О вампире

Гадая, насколько глубоко, Холли открыла дверь и вышла наружу, затем села, скрестив ноги, на краю бассейна. Она наклонилась вперед, чтобы окунуть пальцы в воду, удивляясь, насколько она теплая. Вода все еще сохраняла дневное тепло.

«Хорошо бы искупаться», — подумала Холли, откусывая от яблока. К сожалению, у нее не было купальника. Она все равно не стала бы пользоваться бассейном без разрешения, поэтому встала и обошла его. Из-за ряда живых изгородей бассейн казался уединенным, но в центре живой изгороди была калитка, и Холли подошла к ней, чтобы выглянуть на большую лужайку, за которой что-то колыхалось. Океан, поняла она, осмотрев его с минуту. Этот дом стоял на берегу… и все же у них был бассейн.

— Да, вот это расточительство, — пробормотала она и открыла калитку. Приятная прогулка по пляжу, пока она ела яблоко, звучала заманчиво. Это поможет ей очистить разум, и Холли это определенно пригодится. Столько всего произошло, и все произошло так быстро…

Трудно поверить, что прошло всего два дня с тех пор, как она вернулась в офис за забытой сумочкой, думала она, пересекая лужайку к пляжу. На самом деле, это было больше, чем пару дней, думала она. Просто она была в сознании только на части двух из них. Или три? Добравшись до пляжа, она снова погрузилась в воспоминания. Она проснулась голой в отеле и пошла домой, где спала и встала на следующий день. Потом она пошла в отель, где ее вырубили, а сегодня проснулась здесь. В общем, для нее это было три дня, или части трех дней. По крайней мере, столько времени она была в сознании. Но казалось, что прошла целая жизнь. Хотя не совсем. Казалось, что прошло много времени, а времени не было. Странно. Она подняла яблоко, чтобы откусить еще кусочек, но обнаружила, что доела. Она съела эту чертову штуку до самой сердцевины, но ее желудок не чувствовал себя лучше. Все еще что-то ужасно болело.

Холли повернулась и пошла к дому, пересекая лужайку, вместо того чтобы идти по пляжу туда, откуда она начала. Ее мысли были заняты тем, что они купили сегодня и что она может съесть, чтобы утолить голод, поэтому она не заметила Джастина, пока чуть не сбила его.

— Ого, — сказал он с глубоким смехом, поймав ее за руки, чтобы поддержать.

— Извини, — запрокинула голову Холли, чтобы посмотреть на него, и выдавила улыбку. — Я не смотрела, куда иду.

— Все в порядке, — ответил он. Его голос немного понизился, когда он сказал это, но она едва заметила. Она была слишком отвлечена запахом, наполняющим ее ноздри.

Она и раньше замечала, как восхитительно пахнет Джастин, и теперь глубоко вдохнула, удерживая аромат в легких. Боже! Это было невероятно, неотразимо… вкуснятина, она могла бы съесть его целиком. При этой мысли Холли приподнялась на цыпочки и наклонилась к нему, вцепившись руками в его рубашку, чтобы притянуть его к себе. Джастин охотно пошел на встречу, когда Холли потянула его, его сердце бешено колотилось, а мысли путались. Наконец-то!

«Наконец-то», — подумал он. Она испытывала влечение к спутнику жизни и была готова отказаться от прежней жизни ради новой. Он знал, что так и будет. Ничто не могло сравниться с сексом, и она жаждала его. Он видел это в ее глазах, и его даже нельзя было обвинить в том, что он каким-то образом повлиял на нее. На самом деле, он решил позволить ей сделать всю работу и соблазнить его, чтобы, если его воспоминания будут прочитаны, стало известно, что она была агрессором… и она определенно была агрессором. «Женщина вожделела его, как кошка во время течки, и он был более чем счастлив, удовлетворить ее потребности», — подумал он и закрыл глаза, затем начал скользить руками вниз по ее рукам, но она внезапно исчезла.

Открыв глаза, он обнаружил, что смотрит на море. Смутившись, он обернулся и увидел Данте, который шел к дому, держа Холли за талию, прямо перед собой, как ребенка с грязным подгузником.

— Она жаждала не столько тебя, сколько твоей крови, — бросил через плечо другой мужчина, и только тогда Джастин понял, почему мужчина держал ее так. Ее клыки были обнажены, она цеплялась за его руки и вертела головой из стороны в сторону, слепо ища что-то или кого-то, чтобы укусить. Она снова была охвачена жаждой крови… и немного взбешена, заметил он, нахмурившись. Осознание этого заставило его быстро сообразить, как давно она не ела. Они дали ей кровь вместе с успокоительным, пока она спала, после того, как они приехали сюда. Но это было несколько часов назад, понял он, взглянув на часы. Почти двенадцать часов назад.

«Нет, прошло больше времени», — подумал Джастин, следуя за Данте и Холли к дому. Когда Холли привезли сюда, они подсоединили к ней и успокоительное, и кровь, но не заменили пакет с кровью, когда она закончилась. Как новообращенную ее нужно кормить больше и чаще.

— Ей нужно гораздо больше еды, — объявил Данте, останавливаясь у двери, чтобы подождать, пока Джастин откроет ее для него. — У нее был диабет, когда она была смертной. Без сомнения, за эти годы нанотехнологии нанесли большой ущерб различным системам. Возможно, ей понадобится много крови, чтобы все исправить.

— Конечно, — вздохнул Джастин, когда оставил дверь открытой для Данте. Холли немного успокоилась. По крайней мере, она больше не вертела головой.

— Я принесу ей пакет крови, — сказал Джастин, следуя за ним внутрь и закрывая дверь.

— Тебе лучше сразу взять несколько, — посоветовал Данте, усаживая Холли на стул у кухонного стола и держа ее за плечи.

Джастин кивнул и подошел к холодильнику. Он достал шесть пакетов с кровью, положил четыре на стойку и взял два других с собой на стол. Один взгляд показал ему, что ее клыки отступили во время прогулки внутрь, и он ожидал, что ему придется порезать палец или что-то еще, чтобы вытащить их. Новообращенным обычно требовалось усилие, чтобы их клыки были вытянуты, но он едва поднял руку перед ее лицом с намерением сделать это, когда она глубоко вдохнула, и ее рот открылся, ее клыки внезапно выскользнули.

Приподняв брови, он тут же поднес один из пакетов к ее верхним клыкам и помешал ей оттолкнуть его. Это была просто инстинктивная реакция. Через мгновение она успокоилась и опустила руки. Когда первый пакет опустел, и он поставил его на место, она снова подняла руки, но на этот раз, чтобы держать его самой.

Кивнув, Джастин одарил ее полуулыбкой и вернулся к стойке за остальными пакетами. Когда он увидел, что Данте больше не нужно держать Холли в кресле, он предложил ему пакет, а затем сунул один себе в рот.

— Извини, — пробормотала Холли, избегая взгляда Джастина, и вытащила пустой пакет изо рта. — Не знаю, о чем я думала.

— Ты не думала. Ты была в агонии жажды крови, — сказал Данте, сняв свой пакет. — На этой стадии трудно думать.

Холли печально покачала головой. — Я был голодна, когда встала, но подумала, что это из-за еды, поэтому схватила яблоко и… — беспомощно пожала плечами она.

— Тогда это будет нашим первым уроком, — объявил Данте. — Научить тебя распознавать разницу между жаждой пищи и жаждой крови.

Холли торжественно кивнула и взяла третий пакет крови, предложенный Джастином. На этот раз она поднесла его ко рту. Он ободряюще улыбнулся ей и наблюдал, как она ест, обдумывая, как бы ее соблазнить. Похоже, объяснения Деккера и Андерса о спутниках жизни не сильно изменили ее реакцию на него. По крайней мере, она не обсуждала с ним эту тему и не относилась к нему по-другому. А это означало, что ему придется ухаживать за женщиной. В следующий раз, когда она схватит его и встанет на цыпочки, будет потому, что она жаждет его, а не его кровь.

Андерс сказал, что она любит рыбу, цветы, вино, щенков, котят, пикники, документальные фильмы, шоу и все, что связано с природой, вспомнил он и медленно пробежал список в голове. Что ж, было слишком поздно покупать ей цветы, устраивать пикник или искать зоомагазин, но здесь, у Джеки и Винсента, было много вина. Они сделали это для Тайни, когда он был еще смертным, но потом он обернулся, и оно томилась в подвале. Он мог бы приготовить ужин и подать ей вино, и произвести на нее впечатление знанием того, что он умеет готовить. Это был новый навык. Он всегда был больше едоком, чем поваром, но после того, как он попытался помочь Кайлу Аржено заявить права на его подругу, Алекс, которая владела парой прекрасных ресторанов в Торонто, Джастин обнаружил, что интересуется кулинарией. Поначалу у него это плохо получалось, но, наблюдая за кулинарной сетью и помогая по дому Сэм, он приобрел некоторые навыки и был уверен, что сможет приготовить Холли еду, которая произведет на нее впечатление. Джастин широко улыбнулся этой мысли, когда заметил, что Данте смотрит на него с сомнением.

— Что? — спросил он.

— Ничего, — сказал другой мужчина и взял у него четвертый пакет крови, чтобы заменить тот, который оторвала Холли. — Совсем ничего.

Джастин нахмурился, затем положил оставшийся пакет на стол и начал обыскивать кухню. Они не купили никакой рыбы, когда ходили по магазинам, но, если повезет, у Джеки и Винсента может быть немного в морозилке или еще что-нибудь. Они только что поженились, оба ели, и он уже бывал здесь раньше и знал, что у них огромный морозильник. Он надеялся, что в нем наверняка есть хотя бы одна рыба. Но ему нужна была поваренная книга или компьютер, чтобы найти рецепт. «Что-нибудь изысканное», — подумал он, лихорадочно соображая.

Глава 9

Из задней части дома донесся приглушенный грохот, и Холли оторвала взгляд от боевика, который Данте и Томаззо включили по телевизору, чтобы посмотреть на дверь в холл. Инстинкт подсказывал ей пойти посмотреть, все ли в порядке с Джастином и не нужна ли ему помощь, но он отворачивался от нее последние три раза, когда она проверяла его после таких звуков, так что она осталась на месте и заставила себя снова посмотреть телевизор. Человек был полон решимости приготовить для них еду и отказался от всех предложений о помощи. Но треск и грохот, доносящиеся из комнаты, немного тревожили. Похоже, он разбрасывал по кухне кастрюли или что-то в этом роде. Проклятия, которые время от времени раздавались, не были более обнадеживающими, и она подозревала, что еда будет в полном беспорядке.

Закусив губу, Холли снова посмотрела на дверь. Было уже начало одиннадцатого, когда она проснулась… а Джастин работал на кухне, казалось, уже несколько часов. Должно быть, уже за полночь. Проснувшись, она почувствовала страшный голод, но прошло достаточно времени, чтобы голод превратился в тошноту. Будучи диабетиком, она всегда питалась по строгому режиму. Пропускать еду не разрешалось, так что она к этому не привыкла. Эта мысль заставила ее взглянуть на Джию, которая сидела на диване рядом с ней.

Словно почувствовав ее внимание, женщина повернулась к ней.

Холли замялась, а потом сказала: — Я не проверяла моей крови с тех пор…

— Ты больше не диабетик, — торжественно заверила ее Джиа. — Наночастицы восстановили твою систему, удалив все болезни или недостатки. Тебе больше не нужно будет тестировать кровь или принимать инсулин.

Холли смотрела на нее, пока эти слова крутились у нее в голове. Больше никаких уколов инсулина, никаких анализов на сахар в крови. Она больше не будет следить за каждой мелочью, которую ест, и не будет соблюдать строгий режим приема пищи. Она была нормальной.

«Нормально», — слабо подумала она, и это было приятно. Как и другие люди, она теперь могла есть, что хотела и когда хотела. Она наслаждалась этой мыслью до тех пор, пока ей не пришло в голову, что она вообще не была нормальной. Ей нужна кровь, а не инсулин, напомнила она себе и нахмурилась.

По правде говоря, Холли полагала, что сменила одну болезнь на другую. Вместо того чтобы вырабатывать недостаточно инсулина, ее тело теперь не могло вырабатывать достаточно крови, чтобы поддерживать нано, которые вторглись в него. Вместо уколов инсулина она должна была принимать кровь, внутривенно или через зубы.

Обучая ее распознавать разницу между жаждой пищи и жаждой крови, Данте и Томаззо сказали, что она может даже пить кровь, если это необходимо, и что бессмертные без клыков делают это. Однако мысль о том, чтобы выпить его, была ужасно непривлекательной. Холли не понимала, почему, ведь она дважды чуть не набросилась на мужа, а потом на Джастина в поисках жестяной субстанции. Тогда это не казалось непривлекательным. «Ну, если быть честной, это не было похоже на то, что она представляла, как кусает их горло и позволяет их теплой крови течь по ее языку и вниз по горлу», — подумала она сейчас. На самом деле, она даже не была уверена, что это произошло бы, если бы она укусила их. Во рту у нее, конечно, не было крови, когда она кусала пакеты. Ее новые клыки, казалось, всасывали ее, как соломинку, даже не пробуя на вкус.

Итак… она больше не страдала диабетом, но и не была нормальной.

— Я прожила долгую жизнь, Холли, — неожиданно сказала Джиа тихим голосом, чтобы не мешать Данте и Томаззо смотреть телевизор. — И если я чему-то и научилась за все это время, так это тому, что никто не считается нормальным настолько, как ты думаешь. Каждый человек — это другое существо с разными трематодами или тиками, физическими или умственными, — сделав короткую паузу, и усмехнувшись, она добавила: — Кроме того, это нормальное явление похожее на здравомыслие, сильно переоценивают. Прими свои различия, они делают тебя тем, кто ты есть, и ты мне нравишься.

Холли слабо улыбнулась и посмотрела на дверь, услышав, как кто-то прочищает горло.

— Ужин готов, — объявил Джастин, когда она увидела его в дверях.

Ее глаза расширились, когда она посмотрела на мужчину. Его лицо раскраснелось, волосы растрепались, словно он несколько раз провел по ним руками, а одежда была забрызгана разными продуктами. Но в нем чувствовалось и скрытое возбуждение. Он явно хотел, чтобы они увидели результаты его тяжелой работы.

— Ну, замечательно, — сказала Холли с улыбкой, как она встала. — Я умираю с голоду.

