Обжигающая спираль

Глава 24

Света старалась не поднимать голову, прячась за капюшоном серой толстовки. Она послушно шла за Валиком, пытаясь стать незаметной. Невидимой.

И судя по всему — это ей удавалось. Мало кто обращал внимание на невысокого, хлипкого парня, тихой тенью следовавшего везде за одним из зрителей.

Наконец, они остановились около одного из углов, не очень далеко от «ринга», или того, что было призвано его заменить — не особо большой площадки свободного от людей пространства, условно огороженного какой-то веревкой.

Валентин молча оперся спиной о стену и Света, пристроившись сбоку от своего спутника, позволила себе тайком осмотреться. Хотя, ее так колотило и трясло, что Светлана мало что разбирала вокруг, но старалась собраться.

Бой проводился в каком-то не то ангаре, не то складе. Она не совсем поняла, что это за огромное помещение. Не могла сосредоточиться на чем-то полностью из-за не отпускающего страха и нервов.

Людей собралось много, около ста, похоже. Видно Света слабо представляла себе, насколько популярны в их городе подобные, не особо легальные забавы и была удивлена таким столпотворением. Но тут Валик наклонился и, очевидно видя ее недоумение, шепотом пояснил, что такой интерес вызван именно участием Руслана в бое. Те, кто следил за соревнованиями по кик-боксингу хорошо знали это имя.

Среди собравшихся присутствовало немало тех, кто гордо именовался лицом и передовыми гражданами их обществ, знакомые Светлане еще по работе в обл. администрации.

Предосторожность и предостережение Валентина о форме одежды не были излишне. Ее и правда могли узнать.

Депутаты горсовета и успешные предприниматели не смущаясь разговаривали и общались с теми, кто не раз оказывался в поле зрения СБ вовсе не из благодарности за проворачиваемые махинации. Похоже, цвет их интелегенции не смущался таким окружением. Хотя, чему удивляться? Света с детства имела представление о том, что и как в их стране делается.

Но сейчас — она не думала о том, сколько из сделок, приносящих прибыль в бюджет города или карман чиновников, заключалось на подобных мероприятиях. Не искала и не наблюдала за потенциальными подозреваемыми. А просто люто ненавидела всех присутствующих, которые собирались развлекаться, наблюдая за боем Руслана.

Каждый из этих, одетых в дорогие костюмы или модные, но более либеральные джинсы мужчин, каждая, увешанная украшениями женщина, в странно неуместных здесь вечерних и коктейльных платьях — были виновны в том, что вот-вот начнется. Все они являлись той причиной, по которой организаторы этого боя не давали покоя Руслану и все-таки вынудили ее любимого принять вызов, угрожая всему, чего он достиг.

Именно за это Света их ненавидела.

— Ты нормально? — не глядя на нее, тихо поинтересовался Валентин.

Света кивнула, не уверенная, что ей стоит разговаривать.

— Хорошо, — Валик хмуро осмотрел зал, то здороваясь кивком, когда видел знакомых, то криво хмыкая, наверное, когда замечал тех, кто вызывал его неприятие. — Сейчас парни начнут подтягиваться. Наших много придет, чтобы…, — он вдруг замолчал и бросил в ее сторону короткий настороженный взгляд. — Так, на всякий случай, — скомкано закончил Валентин.

Света вздрогнула и закусила губу, поняв, что он не договаривает.

Друзья пытались хоть так защитить Руслана, пусть мало чем на самом деле смогли бы помочь, если в драке что-то пойдет не тем путем.

— Эй, — похоже, Валентин понял, что Света и сама все додумала. — Все будет нормально, — так же тихо, но твердо пообещал ее спутник. — Рус не просто так пять лет выигрывал титул чемпиона…

— Но он же не готовился, — хрипло прошептала в ответ Света, почти с отчаянием. — И тут не будет правил, ничего, что гарантировало бы хоть какую-то защиту…

Она попыталась успокоиться и сильно-сильно сжала пальцы, когда горло перехватило спазмом.

