Обмануть судьбу

4

Энтони не сказал, когда позвонить – утром или после полудня. Вернувшись в понедельник из университета, Синтия достала его визитку, в который раз прочла «Агент по операциям с недвижимостью, координатор преобразований Энтони Бридж» и призадумалась. График работы у него очень плотный, вспомнила она. Наверное, с утра до вечера встречается с клиентами, показывает им дома. Не хотелось бы отрывать его от дел… С другой же стороны, если позвонить вечером, он будет отдыхать, возможно с женой. Вклиниваться в их домашний уют тоже неудобно…

Домашний уют, эхом отдалось в висках. Перед глазами возник образ Энтони. Уставший после напряженного дня, он опускается на диван в гостиной и целу

Звонок едва знакомой дамы, которая без ума от Гомеровых творений, в такую минуту его как пить дать разозлит, подумала Синтия, почему-то не желая всматриваться в нарисованный воображением образ женщины, которая, как ласковая кошка к хозяину, прильнула к Энтони. Позвоню теперь же. В конце концов, если он слишком занят, то скажет, когда перезвонить.

Нажимая на клавиши телефона, она почему-то страшно волновалась. А последние две цифры вовсе не стала набирать. Нет, надо успокоиться, не то голос будет дрожать, нужные слова вылетят из головы и я выставлю себя круглой дурой. Она решительно отложила сотовый.

Унять тревогу, как обычно, помогла спасительная йога. Та самая поза, расслабиться в которой столь категорично отказалась вчера Элоиза. И чашка любимого малинового чая. Когда Синтия принялась вновь набирать номер, ее больше не мучила ни волнительная дрожь, ни картинки идиллической семейной жизни, ни сомнения. Терзаться не было ни малейшего повода.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – любезно сообщил механический женский голос.

Синтия в отчаянии тяжело опустилась на стул и долго не убирала от уха трубку. В груди омерзительным студнем расползлось неприятное чувство. Вспомнился давний день рождения, накануне которого дядя прозрачно намекнул, что подарит ей щенка, а сам не явился вовсе. Медленно опустив руку, она положила трубку на столик и устремила рассеянный взгляд в пустоту.

Следовало немедленно сесть за работу. Театр, для которого она писала нынешний сценарий, был непрофессиональным, но режиссер, Роджер Чейз, дважды снимался в голливудских фильмах и возомнил о себе бог знает что, поэтому хотел, чтобы все, кто с ним работает, неукоснительно выполняли его пожелания. Впрочем, Синтия тотчас нашла с «великим» актером общий язык, к тому же ни разу за три года его не подводила. Словом, надеялась, что, если сценарий отправит не в среду, а несколько позже, большой беды не произойдет.

Почему она так расстроилась из-за того, что не смогла дозвониться до Энтони? Если бы Лайза о ней не вспомнила, она и понятия бы не имела, что бывший однокурсник сестры может помочь ей с дипломной работой. Которая, кстати, была почти готова.

Чего она ждала от этой встречи? Жаждала услышать рассказ о волшебном мире, куда столь часто переносилась в воображении? Или же, познакомившись с Энтони, тайно мечтала узнать ближе его самого? Для чего? В надежде обзавестись новым интересным другом? Или чтобы не выдумывать героя для очередного сценария?

Когда заиграла мелодия сотового, погруженная в мысли Синтия до того испугалась, что чуть не подпрыгнула на стуле. На экране высветился номер Энтони. Она взяла телефон похолодевшей рукой, секунду-другую смотрела на набор цифр, потом с усилием, какого не требовалось, нажала на кнопку, поднесла трубку к уху и выдохнула:

– Алло?

– Синтия? – послышался негромкий ровный и вместе с тем уверенный голос Энтони.

Этот голос действовал как успокоительное. Синтии показалось, что она с незапамятных времен, сама того не сознавая, искала человека с таким вот выговором, с такой манерой общаться. Облизнув сухие от волнения губы, она на мгновение закрыла глаза и ответила столь же умиротворенно, чему сама изумилась:

– Да, это я. Здравствуйте, Энтони.

– Я отключал телефон, простите, – извинился Энтони. – Пришлось неожиданно встретиться с очень важным клиентом. Увидел, что мне звонили с этого номера, как только освободился. И сразу догадался, что номер ваш. Удивительно. – Он негромко засмеялся.