Данте и Томаззо, выключив телевизор и тоже встав, одобрительно загудели, хотя она не могла не заметить, что энтузиазма у них было немного меньше, чем у нее. Тем не менее, они подыгрывали друг другу, и даже Джиа встала, чтобы последовать за Джастином на кухню, хотя Холли знала, что женщина достаточно взрослая, чтобы больше не беспокоиться о еде.

Тяжелый запах карри ударил ей в нос, когда Джастин открыл дверь кухни, и желудок Холли, и без того тошнотворный, слегка взбунтовался. Сглотнув, она убедила себя, что желудок успокоится, как только в нем что-нибудь окажется, и подошла к столу, чтобы с любопытством посмотреть поверх него. Джастин сделал все возможное, используя, как она догадывалась, хороший фарфор их хозяев и даже сложил салфетки в причудливые маленькие фигурки, которые, как она подозревала, могли быть птицами. Там были свечи и накрытые тарелки, и это выглядело потрясающе.

— Садитесь, садитесь, — сказал Джастин, отпуская дверь, когда Джиа и мальчики вошли вслед за ней. Он бросился вперед, чтобы выдвинуть для нее стул.

Холли устроилась на стуле, бормоча слова благодарности, когда он подвинул его вперед, но она сосредоточилась на том, чтобы медленно вдыхать и выдыхать ртом, а не носом, в надежде унять тошноту. Дело было не в том, что еда плохо пахла, просто ее так тошнило от голода, что она не могла справиться с острыми запахами.

«Надо было съесть еще яблоко или еще что-нибудь, пока они ждали, пока Джастин закончит готовить», — с грустью подумала Холли. Он приложил столько усилий и был явно взволнован, ведя себя как ребенок, который сделал что-то для своей матери в художественном классе и представлял это, ожидая ее реакции.

— Все это выглядит красиво, — похвалила она, и это было, несомненно, верно. Хрустальные бокалы искрились в свете свечей, серебряные крышки на блюдах в центре стола блестели.

— Вино, — объявил Джастин, взяв уже открытую бутылку и наливая немного в ее бокал.

Холли прикусила губу, чтобы не отказаться. Она не любила вино. Вкус ей никогда не нравился, и это было хорошо, потому что при первом же глотке у нее всегда начинала болеть голова. Тем не менее, она благодарно улыбнулась Джастину и взяла бокал, как будто собираясь отпить из него, но затем просто держала его, пока он не налил вина Данте и Томаззо. Поставив стакан на место, она сглотнула и продолжила медленно вдыхать и выдыхать, чтобы справиться с тошнотой, с любопытством глядя на накрытые тарелки.

Джастин отказался говорить, что он собирается приготовить на ужин, настаивая, что это будет сюрприз, но на столе стояли три накрытые тарелки, корзинка с булочками и большая миска смешанного салата. Вид этого ободрил ее. По крайней мере, она могла съесть булочки и салат, чтобы хоть что-то проглотить и унять тошноту, прежде чем попробовать то, что он приготовил для них.

— Вот мы и на месте, — сказал Джастин, привлекая ее внимание к себе, когда закончил наливать вино в свой бокал, а затем отставил бутылку в сторону. — А теперь основное блюдо.

Как фокусник, выполняющий удивительный трюк, Джастин схватил серебряную крышку на самом большом блюде, которое стояло прямо перед Холли, и сорвал ее величественным жестом, полным гордости и ожидания.

Холли уставилась на него… и их ужин, который смотрел на нее. Она увидела какую-то очень большую жареную рыбу, покрытую лимонами и чем-то похожим на зеленый лук. Из ее разинутой пасти торчало что-то похожее на зубчик чеснока. Кроме того, у нее остались кожа и плавники. Желудок Холли взбунтовался, и она вскочила из-за стола, тяжело дыша, и выбежала из комнаты, отчаянно пытаясь найти ванную, прежде чем ее вырвет. В основном желчью, с парой кусочков яблока, она была уверена в этом.

— Не думаю, что она любит рыбу, — сказал Данте в тишине.

Джастин оторвал взгляд от двери, за которой только что скрылась Холли, и в ужасе уставился на мужчину. — Но я знаю, что она любит рыбу. Так сказал Андерс.

— Хм-м-м, — сказал Данте и обменялся взглядом со своим близнецом, что заставило Джастина нахмуриться.

Джиа отвлекла его от размышлений об этом взгляде, мягко предложив: — Возможно, она не привыкла, чтобы ей подавали с головой и хвостом. Это было довольно распространено пару сотен лет назад, но не сейчас.

Джастин обмяк от этого замечания; все волнение и нетерпение, в которых он купался, накрывая на стол и раскладывая свои подношения, теперь были пылью во рту. Ради бога, из-за него женщина заболела. Они все могли слышать ее рвотные позывы в туалете.

Он снова накрыл рыбу крышкой, повернулся и вышел из кухни. Ванная для гостей находилась на середине коридора. Джастин остановился, прислушался и, когда рвота прекратилась, спросил: — С тобой все в порядке?

— Нормально. — В ее голосе звучала веселость, которая, как он был уверен, была вымученной.

Джастин вздохнул и прислонился головой к дверному косяку. — Мне очень жаль. Наверное, надо было приготовить что-нибудь другое.

— Нет, нет, — быстро сказала она через дверь. — Я просто… э… живот или что-то в этом роде. Выглядело… э… прекрасно. Действительно.

«Да, и если он купится на это, у нее будет мост в болотах Флориды, который она сможет продать и ему. Эта женщина ужасная лгунья», — подумал он и быстро отступил назад, когда дверь открылась.

Холли вышла, бледная, с растрепанными волосами, но на лице застыла натянутая улыбка. — Возвращайся и наслаждайся едой. Пойду, прилягу, пока живот не успокоится.

Джастин молча смотрел ей вслед, пока она не скрылась наверху. Потом повернулся и медленно пошел на кухню.

— Неплохо, — объявил Томаззо, когда Джастин зашел на кухню.

Джастин взглянул на стол, чтобы увидеть, что близнецы разделить рыбу пополам, каждому по половине. Они также положили на тарелки рис с карри и брюссельскую капусту, которые он приготовил, и уничтожали все это.

— Это было вкусно, — заверил его Данте. — Мы оставили голову для тебя.

Джастин посмотрел на голову, все еще лежащую на блюде, потом повернулся и вышел. Вся эта работа у близнецов должно быть заняла несколько секунд… а Холли даже не притронулась к еде.

— Брикер?

Остановившись на полпути, он оглянулся через плечо и увидел Джию спешащую к нему.

— Все это выглядело очень впечатляюще, — тихо сказала женщина, похлопав его по руке. — И ты, очевидно, много работал. Уверена, она это оценила.

— Да, я не чувствовал особой благодарности, когда она висела над унитазом, — устало сказал он.

Она сочувственно улыбнулась и пожала плечами. — Я подозреваю, что она просто не привыкла, чтобы еда смотрела на нее.

Джастин покачал головой и провел рукой по волосам. — Полагаю, мне следует вернуться и начать уборку. Я сделал полный беспорядок на кухне и…

— Я так и сделаю, — перебила Джиа. — Почему бы тебе не взять несколько «саб» или что-нибудь в этом роде и не отнести ее Холли? Я уверена, ей это понравится. Она была так голодна, что ее тошнило, пока мы ждали, когда ты закончишь.

— Неужели? — удивленно спросил он.

Джиа кивнула, а затем сказала: — Что, вероятно, не поможет.

— Да, — согласился он, испытывая некоторое облегчение от того, что дело, возможно, не только в еде. — «Сабы», да?

Джиа кивнула. — Или что-нибудь еще, если хочешь. Я просто сказала «сабы», потому что они уступают только пицце, мальчики любят их, и если у тебя есть пицца, они могут…

— Съешь все за наш счет, — предложил Джастин с кривой усмешкой, когда она заколебалась.

Усмехнувшись, она кивнула и, пожав плечами, сказала: — Они большие мальчики.

— Да, — сухо согласился он. — Я буду иметь это в виду, когда буду готовить в следующий раз.

— Хорошая мысль, — прокомментировала она.

Кивнув, он направился к выходу, затем остановился и повернулся, чтобы обнять ее, мягко сказав: — Спасибо.

— За что? — удивленно спросила она.

— За совет, — сказал Джастин, выпрямляясь. — И поощрение. Я ценю это. Это дело о спутнике жизни немного сложнее, чем я ожидал, учитывая, что Холли замужем и все такое. Я уверен, что в противном случае это было бы легким ветерком для меня, но это было неожиданное осложнение.

— О да, я уверена, что это был бы легкий ветерок, если бы она не была замужем, — согласилась Джиа.

Джастин пристально посмотрел на нее. Несмотря на бесстрастное выражение лица, он почувствовал, что она насмехается над ним, но через мгновение пожал плечами и проверил в кармане ключи от внедорожника, доставленного ранее. Убедившись, что они у него есть, он еще раз поблагодарил ее и вышел из дома.

Холли беспокойно повернулась на бок и печально вздохнула. Несмотря на очаровательное нависание над фарфоровым троном, она все еще была голодна. К сожалению, она просто не могла спуститься вниз в поисках еды, не обидев Джастина отказом от рыбы.

Эта мысль заставила ее вспомнить рыбьи глаза, тупо смотревшие на нее с блюда, и Холли вздрогнула и закрыла глаза. Она не была пожирателем рыб. Она не возражала против рыбных чипсов, но ей никогда не нравился рыбный привкус, который бывает у некоторых рыб, а та рыба на кухонном столе показалась ей довольно подозрительной. Даже отвратительной. О чем только думал Джастин? Господи, это все равно, что подавать корову с головой, а не жаркое. Нет ничего лучше, чем напомнить едоку, что их еда была живой и здоровой, прежде чем попала на стол. Боже!

Перевернувшись на спину, она попыталась заснуть, но мысли вернулись к Джастину. «Несмотря на то, что все обернулось катастрофой, с его стороны было ужасно мило пойти на все эти хлопоты. И этот человек умеет готовить не только спагетти, Что впечатляет», — подумала она. Хотя она не любила рыбу, было очевидно, что Джастин обеспечил ее изысканной едой. Интересно, что еще он умеет готовить? «У Джастина тоже безупречные манеры», — подумала она, вспомнив, как он придержал дверь и усадил ее за стол, словно старую леди. Это было не то, к чему она привыкла, и это заставило ее почувствовать… наверное, суету вокруг себя. Возможно, он деликатный. Как леди.

В дверь постучали, и Холли открыла глаза.

— Да? — сказала она неуверенно после недолгого колебания, а затем быстро села, когда дверь открылась, и появился мужчина, о котором она думала.

— Привет, — сказал Джастин, остановившись в дверях. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. — Холли быстро встала и натянуто улыбнулась. — Что?..

— Я подумал, что, если тошнота прошла, ты, возможно, голодна, — быстро сказал Джастин и поднял сумку, которую она не заметила до этого. — Поэтому я взял пару «саб».

— О, — выдохнула Холли и с трудом удержалась, чтобы не броситься на мужчину или, по крайней мере, на сумку, которую он нес, закрывая дверь и перенося свои подношения к столу и стульям, расположенным в углу комнаты.

— Я не был уверен, что тебе понравится, поэтому просто заказал ассорти, — сказал он, ставя сумку на стол и открывая ее, чтобы начать собирать вещи. — Надеюсь, все в порядке?

— Прекрасно, — заверила его Холли, поспешив присоединиться к нему за столом. Обычно она заказывала вегетарианский или куриный саб, но сейчас «ассорти» звучало просто божественно. Ее глаза расширились, когда он вытащил второй сэндвич, а затем и третий. Господи, он, должно быть, думает, что она ест как лошадь, если думает, что она…

— Я тоже взял себе парочку и решил присоединиться к тебе, — объявил Джастин, доставая из пакета чипсы и бутылки шипучки. — Надеюсь, все в порядке?

— Конечно, — вежливо ответила Холли. Что еще ей оставалось делать? Сказать: «нет, дай мне поесть и убирайся»? Но она спросила: — Как насчет этого… э… ты приготовил чудесную рыбу?

— К тому времени, как я вернулся на кухню, Данте и Томаззо заявили свои права на все, кроме головы. Я не большой любитель рыбьих голов.

Холли почувствовала, как при одном упоминании о рыбьей голове у нее скрутило живот, и чуть не застонала вслух.

— Надо было взять стаканы, — пробормотал Джастин, ставя бутылки на стол. — Опять же, я не знал, что тебе нравится, поэтому просто взял кока-колу.

— Кока-кола подойдет, — заверила она его, а затем, заметив разнообразие чипсов, которые он выбрал, добавила: — И я люблю чипсы с солью и уксусом к моим бутербродам.

— Я тоже, — ухмыльнулся он, отставил в сторону пустой пакет и направился к двери. — Садись и начинай. Я только возьму пару стаканов. Ты хочешь мороженое?

— Конечно, — пробормотала Холли, усаживаясь за стол и протягивая руку за ближайшим пакетом чипсов. Она даже не открыла сэндвич, пока он не вернулся, но не смогла устоять перед чипсами, пока ждала. «Боже милостивый, она была так голодна, что могла съесть лошадь… до тех пор, пока у нее не будет головы», — подумала она, открывая пакет с чипсами. Терпкий запах уксуса ударил ей в нос, когда сумка открылась. К ее огромному облегчению, запах не вызвал у нее тошноты, как ранее острый запах карри, поэтому Холли отправила кусочек в рот и застонала, когда острый вкус коснулся ее языка. Соль и уксус никогда не были так вкусны, как в тот момент. Она действительно была голодна. И все же, признала она, ее взгляд лениво блуждал по комнате, пока не остановился на кровати. Ее глаза расширились, когда она поняла, что развлекает мужчину в своей спальне… который не был ее мужем. В этом не было ничего сексуального, но… Ну, Андерс и Деккер предупреждали об этом. Закусив губу, она посмотрела на балконные двери, а затем встала и подошла к балкону своей комнаты. Она был маленький и причудливый, но на нем стояли стол и стулья… и не было кровати.

