— Дети… Я не хочу, чтобы они это видели…


— Сообщите, когда им нужно будет уходить в школу. Если мы не успеем, поставим экран.


— Спасибо. Спасибо.


— Мисс Хорнсби, какое у вас отношение к миру искусства?


Она удивлённо посмотрела на Ева.


— Странный вопрос. Я почти ничего не знаю об этом, но мой муж — ну, его семья — владеет галереей Морганстерн на Третьей авеню. Картер, мой муж, сейчас в Чикаго, смотрит работы начинающего художника.


— Мне нужно связаться с ним. Ему нужно знать… Он может поймать более ранний рейс домой.


— Он покупает картины для галереи?


— В основном, да. Я не понимаю, что вы хотите сказать.


— Детектив, сопроводите мисс Хорнсби внутрь и объясните, что важно для следствия.


— Да, сэр.

Пока Пибоди и Макнаб уводили Натали внутрь, Ева подошла к экрану.


— Вы решайте, лейтенант, — начал первый офицер. — Мы должны были ждать чего-то подобного. Она точно подходит.


Он поднял экран. Женщина подходила по описанию.


— Жертва, — сказала Ева для протокола, закрывая доступ, — женщина смешанной расы, примерно тридцати лет. Её поставили спиной к стене дома. Видимые синяки на шее указывают на удушение как причину смерти. Платье розовое, старомодное, с поясом из шарфа, который свисает по правому бедру. Глубокий V-образный вырез с белым оборчатым воротником и бантом, белые манжеты на рукавах. Под плечами — чёрный… Чёрт, что это? — шаль.


Ева провела пальцем по линии волос.


— Светло-коричневый парик приклеен у ушей, на нём — соломенная шляпа с цветами и большим пером, загнутым слева над широкими полями.


Глаза открыты и приклеены, рот тоже приклеен в лёгкой улыбке. На левой предплечье прикреплена коричневая палитра с пятнами краски, а в левой руке — семь кисточек, зафиксированных проводом и клеем. Правая рука опущена вниз с чуть согнутыми пальцами.


Она посмотрела на Рорка.


— Ты знаешь, какую картину он пытался воспроизвести?


— Да. Это автопортрет Элизабет Луизы Виже-Лебрен в соломенной шляпе.


— Кто это?


— Она. Элизабет Луиза Виже-Лебрен, XVIII век, Франция. Представь, что в мужской сфере она стала самым успешным портретистом своего времени. Судя по всему, костюм точный, как и реквизит, вплоть до цвета пятен на палитре. Но в портрете она стоит на фоне неба.


— Не сидит?


— Нет, руки правильные, но она стоит.


— Видимо, ему было трудно работать с доской, поэтому он снизил стандарты ради удобства.


Она вытащила измерительные приборы.


— Время смерти: 03:07. Офицеры?


— Кингсли и Оуэн, сэр.


— Кингсли, спроси у мисс Хорнсби, во сколько включаются её разбрызгиватели.


Ева взяла палец жертвы для отпечатков.


— Под ногтем указательного пальца что-то есть. Просто что-то.


Она аккуратно соскоблила и изучила в пробирке.


— Ткань. Тёмно-серая нить. Это ошибка. Он её допустил. После того, как приклеил и привязал руки, не заметил этого.


Закрыв глаза, она представила процесс.


— Может, он волочил её по ковру. И нить зацепилась. Пальцы приклеены так, что указательный не сгибается, но он зацепился за ковер и сорвал пару нитей.


— Ты — чудо, лейтенант. — Ева покачала головой на Рорка.


— Просто коп. Отправила в лабораторию, приоритет.


Она положила пробирку и взяла планшет.


— Жертва — Жанет Уизерс, 31 год, смешанной расы, уличное имя — Шабли. Лицензированная компаньонка. Адрес на Авеню B — большинство работает близко к дому. Не была замужем, не жила официально с кем-то. Родители живы, в Канзасе, есть брат и сестра.


Ева откинулась назад.


— Шабли приехала в большой город семь лет назад, и вот — мертва, как женщина, которая когда-то одевалась так же.

Она повернулась к Рорку.


— Как с лицом? Похожее?


— Тон кожи темнее, черты лица — вполне. Особенно рот. Вот.


Он показал на экран своего PPC.


— Форма лица, рот — да. Нос — нет, и тон кожи другой. Ему пришлось что-то менять.


— Сэр? Разбрызгиватели работают с 03:30 до 04:00.


— Хорошо. Она не мокрая, но платье, лежащее на земле — влажное. Значит, тело положили после четырёх.


Она провела рукой под телом.


— Сзади сухо, земля почти сухая. Когда был звонок 911?


— В 06:45, лейтенант.


— Значит, тело положили между 04:30 и 05:00. Тихий район будет тихим.


Макнаб выбежал в своих красно-сине-клетчатых штанах, длинный хвост красных волос развевался.


— Система безопасности отключилась в 04:36, Даллас. Было 15 минут помех. Система хорошая, но не такая, как у тебя, — сказал он Рорку.


— Нет, не одна из моих систем, — сказал Рорк.


— Ему нужна была приличная глушилка, чтобы прервать трансляцию на пятнадцать минут.


— Он может себе это позволить. Значит, прошло ровно час девятнадцать минут после того, как он задушил её, чтобы приклеить, привязать, транспортировать. — Она повернулась к телу. — Он не стал бы спешить. Он слишком точен. Но она мертва, так сколько это занимает времени? Сорок пять, может, пятьдесят минут? Потом нужно её погрузить в машину. Приехать сюда — и ещё пара минут, чтобы проверить свет, движения, не спящих, прежде чем припарковаться — возможно, припарковаться вплотную, потому что на обочине уже машины — затем глушить сигнал, прежде чем вынести её, пройти через калитку.


— Он живёт в центре. Может, ближе к Мидтауну на Восточной стороне, но… Нью-Йорк полон искусства, так какие районы ассоциируются с искусством в первую очередь?


— Виллидж, — сказал Рорк, — СоХо, Трайбека.


— Именно. Если он там не живёт, значит, у него там студия, в самом сердце района. Частная, без соседей, с гаражом. Макнаб, ты недавно закрывал один объект, верно?


Он потёр руки.


— Большой, жирный, сочный.


— Проверь с Фини, если он подтвердит, можешь начать поиск одиночного здания с гаражом. Элитное, не дешевое.


— Понял.


— Не думаю, что он делит здание с кем-то, но проверь и многоквартирные с отдельным лифтом в гараж. Не хочу пропустить его, если искать слишком узко.


— Коммерческие здания?


— Пока нет. Если на этом не сработает — тогда попробуем.


— Могу параллельно запустить авто-поиск по коммерческим без ущерба для основного.


— Ты — электронщик, решай сам.


Она повернулась к Пибоди, когда та вышла из дома.


— Ей надо будить детей через пятнадцать минут.


— Свяжусь с моргом, расскажу о несовершеннолетних на месте. Потом помечу специалистов по поиску улик. Мне нужно ещё немного с телом. Надо упаковать левую руку с палитрой и кистями.


Она присела, работая.


— Краска сухая, кисти новые. Можно будет проследить. Краска должна быть достаточно сухой, чтобы не стекала и не капала из-за наклона доски. Доска, палитра, как ни назови — тоже новые. Никаких пятен, мазков, износа.

Закончив работу с телом, она отступила, закрыла экран.


— Морг в пути, специалисты вызваны.


— Хорошо. У неё было жильё на Авеню B. Проверим. Нужно отправить улики в лабораторию. Под ногтем нашли тканевые нити.


— Вот это да!


— Могу отвезти в лабораторию, Ева, — предложил Макнаб. — И сразу к Харво.


— У меня машина подъедет, — добавил Рорк. — Могу подвезти.


— Круто!


— Спасибо, обе услуги оценю.


Ева посмотрела на тихую улицу.


— Чувствую, здесь будет прорыв.


— У меня есть информация от кузины по пигментам из прошлого.


— Отлично. Ты расскажешь после того, как я расскажу тебе о жертве. У нас есть примерно пятнадцать часов до следующего удара. Не стоит тратить их зря.


Она положила пробирку в пакет с уликами, запечатала и подписала.


— Сначала поговори с Дикхедом. Он может стать сварливым, если не предупредить.


Макнаб улыбнулся.


— Он меня любит.


— Не припомню, чтобы кто-то говорил так о Дикхеде. Сообщи Харво, что мы зайдём сегодня утром.


— Вот и наш транспорт, — сказал Рорк, когда подъехал стильный лимузин.


— О, шикарно! — Макнаб сделал пальцами жест в сторону Пибоди. — Пойду, буду стильным.


— Спасибо за помощь. — Ева взглянула на Рорка, ясно дав понять, что публичные проявления чувств не приветствуются.


Это вызвало у него улыбку.


— В вашем распоряжении, лейтенант. Сообщу, если будет прогресс с костюмами. Удачи вам обеим.


Учитывая запах, который она уловила, Ева была уверена — удача на их стороне.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Жертва — Джанетта Уизерс, ей тридцать один. Уличное имя — Шабли. Семья у неё в Канзасе. Уведомим их позже сегодня утром.


— А что за картина?


— Один из автопортретов. «Автопортрет в соломенной шляпе», которую она на себе и носила. Французская художница XVIII века. Но в оригинале жертва — сидит, а в оригинале — стоит.


— Вторую жертву, должно быть, было сложно нести с этой доской.


— У неё были приклеен и привязан реквизит — кисти, палитра с засохшими мазками краски. Лаборатории нужно определить тип краски. Кисти показались мне новыми и такими же, как на картине. Думаю, палитра настоящая, деревянная — такая была у художника в те времена. Ещё много всего нужно проверить.


— Плюс тканевые нити под ногтем. Чувствую, здесь есть зацепка.


— Тем временем Рорк занимается своими связями с поставщиками костюмов. Уже получил от одного в Париже достаточно информации, чтобы вычеркнуть его из списка по первым двум костюмам.


— Теперь у нас французская художница и, так как автопортрет, французская модель.


— Вот почему место в Париже снова в списке. Нам нужно попасть в эту семейную галерею, поговорить с мужем. Кто-то там отверг этого ублюдка.


— И Янси работает с другим управляющим галереей. Пробоина может стать достаточно большой, чтобы дать нам лицо. Я уже приступила к опросу продавцов тканей — кое-кого исключила ещё до звонка из диспетчерской.


Пибоди с довольной улыбкой добавила:


— Всё это, сидя на стороне нового партнёра за его столом в пижаме. Это было так приятно.


— Ты сможешь продолжить, когда доберёмся до Центрального.


Несколько секунд спустя, когда старенькая машина уехала, Ева втиснулась в свободное место между мини с четырьмя пробитыми шинами и купе со сломанным лобовым стеклом.


Пибоди внимательно посмотрела на фасад здания, покрытый граффити, и насчитала двенадцать этажей.


— Знаешь, я стараюсь держать себя в форме, но если скажешь, что она живёт на верхнем этаже, я могу расплакаться. Постараюсь тихо, но слёзы потекут.


— Она жила на втором.


— Правда?


Так как в здании, вероятно, давно не было нормальной охраны, Еве не пришлось осваивать замки.


— Мы бы поднялись пешком на двенадцатый этаж, если бы...?


Ева посмотрела на пару лифтов. На правом был нарисован отличный знак «череп и кости».


— Как думаешь? — сказала она, открывая дверь в лестничную клетку.


— Думаю, что рада, что она живёт на втором, — Пибоди нахмурилась. — Как ты думаешь, что за запах?


— Запах гниющих трупов тех, кто ехал на лифте, смешанный с потом и отчаянием жильцов, которые живут выше пятого этажа.


— Не хочу говорить, но, кажется, ты права. Но посмотри! Кто-то нарисовал здесь радугу.


— Что на конце этой радуги, Пибоди?


— Большая куча дерьма. Ну, если не считать это, радуга симпатичная.


— Никто не игнорирует кучу дерьма, Пибоди. Никто.


Ева открыла дверь на втором этаже.


Хотя запах был не лучше, а шум с улицы эхом доносился, коридор был почти сверхъестественно тихим.


Ни громкой музыки, ни плачущих детей, ни громких экранов или криков.


— Ночные рабочие, — заключила Ева. — Уличные компаньонки.


Когда они пошли по коридору, лифт за ними с грохотом открылся.


Из него вышли две женщины: одна с розовым облаком волос, другая — с блондом с корнями цвета, который Ева подумала, что может быть киноварью.


Одна рисковала заразиться паразитами, ходя босиком с шестидюймовыми чёрными шпильками в руках, другая носила свои шпильки, переплетённые красными лентами, идущими до паха.


Ева подняла значок.


Розовое Облако пожало плечами:


— И что?


— Шабли. Знаете её?


Красные Ленты добавили свое пожатие плечами:


— И что?


— Она мертва.


Женщины переглянулись.


— Что за хрень с людьми? — потребовала Розовое Облако. — Серьёзно? Она держалась в стороне, делала свою работу, была чистой. Как, чёрт возьми, она умерла?


— Видели её вчера вечером, когда гуляла?


— Конечно, конечно, мы видели. Я даже выходила с ней. Чёрт, это реально неприятно. Надо присесть, ноги кричат, и мне надо в туалет.


— Можно зайти и задать пару вопросов?


— Да, да, проходите. Чёрт, Шабли! Мы её любили. Марти?


— Да, мы её любили. И я пойду с вами. Мы стараемся друг за друга присматривать, — сказала Красные Ленты.


Они прошли в квартиру 205.


Маленькая квартира была захламлена, но достаточно чиста. Розовое Облако бросила обувь в сторону мятого дивана и сразу направилась в ванную, закрыв дверь.


— Можете садиться.


— Как вас зовут?


— Не вижу причин скрывать. Мартина — и это настоящее имя — Сакстон. Это квартира Трейси. Трейси Баркер. Шабли… черт, мы всегда так её называли.


— У нас есть её официальное имя.


Ева села, не обращая внимания на три белые манекеновые головы с париками.


— Видели Шабли вчера?


— Думаю, видела. Да, рано, и она говорила, что думает переехать на юг, когда погода изменится, провести там хотя бы часть зимы. У неё около пяти лет опыта, без нарушений. Может получить зимнюю лицензию, может, не в городе.


— Насколько рано?


— Не знаю. Недолго после того, как я вышла. Чёрт, это всё ужасно. Просто ужасно.


Она посмотрела в сторону, куда вышла Трейси.


— Ты в порядке?


