В трубке щелкнуло, затем раздался протяжный женский голос:
– Алло-о-о?
Шейла помедлила, прежде чем спросить:
– Стефани, это ты?
– А кто же еще! Ты что, уже не узнаешь голос родной сестры?
– Он у тебя... какой-то странный.
Стефани вздохнула.
– Слушай, меня все уже достали, а Руперт опять вкалывает, будто невольник на плантации. А как твои дела?
– Нормально. – Шейла помолчала, а затем добавила: – Генри пригласил меня к ним в субботу в гости.
– Ну ты смотри! А что, его бабенка не возражает?
Шейла сосчитала про себя до десяти. Она, конечно, любит свою сестру, но иногда так и хочется наподдать Стефани!
– А какое мне дело?! – с вызовом ответила Шейла. – Уж, наверное, обговорили все до того, как приглашать. Только прошу тебя, Стефани, не строй никаких догадок. Я Маргарет Рассел не конкурентка, и, если хочешь знать, она мне нравится.
– А то как же! Ты...
Шейла решила пресечь бурный поток фантазии сестры.
– Да, она мне нравится, хотя я и знаю ее очень мало. А приглашают они меня потому, что у Одри день рождения.
– А-а-а...
– Почему ты говоришь таким тоном?
– Да так просто! Я-то подумала, что он пригласил тебя на званый ужин, где будут шнырять акулы рекламного бизнеса.
– Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу такие мероприятия.
– Знаю, знаю... С детишками, конечно, не придется напрягаться.
– Стефани, не надо язвить.
– И не думала! Просто хочу быть объективной и, возможно, выглядеть в глазах других твоей защитницей.
– Защитницей? Ты серьезно?
– Конечно! К примеру, меня несколько тревожит это приглашение.
– Почему?
– Потому что поход в гости станет событием в твоей жизни.
– Ничего подобного!
– Да?! – хмыкнула Стефани. – Любопытно... Стало быть, ты только и делаешь, что развлекаешься...
Черт возьми! Ну почему Стефани все время заставляет меня оправдываться?! – возмутилась Шейла и довольно резко сказала:
– Представь себе! На прошлой неделе вся наша итальянская группа ходила в ресторан. Было очень весело!
– А мужчины-то там были?
– Навалом! – отрезала Шейла.
Она вспомнила официанта из старинного лондонского отеля «Чеширский сыр», славящегося традиционными английскими блюдами. На занятиях он садился рядом с ней и все бубнил, что собирается в отпуск в Палермо с целью разыскать каких-то дальних родственников. Парень краснел и бледнел, прежде чем отважился пригласить ее поехать вместе с ним. Шейла, конечно, вежливо отказалась. Еще есть один довольно милый скульптор. Она всегда платит за его пиво, когда после занятий они иной раз заглядывают в паб. У него вечно ветер гуляет в карманах! Ему всего двадцать, но зато он дружелюбный и интересный собеседник.
– Мужики-то хоть подходящие? – поинтересовалась Стефани.
– Это смотря кому что надо!
– Послушай, если все так замечательно, зачем тогда ты мне звонишь?
– Потому что не знаю, что мне надеть!
Стефани вздохнула, но не сказала ни слова.
– Я ничего не собираюсь просить из твоих вещей, – заторопилась Шейла, почувствовав, что сестра в замешательстве. – Я все равно не влезу в твои наряды двенадцатого размера.
– У меня уже четырнадцатый! – В голосе Стефани прозвучала трагедия вселенского масштаба.
Шейла не удержалась от шпильки:
– И как только ты с этим живешь!
Господи, я была бы счастлива, имея параметры, отдаленно приближающиеся к восемнадцатому! – подумала Шейла, которая набрала вес еще подростком, да так и не смогла похудеть.
– Ладно, сама соображу, как одеться, – буркнула она в трубку.
В самом деле, никто не виноват, что она не тростиночка. Росла, прямо скажем, не в тепличных условиях. Нарушенный в детстве обмен веществ не так-то просто привести в норму даже в отрочестве, а уж потом...
– Надень джинсы! – посоветовала Стефани. – Это удобно, когда возишься с детьми.
Вот ведь зараза какая! Шейла снова сосчитала до десяти.
– Джинсы? Да ты что! Я в них форменный бегемот...
– Дорогая сестра, я затрудняюсь перечислить наряды, в которых ты смогла бы положить народ на лопатки! Сама-то в чем хочешь пойти?