– В самом деле удивительно, – согласилась Синтия, с наслаждением слушая этот ласковый чарующий смех. – Я звонила по поводу встречи. Ваше предложение еще в силе?

– Само собой! – воскликнул Энтони.

Вспомнив, сколь долго она раздумывала, какое выбрать время для звонка, Синтия, почувствовала себя глупышкой. Походило на то, что Энтони Бридж был человеком, общаясь с которым, невозможно оказаться в смешном или неловком положении.

– Подождите минутку, я взгляну на свой график. Так-так…

Он тоже трудоголик, пришла на ум Синтии пугающая догадка. В груди что-то неприятно сжалось, в душе всколыхнулись воспоминания о том, про что думать не следовало. Что с того? – спросила она у себя, пытаясь взбодриться. Быть помешанным на делах в наши дни модно. Чем Энтони лучше других? Того же… Мэтью?

Она невесело усмехнулась. К чему сравнивать Энтони и Мэтью? Они совершенно разные. И потом Мэтью мой бывший муж, а Энтони я почти не знаю. И не горю желанием узнать. Точнее… Она вздохнула, совсем запутавшись.

– В среду вас устроит? – спросил наконец Энтони. – В час дня?

– Устроит, – ответила Синтия, стараясь, чтобы в голосе не звучало нелепого смятения.

– Прекрасно! Я буду свободен целых полтора часа!

– По-вашему, это очень много? – поинтересовалась Синтия.

– А по-вашему, мало?

Она рассмеялась, вдруг вспомнив, что и сама страдает тяжелой формой трудоголизма.

– По-моему, выкроить из рабочего дня полтора часа бывает просто невозможно! Но когда обстоятельства исключительные и когда перед соблазном не устоять… – Синтия замолчала, отчего-то вдруг густо покраснев.

– Тогда возможно и невозможное, – договорил за нее Энтони. – Верно?

– Верно, – согласилась Синтия, гадая, что именно он имеет в виду.

– Ради встречи со мной вы готовы на жертвы, – шутливым тоном произнес Энтони.

Он не придает этой болтовне особого значения, сказала себе Синтия, стыдясь, что ищет в его словах тайный смысл.

– Увы, должна вас разочаровать: я иду на жертвы из-за ваших впечатлений об Илионе, не из-за самой нашей встречи, – столь же несерьезным голосом ответила она.

– Эх! Какой же я невезучий! Что ж, раз впечатления вас интересуют больше, нежели я сам… Будем говорить исключительно о них. Где встретимся? Может, в Центральном парке? Погоды стоят удивительные. Досадно проводить такие дни в четырех стенах.

Синтия улыбнулась. И подумала вдруг о том, что любой другой на месте Энтони предпочел бы встретиться, как все нормальные люди, в ресторане или кофейне. Так было бы удобнее и привычнее. За столиком, покрытым белоснежной скатертью, и с салфеткой на коленях не выпачкаешь ни одежду ни руки. Мэтью, окажись в подобном положении, о парке и не вспомнил бы.

При чем здесь Мэтью?!

– В парке? Отличная мысль! Давным-давно не ездила в парк. Встретимся у главного входа? Или у озера?

– Лучше у озера, – не раздумывая сказал Энтони. – Если один из нас опоздает, второму будет приятнее ждать. – Он засмеялся. – Надеюсь, заставлю ждать не я.

– И я не хотела бы, – ответила Синтия. Некогда ее забавляли старомодные порядки, столь мило показанные в черно-белых фильмах: кавалеру опаздывать нельзя, а даме можно, он обязан раскрывать перед нею дверь, помогать ей снимать пальто… В наше же время хочется быть во всем с мужчиной на равных.

– В общем, до среды, – сказал Энтони, и Синтии показалось, что он улыбается.

С Чейзом она поговорила в тот же день, почувствовав, что мысли никак не направить в нужное русло, и пребывая в странном счастливо-мечтательном настроении. Режиссер, дабы она не слишком расслаблялась, прочел ей лекцию о том, как важно, чтобы работа шла по заранее намеченному плану, но сценарий позволил прислать на целую неделю позже. Синтия возликовала.