— Конечно нет, — она смахнула слёзы. — Она была добра ко мне сразу, когда я переехала пару лет назад. Давала советы, присматривала за мной. Ты тоже, Марти, ты присматривала.


— Мы стараемся присматривать друг за другом, когда можем.


— Мисс Баркер, может вам воды?


Трейси ещё раз смахнула слёзы, покачала головой.


— Спасибо, я справлюсь. Просто это сильно бьёт по мне.


— Что с ней случилось?


Ева посмотрела на Марти.


— Она ушла с кем-то.


Марти фыркнула.


— Вот что мы обычно делаем, Худышка.


— Она ушла с не тем человеком.


— Она была умная, — настаивала Трейси. — Хорошо разбиралась. У неё была кнопка тревоги, знаешь, такая.


Она вытащила из кармана устройство.


— Если нажать два раза, она издаст такой визг, что его будет слышно аж в Хобокене. Она сказала, чтобы я тоже взяла одну. Я взяла, но никогда не пользовалась.


— Он бы выглядел нормальным, — объяснила Ева. — Чистым, хорошо одетым. И предложил бы ей деньги, чтобы она покинула улицу и пошла с ним.


— Нужно много денег, чтобы снять её с улицы. Она хорошая. Может заработать четыреста, может пятьсот за ночь.


— Этого было бы достаточно. У него была бы машина. Вы видели, как она уходила с кем-то?


— Я только что видела её, как сказала, когда вышла на работу. Мы немного поговорили, потом пришёл клиент — постоянный. Тот самый Скромняга, — сказала она Трейси.


— О да. Он всегда выбирает Марти.


— Вы её больше не видели? — настаивала Ева.


— Кажется, нет. Я не замечала. Обычно следишь за новенькими, но у неё было уже около пяти лет опыта.


— Она думала подать на следующий уровень, — добавила Трейси. — Вот, забыла об этом.


— Когда ты выходила, разговаривала с ней?


— Не помню точно. Она выходит раньше, а я обычно позже. Может, около десяти? Это не время, а количество клиентов за ночь.


— Видела или говорила с ней на улице? — спросила Пибоди Трейси.


— Почти нет. После начала смены уже нет. Нужно работать, и если слишком близко стоишь с другими, сложнее найти клиентов. Но, кажется, я видела, как она разговаривала с мужчиной. Ты сказала, что он был чистым, хорошо одетым? Вот так?


— Опиши его.


— Не очень, только сзади. Чистый, хорошая одежда. Тогда подъехала компания, и один вылез из окна и кричит, чтобы я дала ему бесплатно, потому что у него такой большой…


Она закатила глаза.


— Я ответила, что если он такой большой, то я возьму с него больше денег. Он, вместо того чтобы разозлиться, рассмеялся. Это было после того, как подошёл Скромняга. Я видела его до приезда машины.


— Ты больше не видела Шабли?


— Нет. Я не думала об этом. Иногда мы вместе отдыхаем или идём домой, а иногда — нет. Вот и всё.


— Значит, примерно в десять ты видела её с кем-то?


— Да, если Марти вышла около десяти, то это было недолго после. Может, около десяти тридцати.


— Спасибо.


— Можете рассказать, что с ней случилось?


— Ему нужны были модели для портретов. Он говорит, что художник, и заплатит, чтобы ты пришла в его студию. Много денег. Мы так думаем. Если кто-то к вам подходит с таким предложением — не идите. Расскажите всем.


— Будьте уверены в этом, — сказала Марти.


— У вас есть экран, — сказала Ева, вставая. — Вы смотрите новости?


— Не очень.


— Кто на это время найдёт? — добавила Марти. — Найдите.


— Кстати, — сказала Трейси, пока Ева и Пибоди шли к двери. — У Шабли семья в Канзасе.


— Да, уведомим их сегодня утром.


— Просто… — Трейси обменялась взглядом с Марти. — Они думают, что она работает в розничной торговле. Она говорила, что так проще. Может, вы им не скажете, что это не так.


— Мы не можем им врать. Если вопросы не возникнут, не будем о них говорить. Если возникнут — скажем правду.


— Она хорошо общалась с семьёй? — спросила Пибоди.


— Очень хорошо. Каждый год приезжала домой на Рождество. И с ними регулярно созванивалась.


— Думаю, если придётся им рассказать, неважно, как она зарабатывала. Главное для них — что её больше нет.


— Они захотят вернуть её туда, — пожаловала плечами Марти, но Ева заметила слёзы в её глазах. — Может, скажете, куда посылать цветы?


— Шабли любила цветы, — сжала руку Марти Трейси. — Можете это сделать?


— Да, сделаем. Соболезнуем вам.


Когда они вышли, Пибоди оглянулась.


— Кажется, у Шабли тут тоже была какая-то семья.


— Почему люди не обращают внимания на новости?


— Работаешь всю ночь, спишь почти весь день. Но я понимаю. Нужно распространять информацию.


— Я напишу служебную записку. Чтобы сержанты проинформировали патрульных. Некоторые прислушаются, — сказала Ева, открывая дверь в квартиру Шабли. — Некоторые — нет.


Квартира была зеркальным отражением жилья Трейси, но без беспорядка, аккуратная и упорядоченная. Оранжевый диван с тремя подушками в цветочных чехлах, кресло с подушкой такого же цвета.


На низком столике стояли свечи, а рядом — торшер с маленькими цветными бусинами на абажуре.


Под небольшим настенным экраном стоял комод с рамками для фото — семья, как заметила Ева, биологическая и приемная.


— Она хорошо обустроила квартиру, — кивнула Пибоди, показывая на вазу с цветами на столе. — Поддерживала порядок.


Ева открыла дверь в ванную и подумала, что даже Соммерсет не смог бы сделать её чище. Узкая стойка от пола до потолка была заставлена средствами для ухода за кожей, волосами, макияжем и прочим.


В шкафу в коротком коридоре одежда висела в аккуратном порядке. Над ней — манекены для париков. По бокам, на полках, ровными рядами стояли туфли. У Евы заболели ноги только от одного взгляда на них.


— Приступим.


Это заняло немного времени. Ева нашла планшет, где жертва вела календарь — дни рождения членов семьи были чётко отмечены, как и обязательные медосмотры и скрининги. Финансовые записи на устройстве были столь же организованными, как и содержимое выдвижных ящиков комода.


— Она хорошо зарабатывала, — заметила Ева. — И успела поднакопить. Уже забронировала эконом-класс до Уичиты на двадцать третье декабря, возвращение — двадцать седьмого.


— Тут двести наличными, — сказала Пибоди, поднимая деньги с тумбы, которую та использовала как второй комод. — Более скромная одежда, зимние вещи. Похоже, то, что она надевала, когда ездила домой. Украшения — та же история. Не такие, как в другом комоде, в жилой зоне.


— Отдельные жизни, — кивнула Ева. — Если получится, так и оставим.


Она проверила время.


— Чёрт, сколько сейчас по этому идиотскому вращению Земли в Канзасе?


— Если только они не живут на ферме, то, скорее всего, ещё слишком рано.


— Тогда посмотрим, не сотворила ли Харво своё волшебство.

***

В лаборатории всё гудело и жужжало. На этот раз Ева обошла Беренски и направилась прямиком к Харво.


Королева Волос и Волокон сегодня выбрала мешковатый комбинезон солнечно-жёлтого цвета и кеды настолько розовые, что Пибоди могла бы обзавидоваться. Радужные волосы остались на месте, а к ним добавился целый ряд серёжек в обоих ушах, соединённых тонкими цепочками.


Ева представила, как эти цепочки рвутся сквозь мочки ушей во время уличной драки — и чуть не передёрнулась.


— Быстро вы, — прокомментировала Харво, делая глоток из своей бутылки с каким-то зелёным зельем.


Ева подавила ещё один приступ дрожи.


— Мои красавцы тоже не отстают.


— Ты определила волокно?

Харво встряхнула радужной шевелюрой.


— А были сомнения?


— Ни на йоту, — уверенно подтвердила Пибоди.


— «Йота». Классное слово. А вы мне принесли даже меньше, чем йоту — но хватило. У вас премиум-войлок, сто процентов шерсть Wilton Wool, крашенная в #15-B, это по сути тёмно-серый. При таком способе ткачества её в основном используют в коврах и напольных покрытиях для ультра-люксовых авто. У каждой марки будет своё пафосное название этого цвета.


— Можешь дать список марок и моделей?


— Можете и не сомневаться, со своими подтянутыми задницами. — Она повернулась к терминалу, пробежала пальцами по клавишам. — Отправила. К слову: с ультра-люксовыми авто такое покрытие можно заказать, даже если оно не идёт стандартом.


— Рорк использует этот материал в некоторых своих топовых моделях.


— Ну надо же, какая неожиданность, — сухо отозвалась Ева.


— Оно будет мягкое, детка. Плюшевое и роскошное. То, что ни один нормальный родитель не захочет в машине с детьми, жрущими печеньки на заднем сиденье.


— А в фургонах?


— Фургоны?


— Или в больших авто с грузовым отсеком?


— Почему бы и нет. Есть деньги — будет тебе и ковёр.


Главный уже взялся за капли краски. У него завал, но в течение часа начнёт разбор.


— Советую: дай ему немного времени и пространства — и будет меньше ворчания, быстрее результат.


— Учтено.


— По костюму только начала, так что тоже нужно время и пространство. Но на глаз — платье из шёлка, очень тонкий материал. Парик — из натуральных волос. Кисточки…


— Ты уже забрала кисточки?


— Волосы, Даллас. Щетина — свиная. Крепление — из настоящих птичьих перьев. Меня это сразу зацепило, потому что металл в конструкции — он называется феррул — начали использовать только в XIX веке.


— А ему нужен был XVIII. Уверена, такие кисти ты не купишь в ближайшем арт-магазине. Да ещё и семь штук, точь-в-точь как на картине.


— Точно не купишь. — Харво довольно оскалилась. — Прямо мороз по коже, да?


— Да, заморозка знатная. Кто-то делал их для него на заказ. Это отличная зацепка, Харво. Всё дело в его эго, Пибоди. Мы завяжем его на собственном эго.


— Благодарим по полной, — сказала она Харво. — Пошли.


— Я могу взяться за изготовителей кистей, — Пибоди перешла на бег трусцой, чтобы не отставать от широкой походки Евы. — Или за транспорт.


— Забирай кисти. Ты лучше говоришь на этом языке. У нас есть кисти, пигменты, ткани. Пигменты — значит, через часик тегни нашего Дикхэда, узнаешь, где он там с анализами.


— Вот и прощай, мой «юхууу».


— Отследи покупки, заказы, доставки. Если Рорк сузит круг или найдёт точное попадание по костюмам, у нас уже будут детали. Я займусь ковром. Ты возвращайся в участок. Я заеду в морг.


— Думаешь, Моррис нашёл что-то новое?


— Достаточно одной детали.


— Трещина всё шире и шире, — пробормотала Пибоди.


А Ева снова подумала: завяжем его на собственном эго. Потому что именно в нём — его главная ошибка.


В его самодовольной уверенности, что он может сделать всё, что делали великие художники — но лучше. Каждую чёртову деталь — но лучше.

***

Моррис стоял над телом, в защитном халате поверх костюма цвета лесной зелени. Его рубашка напоминала Еве золотой жакет, в котором умерла первая жертва. Галстук — мелкая клетка из обеих расцветок, а те же нити были вплетены и в косу, скрученную в узел на макушке.


В комнате звучала музыка — женский голос, поющий, как подумала Ева, на французском. Печально. И вместе с тем — дерзко, вызывающе.


— Великая Эдит Пиаф, — сказал Моррис. — Она поёт, что ни о чём не жалеет. Надеюсь, наша жертва могла бы сказать то же самое.


— Спорю, она пожалела, что пошла с ублюдком, который в итоге положил её на твой стол.


— До этого момента — да. — Он подошёл к раковине, вымыл руки, достал две охлаждённые тубы. — Она была здорова, признаков алкоголя или нелегальных веществ нет. В двенадцать лет сломала левую руку. Срослась хорошо. По уличному имени она — Шабли.


— Всё верно.


— Возможно, он ради собственного удовольствия и подал ей бокал шабли. Шесть унций около одиннадцати вечера, ещё четыре — около двух ночи, плюс крекеры с розмарином и морской солью и сыр Сент-Нектер.


— Что за хрень эта последняя?


— Сыр. Мягкий французский сыр, — он дотронулся до плеча Шабли. — Надеюсь, он ей понравился.


— Он что, типа как чеддер или моцарелла? Часто встречается?


— Мой компьютер говорит, это сыр с мытой коркой из региона Овернь. Так… — Он повернулся, вызвал справку. — Вот. Прессованный, неварёный сыр из молока коров породы Салерс.


— Я даже знать не хочу, что за корова такая, — добавил он, — но, видимо, они пасутся на вулканических пастбищах, и от этого сыр приобретает свой вкус.


— Сколько, чёрт побери, вообще видов коров существует? — Ева тут же махнула рукой. — Неважно. И кто вообще первым решил схватить корову за сиськи, выдоить молоко и потом это выпить? А потом ещё и сыр из этого делать? Что это за ум такой?


Моррис улыбнулся — с тёплой, лёгкой насмешкой.


— То же самое делают с козами.


— Я не хочу об этом думать. Мне нравится сыр. А как теперь его есть, если я думаю, из чего он сделан? Коровы Салерс. Французские. Вряд ли такой найдёшь в круглосуточном у дома.


— Скорее — во фромажери или дорогом гастрономе.


— Фрома… что?


— Фромажери. Сырная лавка.


— Да поняла я, — буркнула Ева. Французский сыр, французское вино, французская живопись… Придётся снова копать Париж и по костюму тоже.


— Когда он её накачал?


— В последний бокал вина — тот, что около трёх ночи — он подмешал ту же смесь барбитуратов, что и другим твоим жертвам.


Он наблюдал за Евой, пока она внимательно осматривала тело.


— Ты же знаешь всё это и без меня.


— Знаю. Но сыр — это деталь. Конкретная. А сегодня у нас появляются именно такие детали.


— Ты пришла за ними, да. Но сначала, Даллас, ты пришла за уважением.


Она вздохнула, потёрла шею.


