Ева наблюдала, как они шли по дому. Не воспользовались лифтом, а прошли дальше — пауза, один источник обходит круг.


— Цель внимательно осматривается, — пробормотала она. — Подозреваемый демонстрирует себя. «Да, это всё моё». На второй этаж. Мы держимся, ждём. Пусть подготовится. Третий этаж.


— Там сейчас больше света, — сказала Макнаб в её ухо.


— Да, вижу. Один ходит вокруг — это цель. Эберсол переходит комнату. Что он делает?

— Открывает бутылку вина, — сказал Рорк после паузы. — Наливает.


— Пока не даёт дозу. Просто поддерживает дружескую атмосферу. Расслабься, выпей вина.


— Оба движутся к ванной и гардеробу, — заметил Фини.


— Смотрят костюм, вот что делают. Цель садится. — Она озадаченно смотрела на экран. — Подозреваемый возится с лицом цели. Что, чёрт возьми, он делает?


— Бороду? — наклонился Пибоди. — Может, добавляет бороду, усы? Ты говорил, что цель — мужчина, и он выше цели. Для портрета нужна борода.


— Да, да, это подходит. Всё должно быть максимально похоже, с деталями. — Нетерпение грызло у неё за шею, но Ева прогнала его.


— Он не торопится, — заметил Рорк. — Хочет сделать правильно.


— Да, он отступает, изучает, подходит ближе. Добавляет парик? Видишь, как двигаются руки? Парик, борода. Вот. Теперь цель встаёт, трогает лицо, голову. Поднимает руки. Подозреваемый возвращается в основную комнату.


— Цель раздевается, переодевается в костюм, — кивнул Фини.


— Да, похоже на то. Подозреваемый...


— Смешивает краски. Смешивает краски, — повторил Пибоди.


— Как только цель выйдет, начинайте отключать охрану. Ждём выхода и пока подозреваемый сосредоточен на цели.


— Он думает, что в безопасности, — пробормотала Ева. — Неприкосновенный в своём стеклянном дворце. Богатый принц, который может делать всё, что захочет, с кем захочет.


— Похоже, цель смотрит на себя в зеркало. Он выходит, — добавила Макнаб. — Выходит сейчас.


— Запускайте таймер, — приказала Ева. — Начинайте отключение.


Они выпили ещё вина — Ева видела это по жестам. Болтают? Объясняет то, что хочет, человеку, которого собирается убить через несколько часов?


Поставили бокалы.


— Похоже, подозреваемый позирует цели, — сказал Фини, глядя на Еву. — Цель встаёт.


— Левая рука на левом бедре? Справа неясно. Кажется, согнута в локте. Не совсем идеально, чуть влево, чуть вправо.


— Внешняя сигнализация отключена, — сказал Рорк. — Смешивает краски снова. Пибоди?


— Да, так и есть. Похоже, он начал рисовать.


— Лицом к цели, повернут к ней спиной — дверь студии за спиной.


— Камеры отключены.


— Все команды занимают позиции. Члены EDD присоединяются после полного отключения. В позиции, ждём команды. Пибоди.


— Я с вами.


Они вышли и пошли вниз по кварталу.


Пара человек прогуливались по тротуарам, наслаждаясь ясной сентябрьской ночью. Несколько пар шли, держась за руки, группа женщин смеялась, проходя мимо.


— Если он посмотрит в окно, — прокомментировал Пибоди, — заметит нас.


— Не заметит. Сейчас он сосредоточен на искусстве. Мы подойдём ближе к зданию, но останемся в стороне от пешеходного потока, как будто просто разговариваем.


— Вторая команда на позиции. — Стойте.


— Третья команда движется на позицию. — И стойте.


— Знаешь, ради этого гаража они снесли другое здание.


Пибоди внимательно изучал место, где ждали Сантъяго и Кармайкл.


— Потом они убрали стены между двумя зданиями, чтобы расширить второй и третий этажи. Заметно, что я уже проходил через серьёзный ремонт.


— Да? И слушать про возможный ремонт логова убийцы — совсем не скучно.


— Просто разговариваем, да? — Четвёртая команда на позиции.


— Держать позицию.


— Сканеры выключены. Замки отключены. И... система безопасности отключена, — добавил Рорк с явным удовлетворением.


— EDD присоединяются к командам. Вперёд, Макнаб, — сказал Фини. — Отличная работа, Рорк. Быстро и гладко.


Хотя Ева привыкла к такому от него, она напомнила себе не принимать это как должное, наблюдая, как он движется по тротуару — плавно и бесшумно, как кошка.


— Вторая команда, вперёд. Защищать гараж, очищать основной уровень. Быстро, тихо. Третья команда, вперёд. Четвёртая — в бой, как только будет с Фини. Первая команда входит.


Она повернулась к Рорку.


— Внутренние замки, лифты?


— Внутри. Будет быстро, тихо.


— Тогда вперёд.


Они поднялись по трём ступенькам от уровня тротуара. Ева достала оружие, Рорк положил руку на дверную ручку. По её кивку он открыл дверь.


Она пошла пригнувшись, Рорк и Пибоди контролировали высоту. Обшарили влево, вправо, затем вошли дальше.


— Гараж, — прошептал Кармайкл в её ухо. — Два автомобиля: двухместный и грузовой AT.


— Четвёртая команда завершила задачу, — сказала Дженкинсон. — Входят.


Поднимаясь по лестнице единым строем, Рорк дал Еве сигнал, что всё чисто. Она дала два сигнала на коммуникаторе, чтобы остальные тоже начали движение.


На втором этаже она подняла кулак — стой.


Остановилась, прислушалась.


