучи в состоянии разжечь этот огонь… Господи, это будет пыткой.

— Деккер, — резко сказал он, поднимая голову.

— Деккер не сделает это за тебя, — заявил Люциан, не давая ему задать этот вопрос. — Это твоя ответственность. Ты обратил ее. Она — твоя спутница жизни.

— На которую я никогда не смогу претендовать, — с горечью сказал Джастин.

Люциан торжественно кивнул в знак согласия. — Может, и нет. Или когда-нибудь ты сможешь заявить на нее права, и тебе придется подождать.

Джастин вопросительно посмотрел на него. — Что ты имеешь в виду?

— Она может развестись или овдоветь, — заметил Люциан и пожал плечами. — Возможно, тебе придется ждать десять, двадцать или сорок лет, но, в конце концов, она может остаться одна.

— До тех пор, пока она не умрет раньше мужа или пока они не смогут развестись, — мрачно сказал Джастин.

Люциан поднял брови. — Вряд ли она умрет, Брикер. Ты обратил ее.

— О. Верно, — пробормотал он и понял, что, должно быть, действительно расстроен, раз забыл об этом хотя бы на мгновение. Покачав головой, он встретился взглядом с Люцианом и спросил: — Я имею в виду, как только она поймет, что это правда и она бессмертна, она захочет объяснить все это своему мужу. Ей придется объяснять, что она не стареет и…

— Она не может, — просто сказал он. — Нет, пока я не встречусь с ними обоими и не скажу, что все в порядке.

— Вижу, брак с Ли ничему не научил тебя в современных женщинах, — с отвращением сказал Джастин. — Она не согласится, не говорить ему только потому, что ты так говоришь. Она понятия не имеет, кто ты.

— Тогда я предлагаю тебе убедиться, что она знает, кто я и почему она должна меня слушать, — вкрадчиво сказал Люциан. Он позволил себе паузу для того, чтобы до Брикера дошло, и затем добавил: — Тебе уже пора. Она не чувствовала голода, когда уходила, но кто знает, сколько это продлится? Мы не хотим, чтобы она кого-нибудь укусила до того, как ты ее догонишь.

— Я не знаю, где… — Джастин замолчал, когда Андерс взял сумочку с кофейного столика и протянул ему.

— В ней ее права с адресом и ключи от машины, — напомнил он. — И ее машина на стоянке.

Джастин взял сумочку и быстро взглянул на нее. Замужем. Он не мог читать ее мысли, обратил ее, и она была замужем. Он понятия не имел. Ему нечего было сказать, нет обручального кольца… моргая, он посмотрел на Андерса. — В сумочке было обручальное кольцо?

Когда мужчина покачал головой, Джастин вздохнул и повернулся к двери. Направляясь в холл, он размышлял об этом. Почему на ней не было обручального кольца? Этот вопрос мучил его всю дорогу до машины. Однако, садясь в машину, он отогнал его прочь и быстро завел мотор. Это не очень помогло. Он не мог отделаться от своих мыслей и, направляясь по адресу, указанному в ее водительских правах, обнаружил, что мысли его путаются… ну, полный хаос.

Он знал, что ему повезло, что он нашел свою спутницу жизни, когда был так молод, даже если он не мог сразу заявить на нее права. Многие бессмертные ждали столетия или даже тысячелетия, чтобы найти свою пару, а ему было чуть больше века. В этом ему очень повезло. Однако он никогда не задумывался о том, что она замужем. Он все еще не мог в это поверить. Каковы были шансы? Ну, действительно, подумал он, неплохо для него.

Серьезно, если и был кто-то, кто мог встретить свою половинку только для того, чтобы узнать, что она замужем, то это был он. У него была такая удача — действительно удивительная и действительно плохая одновременно. Его жизнь была полна таких примеров. Потерять бумажник, чтобы встретить по-настоящему горячую девушку. Автомобильная авария, приведшая к встрече с очень горячей девушкой. Получить дерьмовую работу, которую никто не захочет… встреча с очень горячей девушкой.

Итак, многие из его примеров включали горячую девушку. Он ничего не мог с собой поделать. Он был молод, здоров и возбужден. Ему нравились девушки, особенно горячие. Но лучше всего были сегодняшние горячие женщины. Когда девяносто лет назад он только-только достиг возраста, когда можно заводить знакомства, залезть в постель к женщине было гораздо труднее. Хорошие девушки тогда просто не занимались сексом, если только не были замужем за мужчиной, с которым спали. Однако в наши дни женщины гораздо более свободны в сексуальном плане. Хорошие девушки занимались сексом с мужчинами, за которыми не были замужем, и не требовалось месяцев или даже недель ухаживаний, чтобы добиться этого. Джастин в полной мере воспользовался преимуществами этой эпохи… и ему это нравилось.

Теперь, однако, казалось, что дни его ухаживаний закончились. Возможно… а может, и нет. На данный момент он не знал. У него была подруга жизни, которая была замужем, та, на кого он не мог претендовать. Технически, он все еще мог заниматься сексом, если бы захотел… но захочет ли он этого? Будут ли другие женщины привлекательны теперь, когда он встретил свою пару? Или теперь он стал евнухом? «Господи, — с ужасом подумал Джастин, это какая-то космическая шутка».

— Вот, пожалуйста, леди. С вас ровно шестнадцать баксов. Хм-м-м. Это редкость. Это никогда не ровный доллар, обычно там тоже что-то меняется.

Холли заставила себя улыбнуться водителю и выглянула в окно. К ее облегчению, машина Джеймса стояла на подъездной дорожке. Если бы его не было дома, она бы попала в беду. Она все еще может, мрачно признала она, затем откашлялась и посмотрела на водителя. — Я сбегаю и принесу тебе денег.

— Что? О, Эй, нет, нет, нет. — Слова сопровождались щелчком, когда он нажал кнопку автоматического замка. — Твой друг может прийти и заплатить за тебя, но ты не выйдешь отсюда и не побежишь за деньгами.