Холли быстро открыла дверь и вышла, чтобы осмотреть стол. Он выглядел достаточно чистым, но, как она и ожидала, на поверхности была тонкая пыль грязи или пыли от постоянного пребывания снаружи. Поспешно вернувшись в комнату, она прошла в ванную, нашла свежее полотенце, смочила его, схватила полотенце для рук и выбежала на балкон, чтобы быстро вымыть стол и стулья. Затем она отнесла грязные вещи в ванную, собрала бутерброды и чипсы и выбежала с ними на балкон. Она как раз ставила их на стол, когда услышала, как Джастин зовет ее по имени.

Отступив в комнату, она заметила, что он стоит в открытой двери, растерянно глядя на стол в ее комнате, на котором теперь стояли только бутылки шипучки. Радостно улыбаясь, она поспешила забрать их, а также пустую сумку из-под еды и объявила: — Я подумала, что было бы неплохо поесть на балконе.

— О, — Джастин расслабился и закрыл дверь, затем последовал за ней на улицу со стаканами льда, которые он пошел забрать с кухни.

— Видишь, разве это не мило? — весело спросила Холли, поставив хлопушки и усаживаясь в одно из кресел.

— Да, это так, — сказал он с улыбкой, вглядываясь в пейзаж. — Приятный океанский бриз, прекрасные виды и лунный свет. Что может быть романтичнее?

Разворачивая бутерброд, Холли замерла, ее охватила тревога. Черт, это было романтично, когда он так говорил. О чем она только думала? Что ж, она знала, о чем думала: Лучше уж есть на балконе, чем в своей спальне с большой старой кроватью, которая наводит бедного влюбленного Джастина на мысли. Черт. Это было не лучше.

— Может, мне принести свечи? — спросил Джастин.

— Нет! — испуганно вскрикнула Холли. Последнее, что им было нужно, это сделать обстановку более романтичной. Заметив, что напугала его, она заставила себя говорить спокойнее и добавила: — Я так голодна, Джастин. Не могу дождаться. Давай просто поедим. Хм-м-м?

К счастью, он согласно кивнул и начал открывать один из своих сэндвичей, вместо того чтобы идти на поиски свечей.

— Извини за ужин, — сказал Джастин после того, как они несколько минут ели в тишине. — Мне и в голову не приходило, что тебя может потревожить то, что я подал рыбу с головой.

— Все в порядке, — пробормотала Холли, больше заинтересованная едой, чем темой разговора. — Очень мило с твоей стороны, что ты готовил для всех нас… и, по крайней мере, Данте и Томаззо явно наслаждались твоими усилиями.

— Да. Они это сделали, — сказал он с кривой улыбкой, — они съели все до последнего кусочка. В конце концов, они даже раскололи голову.

Холли ничего не ответила, она была слишком занята, пытаясь проглотить еду, которая внезапно превратилась в сухой противный комок при воспоминании об этой проклятой рыбе. Решив сменить тему, если она хочет насладиться едой, Холли спросила: — Значит, ты родился здесь, в Калифорнии, но теперь живешь в Канаде?

Джастин, вгрызаясь в сэндвич, просто кивнул. Как только он прожевал и проглотил, он добавил: — Хотя моя семья все еще живет здесь.

— О, — удивленно произнесла она, а затем наклонила голову и спросила: — Семья?

— Да, знаешь, мать, отец, братья и сестры. Семья, — усмехнулся он и поддразнил: — Ты же знаешь, они у нас есть. Мы не вылупились из яйца.

— Да, конечно, я просто… они все тоже вампиры? — спросила она, а потом раздраженно цыкнула на себя и ответила: — Конечно. Если тебе больше ста лет, вряд ли у тебя остались бы живы родители, сестры и братья, если бы они не были вампирами.

Джастин кивнул, соглашаясь с ее выводами. — Мои родители старые. Не такие старые, как Люциан, но достаточно. Папа родился во времена Вильгельма Завоевателя. Он сражался рядом с ним в бою. Мама, однако, родилась только в конце четырнадцатого века, во время крестьянского восстания в Англии, примерно в 1381 году.

— О, — выдохнула Холли, слегка откидываясь назад. Его родители были древними стариками.

— У меня три брата и три сестры, — добавил он. — Каждый из них разделен веком. Я второй младший. Старший мой брат Кэм. Он родился вскоре после того, как мои родители поженились, и ему больше шестисот лет. Моей младшей сестре в этом году шесть, нет, семь лет.

— Ух ты, — пробормотала она. — Вот… круто.

Джастин усмехнулся и пожал плечами. — Полагаю, для смертного. Для меня это просто моя семья.

— Верно. — Холли покачала головой, с трудом веря, что это нормально. Но она выросла в мире смертных, где старшие братья и сестры обычно были на один-десять лет, а иногда и на двадцать лет старше, но никогда на пять-шесть веков.

— У тебя есть братья или сестры? — спросил Джастин.

Она посмотрела, как он взял последний сандвич и отправил его в рот, удивляясь, что он прикончил целый футовый «саб», в то время как она только наполовину съела свой. Похоже, Данте и Томаззо были не единственными, кто много ел. Мать сказала бы, что он ест слишком быстро, а если бы он притормозил, то понял бы, что одного бутерброда будет более чем достаточно. Мысли о маме напомнили ей о его вопросе, и Холли откашлялась.

— Нет. Я была единственным ребенком в семье, — сказала она, криво улыбнулась и добавила: — Очевидно, я была несчастным случаем.

Его брови поползли вверх. — Почему ты так говоришь?

— Потому что мне так сказали родители, — пожала плечами Холли и добавила: — Мама и папа — археологи. Они любят то, что они делают, и в значительной степени одержимы этим, исключая все остальное. Если они не на раскопках, они планируют и находят финансирование для них. Это не оставляет много времени для детей.

Он медленно кивнул, его брови сошлись на переносице. — Где ты жила, когда они отправлялись на раскопки?

— О, они взяли меня с собой, — беспечно ответила она и, заметив его удивление, кивнула. — Они так и сделали. Я росла в палатках по всему миру, пару месяцев или год в одном месте, а потом в другом.

— Ты никогда не ходила в школу? — нахмурившись, спросил он.

— Нас научила мама Джеймса, — объяснила она и, заметив его недоумение, добавила: — Мой муж — Джеймс. Его отец тоже был археологом в команде моего отца. Его мать была школьной учительницей, но она бросила работу, чтобы присоединиться к его отцу на раскопках и обучала нас обоих на дому. Это было действительно очень удобно.

— Да, наверное, — задумчиво пробормотал он и добавил: — Значит, ты давно знаешь Джеймса.

— Всю жизнь, — ответила она с легкой улыбкой. — Мы были товарищами по играм, как маленькие дети, лучшими друзьями на протяжении десятилетия, парнем и девушкой в подростковом возрасте, а затем… — Она пожала плечами. — Когда мне исполнилось восемнадцать, мы вместе поступили в колледж. Ну, вообще-то, университет, — сказала она с улыбкой. — Мы оба учились в университете Британской Колумбии.

— Британская Колумбия, Канада? — уточнил он и, когда она кивнула, с любопытством спросил: — Почему?

— Там живет мама Джеймса и там она училась в университете.

— Значит, она направила тебя туда, — предположил Джастин.

Холли кивнула. — Но обе наши семьи живут здесь, в Калифорнии. Ну, семьи наших семей, я полагаю, — поправилась она. — Бабушки и дедушки, тети, дяди и все такое. Отец Джеймса был из Калифорнии. Он познакомился с мамой Джеймса во время лекции в ее университете. В любом случае, после того, как мы выросли в таких местах, как Египет и тому подобное, Британская Колумбия казалась нам немного прохладной, и мы оба хотели быть ближе к семье, поэтому, как только Джеймс закончил в прошлом году, мы переехали сюда в поисках работы.

— А потом ты вышла замуж, — догадался он.

Холли покачала головой. — На самом деле мы поженились почти четыре года назад. Мы жили в разных общежитиях в кампусе, и нам было немного трудно справиться с этим после жизни, которую мы вели, поэтому мы решили пожениться и уехать из кампуса вместе. Я работала, пока он получал степень магистра прикладных наук, а теперь он работает, пока я оканчиваю курсы, чтобы стать бухгалтером.

— Но вы всегда были вместе, — медленно произнес он, нахмурившись.

— Всегда, — серьезно ответила она. — Он был моим первым поцелуем, моим первым свиданием и моей первой любовью.

— Понятно, — прошептал Джастин, затем схватил второй сандвич и вместо того, чтобы открыть его, сунул обратно в пакет из-под еды, схватил его, пустой пакет из-под чипсов, бутылку и стакан и направился внутрь. — Мне нужно поговорить с Джиа.

Холли молча смотрела ему вслед. Его реакция ее не слишком удивила. Возможно, именно поэтому она и сказала то, что сказала. Он должен понять, что она замужем, счастлива и любит своего мужа. Она не была готова стать его спутницей жизни. И все же ей не хотелось ранить его чувства. Вздохнув, Холли посмотрела на остатки сэндвича и начала заворачивать его. Может быть, она закончит позже. Сейчас она потеряла аппетит.

— Я бы не обратил ее, — пробормотал Джастин, меряя шагами спальню Джии. — Мне следовало подождать, пока Маргарет найдет мне пару. Она никогда так не облажалась бы.

— Тогда ты поступил так, как считал правильным, — серьезно сказала Джиа.

— Ну, это была ошибка, — резко сказал Джастин. — Она замужем.

— Да, — согласилась Джиа.

— Но я имею в виду по-настоящему замужем. Она знает этого парня с детства. Она выросла с ним. Ради бога, он был ее первым поцелуем и ее первой любовью. Она никогда его не бросит. Даже для меня, — сказал он с тревогой.

— Может, и нет, — согласилась Джиа. — А может, и да.

— Я зря упустил свой единственный шанс, — с ужасом понял Джастин.

— Ты действительно предпочел бы, чтобы она умерла? — терпеливо спросила Джиа.

— Конечно, нет, — отрезал он. — Лучше бы она вообще не наткнулась на эти чертовы ножницы. Что за идиотизм — бегать с ножницами? — спросил он с внезапной яростью.

Джиа прикусила губу, и он подозревал, что она сдерживает смех, и покачала головой. — Ну, к сожалению, она побежала с ножницами, упала на них, и ты превратил ее, чтобы спасти ей жизнь, когда понял, что она твоя пара. А теперь я предлагаю тебе разобраться с этим.

Джастин хмуро посмотрел на нее, затем схватил пакет с едой и свой напиток из ее комода, куда он поставил их при входе и развернулся, чтобы вылететь из ее комнаты.

— Разберись с этим, — пробормотал он себе под нос, спускаясь по лестнице. — Просто смирись с тем фактом, что ты обратил женщину, которую не можешь получить. Мило. Спасибо за это, Джиа. Очень полезный совет.

— Разговариваешь сам с собой, Брикер?

Остановившись у подножия лестницы, он хмуро посмотрел на Данте, когда тот проходил мимо с несколькими большими пакетами чипсов и упаковкой колы в руке. Нахмурившись, Джастин сказал: — Это более полезно, чем говорить для представительниц прекрасного пола.

— Не говори этого Джиа. Она надерет тебе задницу, — предупредил Данте, прежде чем исчезнуть в гостиной.

— Слишком поздно, — пробормотал Джастин, поворачиваясь к кухне. — Жизнь уже надрала мне задницу и почти ничего не оставила для нее.

— Неприятности? — спросил Томаззо, когда Джастин вошел в кухню.

Джастин взглянул на здоровяка, заметив, что тот складывает кухонное полотенце и кладет его на стойку. Очевидно, близнецы помогали Джиа убираться, а может, даже делали все сами. Он бы не удивился, она же ничего не ела. Пара, вероятно, чувствовала бы себя плохо, если бы заставила ее убирать, когда они съели все до последнего кусочка еды, которую он приготовил.

— Полагаю, ты слышал, что я сказал твоему брату? — спросил, наконец, Джастин, неся свой сэндвич, чтобы положить его в холодильник на потом… когда к нему вернется аппетит.

Томаззо утвердительно хмыкнул, и Джастин со вздохом закрыл дверцу холодильника. — Холли знает своего мужа всю жизнь. Они были друзьями детства и возлюбленными. Вряд ли она бросит его ради меня. Она едва меня знает.

— Тогда, может быть, ей это и нужно, — мягко сказал Томаззо, открывая шкаф и доставая оттуда огромные пакеты чипсов.

Джастин наблюдал за ним, но его мысли были заняты тем, что он сказал. — Ты думаешь, я должен продолжать ухаживать за ней? Позволить ей узнать меня? Думаешь, она выберет меня?

— Есть только один способ узнать, — пожал плечами Томаззо. Зажав чипсы в мясистой руке, он сунул свободную руку в холодильник и достал упаковку из шести банок содовой. — Что ты теряешь?

— Верно, — задумчиво пробормотал Джастин, а затем заметил, что мужчина держал в руках, и сказал: — Данте уже достал чипсы и газировку.

— Это было для него, — сказал Томаззо, направляясь к двери в холл. Проталкиваясь вперед, он добавил: — А это для меня.

— О, — сказал Джастин, глядя, как закрывается дверь. Покачав головой, он повернулся к столу и пробормотал: — Нам снова нужно пройтись по магазинам.

Он начал было садиться за стол, но остановился и подошел к ящику рядом с холодильником, чтобы взять один из блокнотов и ручек, которые Джеки держала там. Она держала их там для составления списков продуктов. Он хотел получить его для другого списка. Он собирался составить список способов ухаживать за Холли.

Усевшись за кухонный стол, он открыл блокнот на первой странице и написал: «стратегия сражения». Затем он откинулся на спинку стула и улыбнулся написанному… потому что это была война. Он боролся за свою спутницу жизни, и, возможно, даже за саму свою жизнь… и в битве полов, он был царь. Не было женщины, которую бы он не хотел, и и которую он не смог бы завоевать, а теперь он хотел Холли.

Глава 10

— Подумай о сексе.

— Что? Холли уставилась на троицу перед собой. Было субботнее утро после рыбного фиаско. После того как Джастин покинул ее комнату, Холли прилегла отдохнуть, чтобы не столкнуться с ним снова, и проспала остаток ночи. Теперь было утро, они все позавтракали, и Джастин, Данте и Томаззо решили, что пришло время продолжить ее уроки о том, как быть бессмертной. Очевидно, это было неестественно. Человек становится бессмертным и просто автоматически знает, как делать все, что нужно. Она думала, что они смешны, когда говорили это, пока они не попросили ее «вытащить» клыки.

Она рассмеялась над этим замечанием. То, как они это произнесли, звучало так, будто они у нее в кармане. Но она перестала смеяться, когда они настояли, и попыталась, только чтобы понять, что понятия не имеет, как их «вытащить». Думая: «давайте, клыки, выскочите у меня изо рта… пожалуйста… пожалуйста». Это совсем не сработало. Теперь они давали ей советы.

— Подумай о сексе, — повторил Томаззо с непроницаемым лицом.

— Как запах крови, когда ты голодна, сексуальное возбуждение может вызвать твои клыки, — спокойно объяснил Джастин.

— О, — слабо произнесла она.

— Все в порядке, — тихо сказал Данте. — Просто закрой глаза и представь себя с мужем в постели.

Холли густо покраснела от такого предположения, а затем покачала головой. — Я не собираюсь сидеть здесь и думать о сексе, когда вы все трое стоите и ухмыляетесь мне, как кучка извращенцев.

Она заметила, что Джастин вовсе не ухмыляется. Он выглядел напряженным, но она не взяла свои слова обратно.

Данте кивнул, как будто ожидал этого, и повернулся к Брикеру. — Поцелуй ее.

— Что? — они оба выкрикнули это слово одновременно.

— Поцелуй ее, — настаивал Данте. — Она должна научиться контролировать свои клыки. Особенно как их убрать.

— Данте прав, — сказала Джиа от кухонной двери. Она не спала почти всю ночь после инцидента с рыбой и, очевидно, только сейчас встала. Позволив кухонной двери закрыться, она подошла к столу и сказала: — Очень важно вытащить клыки, но еще важнее заставить их снова исчезнуть. Она должна знать, как убрать их, если они появятся по собственной воле, пока она среди смертных. Ты бы не захотел, чтобы она стояла в продуктовом магазине или ресторане с клыками и не могла их убрать.

— Вот именно, — удовлетворенно сказал Данте. — Поцелуй ее.

Холли нахмурилась, Джастин тоже. Он тоже неуверенно взглянул на нее и, увидев выражение ее лица, печально покачал головой. — Я не думаю…

— Тогда это сделаю я, — объявил Данте и шагнул вперед.

— Черта с два! Нет! — запротестовал Джастин, хватая его за руку и оттаскивая назад.

— Тогда поцелуй ее, — прорычал Данте. — В ее страсти и ее клыки.

— О, я уверена, что в этом нет необходимости, — пробормотала Холли, когда Джастин мрачно повернулся к ней. Начиная пятиться назад, она быстро добавила: — Я имею в виду, без обид, но я уверена, что он не сможет вызвать мою страсть. Я замужем, и я люблю своего мужа, и м-у-м-м-м-м-м… — конец ее протеста был заглушен его ртом, когда он накрыл ее рот своим. Но все прекратилось, когда он воспользовался ее попыткой продолжать отрицать и облизал один из ее трепещущих губ. Господи, какого черта он делает? Она слабо удивилась, когда его руки скользнули вокруг нее, его руки скользнули вниз, чтобы обхватить ее сзади и прижать к себе. Это был не поцелуй. Так оно и было… «О боже», — слабо подумала она, когда его язык проник в ее рот, и она почувствовала не просто трепет страсти, а целое проклятое цунами, омывающее ее тело. Боже милостивый, этот человек пожирает ее. Он был… Он был…

Не заботясь о том, кем он был, она оставила свои мысли и обняла его за шею, когда ее рот открылся шире в приветствии. Холли никогда так не целовали. Джеймс никогда не целовал ее так, словно от этого зависела его жизнь, словно он отчаянно хотел исследовать каждый уголок ее губ, зубов и языка. Как будто у нее есть тайна вселенной где-то во рту, и он был полон решимости найти ее. От его тела исходило столько жара, что она чувствовала себя опаленной, а между ними росла твердость, которая, она была совершенно уверена, не была расширяющейся пеной, которую кто-то выстрелил между их промежностями. Хотя она бы поняла, если бы они это сделали, и изоляция была бы оценена по достоинству. Холли была совершенно уверена, что вот-вот вспыхнет, а твердость, растущая между его ног, была достаточно горячей, чтобы завить ее волосы.

Вкуса крови на языке было достаточно, чтобы эти нелепые мысли вылетели у нее из головы. Она укусила его, поняла Холли и с тревогой откинула голову назад.

— Извини, — прошепелявила она сквозь клыки, торчащие из ее челюсти, чувствуя себя ужасно из-за того, что укусила мужчину за язык.

— Хорошая работа, — хрипло сказал Данте и хлопнул Джастина по плечу.

Он все еще держал ее в объятиях с болезненным выражением на лице, но теперь отодвинулся от нее. Но он не просто отпустил ее, а повернулся и вышел из кухни.

— Это он о'Эй? — спросила она, слова путались в ее клыках. Боже, как трудно разговаривать с этими проклятыми клыками.

— С ним все в порядке, — успокоила его Джиа. — Наверное, он собирается прополоскать рот.

— И принять холодный душ, — весело добавил Данте.

— Определенно, — согласился Томаззо, улыбаясь от уха до уха.

Джиа посмотрела на кузенов и подошла к Холли. — А теперь давай сосредоточимся на том, чтобы вернуть твои клыки на место. Пойдем?

— Идиот, идиот, идиот, — повторял Джастин, ударяясь головой о керамическую плитку душевой кабины, в то время как холодная вода лилась на его черную футболку и джинсы.

Раздевание перед холодным душем заняло бы слишком много времени. Особенно после того, как он отчаянно боролся с безумным желанием вернуться на кухню, взять Холли на руки, отнести в свою комнату, сорвать с нее одежду и изнасиловать.

Он снова ударился головой о стену, чтобы отогнать образы, которые приходили ему на ум. О чем он только думал? Как он позволил этим двум большим шутам заставить себя поцеловать ее? Это было самое худшее, что он мог сделать на данном этапе. Теперь он понял, что потеряет, если не завоюет ее… Боже милостивый, ничто из того, что он испытал раньше, не подготовило его к тому, как отреагировало его тело, когда он поцеловал Холли.

Джастин не был девственником. Не был он и древним бессмертным, который давным-давно бросил женщин и не помнил секса. За последнее столетие у него было больше женщин, чем он хотел бы признать. И у него также был чертовски хороший секс. Горячий, потный, сносящий носки, незабываемый секс. И все эти переживания исчезли, превратившись ни во что по сравнению с простым поцелуем Холли.

— Твою мать, — пробормотал он, снова ударившись головой. Если бы он знал…

Черт, если бы он знал, что переживали другие, когда волна бессмертных нашла свою половинку… ну, он мог просто похитить Маргарет и потребовать, чтобы она нашла ему пару. Или снести себе голову от зависти.

— Ебать, — пробормотал он, снова ударившись головой. Все его тело все еще вибрировало в ответ на их поцелуй. Казалось, миллионы наночастиц в его теле превратились в бенгальские огни и прогуливаются, танцуя с головы до ног.

— Вуп-ди-долбаный-ду! — прорычал Джастин, снова ударяясь о стену. Как он должен вести себя с ней естественно после всего этого? Как он мог держать свои руки подальше от нее? И почему, черт возьми, она не здесь, не ползает по нему, как мухи по дерьму?

Эта мысль заставила его зарычать от разочарования. На Холли поцелуй, похоже, подействовал не так сильно, как на него. Конечно, она ответила на его поцелуй почти отчаянно, но в тот момент, когда она почувствовала вкус крови, она отпрянула с каким-то ужасом, как будто смертельно ранила его.

— К черту кровь, — пробормотал он, снова ударившись головой. Она могла бы откусить ему язык, и он не перестал бы целовать ее. Кому какое дело? Он отрастет снова, ради всего святого, и поцелуй ее стоил того, чтобы потерять много частей тела и отрастить их снова. Но секс с ней… он думал, что может рискнуть жизнью ради этого. Как они могли не сказать ему, чего он лишился?

— Ублюдки, — прорычал Джастин, но вместо того, чтобы снова стукнуться головой, он повернулся под душем и подставил лицо холодной воде. Это, конечно, не делал много добра на спину. Он все еще был тверд, как флагшток… за все хорошее, что он сделал. Он был флагштоком без флага, шестом для палатки без палатки, чтобы прикрыть его, удочкой без… ладно, не удочкой. Они были гибкими и…

— И почему, черт возьми, я веду этот разговор в своей бедной, запутавшейся голове? — с отвращением спросил он себя. Но ответ был очевиден. Потому что он был сбит с толку. Он был растерянным, возбужденным псом, который сейчас не мог думать ни о чем, кроме как раздеть Холли и воткнуть флагшток в ее сладкую влажную землю.

— Ладно, Брикер, старина. Ты сошел с ума, — мрачно сказал себе Джастин, заметив собственные мысли. К счастью, он также потерял эрекцию от стыда, извергая такую чепуху. Вздохнув с облегчением, он выключил душ и вышел из ванной, чтобы промочить пол. Беспорядок, который ему придется убрать позже, понял Джастин. Черт, он действительно был идиотом.

Он начал стягивать промокшую одежду, сначала сняв футболку и бросив ее обратно в душ, прежде чем приступить к работе над джинсами. Это была гигантская задача. Мокрые джинсы снять было нелегко, и он боролся с ними, несколько раз ударившись о стену и едва не опрокинувшись. Сняв их, Джастин присоединил джинсы к футболке на полу в душе, затем схватил полотенце и быстро вытерся.

Он был в своей спальне, стоял перед шкафом, надевая чистые черные джинсы, когда раздался стук в дверь. Щелкнув застежкой и застегнув молнию, он крикнул: — Да? — и не удивился, когда дверь открылась.

Джиа просунула голову в дверь, огляделась по сторонам, увидела его, улыбнулась и вошла в комнату. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — прорычал Джастин, хватая свежую футболку и натягивая ее через голову. — Что происходит внизу?

— Холли научилась втягивать и втягивать клыки, — улыбнулась Джиа.

— Что? — пронзительно закричал он и замер, наполовину натянув рубашку. — Уже?

Джиа кивнула. — Она очень быстро учится, и твои поцелуи помогли. Все, что ей нужно сделать сейчас, это думать о том, как ты целуешь ее, чтобы заставить их выйти.

Джастин хмыкнул и закончил натягивать рубашку, не зная, как это воспринять. Хорошо ли, что мысли о его поцелуях заставили ее обнажить зубы? Это означало, что одна только мысль или воспоминание об их поцелуе возбуждали ее. Это должно быть хорошо, да?

— Ты даже помог ей убрать их, — добавила она, и веселье в ее голосе вызвало у него подозрения, пока она не добавила: — Она просто думает о твоем рыбном обеде, и они уходят — пуф! — сказала она и рассмеялась, увидев выражение его лица. Шагнув вперед, Джиа по-матерински обняла его и проворковала: — Она оценила его усилия. И ты определенно привлек ее внимание этим поцелуем.

— Неужели? — с сомнением спросил он.

— Конечно, ты это сделал, — она уверила его.

— Ну, она же отстранилась в спешке, — пожаловался Джастин.

— Она думала, что сделает тебе больно, — серьезно сказала Джиа. — Конечно, сейчас она чувствует себя просто ужасно, и ее чувство вины двоякое.

— Двоякое? — нахмурившись, спросил он.

Джиа кивнула. — Она чувствует себя плохо, потому что боится причинить тебе боль, и она испытывает чувство вины. Во-первых, она чувствует, что изменила мужу, отвечая на твои поцелуи.

Джастин устало провел рукой по волосам и покачал головой. Ему не нравилось, что она чувствует себя виноватой из-за поцелуя. Она его не выбирала. Они практически навязали ей это. На самом деле, это было довольно сильно навязано им обоим, так как он ни за что на свете не позволил бы Данте развести такой огонь в Холли, и Данте знал это.

— Да, Данте был очень непослушным, — пробормотала Джиа, очевидно, прочитав его мысли. — Он хотел, чтобы вы оба почувствовали вкус того, что могли бы иметь вместе. Холли, чтобы она знала, чего ей не хватает, и ты, чтобы ты понял, за что ты здесь борешься, и отнесся к этому серьезно.

— Это он тебе сказал? — удивленно спросил Джастин.

— Нет. Я читаю его мысли, — весело сказала она. — Данте и Томаззо мне легко читать.

— Хорошо, Холли не будет думать о том, что она могла бы иметь со мной, пока она страдает от чувства вины за то, что она считает неверностью своему мужу, — мрачно сказал Джастин и был совершенно уверен, что это правда… хотя он не мог сказать, откуда ему это известно. — И у меня могут быть из-за этого неприятности. Целовать ее и возбуждать страсть спутника жизни, можно было бы счесть за неподобающее влияние.

— Данте заставил тебя. Это была не твоя идея, — возразила Джиа.

— Я мог бы позволить ему поцеловать ее.

— Немногие бессмертные могли стоять в стороне и позволить другому бессмертному поцеловать их спутницу жизни. Да они и не ждут от тебя этого.

— Надеюсь, ты права. Иначе моя любимая часть тела может оказаться в опасности.

— Я думала, ты решил, что ее поцелуй стоит того, чтобы потерять части тела и отрастить их обратно, — сказала она с усмешкой. — Я почти уверена, что прочла это в твоих мыслях, когда она прекратила поцелуй.

— Не лезь ко мне в голову, — отрезал он, а затем, извиняясь за то, что огрызнулся на нее, когда она просто пыталась помочь, провел усталой рукой по волосам и признался: — Да. Я так думал и до сих пор думаю. Но отрастить часть тела один раз — это совсем другая история, чем, если бы твой член разорвали в клочья более сотни раз. С промежутком между исцелениями это будет означать агонию. Черт, я даже не знаю, как долго, — пробормотал он, борясь с желанием скрестить ноги и прикрыть пах руками. — Кроме того, я не хочу потерять работу.

— Почему ты потеряешь работу? — удивленно спросила она.

— Совет не одобряет, когда стражи нарушают наши законы, — сухо заметил он.

— О, — она закусила губу и затем сказала: — Есть еще одна причина, по которой Холли чувствует себя виноватой, понимаешь.

Брови Джастина слегка приподнялись. Комментарий был совершенно неожиданным… а он-то думал, что с этим разговором покончено. Похоже, что нет. Подумав он спросил: — Почему? Что за причина?

— Потому что мысли о твоем поцелуе вызывают у нее клыки, а воспоминания о поцелуях мужа — нет, — тихо сказала она.

При этих словах Джастин вскинул голову, голова у него пошла кругом. Это было хорошо, не так ли? Не чувство вины, конечно, но то, что его поцелуи сделали то, чего не смог сделать ее муж. По крайней мере, воспоминания о них. Конечно, как ее спутник жизни, он знал, что его поцелуи окажут большее воздействие, чем поцелуи ее смертного мужа, но его удивило, что поцелуи ее мужа не возбудили достаточно страсти, чтобы вызвать ее клыки. На самом деле это было довольно интересно и красноречиво.

— Ну, — Джиа направилась к двери. — Я пришла сказать, что мы заканчиваем уроки и идем с Холли по магазинам. Остановившись в дверях, она оглянулась и добавила: — И узнать, не хочешь ли ты присоединиться к нам. Мальчики хотят больше еды, а Холли нужна одежда.

Джастин ненадолго задумался, а затем покачал головой. Он не собирался ухаживать за Холли в присутствии Джиа и близнецов. Но их отсутствие даст ему шанс продвинуть свою кампанию ухаживания вперед другими путями.

— Идите, — сказал он, и улыбка тронула его губы. — У меня здесь дела.

Джиа с любопытством посмотрела на него. «Без сомнения, читает его мысли», — подумал он, когда сосредоточенность отразилась на ее лице. Через мгновение она слабо улыбнулась и кивнула. — Buona fortuna amico mio.

Джастин только хмыкнул, когда она закрыла дверь в его комнату. — Удачи, друг мой, — сказала она, но ему не нужна была удача. У него был план.

— Почему бы тебе не подняться наверх и не переодеться? — спросила Джиа, следуя за Холли в дом из гаража.

— Я собиралась помочь принести продукты, — неуверенно сказала Холли, оглядываясь на загруженный внедорожник. Данте и Томаззо покупали больше, чем Деккер, Андерс и Джастин вместе взятые. Но они были и большими едоками. За два коротких дня, прошедших с момента их приезда, Близнецы съели почти половину продуктов, купленных другими мужчинами.

— Мальчики справятся, — заверила ее Джиа. — И тебе не очень удобно в моей одежде.

Холли поморщилась и оглядела себя. Сегодня утром она встала, надела свитер и колготки, которые Джиа подарила ей накануне, и, открыв дверь спальни, обнаружила на полу в прихожей аккуратно сложенные вещи. Обрадовавшись, что ей не придется надевать одну и ту же одежду дважды, Холли подхватила ее и попятилась в комнату переодеваться. Но в тот момент, когда она поняла, как коротка юбка и как прозрачен верх, она почти переоделась обратно. Стиль Джиа определенно был острым и сексуальным, в то время как стиль Холли был… ну, просто нет. Она больше походила на девушку в джинсах и футболке, когда не была одета для работы. И да, ей было ужасно неудобно в одежде этой женщины. Заметьте, она чувствовала себя не в своей тарелке, позволяя Джии платить за одежду, которая была на ней сейчас. Даже когда Джиа объяснила, что не она покупает ее, а силовики. Очевидно, поскольку Джастин обратил ее, когда он была на службе у силовиков, они оплачивали счета за все, начиная с еды, которую они ели, и заканчивая одеждой на ее теле.

— Ты права, — наконец сказала Холли. — Наверное, мне просто не хватает смелости надеть твою одежду. Но она прекрасна, и я очень ценю, что ты одолжила ее мне.

— Ба, — отмахнулась Джиа от ее слов. — Я знала это. Я могу читать твои мысли, — напомнила она и подтолкнула ее вперед. — Пойдем, отнесем это в твою комнату.

Кивнув, Холли повернулась и пошла наверх. Ей пришлось жонглировать, когда они добрались до ее двери, чтобы открыть ее, но затем она ввалилась, направляясь к кровати, только чтобы остановиться через пару шагов.

— Что за?.. — она медленно повернулась, ее взгляд скользнул по цветам на каждой поверхности комнаты. Цветочные композиции стояли на прикроватных столиках, заполняли комод и покрывали каждый дюйм стола в углу комнаты. На кровати были разбросаны цветы, а на полу — лепестки.

— Ах, — протянула Джиа. Просто ах.

Холли недоуменно покачала головой. — Кто-то умер?

Джиа подавила смех и прошла мимо нее к кровати. Она начала ставить сумки на пол, затем остановилась, чтобы убрать с дороги цветы. Поставив сумки на пол, она повернулась, чтобы осмотреть комнату, и сказала: — Я думаю, что, возможно, это идея романтизма Джастина.

— Романтизм? — тупо повторила Холли. — Что это, черт возьми?

Джиа на мгновение нахмурилась, а затем предложила: — Он — романтик?

Холли застонала от такого предложения. Деккер и Андерс предупреждали ее, что в своем отчаянии он может немного перегнуть палку, но это было так…

«Ну, это было мило, правда», — подумала она. Или должна была бы, если бы у нее не развилось такое отвращение к цветам после работы в похоронном бюро. До этого она приветствовала бы такой жест. От Джеймса, быстро добавила она. Она была бы рада получить цветы от Джеймса еще до того, как начала работать в похоронном бюро. Но они оба были бедны, как церковные мыши, с тех пор как поженились, и не могли позволить себе такую расточительность как ваза с цветами, не говоря уже о целом запасе проклятого магазина. Вот как это выглядело для нее. Цветов было так много, что она была совершенно уверена, что Джастин, должно быть, вышел из магазина, скупив все цветы. Они, вероятно, закрыли магазин, как только он ушел. Покачав головой, она отнесла сумки на кровать и поставила их рядом с теми, что оставила Джиа. Затем она обеспокоенно посмотрела на бледно-голубой ковер, опасаясь, что смятые лепестки могут испачкать ковер.

— Не думаю, что ты заметила грабли в гараже, не так ли? — спросила Холли, хмуро глядя в пол. По какой-то причине Джиа расхохоталась.

— Пойду, посмотрю, — сказала Джиа, направляясь к двери.

— О нет, — запротестовала Холли, поворачиваясь, чтобы последовать за ней. — Я не хотела, чтобы ты…

— Знаю, знаю, — сказала Джиа, жестом останавливая ее. — Я могу читать твои мысли, помнишь? Изменения. Я принесу грабли.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Холли и проводила ее взглядом, прежде чем вернуться к сумкам с одеждой, купленной в тот день. Она быстро порылась в них в поисках нижнего белья, лифчика, джинсов и футболки, а затем остановилась, не зная, что делать. Джиа велела ей переодеться, но женщина оставила дверь открытой. Она не хотела переодеваться прямо здесь, когда любой мог ее увидеть. С другой стороны, она не хотела больше рисковать, вдавливая лепестки в ковер, снова куда-то выходя.

Раздраженно прищелкнув языком, она отодвинула в сторону пару лепестков, пока не нашла достаточно большое место, чтобы поставить ногу. Затем она шагнула вперед и проделывала это снова и снова, пока не добралась до ванной. Она открыла дверь и обнаружила, что та тоже полна цветов и смятых лепестков.

— Честное слово, — пробормотала Холли, отодвигая ногой несколько лепестков. — О чем, черт возьми, он думал?

Как только раздраженные слова слетели с ее губ, последовала улыбка. Этот жест был чересчур романтичным. Очень похоже на изысканную еду, признала она. Она бы с удовольствием съела салат, свинину и макароны с сыром на ужин. Вместо этого он потратил несколько часов на приготовление изысканной еды и приложил все усилия, чтобы накрыть этот прекрасный стол. А простой букет цветов доставил бы гораздо меньше хлопот, чем это море цветов. Этот человек пытался. Жаль только, что его усилия не достигали цели.

Холли моргнула и покачала головой, поняв, о чем думает. Это вовсе не позор, твердо, хотя и молча, заверила она себя. Она была замужней женщиной. Он даже не должен был делать такие жесты. И она, конечно, не должна наслаждаться ими и чувствовать себя такой теплой и пушистой внутри из-за них.

Убедившись, что все в порядке, Холли проскользнула в ванную, закрыла дверь и начала быстро срывать с себя одежду. Она была полна решимости переодеться и, когда Джиа вернется, разгрести весь этот бардак. Она ни за что не позволит другой женщине сделать это. Это был ее беспорядок, и…ну, на самом деле это был беспорядок Джастина, поправила она себя. Но после утреннего поцелуя она больше никогда не впустит его в свою спальню. Вообще никогда.

Родители Холли вырастили не идиотку. Они научили ее, что жизнь полна искушений. А мать в день свадьбы прямо сказала ей, что, хотя Холли и любит Джеймса, может наступить день, когда такой красивый, милый, забавный, обаятельный мужчина, как Джастин, соблазнит ее нарушить клятву, которую она дала, выйдя замуж за Джеймса. Что ж, хорошо, она не упомянула имя Джастина и не использовала все эти описания. Холли вставила их сама, потому что они подходили. Но мать говорила, что однажды может появиться мужчина, который соблазнит ее нарушить обет. Она также сказала, что, хотя это ее выбор, она должна знать, что Джеймс знал и любил ее всю ее жизнь. Что он никогда не причинит ей вреда и что всегда найдется другой мужчина, который сможет соблазнить ее. Жизнь полна искушений, и она может либо всю жизнь гоняться за очередной каруселью, либо кататься на ней до самого конца, зная, что это удобно.

Джеймс был той каруселью, которую она планировала придерживаться до конца. Она знала его всю свою жизнь, любила его всю свою жизнь и знала, что он любит ее так же. А Джастин был милым и добрым и спас ей жизнь, превратив ее в бессмертную, когда она упала на ножницы… Что, если она нарушит брачные клятвы ради него, а потом встретит другого Джастина, а потом еще одного?

Холли не хотела быть одной из тех женщин с бесчисленным количеством любовников и шестью браками за плечами, которые, казалось, всегда были недовольны и искали что-то особенное. Она будет довольна тем, что у нее есть, и продолжит строить жизнь, которую начала с Джеймсом. Она закончит занятия, наберется необходимого опыта и получит лицензию дипломированного бухгалтера. Потом они оба поработают пару лет, чтобы накопить денег на покупку дома, завести детей, вырастить их, выдать замуж и ждать внуков. У нее будет нормальная жизнь, о которой она всегда мечтала, пока ее ребенком таскали по всему миру. И она, и Джеймс хотели этого. «И они это получат», — мрачно подумала Холли, переодеваясь и открывая дверь, но внезапно остановилась в изумлении. Джиа не только вернулась с граблями, она уже сгребла лепестки. На ковре не было лепестков. Не было также ни Джиа, ни граблей. Другая женщина, очевидно, вернулась, сгребла лепестки и ушла за то время, пока она переодевалась. Холли говорили, что бессмертные быстры, но это было безумием.

Эта мысль заставила ее остановиться и наклонить голову. Она была бессмертной. Это означало, что теперь она должна быть невероятно быстрой и сильной. Она еще не видела никаких доказательств этого, но и не делала ничего, чтобы проверить. Войдя в спальню, Холли огляделась, пока ее взгляд не остановился на комоде. Она подошла к нему, взялась за угол и чуть не швырнула проклятую штуковину через всю комнату, когда попыталась поднять конец. Серьезно, она приложила к этому усилие, которое ей пришлось бы сделать до того, как ее обратили, когда она могла бы приподнять массивный дубовый комод на дюйм или около того. Но вместо этого он взлетел вверх, перевернулся на бок, а затем рухнул на свою вершину.

— Вот дерьмо, — пробормотала она, быстро поправляя комод. Поставив его на место, Холли с минуту осматривала его, чтобы убедиться, что не повредила его, а затем с облегчением отступила назад и просто уставилась на комод.

— Ух ты, — сказала она, наконец. Она определенно была сильнее. Медленная улыбка тронула ее губы. Теперь оставалось только проверить скорость. Резко повернувшись, она вышла из комнаты и побежала вниз.

Данте и Томаззо снова сидели за кухонным столом и ели. Перед каждым стоял двойной шоколадный торт, целый торт. В самом деле, у этих двоих был жуткий аппетит. Продуктов, которые они купили, не было видно, так что либо они бросили пакеты прямо в кладовку, не распаковывая их, либо они использовали ту супер скорость, которую она собиралась проверить.

— Вы видели Джастина? — спросила она, замедляя шаг и направляясь к дверям террасы.

— Думаю, он в гараже, ищет корзинку, — ответил Данте и нахмурился. — Или наверху ищет одеяло.

Холли закусила губу, но не остановился. Ей нужно поблагодарить его за цветы, и объяснить, что он не должен делать этого снова. Но она не хотела ждать его. Кроме того, она не задержится.

— Хорошо, я найду его, когда вернусь, — сказала она вслух и добавила: — Я просто собираюсь пробежаться по пляжу. Скоро вернусь.

Оба мужчины хмыкнули, их рты были полны торта.

Покачав головой, Холли вышла из дома, закрыла дверь и направилась к калитке в живой изгороди. Мгновение спустя она пересекла лужайку и вышла на пляж. Оказавшись там, она посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую, выбрала правую и побежала.

Они сказали, увеличилась скорость? «Боже милостивый», — подумала она, когда мир пронесся мимо. Это была почти сверхчеловеческая скорость. Ладно, мир не был полностью размытым, но он был размытым. Она определенно двигалась быстрее, чем это было возможно. «Страшно быстро», — подумала она и нажала на тормоз. Тогда-то она и поняла, с какой скоростью едет. Вместо того чтобы грациозно остановиться, она на мгновение поскользнулась, а затем перелетела вверх тормашками, приземлившись на спину с глухим стуком. Лежа неподвижно, Холли быстро осмотрелась, не ушиблась ли она. Ответ был отрицательный. Ничто не ранило ее, кроме гордости, да и та не слишком страдала. Это было не так, как если бы кто-нибудь увидел. Кроме того, она была слишком занята, удивляясь тому, как быстро она может двигаться, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

— Ух ты, — выдохнула она, глядя в темнеющее небо, а затем улыбнулась. — Я зажигаю!

Эти слова заставили ее слегка рассмеяться, и она поняла, что даже не запыхалась, что произвело на нее еще большее впечатление. Спортзал не входил в программу домашнего обучения, которую давала им мама Джеймса. Не то чтобы Холли возражала. Она никогда не была спортсменкой. Она была более книжным типом, но у нее не было доступа к телевизору в тех палатках, где они жили, пока она росла. Теперь она любила фильмы, особенно приключенческие, а в качестве вторых фаворитов — ужасы и комедии.

