Глава 16

Лукас поморгал несколько раз. Глаза явно сыграли с ним нехорошую шутку. Меган не могла пренебречь его наказом, она не осмелилась бы убежать. Тем не менее убежала, подсказывал ему внутренний голос.

– Лукас…

Прежде чем сесть в седло, он услышал хриплый шепот, доносившийся откуда-то со стороны. Лукас посмотрел в ту сторону, пытаясь установить источник звука. Потом опять сошел на дощатый настил и, прищурив глаза, положил руку на рукоятку револьвера.

– Лукас, – услышал он из переулка между зданием банка и тюрьмой; – Я здесь.

Теперь он узнал ее голос. Но какого дьявола она там делает, согнувшись в три погибели? Он немедленно спросил ее о причине такого поведения.

– Тсс! – Меган увлекла его в тень аллеи. – Пригнись.

– Черт побери, что происходит? – Он ступал за ней на цыпочках, не понимая, с какой стати ему соблюдать подобные предосторожности. – Я же тебе сказал, чтобы ты никуда не уходила.

– Взгляни вон туда. – Она показала на универмаг. – Видишь тех мужчин?

Лукас проследил глазами за кончиком ее пальца. На скамейке перед магазином сидели трое пожилых мужчин в рабочей одежде и мусолили бородами кукурузные початки.

– Вижу. И что? – сказал он раздраженно.

– Они сидят здесь каждый день и судачат о том, что происходит в городе. И все, кому не лень, их слушают.

Лукас подождал, пока она не скажет еще что-нибудь. Но Меган молчала.

– Ну и в чем дело? Кому они мешают? – отрывисто сказал он.

– Мне, – сердито прошептала она. – Весь город знает об ограблениях дилижанса и что меня похитили. Если эти мужчины увидят, что меня посадили в тюрьму, к заходу солнца об этом станет известно всему Левенуэрту.

– То есть примерно через десять минут, – сказал Лукас, посмотрев на горизонт.

– Вот именно.

– И что будем делать? Сидеть здесь и ждать, пока они уйдут?

– Да. Не знаю, почему они сегодня так задержались. Обычно они собираются днем, а позже уходят домой на ужин.

– Меган, – Лукас со скрежетом стиснул зубы, – я не собираюсь сидеть здесь, скорчившись, всю ночь. Мои ноги уже просятся на отдых.

– Лукас, но они не должны меня видеть. – Меган сжала ему руку. – Прошу тебя, подожди. Я готова идти в тюрьму, честно тебе говорю. Но не надо выставлять меня напоказ перед всем городом.

– О Боже, за что ты меня наказываешь?! – Лукас пробежал рукой по волосам. – Почему ты послал мне такого беспокойного седока, а не какую-нибудь кисейную барышню, которой не надо прятаться по закоулкам?

– Потому что кисейных барышень прежде всего не подозревают в пособничестве бандитам, – ответила на его риторический вопрос Меган. – У кисейных барышень не бывает собственных фирм, они не управляют дилижансами вместо кучера и не позволяют приковывать себя к кровати. Они бы скорее умерли, чем позволили трогать себя, как ты меня…

– Ну довольно. А что там, за теми зданиями? – Лукас посмотрел в конец переулка.

Меган повернулась в том направлении.

– Ничего. Обычные задворки.

– На лошади проехать можно? Там нет никакой ограды?

– Нет. – Меган нахмурила лоб. – Что ты задумал, Лукас?

– Оставайся здесь. Смотри, я тебя серьезно предупреждаю. – Он на полусогнутых ногах двинулся вперед, стараясь не попадаться на глаза трем пожилым людям.

У банка Лукас выпрямился и вальяжной походкой пошел к Смельчаку, будто там, на аллее, не было взволнованной женщины, ожидающей, когда ее уведут от настырных глаз. Он сел в седло и, взяв под уздцы ее лошадь, легким аллюром удалился в сторону окраины, но, как только три старца исчезли из поля зрения, сделал полукруг за тюрьмой и вернулся в аллею. Меган так и сидела, скрючившись у стены, лелея на коленях пирог, и наблюдала за сплетниками, на скамейке.

– Поехали, – сказал Лукас.

Она повернулась и прижала руку к груди.

– Ты меня напугал.

– Поехали, – повторил он.

Меган села на лошадь, и они покинули город.