Ни звука, ни изнутри, ни даже легкого гудка с улицы.


Опять дала сигнал — вперёд.


На полпути к студии она услышала голоса.


— Держи позу. Пожалуйста. Руки. Не двигай руками. Мне нужны идеально неподвижные руки.


— Я стараюсь, Джонатан. Должен сказать, эти туфли меня убивают. Очень тесные.


— Я займусь ими следующим, потом сможешь снять. Нет, просто... — Услышала тяжёлый вздох. — Подожди.


Она не колебалась и двинулась быстро.


Цель, одетая в длинный красный халат, стояла лицом к входу, в то время как Джонатан стоял к ней спиной и шагал к своей модели.


Мужчина в халате воскликнул: «Чёрт побери!» Джонатан резко обернулся.


— Полиция! Джонатан Эберсол, поднимите руки!


Вместо этого он резко повернулся за спину своей жертвы и приложил к её шее что-то, похожее на лопатку для пирога.


На мгновение Ева уставилась на него. – Да ты правда настолько тупой?


— Я перережу ему горло. Отойди, свали из моего дома прямо сейчас, или я перережу ему горло.


— И что дальше? Следующий шаг, Джонатан? Ты попытаешься порезать его, когда я стою здесь с электрошокером, а ты с чем? Со шпателем? Я выигрываю. Твой дом окружён. Ты никуда не денешься. Так что — и это я говорю впервые — положи шпатель.


Она заметила, как его взгляд скользнул к сейфовой комнате.


И увидела, как он понял, что придётся пройти через неё, чтобы туда добраться.


— Я уйду отсюда с ним, или его кровь будет на ваших руках. Я защищаю себя! Я защищаю свой дом и своё искусство!


Мужчина в красном халате сказал: — Да пошло всё к чёрту.


Ева наблюдала, как ЛК нанес чертовски хороший удар обратной стороной кулака. И когда он попал в нос Джонатана, оказалось, что кровь на руках у самой жертвы.


— Отойдите от него, пожалуйста. Нет, — быстро сказала Ева, — не пинайте его. Знаю, заманчиво, но не надо. Отойдите от него сейчас же.


— Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хорошие вещи всегда слишком хороши, чтобы быть правдой. — Плечи поникли, Аарон отступил.


— Джонатан Харпер Эберсол, вы арестованы за —


Он бросился на неё. У неё был миг, чтобы подумать: идиот. Затем, когда он поднял предмет в руке и направил его на неё, она решила не оглушать его.


Поскольку её ноги были длиннее рук, она пнула его в яйца, и он рухнул, задыхаясь.


— Пибоди, дай шпатель.


— Это мастихин, Даллас. — Но сдерживая улыбку, Пибоди не стала спорить.


— Да хоть как. Рорк, позаботься о свидетеле, хорошо? Повторяю, Джонатан Харпер Эберсол, вы арестованы за убийства Лисы Калвер, Роберта Рена и Джанет Уизерс.


У-у-убийство? Аарон с тяжестью сел в кресло, к которому его подвёл Рорк.


— Дальнейшие обвинения включают подмешивание барбитуратов без их ведома или согласия и незаконное проникновение на частную собственность для утилизации тел. А также попытку убийства — как вас зовут?


— Аарон. — Его золотистый загар побледнел, он побелел как мел. — Я Аарон Пайн.


— Попытка убийства Аарона Пайна и попытка нападения с намерением на полицейского.


— Он собирался меня убить?


Ева надела наручники на Джонатана, затем посмотрела на Аарона.


— Ты не слушаешь новости?


— Зачем? — Он поднял дрожащие руки. — И так все плохо, не хочу слышать ещё больше дерьма.


— Трудно спорить. Подозреваемый задержан.


— Мы слышали. Бакстер вошёл. Отличное место.


— Похоже, я освобождён от обязанностей по отмороженному отбору, — добавил Дженкинсон, осматриваясь. — Кто ты вообще? — спросил он Аарона.


— Не знаю. Какой-то исторический персонаж.


— Доктор Поззи из дома, — добавил Рорк. Джон Сингер Сарджент. Доктор Поззи был французским гинекологом XIX века.


— Серьёзно? — ответил Дженкинсон, а Аарон положил голову в руки и застонал.


— Также считался ловеласом в неформальных отношениях. Что-нибудь хочешь, Аарон?


— Можно мне долить вина? Там нет ничего подмешанного, да? Он тоже пил, я видел, как он наливал из одной бутылки в оба бокала.


— Не трогай ничего, пока мы не закончим, — сказала Ева Рорку, поднимая Джонатана на ноги. — Нам нужны полевые наборы из фургона.


— Ты вломилась в мой дом, — голос Джонатана стал сиплым, но ядовитым. — Я уволю вас! У вас нет права ломиться в мой дом.


— У нас есть ордер. — Ева с любопытством посмотрела на портрет, который он начал. — Мужик, тут много красного. Я знаю одного с такими пальцами. Паукообразные пальцы. — Она посмотрела на Аарона. — Твои не похожи на пауков.


— Он не закончен! Я едва начал!


— Может, в тюрьме дадут закончить. Очень сомневаюсь, но может. Кто его возьмёт?


— Я не могу бить, так хоть немного удовлетворюсь. Мы с Рейнике его держим, босс. Мы его устроим.


— Я не пойду в тюрьму. Это смешно! Вы понятия не имеете, кто я!


— Ну, сначала тюрьма, но да, ты туда попадёшь. И я точно знаю, кто ты, тупица. Я не дослушал права этого тупицы, детектив-сержант.


— Мы обо всём позаботимся. Эй, тупица, у тебя есть право молчать.


