Обмануть судьбу

5

Энтони казалось, что он вдруг выпал из действительности и зажил в мире воображаемом, в давно угасшей, но внезапно воскресшей мечте. Просыпаться по утрам стало вдруг на диво легко и волнительно, при мысли о грядущем сладко замирало сердце. Задумываться же о том, что ждет впереди, серьезнее было тревожно и страшно. Никогда прежде он не чувствовал себя в одно и то же время настолько счастливым и таким беспредельно несчастным.

К удивительной Синтии влекло неудержимо. Будь она безмозглой кокеткой типа Эрнестин и ее многочисленных подруг, он вряд ли предложил бы ей встретиться. Синтия же держалась с достоинством, смотрела на собеседника прямо – не из-под опущенных ресниц, – ясным взглядом и не хлопала глазами. И, казалось, всегда знает, о чем говорит. Все это в сочетании с девической стройностью, легкостью поступи, милым лицом и сине-зелеными, точно море, глазами, околдовывало, как бессмертное творение великого живописца или бетховенская соната, услышать которую жаждешь вновь и вновь.

Энтони восхищало в ней все. Не аристократически маленькие, но с изящными длинными пальцами и продолговатыми аккуратно обработанными ногтями руки. Такими, наверное, удобно делать все, за что ни возьмись. Работать за компьютером, готовить праздничный ужин, ласкать любимого или пеленать ребенка… Волосы Синтии были светло-русые и густые. Она утягивала их сзади в тугой узел, отчего лицо казалось невообразимо нежным и женственным. Если бы не упрямый гордо приподнятый подбородок, было бы вообще невозможно представить, что это сказочное создание живет без мужской опеки и самостоятельно зарабатывает на жизнь.

Наверное, сама того не ведая, Синтия умеет творить чудеса. Во всяком случае, в жизни Энтони с ее появлением все перевернулось вверх дном. Он вдруг понял, что в попытке сбежать от бед в личной жизни, он чересчур увлекся работой, что, если теперь же не остановится и не поразмыслит, как быть дальше, вскоре вовсе перестанет быть собой. И вспомнил, что когда-то так любил природу, поэзию, искусство, шутки, смех… В нем вдруг ожило все то, без чего он в былые времена не мыслил жизни.

Как же поздно Синтия ему повстречалась! Сколь несвоевременно спутала чувства и мысли!

Он знал, что их знакомство не продлится долго. Ни на миг не забывал об обязанностях, которые, исполняя сыновний долг, добровольно на себя взял. Сознавал, что подарить Синтии радость любви суждено не ему. Оттого безгранично мучился.

Нельзя было назначать вторую встречу. Синтия горячо доказывала, что ей удобно жить так – довольствоваться работой, учебой да нечастыми выходами в свет. Сама же – Энтони чувствовал – подсознательно ждала того, кто поможет ей от чего-то спастись. Быть может, от какой-то былой беды. Сильная духом, она ждала мужественно, без слез. Пытаясь радоваться тому, что есть теперь. И могла подсознательно решить, что он и есть ее спаситель.

О, как жестока порою жизнь! За возможность быть с такой женщиной, как Синтия, Энтони отдал бы все, что нажил опостылевшим трудом. Увы, подобное счастье не купить за роскошную квартиру и столь обожаемую некоторыми дорогую мебель…

Проведя руками по волосам и хмурясь, Энтони достал сигарету и вдруг взглянул на нее, точно на опасного врага. Тебе это ужасно не идет, прозвучал в голове напевный голос Синтии. Неужели правда? – задался он вопросом. Вызывать отвращение такой вот глупостью?.. Нет уж… Я безумно хочу ей нравиться. Пусть впереди у нас всего единственная встреча. Пусть ничего серьезного никогда не будет…

Он положил сигарету на стол. Есть не было охоты, но после тренировки подкрепиться следовало. Придвинув к себе телефон, Энтони только было собрался набрать номер ближайшего итальянского ресторанчика, чтобы заказать пиццу, когда тишину в огромной квартире пронзил неожиданный звонок.

Энтони поднял трубку не сразу. Некоторое время смотрел на нее, внутренне переключаясь со светлых мыслей о Синтии и настраиваясь на совсем иной лад.

– Алло?

– Почему так долго не отвечаешь? – с ходу начала допрос Эрнестин. – Ты там что, не один? Доволен, что жена уехала, и веселишься с грязной девкой? А? Небось каждый день приводишь новую?

Энтони передернуло от ее грубости. И от того, что она так уверенно называла себя его женой. Жили вместе они довольно долго, но замуж Энтони никогда ее не звал. Впрочем, дело было не в этом.