– Куда мы едем? Надо было еще подождать. Я уверена, они скоро ушли бы. И ты мог бы отвести меня к мистеру Томпсону, как планировал.

– Планы изменились.

– Что?

– Где твой дом?

– Что?

Лукас тяжело вздохнул. Ну и твердолобость!

– Твой дом. Ты говорила, что у тебя есть собственный дом, где, кроме тебя, никто не живет.

Она кивнула.

– Так где он?

– Примерно в трех милях отсюда, – сказала Меган. Лукас обвел взглядом окрестности.

– Показывай дорогу.


Дом Меган оказался точно таким, каким он себе его представлял из ее пространного описания: двухэтажный, покрашенный белой краской, с уютным крошечным двориком за белым забором. Поодаль располагалась небольшая конюшня, теперь пустая. Меган объяснила, что в ее отсутствие Калеб перевел лошадей к себе, а одну, наемную, вернул владельцу. Окна дома были закрыты темными ставнями, двери заперты на замок от незваных гостей.

– Я займусь лошадьми, а ты иди в дом, – сказал Лукас и отправился на конюшню.

Накормив лошадей и определив их на ночь в стойла, он вернулся к парадному подъезду и через две ступеньки взлетел на крыльцо.

Он скорее услышал, как чиркнула спичка, чем заметил вспыхнувшее пламя, и последовал на звук. В доме было еще темнее, чем в конюшне. Меган зажигала на столе масляную лампу со стеклярусом, который, покачиваясь, красиво поблескивал в матовом оранжево-желтом свете. Рядом со столом стоял диванчик, обтянутый красной парчой.

– Очень мило, – сказал Лукас.

Меган прошла через комнату, чтобы зажечь другую лампу, но не такую нарядную.

– Здесь гостиная. Любимая комната моей матери. Правда, на мой взгляд, маловата и слишком загромождена. Но я оставила все, как было до смерти папы. Не так много времени я здесь нахожусь, чтобы заниматься перестановками. Я сейчас, пожалуй, обойду дом и открою ставни, – добавила она.

– Не надо. Чем меньше людей будут знать, что мы здесь, тем лучше.

Она равнодушно пожала плечами.

– Покажи мне остальные помещения, – сказал Лукас. Он не столько хотел посмотреть другие комнаты, сколько изучить планировку дома. Так он делал всегда, когда оказывался на новом месте. Лукас должен был знать все входы и выходы, каждый закуток, который в случае опасности мог послужить ему спасительной гаванью. Только тогда он мог чувствовать себя спокойно.

Меган прихватила с собой лампу, чтобы не зажигать каждый раз новую, и проследовала из гостиной. Они вошли в столовую и оттуда – в просторную кухню.

Лукас заметил дверь в конце комнаты.

– Куда она выходит?

– На улицу.

Он повернул ключ и, на секунду приоткрыв дверь, посмотрел в щелочку. Потом запер дверь и подергал для верности за ручку.

Меган повела его по лестнице на второй этаж.

– Там папина спальня. – Она показала на дверь в конце коридора. – А в комнате справа жили Калеб с Ребеккой, до того как построили свой дом. Рядом комната для гостей.

Меган ждала, пока он открывал двери, чтобы обследовать все три комнаты.

– Но все лучшее – здесь, – ухмыльнулась она, открывая дверь и поднимая лампу. – Это ватерклозет. Папа вбил себе в голову, что без него никак нельзя.

Лукас увидел большую фарфоровую ванну на ножках в форме звериных лап, раковину с овальным зеркалом сверху и унитаз.

– Правда, подводки пока еще нет, – пояснила Меган. – Папа при жизни не успел, а мне не хватает времени на последние штрихи.

– Последние штрихи должны относиться к обоям и засушенным цветам, а водопровод – более чем необходимость, – заметил Лукас.

– Не для меня. Проведу трубы, когда управлюсь с другими делами, а пока обойдусь так. – Меган оставила комнату открытой и двинулась направо по коридору, остановившись у первой двери. – Здесь моя спальня.

Середину комнаты занимала дубовая кровать на четырех столбиках с цветастым розовым балдахином и подобранным в тон покрывалом. Возле стены стояли гардероб и туалетный столик, заваленный блестящими побрякушками, а в углу, за кроватью, – высокое зеркало на ножках и раздвижная ширма из той же ткани, что гардины и покрывало.