— Убери свои грязные, отвратительные руки!


— Я помылся. Всё, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя в суде —


Джонатан посмотрел на Еву этими глазами — глазами, которые были не совсем нормальными.


— Моя семья тебя уничтожит. Ты не знаешь, с кем связалась.


— Представляю.


Он оскалил зубы и сказал: — Адвокат.


— Да. — Ева кивнула, а Дженкинсон с Рейнике выводили его. — Я знала, что это будет. Шаг за шагом. Вот следующий. Пибоди, возьми показания Аарона, потом организуй его транспортировку домой или куда он пожелает.


— Могу я оставить деньги? Он дал мне тысячу, и… блин, зачем я тебе это сказал? — Аарон приложил пальцы к глазам. — Думаю, я в шоке.


— Это полезно, что сказал, я посмотрю, что можно сделать. Все остальные? И давайте разберём это место. Картины, костюмы, барбитураты, провода, клей, пигменты. Всё в пакеты. EDD, займитесь, найдите поездки, переписку, всё, что касается дела. У нас железобетонное дело, но давайте завяжем на нём большой, блестящий бантик.


Она взяла полевой набор у Макнаба, обработалась. Подошла к занавешенному холсту и сняла покрывало.


Цвета были близки к портрету, который она изучала, но без света, который словно попадал прямо в чувства. Что касается лица девушки, на её взгляд, оно совсем не было похоже на оригинал и даже дальше от Лисы Калвер.


— Я не эксперт в искусстве, но знаю, что такое дрянь, когда вижу её.


После того как Аарону подали бокал вина, Рорк подошёл, встал рядом с Евой и стал изучать.


— Он убивал, чтобы сделать это, — пробормотал Рорк. — Это чушь собачья, абсолютная чушь.


— То есть, в данном случае, дрянь?


— Полная и абсолютная дрянь.


Поскольку его руки были скованы, он снял ещё одно покрывало и покачал головой на версию Джонатана «Голубого мальчика».


— Видно, что его эго намного превосходит талант. Он не чувствует человеческого выражения.


Ева сняла третье покрывало. — Он не продвинулся далеко с этой «Шабли».


— Но, черт возьми, то, что сделано — сделано плохо. Посмотри на мазки кисти, пропорции, как неуклюже он нарисовал её руки.


Не нужно было смотреть на Рорка, чтобы понять, что его это раздражает, но она всё равно посмотрела.


— Это тебя бесит.


— Черт побери, да.


Глаза Рорка стали ледяными лазерами, наполненными горячей яростью.


— Он убил троих людей, изуродовал великие произведения искусства. Он забрал их жизни, чтобы накормить своё раздутое чувство важности, хотя он — меньше чем любитель. У него было всё с момента первого вздоха. И он выбрал это?


— А если бы он здесь нарисовал шедевры, это бы изменило факт убийства?


Она наблюдала, как Рорк глубоко вздохнул.


— Конечно, нет. Но меня задевает, что он не просто монстр и избалованный урод, но и бездарь, который настаивает, что он талантлив. Убийца продолжал бы, потому что думал, что это принесёт ему славу, которую он заслуживает.


Она была строгой и аккуратной на работе, но сжала руку Рорка.


— Вот так мы его и посадим. Это, вместе с железными доказательствами, причина, почему он проведёт остаток жизни в клетке.


— И, — добавила она, взглянув на Пибоди, которая говорила с заметно потрясённым Аароном, — ты сегодня спас жизнь. Его и всех тех, кого Эберсол планировал после него. К тому же он не закончит эти отвратительные картины.


Наверное, это кое-что.


— Фини и Макнаб могут пока заняться этим, по крайней мере на данный момент. Может, ты найдёшь другие костюмы. Ты быстрее всех узнаешь картины, которые он своровал.


— Завяжем красивый бантик, — повторила она.


Рорк последний раз с отвращением взглянул на картины. — Я с удовольствием помогу оформить этот бантик.


Пибоди подошла. — Пайн переодевается в свою одежду. Он дал мне деньги — у него они были при себе. Всё запаковано. Я дала ему квитанцию. Вызвала патрульку, чтобы отвезли его домой.


— Деньги мы, наверное, сможем ему вернуть. Это была оплата за услуги.


— Наркоту забрали, Даллас. Бакстер изъял две бутылки. — Рецептурные препараты, в таблетках. Два разных вида, два разных врача. Хранились в запирающемся ящике за барной стойкой. Ни одна не полная. Тут ещё стимуляторы. Думаю, для личного пользования. И третий врач.


Ева улыбнулась. — Мне нравится блеск этого бантика. Пометка для лаборатории. Они проверят совпадения. Пибоди, свяжись с ними. Не торопимся, но хотим, чтобы они обработали это после первого обыска.


— Приятно, что не нужно связываться с моргом.


— Да. Аарон. — Ева подошла к нему, когда он вышел из раздевалки. — Тебе приготовили транспорт внизу.


— Спасибо. Правда. Похоже, вы спасли мне жизнь, так что спасибо.


— Ты тоже помог. Отличный ответный удар.


Он чуть улыбнулся, потер лицо, где немного присох клей. — Не стоит выходить на променад, если не можешь защитить себя.


— Хорошая мысль. Детектив, не сопроводите его до выхода? Я свяжусь с лабораторией.


— Пойдём, Аарон, доставим тебя домой.


Когда Ева достала свой линк, вернулся Рорк. — Возможно, тебе стоит взглянуть. Я нашёл ещё костюмов, париков, реквизита в одной из спален, всё в чехлах.


— Можешь определить картины?


— Полагаю, да.