В долгожданную среду ничто не мешало ей явиться на встречу к назначенному времени, но случилось немыслимое. Поскольку машину она накануне отвезла в автосервис, к Центральному парку решила отправиться на метро. Благополучно сев в полупустой вагон и глубоко задумавшись, она проехала свою остановку, вышла на следующей, поднялась на улицу и только тут поняла: что-то не так. Постройки вокруг и торговые павильончики выглядели совсем по-другому. Впрочем, с тех пор как она была здесь в последний раз, прошло немало лет. Она повернула голову и прочла название станции: «Рокфеллер-центр». Черт!

Народу в Манхэттене в часы ланча было заметно больше, чем в Бруклине. Назад в метро Синтия бежала бегом, едва не сбивая с ног шедших навстречу людей и отчаянно надеясь, что времени она потеряет немного и если и опоздает, то на считанные минуты. Поезд ждать не пришлось. Едва Синтия влетела внутрь, за ее спиной закрылись двери. С губ слетел вздох облегчения. Можно не волноваться.

– Следующая станция «Пятьдесят седьмая улица», – размеренно объявил приятный баритон.

Синтия не поверила своим ушам. Не может быть! Она ехала в противоположную сторону!

Вот что значит не владеть собой, пронеслось в голове. Надо сию минуту успокоиться, не то я никогда не попаду на эту встречу. Она постаралась унять волнение – тщетно. В груди все клокотало, в висках стучали молоточки, щеки пылали.

Станет ли он ждать или через пять минут уйдет? – звенели в голове вопросы, усугубляя мучения. Остался ли у него мой номер? Принимает ли телефон звонки под землей? Как я появлюсь перед ним такая красная, с растрепанными волосами?

Она невольно подняла руку и пригладила выбившиеся из прически тонкие прядки. Поезд не ехал – полз. Время тянулось так медленно, что Синтии казалось: еще немного – и она не выдержит и со всей силы ударит по дверному стеклу ногой, выпрыгнет из этой проклятой металлической коробки и помчит к следующей станции на своих двоих.

Когда поезд наконец остановился, Синтия выскочила первая и сломя голову бросилась на противоположную сторону. Двери вагона закрылись перед самым ее носом. Проклятье! Ожидая следующего поезда, она стояла будто в непроглядном тумане. И уже не пыталась внушить себе, что мудрее сохранять спокойствие, как бы все ни складывалось. В голове были не мысли – обрывки фраз, отдельные слова. Их заглушал бешеный стук сердца.

На часы она осмелилась взглянуть, лишь когда подбегала к главным воротам парка. Тридцать пять минут второго. Черт! Черт! Еще предстояло добраться до лодочной станции, а путь до нее, даже если бежать, грозил отнять минут десять, не меньше.

Приготовившись свернуть на тенистую аллею, Синтия устремилась в ворота и налетела на чью-то мускулистую руку в светлом рукаве.

– Простите, – пробормотала она, потирая ушибленное плечо.

– Осторожнее, – ответил ласковый, столь полюбившийся ей мужской голос.

Они шли к лодочной станции, покатываясь со смеху.

– Заверили друг друга, что приедем вовремя! – воскликнула Синтия. – И оба умудрились опоздать!

– Ровно на тридцать пять минут!

– Сорок пять, – поправила Синтия. – До места встречи мы еще не дошли.

– Меня задержал несговорчивый клиент, – принялся рассказывать Энтони, сверкая белозубой улыбкой. Звонит вчера вечером и заявляет: хотел бы взглянуть на особняк завтра после полудня. Я говорю ему, что буду в это время занят, а он отвечает: тогда я обращусь к вашим конкурентам. По мне, пусть бы обратился хоть к самому дьяволу, но начальница, узнай об этом, не просто уволила бы меня – придушила бы собственными руками. Этот клиент ей особенно дорог. По-моему, они друзья, а может, бывшие любовники. Главное, он умопомрачительно богат. На нем можно прилично заработать. Я хотел поручить это задание одному толковому подчиненному, но у него, как назло, разболелся зуб. Словом, я был вынужден встретиться с толстосумом сам, а потом мчаться на всех парусах сюда. – Он снова засмеялся. – Даже заплатил штраф за превышение скорости. Я пытался вам позвонить, предупредить, что задержусь, но вы были недоступны.

Синтия закивала.

– Еще бы! Я устроила себе сумасшедшую прогулочку по метро.

– По метро? – Энтони вопросительно изогнул бровь.

Синтия, смеясь и удивляясь, что с такой легкостью рассказывает о своем столь нелепом приключении почти незнакомцу, поведала, как ехала сюда. Смех Энтони по-прежнему ласкал слух. Само его присутствие дарило странное ощущение мира в душе.