– Симпатично, – сказал Лукас. Ему действительно нравилась комната Меган, хотя едва ли он рисовал себе такой ее обитель. Скорее что-то более практичное и с меньшим количеством всяких оборочек – такое жилище, пожалуй, подошло бы ей больше.

– Спасибо. – Меган зажгла лампу возле кровати. Свет вспыхнувшего фитиля озарил комнату. – Я живу здесь с шестнадцати лет. С тех пор все так и осталось. Наверное, я никогда и не соберусь поменять обстановку.

– Не стоит. Очень даже милая комната.

Она сняла свою шляпу и бросила ее на туалетный столик.

– Да. Для романтичной шестнадцатилетней девочки, ужасной фантазерки, вполне подходит. А теперь, когда я возвращаюсь домой из «Экспресса», мне лишь бы где-нибудь ткнуться и уснуть. Постелите мне одеяло на жестком полу – и через минуту услышите, как я захраплю.

Лукас усмехнулся. Что правда, то правда. Но смешок застрял у него в горле, когда она расстегнула свою рубаху и позволила ей упасть на пол.

– Я понимаю, ты считаешь, что только тебе одному дано знать, чему быть или не быть. Но тебе не кажется, что не мешало бы прояснить ситуацию?

Его глаза скользнули по кремовой коже плеч к двум округлостям, возвышающимся под мягкой тканью комбинации.

– Лукас! – настойчиво повторила Меган.

Он вскинул голову и перевел взгляд на ее лицо.

– Да?

– Просвети меня, – продолжала она. Ее башмаки уже валялись на полу, и теперь она стягивала с ног брюки. – Объясни, почему ты вдруг решил привезти меня сюда вместо тюрьмы?

– Что ты делаешь?

– Снимаю грязную одежду. А как насчет твоей?

– Я пока одет.

– Я вижу! – захохотала Меган. Ее звонкий смех, подобный треньканью колокольчика, заполнил комнату. – Но почему ты не отправил меня…

– Я передумал, – сказал Лукас, не дав ей договорить.

Ее рука остановилась на полпути к гардеробу.

– Что ты собираешься предпринять? – спросила Меган, медленно поворачивая голову.

– Ты раздеваешься передо мной намеренно? – сказал Лукас, уклоняясь от ответа.

– Разумеется. – Она быстро приблизилась к нему. – В надежде убедить тебя сделать мне небольшое одолжение.

– Я так и думал, – проскрежетал он.

Меган просунула указательный палец к нему под рубаху, между пуговицами. Ресницы ее затрепетали.

– Ты не мог бы накачать несколько ведер воды, чтобы я искупалась в ванне? – сказала она и наградила его, как ей казалось, чувственной улыбкой.

– Опять? Господи, я еще не встречал женщины, которая бы так часто принимала ванну. – Он лукавил. На самом деле жена Лукаса Энни очень любила ванну. Его нисколько не волновало, сколько раз Меган принимала ванну во время их пребывания в гостинице. Но сейчас, когда предполагалось, что таскать и греть воду придется ему, он отнесся к ее желанию с большим недовольством.

– Ну, я не виновата. – Меган убрала руку и стала рыться в гардеробе. – Если бы ты не таскал меня за собой по дорогам, мне не было бы нужды так часто мыться. Проклятые дороги такие грязные! Я вся пропылилась, мне нужна ванна.

– Прекрасно, – сказал Лукас, проделывая небольшую брешь в сгустившейся сексуальной атмосфере. – Где помпа?

– В кухне.

– А ванна здесь? Ты хочешь заставить меня таскать горячую воду ведро за ведром, чтобы ты могла нежиться в своей новой роскошной ванне? И все из-за того, что ты не удосужилась подсоединить трубы?

– Мне не обязательно нежиться именно в этой ванне. Можешь принести в кухню старую. Она под навесом за домом. – Лукас всплеснул руками:

– Чтобы я вышел во двор?

– С тобой ничего не случится, – сказала Меган. – И ты тоже сможешь вымыться, когда я управлюсь. А я тем временем сварю кофе, – добавила она уже мягче. – Ты вылезешь из ванны, а тебя уже будет ждать кусок теплого яблочного пирога.

– Гм…

– Ты должен радоваться, что я не прошу тебя наполнить новую ванну, – продолжала Меган. Она доставала для себя ночное белье. Улыбка не сходила с ее лица, пока она выпроваживала на кухню ворчащего Лукаса.


