Глава 3

Меган проснулась от булькающих звуков, напоминающих журчание быстро бегущего ручья. Она открыла глаза и обнаружила, что сидит у хлопкового дерева, прислоненная спиной к толстому стволу. Она огляделась и увидела обеих лошадей. Животные стояли по копыта в речушке. Они с удовольствием пили кристально чистую воду. Люка нигде не было видно.

Она потянулась и попыталась размяться. Похоже, сейчас ее мышцы и суставы были в лучшей форме, нежели вчера. Заметив, что уже совсем рассвело, она нахмурилась. Сколько же времени она проспала? Впрочем, это не имело значения. Нужно срочно бежать отсюда.

Меган вскочила и бросилась в небольшую бухточку забрать свою кобылу.

– Куда-то собрались?

Услышав грудной мужской голос, Меган оцепенела. Она уже держала поводья и почти занесла ногу в стремя. Она опустила ногу и повернулась лицом к Люку.

– Хотели бежать, не так ли? – сказал он.

– Естественно. Вы думаете, я должна сидеть здесь и ждать, когда вы вернетесь? Болван!

Люк рассмеялся.

– Во всяком случае, в искренности вам не откажешь. Но не лучше ли выйти на берег, пока ваши ноги не превратились в лед? И помогли бы мне с деньгами.

Выйдя из воды, Меган встала у дерева, где она только что отдыхала, и скрестила на груди руки. Люк вытащил из-за ствола сейф. Затем достал свой револьвер и, прицелившись в висячий замок, нажал на спусковой крючок. Меган оглянулась на лошадей, посмотреть, не испугались ли они шума. Но выстрел, казалось, не доставил им беспокойства. Они продолжали пить воду из речки.

– Как вы смотрите на то, чтобы переложить деньги сюда? – сказал Люк, бросая желтовато-коричневые седельные сумки, которые Меган поймала на лету, – И заодно пересчитайте. Там должно быть около трех тысяч долларов.

– Четыре тысячи шестьсот, – уточнила она.

– Откуда вы знаете? – спросил Люк, выгибая золотистую бровь.

– Как владелица дилижансной компании, – ответила Меган, стрельнув в него глазами. Она сгорала от любопытства увидеть его реакцию. Большинство Людей от подобного известия просто проглотили бы язык. Он же только моргнул.

– Гм… тогда вы должны владеть разного рода секретной информацией?

– В том, что касается линейных дилижансов и пассажирских перевозок.

– Или грузов.

– Да.

– И я полагаю, вам заведомо известно, какая сумма предназначена для железной дороги.

– Конечно. Но какое отношение такая информация имеет к вам? – спросила Меган.

– Ровно никакого, – ответил Люк. – Просто интересуюсь.

Прежде чем заняться деньгами, она понаблюдала за ним чуточку дольше. Потом пересчитала деньги – отдельно банкноты и монеты, рассовала их по кармашкам и передала ему сумки.

Люк пнул ногой сейф, загоняя его в заросли. Перевел взгляд на речушку и громко свистнул.

– Смельчак! – крикнул он.

Жеребец, услышав зов хозяина, прибежал и ткнулся ему в плечо.

– Хороший мальчик, – сказал Люк, похлопывая животное по морде. Вороная кобыла последовала его примеру, желая, чтобы ей уделили такое же внимание.

– Смельчак? Кличка жеребца?

– Угу.

– Почему вы его так назвали?

– Моя жена так назвала его, – ответил Люк, прилаживая сумки к задней луке. Меган заметила, как у него дрогнула мышца на подбородке.

Сообщение почему-то задело ее больше, чем она желала. Какая ей разница, женат он или нет? Ее никоим образом не должна волновать его жизнь.

– У вас есть жена? – Она произнесла свой вопрос скорее как утверждение.

– Теперь уже нет. Она умерла.