— Мы не успели, Моррис. Надеюсь, теперь успеем. Но Шабли не успели спасти. У неё были друзья. У неё была семья. — Она запустила пальцы в волосы. — Семья не знала, чем она на самом деле зарабатывала. Она говорила им, что работает в рознице. Не знаю, приедет ли кто — они живут в Канзасе — но захотят забрать её домой. Она разговаривала с ними, приезжала каждое Рождество. У неё на комоде фото — она с ними, возле огромной рождественской ёлки.


— Если они приедут или свяжутся по поводу похорон, я не буду упоминать её профессию. Сейчас она у меня, Даллас. А ты — иди, делай свою работу. Я о ней позабочусь.


— Спасибо. — У двери она обернулась. — Очень надеюсь, что завтра нам не придётся повторять этот разговор.


Но когда Ева пошла по белому туннелю, перед глазами стояла Шабли — на столе, под сострадательными руками Морриса.


И ещё — она же, в платье из нежно-розового шёлка, в соломенной шляпке, в роскошной раме на фоне белой стены.


Ева знала: если она не соберёт все детали воедино — кто-то станет четвёртым.


ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ева уловила запах шоколада ещё до того, как свернула в отдел убийств. И увидела Надин Фёрст — при полном параде, в алом платье с коротким жакетом в тон, сидящую на краю стола Дженкинсона.


На мгновение она заслонила собой вид на его галстук. Но когда Надин сдвинулась, встала — Ева увидела коров.


Конечно, коров.


Десятки коров, стоящих неестественно на задних ногах, с передними копытами, сцепленными в танце, в водовороте атомно-зелёного поля.


— Это больно. Просто больно.


— Не больные коровы, босс. Счастливые коровы.


— Больные.


Она подняла руку, прежде чем Надин успела открыть рот.


— Пибоди, твоя семья сыр делает?


— Ну да, конечно.


— Ты что-нибудь знаешь о коровах породы Салерс?


— Нет. А что?


— Потом. — Ева перевела взгляд на Надин. — Надин, ты хороша в своей работе, так что знаешь — у меня три тела. А так как я хороша в своей, у меня нет времени с тобой говорить.


— Тогда начну я, — сказала та и шагнула за Евой в её кабинет. — И да, я принесла тебе брауни.


— У меня нет времени и на брауни.


— Значит, оставишь на потом. — Надин достала из своей сумки-слона маленькую розовую коробку, от которой пахло как от рая в упаковке.


— Я знаю, что у тебя три жертвы. Мы уже сообщили, и я давлю на это в эфирах. И буду давить дальше.


Устроившись на краю стола Евы — как до этого на столе Дженкинсона — Надин смотрелась вполне по-домашнему.


— Это может помочь распространить информацию среди уличных. Очевидно, что их целенаправленно выбирают. И ты уже думала об использовании медиа.


Это и правда было в её списке, подумала Ева — и, раз уж Надин сидит на её столе, можно повысить приоритет.


— Если дашь мне хоть какие-то детали, хоть что-то, что можно озвучить и донести... — Надин подняла руки. — Мы обе пытаемся спасти жизни, Даллас.

Ева взглянула на доску. Теперь на ней появится ещё одна жертва. Она подошла к АвтоШефу, запрограммировала кофе на двоих.


— Источник в НЙПД сообщает, что мы предполагаем: подозреваемый — белый мужчина, возраст между двадцатью пятью и тридцатью. Мы считаем, он подходит к лицензированным компаньонкам на улице с предложением позировать для картины. За деньги. Много денег, чтобы убедить их уйти с ним.


Надин впитывала каждое слово.


— Это всё? Больше ничего?


Ева подумала.


— Мы считаем, подозреваемый — неудавшийся художник, чьи посредственные работы были отвергнуты несколькими галереями города.


Надин прищурилась, наклонив голову, глаза прищурились — острые, зелёные.


— Ты хочешь его оскорбить. Я за.


— Именно. Психи, которых задето по самолюбию, чаще ошибаются.


— Он уже ошибался?


— Ты можешь это придержать. Я знаю, что придержишь, пока не дам отмашку.


А раз она и правда придержит — Ева кивнула:


— Придержи. Его одержимость деталями — и точность — уже и есть ошибки. Они складываются. У него есть деньги. Есть дом, студия — всё это стоит дорого. У него, как сказала Харво, ультра-роскошный транспорт.


— Вижу разбалованного богача, который воссоздаёт знаменитые портреты, а потом убивает моделей, потому что никто не признал его гением.


— Почти угадала.


— У меня есть связи среди уличных.


— Я отправляю служебную записку патрулям, чтобы передавали предупреждение.


— Хорошо, но кто-то, возможно, быстрее услышит меня, чем копа. Если сумма велика — от такого сложно отказаться.


— Говори с ними, это хорошо. Только если выйдешь сегодня — не одна. У него есть шаблон, но это не значит, что он не изменит его и не пойдёт за известной репортёршей, особенно если она назовёт его работы дерьмом.


— Джейк пойдёт со мной. Он сейчас как раз пробует студию Мэвис. Я ещё не была, как закончили. Как там?


— Слов нет. Просто снос башки.


— Скоро выберусь. А пока — ухожу с дороги. Съешь брауни, — добавила она, выходя. — Вид у тебя такой, что он тебе точно не повредит.


Ева уставилась на розовую коробку. Может, и правда не повредил бы. Но сейчас — не время. Вместо этого она добавила Жанетта Уизерс / Шабли на доску.


Обновила доску и базу, и, игнорируя брауни, налила ещё кофе. Села, написала и отправила служебную записку.


Может быть, подумала она, может быть, это хоть что-то изменит.


Она вызвала список Харво по транспортным средствам.


Больше марок и моделей, чем она надеялась. Но можно вычеркнуть седаны, двухместные, компактные, спорткары. Спорткар у него, возможно, есть — для подката. Но для перевозки тел ему нужен фургон или вездеход с грузовым отсеком.


Она потерла глаза, размяла плечи — и начала.


Для города с отличным общественным транспортом, чёрт побери, ньюйоркцы уж слишком любят свои роскошные авто.


А так как она сама за рулём одной — несмотря на её обычный вид, её DLE была набита наворотами — жаловаться было бы лицемерием.


Хотя бы вслух.


А ещё она замужем за мужчиной, у которого этих авто — гараж под завязку. И, просматривая длинный список «ультра»-моделей от Харво, она нарочно не стала считать, сколько из них зарегистрировано лично на Рорка или его компании.


Да она и не знала всех его компаний по именам.


Вычеркнула те, что знала. Отфильтровала всё, кроме фургонов, минивэнов, вездеходов. И поняла — работы всё равно полно.


Рорк был далеко не единственным, кто регистрировал машины на бизнес. Может, и убийца — такой же. У него есть деньги. Кто-то в его семье, в конце концов, должен был их заработать.


По частным лицам она сузила поиск до тех, чьи адреса находились в потенциальных зонах интереса. Но с компаниями — придётся расширять. Все районы, плюс Нью-Джерси и Коннектикут.


— Чёрт, — пробормотала она. — Они могут зарегистрироваться где угодно.


Начинай с этого, велела себе. Встала, налила ещё кофе. Посмотрела на доску, подошла к окну.


У Рорка — целый гараж.


— Компьютер, с учётом текущих данных, найти частных лиц или компании, зарегистрировавшие несколько транспортных средств в штате Нью-Йорк, Нью-Джерси и Коннектикут.

Запрос принят. Выполняется...

Он хочет впечатлять, подумала она. Он не производит впечатления, но хочет. Машины, дорогие, блестящие игрушки — и те, где можно спрятать тела.

Поиск завершён.

Когда она вернулась к столу, зазвонил линк.


— Даллас.


— Лейтенант, это Натали Хорнсби. Рейс Картера — моего мужа — задержали. Как только я рассказала, что произошло, он перебронировал билет на более ранний, но, похоже, в Чикаго шторм, и он может застрять там ещё на час-другой.


— Спасибо, что сообщили. Пусть свяжется со мной, как только прилетит. Есть ли кто-то, с кем я могла бы поговорить о работах, которые галереи отвергли?


— Картер — лучше всех подходит. Его ассистент сейчас с ним. Я разбираюсь в его работе так же, как он в моей — то есть почти никак. Галерея откроется — с одиннадцати — и персонал, конечно, поможет. Но всех художников всё равно перенаправляют к Картеру или его помощнику.


Она могла бы попробовать взбодрить его память по линку. Но Янси будет работать с памятью подтверждённого свидетеля.


— Поняла. Попросите его связаться со мной как можно скорее. Если рейс снова задержат, я бы хотела устроить интервью по линку.


— Если рейс снова задержат, он, боюсь, просто взорвётся. Он переживает из-за случившегося, из-за того, что его не было рядом. Свяжется, как только прилетит. Обещаю.


Пара часов на это, подумала она, садясь обратно. Пара — как минимум — на Янси. Ей было нужно лицо. Но она собиралась добить имя.


Линк снова подал сигнал, и на дисплее высветилось: Брендита Кляйн.


— Лейтенант Даллас. Мисс Кляйн, спасибо, что перезвонили.


— Никаких проблем, раз уж я сижу за столиком под открытым небом в Барселоне с бокалом отличного вина.


Крепкая на вид женщина с взлохмаченными светлыми волосами и огромными солнцезащитными очками подняла бокал красного.

— Но боюсь, не знаю, чем могу быть вам полезна.


— Один художник, которого вы отклонили, — начала Ева. — Белый мужчина, двадцати пяти — тридцати лет.


Брендита чуть сдвинула очки, обнажив светло-зелёные глаза, в которых плясало насмешливое любопытство.


— Моя дорогая лейтенант, можете себе представить, сколько таких я за свою галерейную карьеру повидала?


— Длинные каштановые волосы, тёмно-синие глаза. Последний год или два. Ужасный характер.


— Так у многих, знаете ли.


— Рост около пяти восьми, вероятно, хорошо одет. Пишет портреты — по отзывам, довольно посредственные. Утверждает, что у него была успешная выставка за городом.


— Так, так… — Она задумалась, пригубила вино. — Кажется, вспоминаю.


— Мисс Кляйн, мы считаем, что этот человек убил троих. Любая деталь может помочь остановить его.


— Ну, раз без давления, — пробормотала Брендита и откинула с лица волосы. — Я понимаю, Ева, но… Моя жена напоминает мне, что я жаловалась на кого-то вроде него. Но я никак не могу вспомнить его лицо. Молодой, да, и настолько же невыразительный, как и его работы.


— Он оставлял имя? Контакт? Визитку?


— Нет-нет, почти уверена, что нет. Всё, что у меня есть — это смутные обрывки.


— Подойдёт.


— Деньги семейные — уж точно не сам заработал. Высокомерный, с раздутым эго — до крайности. Внутри — злость, хоть и старался не слишком её показывать. Была в нём… пустота, как и в его картинах.


Она снова покачала головой.


— Простите, мозги у меня в отпуске, да и было это, кажется, несколько месяцев назад. Если это вообще был он. Единственное, что вспоминается — он хвастался этой выставкой… и…


— Что-то ещё?


— Да, точно… — Она снова взглянула в сторону. — Точно. Жена подсказывает — я тогда назвала его маменькиным сынком.


— Почему?


— Сейчас… припоминаю. Кажется, он заявил, что его мать могла бы купить всю галерею и всё, что в ней есть — и сделал эффектный выход.

Ева записала: маменькин сынок — и выделила.

— Хотела бы я помнить больше. Но не могу ни лицо, ни картины припомнить.


Ева попыталась вытянуть ещё что-нибудь, но Брендита явно говорила правду — всё, что могла, уже сказала.

После разговора Ева посмотрела на свои записи. Постучала пальцем по «маменькин сынок».


— Очередная деталь, — пробормотала она. — И она встанет на своё место.


Но сейчас она переключила внимание и вернулась к результатам по поиску транспорта.


— Господи, люди, у вас же метро, автобусы, такси, в конце концов… — Она отмахнулась от раздражения и углубилась в список.


У некоторых бизнесов — целые автопарки, у других — всего пара машин. Отмахнуться от них она не могла. Среди частных лиц диапазон — от двух до десятка машин, но чаще — две-три.

Она встала, начала шагать по комнате.


— Он не работает. Никакой работы. Он — художник, живущий за чужой счёт. Семейные деньги — это звучит логично. Мамины деньги. А он — избалованный сынок. Так зачем ему фургон или грузовой АТ? Он молод, холост — должен быть холост. Он, в своём представлении, чертовски важная персона.


Ей отчаянно хотелось на пятнадцать минут вытянуть ноги, закрыть глаза и просто подумать. Но время — и пустая рамка из её сна — гнали её вперёд.


— Компьютер, отфильтровать результаты: фургоны, минивэны, грузовые АТ, приобретённые за последние два года.

Принято. Идёт обработка…

— Скорее всего, срок меньше, — пробормотала она. — Но сужать слишком рано. Он продумал всё заранее, всё до мелочей. Хоть какое-то исследование он должен был провести — по одежде, реквизиту. Обязан был.


Она снова села, подумала над тем, не врезать ли кулаком по корпусу терминала.


— Давай же, давай, дай мне хоть что-нибудь.

Поиск завершён.

Она уже подалась вперёд, как услышала шаги. Узнав походку, встала.


— Командор, — сказала она, когда Уитни заполнил собой дверной проём.


— Лейтенант. Не хотел отрывать вас от дела, чтобы вы сами шли ко мне.


Он вошёл — высокий, крепкий, с тёмной кожей, тёмными глазами и аккуратно подстриженной причёской, в которой серебро начинало брать верх. Властность сидела на нем, как сшитое по заказу пальто.


— Я не запрашивал устный отчёт. — Он перевёл взгляд на стену с доской. — Но теперь у вас трое. А три — это уже магическое число.


— Да, сэр. Мы можем запросить федеральную помощь. Но я пока этого не делаю — через пару часов может появиться четвёртая. Мы идём по нескольким перспективным направлениям, и не хочу терять драгоценное время на информирование ФБР.


— Вы уверены, что он ударит снова — сегодня?


— Мы не можем знать, сколько убийств он запланировал. Но мы не можем и рисковать, надеясь, что только три.


— Согласен. Но если правило не сработает, и он убьёт ещё раз?.. — Он всё ещё смотрел на неё, кивнул в сторону её АвтоШефа.


— Сэр.


Пока она программировала для него кофе, он наклонился, чтобы взглянуть на её экран — и заметил розовую коробку.


— Это брауни?


— Да, сэр. Хотите?


— Больше, чем могу сказать, но она узнает. Всегда знает. У Анны есть особый дар.


Он покачал головой, вспоминая о своей жене, и согласился на кофе.