– Уймись, – процедил он.

Эрнестин зло рассмеялась.

– Смотри у меня! – пригрозила она. – Если приеду и застану тебя с какой-нибудь потаскухой, придушу собственными руками. Не ее – тебя! Имей в виду.

Энтони стиснул зубы и крепче сжал трубку. После общения с Синтией выходки Эрнестин бесили пуще прежнего. Она лишь при знакомых старалась быть самим очарованием. С людьми же близкими церемониться не привыкла с детства.

– Когда ты приедешь? – спросил он, молясь про себя, чтобы она не надумала явиться завтра же.

Эрнестин ухмыльнулась.

– Боишься, что не успеешь замести следы? Вымыть бокалы из-под вина, выбросить окурки с помадой, проверить, не забыла ли какая-нибудь из твоих красоток расческу? А? Угадала?

Терпению Энтони настал предел.

– Сию минуту прекрати нести чушь!

– Чушь?! – взвизгнула Эрнестин. – Да ведь вы все одинаковые! Стоит жене отвернуться, тут же несетесь искать приключения!

– Ты лучше следила бы за собой, – посоветовал Энтони. – Наверняка уже обзвонила всех своих бывших воздыхателей, а с теми, кто звонку обрадовался, встретилась. – Странно, но ревновать ее по-настоящему он не мог, даже если бы хотел.

– Что в этом такого?! – задиристо воскликнула Эрнестин. – По-твоему, я не имею права общаться с друзьями?

– Имеешь. – Энтони мечтал скорее закончить глупый разговор. Эрнестин же поболтать и поскандалить обожала. А платил за ее звонки из Чикаго отец, поэтому ей было не о чем беспокоиться. – Так когда ты приедешь? – твердо повторил Энтони.

– Планирую в будущую среду, – ответила она.

Энтони поднял глаза к потолку и ничего не ответил.

– Соскучился по мне? – спросила Эрнестин жеманно-ласковым голосом.

Энтони попытался вспомнить времена, когда только познакомился с ней. В те дни ему казалось, что он даже немного влюблен. Или же в этом его искусно убедили? Теперь было сложно сказать. Что привлекало его в Эрнестин тогда? Точеные черты лица? Детски капризный смех? Чарующая беспечность? Как только они сошлись, капризность разрослась до пугающих размеров, беспечность обернулась хамством, лицо порой искажалось до безобразия, становясь ликом гарпии…

Перед глазами возник образ Синтии. Как изменилась бы она, начни мы жить вместе? – вдруг подумал он. Неужели тоже превратилась бы в скандалистку, стяжательницу и нахалку? Нет. В ней все куда более естественно. Смех, манеры, красота, любовь к истории и литературе…

Быть может, в этом и есть секрет. Синтии нет нужды кривляться, чтобы казаться не той, какая она на самом деле. Ей не приходится прятать под глупыми ужимками внутреннюю пустоту и страсть ко всему дорогому и модному – внутри у нее огромный красочный мир, а безделушкам и богатству она предпочитает театр и книги. Поэтому-то к ней тянет с такой немыслимой силой…

– Ты что, оглох?

Энтони очнулся, вспоминая, что держит возле уха трубку.

– Что?

– Я спросила, соскучился ли ты по мне. Жду ответа две минуты. Ты что, заснул? Или правда милуешься там с какой-нибудь…

– Хватит брюзжать, – резко прервал ее Энтони. – Я вымотался, голова идет кругом. Выслушивать твои бредни не намерен. Если ничего дельного говорить не собираешься, спокойной ночи.

– Собираюсь, – поспешно сказала Эрнестин. – Мне безумно интересно, в каком состоянии квартира.

– В том же самом, – тотчас ответил Энтони.

– Ты так и не удосужился выяснить, в какую ремонтную контору лучше обратиться?

– У меня не было времени. Я ведь тебе сказал: с ремонтом надо подождать.

– Я не могу ждать! – прокричала Эрнестин. – Хочу жить, как все нормальные люди! В уютном, красивом, современном доме.

– Тогда нанимай людей сама, – успев смертельно устать от ее крика, проговорил Энтони.

– Я?! – ошеломленно переспросила Эрнестин.

– А почему нет? Я с утра до вечера вкалываю, а ты только и знаешь, что треплешься по телефону и разъезжаешь по магазинам да салонам красоты.

– Может, еще заставишь меня работать?!

– Если бы ты нашла себе занятие, был бы рад, – сказал Энтони, проводя по лицу рукой.