— Руслан сильный, он постоянно тренируется. Ты сама это знаешь, — все еще тихо, но с таким убеждением, что сложно было не поверить его словам, возразил Валентин. — И потом, я точно знаю, что сам я ни за что на свете…

— Привет, Валь, — хмурый голос подошедшего Глеба заставил Валентина умолкнуть.

Света вздрогнула и наклонила голову, растерявшись. Они как-то не обсуждали, должна ли она и от друзей скрывать свою личность.

Хотя казалось сомнительным, что человек, выросший с ней, сможет обмануться жалким маскарадом.

Валентин выпрямился и словно чуть прикрыл ее собой. Но расслабился, когда понял, что это друг.

— Глеб, — он скупо кивнул, пожав протянутую парнем руку.

— Как тут? — сумрачно поинтересовался Глеб, и Света видела из-под своего капюшона, что друг взмахнул ладонью, обводя зал. Наверное, прощупывал обстановку.

— Сам видишь, — так же ответил Валентин. — Скоро начнется.

Глеб кивнул.

— Где все? — тихо спросил он.

— Серый с Русом, там же Виктор. Стас и другие сейчас подойдут, я их на улице видел, — негромко перечислил Валентин.

— Хорошо, — невесело резюмировал Глеб. — Чем больше нас, тем лучше. А это кто? — кивнул он в ее сторону, — не могу узнать, парень, прости, — с невыраженным любопытством, друг махнул головой в ее сторону.

Валик хмыкнул и немного отступил, открывая Глебу больший обзор на Свету. А она сама немного приподняла голову, встретившись глазами с ошарашенным взглядом старого приятеля.

— Твою…, — Глеб сам себе закрыл рот ладонью и жестко потер лицо. — Что ты тут делаешь?! — прошипел он, и требовательно перевел глаза на Валика.

— Я думала, ты мой друг, — в ответ негромко ввернула Света, действительно обиженная на Глеба, что тот промолчал, хоть и знал — несмотря ни на что, Света хотела бы знать о происходящем. — А ты…,- она глазами показала приятелю все, что о том думает.

Глеб виновато скривился.

— Я хотел сказать, — попытался оправдаться он, а от Светы не ускользнуло, что едва узнав ее, друг стал так, чтобы как и Валентин, закрыть ее от всех, кто мог смотреть со стороны зала. — Но Рус запретил говорить, — напомнил Глеб, и тут же умолк, а Валентин только криво усмехнулся, и кивнул подошедшему к ним Стасу.

— Мало ли что он говорил, — пожал плечами Валентин, отвечая на замечание Глеба, пока Света выдерживала еще один ошарашенный осмотр и слушала придушенные ругательства. — Я знаю одно, — Валик вернулся к своей позиции у стены, наверное довольный тем, что теперь вокруг Светы стояли свои, обеспечивая ей больше защиты. — Сам я ни за что не позволил бы бить себя на глазах у Лины, — невозмутимо продолжил он. — И Рус не позволит творить такое на глазах своей женщины. А эта мотивация чертовски сильная, парни, — Валентин сложил руки на груди.

Она втянула воздух в себя, стараясь отвлечься от мыслей о том, что сейчас будет и поверить в слова Валика, слушая очередную порцию проклятий от друзей.

Но тем не менее Стас кивнул, словно соглашаясь с таким доводом.

— Но он же не знает о ее присутствии! — прошипел неубежденный Глеб, нервно надавив себе на затылок.

Валентин еще больше скривил губы, то ли в гримасе, то ли в ухмылке. И промолчал. Света даже решила, что он больше не добавит ничего. А ее тоже интересовал этот вопрос. Так, что аж живот сводило.

Но она ошиблась. Валик вздохнул.

— Почему-то, — тихо добавил он и посмотрел на потолок этого огромного помещения, наверное заметив, что свет стал более приглушенным. И только над пространством «ринга» лампы горели так же ярко. — Мне кажется, что Рус поймет это, — закончил Валентин и напряженно выпрямился, когда увидел, как вышел в центр какой-то слишком улыбчивый мужчина.