— Никто не хочет, чтобы ещё чья-то жизнь оборвалась, — продолжил он. — Бог знает, мы не хотим, чтобы серийный убийца разгуливал по Нью-Йорку. СМИ накаляются, называют его Художником.


— Ну конечно, — подумала Ева. — Ему это понравится. Он будет этим гордиться.


Она бы уже ходила туда-сюда, если бы Уитни не занял половину её пространства для раздумий.


— Это признание, восхищение. Но я считаю, что СМИ могут помочь. Чем больше людей предупреждены и информированы, тем меньше шансов, что следующая жертва пойдёт с ним добровольно. Я изучила финансовые дела всех трёх жертв. Все трое, как правило, зарабатывали от трёхсот до пятисот долларов за ночь. Иногда больше, но это в среднем. Чтобы их увести с собой, он должен был предложить больше, чем их обычный доход за ночь. Так что все трое согласились. Но их не предупреждали.


Он мог отменить её решение — и она примет это. Она ожидала, что он поставит срок. Несмотря на то, что он наверняка прочитал все её отчёты, она продолжила.


— Я знаю, кто он, командор. Богат, избалован и художник второго сорта в лучшем случае. Семейные деньги, балующая мать — вот мой вывод. Он ездит на люксовом автомобиле, живёт, на мой взгляд, где-то между Трайбека и Виллидж — возможно, Челси. Частный дом, и он именно роскошный, потому что он не может соглашаться на меньшее. Обязательно с гаражом или местом для транспорта, прямо на территории.


— Холост, около тридцати, белый. Он хочет произвести впечатление, но не производит. Люди плохо запоминают его и его работы. Он считает себя великим, не просто мастером, а лучше тех, кто заслужил этот титул за столетия.


— Он потратил много времени, сил и денег на создание своего «искусства», ради которого убивает. Также потратил время и деньги на точное воспроизведение костюмов.


— Идеально, до каждой мелочи. Французский и итальянский шёлк и атлас, ручное ирландское кружево — всё это отслеживается. Мы найдём, кто делал костюмы, и найдём его.


— Его ошибка — эта страсть к деталям. Не жертвы — они должны быть просто подходящими, достаточно близкими. Жертвы — это всего лишь средство. Он забирает их жизни, потому что в его работах нет жизни.


— Но остальное… — продолжила она, пока Уитни пил кофе и наблюдал за ней. — Всё должно быть идеально, иначе он не сможет доказать, что он лучше художника, которого копирует. Парики, шляпы, пигменты, используемые для красок. Клей и проволоки, чтобы зафиксировать позу точно. Кисти, которые он…


Она резко повернулась и уставилась на кисти на копии оригинала — снимке с места преступления.


— Чёрт побери! Стойте!


Она выскочила из кабинета прямо к столу Пибоди.


— Кисти! Где французский художник восемнадцатого века возьмёт такие кисти?


— Я —


— Франция! Они должны быть точными. Сфокусируйся на людях или компаниях, которые делают кисти на заказ во Франции. Забудь Нью-Йорк, забудь всё остальное. Франция. Первая жертва — девушка с серьгой. Вермеер. Голландец, да? Где она могла взять костюм?


Она взъерошила волосы.


— Материал — на девушке — снова французский. Но раньше люди путешествовали, торговали. Но кто-то должен был сделать оригинал.


— Может, она сама шила.


— Может быть, но кто-то должен был это сделать.


Ходя по офису, она достала линк и набрала Рорка.


— Если у тебя нет времени, скажи, я перезвоню.


— Найду время. Для чего?


— Для голландского художника. Откуда вообще голландцы?


— Из Нидерландов, дорогая.


— Вот там. Костюмы высокого класса оттуда для первой жертвы. Второй — британец, да?


— Понял тебя. Это займёт время, сообщу.


Она убрала линк в карман.


— Вот как он это делает. Точно, идеально. Копирует как можно точнее оригинал, и потому заказывает из разных мест. Нет больших партий с одного источника.

— Он не будет отправлять их по почте. Не может требовать корректировок и лично проверить, если отправит. Он ездит туда сам, проверяет, утверждает и везёт домой на частном шаттле.


Она повернулась.


— Детектив Кармайкл, начни проверку частных шаттлов из Нью-Йорка в Нидерланды, Англию, Францию — скорее всего, один рейс на все три страны. Начни с них. Возможно, есть и другие места, но эти основные.


— Чёрт, Ирландия. Добавь Ирландию, он заказывал там кружево.


— Детектив Хэт, проверяй люксовые отели — чёрт, возможно у него второй дом, но ищи люксовые отели в этих четырёх местах. Отпечатки, — пробормотала она. — Если бы у него был акцент, его бы запомнили. Ищите американца из Нью-Йорка, который останавливался во всех четырёх местах, не дольше пары ночей в каждом, и всё это за…


Она зашипела.


— Чёрт, нельзя сужать слишком сильно. Последние два года. Если не найдёшь, работай по трём. Плюс бонус — два рейса.


— Детектив Трухарт, всё понятно?


— Могу разобраться, сэр.


— У Пибоди есть список тканей с метражом. Хочу знать, был ли американец, белый, около тридцати, лично выбиравший эти ткани. В тот же период. Начни с трёх стран.


— Пибоди.


— Работаю. Он бы забрал кисти. Даллас, пигменты.


— Он получил их там, в Европе. Бакстер, Нью-Йорк, магазины дорогих сыров. Такой же профиль. От Вест-Сайда до Челси. Сыр Сент-Нектер.


— Чувствую себя заброшенным, не находишь, напарник?


— Грустно и одиноко, — согласился Рейнике. — Всё понятно?


— Достаточно. Лови этого ублюдка, или федералы заберут себе. Считаю, ты должен быть первым.


— У меня большой список люксовых автомобилей. Передаю тебе регистрации из Коннектикута и Нью-Джерси. Если они оформлены на компании, найди штаб-квартиры и добавь в поиск.


Она сунула руки в карманы.


— Проверим всё. Макнаб занимается поиском потенциальных резиденций, подключи его к делу. Этот ублюдок где-то тут, он везде в этом списке, и мы его найдём.


— Детектив Янси работает со свидетелем по лицу, — добавила она. — И у меня есть ещё один, кто может помочь.


Она посмотрела на часы и внутренне выругалась.


— У нас, может, девять часов до следующей жертвы. Я хочу, чтобы его посадили в клетку первым. Ищите его.


Она повернулась и увидела Уитни, вспомнив, что совсем забыла о нём.


— Сэр, извините.


— За то, что делаешь свою работу? Не нужно. Девять часов, говоришь? Сколько до убийства?


— Четырнадцать, сэр, может, меньше.


— Есть двенадцать. Ты допущена к сверхурочным. — Он кивнул в сторону офиса. — Сделай это.


— Будь готова к брифингу по операции задержания сегодня днём. Ты слышала командора. Сделай это.


Он появится, подумала она, возвращаясь в офис. Его эго будет так же раздуто, как и её.


Она взяла ещё кофе, села и отправила данные по машинам Дженкинсону и Рейнике.


Взглянула на розовую коробку.


Когда Ева открыла её, снова услышала шаги — каблуки.


— Что теперь?

Рео вошла на ярких алых каблуках, которые контрастировали с её строго-синим деловым костюмом.


Ева решила, что это было намеренно.


— У меня есть ваши международные ордера. Это было нелегко и не слишком приятно, но я их получила.


Может, они сейчас и не нужны, подумала Ева (но не сказала), но пригодятся.


— Может, мне понадобится ордер для Нидерландов.


Рео вздохнула.


— Я бы тебя ударила, но ты бы ответила сильнее.


— Да, ответила бы.


Рео прищурилась.


— Вот это брауни. Ты знаешь, сколько времени и сил ушло на эти ордера?


Ева разломила брауни пополам и протянула половинку.


— Мне ещё нужны ордера на обыск, изъятие и арест.


— Ты его поймала? Слышала, он снова ударил этим утром. Суд завершился досрочно.


— Пока нет, но мы поймаем. Слишком много чётких, крепких нитей, за которые можно тянуть. А я прямо сейчас должна начать тянуть.


— Я возьму кофе навынос и пойду.


— Хорошо.


Рео подошла к панели, запрограммировала напиток.


— Иду посмотреть на новый дом.


— Ты идёшь туда в этих туфлях?


Рео подтянула ремешок портфеля на плече, взяла стакан в одну руку, а другой откусила кусочек от половинки брауни.


— У тебя свои суперспособности, у меня — свои. Свяжись со мной, когда у тебя будет имя и адрес.


Ева добавляла, вычеркивала, сверяла. Постепенно, с каждой минутой, список сокращался.


Когда зазвонил служебный линк на её столе, на дисплее высветилось имя Картер Моргенштерн, и она сразу ответила:


— Мистер Моргенштерн, это лейтенант Даллас. Спасибо, что перезвонили.


— Я только что прилетел. Господи, кто-то оставил мёртвую женщину у меня во дворе, когда моя жена и дети были дома одни!


— Да, сэр. Мне нужно—


— Меня не было дома, потом я не мог добраться обратно. У нас есть охрана. Я не понимаю, как это могло случиться.


— Я найду ответы. Мистер Моргенштерн—


— Нэт говорит, вы замужем за её боссом.


— Верно. Я также ведущий следователь по этому делу.


— Почему кто-то убил женщину и оставил её у моего дома?


— Я считаю, вас выбрали из-за вашей галереи. Мистер Моргенштерн, пожалуйста, — сказала она, когда он снова попытался перебить, — я понимаю, что для вас это всё невероятно стрессово.


— Это мягко сказано, с учётом того, как проходит мой день. Простите.


Она услышала, как он делает вдох.


— Простите, — повторил он. — Наша галерея? Боже, она у нас работала? Я ещё не проверял.


— Нет, сэр. Если вы придёте в Центр, я всё объясню. Нам нужна ваша помощь. Мы полагаем, что человек, ответственный за убийство, надеялся, что ваша галерея примет его работы — и получил отказ.


— Господи, так бывает несколько раз в неделю. Я не понимаю, как... Ладно, прошу прощения. Да, я приеду.


— Как можно скорее. Центральное отделение полиции, этаж убийств, лейтенант Даллас. Я организую для вас пропуск.


— Я выезжаю. Мне нужны ответы.


— Спасибо.

Она услышала приближение Пибоди.


— Картер Моргенштерн едет сюда. Оформи ему временный пропуск.


— Уже. Даллас, кажется, у меня есть информация по кистям. Владелец — это магазин в Париже — сейчас на вечеринке. Празднуют с женой золотую свадьбу. Но женщина, которая ответила на линк — я успела застать её перед закрытием — говорит, что, как ей кажется, помнит, как месье Кабо работал над этими кистями. Помнит, что у него в мастерской был принт картины, потому что это её любимая.


— Она видела человека, который заказал и забрал кисти?


— Думает, что да, но всё расплывчато. Говорит, было несколько месяцев назад. Американец, художник. Она проверила заказы за последние шесть месяцев — дальше доступа у неё нет, нужны права владельца. Она не нашла ни заказа, ни оплаты. Но!


Пибоди подняла вверх по два пальца с каждой руки и потрясла ими.


— Она видела запись! Она во Франции — и всё равно видела запись! Её это зацепило, думаю. Она свяжется с владельцем, скажет, что это крайне важно. Передаст ему мои контакты.


— Это он, Даллас. Это точно он.


— Скоро мы это докажем. Отличная работа. Оформи пропуск и помоги Трухарту дёргать за ниточки с тканями, пока не подъедет Моргенштерн.


— Эти компании скоро закроются на ночь, если ещё не закрылись.


— Дёргай быстро и сообщи, как только Моргенштерн будет на месте. У нас есть импульс. Мы его не упустим.


Она проверила время. Налила ещё кофе. Вернулась к работе.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

После сна Джонатан Харпер Эберсол наслаждался бранчем в своём саду на крыше. Один из трёх домашних дроидов ухаживал за садом, поддерживая его пышным круглый год. С первого заморозка и до весны выдвижное стекло защищало растения и карликовые деревья от холода.


Но больше всего Джонатану нравилось, когда эта защита была убрана, и ничто не отделяло его от высокого вида на его часть города.


Он любил представлять, как прохожие на улице или люди в своих окнах смотрят вверх, завидуют ему, задаются вопросами о нём, восхищаются им.


Иногда он выносил мольберт наверх, чтобы писать картины на пленэре, и наслаждался тем, что его можно было увидеть за работой — и завидовать ему ещё больше.


Он предпочитал, чтобы им завидовали, а не любили. Любовь, с его точки зрения, требовала времени, внимания, эмоций — всего того, на что он не хотел тратить свою энергию.


Устроившись поудобнее под тёплым сентябрьским солнцем, он пил капучино, усиленный двойным эспрессо, и ел фриттату, приготовленную дроидом, который занимался такими делами.


С чувством гордости, с нарастающим возбуждением он читал новости, пока ел. Он не ожидал такой известности! Не до того, как представит свою серию портретов.


В конце концов, модели, от которых он избавился, были никем. Никем, поправил он себя, пока он не сделал их особенными. Он даровал им бессмертие.


Они называли его Художником. Художник — и это искрилось в его крови, как вино. Конечно, конечно, всё это было не из-за моделей, а из-за его творчества.

Он просто должен был встряхнуть мир — и он это сделал.


Омытый солнцем, он смотрел на город и ясно представлял толпы на своей большой выставке в Нью-Йорке. Как они будут смотреть на его работы с благоговением, как будут стремиться просто обменяться с ним парой слов, восхититься им.


Как они будут изумляться его дару.


Он мог бы презирать их — всех — за то, что заставили его ждать этого признания. Но всё равно он бы с удовольствием в нём купался.


Его работы будут висеть в великих музеях мира. Подаренные, конечно же, из щедрости.


Закон сочтёт это убийствами, но закон никогда не победит искусство — или деньги, которые заплатит его мать, чтобы защитить его.


Он должен быть осторожен, защищать себя, пока серия не будет завершена. Но когда она будет завершена?


Ему будут завидовать не только за богатство и роскошь, которых он заслуживает по праву рождения, но и за несравненный талант и дар, который он преподнёс миру.


Джонатан Харпер Эберсол. Художник.


После выставки он подумывал провести хотя бы часть зимы в Новой Каледонии, чтобы восстановиться, отвлечься от обязанностей, навязанных славой. Он мог бы писать картины в тишине, пока мир искусства гадал бы, что он приготовит им дальше.