– У меня слабое здоровье! Забыл? Может, позвать папу? Он объяснит тебе, как со мной следует обращаться!

Энтони одернул себя. Затевать с Эрнестин скандал было неразумно и небезопасно.

– Ладно, успокойся, – пробормотал он примирительным тоном. – Насчет квартиры поговорим, когда приедешь.

– Я думала, ты найдешь мастеров, пока меня нет, – все еще сварливо, но уже спокойнее произнесла Эрнестин.

– Повторяю еще раз: у меня дел по горло, – стараясь держать себя в руках, ответил Энтони. – Как только немного освобожусь, сразу наведу справки.

– Ты вечно весь в делах! И чем дальше, тем больше! Чувствую, ремонта я вообще не дождусь. – Эрнестин явно желала серьезно повздорить.

– Послушай-ка… – Энтони заставил себя умолкнуть. Сегодня, после вчерашней встречи с Синтией, выслушивать истерики Эрнестин было особенно невыносимо.

– Что «послушай-ка»? – лезла на рожон Эрнестин. – Может, я что-то не то говорю? Может, мне только кажется, что ты на своей работе готов пропадать с утра до ночи? До меня и моих нужд тебе совсем нет дела. Не знаю, какая еще дура терпела бы рядом такого муженька! У всех моих подруг есть и деньги, и внимание, одной мне приходится прозябать в одиночестве!

– В одиночестве? Уж ты-то всегда найдешь себе и компанию и развлечения! – Энтони усмехнулся.

– Тебе смешно? Я ночами не сплю, только и думаю, что о наших отношениях и о нашем доме, а он потешается! Да если в один прекрасный день я все же надумаю тебя бросить, тут же найду себе достойного мужа! А вот что будет с тобой – не знаю, не знаю!

Она грозила его бросить все семь с половиной лет. Но на то, что это случится, Энтони уже и не надеялся. Следовало сейчас же прекратить этот разговор, пока с языка не сорвалось нечто такое, отчего Эрнестин упадет в притворный обморок. Или непритворный. Энтони до сих пор не мог понять, насколько серьезна проблема с ее здоровьем. Эрнестин все это время непрестанно говорила – точнее, вопила, – причем чем дальше, тем скандальнее и истошнее.

– Послушай, поговорим после, ладно? – перекрикивая ее, но стараясь говорить не слишком резко, произнес Энтони. – Я смертельно устал, честное слово. Привет родителям. Пока.

Положив трубку, он почувствовал себя так гадко, будто вляпался в лужу помоев. Размечтался о прекрасном! Вообразил, будто достоин осчастливить умную и красивую женщину! Он горько усмехнулся.

И подумал вдруг: не умнее ли отменить встречу с Синтией? Не морочить ей голову, не дарить напрасных надежд? И не тешить иллюзией себя…

Я ведь так и не сказал ей, что несвободен. А скрыть, что околдован ею, не могу… Если просто позвонить и солгать, будто в воскресенье я занят, история закончится ничем, а чувства мало-помалу остынут. Фотографии лишь предлог. Достать подобные картинки, точнее даже гораздо более приличные, сделанные профессионалами, в наши дни ничего не стоит. Наверняка их у нее и так предостаточно…

Он потер висок, одолеваемый сомнениями. И долго сидел, почти не двигаясь, пока в голове не созрело окончательное решение.

– Нет, решил он, беря и снова откладывая пачку с сигаретами. Не желаю поступать как жалкий трус.

Надлежало съездить на эту встречу. Рассказать Синтии об Эрнестин. Предложить дружбу, поблагодарить за самые светлые в жизни минуты. И сделать последний глоток чистого воздуха перед бесконечным смрадным мраком, что ждет впереди.

Когда позвонила Лайза, Синтия дописывала последние строки сценария. После встречи с Энтони она, как и предполагала, была слишком взбудоражена, чтобы браться за дела. Зато в последующие дни работала с небывалым подъемом. Ощущение, что очередной этап жизни подходит к концу и надо успеть завершить все начатое, не покидало ее с той минуты, когда она вышла из машины Энтони.

– Привет студентам! – как обычно воскликнула Лайза. Голос ее звучал весело, но был как будто слегка напряжен. – Признавайся честно: снова целый выходной просидела за компьютером?

Синтия улыбнулась. Если бы она в этот день бездельничала, тогда с утра до ночи придумывала бы, как пройдет завтрашняя встреча, и точно свихнулась бы.

– Снова.