— Начали, — негромко констатировал очевидное Стас, так же напряженно выпрямившись. — Дай Бог, чтобы ты был прав, — добавил он в ответ Валику. А потом с видимой поддержкой в глазах посмотрел на саму Свету. — Держись, — прошептал ей он, наверное, помня, как тяжело Свете давалось наблюдение и за боями чужих людей.

А Света даже кивнуть не смогла.

Она видела, что «церемонимейстер» этого вечера громко говорит, замечала, как одобрительно кивают и что-то выкрикивают собравшиеся люди. Краем глаза замечала, как подходят к их углу еще парни, которых она видела и в клубе, и в секции.

Но не понимала ни слова, ни звука не слышала из происходящего вокруг.

Только безумно сильно вцепилась в руку Глеба, который даже не возмутился ее захватом и, не слыша ничего, кроме грохота собственной крови в ушах, на ватных ногах сделала крохотный шаг вперед. Ее глаза неотрывно следили в сумеречном свете зала за нечеткой, высокой фигурой, медленно приближающейся к светлому пятну ринга.

Для того, чтобы узнать Руслана, ей не нужны были ни глаза, ни свет. Она просто чувствовала его, всегда, когда любимый был рядом.

Руслан отстранился от всего. Ему не имелось дела до людей, которые собрались, заплатив немалые деньги, чтобы посмотреть на этот бой. Ничего не было важно.

Он старался сосредоточится на светлом пятне ринга, на котором ему сейчас предстояло драться, и на всем том, что удалось узнать о слабых местах противника.

Соменко Николай. Руслан видел пару раз его на соревнованиях, но никогда не встречался в бое.

Серый утверждал, что парень плохо держит левый удар и не очень подвижен. Но то ведь был поединок по правилам. Здесь такие вещи мало на что могли повлиять. Правда, если Николай действительно не очень мобилен, этим можно воспользоваться.

Он должен этим воспользоваться. Должен.

Руслан обязан найти слабые места и бить в них. Потому что слишком многое для него стояло на кону.

Но Рус не мог сосредоточиться на этом, несмотря на все понимание. То и дело мысли срывались, убегали в самоволку от сознания. И Руслан думал о том, что сейчас никак не могло помочь, а скорее отвлекало.

Света.

Если бы он не убеждал себя, что это полное сумасшествие — мог бы поклясться, что слышит ее дыхание, которое так досконально изучил за две недели молчаливых звонков. Он ощущал стук ее сердца, который не мог бы забыть — слишком часто засыпал, ощущая ладонью эти удары.

Только не спокойный — лихорадочный, прерывистый.

Бред, ведь правда?

Но против его воли глаза оторвались от светлого пятна, и Рус, чуть прищурившись, цепко осмотрелся, отметая свои подозрения. Его Светы не было среди тех женщин, которые пришли со своими спутниками сюда.

«Да и откуда ей здесь быть?», хмыкнул Руслан в уме, поднырнув под веревку — символическую границу их места для боя. «Слава Богу, она находилась дома, в полной безопасности».

Даже если своим молчанием он навсегда лишил себя возможности заслужить ее прощение, Руслан считал, что поступил правильно. Безопасность его женщины была и будет на первом месте для Руслана.

Глубоко вдохнув, он остановился на границе между световым переходом, в последний раз осмотрев зал, задержался глазами на мрачном Сереге, замершем у веревки. Тот кивнул ему.

Потом Рус нашел взглядом друзей, которые собрались все вместе у одного угла и внимательно следили за тем, как освещенному пятну приближался его противник.

Руслан был благодарен, что парни пришли. Пусть и понимал — надеяться кроме как на себя, не на кого. Вмешательства в бой организаторы не допустят. Даже ценой чьей-то жизни. Но все же, их поддержка что-то отогревала внутри.

Глаза зацепились за невысокую фигуру какого-то паренька, стоящего между Валиком и Глебом.

Руслан нахмурился, ощущая внутреннее противоречие. Что-то неправильное было в этой фигуре. То, что заставляло присматриваться и почти поверить в свои бредовые ощущения…

Но в этот момент, мешая ему до конца уловить мелькнувшую в уме догадку, перекрикивая все еще мерещащийся ему стук любимого сердца, глашатай махнул рукой, объявляя начало боя.