Конечно, ему придётся спросить у мамы разрешения пожить пару месяцев в семейном доме. Но она не откажет.


Она никогда ему не отказывала.


Или, возможно, он проведёт время в шато во французских Альпах — полная смена темпа. Заснеженные горы, ледяное голубое озеро, пылающий камин.


Стоит подумать, решил он. Но в любом случае ему нужно уединение, отдых от требований восторженной публики. Время, чтобы сосредоточиться на себе и своём даре.


Вдохновлённый, заряженный энергией, он встал. Бросил последний взгляд на город, который скоро будет праздновать его имя.


Он направился прямо в свою студию — ведь его работа была не просто его радостью, не только его страстью, но и его обязанностью.


Он снял покрывала с трёх холстов и с удовольствием изучил прогресс на каждом. Затем подошёл к манекену с длинным алым халатом, белой рубашкой с кружевным воротником и манжетами, вышитыми тапочками.

Сегодня вечером он собирался «одеть» их — манекены — моделью, которую выбирал несколько недель. Лицо имело значение, конечно. Темная борода модели требовала доработки, но у него уже было всё необходимое — и парик тоже.


Но главное — руки. Руки должны были быть элегантными: узкими, с длинными пальцами, чувственными. Было жаль, что полный рост модели так сложно выставить, даже с помощью дроида.


Хотя, впрочем, сама демонстрация модели была, по сути, лишь рекламой для картины.


Он вернулся к холстам.


Сегодня он закончит первый портрет. Если всё пойдет хорошо — а он знал, что так и будет — займется вторым. Для него было важно завершить первый, ощутить это достижение, прежде чем привести в студию четвёртую модель.


Он выбрал пигменты, масло, тщательно смешал краски. С палитрой наготове и кистью в руке он начал работу. Нарисованные глаза смотрели на него, когда он работал. В его воображении они смотрели на него с благодарностью.


И в его сознании он услышал её голос: «Я была ничем. Я была никем. Ты сделал меня красивой. Ты сделал меня достойной. Ты сделал меня бессмертной».


«Да», — прошептал он, осторожно добавляя проблеск белого на губы девушки. — «Да, я сделал».

Тем же белым он нанес акцент на жемчужную серьгу.


Меняя кисть, он сосредоточился на синем тюрбане, чтобы подчеркнуть складки, тени.


Потом перешёл к золоту — светлому, чуть светлее там, на плече, рядом с белым воротником.


Он чувствовал, как сияет собственной гениальностью, наполненный энергией от собственной преданности.


Когда наконец отступил назад, слёзы жгли глаза. — «Ты великолепна. Я создал тебя. Я дал тебе жизнь — жизнь, которая никогда не закончится».


Протерев глаза тыльной стороной руки, он очистил кисти. Он остановился лишь на мгновение, чтобы вызвать дроида, который принёс ему двойной эспрессо — то, что он считал своей энергетической таблеткой.


Он хотел получить заряд, чтобы продолжить работу над следующим портретом.


Пока он пил, его ’линк зазвонил. Он взглянул на экран и увидел имя матери.


Он мог бы не отвечать, но… Сначала поднял глаза к потолку, а затем взял трубку. Можно было считать это знаком, чтобы определиться — остров или горы для зимнего отдыха.


— Мамочка! Я как раз думал о тебе!


Он позволил ей говорить, смеялся, когда знал, что это от неё ожидается, интересовался — тоже ожидаемо — о семье. А поскольку он знал, как ею манипулировать, постепенно направлял разговор туда, куда ему было нужно.


— Ты так вовремя позвонила, мамочка. Я как раз делал небольшой перерыв. Моя работа идет просто отлично. Я работаю над серией портретов, и уже есть большой интерес, мамочка. Я запланировал серию из восьми и надеюсь закончить к выставке здесь, в Нью-Йорке.


— Дорогой! Это замечательно! — Глаза Фиби Харпер, глубокие и тёмно-синие, как у сына, загорелись гордостью. — Где будет выставка? Когда? Ты же знаешь, я ни за что её не пропущу!


— Я сообщу тебе все детали, когда всё будет готово. Ты будешь моей спутницей, так что папе придется отойти в сторону.


— Джонатан, — она рассмеялась. — Я так горжусь тобой. Разве я не говорила всегда, что ты предназначен для великих дел?


Он действительно почувствовал небольшой прилив нежности.


— Ты всегда это говорила. Ты всегда понимала меня, как никто другой в мире.


— Я знаю, как много это значит для тебя и как ты этого заслуживаешь. Ты никогда не отказывался от своей мечты. И я счастлива, дорогой, видеть и слышать, как ты счастлив. Но выглядишь немного уставшим.


— Искусство, мамочка, оно поглощает, но в то же время освобождает.


— Надеюсь, ты достаточно спишь и находишь время на отдых, на заботу о себе. Ты же знаешь, мамочка волнуется.


— Когда серия будет закончена, я возьму паузу. На самом деле, мне бы пригодился отдых после выставки. Может, я воспользуюсь домом в Новой Каледонии на месяц или около того этой зимой. Перезаряжусь, уйду из города, буду писать без давления, впитывать тропический бриз.


— Конечно, можешь. Что бы ты ни хотел или ни нужно было, ты знаешь это.


— Знаю.


— Твой отец и я надеялись, что вся семья сможет съездить туда на пару недель после Нового года. Мы проведём время вместе, а потом ты сможешь остаться ещё на несколько недель. Как тебе такое?


Ужасно. И он найдёт повод, чтобы избежать семейной встречи, если получится.


Его сёстры были не просто раздражающими — они были соперницами.


— Звучит прекрасно. Ты лучшая. Я так скучаю по тебе, мог бы говорить с тобой целый день! Но мне нужно вернуться к работе, мамочка. Я на самом деле позже приведу модель.

— Я рада, что ты занят, Джонатан. Знаю, у тебя были разочарования, и я волновалась, как это заденет твоё нежное сердце. Теперь я могу отпраздновать твой успех. А пока береги моего мальчика. Я его до бесконечности люблю.


— Он тебя тоже очень любит. Пока, мамочка.


Отложив ’линк, он снова закатил глаза. Ну, с этим покончено.


Он посмотрел на часы, раздражённый тем, что день уже уходит. Потом взглянул на следующий холст и мальчика. Настроение снова поднялось.


— Могу уделить тебе ещё часок, — сказал он, начиная смешивать краски, — а потом придётся подождать. Но не волнуйся, — добавил он, — ты будешь великолепен, когда я закончу.

***

Пибоди зашла в офис Евы. — Картер Моргенштерн здесь. — Наконец-то.


— Он извинился. Пробки на перекрёстке, застрял из-за мелкой аварии.


— Без разницы. Дай мне секунду. Отведи его в зал отдыха, я скоро подойду. А что с парнем, который занимается кистями?


— Он уже направляется в свою мастерскую. Проверит записи, но помнит заказ и — по словам переводчика — молодого человека, который их забирал. Оплатил наличными. Сейчас посмотрит, есть ли имя в заказе или у него есть копия чека.


— Если имени не будет, возьми как можно более точное описание. Две минуты.


Когда Пибоди вышла, Ева закончила то, что делала, отправила это Рейнике и Дженкинсону и проверила время.


Шесть часов, если повезёт, пять — если нет. Она вышла в общий зал.


— Дженкинсон, я отправила тебе и Рейнике наиболее вероятных из поиска по машинам. Сузила круг до нескольких: три компании и два человека. Добавь их к своим, пока я поговорю с галерейщиком.


— Сделаю.


— Даллас?


Сантьяго поправил козырёк шляпы.


— Меня гоняют по отелям. Они не хотят раскрывать имена гостей.


— То же и с частными шаттлами, — вставил Кармайкл. — Давлюсь, но уже кончается обаяние.


— Продолжайте давить.


Она взглянула на Трухарта.


Он в середине разговора по ’линку поднял руку и покачал ей из стороны в сторону.


Потом Бакстер.


— Пока без результатов, но я отсеиваю.


Она оставила их и направилась в зал отдыха.


Картер Моргенштерн выглядел человеком, уставшим от всего мира. Ева могла понять это.


У него были тёмно-русые волосы, развевавшиеся вокруг лица с щетиной примерно в сутки. Под голубыми глазами — тени, а губы сжаты в недовольной гримасе.


— Мистер Моргенштерн, — Ева подошла к столу, за которым он сидел с Пибоди, перед ним стояла чашка кофе из автомата. Пибоди, разумно, взял воду. — Лейтенант Даллас. Спасибо, что пришли.


— Лучше бы я на метро поехал. Застрял, всё думал, что пробки рассосутся. Чуть не заснул в такси, так что ещё раз прошу прощения.


— Не нужно.


Она села.


— Женщина, убитая и оставленная у вас дома, по нашим данным, была моделью. Художественной моделью, где-то прошлой ночью. Лицензированной компаньонкой.

— Не понимаю.


— Это уже третья ЛК, убитая таким же образом и оставленная у резиденции — либо владельца галереи, либо в самой галерее. Во всех случаях жертва была одета и позировала в стиле известной картины.


Ева вывела изображение.


— Вы её узнаёте?


— Боже, нет, не её, но это «Автопортрет в соломенной шляпе». То есть она была одета и позировала как на той картине. Почему кто-то так сделал?


— Мы считаем, что это неудавшийся художник, который не смог выставить свои работы в галерее. Ваша, например. Вы — тот, кто решает, брать или нет?


— Чёрт. — Он прикрыл лицо руками, потер его, затем взял кофе. — Этот кофе ужасен.


— Так и есть, — улыбнулась Пибоди. — Что-нибудь другое?


— Детектив, принесите мистеру Моргенштерну кофе из моего офиса. Там намного лучше, — добавила Ева.


— Спасибо.


Он осторожно выдохнул, как только Пибоди ушла.


— Да, я принимаю окончательное решение. Обычно мы работаем через агентов или по рекомендациям, но если приходит что-то, что проходит отбор у моего ассистента, он приносит это мне.


— Как зовут вашего ассистента?


— Трэвис Барри.


— Значит, мистер Барри — первая инстанция, если художник приносит работу сам?


— Обычно, но не всегда. Я могу и сам прийти и посмотреть первым.


— Тогда начнём с этого. Мы ищем белого мужчину 25–30 лет, с тёмно-синими глазами и длинными каштановыми волосами. В других галереях, куда мы обращались, люди с таким описанием не произвели впечатления — работы были недостаточно хороши.


— Хорошо, дайте подумать... Слушайте, может, я вызову Трэвиса и подключу его к делу?


— Было бы отлично.


Пока он звонил, Пибоди принесла кофе. Картер быстро сделал глоток, затем закрыл глаза.


— Благослови вас, ребята. Вот это кофе. Эй, Трэвис, готовься. Художник-новичок, белый парень, под тридцать, тёмно-синие глаза, длинные каштановые волосы. Отказали.


— Чёрт, Картер, таких за год может быть дюжина. А то и больше.


— Да, но это важно. У меня голова от всего этого путается.


— Вероятно, это были портреты, — добавила Ева. — Он бы был хорошо одет — богато, но не слишком формально. Глаза — очень тёмно-синие, и, может, что-то в них было странное. Что-то, что заставляло тебя немного напрячься в тот момент.


— «Портреты». — По линку ассистент Картера нахмурился. — Может... Это тот самый мужчина — да, скорее всего, под тридцать — волосы были собраны в пучок, глаза... Да, я помню это. А вот картину — не помню совсем, но помню, что пытался мягко ему отказать. Наверное, сказал, что в тот момент новых художников мы не принимали.


— Я же предупреждал тебя насчёт него.


— Да, но я мягкотел. Он пришёл снова, что подтверждает твою точку зрения, Картер. Мы оба были на месте, так что ты взглянул сам. Точно не помню, что именно ты сказал, кроме «нет». Это было несколько месяцев назад. Может, почти год назад.


— Но потом ты сказал, что что-то в нём было жутковатое.


— Этот парень! Да, помню. Он просто вызывал у меня неприятное чувство. Но меня бы это не остановило, если бы работа меня устроила. Но не устроила. Я и работу не помню.


— А художника ты помнишь?


— Да. Ну, примерно. Я бы не сказал, что у меня чёткий образ, но думаю, я бы узнал его, если бы показали.


— Мы над этим работаем. Ты не против поработать с полицейским художником?

— Он оставил мёртвую женщину прямо у моего порога. Делайте, что хотите. Может, я сам смогу его зарисовать. Не уверен, но попробую. Трэв, может, ты посидишь с нами? Может, ты что-то вспомнишь, чего я не помню.


— Конечно могу.


— Сейчас принесу вам что-нибудь.


Пибоди встала и поспешила выйти.


— Думаю, он был чуть ниже меня, — сказал Трэвис. — Я пять футов десять. Он был ниже тебя, Картер, я почти уверен.


— Я ровно шесть футов. Да, думаю, так и есть. Помогает?


— Любая помощь — кстати.


Пибоди принесла блокнот и карандаш. — Был в моём столе.


Картер пролистал страницы, остановился на зарисовке водного объекта Пибоди. — Неплохо. И ещё одна — это, кажется, набросок заднего сада.


— Спасибо. Не волнуйтесь, я не привезу их в вашу галерею.


— Нэт бы с ума сошла от такого сада.


Он повернулся к чистой странице.


— Ладно, начну с того, что помню. Волосы в пучке, верно, Трэвис?


— Думаю, это было в первый раз. Не уверен насчёт второго.


— Я почти уверен. Волосы не падали на лицо. Форма лица... я просто сделаю овал, потому что толком не вижу. Чисто выбрит. Без бороды и усов. Глаза... не уверен насчёт цвета, но помню форму. Было что-то необычное, как ты и говорил. Глубоко посажены, тяжёлые веки. Гладкие, без морщин. Молодой. Избалованный? Почему мне так кажется? Не знаю.


— Брови... да, да. Я их вижу. Темнее волос, наверное. Вот так изогнуты. Да, кажется, так. Морщины не так, а вот вот эта — между бровями — эта, которая «чёрт с этим». Извините.


Он остановился на минуту.


— Думаю об этом так: эта морщина появляется, когда часто хмуришься, потому что «чёрт с этим, я хочу, как мне надо».


Он повернул рисунок.


— Видишь, Трэвис?


— Да. Хотел бы помнить лучше, но думаю, ты попал в глаза.


— Лейтенант?


Она посмотрела — это был Янси.