— Бакстер, Трухарт, продолжайте.


Она пошла с Рорком, направляясь на второй этаж. — Он больше не убьёт. Даже не начнёт эти картины.


— Я с этим покончил, — сказал он ей, и, чувствуя, что она позволит это, хоть раз, легко коснулся губами макушки её головы. — Я вполне доволен, что помог оформить этот бантик.


Она взглянула на свой комм. — Примерно сейчас, если Мира права, он потребует звонок, и это будет его мать, потому что Мира не ошибается. Мать позвонит и приведёт целый батальон адвокатов.


— Итак. — Она глубоко вздохнула. — Давай завяжем этот бантик красиво.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В конце концов Ева решила, что им понадобится очень-очень длинная лента. Считая себя неприкасаемым в своём блестящем городском замке, Джонатан оставил за собой гору улик.


Конечно, это были картины и костюмы — те, что он уже надевал, и те, что ждут, чтобы их надели. Лекарства, которые он использовал, чтобы усыпить своих жертв перед убийством.


Они нашли проволоку, клей, доски, идентичные тем, что он применил для второй жертвы. Он написал фон для третьей жертвы, от которого потом отказался, и ещё один — с таким количеством красного — для Аарона Пайна.

Он фотографировал своих жертв в костюмах, в позах, которые сам выбирал. Также он снимал тех жертв и других выбранных им людей на улице. Все снимки были помечены местом съёмки и планируемой картиной.


Он не утруждал себя избавлением от их одежды, вместо этого аккуратно хранил её в шкафу ещё одной гостевой комнаты.


Фини и Макнаб нашли настоящий океан цифровых доказательств. Различные файлы содержали данные о каждой картине — начатой и запланированной — с контактами поставщиков тканей, костюмеров, мастерских в Ирландии, датами его поездок и встреч. Каждый файл включал обширные исследования, посвящённые отдельной картине: пигменты, техники, историю художника и всё, что известно о модели.


Были файлы с информацией о галереях, менеджерах, владельцах, включая его личные записи, полные злобы на них. И что ещё более компрометировало — названия картин, назначенные каждой работе.


Он также открыл папку с медийными публикациями об убийствах.


В ещё одной он начал писать автобиографию. Назвал её:

Художник


Одарённая жизнь Джонатана Харпера Эберсола

Хотя он ещё не вышел за рамки собственного детства, он написал предисловие:


«Я родился, чтобы создавать искусство, чтобы воплощать своё видение с помощью краски и кисти. Это и мой дар, и моё проклятие. Быть наполненным этим видением, талантом, целью — требует жертв и страданий.


Каждый настоящий художник сталкивается с жестокостью отказа, злобой критики. И хуже всего, более жестокой и бессердечной — апатией.


Сколько одарённых людей сквозь века были доведены до самоубийства апатией, теми, кто беззаботно считает себя любителями искусства?


Пока я жертвовал, страдал, пока лезвия апатии резали глубоко, я решил, что это не моя судьба.


Я буду жить. Я буду рисовать. Я покорю тех, кто отвернётся от моего дара.


Кто-то осудит мои методы, но они для меня ничто. Те, кто действительно понимает величие, знают, что сила искусства превосходит всё.


С моим даром, с моим искусством я даровал бессмертие тем, кто был никем. Их жизнь бьётся в серии картин, которую я называю "Появление нового мастера".


Хотя это мои величайшие работы на сегодняшний день, они не будут последними. На следующих страницах я поведу вас в путешествие по жизни, посвящённой превыше всего богу искусства.»

Когда наконец Рорк поехала домой, она отправила служебные записки Рео, Мира и Уитни.


— Мне нужна Мира, чтобы наблюдала, но прямо сейчас я склоняюсь к тому, что он вменяемый по закону. Сумасшедший — да, чёрт возьми, но не за чертой закона. Он знает, что такое правильно и неправильно, просто ему плевать. Он использовал псевдоним в кассовом чеке. Его действия — тщательно, систематически спланированы. Он выбрал ЛК, потому что считает их никем, их легко заманить, а себя — выше закона. Он хотел унизить — его слова — людей, которые сказали ему «нет».


— Я бы поставил здоровую ставку, что слово «нет» он слышал редко.


— Ты бы выиграл эту ставку. — Ева провела руками по лицу. — Мне приятно знать, что он проведёт ночь в камере, ожидая, что кто-то придёт его спасать. Следующий этап — завтра. Мне нужно подтверждение из лаборатории по препарату, волокнам с задней части автомобиля, одежде жертв.


Теперь она потерла затылок, напряжённый от стресса. — Думаю, он сохранил одежду, чтобы использовать её позже.


— Использовать?


— Да. Костюмы. Помимо тех, что были сделаны на заказ, у него было и другое. Платки, шляпы, фальшивые украшения, пара нарядных платьев и всё такое. Мы видели часть этого в его других картинах по дому, в студии.


— И в тех работах, в предыдущих, хотя бы мерцал слабый талант.


— Заурядный.


— Да, в лучшем случае. А те, ради кого он убивал? Там и намёка не было.


Он проехал через ворота.


— Ты был прав насчёт костюмов — картин, которые он планировал копировать с ними. Всё это записано.


— А ты волнуешься. У тебя все доказательства, у тебя есть доказательства в его собственных словах. Он держал оружие — каким бы оно ни было — у горла жертвы, потом пытался напасть на тебя с ним. И всё равно волнуешься.


— Да, волнуюсь. — Она вышла из машины, пошла к двери вместе с ним. — У него будут деньги, влияние и власть за спиной. Чёрт, много власти. Если почитать его данные, ясно, что он никогда в жизни не работал по-настоящему, не заработал ничего своим трудом.