Холли посмотрела на дом и обратно. Заставляя себя сохранять спокойствие, она сказала: — Мой муж, а не мой друг. И вряд ли он выйдет. Он не следит за мной. — Она снова посмотрела на дом и добавила: — Это мой дом. Ты знаешь адрес. Бегство, как ты это называешь, вряд ли принесет мне пользу, если ты знаете адрес.

Он задумчиво посмотрел на нее в зеркало заднего вида, а затем сказал: — Так покажи мне удостоверение с этим адресом, и я открою двери.

Холли печально вздохнула. — У меня нет ни документов, ни даже сумочки. Вот почему мне пришлось взять такси.

— Угу, — с сомнением пробормотал он. — И у тебя есть дом, но ты остановилась в отеле, потому что…?

— Я не останавливалась в отеле, я… — Холли оборвала себя, не зная, как описать, что она делала в отеле. Конечно, водитель неправильно его понял.

— Хорошо, — сказал он, разглядывая с оттенком брезгливости ее позаимствованную одежду. — Так что, может быть, твой муж не захочет платить за твое возвращение с маленького свидания.

— Это было не свидание, — устало сказала она. — Я…

— О’кей. Иди и верни мне деньги.

Холли моргнула, глядя на водителя. Теперь он улыбался ей, и все признаки отвращения, которое он испытывал всего несколько мгновений назад, исчезли. Как будто кто-то взял его под контроль и… Она взглянула на дверь, когда щелкнули замки, а затем быстро открыла ее и выскользнула, стремясь убежать, пока он не передумал. Она была почти у входной двери, когда Холли вспомнила, что у нее нет с собой ключей. Это означало бы постучать в ее собственную дверь.

Она начала поднимать руку, чтобы сделать это, но вместо этого внезапно проверила дверь, с облегчением и раздражением, когда она легко открылась под ее прикосновением. Джеймс вечно оставлял дверь незапертой. Подавив раздражение, которое пыталось овладеть ею, Холли улыбнулась и помахала таксисту, затем скользнула внутрь. Она оставила дверь открытой, чтобы он не нервничал из-за того, что она пытается сбежать.

— Джеймс? — крикнула она, направляясь на кухню. Она держала в банке мелкие купюры и мелочь на всякий случай и автоматически двигалась в ту сторону, когда снова звала его по имени. Холли не стала ждать ответа, взяла деньги, а потом поспешила обратно на улицу, чтобы заплатить водителю. Он с улыбкой принял счет, пожелал ей доброго дня и счастливо уехал.

Холли быстро посмотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку внезапной переменой в его поведении, но затем поспешила обратно в дом, едва не столкнувшись с Джеймсом, спускавшимся по лестнице.

— Холли, — сказал он с улыбкой, хватая ее за руки, чтобы поддержать. — Я не думал, что ты придешь до моего отъезда.

Холли моргнула, его словам, ничего не понимая. — Что?

— Я уже поел. Спагетти, — сказал он. — Но я и для тебя сделал достаточно. Они в холодильнике. Просто разогрей и наслаждайтесь. — Наклонившись вперед, он поцеловал ее в лоб, потом отодвинул в сторону и направился в кухню.

Холли с минуту смотрела ему вслед, потом последовала за ним. — Подожди. Джеймс?

— Хм-м? — спросил он через плечо, останавливаясь на кухне, чтобы взять контейнер с обедом.

— Меня не было здесь сегодня утром, когда ты вернулся с работы, — заметила она.

— Или вчера утром, или вечером, — легко согласился он и, пожав плечами, направился к двери гаража. — Я не удивился. Ты сказала, что налоги в морге просто ужасны. Я подумал, ты будешь работать сверхурочно и начнешь рано. — Он остановился, держась одной рукой за дверь гаража, и озабоченно посмотрел на нее. — Но тебе ведь не придется работать в выходные? В субботу вечером мы ужинаем с Биллом и Элейн.

— Я… нет, — нахмурилась она.

— О, хорошо, — улыбнулся он. — Тогда увидимся утром… ну, если ты опять не уйдешь пораньше, — добавил он со смешком, а затем выскользнул в гараж и закрыл дверь.

Холли стояла, уставившись на дверь, ведущую в гараж, и слушала, как подъезжает внешняя дверь и заводится двигатель пикапа Джеймса.

Он сказал, что ее не было дома ни в то утро, ни в предыдущее. Это означало, что она была без сознания в номере отеля с Джастином в течение двух ночей и дней… а ее муж даже не заметил, что она пропала, и решил, что она работает допоздна и рано встает. Она беспокоилась, что он сидит здесь и беспокоится о ней, и тогда, когда она думала, что была без сознания только одну ночь и один день. Она могла погибнуть при падении, а он бы и не узнал. Он хотя бы написал ей? Если так, то он, очевидно, решил, что она слишком занята, чтобы ответить. Джеймс даже не заметил, что она одета в чужую одежду или что ее волосы были завернуты в футболку.

Послышался звук закрывающейся гаражной двери, она вздохнула и прислонилась к кухонному столу, удивляясь, когда они с Джеймсом так отдалились друг от друга. Он работал по ночам — двенадцатичасовые смены, с 7.30 вечера до 7.30 утра с понедельника по четверг. Он уходил после ужина и возвращался домой между восемью и половиной девятого утра, обычно возвращаясь как раз в тот момент, когда она уходила на занятия или на работу. Уик-энды были единственным временем, которое они проводили вместе, обычно гуляя с друзьями в пятницу вечером. По субботам он спал весь день, а в субботу вечером играл с приятелями в хоккей. Воскресенья они проводили с родителями, его или ее, поочередно на выходных, навещая их после полудня, а затем обедая с ними. В воскресенье вечером они обычно занимались сексом.

Холли поморщилась, осознав, насколько строго они соблюдают правила. Секс раз в неделю, раз в неделю семья, друзья, раз в неделю, и остальное время, и очень мало времени наедине без друзей или семьи вокруг. Почему она удивилась, что он не заметил ее отсутствия? «Она должна радоваться», — подумала Холли. По крайней мере, ей не придется иметь дело с полицией и бесконечными вопросами. Звук автомобиля, въезжающего на подъездную дорожку, вывел ее из задумчивости, и она выглянула в окно, широко раскрыв глаза, когда увидела свою собственную машину, припаркованную там. Внутри никого не было.