— Извините на минутку. Продолжайте.


— Извините за прерывание. Со смекалкой? Она старалась. Я применил все свои приёмы, и она старалась. Что у меня получилось? Максимум пятьдесят на пятьдесят.


Он вынул набросок.


— Глаза.


— Да, с этим она была увереннее. А с волосами... она путалась, сомневалась почти во всём, кроме цвета кожи и примерного возраста. Чисто выбрит и, по её мнению, худощав.


— Совпадает со мной.


Ева вернулась к столу. — Мистер Моргенштерн.


— Картер. Ваш муж — начальник моей жены. Я не уверен насчёт носа, но думаю...


— Картер, это детектив Янси. Он полицейский художник — лучший у нас. Свидетель, с которым он работал сегодня, плохо помнил подозреваемого. Но вот что у него получилось.


Она протянула Картеру набросок.


— Глаза — стопроцентное попадание. Но между бровями есть морщина, и они темнее — я так думаю — и изогнуты больше. И, думаю, если я не ошибаюсь...


— Чёрт. Думаю, лицо более овальное — это первая мысль, и она верна. Более овальное, немного худощавое, но овальное, с мягким подбородком.


Она взглянула на Еву, а Янси сел.


— Вот так?


Он подкорректировал набросок.


— Да, думаю... чуть стройнее. Знаю, как звучит, но скажу. У него был голодный взгляд, совсем не связанный с едой. Волосы были подняты, в пучок, а не распущены, когда я видел его. Мы видели его.


— Ладно, начнём с чистого листа.


— Я оставлю вас работать. Спасибо, Картер, это очень помогает. Спасибо, мистер Барри, за помощь.


— Ужасно, — сказал Трэвис. — Мороз по коже.


— Это сработает, — сказала Ева Пибоди, когда они уходили. — Между тем, что Янси получил от другого свидетеля, и тем, что они здесь соберут, сработает.


Она ускорила шаг.


— Главное, чтобы всё сработало вовремя. Найдите нам переговорную, Пибоди. Мы на грани в полдюжины дел. Что-то выстрелит.


Когда она вернулась в общий зал, Трухарт поднял руку. Ева подумала, что с него смыли большую часть зелёной краски, но детектив Трой Трухарт был по природе вежлив и серьёзен.


— Говори.


— Мне повезло, — сказал он, — женщина работала допоздна, ответила на ’линк. Во Франции. Делала инвентаризацию и сказала, что ей так легче, когда все ушли.


— И?


— Она его помнит, лейтенант. Имени нет, и бумажки недоступны, но описание точное. Ей он не понравился: грубый, избалованный и требовательный. Заказывал ткань для костюма, в котором была последняя жертва. Она запомнила, потому что знает картину и сделала замечание. Он сказал, что это не её дело и что уволит, если она не займётся своим делом.


— Звучит мило, — пробормотала Ева.


— Так что она помнит его. Связывается с начальником, просит получить доступ к заказам. Говорит, что он пришёл во вторую неделю марта. Помнит, потому что подруга выходила замуж в те выходные, сразу после его прихода.


— Это хорошо. Если не получите ответа в течение часа — перезвоните. Капайте на мозги.


— Я получил одну зацепку. — Вместо того чтобы поднять руку, Бакстер улыбнулся. — Французский сыр. Постоянно ускользал, потом наткнулся на одного в Трайбеке. Клерк сказал, что он — постоянный клиент, описание совпадает. Платит наличными, но почти уверен, что живёт достаточно близко, чтобы ходить пешком. Он рядом с — не совсем, но почти рядом — уверен, что видел его в районе.


— Пибоди, пусть Макнаб сосредоточится на Трайбеке. Дженкинсон.


— Уменьшаем список.


— Кармайкл, Сантьяго, копайте по марту. Рейсы и номера в гостиницах. Заказывал ткань тогда же. Пришлось вернуться и всё забрать. Сколько, Пибоди? Лучшее предположение.


— Чёрт, на «Голубого мальчика» ушло бы дольше. Но если он растянул заказы... Три или четыре недели. Может, до шести.


— Если три, он, возможно, просто останется там. Мог бы оплатить срочный заказ.


— Скорее всего, ближе к четырём, но — Пибоди схватила свой ’линк. — Это тот парень с кисточками. Чёрт. — Она плюхнулась за стол, включила переводчик. — Это детектив Пибоди. Большое спасибо, что связались со мной, мистер Кабот.


У него была грива белоснежных волос, спадавших на плечи, и роскошные усы в тон.


Голубые глаза искрились.


— Моя жена говорит, что это я должен сделать. И поскольку я хочу заниматься любовью с женой в нашу годовщину, я так и делаю. Он платит наличными — и задаток, и окончательный счёт. Задаток он дал четвёртого марта этого года, да?


— Сэр, у вас есть его имя?


— Думаю, это не его настоящее имя. Шутка, да? Он подписывается на чеке — на этом я настаиваю — как J.H. Артист. Артист, понимаете? Думаю, это шутка, да?


— Возможно. Когда он забрал кисточки?


— Ах, это у меня есть. Двадцать восьмого марта. Я беру больше за срочность, но он согласился.


— Большое спасибо.


— Пожалуйста. А теперь я пойду домой и буду заниматься любовью с моей невестой.


— Счастливой годовщины.


— Гостиницы, — резко сказала Ева. — В Париже с четвёртого по двадцать восьмое марта. Попробуйте под этим фальшивым именем. Частные шаттлы, Нью-Йорк — Париж, тоже. Пибоди, пусть Макнаб проверит резиденции в Трайбеке с инициалами J.H. Дженкинсон.


— J.H., босс. Понял.


— Бакстер, что идёт с изысканным сыром?


— Изящное вино. Винные магазины Трайбека. Занимаюсь этим.


— Я заберу свой список транспортных средств, прогоню их в офисе.


Время, подумала она. У них ещё есть время.


— Компьютер, — сказала она, как только села за стол, — выполните поиск по текущим данным регистрации транспортных средств с инициалами J и H.


Принято. Работаю...


— Работайте быстрее, — пробормотала она.


Он не ударял по Трайбеку — ни жертв, ни мест захоронения. Слишком близко к дому. Он там жил, там ходил по магазинам, вероятно, бродил по галереям.


Поиск завершён. Результат: Джастин Меррилл Генри, 29 лет, 74 Гроув-стрит, зарегистрирован автомобиль марки Джавлин, вседорожник Summit, 2059 года, модель 45193. Других совпадений нет.

— Покажи карту, выдели Гроув-стрит.


Когда карта появилась, она покачала головой.


— Не Трайбек. Близко, но не он. Компьютер, покажи 74 Гроув-стрит.


— Нет, чёрт. Несколько жилых домов, гаража нет. Всё равно. Проверь данные по Джастину Мерриллу Генри с этим адресом.


Принято. Работаю...

— Это не он. Просто не он, но нужно проверить на всякий случай. — Она встала, начала ходить.

Поиск завершён. Джастин Меррилл Генри, белый мужчина, 29 лет. Профессия — актёр. Сейчас снимается в ситкоме «На тебя надейся»...

— Забей. Отмена поиска.


Принято. Поиск отменён.

— Ладно, хорошо, он мог придумать инициалы, или они могут означать не его имя. Или автомобили зарегистрированы не на него лично. Деньги, семейные деньги. Семейный бизнес.


Она снова села, попробовала искать автомобили, зарегистрированные на компании с такими инициалами. Ничего.


— Маловероятно. Компьютер, попробуй автомобили, зарегистрированные на компании с названием, начинающимся на J или H.


Принято. Работаю...

— Крутим, только крутим. — Она дёрнула волосы. — Но что-то должно вылезти. Тут слишком много всего, и что-то должно щёлкнуть.

Задача выполнена. Два результата. Hyperion Car Service, двенадцать зарегистрированных транспортных средств, два из них соответствуют критериям поиска. Марка Rosari, 2058 года, модель Luxe, вседорожник.

— Hyperion — дочерняя компания или часть другой организации?


— Нет.


— Финансовые данные по Hyperion. Когда основана, текущая стоимость, владельцы.


Она почувствовала, как время уходит, пока компьютер работал. Потом пробежалась по результатам.


— Нет, на этом нельзя прокатиться по Европе. Следующий результат.

Харпер Групп. Частная компания, глобальная с множеством дочерних фирм, включая Хоумстайл Фуд, Натур’с Гифт, Миссис Харперс.

— Стоп. Вот оно, чёрт возьми. Частная — скорее всего, семейная или часть семейной собственности. Глобальная. Очень богатая. Когда основана, текущая стоимость, владельцы. Отправьте результаты на мой ППК.


Она направилась в отдел. — Харпер Групп, проверьте по Харпер Групп


В этот момент вошёл Рорк. Когда вошёл Рорк, Трухарт поднял руку. Второй все ещё держал ’линк и говорил в него.


— У вас что-то есть, — сказала она Рорку.


— Похоже, и у вас тоже. Харпер Групп. Он использовал корпоративную карту для костюмов. Хотя подпись была в основном неразборчива, инициалы


— J и H.


— J и H, — подтвердил Рорк, — были читаемы. Он сделал заказы в марте.


— Умно.


— Лейтенант, сэр. Карта Харпер Групп на имя J.H. Они думают, что фамилия начинается на E или S, — добавил Трухарт.


— Сопроводил винную поставку, — Бакстер отключил свой ’линк. — Трайбек. Он постоянный клиент. Карта Харпер Групп.


— Пибоди.


— Макнаб уже едет туда. Фини с ним. Он нашёл адрес в Трайбеке, частный дом с гаражом. Харпер Групп владеет им.


Она обернулась, увидела, как вошли Янси и Картер.


— Кажется, мы его нашли, Даллас.


— Чем больше он работал, тем больше я вспоминал. Начал видеть его, — сказал Картер. — Думаю, это он, я правда так думаю.


— Харпер Групп, — крикнула Кармайкл. — Корпоративный шаттл Нью-Йорк — Париж, 3 марта. Даллас, у меня есть рейс в Амстердам. Отслеживаю... Давай, давай. Да. Через два дня Амстердам — Лондон. И, о да, вот он, через три дня Лондон — Париж. Там неделя — нет, восемь дней. Восемь. Потом Париж — Флоренция, обратно в Париж через пару дней.


Кармайкл подняла глаза.


— Бах! — Снова кулак в воздух. — Даллас, шаттл летит через все эти города обратно в Нью-Йорк 1 апреля.


— Первое апреля, — сказал Сантьяго. — Не могу пробиться через блоки приватности в гостиницах, лейтенант, но я сделал небольшой обзор. Харпер Групп владеет домом в Париже, виллой под Флоренцией. В Амстердаме ничего нет, но у них есть место в Лондоне.


Трещина не просто расширилась, подумала Ева. Она взорвалась.


— Янси, бери рабочее место, запускай распознавание лиц.


— Мое отдай, — поднялся Дженкинсон. — Хочешь конференц-зал, босс?

— Пибоди уже забронировала.


— Один.


— Хочешь, я пойду всё подготовлю?


— Делай это. Пибоди, вместе с Дженкинсоном. Бакстер, дай мне всё на Харпер Групп. Найди мне J.H. — скорее всего, член семьи, младший сын, житель Нью-Йорка.


— На самом деле, — начал Рорк.


— Забей. Похоже, что наш гражданский уже с этим справился.


Макнаб вошёл, шагая впереди Фини.


— Адрес в Трайбеке, полностью подходит. Владеет Харпер Групп. Кепка закрыла дело.


— Фини пожал плечами. — Жена пошла на девичник сегодня вечером. Думал, посижу, помогу мальчику.


— Хочу имя. Хочу лицо. Рорк.


— Джонатан Харпер.


— Эберсол! Бах! — Сейчас Янси бросил кулак в воздух. — Отличная работа, Картер.


Картер, выглядя немного ошарашенным, осмотрел отдел.


— Так всегда работает?


— Сегодня работает, — сказала Ева. — Большое спасибо за помощь.


— Конечно. — Он пожал руку Еве. — Сообщите, когда арестуете его. Чёрт, я почти хочу пойти с вами и увидеть это.


— Да на первый вопрос, нет на второй. Тебе нужен транспорт?


— Я достану тебе машину, Картер.


Он повернулся к Рорку.


— Спасибо. Сегодня был чертовски напряжённый день.


Ева рассчитывала, что ночь будет не менее напряжённой.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Когда Рорк вышел вместе с Картером, Ева повернулась к Фини.


— Мне понадобится фургон и Макнаб. Нужно проверить, что он там, а возможно, придётся отключить систему безопасности и замки.


— Берёшь парня? Я сяду за руль и поеду с вами. Шила собирается весело провести ночь.


— Мне подходит. Остальные — свободны. Хорошая работа.


— Эй, — сказал Бакстер, — мы хорошо поработали и нас выкидывают ещё до задержания? Да ну, Даллас.


— Он избалованный трусливый мудак. Мне не нужна команда, чтобы его взять.


— Кажется, нас наказывают, — вмешалась Кармайкл. — Я и мой напарник с шляпой копали глубоко.


— Задержание — это как глазурь на торте, — добавил Рейнике.


— Я говорил про шёлк и соломенные шляпы с одной француженкой, — с искренней улыбкой вставил Трухарт.


— Хочешь поехать с нами? Поехали. Кто ещё умрёт — первым на выход.


— Она строгий начальник, но справедливый, — подвёл итог Бакстер. — Отдохните десять минут, потом конференц-зал один.


Она вышла и встретила Рорка в коридоре.


— Расскажи мне про Эберсол.


— Двадцать восемь лет. Самый младший ребёнок и единственный сын Фиби Харпер и Майкла Эберсола. Есть две старшие сестры. Одна, Лорин Эберсол, сенатор от Нью-Йорка. Другая, Оливия Эберсол, руководит отделом пищевых добавок. Между младшей сестрой и сыном разрыв в семь лет.


— Малыш, младший брат. Он вообще что-то делает в компании?


— Нет, не в прямом смысле. У него крупный трастовый фонд.


— Насколько крупный?


— Пятьдесят миллионов в квартал.


— Двести миллионов в год, ничего не делая? Это уже не просто крупный.


— Сумма удваивается, когда ему исполнится тридцать. Харпер Групп — компания четвёртого поколения, успешная и разносторонняя. Родители главным образом управляют, но бабушки с дедушками по материнской линии остаются вовлечёнными. Семейное гнездо — в долине Гудзона.