Она посмотрела на него, заходя в дом. — Он вырос совсем не так, как мы. Избалованный, балуемый, испорченный. Много таких, кто не становится психопатами, но это — фактор в его патологии.


Он обвил её талию рукой, когда они начали подниматься по лестнице. — Ты боишься, что он выкрутится по причине невменяемости?


— Немного, да, но я бы согласилась. Он всё равно будет за решёткой. Пусть даже в самых мягких условиях, которые Харперы смогут обеспечить, но за решёткой. Никто больше не умрёт. Это было бы несправедливо, но я бы согласилась. Я боюсь, потому что знаю — они бросят все силы, чтобы вытащить его, чтобы оправдать.


— Ева, я не верю, что даже с бездонными карманами Харпер Групп они смогут перевесить те доказательства, что ты собрала. И ещё запись с твоего диктофона при аресте.


— Он был в шоке. В дом вламывались люди с оружием. Он сорвался, запаниковал. Они попробуют это использовать.


— А ты будешь противостоять. Тогда поставлю ещё одну ставку, да? И всё на тебя.


Она на мгновение оперлась на него, когда они вошли в спальню.


— Всё ещё шаг за шагом. Я могу выжать из него признание, но не получится, если адвокаты его прикроют. А они это сделают. Они обязательно попробуют. Придётся работать через них, чтобы дойти до него. Мне нужна Рео там.


— Она будет с тобой, и Мира, и гора доказательств, высотой с Килиманджаро. Плюс он эгоист, и ещё какой — злобный, и ты искусно будешь подталкивать его хвастаться всем, что он сделал и планирует.


Он снял с неё куртку, отложил в сторону, затем стал массировать ей зажимы на шее.


Поскольку это помогало слышать, она кивнула. — Я знаю, какие кнопки нажимать, если доберусь до них.


Сняв оружейную сбрую, она села, чтобы снять ботинки.


— Ты добьёшься этого.


— Они будут тянуть время, ставить препятствия.


— И всё равно.


Она встала, начала раздеваться, он тоже.


— Лето почти закончилось, верно?


— По погоде не скажешь, но да, уходит.


— Сделаем барбекю.


Он повернулся, внимательно посмотрел на неё. — Ты очень устала, да? Не совсем вменяема сейчас.

— На самом деле, тревога заставляет меня... я не знаю что. Но я серьёзно. Они все ринулись сразу. Отработали полный день, но ринулись. В том числе и ты. Его забрали с улиц благодаря им, благодаря тебе. Я знаю нутром — я бы его всё равно поймала, но, возможно, не сегодня ночью. Без помощи завтра утром я могла бы оказаться в морге снова. Завтра бы уже докладывала федералам.


— Значит, устроим барбекю.


Она пожала плечами. — Ты любишь, они любят, лето почти кончилось. И сегодня ночью Джонатан Харпер Эберсол спит в клетке.


— Тогда планируем на субботу, или воскресенье, если удобнее. Включая Миру, Уитни?


— Да, да. — Она залезла к нему в кровать. Галахад перевернулся со своего разваленного положения и свернулся калачиком у неё на пояснице.


— Надин и Джейк. А мы давно не видели Чарльза и Луизу, посмотрим, свободны ли они. Мэвис и семья, конечно.


— Вот что бывает. Решишь сделать что-то хорошее, и это разрастается. Потом шарик лопается, и вся грязь внутри выливается на тебя.


— Позволь мне беспокоиться обо всём этом. Я буду наслаждаться.


Он будет, подумала она — и это была часть причины, почему она так сказала. Ей это было бы нормально, а он бы это обожал.


Когда кот свернулся у неё на груди, она прижалась к Рорку.


Он провёл губами по её лбу и поглаживал спину, как обычно, когда пытался убаюкать её.


Но мысли не успокаивались. Она подняла губы к его.


— Помоги мне, ладно? Я не хочу сегодня видеть сны.


Он снова нежно поцеловал её, пока руки гладили спину и шли под ночную рубашку, которую она накинула.


Она услышала, как кот издал раздражённый звук, прежде чем свернуться калачиком в сторонке.


— Если будешь видеть сны — мечтай обо мне. Мечтай о нас. Мечтай об этом, — сказал он и снова поцеловал её. Опять нежно, так нежно и тепло.


Она положила руку ему на щёку. Его руки и губы не просто будили желание, но и били в её сердце. Беспокойство начало сменяться удивлением. Что он — её, что он хочет быть её.


Она отвечала нежностью на нежность, пониманием, как никогда прежде, что когда любовь окружает желание — это значит всё.


С ним у неё было всё.


Он почувствовал, как напряжение уходит, когда она смягчилась в его объятиях. Его бесстрашный коп отпустила его, отпустила день, ночь, всё, что было до этого момента.


Он не спешил, руки скользили, а не требовали, чтобы она могла просто плыть, плыть перед подъемом.


И он, потерявшись в ней, мог плыть вместе с ней.


Она позволила себе сдаться, нуждалась в этом, могла сдаться, потому что знала — он будет беречь.


И с покорностью пришел покой. С покоем — удовольствие. Всё переплеталось в медленном, тихом расцвете.


Он ласкал и соблазнял, уделяя внимание её телу, дюйм за дюймом. Медленно, терпеливо, он вызывал в ней эмоции, чтобы слить их с его собственными, постепенно нарастая, пока она не достигла вершины, плавно скользнув, как вода, вылитая из чаши.


Затем он был с ней, внутри неё, тела слились в медленном, легком ритме, который растягивал время. Так медленно, так сладко, они поднимались на вершину и вместе взрывались.