– Как ты считаешь, нормально будет, если я надену кремовые брюки с топом, что мы покупали вместе с тобой?
– То, что надо! Этот цвет идет брюнеткам, он придает матовый оттенок коже лица. Заколи волосы перламутровыми заколками, которые я подарила тебе к двадцатилетию.
– Хорошо, спасибо.
– Эй, Шейла?
– Ну?
– Ты настоящая леди! Помни об этом и этим руководствуйся.
Заключительные слова сестры отзывались эхом в ушах Шейлы, когда субботним вечером она стояла напротив особняка в викторианском стиле и собирала в кулак все свое мужество, чтобы наконец перейти дорогу.
Жаль, что не выпила успокоительной микстуры перед выходом из дома! Шейла опустила взгляд на свои плетеные босоножки. Жарища, как в Африке, хотя солнце и клонится к закату. Хороша бы я была в лодочках...
Шериданы жили в Кенсингтоне, фешенебельном районе на юго-западе центральной части Лондона, известном дворцом, в котором родилась королева Виктория, а также роскошными магазинами и особняками.
Шейле пришлось целых полтора часа добираться сюда из своего скромного жилища в Клапаме, районе, расположенном на юге Лондона и являющемся крупнейшим железнодорожным узлом.
Сначала она ехала на метро. В вагоне было невыносимо душно, но она не ощутила облегчения, когда выбралась на белый свет и зашагала в сторону Холланд-парка, неподалеку от которого находился особняк Генри Рассела.
Никакого намека на ветерок! Шейла выпятила нижнюю губу и дунула себе под нос. Уфф!.. Она вытерла тыльной стороной ладони покрывшийся испариной лоб и неожиданно ощутила какое-то беспокойство. Показалось, будто за ней наблюдают. Она перевела взгляд с парадной двери на полукруглое окошко с матовыми стеклами на втором этаже, прямо над крыльцом, и поежилась. Так и есть! Прищурившись, она разглядела силуэт Генри.
Ага, ждет... Что ж, как говорится, была не была!
Шейла перешла дорогу, поднялась по ступенькам и с силой нажала на пуговку звонка.
Дверь открыла Одри. В короткой джинсовой юбочке и стильной голубой маечке она выглядела старше своих десяти лет. Темно-карие глаза и кудрявые темные волосы придавали ей сходство с отцом, а веснушчатый курносый носик и длинные стройные ножки девочка явно унаследовала от матери. Туфли на каблуке делали их еще длиннее.
– Одри, с днем рождения тебя! – просияла Шейла и протянула подарок. – Какая шикарная на тебе кофточка!
Как ни странно, девочка меньше всего была склонна обсуждать свой наряд. Она бросилась обнимать Шейлу, что было насколько удивительно, настолько и трогательно.
– Шейла! – воскликнула Одри. – Ты пришла первая! Я так рада! Это я уговорила папочку пригласить тебя!
Шейла выдавила улыбку, но ничего не могла поделать со своим сердцем – оно бухнуло в ребра. Вот как! Оказывается, идея пригласить меня принадлежит Одри, а вовсе не Генри.
– Я очень рада и даже польщена твоим приглашением. – Шейла не лукавила. – В последнее время я не часто хожу на дни рождения.
– А почему?
– Понимаешь, взрослые обычно справляют свое совершеннолетие...
– Это когда двадцать один? – перебила Одри.
– Ну да! И когда сорок...
– Какая скучища!
– Не могу с тобой не согласиться, – засмеялась Шейла. – А теперь разворачивай подарок и скажи, нравится он тебе или нет. Если он тебе не нужен, его всегда можно обменять.
Девочку не пришлось долго уговаривать. Она опустилась на колени, разорвала нарядную упаковочную бумагу. В коробке оказались акварельные краски, пакетик с пастельными мелками и большая пачка бумаги для рисования.
– Ну как? – поинтересовалась Шейла, присев на корточки. – Мне казалось, ты любишь рисовать, как и твой папа...
– Вот это подарок! – с жаром воскликнула Одри, глядя на Шейлу сияющими глазами. – Мне ужасно нравится!
Шейла заулыбалась.
– Знаешь, что мне подсказало идею подарка? Рождественская открытка, которую ты нарисовала для меня. Я ее храню и все собираюсь вставить в рамку.
– Правда?
– Ну конечно! – кивнула Шейла. – Одри, ты прирожденный художник. У тебя талант, как и у папы.
– А у папы точно талант?
– Вне всякого сомнения! Твой папа самый талантливый из всех.