– О, извините, – сказала Меган. Неизвестно, что ее огорчило больше – тот факт, что Люк был женат, или мысль о потере близкого ему человека. Она по собственному опыту знала, как тяжела подобная утрата. Выдержать такую боль почти невозможно. – Почему… – Она сделала паузу и прочистила горло. – Можно узнать, почему ваша супруга назвала его Смельчаком?

– Моя жена находила, что он прекрасно смотрится и как верховая лошадь внушает ей доверие, – сказал Люк. Губы его тронула чуть заметная улыбка. – Я слишком долго не мог решить, как его назвать. Пока я раздумывал, к нему уже пристала кличка, которую ему дала жена.

– А как звали вашу жену? – Меган чувствовала, как от волнения у нее саднило в горле и взмокли ладони.

– Энни, – сказал Люк. Голос его вдруг сделался сиплым. – Только не задавайте мне больше вопросов. Полезайте в седло. Нам предстоит до темноты покрыть громадное расстояние. Впереди у нас куча дел.


Еще не начало смеркаться, когда Меган осознала, как туго ей придется, хоть она и провозгласила себя отличной наездницей. Действительно, продолжительные поездки верхом были для нее не внове, но не до такой степени, как предполагали планы Люка. Он сделал лишь один привал, чтобы напоить лошадей и позволить ей отлучиться в кусты. Но при этом заставлял ее поддерживать разговор, чтобы она не сбежала под благовидным предлогом. После короткой остановки они отмахали еще миль двадцать. Без всяких поблажек, даже на дюйм.

Солнце зашло уже час назад, и только теперь Люк решил устроить стоянку на ночь. Он привязал лошадей и вернулся к Меган, помочь ей спешиться.

– Вы соберете хворост для растопки, а я тем временем поищу что-нибудь из еды. Но не пытайтесь удрать. Увижу бегущей – пущу пулю в спину, дважды не думая.

Меган прищелкнула языком.

– Иной раз вы просто очаровательны, мистер Люк! – Она рассчитывала, что ее шутка вызовет у него легкую улыбку, но его лицо сохраняло бесстрастность.

– Я не Люк, а Лукас.

– Какая разница?

– Мне не нравится, когда меня называют Люком. Я не имею ничего против Лукаса или Маккейна.

– Понятно. Тогда почему до сих пор я слышала только уменьшительное имя?

– Иногда ко мне так обращаются… некоторые люди. Для вас я – Лукас.

– Почему только некоторые?

– Длинная история, – сказал Люк. Меган подбоченилась.

– Я не собираюсь никуда убегать, – резко сказала она, напоминая своему похитителю о его намерении поискать еду.

– Да-да, я ухожу. Посмотрю, что здесь можно добыть на ужин. Не пугайтесь, если услышите выстрел.

– Я не боюсь выстрелов. Так что не волнуйтесь, Лукас Маккейи.

– Ладно. Я скоро вернусь.

Меган наблюдала за ним, пока он не исчез из вида. Тогда она приступила к собственному поиску – сбору сухих веток. Расчистив место для костра и выложив по кругу камнями, она поместила в центр хворост и пошла к своей кобыле посмотреть, что там у Люка в седельных сумках. Так как две другие были загружены деньгами, в двух остальных он, по-видимому, держал свои вещи.

Действительно, в одной лежали его рубаха на смену, золотые карманные часы в потертом кожаном чехольчике, мешочек с табаком и банкноты. Меган застегнула ремешок и, обойдя лошадь, взялась за другую сумку. Ее пальцы наткнулись на что-то твердое, обернутое мягким шерстяным лоскутом. Рыться в чужих вещах нехорошо, пронеслось в мозгу. Однако правильные мысли не возымели действия. Развернув лоскут, она увидела небольшой предмет, в кожаном футлярчике. Прежде чем снова запрятать в складки, она положила его на ладонь.