Она не мечтала.


И когда проснулась, почувствовала невероятную благодарность за этот единственный, простой факт. Ещё больше благодарности наполнило её, когда она увидела Рорка в его безупречном темном костюме, с идеально завязанным галстуком, сидящего в гостиной с кошкой на коленях и с тихо бегущими по приглушённому экрану фондовыми графиками.


Знакомство с этим, спокойная рутина помогали отодвинуть тревогу ещё на несколько минут. Это не будет лёгкий день, она знала. Ей нужно было подготовиться к долгому и трудному, но иметь это в начале — подарок.


— Ты хорошо поспала, — сказал он, не отводя взгляда.


— Я ни разу не пошевелилась. Как ты понял, что я проснулась?


— Я слышу, как работает твой мозг.


— Ты знаешь, что это невозможно.


— И всё же. — Теперь он посмотрел на неё и улыбнулся своей улыбкой. — Пока твой мозг работает, я предложу тебе надеть что-то грозное сегодня. Чёрное, если надо, но с ударом.


— Мой мозг не может думать о наряде без кофе.


Она соскочила с кровати и направилась за кофе. Сделав первый спасительный глоток, она изучила его.


— Ты помог мне вчера вечером.


— Я получил значительные дивиденды.


— Чёрт возьми, но я тебе всё равно отомщу. Ты выбирай наряд грозный. Мне предстоит иметь дело с олигархами. Ты тоже в их числе. Просто добавь к грозному — устрашающий.


— Сначала барбекю, теперь это.


Его умелые пальцы почесали кота, пока он изучал её.


— Где моя жена?


— Вот она, так что не привыкай, ас.


С этими словами она пошла принимать душ.


Больше привычек, и именно то, что ей было нужно, чтобы подготовиться к дню. Горячие струи воды, поднимающийся пар. Теплый воздух, закручивающийся, дающий время подумать, начать стратегию.


Когда она вышла, он положил одежду на кровать, поставил два блюда на стол.


Он не выбрал чёрное, отметила она, а темно-серый, как грозовая туча — брюки и пиджак. К ним он подобрал жилет того же цвета с тонкими линиями темного бронзового. Простая футболка и пряжка на сером ремне подбирались к бронзе. Как и три крупные пряжки на серых сапогах выше щиколотки.


— Грозно?


— С тобой в этом наряде — да, без сомнений. Сними пиджак, когда будешь в суде. Покажи оружие и свои натренированные руки. Покажи, кто ты.


— Ладно тогда.


— Алмазные гвоздики — маленькие.


Он кивнул в сторону комода.


— Ах, но —


— Богатенькие заметят качество. Ты забудешь, что носишь их. А они — нет.


Она решила подумать об этом и подошла к нему. Кот теперь растянулся на полу, Рорк взял блюда и унёс их в гардероб.


Она с улыбкой наблюдала, как он выходит и решительно закрывает дверь.


— Правда?


— Он должен понять, что не стоит лаять на посуду.


— Следующим шагом ты положишь завтрак в сейф в гардеробе.


— Если потребуется.


Она надела оружейную кобуру, нахмурилась на маленькие гвоздики.


— Хочу сказать, что копы не носят бриллианты, но у меня под рубашкой огромный.


— Гвоздики — это тонкий знак, и они не останутся незамеченными, если встретишь кого-то из семьи Эберсол.


— Я жду этого. Кто-то придёт защитить младенца от злого копа.


Она надела их и решила сделать именно то, что говорил Рорк — забыть, что носит их. Села, надела сапоги. С места, где она сидела, увидела, как кошка открывает дверь шкафа настолько, чтобы протиснуться.


— Рорк.


Он взглянул туда, куда она кивнула.


— Чёрт возьми.


Он быстро подошёл к шкафу и вышел с разочарованным Галахадом.


— Значит, изгнание.


Когда он выгнал кота из комнаты, ей пришло сообщение.


— Похоже, Рео первой идёт ко мне, — сказала она, взяв устройство.


— Даллас.


— Как скоро ты сможешь добраться до суда?


— Ухожу через минуту. Почему?


— У Джонатана Эберсол есть адвокаты — Копекне, Аддисон, Райт и Ву.


— Что значит?


— Это те защитники, кем хотят стать все, когда вырастут, — на экране Рео обеими руками собирала волосы в гладкий пучок. — И у него сегодня в 9 суд по залогу.


— Что? Никто так быстро не работает.


— Они работают.


— Договоренность и залог в 9.


— Он не выйдет под залог.


Она обеспокоилась, но …


— Не с такими обвинениями. Он опасен для бегства.


— Даллас, они каким-то образом выбили судью МакЭнроя.


— Чёрт. Я выезжаю.


— Объясни, что это значит, — спросил Рорк, пока она одевалась.


— Это значит, что они добились судьи, который скорее всего назначит залог. Не гарантированно, не при таких обвинениях и при его деньгах и связях — но возможно. Это должно быть невозможно. Если он выйдет хоть на пять минут, сбежит. Его семья выведет его из страны, устроит...


Она вздохнула.


— Они поставят на него трекер. МакЭнрой любит трекеры, но… мне нужна помощь.


— Конечно.


Десять минут спустя она спускалась по лестнице. Рорк пошёл с ней, остановил у двери, взяв за плечи.


— Я рассчитываю, что ты позаботишься о моем копе и будешь держать меня в курсе.


— Сделаю и то, и другое. Спасибо. Может, и не понадобится страховка, но я не рискну.


Она поцеловала его и помчалась к машине. Включила сирены и мигалки.