– Выходит, перед встречей с моими впечатлениями, – Энтони особо выделил последние два слова, – вы страшно волновались.

Синтия пожала плечами.

– Дело скорее в усталости, – пробормотала она, глядя в сторону, чтобы Энтони не заметил, как трудно ей хитрить. – Если даришь почти все свое время делам, к тому же если занимаешься историей и связан с театром, бывает, забываешь, в каком мире ты живешь.

– Если с утра до позднего вечера продаешь дома и квартиры, – более серьезно и задумчиво, даже, как показалось Синтии, с грустинкой, произнес Энтони, – случается, тоже теряешься. – Он вздохнул и улыбнулся. – Но если теперь можно было бы выбирать, я, вне всякого сомнения, предпочел бы риелторству историю.

– Никогда не поздно что-либо изменить, – пробормотала Синтия, глядя на волнистую поверхность озера. Небо, такое чистое и голубое с утра, заволокло пепельно-серыми тучами, с океана подул прохладный ветер. Дойдя до ресторанчика напротив лодочной станции, они остановились.

Энтони пытливо посмотрел на собеседницу. Ее поразила произошедшая в нем перемена. Глаза, минуту назад светившиеся волшебным сиянием, померкли, морщинки вокруг глаз, углубившись, стали куда заметнее. Синтия даже испугалась, подумав вдруг, что ляпнула что-то не то и тем самым обидела его или заставила страдать.

Энтони, очевидно угадав ее мысли, принудил себя улыбнуться. Улыбка вышла печальной. Он отвернулся, наклонился, поднял с земли круглый камушек и с деланым энтузиазмом бросил его в озеро. Синтия не могла не заметить, как заиграли мышцы на его тренированной руке.

– Увы, кое-что изменить не в наших силах, – сказал он, стараясь казаться веселым.

– Например? – спросила Синтия, внимательно наблюдая за его лицом.

– Практически невозможно изменить семью, в какой ты родился, страну, верно? И прочие обстоятельства, которые принимаешь просто из чувства долга.

Синтия задумалась. О чем это он? Что приходится принимать ему? Или кого?

– Вы не против, если я закурю? – спросил Энтони, доставая из кармана пачку сигарет.

– Вы курите? – удивленно спросила Синтия.

– Не похоже? – Энтони улыбнулся мальчишески озорной улыбкой.

– У курильщиков желтые зубы, хриплый голос и хилое телосложение, – произнесла Синтия. – У вас нет ни первого, ни второго, ни третьего.

Энтони засмеялся.

– Потому что я регулярно бываю у стоматолога, тренируюсь в спортзале и… – Он развел руками. – А насчет голоса – не знаю. Может, с годами и охрипнет. Я курю не так давно.

– Успокаиваете сигаретами нервы? – спросила Синтия.

– Во всяком случае, пытаюсь. – Он улыбнулся и приподнял руку с пачкой, вопросительно глядя на собеседницу.

– Курите-курите, – сказала она. – Я, хоть и совершенно не понимаю, зачем это людям нужно, отношусь к курильщикам терпимо. По крайней мере, к тем, с кем мало общаюсь. – Она покривилась. – В собственном доме дымить не позволила бы никому.

Губы Энтони тронула лукавая улыбка.

– Даже тому, кто побывал в Трое?

– Тот, кто побывал в Трое, отправился бы курить на террасу, – шутливо-строгим голосом ответила Синтия и, вдруг представив, что Энтони приходит в ее дом, слегка покраснела.

– Что ж, он не стал бы возражать, – с видом послушного школяра пробормотал Энтони.

– Кстати, о Трое! – спохватилась она, радуясь, что можно перевести разговор на нейтральную тему. – У нас почти не остается времени.

Энтони легонько шлепнул себя по темени.

– Ой, почему же я сразу не сказал? Мне пришлось показывать дом толстосуму и опоздать, зато следующую встречу клиент отменил. До четырех я свободен как ветер. Если ради все тех же впечатлений пожертвуете еще часиком и вы, тогда времени у нас еще предостаточно. – Он достал сигарету, повертел ее в руках, рассматривая и о чем-то размышляя, едва заметно улыбнулся краешком рта и закурил.