Первый чан уже закипел. Меган наблюдала, как Лукас подкачивает воду и наливает ковшами в небольшую металлическую ванну. На краю стола на расстоянии вытянутой руки лежала стопка с полотенцами.

– Что еще, ваше королевское высочество? – спросил он.

– Как насчет камина в гостиной?

Лукас выпустил из рук ведро, и оно громко лязгнуло об пол.

– Может, ты хочешь, чтобы я попутно подковал лошадей или сделал пристройку к дому?

Меган подарила ему сладчайшую улыбку.

– Только если у тебя будет время и желание.

Когда он выходил из комнаты, глаза его метали молнии.

Позволив себе лишь минутное наслаждение теплом, Меган окунулась в воду и принялась мыть голову. Зная, что Лукас тоже захочет воспользоваться ванной, она воздержалась от своего любимого розового мыла и душистых бальзамов. Быстро помывшись, она сполоснулась, вытерлась полотенцем и облачилась в ночное белье.

– Теперь твоя очередь! – крикнула она Лукасу, который толкнул дверь в тот момент, когда она завязывала пояс халата. – Я буду в гостиной, – сказала она, проходя мимо.

Он поймал ее за руку.

– Э нет, ты не уйдешь отсюда. Я рассчитываю на обещанные кофе и теплый пирог.

– Я приготовлю сразу же…

– Как нехорошо! Ай-ай-ай! Ты сказала, что все будет готово, как только я шагну из ванны. Я желаю, чтобы кофе и пирог были на столе в ту же минуту. И то и другое должно быть достаточно горячим, так, чтоб дух вышибало. – Лукас повернул ее к плите и слегка наподдал по мягкому месту.

Как у него все ловко получается, подумала она, изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы не сорваться. Из нее он точно весь дух вышиб.

Меган поместила пирог в духовку, всыпала кофе в кастрюльку, влила воду и поставила на огонь, стараясь не обращать внимания на Лукаса, раздевавшегося прямо у нее за спиной.

Было слышно, как на пол упал сапог. Потом до нее донесся отчетливый шорох джинсового материала. Она вцепилась ногтями в кухонный стол и сказала себе: «Ведь ты уже видела его нагим. Какой смысл смотреть снова?»

О, дьявольская напасть! Она круто повернулась. Ровно в тот момент Лукас уже садился в ванну, поэтому она лишь мимоходом увидела его загорелую мускулистую спину. В следующий миг он погрузился целиком, лишив ее даже маленького удовольствия созерцать его.

Проклятие! Она отвернулась.

«Возьми себя в руки, Меган. Ты начинаешь вести себя как шлюха», – подумала она, вспомнив о здравом смысле.

«Тебе ли говорить так, после того что ты ему позволила? – возразила она здравому рассуждению своего второго «я». – Ты сама хотела близости с ним».

«Да, но я люблю его. Люблю с самого начала», – не унималось первое «я».

«Ха! Ты его даже не знала. Ты знала только, что он убийца, насильник и грабитель, вот и все!» – Второе «я» отстаивало свою позицию.

«Неправда! Я заглянула ему в глаза. Они были такие синие, лучистые, кристально чистые, что я сразу в него влюбилась». – Первое «я» вздохнуло.

«Ты не заглядывала в его лучистые синие глаза. Это делала я».

«Тогда ты должна быть влюблена в него тоже».

«Я – нет», – твердо отрицало первое «я».

«Нет, да», – настаивало второе «я».

«Говорю тебе, нет. Он всеми силами стремится убить человека. И никогда не угомонится. Я не собираюсь следовать за ним по всей стране, как последние две недели. Если ты так думаешь, тогда ты превосходишь меня в безумии, в коем я вынуждена признаться». – Здравый смысл первого «я» был очень убедителен. Но второе «я» не сдавалось: «Согласись, Меган. Ты любишь его. В нем есть все, что тебе всегда нравилось в мужчине. Сильный, красивый, мужественный. Неистовый, нежный, благородный. Вылитый герой всех тех дешевых романов, которые ты привыкла читать. Ты готова ехать за ним на край земли, если он тебя попросит. Ты влюблена в него…»

– Прекрати все разговоры!

За спиной у нее послышался плеск воды.

– Я ничего не говорил, – сказал Лукас.