– Эх ты! Вот я, когда училась…

– На четвертом курсе ты уже была замужем, – напомнила Синтия. – А окончила Гарвард с отличием. Если скажешь, что это не стоило тебе никакого труда, я не поверю.

Лайза засмеялась.

– Ладно, сдаюсь. Мне тоже, бывало, приходилось покорпеть за книжками. Только я в отличие от тебя…

Синтия предупреждающе кашлянула, почувствовав, что сестра собралась заявить что-нибудь типа: у меня и на личную жизнь времени хватало. Учить ее в этом смысле уму-разуму, указывать, жить ли ей с кем-то или одной, Синтия не позволяла даже самым близким. Лайза без слов поняла, что стоит придержать язык.

– Угадай, по какому поводу я звоню? – спросила она, явно желая заинтриговать.

Синтия подумала, что речь зайдет об Энтони, и густо покраснела. Хорошо, что разговаривали они по телефону и что Лайза не могла видеть ее смущения. В противном случае Синтия не знала бы, как объяснить свой глупый конфуз.

– Не знаю…

Лайза захихикала, и Синтия совсем потерялась. Если спросит, понравился ли он мне, скажу, что я не особенно к нему присматривалась, в страшном смятении подумала она. Притворюсь, будто слушала его с таким увлечением, что ни о чем другом и не помышляла. Интересно, она в курсе, что мы встречались?

– Через неделю нашему Джонни исполняется пять лет! – объявила Лайза голосом из рекламы, навязывающей кондиционер для волос.

Синтия вздохнула с облегчением, но тут же снова покраснела, устыдившись своих нелепых мыслей.

– Ах да, точно, – стараясь, чтобы голос звучал возможно беззаботнее, произнесла она. – Ты подумай! Уже пять!

– Мы с Патриком решили устроить грандиозный праздник. Соберем всех родственников, закажем клоунов и музыкантов, огромный торт, разного мороженого и прочих лакомств.

– Разве детям можно столько сладкого?

– Нельзя, конечно, но мы подумали, что, если приедут тетя с Грегори, а вместе с ними куча его детей и внуков, порция на человека получится не такой уж и большой.

– Правильно, – согласилась Синтия.

– А ты сможешь вырваться?

Синтия задумалась. Через неделю сценарий будет уже у Чейза, дипломную останется лишь доработать и перечитать. А с Энтони… Чутье подсказывало, что не стоит надеяться еще на одну встречу, хоть душа, как ни странно, требовала иного.

– Скорее всего да, смогу, – бесшумно вздохнув, ответила она.

– Замечательно! – Из трубки послышался шлепок – вероятно, Лайза хлопнула в ладоши. – Джонни всегда безумно рад тебя видеть.

Так оно и было. Малыш Джон, когда встречался с Синтией у ее родителей или когда она сама приезжала к Голдуинам, ходил за ней по пятам. Ее губы растянулись в улыбке.

– И мне всегда интересно общаться с ним.

– Значит, пообщаетесь в следующую субботу. В котором часу все начнется, сообщу ближе к делу. Пока.

– Пока. Передавай привет Патрику и Джонни.

– Обязательно. О! – воскликнула Лайза, о чем-то вспомнив в последнюю минуту. – Что там с вашей Троей? Энтони что-нибудь рассказал или так и не выкроил времени? Насколько мы поняли, у него сейчас море дел.

В первое мгновение Синтия замерла, скованная жутким смущением. Но сумела побороть дурацкую робость, сказав себе: она не имеет в виду ничего дурного. Просто спрашивает, побеседовали мы или нет.

– Да, мы встретились в среду, во время ланча, – сказала она, надеясь, что не обнаруживает голосом своих чувств. – Эх! Как же я ему завидую! Он помнит все в подробностях и так замечательно рассказывает! В воскресенье покажет фотографии.

– Вы снова увидитесь? – Голос Лайзы прозвучал несколько странно. У Синтии возникло ощущение, что сестра чего-то недоговаривает. Впрочем, в последние дни ей всюду чудились странности. Дело было скорее в том, что нечто непонятное творится не с другими, а с ней самой.

– Да, увидимся, если ничего не изменится.

– Что ж, хорошо. – Лайза помолчала, и Синтии снова показалось, что кузина хочет что-то прибавить, но не решается.

Видимо, я заработалась, подумала Синтия. И правда слишком мало отдыхаю. А еще… Она махнула рукой, не желая углубляться в тревожные мысли.

– Ждем тебя через неделю! – пропела Лайза.

Положив трубку, Синтия прижала ладони к горячим щекам. В ее насыщенной делами четко спланированной жизни произошел сбой. Виной тому был, несомненно, Энтони. Шестое чувство подсказывало ей, что затягивать это знакомство ни к чему, даже опасно, но наперекор всем своим убеждениям и принципам она ждала завтрашней встречи как счастливейшего в жизни праздника.

Едва закончив разговор с сестрой и переведя дух, Лайза набрала номер Уорренов. Сердце бешено колотилось, ладони повлажнели от волнения. Как же непросто было прикидываться веселой и беспечной, когда речь шла о судьбах двух дорогих людей! Джулиана тотчас поняла, кто звонит.

– Лайза?

– Да, это я, – совершенно иным, озабоченным и встревоженным голосом произнесла Лайза. – Все идет, как мы и хотели. – Она пересказала беседу с сестрой. – Впору бы радоваться, а я совсем потеряла покой. Этот праздник для Джонни мы с Патриком решили устроить лишь для того, чтобы Синтия ничего не заподозрила, чтобы был повод позвонить. Можешь себе представить? Даже стыдно перед сыном…

Джулиана вздохнула.

– Говоришь, встречаются завтра… – задумчиво пробормотала она. – Они понравились друг другу, я это сразу поняла. Быть может, понравились так, как случается единственный раз в жизни. Вчера Бенджамин разговаривал с Питером, а тот накануне созванивался с Энтони. Если верить Питеру, Энтони все шутил и смеялся, как будто стал собой прежним.

– Когда вернется Эрнестин, не сказал? – спросила Лайза.

– Нет. О ней он, похоже, предпочитает молчать.

– Да, я тоже заметила, – по-прежнему взволнованно сказала Лайза. – Тогда, у вас. Каждый раз, когда речь заходила о семье, доме, Энтони хмуро молчал, об Эрнестин сказал лишь в самом начале, когда извинялся за ее поведение.

Последовало непродолжительное молчание. Лайза покусывала нижнюю губу и теребила прядь волос.

– Может, стоило придумать план похитрее? – с чувством спросила она. – Чтобы принять в том, что теперь происходит, какое-то участие, не сидеть сложа руки, не гадать, чем все закончится?

Джулиана ответила не сразу.

– Знаешь, мне в голову вдруг пришла мысль: в истории Эрнестин и Энтони не все так просто. Может, его удерживает рядом с ней какое-то обещание? Ну и порядочность, прирожденное благородство…

– Обещание? Кому? – растерянно спросила Лайза. – Что-то я не совсем понимаю.

– И я понимаю с трудом. Точнее, ничего уже не понимаю… Может… – Джулиана не договорила.

– Не стоило нам соваться в эту историю? – попыталась угадать ход ее мыслей Лайза.

– Гм… Не знаю…

Лайзу охватил ужас. Она попробовала поставить себя на место сестры, представила, что той по их милости придется страдать, и покачала головой, отказываясь верить, что они допустили чудовищную ошибку.

– Может, все не так страшно? – не желая отчаиваться, спросила она. – Может, они все-таки будут вместе?

– Хотелось бы надеяться, – сказала Джулиана, и Лайза отметила, что в голосе подруги не звучит и половины былой уверенности.

– Как бы узнать, чем закончится их завтрашнее свидание? – пробормотала Лайза, чувствуя себя палачом собственной сестры и страстно желая сделать так, чтобы их затея не обернулась катастрофой.

– Не следить же за ними, – безотрадно произнесла Джулиана.

– Нет, конечно нет! – воскликнула Лайза. – Хотя… знаешь, мне сейчас до того гадко, что, если бы это помогло, я даже пошпионила бы.

– Напялила бы на себя черную полумаску и плащ? Чтобы никто не догадался, что это ты?

– Разумеется не полумаску. Темные очки, шляпу, за щеки засунула бы специальные шарики… – Лайза вздохнула. – Увы, я понятия не имею, где они встречаются.

– Тогда забудь про очки и шарики. Что-то мы совсем пали духом, – прибавила Джулиана более жизнеутверждающе. – Ничего страшного пока не случилось. Даст бог, и не случится. Кстати, мне очень понравилась твоя сестра, я не говорила?

– Нет.

– И, по-моему, они с Энтони смотрятся, как картинка из семейного журнала.

– Это точно.

– В общем, время покажет.

– Ага.

Закончив разговор, Лайза почувствовала, что на душе у нее сделалось легче, и чмокнула в лоб подбежавшего сынишку. Время покажет, прозвучало в переполненной заботами голове. Падать духом и правда рановато…