Осознав, что лежит на песке, Холли быстро поднялась на ноги, отряхнулась и повернулась, чтобы идти тем же путем, которым пришла. Она убежала гораздо дальше, чем думала, но, хотя могла бы вернуться так же быстро, как и убежала, не стала утруждать себя. Возвращение даст ей возможность подумать о том, что она скажет Джастину. Манеры были вбиты в нее, когда она росла, и эти манеры предполагали, что она должна поблагодарить его за цветы. С другой стороны, она была замужем. Он не должен дарить ей цветы. И она не должна принимать их.

Вздохнув, Холли откинула волосы с лица и попыталась придумать, что ему сказать. — Спасибо за заботу, Джастин. Но я, правда, не могу принять твои цветы. Я замужем.

Это было мило, просто и по делу. Она также не поблагодарила бы его за настоящие цветы, которые, честно говоря, она совсем не ценила. Похоже, она испытывала к ним серьезное отвращение. Она не шутила, когда спросила, не умер ли кто-нибудь, увидев их. Это была ее первая мысль… что было довольно грустно, признала Холли. Она собиралась работать на кладбище только для другого… ну, на самом деле, она даже не была уверена, что вернется, когда закончит обучение. Ей казалось постыдным, что меньше чем две недели работы в этом месте повлияли на ее представление о цветах на всю оставшуюся жизнь.

«Возможно, ей просто нужно думать о них по-другому», — подумала она и подняла брови, когда заметила, что кто-то был на пляже перед домом Джеки и Винсента.

Джастин, поняла она. Зачем он расстелил одеяло? Солнце садилось. Кроме того, она не думала, что вампиры, вероятно, поклоняются солнцу, поэтому он не мог быть заинтересован в загорании. Хотя, она была бы не прочь увидеть это: Джастин в плавках, его грудь обнажена, его мускулистые ноги…

Холли замедлила шаг, потому что ее блуждающие мысли вызвали чувство вины. Замужем, напомнила она себе. Никакого вожделения к другим мужчинам… даже если они красивы, сложены, сладки, как пирог, и потрясающе целуются. Эта последняя мысль вызвала вздох, который проскользнул между ее губ. Джастин потрясающе целовался. Часть ее начала покалывать при одном воспоминании, та часть, которая не имела никакого отношения ни к кому, кроме ее мужа.

Как ни печально было признаваться Холли, Джеймс никогда не вызывал у нее такого трепета. Поцелуи Джеймса были сильнее… ну, ей не хотелось этого говорить, но лучшее описание, которое она смогла придумать, было почти отеческим. Они были ласковы и… теплы? Она поморщилась, даже когда признала это. Но брак — это не только горячий, потный секс, уверяла она себя. У них с Джеймсом было нечто большее. У них было общее прошлое, дружба и любовь. У них была история… и та же мечта на будущее. Она была уверена, что это продлится дольше. Джастин был подобен падающей звезде, ярко вспыхивающей перед тем, как погаснуть, как и подобает пылкой страсти… в то время как Джеймс был, как луна, всегда, излучающая мягкий, ровный свет. Холли решила, что, пока она здесь, она должна держать это в голове. Это поможет ей держать голову прямо и не поддаваться искушению, которым быстро становился Джастин. Избегать его или, по крайней мере, не оставаться с ним наедине тоже поможет, решила она.

— Привет.

Холли остановилась от удивления, когда это слово отвлекло ее от мыслей. Пока она размышляла, ноги перенесли ее через разделявшее их расстояние к краю одеяла, на котором он сидел на песке. «Вот тебе и избегание», — подумала она с легким отвращением к себе. Глубоко вздохнув, она решительно подняла плечи и открыла рот, намереваясь ответить на его приветствие, а затем продолжить путь к дому.

— Садись, — сказал Джастин, прежде чем она успела что-либо сделать. Он похлопал по одеялу рядом с корзинкой, стоявшей перед ним. — Я подумал, что было бы неплохо устроить пикник.

— О… э… — Холли перевела взгляд с Джастина на корзинку и, наконец, на дом, ее голова медленно двигалась взад и вперед, прежде чем она сказала: — Я не думаю…

— Я должен рассказать тебе о наших законах и правилах, как части твоего обучения, — прервал ее Джастин.

Холли на мгновение замерла, чувствуя себя в ловушке, но потом спросила: — Разве мы не можем сделать это в доме?

— Это всего лишь пикник, Холли, — сказал он торжественно. — Чего ты боишься?

Она подозревала, что было бы нехорошо сказать ему, что она боится себя и своего ответа на него, поэтому избегала отвечать на вопрос, используя правду как щит. — Проведя первые восемнадцать лет жизни, выкапывая песок из расщелин и мест, где его никогда не должно быть, включая еду, я не очень-то люблю пикники на пляже.

— О. — Он выглядел ошеломленным этой новостью, а затем взглянул на одеяло, на котором сидел. Через мгновение, он схватил корзинку и встал. — Ладно. Я должен был подумать об этом.

Он выглядел таким разочарованным, что Холли снова почувствовала себя виноватой. Как и с цветами и вчерашней едой, он, вероятно, потратил много сил, готовя этот пикник. Проблема была в том, что она не хотела, чтобы он тратил на нее силы. Тем не менее, ей не нравилось ранить чьи-либо чувства, и он выглядел обиженным. Поджав губы, Холли наклонилась и схватила угол одеяла, когда он сошел.

— Тебе не следовало об этом думать, — сказала она, пожав плечами, выпрямляясь и поднимая одеяло с земли, — я не хочу, чтобы ты думал об этом.

Джастин ничего не ответил, только пробормотал «Спасибо», когда она быстро свернула одеяло и перекинула его через руку. Но когда они пошли обратно по лужайке к калитке в живой изгороди, он задумчиво сказал: — Похоже, тебе не очень-то нравилось ходить за родителями по их норам.

— Думаю, в этом есть и хорошие стороны, — медленно проговорила она.

— Но?.. — подсказал он, когда она замолчала.

Холли пожала плечами и призналась: — Ну, было много вещей, которых у меня не было в детстве, и которые было бы хорошо иметь.

— Например? — спросил он с искренним интересом.

Холли криво улыбнулась и быстро перечислила: — Телевидение, вайфай, сотовые телефоны, торговый центр… друзья. Подруги, — быстро добавила она. — Я имею в виду, конечно, Джеймс был моим другом.

— Конечно, — сказал он напряженно.

Вздохнув, она остановилась и, когда он тоже остановился, повернулась к нему лицом. — Цветы были хорошая мысль, но… «Ты замужем», — Джастин тихо сказал ей.

Она кивнула. — Я знаю, Джастин, ты считаешь меня возможной спутницей жизни. Но я замужем и серьезно отношусь к своим обетам. Я была бы признательна, если бы ты просто продолжил мое обучение, чтобы я могла вернуться домой и продолжить свою жизнь с мужем.

Вместо ответа он повернулся и пошел дальше. Через мгновение Холли последовала за ним в дом и на кухню. Теперь она была пуста. По-видимому, Данте и Томаззо доели свой торт и, судя по приглушенным звукам, доносившимся из передней части дома, вернулись в гостиную смотреть очередной боевик. Или у них была очень тихая перестрелка. Она сомневалась, что настоящие взрывы и стрельба будут звучать так приглушенно.

— В корзинке жареная курица и картофельный салат, — сказал Джастин, ставя ее на стол, когда она закрыла дверь. — Поешь.

— А ты разве не хочешь? — спросила она с удивлением, когда он вышел из кухни.

— Нет, — только и сказал он.

Холли нахмурилась, когда он выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь. Затем она накрыла одеялом стул, открыла корзинку, и начала переносить еду в холодильник. Она не была голодна. Она уже несколько часов ничего не ела, но аппетит пропал.

Глава 11

— Она не любит пикников на пляже, — с отвращением пробормотал Джастин, расхаживая по комнате, которой пользовался здесь.

Он должен был догадаться. Джастин быстро обругал себя за незнание, а затем более справедливо подумал, Ну, хорошо, как он мог это знать? Но на самом деле, как только она сказала, что в первую часть своей жизни она выбирала песок из всего, это имело смысл. Сам он по этой причине не любил пикников на пляже и не тратил на это годы. Надо было устроить пикник на лужайке. Песка там нет.

И она не любила рыбу с головой и хвостами. Об этом ему определенно следовало подумать. Он знал, что она любит рыбу, Андерс и Деккер выяснили это для него, но он был уверен, что многих людей, которые любят рыбу, вероятно, оттолкнут голова, хвосты и кожа, которые остались. Надо было подумать об этом и приготовить форель с миндалем или что-нибудь в этом роде.

Что касается цветов, то, конечно, было бы неуместно дарить их замужней женщине. И, конечно, он не угадал и с ними. Джастин выглянул в окно, мысленно пиная себя. Ему следовало быть более осторожным и избегать такого открытого жеста. Он должен был купить цветы и поставить их на кухне, может быть, в прихожей и гостиной тоже, как будто для всего дома, чтобы наслаждаться, а не заполнять ими ее комнату и разбрасывать лепестки по полу.

Эта мысль заставила его покраснеть от смущения. Он ждал на кухне с нетерпением, когда Джиа вернулась из комнаты Холли. Как дурак, он ожидал, что Холли прибежит сама. Он надеялся, что она обнимет его и, горячо целуя, поблагодарит за цветы. Вместо этого спустилась Джиа, и когда он спросил, как она отреагировала на цветы, Джиа, поколебавшись, призналась: — Она спросила, умер ли кто-нибудь.

Пока он стоял, разинув рот от ужаса, Джиа вышла в гараж. Огорчение Джастина только усилилось, когда через несколько секунд женщина вернулась с граблями. Сначала он был сбит с толку, но потом почувствовал себя униженным, когда она объяснила, что это из-за лепестков. Женщины боялись наступить на них и испачкать ковер.

Покраснев, Джастин взял у нее грабли и поспешил наверх. Это была его блестящая идея — разбросать вокруг лепестки, и он их уберет. Несмотря на то, что он был полон решимости сам все убрать, он также испытал огромное облегчение, не столкнувшись с Холли. Он услышал шорох из ванной и понял, что она там, поэтому на полной скорости принялся убирать лепестки, прежде чем она вышла. Он как раз собрал последние, и вышел из комнаты, когда услышал, как открылась дверь ванной.

Джастин понимал, что должен был принять провал двух первых попыток ухаживать за ней как знак и сдаться. Вместо этого он решительно приступил ко второй части плана, который составил в тот день, пока никого не было дома. Как только они ушли, он заказал цветы, заполнившие ее комнату, заплатив непомерную плату за срочную доставку. Затем он позвонил в местный ресторан изысканной кухни, чтобы заказать еду для пикника. Убрав беспорядок в ее комнате, он помчался в гараж за корзинкой для пикника и одеялом. Он нашел их раньше и спрятал там, чтобы она не увидела их, пока он не будет готов. Когда он вернулся в дом, Данте упомянул, что Холли только что вышла на пляж, и Джастин подумал, что это знак того, что попытка ухаживать за ней определенно сработает. Ему не придется искать предлог, чтобы отвезти ее на пляж и удивить пикником, она уже была там. Он устроил бы все, а она, возвращаясь с пробежки, посмотрела бы, что он сделал, покраснела бы от удовольствия и обняла его.

— Да, конечно, — пробормотал Джастин со вздохом. Вслед за этим он недоуменно покачал головой. Почему у него ничего не получается? Черт, он ужасно досаждал другим мужчинам из-за того, что они спотыкались, пытаясь заявить права на своих спутниц жизни, и вот он здесь, с реальной внутренней информацией о том, что ей нравится и не нравится, и все, что он делает, оборачивается против него.

Застонав, он провел пальцами по волосам и с несчастным видом помассировал виски. Джастин хотел сдаться. Он хотел просто собрать вещи, отправиться в аэропорт и улететь обратно в Канаду. Но он не мог. Во-первых, Люциан приказал ему тренировать ее. Но что еще важнее, она принадлежала ему. Спутница жизни… и если он не хочет провести следующие несколько столетий или даже тысячелетий в одиночестве, он должен сделать это. Он должен убедить ее, что они пара на всю жизнь… по старинке.

Черт, было бы намного проще, если бы он мог просто затащить ее в постель. Один круг секса, и она забудет, что у нее есть муж. К сожалению, это было запрещено. Если он намеренно соблазнит ее, зная, как наночастицы воспламенят их, это будет считаться неподобающим влиянием. Так что, если он хотел избежать боли и сохранить свое положение, секс был исключен.

А как же секс во сне? Джастин моргнул, когда этот вопрос пронесся у него в голове. Легендарный секс во сне, которым должны были наслаждаться супруги, даже если они были непризнанными супругами. Пусть они спят рядом, и им снятся невероятно реалистичные сексуальные сны друг о друге или, возможно, друг с другом. Он не был уверен, что это было именно так, потому что он их никогда не испытывал. И почему? Вдруг забеспокоился он. Они должны были бы видеть сексуальные сны, если бы действительно были спутниками жизни. Прикусив губу, он ненадолго задумался, затем вышел из комнаты в поисках Джии.

Сначала он заглянул в гостиную, но, пока Данте и Томаззо смотрели телевизор, Джии нигде не было видно, и он прошел на кухню. К его огромному облегчению, женщина была здесь одна. Она сидела за столом с почти пустым пакетом крови во рту и открытой книгой на столе.

Джастин проскользнул в комнату, позволив кухонной двери закрыться за собой, затем подошел к столу и терпеливо ждал, пока Джиа закончит есть. Это заняло всего мгновение.

— Холли пошла спать, — объявила Джиа, оторвав от клыков пустой пакет из-под крови. — После последних двух дней ее рабочий день пошел наперекосяк, и она сказала, что больше устала, чем голодна.

— О, — Джастин кивнул, но затем спросил с беспокойством: — Она не ела?

— Нет. Но у нее была кровь. Три пакета, — заверила его Джиа, а потом улыбнулась и добавила: — Она сама вытащила зубы и занялась этим, как профессионал.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал он и взглянул на холодильник, подумав о том, чтобы взять немного курицы и салата, которые он упаковал на пикник. Но сейчас он не был голоден, что было необычно. Джастин всегда был голоден.