Меган повернулась и, увидев, что он смотрит на нее, недовольно сдвинула брови:

– Что такое?

– Ты сказала, чтобы я замолчал, но я ничего не говорил.

– Я с тобой не разговаривала, – сказала она, продолжая хмуриться, и обернула полотенцем ручку кастрюльки, чтобы снять кофе с плиты.

– Если не ты, то кто тогда разговаривал?

– Никто. – Меган поставила кастрюльку на стол вместе с двумя кружками. – О, уж не ты ли?

– Или та заслонка вновь не сработала? – спросил Лукас. Меган бросила на него сердитый взгляд:

– Какая еще заслонка?

– Та, что у тебя в голове и постоянно выходит из строя. Оттого ты и говоришь вещи, которые, как ты думаешь, не слышат другие.

– Спасибо за заботу, с моей заслонкой все в порядке, – сказала Меган. Щеки ее залились краской. – Ты не хочешь замолчать и просто принимать ванну?

– Слушаюсь, мэм, – шутливо поклонился Лукас. Меган вынула из духовки противень, вывалила пирог на стол и стала ждать на другом конце кухни, когда Лукас закончит с мытьем и наденет чистую одежду, вынутую из седельных сумок.

– Теперь можешь смотреть, – объявил он.

– Конечно, могу, – огрызнулась Меган, направляясь через всю комнату, чтобы занять место за столом. – В своем доме я могу делать, что мне нравится.

Лукас проткнул вилкой свой ломоть и, отделив кусочек, не обращая внимания на исходящий пар, забросил в рот.

– М-м-м… Вкусно. – Он прожевал и, откусив другой кусочек, запил глотком обжигающего черного кофе.

Меган смотрела на него с удивлением, не прикасаясь к своему десерту.

– Что с тобой, язык проглотила?

Сильный, красивый, мужественный. Неистовый, нежный, благородный. Ее критерии оказались негодными. В них отсутствовало слово «естественный». Ему оно подходило в самый раз.

Она встала из-за стола, и ее пирог так и остался нетронутым. Дверь качнулась и закрылась за ней, когда она вышла в гостиную.

Глупый внутренний голос со своим здравым смыслом! И что ему вздумалось вдруг объявиться? Она уже окончательно смирилась с тем, что ее посадят в тюрьму и что они с Лукасом больше не увидятся. И вдруг он привозит ее сюда, в ее собственный дом, и остается с ней вдвоем, отпустив ей уйму времени на размышления и догадки.

Она уселась в углу дивана, подобрав под себя ноги.

Но думать ей не хотелось. Каждый раз при этом у нее возникали безнравственные мысли. Наподобие тех, которые посетили ее в дороге. Какой же нужно быть слабоумной, чтобы влюбиться в такого мужчину, как Лукас Маккейн!

Голос в голове со здравым смыслом второго «я» тут же раскрыл свой большой рот: «Такой, как ты».

«Замолчи! Немедленно закрой рот! Когда мне потребуется твой совет, я скажу», – скомандовало первое «я».

«Хорошо. Я больше не скажу ни слова», – смиренно согласилось второе «я».

Меган повернулась. В дверях стоял Лукас. В одной руке он держал кружку с кофе и на ней блюдце с десертом, в другой – вилку.

– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? – спросил он.

– У меня есть выбор?

– Нет. – Лукас плюхнулся на диван рядом с ней.

Я вспомнила, ты мне уже говорил. И заверил, что не собираешься произносить ничего другого.

– Я лгал.

– Ты думаешь меня удивить?

Лукас пожал плечами, переключившись на свой кусок пирога.

Меган смотрела на камин с тлеющими головешками, наблюдая, как пламя, подпрыгивая и потрескивая, облизывает их оранжевыми языками.

– Я так и не услышала, почему ты решил не отводить меня в тюрьму сегодня, – сказала она. – Не из-за трех же языкастых стариков. Ты не из тех, кому чье-то присутствие помешает осуществить свои планы.

Губы Лукаса изогнулись в самодовольной улыбке, вдобавок сейчас они были испачканы корицей и жженым сахаром.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Лукас, – с укором добавила Меган.

– Я уже сказал: мои планы изменились.

– Но не без причины же.

– Причина есть.

– И суть ее в том, что… – попыталась подсказать Меган.

– Я передумал.

– Что передумал?

– Я не стану отправлять тебя в тюрьму.

Загрузка...