В футлярчике находился миниатюрный портрет в красивой серебряной рамке, с изящным узором в виде виноградной лозы и цветов. На портрете была изображена кроткого вида блондинка с тонкими чертами лица и светлыми глазами, сидящая в кресле со спинкой в форме медальона, Она держала на коленях ребенка, и лицо ее озарялось улыбкой.

Одолеваемая любопытством, Меган повернула рамку обратной стороной и быстро вынула миниатюрку. Сзади была выгравирована надпись с вензелями, два имени с датой – Энни с Чедом, 1879.

Энни. Жена Люка. А Чед, должно быть, их сын, подумала Меган. Где же сейчас его маленький мальчик?

Она почувствовала присутствие Люка и обернулась. Ее похититель стоял в каком-нибудь ярде от нее. Обычно его глаза выглядели светлыми. Сейчас они потемнели, как грозовое небо, и стали скорее серыми, чем голубыми. И на челюсти у него с одной стороны дергалась мышца. В левой руке он держал кролика, сжимая в ладони задние лапы. Занятно. Что-то не помнилось, чтобы прозвучал выстрел.

– Что вы тут делаете? – спросил Люк тихим, спокойным голосом, в котором чувствовались боль кровоточащей раны и ярость.

Меган была не настолько глупа, чтобы не понимать его состояния. Она быстро вставила портрет в рамку и завернула в синий лоскут.

– Извините, – сказала она, кладя футлярчик обратно в сумку. – Я не хотела рыться в ваших вещах. Я искала спички.

Лукас полез в карман и, вынув небольшой жестяной коробок, бросил ей. Она не двинулась. Коробок с негромким металлическим звуком упал в грязь возле ее ног.

– Вот ваши спички, – сказал Люк. – Идите разжигайте костер.

Меган стойко выдержала его холодный взгляд, подобрала коробок и направилась к охапке с хворостом. Крошечные петли были покрыты красновато-рыжим налетом, и на открывание крышки ушла минута. Внутри коробка лежал кожаный мешочек. Она развязала тугой шнурок и достала спичку. Села на землю и, скрестив лодыжки, чиркнула головкой о подошву башмака. Прежде чем огонь охватил веточки, кверху потянулся сизый дымок, но через секунду пламя быстро поползло дальше.

К возвращению Люка уже полыхал вполне приличный костер. Люк воткнул в землю две рогатины и положил сверху длинную прямую жердочку, на которую, как на вертел, насадил освежеванную тушку кролика.

Меган упорно отводила глаза, все еще чувствуя себя виноватой. Она внушала себе, что прошлое Люка ее не касается и ее нисколько не трогает, что он был женат и у него есть ребенок. В самом деле, почему его жизнь должна ее волновать?

– Чед – ваш сын?

Люк так крепко стиснул зубы, что ей показалось, будто она слышит скрип. Прошло несколько долгих секунд. Она уже решила, что ответа не будет, и сказала:

– Очень смышленый мальчуган.

«Закрой рот, Меган! – возопил ее рассудок. – Замолчи, ради Бога! Зачем тебе нужно знать так много? Он – преступник. Он ограбил твой дилижанс и похитил тебя. Из-за него ты шмякнулась задом в грязь. И тебе все равно мало. Ну что ты лезешь к нему с расспросами о его семье, словно вы с ним старые друзья?» Вслух она произнесла:

– Мне очень жаль. Право же, я не собиралась совать нос в вашу жизнь.

О Боже, ведь она уже опять начинает повторяться! Человек не хочет впускать ее в свой внутренний мир, а она все долбит и долбит плотный панцирь, пытаясь пробиться сквозь него.

Люк продолжал молчать.

– В самом деле, не принимайте меня за ищейку. Я думала, что спички у вас в мешках.

– Я ношу их с собой, – сказал Люк, не отводя глаз от пламени, лижущего тушку.

– Вот, возьмите. – Меган протянула ему его коробок. – Очень удачно придумано – держать спички в промасленном кожаном мешочке и хранить его в металлической коробочке.