– Ну, спасибо тебе, Шейла! – раздался голос Генри.
Шейла обернулась. Он стоял на верхней ступеньке лестницы, и оставалось только догадываться, как давно он наблюдает за ними.
– Приятно слышать такие дифирамбы, в особенности от собственного референта, вечно упрекающего меня в беспорядке!
– Да если бы я этого не делала, никогда бы не смогла пробраться к своему рабочему месту через Монбланы бумаг там и сям!
Ее ответ прозвучал довольно резко, зато сердце чуточку успокоилось.
Шейле было странно видеть Генри в непривычной для нее обстановке, поскольку их отношения развивались на фоне совместной работы. Даже когда случалось обедать с клиентами в каком-нибудь ресторане, все происходило строго официально. Сейчас она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Шейла поднялась с грацией, на какую была способна.
– Знаешь, Генри, а у тебя прекрасный дом.
А что это он так внимательно смотрит на меня, будто видит впервые? Она ощутила неуверенность и попыталась взглянуть на себя его глазами. Брюки и топ из шелка цвета топленого молока простого, даже примитивного покроя выглядят на мне весьма элегантно. Натуральный шелк – это всегда шик! Тем более что мягкость материи при соприкосновении с кожей успокаивает, а это, как ни странно, придает всему облику женственность.
Впрочем, что тут странного? Женщина всегда положительно реагирует на ласку. Однако прийти в таком наряде на работу я не отважусь. Но ведь говорят, что мужчина любит глазами. Стало быть, сегодня Генри как бы увидел меня впервые.
– Шейла, – тихо сказал он, – ты выглядишь божественно!
– Спасибо за комплимент, – улыбнулась она.
– Это факт, а не комплимент. В таком наряде ты совершенно другая.
– Зато ты такой, как всегда! – парировала она.
Да, но почему Одри стоит столбиком? И вообще, почему мы в холле, а не в саду, скажем, или в гостиной, к примеру? – удивилась Шейла. В офисе я всегда предлагаю посетителям прохладительные напитки. Особенно в жару...
– А где Маргарет? Я хочу ее поздравить.
– Мама придет поздно, – сообщила Одри.
– Маргарет даже сегодня прикована к работе, как раб к галере, – пошутил Генри, но шутка повисла в воздухе.
– Она срочно приводит в порядок костюмы группы Эрвина Нейла. У них вот-вот начнутся гастроли, – вмешалась в разговор Одри. – Мама у них дизайнер по костюмам.
У Шейлы округлились глаза.
– Вот это да! Последний диск группы Нейла просто сногсшибательный!
– Да ладно уж! Они всего-навсего кучка самовлюбленных развратников.
– Одри! – прикрикнул Генри. – Не забывайся...
– Папа, но ты же сам так говорил.
– Да, говорил, но не тебе...
В это время в дверь позвонили.
– Ура! – вскрикнула Одри. – Это мои подружки. – Она бросилась открывать. – Девочки, проходите! Я вам очень рада. Как здорово, что вы пришли вместе!
– Нас привезла мама Элинор! – сказали девочки хором.
Нарядная Элинор сделала шаг вперед и протянула виновнице торжества огромную коробку в зеленой оберточной бумаге с большим красным бантом.
– Одри! Я, Конни и Агнес купили тебе в подарок роликовые коньки. Мы поздравляем тебя с днем рождения, и моя мама тоже! Она нас привезла на своем пикапе.
– Спасибо, девочки! Коньки – это отпад!
– А Кора купила тебе пластинку Ширли Бейси, – продолжила Элинор.
– Благодарю за испорченный сюрприз! – фыркнула Кора, протягивая Одри розовый пакет.
– Ничего страшного, я уже достаточно взрослая для всяких сюрпризов! – заявила Одри. – Сейчас пойдем ко мне и сразу послушаем.
– Кайф! – воскликнули девочки хором и умчались.
– Какие славные девчушки! – заметила Шейла.
– Да-да! – откликнулся Генри и украдкой посмотрел на часы.
Шейла отреагировала мгновенно:
– Генри, говори, что надо делать.
– Пойдем в гостиную и пропустим по рюмочке!
– Это мы всегда успеем, а сначала надо накрыть на стол. Может, обойдемся мороженым и кока-колой?
– Ничего делать не нужно. Теперь молодежь празднует день рождения на свой лад. Так что не будет никакого мороженого, никаких тортов...
– Ну вот, а обещал...