– Пожертвовать еще часиком? – Синтия задумалась. Утром она твердо решила, что, вернувшись со встречи, сядет за работу, однако сейчас чувствовала, что все ее мысли до самой ночи будут о другом. – Пожалуй, я согласна.

Лицо Энтони расплылось в светлой улыбке – вовсе не потому, что он мгновение назад сделал затяжку. Синтия тоже улыбнулась.

– Может, покатаемся на лодке? – воодушевленно спросил он.

Синтия взглянула на неспокойную озерную воду, потом на становившееся все более темным небо и поежилась.

– Я бы с превеликим удовольствием… Последнее время мне ужасно этого не хватает – природы, таких вот безыскусных радостей. Только…

Энтони вытянул руку, проверяя, не начался ли дождь. Казалось, он только теперь заметил, что погода резко переменилась.

– Да, плавать сейчас не самое время. Знаете, мне тоже страшно не хватает всего этого, – задумчиво и вроде бы с тоской произнес он. – Иных людей восхищают богатые и модные рестораны, дорогие вещи… в этом вся их жизнь, великая цель существования. А я был бы счастливейшим в мире человеком, если бы мог хоть раз в месяц выбираться на природу. – Он помолчал и как-то торопливо, будто стесняясь собственного признания, прибавил: – Ну, и если бы имел возможность изменить кое-что еще.

Что? – подумала Синтия. Ей хотелось прочесть ответ в загадочных карих глазах Энтони, но он повернулся к ресторану.

– Раз с погодой нам не повезло, пойдемте перекусим.

Синтия, вдруг почувствовав, что после беготни и треволнений у нее разыгрался аппетит, с готовностью кивнула.

– Послушайте, не пора ли нам перейти на «ты»? – спросил Энтони, когда они сели за столик и сделали заказ.

– Думаю, пора, – просто ответила Синтия. – И самое время начать беседу о главном.

Энтони потешно шевельнул бровью, делая вид, что он не совсем понимает.

– О главном?

Синтия залилась краской и засмеялась.

– Вы прекрасно знаете, о чем я.

Энтони посмотрел на нее, сдвинув брови.

– То есть… ты знаешь, – тотчас исправилась Синтия. – Скорее расскажи мне о своей поездке. Мне интересно все-все, вплоть до мелочей, казалось бы, несущественных: какая была погода? Дул ли ветер? Чем там пахнет? Чувствуется ли, что некогда на этой самой земле сражались целых десять лет ахейские и троянские герои, боги?

Энтони принялся рассказывать. Он описывал руины древнего города, тамошнюю траву, холмы, воздух настолько ярко и складно, что Синтии казалось, что она бродила по таинственной Трое бок о бок с ним. Потом говорили об остатках Акрополя и храме Афины в Спарте, о микенских Львиных воротах, домах ремесленников, циклопических стенах и усыпальницах. Под конец перешли на обсуждение обожаемых «Илиады» и «Одиссеи». Глаза Энтони снова горели. Лицо как будто посвежело, даже помолодело.

Синтия смаковала оживленный разговор. И никак не могла понять, что ей больше по сердцу: сам собеседник – умеющий столь тонко и глубоко чувствовать и при этом сохранять дивное спокойствие. Или же то, что говорить с ним о самом для тебя удивительном так просто и интересно. Либо и то и другое. И может, что-то еще, о чем не следовало задумываться…

– Говоришь, ты посвящаешь делам почти всю себя? – спросил Энтони после непродолжительного молчания – они прервались, чтобы все-таки подкрепиться. Успевшая остыть еда давно стояла на столе.

– Да, – ответила Синтия, прожевав и проглотив кусочек бифштекса в винном соусе. – Тяжеловато, зато не приходится скучать.

– А как же все остальное, что не менее важно в жизни? – спросил он.

Синтия сделала глоток воды. Отвечать на подобные вопросы мужчин в последние годы вошло у нее в привычку. И почему всех так удивляет, что она с удовольствием много работает и ревностно учится?

– Не менее важно в жизни? – медленно переспросила она. – По-моему, для каждого человека важно что-то свое. Одним нужно постоянно общаться – бывает, что все равно с кем. Другие любят одиночество, поэтому и выбирают соответствующее занятие, определенное место, где жить. Для третьих главное – семья, дом, дети. Четвертые вечно что-то празднуют. Попадаются и чудаки, которым, как бы ни складывались обстоятельства и кто бы ни оказывался рядом, все и всегда не так. Их хлебом не корми, дай поплакаться на судьбу.