Руслан шагнул вперед, выступив в яркое пятно света.

Зря он вызвался.

Неправильные мысли, но они никуда не желали деваться из его разума, даже когда Руслан пытался пробными ударами «присмотреться», нащупать слабые места противника, которыми мог бы воспользоваться.

У них не было никакой защиты, только бинты на руках, что все-таки немного облегчало бой Русу, учитывая состояние его ладоней. А каждый удар, даже самый легкий, расценивался бы на официальных соревнованиях как грязный и жестокий прием. Запрещенный.

Парень дрался хорошо. Хотя явно проигрывал в классе и силе самому Руслану.

Проблема состояла в другом. Он явно настроился на победу. И готов был драться за нее любыми методами.

Руслан же никак не мог довести себя до такого же состояния полной отрешенности, когда не ощущаешь и не видишь ничего, кроме желаемой цели.

Он не хотел этого боя, и как бы не понимал всю его значимость, так и не сумел настроиться. Не мог найти в себе тот самый резерв, который бы дал ему волю к победе.

Наверное, несмотря на все самоубеждение, страх того, что Рус уже потерял единственного важного для себя человека отнял у него нечто важное. Желание выжить. Он не видел смысла в этом.

Не умом. Нет, разум понимал насколько необходимо победить, сколько всего зависит от этого.

Но сердце…, сердце не понимало, какой смысл стремиться к чему-то, если самый свой главный бой — Руслан проиграл из-за собственной дурости и эгоизма.

Наверное потому, даже видя, как противник заносит руку для удара, зная, что может успеть, увернуться или блокировать, тело, разрываемое на части этим противоречием, лишь на долю секунды, но затормозило.

Боль. Он умел ее терпеть. Не зря тренировался столько лет.

Но вот оглушенность от такой силы, приложенной к виску — с этим сложно бороться.

Руслан старался не упасть. Серьезно, он понимал, что должен устоять, любой ценой и методами. Вот только противник не собирался давать ему и секунды, чтобы перевести дыхание. Вслед за этим, первым ударом, что Рус не успел блокировать, на его голову, грудь и живот посыпалась целая серия коротких, но точных касаний, каждое из которых усиливало дезориентацию, заставляло терять ощущение разницы между полом и потолком.

Руслан пытался собраться. Успевал блокировать большую часть. Однако этого не хватало.

Парень и правда был слаб на левую руку. Но какая разница?

Сейчас он с лихвой компенсировал свой недостаток силой правых ударов.

Рус понял, что не устоит. Он нуждался хоть в двух секундах, чтобы успеть перегруппироваться, перестроиться. Только никто не собирался одаривать его подобной роскошью.

Стук сердца в ушах стал каким-то бешенным, то замирающим, то несущимся галопом. Хотя он ощущал, что его собственный пульс, несмотря на частоту и силу, стимулируемую адреналином и борьбой, оставался ровным.

Успев заметить, как его противник заносит для удара ногу, он сделал единственное, что могло сейчас помочь и дать ему хоть мгновение, чтобы собраться. Рус поднырнул под этот удар, но понял, что не может удержать равновесие. Этот парень прилично приложился кулаком о его голову, оглушенность еще не прошла, и вестибулярный аппарат подвел его.

«Вот не везло ему по жизни с Николаями. Прям рок какой-то», отрешенно отметил про себя Рус, поняв, что новая боль пробежала по ногам и рукам от столкновения с холодным бетоном пола ангара.

Противник остановился, очевидно, тоже нуждаясь в том, чтобы сделать вдох.

А Руслан, тяжело втянув в себя воздух, собираясь с силами для того, чтобы встать, все-равно не собираясь сдаваться, почему-то повернул голову и посмотрел в сторону того непонятного парня, который не давал ему покоя.

И задохнулся, так и не сумев закончить вдох, увидев слишком тонкую, слишком изящную руку на фоне серой кофты, сжимающую на груди кулон, висящий на тускло отсвечивающей золотой цепочке. Он мог бы поклясться, что в ладони зажат маленький крестик с бриллиантом по центру. Потому что подняв взгляд, наткнулся на огромные, полные боли и страха за него, такие дорогие и любимые глаза Светы.