— Что происходит в твоей маленькой головке? — внезапно спросила Джиа, привлекая его внимание к себе и видя, что она смотрит на его голову с сосредоточенностью, которая говорила ему, что она читает его мысли. Через мгновение она выгнула бровь. — Секс во сне?

Джастин опустился на стул напротив нее и сел, прежде чем выпалить: — У меня не было никакого секса во сне с Холли. Такое случается со спутниками жизни, но не с нами. Может, она мне не пара. Возможно, все это было ужасной ошибкой. Может, я обратил не ту женщину. Мы…

— Джастин, — прервала его Джиа. Когда он остановился и посмотрел на нее неуверенно, она сказала: — Я не думаю, что вы даже спали в одно и то же время. Как вы можете заниматься сексом во сне, если только один из вас спит?

Он моргнул и быстро перебрал в памяти время, которое они провели вместе с той ночи в похоронном бюро. — Я спал, пока она была в очереди. В основном дремлет в кресле у кровати, но…

— Я не думаю, что ей могли присниться сны, когда она проходила обращение, — сухо заметила Джиа. — Кошмары, возможно, из-за боли, но не сны, сексуальные или какие-то другие.

— Ты, наверное, права, — Джастин сказал, поморщившись.

Джиа кивнула. — Андерс упоминал, что ты присматривал за ней в ту ночь, когда она вернулась домой. Вы оба тогда спали?

— Нет. Я сидел на крыше за ее окном и смотрел, как она спит, — тихо признался он и, когда она подняла брови, пожал плечами. — Люциан велел следить за ней, и я следил за ней. Кроме того, крыша была крутой. Я боялся упасть, если засну. И я должен был следить, чтобы меня не заметили.

— Понятно, — пробормотала Джиа и добавила: — Ну, я совершенно уверена, что ты не спал одновременно с Холли с тех пор, как приехал сюда.

Джастин покачал головой. — Я лег спать после того, как мальчики отнесли вас, спящих красавиц, в ваши комнаты.

— Но ты не спал. Нет, если ты очень быстро проснулся. — Когда Джастин моргнул, она сказала: — Я проснулась, когда Данте положил меня в мою кровать, и тогда я не мог вернуться, чтобы спать, поэтому я вставала, купалась, красила ногти на ногах… — пожала плечами она. — Я слышала, как ты расхаживал по комнате большую часть ночи.

Джастин склонил голову, не отрицая этого. Волновался и переживал о том, насколько близки, должны быть Холли и ее муж после того, как они выросли вместе, и как трудно ему будет ухаживать за ней, он обнаружил, что не может лечь и расслабиться настолько, чтобы заснуть. Он провел большую часть ночи, расхаживая по комнате, как тигр в клетке. Все остальное время он пролежал в постели, уставившись в потолок, а его мозг бегал кругами, пока он не сдался и не встал. Пропущенный сон означал, что ему пришлось взять больше крови, чем обычно, чтобы прожить день, не чувствуя себя вчерашним обедом, но…

— Ты, должно быть, очень устал. Тебе действительно пора спать, — сказала Джиа с усмешкой. — У тебя, вероятно, будут общие сны, о которых все говорят.

Джастин начал улыбаться в ответ, но улыбка исчезла прежде, чем сформировалась полностью, и он не двинулся со стула. Вместо этого он уронил голову на руки и простонал: — Они могут рассматривать секс во сне как чрезмерное влияние.

— Что? — Джиа взвизгнула и покачала головой, отмахиваясь от этой мысли, как кошка от назойливой мыши. — Не будь смешным. Они вряд ли смогут наказать тебя за твои сны. Ты не можешь их контролировать.

— Да, но я могу контролировать, сплю ли я одновременно с Холли, — печально заметил он.

Она фыркнула при этих словах. — Разве Люциан не настаивал, чтобы ты сам обучал Холли?

— Да, — печально согласился он.

— Как ты можешь это делать, если ты спишь, когда она бодрствует, и только когда она спит? — многозначительно спросила она.

Он медленно сел, и в нем зародилась надежда.

— Ты должен поспать, Джастин, — твердо сказала она. — И тебя нельзя наказать за сны, над которыми ты не властен.

— Ты в этом уверена? — с сомнением спросил он. По своему опыту знаю, что Люциан может обвинить в чем угодно.

Джиа прищелкнула языком и вытащила из кармана сотовый телефон. Она быстро нажала на кнопки, поднесла телефон к уху и стала ждать. Прошло несколько минут, прежде чем на ее звонок ответили, и она сказала: — Buonasera, Люциан. Я тебя разбудила?

Джастин поморщился. Люциан и в лучшие времена был сварливым ублюдком. Он был уверен, что устал и будет совершенно несчастен.

— Mi scusi. Я сделаю это быстро, si? — спросила Джиа. — Скажи Джастину, чтобы он пошел спать, per favore.

Моргая, Джастин поднял голову, его глаза расширились.

— Si. Он не спал с тех пор, как ты уехал. Он истощен, переживает и затрачивает больше крови, чем следовало бы, чтобы восполнить недостаток…

— Si. Un momento. — Она протянула телефон Джастину.

Подняв брови, он взял телефон и осторожно прижал его к уху. — Вот как?

— Иди спать, — прорычал Люциан. Когда он повесил трубку, раздался щелчок. «Коротко и мило, в этом был весь Люциан», — подумал Джастин, возвращая телефон Джии.

— Ты слышал его, mio caro, — сказала Джиа, медленно растягивая губы в улыбке. Подмигнув ему, она добавила: — Ты не будешь наказан, если ляжешь спать, и увидишь общие сны. Тебе было приказано это сделать.

— Да, но, возможно, ему не приходило в голову, что у нас будут общие сны, — заметил Джастин. — Особенно если разбудить его и…

— Это не наша проблема, — равнодушно ответила Джиа. — Он приказал тебе лечь спать, так что ложись.

После раздумий, Джастин пробормотал: — Хорошо, — и встал, чтобы направиться к двери.

— Сладких снов, — рассмеялась Джиа.

Он просто кивнул в ответ и толкнул дверь. Джастин не был уверен, что Джиа права, и он избежал бы обвинений в любом сексе во сне, который мог бы произойти, когда он заснет, но Люциан приказал ему лечь спать. Разве это не смягчит наказание? Он не знал, но был достаточно отчаянным, чтобы рискнуть. Ему нужно было знать наверняка, что Холли была его спутницей жизни, и что он не показал свою единственную возможность женщине, которая никогда не будет его.

Конечно, то, что она была его спутницей жизни, не гарантировало, что он когда-нибудь добьется ее согласия стать его парой. Оставалась еще проблема ее замужества. Но, по крайней мере, если она была его спутницей жизни, он мог бы, в конце концов, заявить на нее права… лет через двадцать-тридцать, когда умрет ее смертный муж. Может быть, даже десять или около того, если тот факт, что ее муж старел, в то время как она нет, не стала проблемой. Это, по крайней мере, дало ему надежду, которую он ненадолго потерял, когда понял, что они не испытали секс во сне, который преследовал спутников жизни. Джастин ускорил шаг, поднимаясь по лестнице, его мысли были полностью заняты тем, что могло произойти. Из того, что он слышал, даже секс во сне с подругой жизни был лучше, чем реальный секс с не подругой жизни. Он понятия не имел, правда ли это, но намеревался выяснить.

Холли беспокойно перевернулась на спину и открыла глаза. Она устала, когда поднялась в свою комнату, но теперь не могла заснуть. Может быть, ей все-таки следовало съесть немного куриного и картофельного салата, который Брикер приготовил для их пикника. Или, может быть, кровь перед сном взбодрила ее и смыла усталость. Как бы то ни было, сейчас она не спала, а жареный цыпленок с картофельным салатом, который она положила в холодильник, практически звал ее, как песня сирены.

Она отбросила в сторону простыни и одеяло, и встала с кровати, включив ночник. Остановившись, чтобы взглянуть на пижаму, которую она купила в тот день, она на мгновение задумалась, не переодеться ли ей или взять домашний халат, но действительно, была ли какая-то причина? В конце концов, пижама была фланелевая, с танцующими медведями в розовых пачках. Она думала, что они очаровательны, когда покупала пижаму, и они были милыми, насколько это возможно, но они не были сексуальными или соблазнительными. Никто не обвинит ее в том, что она пыталась кого-то соблазнить.

Слегка улыбнувшись про себя, Холли вышла из комнаты, но, выйдя в коридор, обнаружила, что там темно. Все остальные, очевидно, тоже легли спать, что ее удивило. Она думала, что вампиры — ночные люди, и что она, естественно, тоже впадет в это состояние, когда станет более управляемой. Но, похоже, она ошибалась. В доме было тихо, как в могиле, и темно, как на кладбище прошлой ночью.

Не желая включать свет в коридоре и будить всех, Холли потянулась к стене и начала осторожно продвигаться к концу коридора, нащупывая дорогу, когда приблизилась к тому месту, где, как она думала, были ступеньки. Добравшись до верха лестницы, она ухватилась за перила, чтобы осторожно спуститься вниз. Она с облегчением добралась до первого этажа, не сломав себе шею, и чуть быстрее прошла по коридору на кухню, где включила свет, как только толкнула дверь.

Яркий свет мгновенно залил ее, и она скользнула в комнату с небольшим вздохом. Идея вернуться наверх без света была не из приятных, и Холли решила, что после того, как поест, поищет в ящиках фонарик или одну из свечей, которыми Джастин пользовался за ужином прошлой ночью, так что у нее будет свет на обратном пути. Решив эту проблему, хотя бы мысленно, она направилась к холодильнику, где ее ждал жареный цыпленок.

Она убрала еду, поставила ее на стол и как раз потянулась к холодильнику за картофельным салатом, когда ее взгляд упал на банку взбитых сливок. Ухмыльнувшись, она ухватилась за нее, мысль о сладкой, сливочной пене, была для ее аппетита в данный момент приятнее, чем курица или картофельный салат. Возможно, потому, что это была одна из тех вещей, которых ей приходилось избегать в прошлом. Когда она была смертной и страдала диабетом, ей приходилось быть очень осторожной с тем, что она ела, чтобы удержать сахар в норме. Но теперь… Даже не подумав, она откинула пластиковую крышку, наклонила голову, направила носик в рот и выпустила на язык комок чудесных взбитых сливок. Она опустила голову и со стоном удовольствия закрыла рот, когда дверь кухни открылась.

Опустив банку, Холли виновато повернулась к открытой дверце холодильника и увидела Джастина, входящего в кухню. На нем были только красные клетчатые пижамные штаны и ничего больше. Его ноги были босыми, но, что более важно, его грудь была голой, и она обнаружила, что открыла рот от изумления. Холли с самого начала считала этого человека красивым, и обтягивающие футболки, которые он носил, подчеркивали, что у него хорошая фигура, но не так сильно, как нагота. Боже милостивый, когда он вошел в комнату, он весь состоял из грудных мышц и рельефного пресса. Осознав, что у нее отвисла челюсть, а комок быстро растворяющихся взбитых сливок вот-вот распустится, Холли закрыла рот и виновато сглотнула, как раз когда он заметил ее присутствие.

— Привет, — сказал он хриплым ото сна голосом.

— Привет, — слабо ответила она.

— Я вижу, не только я голоден, — добавил он, подходя к ней.

Холли пробормотала что-то неразборчивое и инстинктивно отступила на шаг, когда он приблизился. Но она резко остановилась, когда наткнулась на открытую дверцу холодильника. К счастью, ее действия заставили Джастина остановиться в паре шагов. Или, возможно, он планировал остановиться там, признала она, когда он осмотрел цыпленка на полке.

— Есть еще картофельный салат, — объявил он, снова поворачиваясь к ней.

— Я знаю, — сказала Холли и замерла… уставившись на его грудь. Было очевидно, что мужчина не загорает. Его кожа была достаточно бледной, она сомневалась, что она когда-либо подвергалась воздействию солнечных лучей, но это не умаляло ее красоты. Джастин мог позировать Микеланджело или одному из тех художников, которые лепили мужские фигуры. Он был идеален, с большими, жесткими грудными мышцами над животом, который мог похвастаться восьмью кубиками, вместо шести и спускался к началу буквы V, которая исчезала под поясом пижамных штанов. В этот момент Холли подумала, что многое бы отдала, чтобы увидеть, что скрывают эти клетчатые брюки, но потом вспомнила, что она замужем, и закрыла глаза, пытаясь прогнать искушение вместе со своим видением его.

— С тобой все в порядке?

Холли моргнула, открыв глаза, и втянула воздух, когда поняла, что он закрыл небольшое пространство между ними и протянул руку, чтобы коснуться ее лица. Очевидно, он совершенно неправильно понял, почему она закрыла глаза, подумала она и открыла рот, чтобы заверить его, что с ней все в порядке, но снова остановилась с удивлением, когда его пальцы слегка коснулись ее щек, и ее живот, казалось, подпрыгнул в ответ.

— Я… — Холли выдохнула единственное слово, и на этом все закончилось. Ничто не последовало за ним в тишине комнаты. Что бы она ни собиралась сказать, это вылетело у нее из головы, оставив ее просто стоять, как безмозглую дурочку.

— Ты так красива и сексуальна, — торжественно произнес Джастин, и ее глаза недоверчиво расширились. На ней не было косметики, волосы, без сомнения, растрепались от метаний, на ней была фланелевая пижама с танцующими медведями. И на них были пачки, не меньше. Она не могла представить себе ничего менее сексуального, чем танцующие медведи.

Он подошел еще на шаг ближе, убирая последний дюйм пространства, разделявшего их, и Холли закусила губу, когда его грудь слегка коснулась фланели, прикрывавшей кончики ее сосков. Это заставило ее глаза широко раскрыться, а руку сжать банку с взбитыми сливками, которую она все еще держала.

— Я… — повторила она и на этот раз остановилась, потому что его губы внезапно накрыли ее рот. Тепло, окутавшее Холли, было знакомым с того утра, но на этот раз оно вспыхнуло еще быстрее, чем тогда. Не было никаких вопросов или покусывания ее губ, чтобы войти. Ее рот был уже открыт, и Джастин воспользовался этим, погрузив язык в ее глубины. Холли стояла совершенно неподвижно, ее совесть боролась с ответом ее тела, а затем Джастин прервал поцелуй и переместился, чтобы прикусить ее ухо, прежде чем прошептать. — Все в порядке. Это сон.