– Так и быть, на днях приглашу тебя в кондитерскую! – Генри наконец улыбнулся. – Одри позвонила в итальянский ресторанчик и заказала спагетти, пиццу и что-то там еще. Скоро привезут. Вот как теперь все просто, а моя матушка, помню, хлопотала всю неделю накануне моего дня рождения.
– А у меня их никогда не было! – вздохнула Шейла.
– Как это никогда? – не поверил Генри.
– Не отмечали мой день рождения, да и все! Ты считаешь, это ужасно?
– Почему ужасно? Просто необычно... Скажи, это в традициях твоей семьи?
– Нет. Но давай оставим эту тему! Тебе будет неинтересно.
– Откуда тебе знать, что мне интересно, а что нет? И вообще, не затыкай мне рот – мы не на работе!
– Во-первых, на работе мы ни о чем подобном не говорим, а во-вторых, ты меня с кем-то путаешь. Это я насчет затыкания рта.
– Не увиливай! Отвечай, почему тебе не устраивали праздников?
– Господи, какой ты настырный!
– С тобой иначе нельзя. Ну и что там с твоим детством?
– Жаль все-таки, что мы не на работе. Знаешь, почему у меня нет высшего образования?
– Пока не знаю, но, если скажешь, буду знать.
– Потому что моя мама рано овдовела, осталась с двумя детьми и всю жизнь работала не покладая рук, чтобы прокормить нас с сестрой. Мы экономили на всем, и мама всегда была усталая, так что о днях рождения не могло быть и речи. Правда, иногда она пекла бисквитный торт, мы его украшали свечками и пировали втроем. – Шейла помолчала. – В последний раз мы праздновали, когда Стефани исполнилось десять лет – столько же, сколько сегодня Одри.
– А что было потом?
Шейла пристально взглянула на него и тихо спросила:
– Хочешь услышать историю моего детства до конца?
– Хотелось бы...
– Только избавь меня от проявления сочувствия. Договорились?
Он кивнул.
– А потом мама заболела. Тяжелая болезнь приковала ее к постели. Она умерла в прошлом году.
– А ты за ней ухаживала... – произнес Генри вполголоса.
– Ухаживала и зарабатывала деньги нелегким трудом.
– Понятно... Это многое объясняет.
Шейла машинально поправила заколки в волосах и, глядя ему прямо в глаза, спросила:
– Что именно?
– Твою сердечность, зрелость... основательность и домовитость. – Он улыбнулся. – Так не пойти ли нам в гостиную и не выпить ли чего-нибудь?
Она улыбнулась.
– Хорошая мысль!
Окна гостиной выходили в сад. Шейла окинула комнату внимательным взглядом и пришла к выводу, что у Маргарет хороший вкус. Выдержанная в золотисто-оливковых тонах просторная комната располагала к отдыху и покою. Уже хозяйничали ранние сумерки. В широкое окно заглядывали благоухающие чайные розы и оранжевый апельсин заходящего солнца. На сервировочном столике, прямо перед окном, стояли бутылки с шампанским. Одна из них мерзла в ведерке со льдом.
Шейла опустилась в кресло.
– Я, как примерный бойскаут, всегда готов! – сказал Генри, откупоривая бутылку.
Он налил шампанское в бокалы на высокой тонкой ножке. Один протянул Шейле.
– Счастья, здоровья, успехов и всего самого хорошего твоей Одри! – пожелала она и отпила из своего бокала ровно половину.
– А я желаю того же самого тебе! – откликнулся Генри.
Шейла сделала протестующий жест.
– При чем здесь я? – Она отпила глоток, чтобы проглотить комок, подступивший к горлу.
– Да, Шейла! Я тебе желаю счастья. Пусть его будет много!
– Знаешь, я об этом часто думаю и пришла к выводу, что в моих воспоминаниях счастье скукожилось, будто дешевая ткань после стирки, зато несчастья помню все до одного.
Генри подошел к приоткрытой двери. Распахнул ее.
– Может, пойдем в беседку?
– Мне нравится здесь. Такие чудные розы! Кто занимается садом, ты или Маргарет?
– У моей жены ярко выраженная антипатия к земле и насекомым.
– А у тебя?
– Я люблю возиться со всякими цветами-саженцами, люблю наблюдать, как они укореняются и растут. Однако держу садовника, потому что свободное время предпочитаю отдавать дочери.
– Ты хороший отец! – выпалила Шейла и осеклась: черт, еще подумает, будто я намекаю на отсутствие Маргарет! – А кого мы ждем?
– Ты имеешь в виду подружек Одри?
– Нет, взрослых.
– Только хозяйку дома. Не исключено, что в последний момент ей придет в голову прихватить с собой кого-нибудь. В этом смысле она непредсказуема. – Он невесело усмехнулся.
– А дедушки и бабушки?
– Мои родители уже умерли, а предки Маргарет давным-давно в разводе. С отцом она не видится, а мать живет в Новой Зеландии.
– А крестные?
Генри покачал головой.
– Дело в том, что мы так и не окрестили Одри. Маргарет в любой религии отвергает ритуал. – Он отпил из бокала. – Ты, конечно, не одобряешь.
– Мое мнение не стоит принимать в расчет. – Шейла приподняла свой бокал. – Благодарю за оказанную мне честь: ведь я единственная взрослая, получившая приглашение.
Генри подлил шампанского ей и себе.
– А ты не допускаешь, что я специально заманил тебя сюда под благовидным предлогом?
– С какой целью? – небрежно осведомилась Шейла, хотя сердце ее заколотилось как бешеное, а в голову нагрянули мысли одна безрассуднее другой.
– Знаешь ли... – начал было Генри, но она со смехом оборвала его:
– Знаю, знаю! Я понадобилась, чтобы собрать остатки спагетти и пиццы с пола.
– Шейла, я убежден, ты не сегодня-завтра затмишь меня в рекламном бизнесе.
– Вряд ли... – Она стала серьезной. – Ну и зачем я тебе понадобилась?
– Решил, что вдвоем мы сообразим, чем занять юных леди после застолья.
– Между прочим, в этом плане они нам дадут сто очков вперед. Современные девочки не умеют скучать.
– Ну, ты прямо бакалавр педагогических наук! Скажи, а нет ли у тебя собственных детей, о которых никому ничего неизвестно? – пошутил Генри.
Однако Шейла шутку не оценила, поскольку ответила совершенно серьезно:
– Детей у меня нет, но я воспитывала сестру и кое-что в этом деле смыслю.
– Но теперь, когда Стефани выросла, тебе стало не о ком заботиться.
– И что? Для чего ты это сказал?
– Как для Чего? Всю жизнь о ней заботилась, а сейчас...
– А сейчас у меня и потребности такой нет! – оборвала его Шейла.
– Не придумывай! Тебе непременно надо кого-либо опекать – такова уж твоя натура.
– Уж не тебя ли? – поддела Шейла.
Генри собрался было развить свою мысль, но в это время хлопнула парадная дверь, а затем раздались голоса и приглушенный смех.
– Это, наверное, моя жена! – произнес он отрывисто.
И в ту же секунду в гостиную вошла Маргарет в сопровождении четырех вычурно одетых мужчин и до такой степени одинаковых, будто в игре «найди отличие».
Шейла окинула их быстрым взглядом. Хозяйка дома привела с собой Эрвина Нейла и всю его банду, решила она.
Высокая и стройная Маргарет, обладавшая каким-то внутренним запалом, от которого обмирают юноши-подростки, грациозно склонилась над сидящим в кресле мужем и чмокнула его в макушку.
– Привет, милый! А это кто? – Она прищурилась. – А-а-а... это ты, Шейла! Наш незаменимый помощник... Рада тебя видеть.
– Я тоже, – улыбнулась Шейла.
Маргарет ответила улыбкой, и Шейла подумала, что именно такие улыбки называют ослепительными.
Впрочем, Маргарет не так часто улыбалась, однако она обладала еще одним, не менее ослепительным свойством – в ней был шарм. Или, как нынче принято говорить, стиль, который нельзя описать и купить за деньги. Одним словом, она могла вырядиться в платье, купленное у старьевщика, и выглядеть в нем на миллион.
Сейчас на ней были зеленые бархатные мини-шорты и под цвет крохотное болеро, едва прикрывавшее маленькую грудь. Тронутый легким загаром, без единой складочки оголенный животик притягивал взгляд.
Интересно, что думает Генри по поводу наряда своей жены? Дело, собственно, не в наряде... Ведь не подросток же Маргарет, в самом деле! Шейла перевела взгляд на музыкантов.
Длинные волосы и мертвенная бледность лиц свидетельствовали о том, что они стопроцентные звезды. Хотя Шейла и не была фанаткой, у нее перехватило дыхание, когда в одном из них она узнала Эрвина Нейла.
Он потягивал пиво прямо из бутылки, поэтому глаза у него казались узенькими щелочками.
Шейла наблюдала за ним, осознавая, что только знаменитости могут позволить себе начихать на все правила приличия.
Перехватив ее взгляд, он слегка приподнял веки, и в этот момент ей стало понятно, почему во время его выступлений девицы в любой стране мира беснуются и готовы изобразить повальный стриптиз.
Его глаза излучали секс или, как выражаются физики-ядерщики, фонили – повышенная радиация существовала как фон.
Для того чтобы считаться красивым в общепринятом смысле этого слова, Эрвин был недостаточно высокого роста. Но широченные плечи и узкие бедра, слишком белая кожа и ярко-зеленые глаза, дикарские песни о любви и запоминающиеся мелодии придавали всему его облику сумасшедшую дикую красоту.
Ничего удивительного, что девицы сходят с ума от любви к нему, подумала Шейла и покосилась на Генри.
Эрвин Нейл обернулся к Маргарет и сказал:
– Детка, хочешь, мы сыграем что-нибудь для твоего ребенка? У нас вся аппаратура с собой.
– Да ты что! Правда, можете? – Она взглянула на Генри. – Ты как?
Шейла достаточно хорошо знала своего шефа, чтобы сказать, когда он сердится, но теперь Генри был буквально взбешен.
– Я не считаю, что сейчас подходящий момент для импровизированного шоу, – сдержанно ответил он.
Эрвин бросил на него злой взгляд ребенка, которому взрослые всегда и во всем потакают, а тут вдруг решили отказать.
В прошлом году группа ездила на гастроли в Штаты и целое лето занимала первую строку всех рейтингов. Эрвин Нейл не привык, чтобы отвергались его предложения выступить. Тем более выступить бесплатно.
– Буду вам весьма признателен, если сообщите, когда этот подходящий момент наступит! – процедил он сквозь зубы.
Маргарет положила ладонь на руку Генри и прожурчала:
– Дорогой, для нас большая честь, что Эрвин со своими ребятами собирается выступить здесь. Только подумай, как обрадуется Одри! Она никогда не забудет этот день рождения.
– Точнее сказать, ты никогда не забудешь! – возразил Генри и, видя, что жена собирается спорить, проворчал: – Ну ладно, спроси у Одри.
Девочки пришли в дикий восторг. Они бросились к Эрвину и, хлопая в ладоши, запрыгали вокруг него.
– Эрвин! – воскликнула Элинор и подтолкнула Одри. – Раз у нее день рождения, сыграйте в подарок вашу последнюю песню.
Рок-звезда оторвался от бутылки с пивом и впервые улыбнулся.
Он конечно же больше всего на свете любит, чтобы им восхищались, подумала Шейа. Но будь у меня такая прорва денег, как у него, и такие же зубы – я немедленно потратилась бы на хорошего дантиста!
– Обязательно! – пообещал Эрвин с хрипотцой в голосе и обратился к своим музыкантам: – Ребята, двигаем за аппаратурой!
А ребята в это время открывали бутылку шампанского. Они устали от круговерти выступлений и постоянного недосыпа, и единственное, чего им хотелось в этот душный вечер, – напиться и расслабиться.
– Старик, мы без расслабухи и шага не сделаем! Погоди, дернем по банке шампуня и сбацаем. А ты пока спой под акустическую гитару, – высказался один из парней.
Когда Эрвин начал петь, Шейла решила, что пиво звезде во вред. Голос звучал тускло, Эрвин перевирал мелодию, а посередине своего знаменитого шлягера просто забыл слова и перешел на мычание.
Девочки, сидевшие кружком у ног своего кумира, начали недоуменно переглядываться.
– Совсем не так, как на пластинке! – сказала громким шепотом Элинор.
Шейла никак не могла определить, кого ей жальче: Одри, Генри или Эрвина Нейла.
Когда Эрвин кое-как допел песню, в дверь позвонили.
– Продолжайте, – сказал Генри, – это привезли еду из ресторана. – Спустя пару минут он вернулся и спросил: – Ну что, девочки? К столу или концерт продолжается?
– К столу! – заорали они хором.
Маргарет подошла к мужу и что-то прошептала. И, хотя в гостиной стоял невообразимый шум, Шейла услышала, что Генри, оказывается, хам, каких поискать, и он еще пожалеет.
У Одри задрожали губы – она тоже все слышала.
– Одри, – сказала Шейла, – я точно знаю, что, если пить охлажденное пиво, перехватывает горло. После ужина, думаю, группа выступит с блеском.