По крайней мере, его ощущения не были бредом. Это радовало.

А потому, видя, как Валентин протянул руку, чтобы не дать Свете совершить глупость, предупредив явно неосознанную попытку его любимой приблизиться. Не желая, чтобы и дальше она боялась, Руслан заставил себя подняться, вдруг поняв, что у него есть за что бороться.

Если она пришла…

Значит и он не имел права сдаваться.

Может и не так быстро, как стоило бы, но Рус сумел воспользоваться непонятной паузой, показавшейся ему часами, а на самом деле не занявшей и пяти секунд. И резко оттолкнувшись от пола, заставил сове тело работать, игнорируя все еще барахлящее чувство равновесия.

Руслан, совершенно определенно, не собирался позволить какому-то Николаю избивать себя на глазах своей любимой женщины.

Он и раньше знал, что ход поединка может изменить любая мелочь, незначительная на первый взгляд деталь. Однако, пожалуй впервые, осознал — это действительно так.

Хотя для самого Руслана присутствие Светы здесь, на его бое, не было мелочью. Определенно нет.

Это кто-то другой мог подумать, что к нему внезапно вернулась удача или открылось второе дыхание после того, как Рус упал. А может быть, кто-то заметивший взгляд Руслана на его друзей, решил бы, что именно их поддержка заставила его встряхнуться.

Но все решил именно ее приход.

И пусть Руслан не поменял своего мнения — для Светы здесь было опасно — это не мешало ему ощущать какую-то эйфорию. Даже кураж.

Если она пришла — значит не все еще потеряно. Значит он сможет уговорить ее дать их отношениям второй шанс.

А у противника Руса просто не было никакой надежды. Чем скорее Руслан с ним разберется, тем быстрее сможет увести любимую отсюда, чтобы никто не заметил Свету даже в настолько тесном «защитном» кругу его друзей.

Рус не мог отвлекаться, нанося удары несколько растерявшемуся от такой нежданной атаки противнику, потому не оглядывался. Но почти не сомневался, что тот самый Антон находился где-то здесь. Может и не очень явно, но следил за боем, вместе со своими нанимателями. И Руслан не собирался допускать, чтобы этот пронырливый Бондаренко увидел и дал в руки бандитам такой козырь. Или попытался использовать в каких-то своих интересах.

Вероятно оттого, даже если сам еще не понял этого, его противник уже упустил все свои шансы на победу в бое.

До слуха Руслана доносились крики людей, собравшихся вокруг ринга. Зрители с одинаковой охотой кричали и одобряли избиение обоих участников боя. Как бы не притворялось общество, что далеко ушло от каменного века, людей все равно тянуло именно к таким забавам и развлечениям.

Но Рус не вслушивался ни в одобрительные выкрики, ни в улюлюканье. Не замечал кровь, текущую из рассеченной брови и смешивающуюся с потом. Игнорировал металлический привкус во рту, которым сочились разбитые губы.

Он планомерно, удар за ударом, не обращая внимания ни на что, заставлял пятиться противника. Вынуждал его открываться, пропускать.

И бил. Бил так, чтобы тот не мог прийти в себя. Так, как недавно сам Николай бил Руслана. Только точнее, сильнее. Он не собирался давать своему противнику время оклематься. Не мог позволить подобного.

И Соменко, действительно более медленный, не сумел выдержать этого темпа.

Рус видел, что тому все тяжелее держать руки, а его собственные кулаки слишком часто доставали корпус противника. Даже удары ног получались у Николая слабыми, и Руслан их не без труда, учитывая все еще не вернувшееся к нему равновесие, но все же блокировал.

Через пять минут Соменко лежал на полу.

И пусть Рус не собирался идти на поводу у требовательной публики, калеча противника жестокими приемами, он мог гарантировать, что после этого нок-дауна парень не скоро придет в себя в достаточной мере, чтобы драться дальше.

Понял это и «рефери», который уже поднырнул под веревку и с экспрессией призывал всех приветствовать победителя. Только Руслану было не до него.