— За городом, да. Кто-то — скорее всего мама — оплатил ему выставку там. Работы он не имеет.


— В документах он консультант, плюс получает доход как голосующий член семейного фонда.


— Он не работает, — повторила Ева.


— По сути, нет. В документах он значится художником — портретистом, базирующимся в Нью-Йорке. Говорит, что учился в Париже и Флоренции. Женат не был, сожительств не было, детей тоже.


— Преступник? — спросила она, остановившись у двери конференц-зала. Потому что знала, что Рорк проверял.


— Никаких данных.


— Финансовые показатели, кроме траста и фиктивных доходов?


— Есть.


Он, чтобы снять напряжение, лёгкими движениями положил обе руки ей на плечи.


— Он унаследовал около восьмидесяти миллионов после смерти прабабушки со стороны матери три года назад. За работу консультантом и в фонде — условно говоря — получает ещё семь с половиной миллионов в год. Не платит ни аренды, ни ипотеку, ни налоги на имущество, ни страховку. Машины на него не зарегистрированы, зато он свободно пользуется корпоративной картой.


— Значит, у него денег куры не клюют, а семья покрывает все расходы. Поняла.


Она снова посмотрела на часы.


— У нас есть время. Я спрошу у Миры, может ли она подключиться по голограмме. Если да, сможешь организовать?


— Могу. Судя по словам Дженкинсона, никто ещё не успел поесть. Пицца уже в пути.


— Тебе не стоит... Ладно, мне нужно его жильё. Снаружи, внутри, охранная система, расположение камер. С такими сроками он может уже уйти. Не убьёт свою цель — не так скоро, но уже может быть вне дома.


— Мы всё подготовим. — Он снова положил руку ей на плечо. — Ты справилась, несмотря на препятствия, опознала его, собрала гору доказательств всего за несколько дней. Твоя команда исключительная, лейтенант, а исключительность начинается с руководства.


— Трое мёртвых.


— И четвёртого не будет. Ты чувствуешь ответственность за мертвых, — прошептал он, — но не теряй из виду тех, кого спасёшь.


— Я хочу видеть его за решёткой.


— И ты его туда посадишь. Он жалок, Ева, но это не значит, что он не жесток. Его защищала многомиллиардная компания, которая не просто позволила ему использовать ресурсы для убийства, а, как думаю, Мира скажет, баловала его до такой степени, что он считает, что может получить всё, что захочет, включая убийство.


— Всё это. — В животе у неё крутилось. — Да, всё это. Мне нужно оповестить Уитни, а потом начнём.


Она задержалась в коридоре, чтобы связаться с командиром.


— У нас есть имя, лицо, сэр. И адрес.


— Ты уложилась. От меня что-то нужно?

— У меня есть всё, что нужно, командир. Сейчас свяжусь с Рео, потом доклад команде, а потом возьмем его.


— Сообщи, когда задержите. Кто он?


— Джонатан Харпер Эберсол. Его семья — Харпер Групп, многомиллиардная глобальная компания.


— Да, я знаю Харпер Групп.


— У него будет лучшая команда адвокатов, которую только можно купить.


— У тебя есть доказательства?


— О, да, сэр. Я могу арестовать его сейчас, сэр. Но...


— Ты хочешь поймать его с поличным. — Хоть и кабинетный работник, Джек Уитни был настоящим копом. — Закрой дело надежно.


— Это риск, командир. Но он стоит того.


— Твой выбор, лейтенант. Я свяжусь с Рео. Иди докладывай команде.


Её выбор, подумала она, убирая ’линк.


— Макнаб, найди другие объекты Харпер Групп в городе. Хочу все, что можно использовать как арт-студию.


— Мы их уже определили, лейтенант. Есть то, что называют пье-дэ-тер на Верхнем Ист-Сайде — пентхаус. Капитан говорил с управляющим здания. Используют, когда семья, гость или руководитель приезжает.


— Не то. Есть что-то ещё?


— У них офисы в Финансовом районе, владеют зданием. Нет жилых помещений.


— Нет.


— Есть склады — в Бруклине и рядом с Кеннеди. Только для хранения и отгрузки. Всё.


— Хорошо. Это снижает риск.


— Он приводит жертв домой. Пибоди, выведи подозреваемого на экран.


Глаза, подумала она. Глаза были немного не такие. В остальном выглядел вполне обычным. Не непривлекательный, но и не запоминающийся. Узкое лицо, мягкий подбородок. Картер был прав. Высокий лоб, коричневые волосы, собранные в тугой узел чуть выше затылка.


— Джонатан Харпер Эберсол, — начала она. — Возраст двадцать восемь, рост 173 см, вес 61 кг. Богатый ублюдок, который ничего не заработал.


— Мира? — спросила она у Рорка.


— Она готова, когда захочешь.


— Пожалуйста, подключи её.


Всегда удивляло, как Мира выглядит в повседневной одежде. Вместо костюма — укороченные брюки и кроссовки, свободная блузка.


— Спасибо, что нашли время, доктор Мира.


— Всегда рада.


— Эберсол, Джонатан Харпер, самый младший и единственный сын Фиби Харпер и Майкла Эберсола, владельцев и управляющих Харпер Групп.


— Ах, — сказала Мира. — Семейная компания с несколькими поколениями. Очень успешная. Они делают чипсы, которые так любит Деннис, и органическое средство для мытья посуды, которым мы пользуемся. А ещё множество других вещей, которые есть в большинстве домов. Их семейный фонд занимается благотворительностью.


— Он не работает. Он живёт за счет трастового фонда, который приносит двести миллионов в год, наследственные деньги и фиктивный гонорар консультанта, живёт бесплатно в одном из семейных домов, водит — я почти уверен — автомобили, принадлежащие компании. У него, как это называется? — неограниченный доступ к корпоративной карте, и он изрядно её использовал в своих планах на убийства.


— У него есть две старшие сестры. Одна — сенатор США, другая — глава одного из многих подразделений компании Харпер. Он младше второй сестры на семь лет.


Мира села и скрестила ноги.


— Испытуемому двадцать восемь лет, он живёт бесплатно в семейном доме, не работает и не учится. И при том, что у него есть ежегодный трастовый фонд в миллионы, у него также есть полный доступ к корпоративной карте?


— Да.


— Маловероятно, что он когда-либо платил настоящую цену — не только материальную, но и в каком-либо другом смысле — за своё поведение или решения, какими бы плохими они ни были. Единственный сын, две успешные старшие сестры.


— Спорю, что он был принцем в этом доме, — прокомментировал Дженкинсон.


— Согласна, — сказала Мира. — Он решил, что он художник, и хотя у него не было успеха в этой области, его семья — или некоторые её члены — продолжают потакать ему. Эта потакание, по крайней мере частично, объясняет отсутствие у него совести, его выбор отнимать жизни с целью, как он считает, показать своё искусство широкой публике. Добиться похвалы и обожания, которое, я считаю, он всегда получал, вероятно, от матери.


На голограмме Мира повернулась от экрана к Еве. — Он не сдастся легко. Никто не имеет права остановить его, обвинить или наказать. Он обязательно попытается защитить своё искусство и сделает всё, чтобы закончить начатое.


— Думаю, мы справимся.


— Без сомнения. Уверена, ты понимаешь, что у него будут лучшие адвокаты, которых найдёт его семья. И ресурсов у них предостаточно.


— Понятно. Вот почему мы войдём в дело после того, как он выберет следующую жертву. Мне всё равно, сколько адвокатов они подтянут, они не смогут кричать «невиновен», когда у него будет следующая жертва, в костюме. И когда у него будут под рукой барбитураты.


— Скажи, насколько велика угроза для жертвы?


— Если он решит, что жертва может помешать его аресту, он может попытаться взять её в заложники. Но навредить модели? Он не сможет завершить работу, или то, что он решил, как и с остальными, что ему нужно прежде, чем убить.


— Ставлю на десять копов и консультанта против одного избалованного богатого убийцы.


Мира улыбнулась: — Я тоже.


— В этот раз у него будет мужчина. Девочка, мальчик, женщина — следующий — мужчина. Для баланса. Ему нужен баланс. Мужчина или женщина — когда копы прибудут, если он попробует силой взять уличного ЛК? Ему придётся драться.


— Если что-то пойдёт не так, ответственность на мне. Давайте сделаем так, чтобы всё прошло гладко. Взглянем на дом.


Она оглянулась вокруг. — Где Рорк?


— Он и Фини вышли. Рорк первым настроил систему. Я её веду, — сказал Макнаб.


Ева сначала изучила экстерьер. — Это всё один дом?


— Трёхэтажный с доступной крышей и гаражом, — сообщил Макнаб. — Перепланирован из многоквартирного в одноквартирный в 2054 году. Входы: гараж, передний, задний и с западной стороны. У нас есть система безопасности — это одна из разработок Рорка.


— Удобно.


— Камеры на 360 градусов, антиглушилки, сканеры ладони и сетчатки глаза, цифровые замки с защитой от взлома, полный режим локдауна и интегрированная сигнализация. У него всё есть, от и до.


— И у нас есть тот, кто это всё разработал.


В этот момент вошли Рорк и Фини. Запах пиццы, которую они несли в стопке коробок, уловили все полицейские в комнате.


Она это точно знала.


— Макнаб, выведи интерьер, потом отдыхайте. Пять минут, ребята! Берите кусок и не шумите.


На голограмме Мира с улыбкой наблюдала за стремительным натиском.

— Теперь я хочу пиццу.


Рорк улыбнулся ей: — Я говорил с Деннисом, он сказал, что ты ещё не ужинала. Твой заказ должен вот-вот приехать. Справедливо, — добавил он, когда взгляд Евы мельком скользнул по нему на экране. — В конце концов, мы команда.


— Спасибо большое.


— Пибоди, как долго Эберсол живёт по этому адресу?


Как только она откусила кусок овощной пиццы, Пибоди подняла руку, при этом жонглируя куском пиццы и своим КПК. — С сентября 2054 года.


— Когда у него день рождения?


— Ах... 28 сентября 2033 года.


— Они переделали дом специально для него. Подарок на двадцать первый день рождения.


— Очень вероятно, — согласилась Мира. — Это демонстрирует потакание, но и поддержку. Он живёт там, но не владеет домом. Я добавлю, что уровень системы безопасности показывает: они — и я склонна думать, что это мать — пойдут на многое, чтобы защитить его.


— Ему почти тридцать, а с ним обращаются как с ребёнком. Избалованным. Понимаю.


Рорк протянул ей тарелку с кусочком. Она ела пепперони, изучая экран и уже начала выстраивать стратегию операции.


— Сколько времени потребуется, чтобы пробраться через систему безопасности? — спросила она Рорка.


— Ммм... немного. Мне нужно будет немного подстроить оборудование Фини, так что мне понадобится... двадцать минут перед выездом. Затем пять-шесть минут на месте, чтобы проверить, нет ли лишних глаз и ушей. Ещё столько же, чтобы отключить сигнализацию и камеры.


Он сделал паузу, посмотрел ей в глаза. — Это если вы хотите скрытый вход.


— Хочу.


— Тогда, возможно, ещё пять минут, чтобы отключить режим локдауна, и две-три минуты, чтобы снять все замки.


— Итого, двадцать здесь, двадцать там.


Она взяла трубочку от пепси, которую он уже открыл для неё, и внимательно посмотрела на него, попивая напиток. — Интересно, сколько бы это заняло, если бы ты не разрабатывал эту систему?


Он задумался, отпил из своей трубочки.


— Гипотетически, если бы я был вором — умным, а не бизнесменом и консультантом полиции — я бы взял несколько дней, может, неделю-две, чтобы тщательно изучить систему. Затем мне бы пришлось спроектировать инструменты для обхода разных уровней защиты. Это заняло бы ещё пару недель, а то и месяц. После этого? Примерно столько же, сколько я сказал тебе.


Он взял кусок пиццы. — Но, к сожалению для меня, если бы я не был исключительно умным, я, вероятно, пропустил бы хотя бы один из нижних уровней защиты, потому что они созданы именно для этого. Так что после всех затрат и усилий я, скорее всего, оказался бы в тюрьме.


— Ты хочешь сказать, что у него почти неуязвимая система?


— Ничего не бывает неуязвимым, но да. Это очень хорошая система. И они добавили все наши уровни безопасности, и сделали это за большие деньги.


Она кивнула и оглянулась на полицейских, поедающих пиццу.


— Это не то же самое, что когда мы охотились на Поттера. Там нужна была вся команда, внутри был ребёнок и оружие. Он был обучен. Этот парень не обучен, маловероятно, что он вооружён. У него будет уличный ЛК, который должен уметь постоять за себя.


— Но они прорвали его систему, — подвёл итог Рорк.


— Да, и благодаря этому у нас будет он до того, как убьёт следующую жертву. Он будет чувствовать себя в безопасности, — добавила она. — Он никогда не увидит, что мы идём, потому что он не будет смотреть. Но у него также очень хорошая система личной безопасности. И отключать её мы будем уже после того, как поймаем его.


— Уровень богатства, которым располагает Харпер Групп, впечатляет, и, похоже, они готовы использовать его для своего... непутёвого сына.


— Ты говоришь «непутёвый». Я говорю — сволочь-убийца с крышей поехавшая.


— Твой вариант, пожалуй, лучше описывает ситуацию.


— Кто будет настраивать оборудование?


— Не хочу умалять способности Макнаба, но Фини справится лучше.


— Возьми его и начинайте. Я расскажу вам о задании по дороге.


— Тогда мы возьмём немного этой пиццы с собой. Тебе лучше схватить ещё кусок, пока от нее не осталось ничего, кроме воспоминаний.


Поскольку она тоже хотела, взяла второй кусок и продолжила изучать экран.


Она не могла подобрать слово сильнее, чем «потакание», но если бы было, этот случай бы его точно отражал.


У него был гараж на три автомобиля, который вёл в тамбур — предположительно для верхней одежды или дождевой экипировки. Повернёшь направо — там складское помещение, прачечная, центр безопасности и лифт. Слева — то, что обозначено как офис с полной ванной комнатой. Прямо — жилая зона.


Войдёшь через главный вход — прихожая: маленькая гостиная слева, большой шкаф справа. Жилая зона, туалет, игровая комната. Открытая лестница ведёт на второй этаж, а за ней — лаунж-зона, столовая, кухня с кладовой для слуг — и, что она заметила, хранилище для дроидов. Значит, у него, вероятно, есть хотя бы один дроид в доме.