— Точно? — спросила она в замешательстве.

— Посмотри. Это сон, — заверил он ее, и она заставила себя открыть глаза.

Они волшебным образом переместились от холодильника на кухонный стол. Вместо того чтобы встать, она теперь сидела на столе, а он стоял между ее раздвинутыми ногами, пока его руки деловито расстегивали пуговицы ее фланелевого топа. И хотя она все еще сжимала в руке взбитые сливки, цыпленка на столе уже не было, а дверца холодильника была закрыта, как будто она никогда и не открывала ее.

— Сон, — с удивлением поняла она. Так и должно быть. Он не мог притащить ее сюда и положить на стол так, чтобы она не заметила… Она отвлеклась от этой мысли, когда он внезапно распахнул ее пижаму, обнажив обнаженную грудь.

«Как тебе удалось сделать это так быстро?» — ахнула она от изумления, машинально потянувшись, чтобы ухватиться за края фланелевого топа и снова закрыть их.

— Сон, помнишь? — усмехнулся он. Позволив ей застегнуть блузку, как дурочке, которой она и была, он обхватил ее лицо руками и снова поцеловал.

Холли не сопротивлялась, но и не отвечала. В то время как страсть накатывала на нее волнами, она пыталась понять, будет ли это обманом, если это сон, или если это вообще сон. Возможно, он просто использовал бессмертную скорость.

Когда она почувствовала, как его рука обхватила ее грудь через фланель и слегка ущипнула сосок, она застонала и прервала поцелуй, чтобы выдохнуть: — Но я замужем.

— Это сон, — хрипло повторил он ей на ухо, а затем провел языком по краю ее уха, прежде чем опустил губы, чтобы покусать ее шею между шепотом.

— Все в порядке. Это сон.

Холли нахмурилась, ее рука отпустила топ, чтобы схватить его за плечи, удерживая равновесие на столе, когда его руки скользнули под ее ягодицы, чтобы подтолкнуть ее вперед и прижать к нему. «Может быть, так оно и есть», — подумала она. Может быть, она воображала, что это Джастин целует и трогает ее…

Холли задохнулась, когда их промежности потерлись друг о друга через пижамы, посылая жидкий огонь через нее. На этот раз, когда его губы накрыли ее губы, она ответила на поцелуй, удивляясь, почему это Джастин прикасается и целует ее, а не муж. Если это сон, разве она не должна вообразить своего мужа? Она задумалась и с закрытыми глазами попыталась сделать это, но это был не одеколон ее мужа, а пряный древесный запах, который она заметила у Джастина. Покачав головой, она прервала поцелуй и сказала: — Это неправильно.

— Это всего лишь сон, — повторил он, облизывая ее горло, и Холли дико огляделась, поняв, что они снова переместились. Их уже не было на кухне. Теперь они были в спальне, хотя она и не узнала ее. Она была оформлена в темно-коричневых и бежевых тонах. Очевидно, это была мужская комната с тяжелой дубовой мебелью и массивной кроватью королевских размеров, застеленной темно-шоколадными атласными простынями. Она лежала на спине на этих простынях, атлас скользил под ее кожей, когда он полз вниз по ее телу.

— Как…? Но… — начала было Холли в замешательстве, но тут же прикусила язык, поняв, что атлас скользит под кожей, потому что фланелевая пижама исчезла. Она лежала на кровати совершенно голая. Больше никаких танцующих медведей, чтобы защитить ее.

Определенно сон, поняла она, и эта мысль заставила ее слегка приподнять голову, чтобы заглянуть вниз, в надежде увидеть, что скрывают его клетчатые пижамные штаны, но они все еще были на месте. Только она была, в чем мать родила. «Так нечестно», — подумала она и удивленно уставилась на него, когда он внезапно взял в руки банку с взбитыми сливками, которую она держала раньше. Откуда, черт побери, она взялась? Очевидно, он последовала за ними из первой части сна, рассуждал ее разум, и она прикусила губу, просто наблюдая, как он переместил банку над одним соском и обрызгал ее. Было удивительно тепло для того, что только что было в холодильнике, и она глупо сказала об этом. — Должно быть, холодно. Почему не холодно?

— Это сон, — напомнил он ей, усмехнувшись, а затем наклонился, чтобы взять в рот покрытый сливками соском. Холли задохнулась, ее спина резко выгнулась, когда его горячий рот начал сосать, а затем облизал ее грудь.

— О, боже, — простонала она, отрицательно покачав головой, а затем выпалила: — Это не обман, если это сон, верно?

— Нет, — согласился он и снова провел рукой по ее груди, удаляя остатки взбитых сливок.

— Нет, — решила Холли и схватила его за уши, чтобы втащить обратно.

Во сне Джастин не сопротивлялся ей. Его пах прижался к ее центру, когда она завладела его ртом. Холли немедленно раздвинула ноги, а затем обвила ими его бедра, прижимая его еще крепче к себе, и высунула язык. Одним этим движением она, казалось, открыла шлюзы в эротический мир наслаждения. Его тело было горячим и твердым, его запах обволакивал ее, и его руки были повсюду, заставляя каждый дюйм ее тела петь, когда они ласкали ее бок, спину, зад, а затем двигались между ними, чтобы обхватить ее груди и крепко сжать.

Холли прервала поцелуй и откинула голову назад, когда он сделал это, и Джастин тут же отодвинулся достаточно, чтобы снова взять в рот один сосок. На этот раз она не оторвала его от того, что он делал, а запустила руки в его волосы, задыхаясь и стонала, а потом ободряюще забормотала, когда он обмыл сначала одну грудь, потом другую. Когда он поднял руку, чтобы погладить ее по щеке, она повернула голову, чтобы укусить, а затем пососать один из его пальцев, а затем задохнулась вокруг пальца, когда его другая рука скользнула между ее ног.

Сначала он просто обхватил ее, крепко прижимая к разгоряченной коже, но затем просунул палец между ее губ, чтобы найти бугорок в центре ее возбуждения, и начал водить вокруг него дразнящими кругами, заставляя ее бедра двигаться в ответ. Тяжело дыша и постанывая по очереди, Холли попыталась дотронуться до него, но он стоял так, что она не могла дотянуться до его эрекции. Зарычав от разочарования, она царапнула ногтями его спину, затем подхватила его под руки и потянула вверх. И снова Джастин из сна ответил на ее молчаливое требование. Тихий смешок сорвался с его губ, он отпустил сосок, который дразнил, и двинулся вверх по ее телу, располагаясь между ее ног. Однако он не сразу вошел в нее, как она хотела, а посмотрел ей в лицо, мягко улыбаясь.

— Ты дикая, — мягко обвинил он, дразня ее своим телом. — Ты ведешь себя чопорно и корректно, но в глубине души ты — дикая кошка с когтями.

Холли просто впилась когтями в его плечо и передвинула бедра, пытаясь притянуть его к себе.

Джастин усмехнулся этой попытке, но передвинул бедра назад, затем наклонился, чтобы потереться носом о ее ухо и прошептал: — Скажи, что хочешь меня.

— Я хочу тебя, — выдохнула Холли, обхватив ногами его бедра и пытаясь приподняться на эрекции, дразнящей ее.

— Произнеси мое имя, — прошептал он, покусывая ее ухо.

Выругавшись, Холли опустила ноги, а затем быстро переместилась, застигнув его врасплох и бросив на спину. Она последовала за ним, остановившись на нем, затем толкнула его в грудь, чтобы сесть, слегка пошевелилась и потянулась, чтобы схватить его пенис и опустилась на него.

— О, — простонала она и закрыла глаза, когда он наполнил ее. Он чувствовал себя чертовски хорошо. Все это было чертовски приятно. Холли никогда не была агрессором в отношениях с Джеймсом и даже представить себе не могла, что когда-нибудь станет агрессором, но здесь, во сне, с Джастином, она могла быть агрессором, и ей это нравилось.

Открыв глаза, она посмотрела на его лицо и улыбнулась, увидев, что его глаза закрыты, а лицо исказилось от того, что, как она догадалась, было экстазом, хотя и выглядело опасно близким к боли. Поджав губы, она медленно приподнялась и снова опустилась, чувствуя себя невероятно сильной, когда он застонал, его лицо напряглось еще больше. Она проделала это еще три раза, очень медленно, прежде чем он открыл глаза и поймал на себе ее взгляд.

Джастин на мгновение встретился с ней взглядом, а затем взял одну из рук, сжимавших ее бедра, и переместил ее между ними, чтобы снова начать дразнить ее, потираясь о ее клитор, когда она снова поднялась.

Холли прикусила губу, пытаясь взять себя в руки. Но страсть, которая была временно подавлена, вернулась, лишив ее самообладания, и она начала двигаться быстрее. Когда другая его рука поднялась, чтобы обхватить одну грудь, она накрыла его обеими руками, впиваясь ногтями в его кожу. Она наблюдала, как напряглось лицо Джастина, понимая, что его ласки становятся все быстрее и тверже, даже когда его бедра поднялись навстречу ее, и как только он вошел в нее в последний раз и застыл в крике, что-то щелкнуло внутри Холли. Какая-то тонкая нить, сдерживавшая океан наслаждения, оборвалась, и она откинула голову назад и выкрикнула его имя, когда оргазм накрыл ее.

Холли с криком села на кровати и уставилась в темноту. На мгновение она прислушалась к тишине в комнате и в замешательстве заглянула в темную комнату, затем потянулась к лампе на столе и включила ее. Она лежала в постели, во фланелевой пижаме с танцующим медведем, одна. Она на мгновение закрыла глаза, затем откинула одеяло и простыни и пошла в ванную, медленно осознавая влажность между ног. Много влаги, — признала она.

Господи, это был ее первый эротический сон, поняла Холли, покачав головой, когда вошла в ванную и нащупала выключатель. Когда зажегся свет, ей пришлось быстро заморгать, но когда глаза привыкли к темноте, она посмотрела на себя в зеркало и сморщила нос. Ее лицо пылало, волосы были собраны на затылке и стояли дыбом. Она, очевидно, била себя по голове во сне.

— Поллюция, — пробормотала она, открывая кран, чтобы умыться. Возможно, это был не первый ее эротический сон, но первый, который она вспомнила… и это было невероятно… что ж… невероятный. «И еще насчет Джастина Брикера», — мрачно подумала она. В этом было что-то неправильное. Она даже почувствовала себя виноватой. Но это всего лишь сон, сказала она себе. Ее подсознание явно через что-то проходило, хотя она и не знала, через что именно. Возможно, он привлекал ее гораздо больше, чем она думала. Или, может быть, дело было не в ее собственных чувствах, а в том, что он зациклился на ней. Как бы то ни было, это был всего лишь сон. Не то чтобы она изменила мужу.

Вздохнув, Холли выключила воду и вытерла лицо полотенцем, встретившись с виноватым взглядом в зеркале.

— На самом деле, — вдруг сказала она, опуская полотенце. — Секс с другим мужчиной во сне — это не измена мужу. Это был просто сон. Мы не контролируем свои сны. Кроме того, Джеймс не знает, что он у меня был, и Джастин не знает. Все хорошо. Просто нужно расслабься и лечь спать.

Сложив полотенце, она положила его на подставку, выключила свет в ванной и вернулась в постель. Ей хотелось сказать, что она надеялась, что это был последний ее сон на эту ночь, но она подозревала, что это не так. Это был невероятный, лучший оргазм в ее жизни. Как жалко, что лучший оргазм в ее жизни был во сне!

— В реальной жизни секс с ним был бы не так хорош, — заверила себя Холли, возвращаясь в постель. — Просто ты менее заторможен в своих снах. Дикий.

Это была чистая правда, признала она. Холли всегда отказывалась быть сверху с Джеймсом. Она боялась, что не справится, не сможет держать ритм или что-то в этом роде. И он никогда не настаивал на этом.

— Ты любишь Джеймса, — успокоила себя Холли, забираясь на кровать и натягивая одеяло. — Оргазмы — это не все и не конец жизни.

Повернувшись на бок, она сунула руку под подушку и закрыла глаза, говоря себе: — Все в порядке.

Глава 12

Джастин закончил уборку, вышел из ванной и остановился, чтобы взять с собой полотенце. «Лучше перестраховаться, чем потом жалеть», — подумал он, возвращаясь к кровати. Было чуть за полночь, и он сомневался, что это будет последний из их общих сексуальных снов этой ночью. Конечно, после первого он жаждал большего. Даже когда он проснулся и обнаружил, что во сне испытал оргазм и испачкал боксеры, этого было недостаточно, чтобы погасить его энтузиазм.

Холли стала для него откровением. Честно говоря, она была настолько чопорной в реальности, что он ожидал, что она будет такой же в постели, по крайней мере, поначалу. Вместо этого она взяла себя в руки, перевернула его на спину и оседлала, как профессионал… после того, как вцепилась ему в спину. Даже проснувшись, он почувствовал нежность, как будто она его поцарапала, хотя, когда он посмотрел в зеркало в ванной, не было ни рубцов, ни покраснений. Но когда пару минут назад он шел в ванную, все его тело дрожало, как будто у них действительно был секс, а не просто общий сон. Джастин предположил, что его мышцы, должно быть, сжались в ответ на сон.

И какой сон! Это было довольно коротко и мило по сравнению с марафонским пиф-пафом, которым он занимался в последнее время в реальности. В молодости он был нетерпеливым бобром и старался как можно быстрее добраться до главного блюда, но через некоторое время обнаружил, что это скучно, и начал пробовать другие вещи. В последнее время он старался продлить секс как можно дольше, растягивая прелюдию и доставляя удовольствие себе и партнерше как можно дольше. С Холли это было невозможно. Он не мог взять ее под контроль и удержать от прикосновений. И она тоже была сильной, намного сильнее смертного. Джастин был еще сильнее, но она застала его врасплох своими движениями, и он не знал, что его ударило, когда он внезапно оказался на спине, а она сверху. После этого началась игра. Гейм. Сет. Матч. И он был поджарен. Все, на что он был способен, — это плыть с ней на волне к нирване. И это даже не был настоящий секс, где удовольствие, вместо мечты, было разделено, умножая их взаимное удовольствие до невыносимого уровня. Этого было достаточно, чтобы вырубить бессмертных. Он не мог дождаться, чтобы испытать это, но пока этого достаточно… тем более что, во сне или нет, это было его имя, которое Холли выкрикивала, получая удовольствие.