– Так они всегда будут сухими.

Она от волнения закашлялась и сменила положение ног, ища удобную позу.

– Я действительно сожалею, что так получилось.

Ответа не последовало.

Последние капли терпения иссякли. Гнев вырвался наружу с таким же шипением, как падающие в огонь капли жира с кролика.

– Черт побери, я же сказала, что раскаиваюсь! Сожалею, что не удержалась от любопытства. Я сожалею, что начала копаться в ваших мешках. Сожалею, что нашла тот портрет и рассматривала его. Мне очень жаль, что ваша жена умерла. Жаль, что вы не можете оставаться дома и больше времени проводить с вашим сыном. Мне жаль, что вы не можете найти себе достойную работу и вынуждены грабить дилижансы, чтобы заработать себе на жизнь. Жаль, жаль, жаль! Может, теперь вы соблаговолите сказать, что принимаете мои извинения?

Прошла минута томительной тишины. Меган была готова рвать на себе волосы от злости. Толстокожий тип, будь он неладен! Хватит извинений! И как бы в подкрепление своей мысли она принялась скрести выступившую на локте маленькую бляшку – следствие хронического переедания курятины.

– Мой сын тоже умер, – выговорил наконец Люк.

– О Боже… – Меган перестала двигать пальцами. – Я вам очень сочувствую, – сказала она, нарушая самый последний из ее зароков. – А я тут наговорила вам столько ужасных вещей. Прямо какая-то словесная окрошка, не правда ли? – Она зарыла лицо в ладони.

Люк хихикнул. Она подняла голову – убедиться, что слух не обманул ее. Нет, ее похититель действительно улыбался. И его улыбка была до умопомрачения очаровательна.

– Зачем вы так говорите? – спросил он.

Меган сделала над собой усилие, пытаясь припомнить, что именно она говорила.

– Я не имела права трогать ваши вещи. Ваше прошлое – ваше дело. Сугубо личное дело. Мне не следовало спрашивать вас о вашей личной жизни.

– Да, не следовало. Вы когда-нибудь теряли кого-то из любимых вами людей, мисс Адамс?

– Не называйте меня так, – сказала Меган, морща нос. – Вы заставляете меня чувствовать себя старой. Называйте меня Меган.

– Хорошо. Меган, так вы теряли когда-нибудь того, кого любили?

– Да.

– Кого?

А теперь кто суется не в свои дела? Впрочем, вполне правомерно, после того как она сыпала в него вопросами, словно из пулемета.

– Моего отца, – ответила она.

– Когда он умер?

– Два года назад.

– Болел?

– Сердце отказало, как объяснил доктор.

– И что вы чувствовали, когда умирал ваш отец? – Она поморщилась.

– Я так думаю, пришло его время.

– Я не о том вас спрашиваю, Меган. Что вы испытывали?

– Тоску.

– Вам его не хватает?

– Конечно, не хватает, – сказала она, чувствуя, как слезы застилают глаза.

– Когда кто-то уходит от нас, мы ощущаем одиночество, не так ли? Я не имею в виду женитьбу или отъезд друзей. Потому что мы знаем – они по-прежнему с нами, как бы далеко ни находились от нас. Когда умирает кто-то, кого вы любите, вы чувствуете себя в тысячу раз тяжелее потому что вы теряете человека и знаете, что он никогда не вернется.

Меган шмыгнула носом, загоняя назад слезы, которые угрожали вот-вот пролиться. Она не плакала со времени похорон. Ей всегда казалось, что оплакивать мертвых бессмысленно. Слезы никогда ничего не решали. Если человек умер, что ни делай, все равно его не воскресишь.

– А вы? – чопорно спросила она, компенсируя некоторое замешательство, оттого что едва не позволила себе женскую слабость – расплакаться. – Что вы чувствовали, когда умерла ваша жена?