Он резко выдернул свою руку, ощущая, как собственное сердце грохочет от усталости и напряжения, сливаясь со стуком сердца Светы, который все еще мерещился ему.

И стремительно развернувшись, игнорируя небольшое покачивание мира вокруг себя, впился нечетким взглядом в тонкую фигурку, одетую в этот нелепый маскарад.

Она уходила.

Руслан видел, как Света что-то сказала Глебу и Валику, которые прикрывали ее с двух сторон, и те посторонились. Нахмурившись, потому что этот горланящий идиот отвлекал его, крича на ухо, Рус повел плечом, стараясь отмахнуться от того, как от назойливой мухи.

Света медленно шла за спинами людей, опираясь одной рукой на стену ангара. И направлялась она к выходу, больше не оборачиваясь к Руслану, вообще не глядя в сторону ринга.

Руслан не мог позволить ей уйти. Не одной. Не тогда, когда у него имелось столько всего, что он должен был объяснить, выяснить.

С некоторым удовлетворением он отметил, что его друзья все-таки не пустили ее одну и Глеб следует за подругой на небольшом расстоянии. Но существовали вещи, которые Руслан должен был сделать сам.

Потому Рус наклонился, вызвав недоумение у всех присутствующих и, сцепив зубы, заставляя свое тело держать равновесие, поднырнул под веревку. И стремительно направился к выходу следом за небольшой темной фигурой, уже исчезнувшей в дверях.

Вероятно, ему что-то кричали вслед. Даже сомнений не возникало, что подобный «уход» одного из участников боя вызвал переполох. Руслану оставалось надеяться, что друзья прикроют его, затруднив продвижение тех, кто может захотеть выяснить причину, заставившую Руса побежать к выходу.

Свете не хватало воздуха. Она старалась дышать, но у нее не выходило. И не помогал эйфоричный крик Глеба, орущего, что Руслан победил.

Люди вокруг сбивали ее с толку. Они громко выкрикивали слова, которые Света никак не могла осмыслить, и активно жестикулировали, мешая ей видеть любимого.

Все происходило так быстро, что она не успевала ничего понять. Не прослеживала всех движений Руслана. Но точно знала — эта победа далась ему невероятным усилием.

Сейчас же Света нуждалась в пространстве и воздухе. В тишине. И просто, хоть в паре минут времени, чтобы осознать все, что вынуждало ее тело сотрясаться крупной дрожью.

Светлана не могла понять, почему именно теперь, когда все уже окончилось, ей стало еще хуже, чем во время самого боя.

Но тогда, видимо, ее держал страх, напряжение, неимоверное желание передать любимому всю свою, пусть и небольшую силу и поддержку. Света отдавала себе отчет, что это больше относилось к области фантастики, но не обращала внимания на здравый смысл.

А теперь… теперь просто не могла сориентироваться.

Потому, выбежав из ангара, она еле дошла на подгибающихся ногах до какого-то чахлого дерева, растущего неподалеку от здания, и вцепилась в мокрый ствол, пытаясь не осесть прямо в грязь.

Она очень старалась втянуть в себя воздух распахнутым ртом, заглатывала его, но как-то не очень получалось.

— Света! — резкий рывок, с которым Рус оторвал ее от единственной опоры только больше дезориентировал. Мир расплылылся перед глазами, в которых стояли слезы страха и напряжения, все еще не отпускающие ее. — Господи, малышка!

Она вцепилась в него, возможно, чересчур крепко. Только и отпустить не могла.

Всхлипывала и, обхватив дрожащими пальцами лицо Руса, позволила ему прижать себя к его обнаженной, мокрой от пота груди. А он опустил лицо в ее волосы, почему-то повторяя: «тише, тише, все хорошо, малышка. Уже все хорошо», и несильно укачивал Свету.

Она даже не сразу осознала, что рыдает в голос, цепляясь пальцами за плечи Руса.

И тут же, не совсем понимая зачем, принялась вытирать кровь и пот с его лица рукавом собственной кофты. Просто Свете было невыносимо смотреть на его разбитые губы, на рану над правой бровью.

Он попытался увернуться.