Оттолкнувшись от стойки, она поспешила из кухни к входной двери. Когда она выбежала на улицу, ни на подъездной дорожке, ни на тротуаре поблизости никого не было. Холли заметила это, когда бросилась к машине; затем ее внимание привлек тот факт, что водительское окно отсутствовало, и только острые осколки стекла торчали из дверной рамы. Застонав от того, сколько это будет стоить, она открыла дверь и заглянула внутрь, задохнувшись, когда увидела свою сумочку, лежащую на пассажирском сиденье со сложенным листом бумаги поверх нее. Сунув руку внутрь, она схватила оба предмета и быстро порылась в сумочке, пока не нашла бумажник. К ее большому облегчению, все ее кредитные и дебетовые карточки были на месте. Положив бумажник обратно в сумочку, Холли развернула листок и прочитала написанные на нем слова.

Холли, извини за окно. У Андерса не было ключей, и ему пришлось взломать ее, чтобы войти. Я позвоню и договорюсь о ремонте. Когда я тебе понадоблюсь, я буду здесь.

Джастин

Холли скомкала записку и посмотрела вверх, потом вниз, на улицу. Джастина нигде не было видно. В записке говорилось, что он будет здесь, но не тогда, когда она ему понадобится, а когда она в нем будет нуждаться. И он будет здесь? Здесь где? И кто такой Андерс?

Сглотнув, она отступила на пару футов, затем повернулась и поспешила обратно в дом. Захлопнув дверь, Холли заперла ее и постояла, не зная, что делать. Позвонить в полицию? И что им сказать? Что после того, как он поднял ее, когда она упала и потеряла сознание, и, очевидно, наблюдал за ней в течение двух дней и ночей, пока она не пришла в сознание, у него хватило наглости вернуть ей машину и сумочку?

Эта последняя мысль заставила ее нахмуриться, и Холли подошла к круглому зеркалу над маленьким столиком в холле. Она быстро размотала футболку, прикрывавшую ее сальные волосы, и наклонилась, чтобы осмотреть голову в поисках раны, которая вырубила ее. Ничего не было. Даже шишка, не говоря уже об огромной зияющей ране, которая могла объяснить столь продолжительное бессознательное состояние. Выпрямившись, она посмотрела на себя, потом повернулась и пошла наверх. Главным чувством, которое она испытывала, было замешательство и растерянность. Она была дома в целости и сохранности, но понятия не имела, что произошло. Как она могла пролежать без сознания два дня и две ночи и не получить никаких ран? Она вообще ударилась головой? А если нет, то, что случилось? Ее накачали наркотиками? Если да, то как? Когда? Если уж на то пошло, то где?

Эти вопросы крутились и крутились у нее в голове, пока она шла наверх в ванную, включала душ, раздевалась и вставала под струей горячей воды. Как и где ее могли накачать наркотиками? Она возвращалась в офис. Вряд ли она сменила бы направление и пошла в другое место, одетая в пижаму. Она не пошла бы ни в кофейню, ни куда-нибудь еще, где можно было бы выпить и принять снотворное. Черт, она даже не побежала в магазин в пижаме. Единственная причина, по которой она чувствовала себя в состоянии, пойти в офис в таком виде заключалась в том, что она знала, что там никого не будет и…Холли замерла в процессе мытья волос, когда ей наконец-то пришло в голову, что она пропустила два дня работы. Ее муж, возможно, и не заметил, что она пропала, но в офисе наверняка заметили бы.

Выругавшись себе под нос, она быстро смыла шампунь с волос и выключила воду. В следующее мгновение она распахнула дверь душа, вышла, схватила полотенце и, завернувшись в него, поспешила через холл в спальню. На ближайшем прикроватном столике стоял телефон, и Холли схватила трубку, чтобы быстро набрать номер кладбища. Только когда не подняли трубку, она вспомнила, что рабочий день уже закончился и что сейчас офис будет закрыт.

Вздохнув, Холли поставила телефон на место, не оставив сообщения, и встала, чтобы вернуться в ванную. «Утром ей придется пойти в офис и попытаться все уладить», — подумала она, чистя зубы. Она была удивлена, что они не позвонили домой и не спросили, почему она не пришла на работу. «А может, они, как и Джеймс, не заметили ее отсутствия», — подумала она, споласкивая пенящуюся зубную пасту. Это казалось маловероятным, но если бы кто-то предположил, что Джеймс не заметит ее исчезновения в течение двух дней, она бы рассмеялась. Конечно, он заметит. Он был ее мужем. Они жили вместе. Как он мог не заметить?

«Очевидно, очень легко, потому что это совершенно ускользнуло от его внимания», — мрачно подумала она, кладя зубную щетку на край раковины. Тогда-то она и заметила обручальные кольца. Она не помнила, чтобы снимала их перед душем. Должно быть, она сняла их, когда в последний раз принимала душ, и забыла забрать. У нее была такая привычка. Ей действительно нужно было их уменьшить. Они немного болтались на ее пальце, и она боялась потерять их в открытом сливе, когда принимала душ, поэтому сняла их перед тем, как войти. Проблема была в том, что она постоянно забывала надеть их, а это означало, что она была без колец почти так же часто, как носила их.

Ну что ж, она знала, что она была замужем, поэтому предположила, что это было хорошо. Холли вернулась в спальню и присела на край кровати. Она просто не могла поверить, что Джеймс даже не заметил ее исчезновения. Если бы все было наоборот, она бы заметила его отсутствие. Не так ли?

Холли внезапно посмотрела на открытую дверь спальни и ванную за ней. Она оставила одолженную одежду на полу, и ей действительно следовало пойти и забрать ее. Она должна одеться, поесть и проверить свою кровь. Но все это казалось слишком большим усилием. Сначала надо отдохнуть, решила Холли и положила ноги на кровать. Немного вздремнуть, и ей станет лучше.

Джастин смотрел, пока Холли не легла и не закрыла глаза. Затем он устроился на крыше заднего крыльца. Он находился прямо за окном спальни, в трех футах ниже подоконника. Оттуда открывался прекрасный вид на комнату.