– Я еще не все спросил о вашей жизни, – сказал Лу кас, поворачивая кролика, чтобы тушка прожарилась равномерно со всех сторон. – Что вы делали после смерти отца? У вас есть еще кто-то из родных?

– Конечно. У меня есть мать. Правда, она никогда не жила в Канзасе. Она говорит, что здесь пустынные, дикие места, и предпочитает оставаться в большом городе.

– Кто еще?

– Брат. Они с женой живут как раз неподалеку отсюда, чуть в сторону от Левенуэрта. У Калеба с Ребеккой большое хозяйство и стадо коров. Они построили ранчо, когда родился Закери, их сын. Сейчас у них двое детей. Заку четыре года, а малышке Роуз, или ее еще называют Коричной Розой, нет и месяца.

– Судя по вашему рассказу, они вроде бы очень счастливы.

Меган кивнула.

– Когда умер папа, они уговаривали меня переехать к ним: Но мне не хотелось, чтобы дом пустовал.

– Так вы живете совсем одна?

– Да. Иногда тишина кажется просто ужасающей, – сказала Меган, – но, с другой стороны, я люблю уединение.

– И теперь вы руководите компанией отца?

– Мне не трудно, – повела она плечами. – В свое время папа с Калебом потихоньку приобщали меня к делу. Так что, когда папа умер, я стала сама управлять «Экспрессом».

– И людей не отпугивало, что их везет женщина-кучер? – спросил Лукас, усмехаясь краешком губ.

– Как правило, я их не вожу, – оправдывалась Меган. – Хотя умею. И при желании могла бы быть кучером хоть каждый день. Но я предпочитаю нанимать мужчин. Похоже, пассажиры им больше доверяют, – фыркнула она, совсем неподобающе для леди. – Они не верят, что женщина-кучер способна доставить их в целости и сохранности до места назначения. И тогда приходится рассказывать им несколько историй о моем кучере Гекторе, после чего они уже долго не думают, стоит ли вверять ему свою жизнь.

– И поэтому вы сами вели дилижанс в тот день, когда мы вас остановили?

– Вы имеете в виду – ограбили. – Лукас пожал плечами:

– Пусть ограбили.

– Гектор не согласился ехать с кассой железнодорожной компании. Вы с вашими дружками нагнали на него страху.

– И вы решили сами доставить груз.

– А что мне оставалось делать? В противном случае железная дорога исключила бы меня из общего дела. Мой бизнес завязан на ней, а линии железной дороги протянулись через всю страну, и компания хочет, чтобы перевозка грузов в Атчисон, Топику и другие города осуществлялась непосредственно через Левенуэрт. Если бы я отменила рейс, то пассажиры стали бы искать другой транспорт. Я не могла этого допустить. Если компания меня вышвырнет, куда мне тогда деваться с моими устаревшими средствами сообщения?

– Да, было бы очень неприятно.

– Я не могу позволить, чтобы меня выкинули, как старую калошу.

– И что вы хотите предпринять?

Меган подалась вперед и потрогала ужарившуюся тушку, тут же приложив обожженные пальцы ко рту, в то же время пробуя вкус крольчатины.

– Буду делать все, что потребуется.

– Включая кражу денег?

– Что? – нахмурилась она.

– Вы сами сказали, что сделаете все, чтобы спасти свое дело – не дать железнодорожной компании снять с маршрута «Адамс экспресс». Разве загадочные ограбления не входит в ваши планы?

– Должно быть, дым костра совсем запечатал ваши мозги. Оскорбительнее обвинения я еще ни от кого не слышала.

– Хитроумный план, – продолжал Лукас. – Потому-то все получалось так гладко. Кому пришло бы с голову заподозрить вас в саботаже собственного предприятия!

– Никому. Как вам пришла в голову такая глупая и смехотворная мысль? – возмутилась Меган.

– Не мне. Так думают в железнодорожной компании. Они и послали меня остановить вас.

Загрузка...