Энтони засмеялся.

– А что, ты таких разве не встречал? – спросила Синтия.

Энтони на миг задумался и с улыбкой кивнул.

– Пожалуй, встречал.

– А для многих важнее всего работа, – заключила Синтия. – Что в этом плохого? И сам постоянно развиваешься, и людям приносишь пользу.

Он посмотрел на нее как-то странно, будто желал заглянуть в ее сознание и убедиться, что она лукавит сама с собой.

– Плохого в этом ничего, – неохотно согласился он. – Но это не слишком правильно.

– Почему же? – выпалила Синтия, приготовившись до последнего отстаивать свою точку зрения. В правильности которой, если честно, познакомившись с Энтони, она отчасти усомнилась. Что сбивало с толку, даже пугало.

– Возьмем, к примеру, тебя, – сказал он, глядя на нее внимательно, со сдержанным любованием и почему-то невесело. – Тебе идет быть умной и рассудительной. Ты вызываешь уважение и восхищаешь. Но весь твой вид говорит и о том, что отдых, развлечения, любовь, семейные радости тебе тоже необходимы.

Как прямо он об этом сказал. Другие говорили намеками, ходили вокруг да около. Синтию взяла злость. Кто дал ему право бередить рану в душе? Почему его так волнует, что именно ей нужно в жизни?

– Ты хоть изредка отдыхаешь? – спросил Энтони.

– Изредка – разумеется! – отчеканила Синтия, не в силах скрыть гнев. – Встречаюсь с родственниками, друзьями, бывает, что езжу в клубы или в театр. Почему ты об этом расспрашиваешь? – Предложить себя в качестве спутника в увеселительных заведениях он не собирался – она это странным образом почувствовала.

Энтони пожал крепкими плечами и опустил глаза.

– Просто мне интересно. И… – Он безрадостно засмеялся. – Бог его знает почему, но очень хочется, чтобы ты была счастлива, получила от жизни все, что должна.

Синтия посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Чего-чего, а подобных слов она никак не ожидала от него услышать. Они и порадовали, и огорчили. Подарили неясную надежду и дали понять: не жди невозможного.

– Ты почти меня не знаешь… – растерянно пробормотала она.

Энтони криво улыбнулся.

– А мне кажется, знаю всю свою жизнь.

Синтия посмотрела на снова углубившиеся складочки у его глаз и рта, на сильные плечи и крупные сцепленные в замок руки, и ей показалось, она тоже давно знакома с ним.

– Как странно и глупо… – сорвалось с ее уст.

Энтони, будто прекрасно поняв, о чем речь, мрачно кивнул. Помолчали. За окном загрохотало, по стеклу забарабанили первые капли дождя. Синтия, подумав вдруг о том, что, если на этом разговор и окончится, она измучает себя упреками, чуть наклонилась вперед и спросила:

– А ты?

Он взглянул на нее так, что она тотчас поняла: он знает, о чем она спрашивает, однако объяснила:

– А ты часто отдыхаешь? Доволен ли своей участью? Получил ли от жизни все, что необходимо для счастья?

Энтони долго не отвечал. Потом тяжело вздохнул и медленно произнес:

– Я тоже слишком много работаю. Об остальном давай лучше не будем.

Трудоголизм – спасение от бед и неудач, с тоской подумала Синтия. В большинстве случаев это, по-видимому, так…

Энтони посмотрел на часы.

– В четверть пятого мне надо быть в офисе. Говоришь, твоя машина в ремонте?

– Гм… да, – удивленно пробормотала Синтия. – Я разве об этом сказала?

– Конечно. Прежде чем описать свою сумасшедшую прогулочку по метро. – Глаза Энтони повеселели.

– Ах да!

– Дождь, кажется, прекратился. Но, думаю, ненадолго. Надо успеть добежать до стоянки. Я отвезу тебя домой.

– Что ты! – воскликнула Синтия. – Спасибо, конечно, но я доберусь на метро. Надеюсь, на этот раз без приключений.

– Говорю же, наверняка с минуты на минуту снова польет дождь, причем, как видно, не мелкий, – с заботливой настойчивостью произнес Энтони. – От метро тебе придется шлепать по лужам. К тому же ты ведь без зонтика? – Он прищурился.