Второй этаж — четыре спальни, включая главную с собственной ванной, гардеробной, зоной отдыха и открытой террасой.


Третий этаж — студия. Полная ванная, гардероб, два складских помещения, бар. Затем — крыша с раздвижной стеклянной крышей и стенами, доступ с лифта. Окна — много и большие, односторонние. Он видит наружу, но никто не видит внутрь, подумала она. Если только он не находится на крыше, отдыхает, рисует, наблюдает.


Она отметила Фини: здесь поработать.


Хочу, чтобы лифты и внутренние замки тоже отключили.


— Что, я вдруг стал тупым?


— Ну нет, но мне нужно, чтобы вы оба проверили третий этаж с восточной стороны, внутри и снаружи. Его студия занимает весь третий этаж, там же большое складское помещение. Мне что-то в этом не нравится. На основном этаже у него тоже большой склад. Есть подвал для механики и дополнительного хранения. Есть хранилище для дроидов, центр безопасности. Меньшее складское помещение на западной стороне третьего этажа. Так зачем ему тогда второй такой большой склад в студии? И стены там не такие, как везде. Они толще.


— Думаешь, это комната страха, и на неё не дали разрешение?


— Дополнительный уровень безопасности, — сказала она, — и всё это скрыто, чтобы если кто-то попытается навредить маменькиному сынку, у него была бы безопасная комната.


— Я не хочу, чтобы он туда попал, Фини. Мы, конечно, сможем вывести его оттуда, но зачем тратить время? Дать ему возможность связаться с семьей или адвокатами до задержания. Или, что хуже, затащить туда цель и использовать её в качестве заложника.


Фини отвёл взгляд от экрана. Ева провела пару минут, слушая тарабарский язык электронного эксперта.


— Нам потребуется немного времени, чтобы разобраться. Если там есть эта комната, мы заблокируем замки, но нам нужно время на подготовку.


— Разбирайтесь быстро.


Она убрала свой линк в карман.


— Хорошо, вы получили бонус в виде пиццы. Теперь садитесь, прекращайте болтовню. Вот как десять копов и один гражданский консультант собираются поймать одного убивающего сына мамочкиной любви и обеспечить безопасность его потенциальной жертвы.


— Макнаб, внешний периметр снова. Команда 1 — Пибоди, Рорк, я — главный вход. Команда 2 — Кармайкл, Сантьяго — вход из гаража. Восточный вход — команда 3 — Дженкинсон, Рейнике, Макнаб. Команда 4 — Бакстер, Трухарт, Фини — задний вход. Никто не занимает позиции, пока безопасность не будет отключена и у нас не будет визуального и слухового контроля.


— В здании установлены камеры на 360 градусов, — продолжила она. — Кроме того, как вы видите, там полно больших окон. Все они из одностороннего стекла. Мы не дадим ему шанса заметить полицейских, поэтому остаёмся вне зоны видимости, пока ЭДД не расчистит путь, и я не дам зелёный свет.


Пока напиток был у неё в руках, она допила Пепси.


— Внутри Макнаб. Когда пойдём, действуем быстро и тихо. У него как минимум один домашний дроид. Склад, как видите. Она выделила на плане. Фини отключит его. Альтернативно — Макнаб или Рорк, если дроид не в складе.


— Как только команда 2 зайдёт в гараж, ЭДД отключит гаражные ворота. Команда 4 зачистит заднюю часть здания. Команда 1 сразу поднимается по лестнице на третий этаж. Команда 2 зачистит первый этаж, команда 3 — второй. Лифты будут отключены до входа. Крыша — зачистка командой 2. Все команды пройдут к третьему этажу или туда, где будет подозреваемый.


— Хотя у него вряд ли есть оружие, — вставила Мира, — это не исключено, и его стоит считать отчаянным и опасным.


— Всё может быть оружием, — сказала Ева. — Как уже сказала доктор Мира, он вряд ли просто сдастся с поднятыми руками. Почти наверняка с ним будет гражданское лицо, которое он может попытаться использовать как щит.


— Если команда 1 не возьмёт подозреваемого под контроль к тому моменту, когда остальные зачистят дом — включая меня — они заслуживают оплеухи. В таком случае я надеюсь, что остальные смогут с ним справиться.


— Кто будет раздавать оплеухи? — поинтересовался Дженкинсон.


— В этом случае, детектив-сержант, вы старший офицер в отделе убийств.


Он кивнул серьёзно, с блеском в глазах.


— Возьму на себя эту ответственность, Лоо.


— Не сомневаюсь, что вы выполните её с энтузиазмом и мастерством. А пока есть ещё одна комната на третьем этаже. Макнаб? Она выделила её. Увеличь изображение. Помечено как склад, но…


— Стены слишком толстые, — сказал Бакстер. — И потолок ниже, чем на остальном этаже. У меня была девушка архитектор. Он улыбнулся с ностальгией. Она была хороша. Похоже, добавили толщины стенам, полу и потолку. Для склада так не делают. Это комната безопасности.


— Без разрешения, — добавил Кармайкл. — У меня был парень-подрядчик. Там кто-то подмазал.


— Согласна с обоими. Капитан Фини и Рорк работают над подтверждением.


— Только что подтвердили. Фини вошёл в комнату с довольным видом басет-хаунда.


— Оказывается, брат мужа подозреваемого владеет компанией, которая проектирует и производит сейфы, ларцы, хранилища и комнаты страха — они называют их защищёнными комнатами. Мы проверили установленное оборудование, инфраструктуру. Там всё насыщено: камеры внутри и снаружи дома, данные и связь, жёсткое проводное видеонаблюдение, контроль температуры и вентиляции, отдельно от остального дома.


— По сути, это большой сейф, — сказал Рорк, неся маленький ящик с инструментами. — Но с удобствами.


— Можешь отключить?


— Конечно. Это добавит немного времени, но да. Она взглянула на ящик. Новые игрушки?


— Он лишь улыбнулся. Инструменты под задачу.


— Пибоди, проверь с Рео по ордерам. Фини, похоже, две фургона.


— Уже проверил.


— Вы — команда 4, задний вход. Дроиды должны быть отключены. Рорк, команда 1 — у главного входа, сразу вверх. Когда очистим, действуем Б и Б - быстро и бесшумно. Зачищаем, обезвреживаем подозреваемого и обеспечиваем безопасность гражданского лица, если оно с ним.


Она обратилась к Рорку:


— Сколько времени дополнительно понадобится, чтобы отключить комнату страха?


— Сделаю точнее, когда зайду внутрь. Это отдельная система. Так что те же двадцать минут на визуальный контроль, слуховой, отключение и доступ. Потом ещё одна-две, возможно три минуты на отключение доступа.


— Если он туда пойдёт, успеет зайти, пока не отключат?


— Тот же ответ. С тем, что у меня сейчас есть, одна-три минуты, чтобы отключить и открыть дверь. Он не сможет долго прятаться, лейтенант.


Она подумала: надёжно, затем снова посмотрела на экран.


— Макнаб, выведи подозреваемого на полный экран. Вот он. Выглядит неважно, но за три дня убил троих. Месяцами планировал, и не закончил. Мы позаботимся, чтобы он никогда не успел.


— Вопросы?


Были вопросы. Хорошие копы всегда задавали вопросы, подумала она. Ответив, она оглянулась по сторонам.


Каждый из них мог бы расслабиться, смотря игру с пивом, но все они здесь, где хотят быть.


— Ордера получили, Даллас.


— Тогда гараж, первый уровень. Дженкинсон, веди первый фургон с Макнабом, Сантьяго, Кармайклом, Рейнике. Фини за рулём второго с остальными. Проверяйте свои наушники. В доме — тишина. Жесты или щёлканье только.


— Ева, я могу прийти наблюдать, когда вы его приведёте, если это поможет.


— Может помочь, — сказала она Мире. — Буду держать вас в курсе. Спасибо за помощь.


Она повернулась к своим копам:


— Пойдёмте ловить этого ублюдка.


Она пошла к глайдам.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Когда они начали спускаться по глайдам, Рорк коснулся её руки. — Что тебя беспокоит?


— Многое. Что у него есть маршрут побега, который мы не видим и не можем предугадать. Я не понимаю как, но не могу исключить это как невозможное. Если он выберется и убежит, у него есть доступ к таким деньгам, которые помогут исчезнуть, и мы не сможем его вернуть. Боюсь, что он найдёт способ использовать или навредить гражданскому лицу, и если это случится, ответственность будет на мне. Я решила подождать, закрыть дело, поймав его с его следующей мишенью.


Она выдохнула сквозь зубы. — Я знаю, у нас есть доказательства, и они безупречны, но поймать его с его следующей мишенью — это скрепить дело. Всё снова сводится к этим чёртовым деньгам. Я знаю, что они приведут команду адвокатов, которые будут упорно и мастерски тормозить дело. Они будут откладывать, разбирать каждое доказательство.


— У тебя же много доказательств.


— Да, но... Мне нужно признание, и оно не будет простым. Он не признает вину. Мне придётся ударить его по творчеству, и у него будет команда адвокатов, которая будет всеми силами мешать мне.


— Он может внести залог. Не должен, но даже с доказательствами он может это сделать, если не убедят судью, что он попытается сбежать. А он именно такой. Если залог назначат, его семья его оплатит, какой бы он ни был.


— И он убежит.


— Он не просто убежит, ему помогут.


Это грызло её изнутри и противоречило всему её чувству справедливости.


— Они помогут ему уехать из страны и жить в роскоши там, где не будут бояться экстрадиции. И когда это случится, он убьёт снова. Убьёт снова, — повторила она, — потому что теперь у него явно появилось пристрастие.


Она стряхнула это с плеч. — Я должна всё это отложить. Сначала мы его возьмём. Потом займусь остальным.


Шаг за шагом, повторяла она себе.


— Ты идёшь со мной и Пибоди через главный вход. Мы сразу направляемся в студию. Ты отключаешь комнату безопасности.


— Не переживай об этом.


Она кратко объяснила ему остальное, пока они шли к гаражу и фургонам.


Она собиралась задержать его командой из шести человек, теперь у неё было почти вдвое больше. Учитывая размер здания, системы безопасности — включая комнату страха — она решила использовать всех.


Лучше так, подумала она, забираясь в фургон. И лучше показать силу. Немного потрясти его, решила она. Пусть увидит, что бежать некуда.


А потом?


Шаг за шагом, подумала она снова. — Выйди из зоны видимости камер, Фини.


— Принял, детка.


Когда Фини остановил фургон, Ева отодвинулась, чтобы он мог залезть в заднюю часть и работать с Рорком.


Она выставила таймер на своём наручном устройстве на двадцать минут.


— Прямо через улицу, — сказал Макнаб ей в ухо. — Начинаю координировать действия с капитаном и Рорком.


— Принял.


Она внимательно изучала здание на экране. Включённые фонари безопасности, свет в окнах на первом и третьем этажах.


Он там наверху? Начал работу? — Ещё один уровень защиты.


— Это обновление, — сказал Рорк Фини. — Я его учитывал. Немного как червячный обход, потом клонирование кода. Если пропустить, внутренние системы считывают это как вторжение, так что сначала обход. Почти готово.


Прошло четыре минуты. Осталось шестнадцать.


— Вот мы и здесь. Теперь...


— Держи дверь открытой, широко.


— Понял, капитан. Вижу её. Держу. Ты проходи.


— Глаза и уши на цели, Рорк.


— Держи ровно, Ян. Так держать. И отмечай.


— Обнаружено движение на первом этаже. Тепловых источников нет, — добавил Фини. — Дроид в кухонной зоне. Звуков не слышно. Другого движения нет — подожди, крыша. Тепла нет.


— У него минимум два дроида, — приблизилась Ева. — Тепловых источников не вижу.


— Во всём здании нет тепловых источников.


— Он не внутри. Всё держать на паузе. Не отключать камеры, замки, ничего пока.


Она поставила на паузу отсчёт времени.


— Ждём.

***

Ему сегодня везло.


Так думал Аарон Пайн, идя по кварталу. Какой-то богатый тип захотел его нарисовать? Чёрт возьми, за две тысячи — половина из которых уже лежала в кармане его кожаных штанов — странный парень мог нарисовать ему задницу, его работы, всё его тело.


Выбирай цвета.


У него был трудный период, и тысяча в кармане — это больше, чем он заработал за всю неделю. А ещё тысяча к концу вечера? Он бы уже был на подъёме.


На самом деле он хотел стать актёром, но после трёх лет отказов понял, что окажется на улице, если не изменит свои планы.


Так что он ходил по улицам.


И, по его мнению, это был просто другой вид театра.


Вот сейчас, например, притворяется, что заинтересован в живописи богатого чувака, хотя ему было глубоко всё равно.


— Ты всегда хотел быть художником? — спросил он.


— Это то, для чего я родился.


— Я действительно восхищаюсь творческими людьми. Я хотел стать актёром, но меня так и не взяли.


Аарон остановился и почувствовал, как настроение ещё больше поднялось, когда — Джонатан, вспомнил он — нажал код на чёрной стильной двухместной машине.


— Вау, это что-то невероятное! Твоё искусство, должно быть, очень прибыльное.


Голос Джонатана стал таким же холодным, как и его глаза. — Искусство не про деньги.


— Да, я раньше так думал про актёрство.


В полном восторге Аарон сел на пассажирское сиденье.


— Но человеку надо есть. Так скажи, Джонатан, что ты хочешь от меня? Какое настроение? Какую эмоцию? Я никогда не был моделью, но думаю, у меня получится.


Джонатан бросил на него взгляд. — Ты расслаблен, как дома. Чувственный, элегантный мужчина. Уверенный в себе, образованный человек. Мужчина девятнадцатого века.


— Девятнадцатого века? Исторический?


Почти как получить роль без прослушивания. — Прохладный.


— Хочу в полный рост. У меня есть костюм. И нам надо будет немного подкорректировать твою бороду.


Тысяча в кармане, тысяча впереди.


— Что захочешь.


Аарон перевернулся и усмехнулся. — Что я буду носить?


— Скоро увидишь.


Когда Джонатан повернул к гаражу, у Аарона отвисла челюсть.


— Вау! Это твоё место? Просто огромно, чувак! Придётся попробовать самому заняться живописью.

***

— Вот он. Ждём, — сказала Ева. — Дай ему время добраться до студии. Не хочу торопить — он может проверить камеры, прежде чем начнёт.


— В гараже два источника тепла, — сообщил Фини. — С собой у него есть цель. Они двигаются.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги