Образ смерти

13

Ева притащилась в ванную и встала под душ, когда Рорк был уже в сушильной кабине. Хриплым, как будто заржавевшим, голосом она отдала команду включить горячую воду. Глаза не разлипались, словно ночью кто-то заклеил веки тонкой клейкой лентой.

Горячие струи помогли, но Ева знала, что этого недостаточно, что для подзарядки севших батарей потребуется нечто большее. Она обдумала вариант с одобренной департаментом энергетической таблеткой, но решила отложить его на потом. Конечно, таблетка взбодрила бы ее, тут спору нет, но, приняв таблетку, она весь день будет чувствовать себя перевозбужденной и дерганой.

Лучше придерживаться кофеина. Да, она вольет в себя много-много кофеина.

Когда Ева вышла из ванной, на Рорке уже были брюки. И больше ничего, заметила она. Босиком, с голой грудью, роскошные черные волосы, еще чуть влажные после душа.

Есть и другие средства, помимо кофеина, способные дать организму хорошую встряску. Ее личный список подобных средств возглавлял Рорк. А когда он подошел к ней и протянул кружку крепкого черного кофе, ее любовь к нему возросла беспредельно.

Она заурчала, как кошка, радуясь первому глотку жизненно необходимого ей напитка и одновременно выражая благодарность тому, кто влил в нее этот жизнетворный нектар.

– Спасибо!

– Погоди, еще и завтрак будет. Мы вчера толком не поужинали, а у тебя целый день впереди. На одном только кофе и нахальстве ты не продержишься.

– А мне нравится мое нахальство. – Ева прошла в гардеробную и вытащила из шкафа одежду с расчетом на тепло и удобство. – Как это получается: ты, проспав пару часов, выглядишь свежим и отдохнувшим, сексуальным до чертиков, а я чувствую себя так, будто моими мозгами играли в футбол?

– Громадная сила воли и правильный обмен веществ. – Рорк выбрал и надел рубашку, но застегивать не стал. Он внимательно посмотрел на Еву, пока она натягивала брюки. – Я мог бы заказать энергетический коктейль.

– Нет, не надо. После них вечно во рту помойка, и мне все время кажется, будто глаза к носу скашиваются, а потом опять расходятся. И я начинаю из-за этого психовать. – Ева надела белую футболку с длинными рукавами, а поверх нее натянула черный свитер. – Я собираюсь…

Она замолчала и нахмурилась, потому что в этот самый миг послышался стук в дверь спальни.

– Ну кто, будучи в своем уме, мог встать в такой кошмарный час?

– Давай посмотрим и узнаем.

Рорк подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла Мэвис, держа на руках Белль.

– Что-нибудь случилось с малышкой? – встревожился Рорк. – Она не заболела?

– Кто, Белль? Нет, она три «Т»: Тотальный Тип-Топ. Просто ее надо было перепеленать по утру. Но я выглянула и увидела свет под дверью. Можно нам войти на минутку?

– Конечно. Я как раз собирался заняться завтраком. Хочешь что-нибудь съесть?

– Нет, спасибо, мне еще рано заправляться. Ну, разве что соку выпью. Может, папайи?

– Присядь.

– Все в порядке? – спросила Ева.

– Да, в общем-то, да. Но я беспокоюсь. Честно говоря, места себе не нахожу. Когда Белль выдала свой утренний сигнал, я решила снова не ложиться.

Мэвис стояла посреди комнаты в красно-белой полосатой пижаме, видимо откуда-то добытой Соммерсетом. Пижама была ей велика и выглядела нелепо. Еве показалось, что в этой пижаме Мэвис напоминает крошечного и хрупкого маленького ребенка.

– Все в порядке, все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться.

– Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, и спросить: может, я могу что-то сделать?

– Все под контролем. – Поскольку Мэвис стояла, тихонько покачиваясь взад-вперед, а у Евы от этого возникало смутное неприятное ощущение сродни морской болезни, она повторила приглашение Рорка: – Присядь.

– Я подумала, может, мы с Триной могли бы проверить книги записей, может, даже попытались бы найти по каталогу волосяную накладку. – Мэвис пожала плечами. – И еще Трина мне сказала, ей кажется, она знает, какой косметикой этот тип пользовался. Ну, типа крем для рук, лосьон после бритья, одеколон и все такое. Популярные фирменные продукты. Может, я могла бы проследить, есть они сейчас в продаже или нет… Не знаю, вдруг это поможет?

– Может быть, поможет.

Рорк поставил на стол высокий стакан с соком, блюдо фруктов и корзинку с теплыми булочками. Мэвис взглянула на еду, потом на Рорка.

– Не будь я так безумно влюблена в моего сладкого медвежонка, я бы подралась с Даллас из-за тебя.

– Да я бы тебя как муху пришлепнула, – вставила Ева.

– Ну, допустим. Но ты бы тоже после этого долго хромала. А можно нам с Белль еще побыть у вас? Я хочу сказать, пока Леонардо… он вернется сегодня к вечеру. Я подумала…

– Оставайся, сколько хочешь, – сказал ей Рорк и поставил на стол еще две тарелки, извлеченные из автоповара.

– Спасибо. А то он беспокоится за нас. Он уже начал фантазировать: что, если бы мы – Белль и я – были с Триной, а этот тип решил ее захватить? Знаю, это невероятно, но, когда в семье появляется ребенок, сразу начинаешь психовать и воображать себе невесть что.

– Да, дети – они такие, – заметила Ева. – Вам с Белль надо успокоиться. Оставайтесь, сколько душе угодно.

Тут Белль, словно услышав, что о ней говорят, завозилась и захныкала. Мэвис перехватила девочку одной рукой, а другой начала, как ни в чем не бывало, расстегивать пижамный верх.

– Я подумала, может, если Трина закончит до того…

– Да-да, конечно. – Ева инстинктивно отвела взгляд и лихорадочно схватила кружку кофе. – Я распоряжусь, чтобы ее привезли обратно сюда, когда она закончит. Никаких проблем.

– Блеск. Можно вздохнуть с облегчением. Итак…

– Ну что ж… – Рорк вскочил на ноги, когда грудь Мэвис выскочила наружу, а жадный ротик Белль присосался к ней. – Я сейчас…

Он хотел сказать: «Уйду подальше отсюда». Увидев реакцию Рорка, Мэвис звонко рассмеялась.

– Белль тоже хочет позавтракать. И вообще, все уже давным-давно видели мои сиськи. Подумаешь, новость!

– Кажется, я уже говорил, что они совершенно очаровательны. Но, может, мне следует…

– Да ладно! Сядь. – Продолжая хихикать, Мэвис подхватила стакан с соком и поднялась. Она с легкостью балансировала стаканом и ребенком, прильнувшим к ее груди. – Ты скоро привыкнешь. Ну а пока мы с Белль пойдем к себе. Обычно нам обеим после кормления нужно немного вздремнуть. Если я что-нибудь найду по накладке, по кремам и лосьонам, я тебе позвоню.

– Обязательно позвони.

Когда они снова остались одни, Рорк опустил взгляд на свою тарелку.

– Как ты думаешь, почему я сегодня утром выбрал яичницу-глазунью?

– Потому что она похожа на пару симпатичных и блестящих желтых сисек. – Ева ухмыльнулась и стянула у него полоску бекона. – Между прочим, Мэвис иногда красила свои груди в желтый цвет. Это общеизвестный факт.

– Всякий раз, как она кормит малышку, я чувствую себя… жутким хамом.

– Мне показалось, что это больше напоминает парад монстров.

– И это тоже, только еще хуже. Это такое интимное дело. Хочется сквозь землю провалиться.

– Я бы сказала, нам обоим придется с этим смириться. Нам надо двигаться. Доедай свою яичницу.

Они расстались в управлении. Ева повела Трину в отдел, где Янси должен был работать над фотороботом.

– А знаешь, если бы копы уделяли больше внимания моде и подходили к делу творчески, это помогло бы наладить отношения с общественностью.

Ева вскочила на эскалатор, ползущий вверх, и увидела, как по соседнему эскалатору спускаются трое, которых она узнала. Это были люди из отдела наркотиков. Заросшие щетиной лица, стоптанные башмаки, обвисшие мешками карманы, оттянутые оружием.

Ей показалось, что они прекрасно выглядят.

– Ладно, мы проведем семинар на эту тему. Оборонительная мода.

– Не так уже это невероятно, – продолжала Трина. – Да, одежда может служить обороне, или она может быть агрессивной…

– Мне ли не знать!

– Одежда может быть заявлением позиции или отражением тенденции, – продолжала Трина. – Вот, например, твоя одежда говорит о том, что ты не только тут главная, но и горишь желанием надрать кому-нибудь задницу.

Ева, и не обладая многочисленными учеными степенями Миры понимала, что Трина нервничает.

– Мои штаны говорят, что я тут главная?

– Не только штаны, весь набор. Темные оттенки, но не мрачные. Добротные ткани, чистые линии. Правда, можно было бы добавить тут и там что-нибудь ярко-красное, или зеленое, или синее…

– Я это запомню.

– И еще тебе надо носить темные очки.

– Я их теряю.

– А ты не теряй. Тебе что, двенадцать лет? Темные очки станут завершающим штрихом в ансамбле. Слушай, а это надолго? Думаешь, это много времени займет? А вдруг у меня не получится? Вдруг я все перепутаю? Что, если я…

– Прекрати. Тебе что, двенадцать лет? – Под нервный смех Трины Ева сошла с эскалатора. – Сколько займет, столько и займет. Понадобится перерыв – сделаешь перерыв. Янси у нас лучший, лучше его я никого не знаю. А если ты все перепутаешь, брошу тебя в камеру на пару часов, пока не приведешь мысли в порядок.

– Ты прямо кайф ловишь, да?

– Есть немного, – согласилась Ева и толкнула дверь.

Янси был уже на месте, загружал свою рабочую станцию. Он поднялся и одарил вошедших быстрой непринужденной улыбкой.

– Лейтенант!

– Детектив! Спасибо, что пришли так рано.

– Легко. Трина? – Он протянул руку. – Как поживаете?

– Немного нервничаю. Я никогда такого раньше не делала.

– Да ничего страшного, успокойтесь. Я вам помогу. Хотите попить чего-нибудь? Холодненького?

– Ммм… Может быть. Может быть, лимонной шипучки? Диетической.

– Сейчас принесу. Садитесь, располагайтесь поудобнее.

Трина проводила его взглядом, когда он вышел.

– Надо же, какой аппетитный! Так бы и съела.

– Ты здесь не для того, чтобы им закусывать.

– Ну, у него же когда-нибудь смена кончится. – Трина вытянула шею, стараясь получше разглядеть обтянутый джинсами зад Янси, пока он не скрылся за поворотом. – Ты с ним когда-нибудь спала?

– Нет. Господи, Трина, возьми себя в руки!

– Ну, это твоя потеря. С таким сложением, держу пари, он может трахаться всю ночь напролет.

– Ну спасибо! Большое тебе спасибо, что заронила мне в голову эту мысль. Она, безусловно, углубит мои рабочие отношения с детективом Янси.

– Я-то уж точно была бы не прочь углубить рабочие отношения с детективом Янси. – Трина шумно выдохнула. – И не цепляйся ко мне. Я, оказывается, не так сильно нервничаю, когда думаю о сексе. Буду знать на будущее. К тому же мне будет нетрудно работать с детективом Горячая Попка.

– Не вздумай с ним трахаться. – Ева нервно провела пальцами по волосам. В эту самую минуту вернулся Янси с напитком для Трины и еще одной банкой для себя. – Ты знаешь, где меня найти, – сказала ему Ева.

– Есть. Мы с Триной… – Он подмигнул Трине. – Мы скомпонуем тебе лицо этого парня. Итак, Трина, давно ты занимаешься красотой как бизнесом?

Ева знала, что таков его рабочий стиль. Янси умел заставить очевидцев расслабиться, болтал с ними, завоевывал доверие. И все же она с трудом подавила в себе стремление сказать ему, чтоб поторапливался. Она приказала себе просто отступить. Повернулась и ушла.

Времени мало, но хватит, чтобы добраться до кабинета, систематизировать данные – и свои собственные мысли – перед брифингом. Позвать Пибоди, – размышляла Ева по дороге в отдел убийств, – вывести упомянутые данные на экран. Провести брифинг, а потом придется ехать на эту дурацкую утреннюю пресс-конференцию. Надо провести вероятностный тест – прокачать себя как мишень, найти время где-то днем, чтобы обсудить это с Мирой. Но ей надо было работать на выезде, ей хотелось поскорее оказаться на улице.

Если этот ублюдок следит за ней, она может засечь слежку.

Ева прошла прямиком в свой кабинет и застыла на пороге с разбега, увидев Фини, склонившегося на стуле для посетителей над кружкой кофе.

Он поднялся на ноги. Выглядит паршиво, подумала Ева. Да, вид у него потрепанный. Ева невольно напряглась, хотя сердце у нее упало.

Он не сводил с нее запавших глаз с набрякшими мешками.

– Есть минутка?

– Есть.

Ева вошла и закрыла дверь. И впервые в жизни пожалела, что кабинетик у нее такой тесный. Не было места, чтобы как-то с ним разминуться, обойти его стороной. Придется выяснять отношения.

И тут из нее выплеснулось, просто выплеснулось без всякой подготовки, неожиданно для нее самой:

– Я хочу извиниться за…

– Прекрати. – Он сказал это так быстро, что ее голова невольно откинулась назад, как от удара. – Ничего больше не говори. Остановись прямо на этом месте. И без того все скверно. Я был не прав. Это я нарушил правила. Ты ведешь это следствие. Ты возглавляешь опергруппу. Я не имел права подрывать твой авторитет, сомневаться в твоей правоте. И я был не прав, когда вывалил все это на тебя. Ну вот. – Фини помолчал и отхлебнул добрый глоток кофе. – Это все.

– Это все? – переспросила Ева. – И что теперь будет?

– Тебе решать, что теперь будет. Хочешь убрать меня из опергруппы – имеешь право. У тебя есть мои записи, я найду кого-нибудь на замену.

В эту минуту Еве хотелось, чтобы он врезал ей покрепче, лишь бы не выслушивать все эти оскорбления, больно ранившие ее.

– Зачем ты мне все это говоришь? Как ты можешь думать, будто я хочу убрать тебя из опергруппы?

– Будь я на твоем месте, я бы это обдумал. Серьезно.

– Бред. Это просто бред. – Ева не лягнула стол. На этот раз она выбрала жертвой свое кресло. Оно врезалось прямо в стул для посетителей, отскочило и с грохотом ударило в стену. – И ты не на моем месте, тупой сукин сын!

Печальные глаза сенбернара округлились и стали огромными. Фини вскочил со стула.

– Что ты сказала?

– Ты меня слышал. Ты такой твердолобый, такой упертый, такой законченный дурак, что тебе в лом отставить в сторону свои оскорбленные чувства и поработать со мной. Ничего, придется тебе их проглотить, мать твою! Я не могу себе позволить потерять лучшего члена команды на этом этапе следствия. И ты прекрасно это знаешь. Ты это знаешь, и нечего мне тут впаривать, что у меня есть основания выпереть тебя из группы пинком под зад.

– Это ты сейчас получишь пинок под зад! Сию же минуту!

– Тебе меня не одолеть, – бросила в ответ Ева. – Еще лет десять назад – может быть, но не сейчас.

– Может, попробуем, малышка? Может, проверим?

– Хочешь провести раунд? Пожалуйста! Но только когда мы закроем это дело. Что с тобой такое? У тебя штырь в заднице? Я его вытащу и прямо этим штырем выбью из тебя всю дурь, понял?

Тут ее голос дрогнул, и от этого им обоим стало только хуже. Оба почувствовали себя несчастными.

– Зачем ты пришел? – продолжала Ева. – Явился сюда весь из себя важный, рычишь на меня и как пошел чесать! Даже извиниться не даешь за то, что я облажалась!

– Это не ты, черт бы тебя побрал, это я облажался!

– Ладно. Отлично. Оба мы хороши. Оба облажались. Парочка придурков.

Фини рухнул обратно на стул, словно из него враз выпустили воздух.

– Может, и так, только я старше тебя. Я раньше начал.

– Будешь мне тыкать в нос тем, что ты старше по званию? Отлично, – повторила Ева. – Просто замечательно. Я буду первая отдавать тебе честь. Ну как? Полегчало?

– Нет, не полегчало, разрази меня гром!

Фини сказал это с таким тяжким вздохом, что Ева почти перестала на него сердиться.

– Чего тебе надо, Фини? Чего ты от меня ждешь? Что я должна сказать?

– Ничего. Ты должна слушать. Я позволил себе разозлиться. Я не закрыл это дело девять лет назад, и с тех пор оно меня точит. Я же тебя учил – разве нет? – что стопроцентной раскрываемости не бывает, и нельзя себя изводить, когда что-то не выходит, когда не можешь собрать все концы воедино. Хоть напополам разорвись, а не выходит. И твоей вины в этом нет.

– Ну, учил.

– Только на этот раз я сам себя не послушал. Весь желчью изошел и никак не мог успокоиться. – Фини поджал губы и покачал головой. – Ты находишь свежий след, а я, вместо того чтобы броситься по нему, идти и не отпускать, бросаюсь на тебя. А сам все думаю: «Неужели я это пропустил? Неужели все эти женщины погибли, потому что я этого не увидел?»

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, Фини. И я прекрасно понимаю, что стопроцентной раскрываемости не бывает. И опыт тут ни при чем. Вот скажи: я была хороша девять лет назад?

– Нуждалась в закалке.

– Да не в этом дело. Я была хорошим копом?

Фини отпил еще глоток и вскинул на нее взгляд.

– Уже тогда ты была лучше всех, с кем мне когда-либо приходилось работать.

– И я работала с тобой над этим делом. Каждый шаг, каждую минуту. Мы ничего не упустили, Фини. Этого там просто не было. Не было этой схемы, этих улик, этих доказательств. Даже если он и брал этих женщин – кое-кого из этих женщин – таким образом, мы не нашли никаких следов. Потому что их не было.

– Я вчера целый день копался в файлах по тому делу. Понимаю, что ты хочешь сказать. Но сам я хочу сказать другое: потому-то я на тебя и набросился.

Он вспомнил, что говорила ему жена накануне вечером. Она сказала: «Ты разозлился на Даллас, потому что она член твоей семьи. Она позволила тебе злиться, потому что ты член ее семьи. Никто не скандалит так регулярно, с такой бессмысленной жестокостью, как родственники». Так сказала его Шейла.

– И еще мне не понравилось, когда ты сказала, что мне нужен перерыв, – продолжал Фини. – Как будто я чей-то чертов дедушка и мне надо поспать днем.

– Но ты и вправду чей-то дедушка.

Опять его глаза вспыхнули гневом, но на этот раз во взгляде проскочила искорка веселья.

– Думай, что говоришь, малышка.

– Мне надо было обсудить новую версию с тобой перед брифингом. Нет, надо было, – настойчиво повторила Ева, когда он покачал головой. – Но и ты должен был понять, что я обязательно прокачала бы это с тобой, если бы не было такой спешки. Никого из опергруппы, никого из тех, кто носит жетон, я не уважаю так, как тебя.

Фини пришлось прочистить горло кашлем.

– Взаимно. Я должен сказать еще одну вещь, и мы закроем тему. – Он снова встал. – Не я привел тебя на это место. Ты никогда не была наивным новичком. – Его голос охрип от волнения. – Стоило мне бросить на тебя взгляд, как я увидел хорошего, крепкого копа. В ту самую минуту. Я дал тебе хорошую основу, малышка, я тебя закаливал, я на тебя давил, потому что знал: ты выдержишь. Но не я привел тебя на это место, и когда я так сказал… это было глупо. Ты сама привела себя сюда. И я этим горжусь. Вот и все.

Ева лишь кивнула в ответ. Если бы она расплакалась, смутились бы они оба.

Фини неуклюже похлопал ее по плечу и вышел, закрыв за собой дверь.

А Еве пришлось постоять, не двигаясь с места, пока она не успокоилась и не убедилась, что держит свои эмоции под контролем. Несколько раз глубоко вздохнув, она повернулась и уже хотела было сесть за стол. Но тут постучали в дверь.

– Что? – Еве захотелось зарычать, и она зарычала, когда в дверях показалась голова Надин. – Пресс-конференция в девять.

– Знаю. С тобой все в порядке?

– Просто персик. Уходи.

Надин как ни в чем не бывало, проскользнула в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Я пришла недавно и… скажем так, невольно подслушала довольно горячий обмен репликами. Репортер во мне боролся с благовоспитанной дамой. Это был ожесточенный бой, он шел несколько минут. В конце концов я с достоинством удалилась и выждала, пока горизонт не очистился. Поэтому спрашиваю еще раз: с тобой все в порядке?

– Это был частный разговор.

– Не стоит вести частные разговоры на повышенных тонах в общественном месте.

«Верно подмечено», – вынуждена была признать Ева.

– Я в порядке. Мы в порядке. Просто нам нужно было кое-что прояснить.

– Мне пришло в голову, что было бы неплохо сделать репортаж о напряженных отношениях между сотрудниками на рабочем месте и как с этим справляются полицейские.

– Советую держаться от этого подальше, – проворчала Ева. – Целее будешь.

– От данного конкретного случая – безусловно. Такова цена дружбы.

– Если это все…

– Нет, не все, – сказала Надин. – Знаю, ты невысокого мнения о румынской ясновидящей, но…

– Честно говоря, там вроде бы есть рациональное зерно, – призналась Ева. – У тебя есть еще что-то?

– Правда? Надеюсь, ты меня просветишь по полной программе. И да, возможно, у меня еще кое-что есть.

Надин сумела поместить одно бедро, стянутое узкой юбкой цвета малинового варенья, на край Евиного стола.

– Боливия, – начала она. – Мы просматривали иллюстрированные журналы. Ты не поверишь, сколько рациональных зерен можно найти на этом поле, хотя вы, копы, его презираете.

– По-моему, иллюстрированные журналы представляют собой угрозу обществу.

– Не случайно иллюстрированные журналы считаются классикой жанра. Мы нашли интересную историю о венецианском мавре.

– Венецианском? – удивилась Ева. – Насколько я помню, Венеция находится в Италии.

– Да нет, венецианский мавр – это Отелло. Шекспир. И Верди. Отелло – это был такой черный мужик, важная шишка. Женился на роскошной белой женщине. В те времена смешение рас не приветствовалось. Хотя черт их знает, когда они были – те времена.

– Девять лет назад?

– Нет. – Надин засмеялась. – Тут счет идет на столетия. Короче, Отелло становится жертвой манипуляций другого парня, а тот ему внушает, что жена его рогами наградила. Отелло ее душит. А потом еще долго поет над ее хладным трупом.

– Что-то я не пойму, о чем ты толкуешь, Надин.

– Пока только рассказываю сюжет, чтобы ты представляла. В оперном театре был большой костюмированный бал…

– В оперном театре? – насторожилась Ева.

– Да. – Надин настороженно прищурилась. – Для тебя это что-то значит?

– Продолжай.

– В Ла-Пасе одна женщина утверждала, что на нее напал какой-то тип в костюме Отелло. Черная маска, широкий плащ, перчатки. Она заявила, что он пытался ее утащить, изнасиловать. Поскольку на ней не было ни царапины, а свидетели, видевшие их обоих ранее в тот же вечер, настаивали, что болтала она с мужчиной в костюме Отелло вполне дружелюбно, а в момент подачи заявления была пьяна как скунс, полиция отмахнулась от ее слов. Но журналы раздули эту историю. Тридцать один год, темно-каштановые волосы, а предполагаемый инцидент имел место между обнаружением второго и третьего тела. Что, если Жених решил украсть еще одну невесту? Что, если венецианский мавр искал свою Дездемону?

Надин поудобнее устроилась на столе.

– Не исключено, что в ее словах есть доля правды. Она заявила, что парень прекрасно говорил по-испански, но с американским акцентом. Свободно рассуждал о музыке и литературе, явно много путешествовал. Мы провели углубленное исследование и выяснили, что она была нанята для развлечения посетителей, и не она одна: среди гостей циркулировали несколько таких девушек.

– Лицензированная компаньонка? – Ева скептически поджала губы. – Он никогда не интересовался профессионалками. Не вписывается в психологический портрет.

– На таких мероприятиях лицензированные компаньонки себя не афишируют. На ней же не написано, что она проститутка! Они служат только для оживляжа.

– Ладно, допустим, он не распознал в ней профессионалку.

– Вот именно, – кивнула Надин. – И ты можешь вообразить, что было дальше. Она почуяла деньги и подыграла ему. Он предложил выйти подышать воздухом, и она с ним вышла. Потом он пригласил ее прокатиться на машине, а вот уж на это она согласиться не могла, иначе потеряла бы плату за вечер. Как бы то ни было, она утверждает, что почувствовала себя плохо: ее развезло, голова закружилась. Да, она утверждает, что не пила, хотя врет, конечно. Но я готова пари держать, что она свою меру знает и не зарывается, когда работает. Они ошиблись: она была накачана наркотой, а они решили, что она пьяна как скунс.

– Возможно, – согласилась Ева. – Да, это вполне правдоподобно.

– Когда она поняла, что он уводит ее прочь от оперного театра, она воспротивилась. Вот тут, я думаю, она приукрасила свою историю, иначе остались бы следы. Синяки, разорванная одежда… хоть что-нибудь. Я думаю, она заартачилась, завопила, он решил, ну и черт с ней. Она рванула обратно в театр. А он ускользнул.

– У тебя еще что-то есть, – догадалась Ева.

– Да, есть, – подтвердила Надин. – Третьей жертвой стала официантка. Она работала на поставщика, который обслуживал эту вечеринку. Неделю спустя ее нашли мертвой. Итак…

– Он выбирал потенциальные объекты на этой вечеринке, – заключила Ева. – Свел кандидатуры к этим двум. Первая оказалась для него непригодной, поэтому он взял вторую. Где ее видели в последний раз? – Ева повернулась к компьютеру и загрузила файл.

– Она уходила из своей квартиры за четыре дня до того, как было обнаружено тело. В тот вечер должна была выйти на работу, но позвонила и сказалась больной. Два дня ее никто не искал, потому что…

– Это она взяла с собой сумку со сменой одежды. И оделась в свой выходной костюм.

– Хорошая память, – восхитилась Надин. – Да, все верно. Решили, что она уехала с каким-то парнем. Самое смешное, что так оно и было. Лицензированная компаньонка сказала, что у Отелло был бархатный голос – мягкий и плавный. На нем были сапоги на каблуках и высокий головной убор. Компенсировал свой невысокий рост.

– Да, он коротышка, мы это знаем.

Брови Надин удивленно поползли вверх.

– Ты уже знаешь?

– Ты все узнаешь, когда мы закроем дело. Есть что-то еще?

– Она сказала, что он говорил о музыке, но с особенным трепетом об опере. Вообще-то она наговорила много чепухи. Что глаза у него светились красным огнем, что руки были как сталь, когда сомкнулись у нее на горле, и так далее, и тому подобное. Но был еще один интересный момент, похожий на правду. Она сказала, что спросила о его работе, а он ответил, что его работа – изучение жизни и смерти. Конечно, это бред, но ведь по сути дела он именно этим и занят. По крайней мере, он сам так думает.

– Отлично, – кивнула Ева. – Просто отлично.

– Стоит твоей внутренней информации? – прищурилась Надин.

Ева покачала головой.

– Если на данном этапе я дам утечку, отвечать придется головой. Можешь не ходить на пресс-конференцию. Пошли какого-нибудь идиота. Когда будет можно, ты все получишь.

– Не для протокола. Тебе удалось к нему подобраться?

– Не для протокола. Я к нему подбираюсь.

Поскольку два длинных разговора съели все время на подготовку, Ева просто сгребла вещи со стола. Ничего, она сорганизуется на ходу. Выстраивая доклад в голове, Ева вышла из кабинета. В конференц-зале теперь – слава Рорку! – есть настоящий кофе, напомнила она себе.

В коридоре ее внимание привлекли громкие голоса. Она повернулась и увидела одного из своих детективов и пару патрульных, сгрудившихся вокруг парня ростом с пищевой автомат, возле которого все они стояли.

– Я хочу видеть моего брата! – вопил великан. – Сейчас же!

Детектив Кармайкл, всегда казавшаяся Еве невозмутимой, старалась говорить тихо и спокойно.

– Билли, послушай! Мы объяснили тебе, твой брат сейчас дает показания. Как только он закончит…

– Вы бросили его за решетку! Вы его бьете!

– Нет, Билли. Джерри нам помогает. Мы должный найти человека, который ударил его босса. Ты помнишь, что кто-то ударил мистера Колбецки?

– Его забили до смерти. А теперь вы убьете Джерри. Где Джерри?

– Давай пойдем и сядем…

Билли выкрикнул имя своего брата так пронзительно, что полицейские замерли на ходу, стали оборачиваться, высыпали из-за дверей.

Ева свернула в сторону и направилась к горе неприятностей.

– Проблемы?

– Лейтенант. – Невозмутимая Кармайкл бросила на Еву взгляд, полный бессильного отчаяния. – Билли расстроен. Кто-то убил хорошего человека, на которого они с братом работали. Мы сейчас беседуем с братом Билли. Мы как раз хотели угостить Билли вкусной шипучкой, а потом и с ним тоже побеседовать. Мистер Колбецки был твоим боссом, да, Билли? Ты любил мистера Колбецки?

– Я подметаю пол и мою окна. А когда мне пить хочется, мне можно взять шипучку.

– Да, мистер Колбецки разрешает тебе брать шипучку. Это лейтенант Даллас. Она мой босс. А теперь мне надо делать свою работу. Мы все сядем и…

– Не смейте обижать моего брата! – Билли мгновенно сориентировался и решил обратиться к старшему по званию. Он сгреб Еву, оторвал ее от пола и встряхнул, как тряпичную куклу. – Ты пожалеешь, если обидишь Джерри.

Копы схватились за электрошокеры. Еву оглушили крики. Она прикинула шансы, соразмерила его лицо со своим кулаком, решила поберечь костяшки пальцев и крепко двинула ему по яйцам.

После этого она почувствовала, что летит по воздуху. Всего долю секунды. Ровно столько, чтобы подумать: «Вот дерьмо».

Она больно ударилась копчиком, ее занесло, потом ее голова стукнулась о пищевой автомат с такой силой, что автомат заорал дурным голосом:

Внимание! Внимание!

Когда Ева потянулась за своим оружием, кто-то подхватил ее под руку. Рорк сумел блокировать кулак, нацеленный ему в лицо, за миг до контакта.

– Спокойно, – сказал он. – Парень в нокдауне. А ты как?

– Он меня чуть не вырубил, черт. – Растирая рукой затылок, Ева яростно уставилась на великана. Он сидел на полу, зажимая рукой промежность, и рыдал как ребенок. – Кармайкл!

– Лейтенант? – Кармайкл подбежала, пока патрульные удерживали Билли. – Господи, Даллас, мне ужасно жаль. Вы в порядке?

– Что происходит? Какого хрена?

– Убитый был найден этим парнем и его братом сегодня утром, когда они пришли на работу. Убитому принадлежал небольшой магазинчик на Вашингтон-сквер. Похоже, на хозяина напали перед закрытием вчера вечером. Мы привели братьев сюда для дачи показаний. Ищем ночного дежурного. На данном этапе мы не верим, что братья замешаны, но они могут быть носителями ценной информации по местонахождению ночного дежурного.

Кармайкл смолкла, чтобы отдышаться.

– Этот парень, Билли… Поначалу он был спокоен. Поплакал немного по убитому. Понимаешь, он немного туповат. Джерри, его брат, сказал ему, что все нормально, что он может пойти с нами, а мы купим ему шипучки, поговорим с ним. Но, как только мы их разделили, он запсиховал. О боже, Даллас, мне и в голову не приходило, что он может напасть на тебя. Тебе нужна врачебная помощь?

– Не нужна мне врачебная помощь. – Ева оттолкнулась и вскочила на ноги. – Отведите его в зону наблюдения, пусть убедится, что никто не бьет его брата резиновой дубинкой.

– Слушаюсь. Э-э-э… хочешь обвинить Билли в нападении на офицера?

– Нет. Забудь. – Ева подошла и присела на корточки перед рыдающим парнем. – Послушай, Билли. Посмотри на меня. Ты сейчас пойдешь и увидишь Джерри.

Он всхлипнул, вытер тыльной стороной руки сопливый нос.

– Сейчас?

– Да.

– Там всюду была кровь, и мистер Колбецки никак не хотел просыпаться. Джерри заплакал и велел мне не смотреть и ничего не трогать. А потом они увели Джерри. Он заботится обо мне, а я – о нем. Ты не можешь отнять у меня Джерри. Если кто-то его ударит, как мистера Колбецки…

– Никто его пальцем не тронет. Какую шипучку Джерри больше всего любит?

– Он любит крем-соду. Мистер Колбецки разрешает нам брать крем-соду.

– Почему бы тебе не взять крем-соду для Джерри? Вот в этом автомате. Вот этот офицер отнесет ему крем-соду, а ты сможешь посмотреть через стекло, как Джерри разговаривает с детективом. А потом ты сам поговоришь с детективом.

– Я смогу увидеть Джерри? Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– Хорошо. – Он улыбнулся простодушной детской улыбкой. – Ты мне здорово двинула по яйцам. До сих пор больно.

– Не сомневаюсь.

Ева выпрямилась и отступила на шаг. Рорк успел подобрать ее сумку и диски, разлетевшиеся в тот момент, когда и сама она полетела. Теперь он протянул ей сумку.

– Вы опоздали на брифинг, лейтенант.

Ева схватила сумку и подавила смешок.

– Ну, укуси меня.