— Что ты тут делаешь?! — едва не тряся ее, с напором, рассерженно, потребовал Руслан ответа. Но тут же, не дожидаясь ее слов, прижался своим лбом к ее. — Господи, малышка, ты должна быть дома! В безопасности, — Рус еще сильнее стиснул ее руками.

— Идиот! — отчаянно прохрипела она. И вдруг, не сумев сдержаться Света сама ударила кулаками по его груди. — Да если бы Валик не сказал мне! Если бы Лина не пришла — я бы в Париже была, и даже не знала бы…! — не сумев закончить предложение, она тут же, забыв, что только что отталкивала Руслана, обхватила руками его шею, и все еще глотая слезы, спрятала лицо на горячей груди. — Как ты мог не сказать мне?! Как?! Или в этом я тебе не нужна, ты обошелся бы и без меня, без моих глупых, девчоночьих волнений?!

Сам Рус же, казалось, не очень понимал, о чем она говорит. Но никак не мог перестать гладить разбитыми, все еще замотанными в грязные от пота, крови и пыли бинты, руками ее щеки и волосы, плечи, спину Светы. Даже когда она толкала его, он продолжал обнимать ее, и жадно втягивал в себя воздух, словно впитывал запах Светы.

— Глупая, — Рус хмыкнул, пытаясь криво улыбнуться разбитыми губами. — Я так пытался тебя защитить, сделать все, чтобы «эти», — он махнул головой в сторону ангара, — ничего не узнали, не смогли причинить тебе вред…

Света опять всхлипнула, стерев новую кровь, которая выступала на его лбу, скапливалась в уголке губ, когда он разговаривал и хмурился. И не удержалась, привстав на носочки, нежно-нежно, боясь усилить мучения Руслана, коснулась его рта поцелуем.

Руслан тяжело вдохнул и, практически распластав Свету на своей груди, до безумия сильно стиснув руки, впился в ее рот, не обращая внимания на свои разбитые губы и то, что их поцелуй имеет привкус ее слез и его крови. Он жадно ласкал, поглощал, впитывал каждое ее касание, каждый вздох и всхлип Светы, не позволяя ей отстраниться. Казалось, что Руслан просто пил ее и никак не мог напиться. Никогда не сможет…

А Света с радостью позволяла бы ему делать это бесконечно.

— Рус, — хмурый голос ворвался в ее мир, состоящий из его рук, губ и жара полуобнаженного тела.

Наверное, это слово или интонация имели какое-то значение. Потому что, несмотря на все ее нежелание, Руслан мягко, но неоспариваемо отстранил Свету, тут же посмотрев на Стаса.

Его друг кивнул в сторону ангара, от которого сюда медленно направлялся какой-то человек.

А Света только сейчас, несколько ошарашенно поняла, что рядом с ними, на расстоянии нескольких шагов, будто прикрывая их спинами, стояло несколько парней.

И она даже смутиться не смогла. Не стыдилась Света того, что только что происходило. Ни своей истерики, ни их жадной нужды в друг друге. Она так безумно любила Руслана, пусть все еще болело внутри от его прошлых поступков, что просто сил не хватало сдерживаться. Не теперь.

Света посмотрела на Руслана. Тот, прищурившись, кинул взгляд на неясную фигуру и тихо выругался сквозь стиснутые зубы.

— Иди домой, — резко приказала он, едва ли не до подбородка натянув Свете на голову капюшон. Так, что она даже опешила. — Глеб, позаботься об этом, — с тяжелым, каким-то напряженно-вымученным вздохом, словно не желал доверять ее другому мужчине, пусть и другу, однако не имел выхода, почти приказал Руслан.

И подтолкнул Свету, потерявшуюся в темноте ночи и материи своей толстовки, прямо к Глебу.

Тот ловко подхватил подругу под руку и повернул в сторону от ангара. Сам же Руслан, встал так, чтобы прикрыть их уход, и пошел в противоположном направлении, напоследок крепко и быстро сжав пальцы Светланы.

— Постарайся идти как парень, хоть немного, — прошипел Глеб растерявшейся от таких стремительных смен событий Свете, уже волоча ее следом за собой подальше от злосчастного дерева.