Люциан сказал, что должен присматривать за ней. Было бы легче, если бы Джастин мог читать и контролировать ее. Он мог бы подождать внутри. Таким образом, он должен был оставаться снаружи, на крыше, и надеяться, что никто из ее соседей не заметит его. Эта мысль заставила его оглянуться на соседние дома. На втором этаже свет еще не горел. Было достаточно рано, чтобы жители отдыхали после ужина, устраиваясь перед телевизором или свернувшись калачиком с хорошей книгой. Большинство не поднимется наверх до самого сна. Ему повезло. Была середина весны. Дни становились длиннее, а ночи начинались позже, что означало, что, пока солнце садилось, ночное небо было еще светлым. Если кто-нибудь посмотрит, его заметят.

Джастин снова окинул взглядом дома, понимая, что ему придется внимательно следить за ними, пока не стемнеет, а потом он исчезнет в тени. А до тех пор он, вероятно, торчал, как больной палец. Какое-то движение привлекло его внимание к дому прямо за домом Холли, и он заметил девушку-подростка, которая смотрела на него из окна второго этажа. Он встретился с ней взглядом и проник в ее мысли, как только она открыла рот, вероятно, чтобы позвать родителей. Через мгновение девушка отвернулась и пошла по своим делам. Она не видела его. И она больше не будет смотреть в окно. Он позаботился об этом.

Вздохнув, он осмотрел другие окна в доме, а затем снова посмотрел на соседние дома. Следующий час уйдет на то, чтобы проделывать это снова и снова… если только Холли не проснется и не спустится вниз. Если это случится, ему придется подойти к окну на нижнем этаже.

Джастин знал, что он не должен следить за этим. В доме с ней никого не было, так что не было риска, что она кого-нибудь укусит, но он хотел наблюдать за ней. Ему нравилось наблюдать за ней. Кроме того, кто знает, когда ее охватит голод? Они давали ей кровь примерно за пять минут до того, как она проснулась. Но она была новообращенной. Голод мог овладеть ею в любой момент, а мог и не появиться в течение нескольких часов. Количество крови, необходимое новому обращенному, всегда было больше, чем у зрелого бессмертного, но оно могло сильно варьироваться в зависимости от физического благополучия обращенного. Джастин заметил в ее сумочке инсулиновый шприц и анализ крови, когда искал ключи, и знал, что Холли была диабетиком до обращения. Но он не был уверен, насколько сильно ее тело пострадало за эти годы. Это повлияет на ее потребность в крови, хотя он не был уверен, насколько сильно.

Он полагал, что ему просто придется подождать, чтобы увидеть.

Глава 4

— Холли? Холли! Ты проспала будильник.

Сонно застонав, когда кто-то потряс ее за плечо, Холли повернулась на спину и уставилась на светловолосого мужчину, склонившегося над ней. — Джеймс?

— Да. Вставай, девочка. Ты опоздаешь на работу, — предупредил он и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

Холли растерянно посмотрела ему вслед, потом взглянула на часы на прикроватном столике. 8:11. Она спала всю ночь и…

— Дерьмо! — пробормотала она что-то и отбросила простыни, чтобы встать, только тогда осознав, что на самом деле заснула в полотенце. Подняв его, она встала, завернулась в него и подошла к шкафу. Ей нужно одеться и…

Холли остановилась перед шкафом, но вместо того, чтобы искать одежду, она просто переступила с ноги на ногу. Она даже не была уверена, что у нее есть работа. Она пропустила два дня и может быть уволена. Ей действительно нужно позвонить и узнать… она умирала с голоду. Повернувшись, Холли вышла из комнаты. Сначала она поест, потом позвонит, потом оденется. По крайней мере, так она будет знать, для чего одевается… работать или унижаться в агентстве по найму на новую должность. При одной мысли об этом на ее губах появилась гримаса. Холли ненавидела, ненавидела, ненавидела работать во временном агентстве, но в то же время ценила эту работу, потому что они были готовы работать по ее расписанию.

Холли работала на полную ставку, пока Джеймс получал степень по прикладным наукам в местном колледже. Он тоже работал неполный рабочий день, как и она сейчас. Диплом дал ему работу с низкой зарплатой, но многообещающую на будущее. Теперь настала ее очередь. Итак, Джеймс работал на полную ставку, а она работала на полставки в Агентстве по найму, пока заканчивала учебу. Сейчас у них был перерыв между весенними и летними курсами, так что последнюю неделю она работала полный рабочий день и должна была работать на этой неделе… но она пропустила два дня. Временное агентство, возможно, уже поставило кого-то на ее место.

Холли спустилась на кухню и заглянула в холодильник, изучая его содержимое. Накануне неудачной поездки на кладбище она отправилась за покупками и купила кучу фруктов и овощей. Большинство из них уже исчезло, а то, что осталось, выглядело не очень привлекательно.

Вздохнув, она закрыла дверцу и посмотрела на шкафы. Там должны быть хлопья. Джеймс не ел хлопьев… и она заметила пакет молока в холодильнике. Есть ли там молоко фактически — другой вопрос. У Джеймса была досадная привычка ставить пустые или почти пустые коробки обратно в холодильник. Она направилась к буфету, где должны были быть хлопья, но передумала. Хлопья просто не казались ей привлекательными в данный момент.

Холли повернулась по кругу, а затем переместился к телефону. Она может сделать звонок. Если ей все-таки придется идти на работу, она должна двигаться, а по дороге перекусить. Холли знала номер временного агентства наизусть, быстро набрала его и терпеливо ждала ответа Глэдис. Женщина очень серьезно относилась к своим делам и появлялась в семь утра или даже раньше, когда нужно было что-то делать.

— Доброе утро, наемники.

Холли выдавила улыбку в ее голосе и сказала: — Доброе утро, Глэдис.

— Холли! Доброе утро, милая. Я рада, что ты позвонила, — радостно сказала Глэдис. — Должна тебе сказать, очко в нашу пользу в «Саннисайде». Там тебя любят.

Холли замерла, подняв брови. Наконец она спросила в осторожных тонах: — Они делают?

— О да, конечно. Каждый раз, когда я звоню, они только и делают, что хвалят тебя и твою работу.

Холли заколебалась, но потом спросила: — А когда вы в последний раз поговорить с ними?

— Вчера. Я позвонила, в рамках еженедельной проверки, — быстро ответила она. — И они дали мне еще более впечатляющий отчет о тебе, чем на прошлой неделе. Продолжай в том же духе, девочка моя. Ты делаешь компанию привлекательной.

Холли на мгновение закрыла глаза и слегка покачала головой. В этом не было никакого смысла. Похоже, они не проболтались, что она пропустила два дня работы. Это, или они не заметили, что не представляется вероятным… если только ни босс, ни его дочь не потрудились появиться сами. Но этого не могло быть. Кто-то должен был быть там, чтобы ответить на звонок Глэдис и дать тот звездный отчет.

— Так зачем ты звонила, Холли? — спросила Глэдис, когда та промолчала.

Поморщившись, она прикусила губу, пытаясь придумать предлог для звонка, а затем сказала: — Я просто хотела напомнить тебе, что после этой недели я могу работать только неполный рабочий день.

— О да, твои занятия начинаются снова, — пробормотала Глэдис, и в трубке послышалось шуршание бумаг. — Ну, ничего страшного. Я поставлю Нэнси в те дни, когда ты не сможешь работать, — заверила она ее, а затем спросила: — Ты ведь запланировала свои занятия, чтобы у тебя было два свободных дня каждую неделю, не так ли?

— Да. В понедельник я отправила Бет по электронной почте расписание занятий, — заверила ее Холли и подняла глаза к потолку, когда Джеймс окликнул ее сверху.

— О, Хорошо, хорошо, — сказала Глэдис. — Я возьму их у нее и подумаю, как справиться с налогами «Саннисайда». А пока я должна отпустить тебя. Думаю, тебе скоро пора на работу.

— Да. Спасибо. — Холли попрощалась и повесила трубку, а потом пошла наверх узнать, что нужно Джеймсу.

Она нашла его в ванной, он смотрел на одежду, которую она сняла, чтобы принять душ. Черные джинсы, футболка, кожаная куртка и самодельная бандана валялись на полу. Холли прикусила губу, зная, что он захочет узнать, чья это одежда. Вчера вечером, спеша на работу, он, казалось, не заметил одолженной у нее одежды, но сейчас он не спешил, и их нельзя было спутать ни с чем, кроме мужской одежды. Он захочет узнать, чьи они и как она их получила.

— Господи, Холл, ты все время ругаешь меня за то, что я оставил носки валяться, вместо того чтобы положить их в корзину, а потом уходишь и оставляешь всю свою одежду там, где ее снимаешь? — спросил он со смешанным чувством удивления и раздражения. — Я увидел их там, когда вошел, но потом забыл, что они там, и споткнулся о них, когда выходил из душа. Если бы я ударился головой о ванну или унитаз, то мог бы вырубиться. А так, кажется, я вывихнул плечо, упав на стойку.

Холли медленно выдохнула. Он не заметил, что это мужская одежда. Она предположила, что ему было трудно определить по смятой куче… возможно. Она перевела взгляд на его плечо, когда он потер его одной рукой. Джеймс был без рубашки, в одних пижамных штанах. У него была красивая грудь, достаточно мускулистая, чтобы иметь определенную форму, но не слишком, и с едва заметным брюшком. Он был привлекательным парнем. Так было всегда. Она всегда задавалась вопросом, поймала бы она его взгляд, если бы их не сблизила жизнь, которую вели их родители.

Родители Холли были археологами. Первые восемнадцать лет своей жизни она провела на раскопках. Большую часть этого времени она жила в палатках и обучалась на дому в лагере… матерью Джеймса. Его отец тоже был археологом и давним другом ее отца. Они работали вместе. Мать Джеймса, работала учительницей до того, как вышла замуж за его отца. Она путешествовала с ними, чтобы присматривать за ней и Джеймсом, и учила их обоих. Холли выросла вместе с Джеймсом. Они были единственными друзьями друг друга. Он был ее первым поцелуем, ее первым свиданием, ее первым всем, и она была такой же для него. Брак был естественным следующим шагом, и все шло прекрасно. Они никогда не спорили, никогда не противоречили друг другу. По сути, эта ситуация — самая близкая к конфронтации, которой у них никогда не было.

— Прости, — пробормотала Холли, делая шаг вперед и заставляя его повернуться к ней спиной. Как только он это сделал, она начала массировать его плечо. — Как работа?

— О, все по-старому, все по-старому, — пробормотал он, когда она прижала большие пальцы к узловатым мышцам. — Это приятно. Немного мягче, пожалуйста.

Холли ослабила хватку, ее взгляд скользнул по плечу Джеймса и остановился на изгибе его шеи. Его голова была повернута в сторону, а ее положение сзади и немного сбоку позволяло ей прекрасно видеть мускулы, которые спускались от его челюсти к ключице… и внешняя яремная вена, которая проходила по нему. Она почти видела, как она пульсирует под кожей. Холли поймала себя на том, что смотрит на него, напрягая мышцы его плеча и борясь с желанием прикоснуться к нему и поцеловать. Это был не тот день, когда они занимались сексом. Джеймс всегда уставал после работы, а она всегда спешила выйти за дверь. Не было времени что-то начинать, и она знала это, поэтому просто ждала, когда желание отступит.

Но вместо того, чтобы исчезнуть, как она ожидала, голод внутри нее, казалось, усилился, и она не могла отвести взгляд от пульсирующей вены. У Холли возникло странное желание провести по ней языком. Странно, но она винила в этом запахи, исходящие от него. Запах Джеймса… ну, вкуснятина. Он только что принял душ, и она решила, что он пользуется новым одеколоном или чем-то в этом роде. Что бы это ни было, оно было пьянящим с глубоким богатым ароматом, почти жестяным, но приятным.

— Богиня, Ты что, пытаешься проделать дыру в моем плече? — сказал Джеймс с болезненным смешком. — Помягче, пожалуйста.

Холли оторвала взгляд от его шеи и посмотрела вперед, замерзая, когда увидела себя в зеркале. Ужас охватил ее, когда Холли заметила движение позади себя. В следующее мгновение что-то обвилось вокруг ее талии, а ладонь закрыла ей рот. Ее оттащили от Джеймса и так быстро выволокли из комнаты, что она потеряла равновесие и едва держалась на ногах, пока ее несли вниз по лестнице и через дом. Через мгновение ей показалось, что ее отпустили в гараже и оставили наедине с самой собой, а похититель отошел в сторону.

Удержавшись на ногах, Холли резко повернулась к нападавшему и не слишком удивилась, увидев, что это Джастин Брикер. В записке, которую он оставил в ее машине, говорилось, что он будет здесь, когда понадобится… и она нуждалась в нем… или, по крайней мере, в ком-то прямо сейчас.

— У меня есть клыки, — еле слышно произнесла Холли, едва веря своим глазам, когда увидела свое отражение в зеркале ванной наверху.

Джастин просто кивнул и настороженно посмотрел на нее.

Почему-то это ее взбесило. По крайней мере, она внезапно пришла в ярость и спросила: — Что ты со мной сделал?

— Спас тебя, — сразу ответил он.

— За что? — резко спросила она. — Что-то вроде живой смерти вампира?

— Ты не умерла, — торжественно заверил он ее. — Я обратил тебя, чтобы спасти твою жизнь, а не покончить с ней.

— Вампиры мертвы, — отрезала она.

— Но ты не вампир. Ты — бессмертная, — твердо сказал он.

— Дружище, можешь называть это ретортой, но это всего лишь печь для сжигания трупов, — мрачно сказала она.

Он смущенно моргнул. — Что?

— Это… неважно, — устало сказала она. — Дело в том, что ты можешь называть его бессмертным сколько угодно, но если у него есть клыки и он сосет кровь, то он вампир.

— Но если у него есть клыки, он сосет кровь и у него все еще бьется сердце и душа, он бессмертен, — возразил он.

Холли молча смотрела на него, пока последняя часть его замечания повторялась в ее голове. Значит, у нее все еще бьются сердце и душа?

— Ты должна знать, что знаешь… по крайней мере, о сердце. Прямо сейчас грохочет шторм. Ты же чувствуешь это?

Холли резко взглянула на него. — Я думала, ты меня не понимаешь.

— Не могу, — удивленно сказал он.

— Тогда откуда ты знаешь, что меня это интересует?

— Потому что ты сказала это вслух, — мягко объяснил он.

Холли на мгновение замолчала, сосредоточившись на своем теле. Через мгновение она почувствовала, как колотится ее грудь и пульсирует голова. Ее сердце бешено колотилось, как он и говорил. Она была жива. Новость принесла такое облегчение, что Холли чуть не упала. По крайней мере, ее колени ослабли, и она упала бы, если бы он не протянул руку, чтобы поддержать ее. Когда она пришла в себя, он отпустил ее, как горячую картофелину. Холли это показалось странно оскорбительным.

Прокашлявшись, он отошел на несколько шагов, а затем повернулся, чтобы сказать: — Я должен тренировать тебя.

— Меня за что? — спросила она, теперь и сама настороженно.

— Для выживания, — мрачно сказал он. — У нас есть законы, правила, определенное поведение, которое от нас ожидается. Нарушение законов может привести к наказанию, а затем к обезглавливанию.

— Обезглавливание? Ты издеваешься? — удивленно спросила она. Когда он покачал головой, она возмутилась: — Но это определенно феодализм.

— Мы старая раса, — сказал он, пожав плечами, а затем нетерпеливо двинулся к двери. — Тебе нужно одеться, чтобы мы могли идти.

Холли моргнула и посмотрела на себя, впервые осознав, что по-прежнему завернута только в полотенце. Наверное, она была так потрясена, увидев в зеркале ванной клыки, торчащие изо рта, что забыла обо всем остальном. Она удивилась, что не потеряла полотенце, когда он схватил ее и потащил сюда. Она также была удивлена, что Джеймс не заметил их и не погнался за ними.

— Мой муж…

— Спит в постели, — заверил ее Джастин. — Мысленно он поблагодарил тебя за массаж спины и забрался в постель.

— Откуда ты знаешь? — спросила Холли.

— Потому что это предложение я вложил в его мысли, когда схватил тебя, когда ты собиралась укусить его.

— Ты контролировал Джеймса? — спросила она с негодованием в голосе.

— Он не должен знать об этом, — пожал плечами Джастин.

— Но… он мой муж. Я не должна скрывать от него что-то подобное.

— Придется, — просто сказал он.

— Но…

— Он подумает, что у тебя нервный срыв, и ты сошла с ума. Это то, что ты подумала, когда я рассказал тебе о нас, не так ли? — отметил он.

Холли почувствовала, что краснеет. Именно так она и думала. Что он сумасшедший. Похоже, он не так уж и зол. Он обратил ее. Означает ли это, что она действительно ударилась головой и упала на ножницы? Она посмотрела вниз, ее рука медленно двигалась по коже, обнаженной над полотенцем, когда она задавалась вопросом, куда вошли ножницы.

— Это из-за обращения я ничего не помню? — наконец спросила она.

— Не знаю, — признался Джастин. — Это не должно быть от раны на голове, так как она зажила.

Его глаза задумчиво сузились, а затем он добавил: — Или, по крайней мере, видимая часть зажила. Маргарет как-то сказала, что обращение может продолжаться долго после того, как новообращенный встанет и снова пойдет. Что сначала наночастицы заботятся о больших повреждениях, а затем с течением времени продолжают более трудоемкий ремонт.

Он пожал плечами, как будто это не имело значения. — Если наночастицы все еще работают над внутренним ремонтом, ты еще можешь восстановить эти воспоминания.

— Что такое нано и кто такая Маргарет? — сразу спросила Холли.

— Послушай, я объясню тебе эти две вещи и все остальное, что ты хочешь знать, но не здесь, не сейчас, и не сейчас, когда ты стоишь там в одном полотенце. А теперь пойдем и оденем тебя. Тогда мы сможем пойти куда-нибудь и поговорить обо всем, о чем ты захочешь.

— Почему мы не можем сделать это здесь? — сразу спросила она.

— Потому что твой муж не должен знать об этом, и, — твердо добавил он, когда она начала говорить, — потому что у меня нет для тебя крови. И если ты не хочешь провести свою первую тренировку по кусанию своего мужа, я предлагаю пойти туда, где у меня есть кровь для тебя.

— Зачем мне вообще практиковаться в кусании? — спросила она с тревогой в голосе. — В отеле ты сказал, что мы больше не питаемся смертными.

— Я сказал, что это противозаконно, за исключением чрезвычайных ситуаций, — поправил он. — Может наступить время, когда ты окажешься за много миль или часов от пакета с кровью и будешь отчаянно нуждаться в ней. Может быть, с тобой произойдет несчастный случай, или твои запасы будут уничтожены. Если что-то подобное случится, тебе нужно знать, как питаться копытом, не убивая донора.

— С копыта… — Холли в ужасе уставилась на него, поняв, что он имеет в виду. — Серьезно? Ты это так называешь?

Джастин нетерпеливо вздохнул. — С копыт, еда на вынос, двуногий фаст-фуд — называй это как хочешь, лишь бы научиться делать это правильно и не причинять вреда смертному, которым ты питаешься.

— Я бы никогда…

— Никогда не говори «никогда», — серьезно прервал он. — А теперь, пожалуйста, оденься.

Холли хотелось бы получить ответы на другие вопросы, но теперь, когда она осознала свое скудное одеяние, ей стало неловко. Одеться казалось хорошей идеей. Кивнув, она прошла мимо него и скользнула внутрь, чувствуя, что он следует за ней по пятам, когда она пересекала кухню. Это не удивило ее, но она была немного удивлена, когда он последовал за ней наверх. Когда он попытался последовать за ней в спальню, она остановилась как вкопанная и прошипела: — Я сама справлюсь.

— А если он проснется?

— Ну и что? — раздраженно спросила она. — Он мой муж, он уже видел, как я одеваюсь. «Ну, не совсем», — признала она. В основном она брала одежду с собой в ванную и одевалась там или использовала дверь шкафа как щит. Ей было неудобно быть совершенно голой, даже с мужем. Он мог заметить целлюлит, или растяжку, или ее маффин. Вот почему она настаивала на том, чтобы во время секса свет не горел.

К ее большому облегчению, Джастин отступил и позволил ей войти в комнату одной. На цыпочках Холли подошла к шкафу и достала рабочую одежду. Она согласилась поговорить с Джастином в основном из-за обещания крови. Она не была в восторге от перспективы потреблять кровь, но она не хотела рисковать, не имея ее и бегая вокруг, кусая людей волей-неволей. К сожалению, Холли не была уверена, укусила бы она Джеймса или нет, но, конечно, у нее были странные мысли, когда она смотрела на пульсирующую вену на его шее. Поцеловать его было ее первой мыслью, но за ней последовала идея облизать его, как леденец. У Холли никогда раньше не возникало желания лизнуть его горло или другую пульсирующую вену. Она не могла сказать, что не лизнула и не укусила вену. Все, что она помнила, — это то, что она ужасно голодна, а он так хорошо пахнет.

«И до сих пор», — подумала Холли, остановившись у шкафа и взглянув на спящего мужчину. Она чувствовала его запах на расстоянии, по меньшей мере, восьми футов. Это было что-то новенькое. Аллергия мучила ее с детства, и она почти все время шмыгала носом. Она всегда была последней, кто учуял что-либо, включая скунса. Теперь она чувствовала запах мужа через всю комнату.

— Странно, — пробормотала она и решительно повернулась к нему спиной, чтобы решить, что надеть. В конце концов, это был не трудный выбор. У Холли не было большого гардероба. На ней были черные брюки, темно-синие брюки, две пары джинсов, полдюжины разноцветных футболок и четыре блузки, одна белая, две кремовых и одна красная, которые она получила от мамы на Рождество и еще не осмелилась надеть. Холли схватила красную и черные брюки и подошла к комоду у кровати.

Положив одежду в изножье кровати, она открыла ящик и вытащила несколько стандартных белых хлопчатобумажных трусиков. Она натянула их под полотенце, отметив, что они сидят немного свободно. Подумав, что она, должно быть, схватила старую пару, она пожала плечами и затем схватила лифчик. Он тоже была белого цвета, и Холли, наконец, уронила полотенце, удивившись, когда ей пришлось схватить трусики, чтобы они не соскользнули вместе с полотенцем. Боже, они действительно были свободны.

Наверное, за последние два дня она немного похудела, пока была без сознания, решила она, но потом оглядела себя. Как правило, Холли избегала смотреть на себя. Ей не нравились эти бугорки и «булки». Это чертовски угнетало и заставляло ее чувствовать себя непривлекательной. Но сейчас она не видела ни одного из этих бугорков, а ее обычные «булки» отсутствовали. Ее живот был слегка округлым, и у нее определенно были бедра и талия. Она никогда не выйдет на подиум, где модели ходят на высоких каблуках, но…

— Черт, я хорошо выгляжу, — выдохнула Холли, осмелившись взглянуть на себя в зеркало. У нее была фигура старой кинозвезды, Мэрилин Монро и ей подобных, которые выглядели как женщины, а не как плоскогрудые мальчики, что, казалось, было в моде теперь, когда в моде худоба. Это не было потерей веса воды в течение двух дней без сознания. Это была полная реконструкция тела. Не было ни пятнышка целлюлита, ни даже прыща. Ее кожа была как фарфор, а фигура — совершенством.

— Проклятье, — выдохнула она снова, поднимая руки, чтобы скользнуть по животу, а затем вниз по бедрам. Это было… потрясающе! Усмехнувшись, Холли быстро натянула лифчик, заметив, заметив, что он все еще в основном подходит, хотя теперь ей приходилось застегивать его на самые тугие застежки, а не ослаблять.

Все еще широко улыбаясь, Холли повернулась к кровати, чтобы забрать блузку и брюки, и остановилась, когда Джеймс выбрал этот момент, чтобы что-то пробормотать во сне. Затем он перевернулся на спину и отбросил в сторону простыни и одеяла, так что остался лежать на кровати в одних трусах. Не вид его трусов заставил ее остановиться, а волна запаха Джеймса прокатилась по ней. Не то чтобы от него воняло: он принял душ перед тем, как лечь. Не этот запах накатил на нее волной. Это было что-то другое, коктейль странных запахов, которые она никогда раньше не ощущала, но они казались знакомыми. Ее чувства явно обострились, и Холли заподозрила, что он пахнет феромонами, гормонами, кожей и чем-то медным, что так вкусно пахло раньше. Жестянка…

— Дерьмо, — пробормотала она. Это была кровь. Она чувствовала запах крови Джеймса. Как, черт возьми, она могла учуять его запах через его кожу? И почему этот аромат вдруг стал таким чертовски восхитительным? Она никогда раньше не замечала запаха крови и не считала его особенно привлекательным. Ей определенно никогда не нравился этот вкус в тех редких случаях, когда она засовывала в рот порезанный палец. Сейчас… черт, у нее слюнки потекли от этого запаха, и она боролась с желанием заползти на кровать к мужу. Она действительно видела, как впивается зубами в несколько горячих точек на его теле за коленом, бедром, пахом, запястьями, внутренним локтем, шеей. Все это были пятна, в которых, она была уверена, находились главные вены или артерии… и Холли понятия не имела, откуда ей это известно.

Ей хотелось бы думать, что это знания из какого-то давно забытого курса анатомии, который она посещала, но правда заключалась в том, что, подобно теплу, просачивающемуся через ту часть стены, где изоляция была тоньше всего, эти точки были там, где она могла чувствовать запах, и где большая часть тепла его тела, казалось, концентрировалась. Он был там, где вены ближе всего к поверхности и легкодоступны.

Осознав, что облизывает губы, Холли заставила себя отвести взгляд от Джеймса и быстро натянула блузку. Застегивая блузку, она услышала тихий глухой звук, доносившийся откуда-то из комнаты. Остановившись, она огляделась вокруг, пытаясь найти источник, ее озадаченный взгляд, наконец, переместился на кровать. Наклонив голову, она уставилась на него, прислушиваясь. Да, это определенно исходило оттуда.

Что, черт возьми, это было? Она опустилась на колени, чтобы заглянуть под кровать, но там не было ничего, что могло бы издавать этот медленный, ровный звук. Все еще стоя на коленях, она подняла голову и оглядела матрас и лежащее на нем тело мужа. Звук, казалось, исходил откуда-то он. Не раздумывая, Холли вскарабкалась с пола на кровать, а потом на четвереньках, навалилась на мужа, напрягая слух и принюхиваясь к резкому запаху. Звук был громче всего, когда ее голова оказалась на его груди, и она остановилась, прислушиваясь, прежде чем поняла, что это его сердце. Она слышала, как бьется его сердце… «прокачивает всю эту прекрасную кровь по его телу», — подумала она. Смутно ощущая, как шевелятся ее челюсти, она опустила голову. Этот приятный, слегка жестяной запах, насыщенный красный…

Холли вскрикнула, когда ее внезапно схватили за талию и подняли с кровати. Джеймс что-то сонно пробормотал, но не проснулся, пока ее не вынесли из комнаты. Как только за ними закрылась дверь, ее бесцеремонно швырнули на пол, и на голову ей упала ткань.

— Одевайся, — мрачно приказал Джастин Брикер.

Холли стянула с головы тряпку, узнав черные брюки, которые она положила в ногах кровати и так и не удосужилась надеть. Подняв голову, она сердито посмотрела на Джастина. — Ты мог бы просто сказать что-нибудь, вместо того чтобы вести себя как варвар и схватить меня. Я ничего не делала.

— Твои клыки были обнажены. Ты собиралась укусить его, — мрачно сказал Брикер. — А теперь одевайся, или я позволю тебе укусить его. Тогда ты сможешь объясниться, почему ты сделала это с его трупом.

Холли бросила на него сердитый взгляд, но тут же спустила ноги на пол и быстро натянула брюки. Ей пришлось пошевелить задницей, чтобы поднять их на бедра. Она встала, чтобы застегнуть их, время от времени бросая на него хмурые взгляды, а затем уставилась на сами брюки, когда заметила, как они теперь висят на ней. Как и ее трусики, они были слишком большими. Впрочем, придется обойтись и ими. Все ее вещи были одинакового размера.

— Вот.

Она подняла глаза и увидела, что Джастин протягивает ей ремень. — Где ты…?

— В твоем шкафу, — перебил он и, когда она открыла рот, чтобы спросить, когда, сказал: — Я заглянул туда и обратно, пока ты пялилась на свои штаны.

Холли молча смотрела на него. Она смотрела вниз всего несколько секунд. Неужели он так быстро проскочил туда и обратно?

— Надень его, и мы принесем тебе кровь. Пакет с кровью, — сухо добавил он.

— Пакет? — спросила она с гримасой. Мысль о пакетах с кровью просто не привлекала, не то что запах Джеймса.

— Да, пакет, — сухо ответил он и скривил губы. — Спаси человека, укуси пакет.

Холли покачала головой, решив, что это шутка, и сосредоточилась на том, чтобы продеть ремень в петли брюк. Ей не хотелось признаваться в этом, но она могла укусить Джеймса… и она знала, что ей должно быть очень стыдно за это. Вместо этого, она была разочарована тем, что Джастин остановил ее. Насколько все было плохо? Очевидно, она не очень хорошо справлялась со всем этим вампирско-бессмертным. Она действительно нуждалась в обучении. По крайней мере, чтобы он научил ее контролировать себя. Кроме того, ей, очевидно, нужна была кровь, которую, как он сказал, получит для нее. Она не хотела кусать мужа. Ну, часть ее, все еще человеческая часть знала, что это неправильно, а нечеловеческая не знала. Эта мысль заставила Холли печально вздохнуть. Она считала себя уже совсем не человеком. Но Джастин сказал, что она все еще жива и у нее есть душа, значит, она все еще человек… не так ли?