Синтия взглянула на собственную сумочку, в которой не поместился бы и такой зонтик, который складывается до самых малых размеров, и повела плечом.

– Без.

– Значит, никаких протестов я больше не желаю слышать, – твердо сказал он, жестом подзывая официанта.

Когда они вышли, дождя еще не было, но тучи на небе грозили обрушиться на землю ливнем. Заметно похолодало. Энтони обвел водолазку Синтии неодобрительным взглядом и покачал головой.

– Жаль, что я оставил пиджак в офисе. Пойдем скорее, а то замерзнешь.

– Ты тоже, – сказала Синтия, идя быстрыми шагами, чтобы не отстать.

Энтони усмехнулся.

– Я закаленный, занимаюсь физкультурой.

– И я занимаюсь. Еще йогой.

– Ого! – Энтони свистнул. – Серьезно?

– Ага, – учащенно дыша от быстрой ходьбы, ответила Синтия. – У меня прекрасный тренер по йоге, встречаемся с ним дважды в неделю.

– Говорят, йога творит чудеса.

– Совершенно верно! Советую попробовать. Сразу поймешь, до чего это здорово. Только вот курение с йогой совместить сложновато.

Энтони похлопал по карману брюк и достал сигареты.

– Кстати, о курении. Не возражаешь?

– Конечно нет. Кури, если хочешь. Но тебе это ужасно не идет.

– Правда? – Его рука с сигаретой на мгновение застыла в воздухе. – Я как-то не задумывался, может курение идти кому-то или нет.

– Я тоже, – ответила Синтия. – Пока не увидела с сигаретой тебя и не решила: когда он курит, становится совсем другим.

– Хм… – Энтони еще немного помедлил, но все-таки взял сигарету в рот и закурил.

До дома Синтии на Смит-стрит ехали молча. Она размышляла о том, что эта встреча, вроде бы ничем особенным не отличавшаяся от прочих, надолго засядет в ее памяти. Быть может, навсегда. И о том, что с удовольствием продлила бы это знакомство, да не знает как. Настроение, под стать плачущей природе, было тоскливое, но при этом, как ни странно, мечтательное. Синтия чувствовала, что едва доберется до дома, как погрузится в мысли и остаток дня будет вновь и вновь разговаривать с Энтони, слушать его и придумывать то, что не было сказано.

– Сюда? – спросил Энтони.

Синтия очнулась от дум и увидела, что они сворачивают на ее улицу. Минута расставания неумолимо приближалась.

– Да, вот этот дом.

Машина остановилась. Синтия повернула голову, чтобы сказать настолько банальные, до того бессмысленные слова благодарности и краткое «пока». Энтони ее опередил.

– Послушай, – чересчур оживленно, явно маскируя стеснение, проговорил он. – Я еще вчера подумал… может, тебе будет интересно взглянуть на мои фотографии?

– Фотографии? – Синтия не сразу сообразила, о чем он, но мгновенно поняла: ему не хочется прощаться навек. И затаила дыхание, ожидая, что последует дальше.

– Ну, которые я сделал тогда, во время той поездки, – пояснил Энтони, глядя в окно и делая вид, что его заинтересовал старик с королевским пуделем, переходившие через дорогу. – Я хотел заехать за ними перед встречей, но не смог все из-за того же толстосума. Если тебе любопытно… и если они будут небесполезны для твоей работы, тогда можно было бы…

Синтия обрадовалась и вдруг испугалась, что в последнее мгновение Энтони передумает, либо решит, что выглядит смешно, и откажется от затеи снова увидеться, поэтому сидела, боясь шелохнуться.

– Можно было бы встретиться еще разок, – спокойно договорил Энтони, но по тому, что он продолжал смотреть в окно, и по тому, как крепко сжимал руль, Синтия поняла, что он тоже волнуется.

– С удовольствием взглянула бы на твои фотографии, – как могла ровно, ответила она. – Тем более теперь, после того как ты настолько красочно все описал.

Лицо Энтони посветлело, губы растянулись в улыбке. Он наконец повернул голову.

– Чудесно. Может, увидимся в выходной, когда не возбраняется забыть о делах? В воскресенье?

Синтия работала без выходных. Но сейчас об этом умолчала.

– Хорошо. – Ждать предстояло целых три дня. – Спасибо, что подвез. И поделился впечатлениями.

Едва она вошла в дом, как зарядил дождь.