Повернула на устройство, чтобы связаться с Пибоди.


— Доберись до суда, пятнадцатый этаж. Договоренность в 9, залог тоже.


— В 9? Как они…


— Деньги, Пибоди. Быстрее.


Когда перед ней образовался затор, она не могла терять время.


Появилось сообщение от Надин Фёрст. Она посчитала.


— Я еду в суд.


— Я тоже. Но через три минуты.


— Если хочешь встретиться один на один — быстро.


— Полторы минуты, — сказала Надин и отключилась.


Прокурор Рео не позволяла себе ходить взад-вперёд перед залом суда. Ходить туда-сюда казалось бы слабостью и нервозностью.


Она была не слабой. Но черт возьми, нервничала.

Она не сомневалась, что при таком объёме улик — и с тем, что ещё можно собрать — она добьётся осуждения. НЙПД поймали его с новой жертвой, которую он угрожал убить — на записи.


У них были картины, костюмы, его собственные слова, наркотики, проволока, чёртова клеенка.


У них было всё.


И всё это не имело значения, если он выйдет, сбежит, спасётся на деньгах Харпер Групп.


Она собиралась выстроить это дело и вести его очень жёстко. Но, но, но...


Она вскочила с скамьи, отодвигая папки в сторону, когда заметила Пибоди.


— Где Даллас?


— Она была в пути, когда вышла на связь. Я ближе, но она будет здесь. Как, чёрт возьми, всё произошло так быстро?


— Они вытянули все козыри из колоды — включая судью МакЭнроя на скамье.


— Это плохо. Но всё равно залог не светит.


— Я хочу, чтобы судья увидел НЙПД в зале суда. И если получится, чтобы он услышал показания офицера, который сделал арест. У меня едва было время подготовиться. Они меня обошли.


— И вот они идут.


Пибоди оглянулась и увидела, как по широкому коридору идут четверо: два мужчины в костюмах, одна женщина в костюме, и вторая женщина, которую она узнала — Фиби Харпер.


Она подумала, что три юриста выглядели как персонажи из видео — гладкие и успешные адвокаты.


С другой стороны, Фиби Харпер выглядела сдержанно элегантно в длинном чёрном платье с длинными рукавами, её золотисто-коричневые волосы волнами ложились чуть выше плеч.


Она была худой и миниатюрной, макияж сдержанный, украшения неброские. И, по оценке Пибоди, выглядела на десяток лет моложе шестидесяти семи.


Самый высокий из юристов, с серебристыми волосами, которые вздымались у висков как крылья, наклонился к ней и что-то пробормотал.


Пибоди наблюдала, как взгляд Фиби переключился, и когда он сфокусировался на ней и Рио, её глубокие тёмно-синие глаза, похожие на глаза её сына, стали холодными.


Женщина-адвокат подвела её к скамье с другой стороны дверей зала суда. Села, скрестила ноги, сложила руки на коленях и уставилась вперёд.


Высокий мужчина подошёл к Рео и протянул руку.


— Мисс Рео.


— Мистер Копекне.


— Мои коллеги Алан Аддисон и Карлин Хаммот. Кажется, мы раньше не встречались?


— Нет.


— Конечно, я знаю вас по репутации. — Он улыбнулся обаятельно. — Могу сказать то же самое. Вы многого достигли за короткое время.


— Перелёт из Калифорнии дал нам время начать ознакомление с делом против нашего клиента.


Он вошёл в зал, за ним последовали его коллеги. Хаммот сопроводила Фиби внутрь.


— Где, чёрт возьми, Даллас? — пробормотала Рео. — Мне нужно войти туда.


— Посмотрю, узнаю время её прибытия.


Когда Пибоди собиралась это сделать, она увидела, как её напарница выходит из лифта.


Рео направилась к ней.


— Что так долго? Нам нужно идти.


— Пришлось сделать остановку. Я здесь. Лаборатория ускоряет анализ наркотиков, проволоки, клея — всего.


— Нам нужно идти сейчас. Я хочу, чтобы вы обе сели прямо за моим столом. У Эберсол три адвоката за его столом, а его мать будет прямо за ними.


— Его мать. Мира снова выигрывает.


— Они подчеркнут его семейную поддержку.


— Я не считаю это плюсом для него.


— А я переверну это с ног на голову. Они также используют факт отсутствия у него судимости и насилия. У меня есть аргументы, Даллас, но если суд отпустит его, он должен быть под присмотром.


— Поверь, это уже устроено.


Рео кивнула.


— Только бы это был не МакЭнрой, — пробормотала она и вошла в зал суда.


— Ты не говорила, что делала остановку, — сказала Пибоди.


— Небольшая страховка, на всякий случай. Объясню, если понадобится использовать.


Они вошли, сели, и Ева воспользовалась возможностью изучить Фиби Харпер.


Было некоторое сходство, подумала она, в цветовой гамме, но если лицо Джонатана было каким-то мягким и безликим, лицо матери было отточенным. Возможно, это благодаря ДНК, а возможно, благодаря деньгам, но так или иначе у неё был острый, выразительный взгляд.


И когда женщина повернула голову и встретилась с пристальным взглядом Евы, та увидела холодную, жёсткую сталь под этим выразительным обликом.


Привыкшая добиваться своего, тоже, решила Ева. И черт возьми, очень решительная, когда дело касалось её сына.


И черт возьми, она заметила, как взгляд Фиби мельком упал на серьги. Рорк снова набрал очки.


Хотя и улыбаясь, Ева держала лицо бесстрастным, взгляд — спокойным, давая женщине понять, что она так же решительно настроена добиться справедливости.


Фиби отвернулась первой, когда вели Джонатана в зал суда. Она заметила, что мать привезла ему свежую одежду — костюм, свежую рубашку, галстук, начищенную обувь. Он завязал волосы.


Он взглянул на мать с грустью и легкой слезой в глазах. Она коснулась губ рукой, потом протянула её ему. Через мгновение судебный пристав приказал всем встать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Судья Джеральд МакЭнрой вошёл в зал, коренастый в своих чёрных мантиях, с плотно завитыми волосами над широким, тёмно-коричневым лицом.


Ева не обращала внимания на формальности — она сосредоточилась на подсудимом и его матери. Она изучала профиль Джонатана, его язык тела, пока МакЭнрой разъяснял ему его права на суд.


Не нервничает, заключила Ева. Притворяется немного, но не нервничает. Самодоволен. По её мнению, он выглядел самодовольным.


Мать держала руки крепко сцепленными на колене скрещённой ноги. Вот у кого нервы, подумала Ева. Она переживает за своего сыночка.


Плечи Джонатана немного поникли, когда ему зачитали обвинения и изложили вероятные основания для дела.


Но это не нервы, снова решила Ева. Это — оскорбление.


— Господин Эберсол, вы понимаете предъявленные вам обвинения?


Он хотел заговорить, но адвокат с серебристыми волосами наклонился к нему и что-то прошептал.


Джонатан вежливо поднялся.


— Да, Ваша честь.


— Каков ваш ответ на обвинение?


— Невиновен, Ваша честь. Спасибо.


И сел.


Прокурор Рео встала:


— Ваша честь, обвинение считает, что действия подсудимого отвратительны и свидетельствуют о полном пренебрежении к человеческой жизни. Мы утверждаем — и располагаем значительными доказательствами — что Джонатан Харпер Эберсол намеренно и спланированно собирался продолжить свою серию убийств.


— Кроме того, подсудимый имеет доступ к значительным финансовым средствам. Его семья владеет недвижимостью и домами в нескольких странах. У него есть возможность пользоваться частными шаттлами, и он представляет серьёзный риск побега. Мы ходатайствуем о его заключении под стражу до начала суда.


— Ваша честь, — поднялся Копекне. — Защита считает, что отказ в освобождении под залог до окончания суда будет несправедливым наказанием. Защите потребуется несколько недель, чтобы подготовить дело, учитывая запутанный и непрямой путь, который использовали правоохранительные органы для ареста моего клиента.


— Ваш клиент проделал запутанный и непрямой путь, убивая трёх человек и пытаясь убить ещё одного, — парировала Рео.


— Мы не ведём суд сегодня, мисс Рио.


— Ваша честь, Харпер Групп — это многомиллиардная корпорация с международным охватом. В материалах дела ясно указано, что подсудимый угрожал оружием Аарону Пайну, тем же оружием он попытался напасть на лейтенанта Еву Даллас при попытке бегства от ареста. Это говорит о склонности к насилию.


— Это говорит, — возразил Копекне, — о молодом человеке, испуганном и потрясённом, когда, как он полагал, его дом подвергся вторжению. Он никогда прежде не проявлял насильственного поведения. У него нет судимостей. Он пользуется поддержкой своей семьи и имеет прочные связи с Нью-Йорком.


— Ваша честь...


МакЭнрой ударил молотком:


— Довольно. Повторяю, мы не судим дело сегодня. Сейчас рассматривается вопрос о залоге. Защита имеет право подготовить защиту. С учётом этого и расписания суда, процесс начнётся... — он сверился с календарём, кивнул, нахмурился. — 18 февраля следующего года.


Он откинулся на спинку кресла:


— Я понимаю желание прокуратуры добиться заключения, но не склонен держать подсудимого под стражей на протяжении шести месяцев до начала процесса.


— Мисс Рео. — Он поднял палец, прежде чем она успела возразить. — В течение этого времени, и на протяжении всего судебного разбирательства, подсудимый будет находиться под домашним арестом. Он не имеет права покидать пределы дома и будет носить браслет для отслеживания. Он должен сдать паспорт. Залог устанавливается в размере пятидесяти миллионов долларов.


— Ваша честь, это возмутительная сумма.


МакЭнрой приподнял брови, глядя на Копекне:


— Считаю, что это вполне соразмерно возможностям подсудимого и послужит сдерживающим фактором от побега.


— Господин Эберсол, вы понимаете условия вашего освобождения под залог, и то, что в случае их нарушения вы будете возвращены под стражу?


— Я... я... Да, Ваша честь. Спасибо.


— Прокуратура выражает решительное несогласие.


— Понял вас, мисс Рео. Но мы всё ещё живём в стране, где действует презумпция невиновности.


— Кроме того, дом, где проживает подсудимый бесплатно, в котором, как утверждает обвинение, он убил трёх человек, всё ещё находится в процессе обработки. Он не может туда вернуться.


— Ваша честь, у семьи подсудимого есть другое жильё в Нью-Йорке. Квартира в охраняемом доме, которой он может пользоваться, пока основной дом не будет доступен.


— Хорошо. Укажите адрес для протокола.


МакЭнрой кивнул.


— Господин Эберсол, вы соглашаетесь на условия домашнего ареста по этому адресу?


— Да, сэр. Да, Ваша честь.


— Решено. Заседание окончено.


— Всем встать, — объявил судебный пристав.


Джонатан вскочил и чуть не рухнул в объятия матери.


Ева услышала, как он сказал:


— Мамочка. — И хотя издавал всхлипы на её плече, Ева заметила, как он бросил ей самодовольную улыбку.


Я с тебя эту ухмылку сотру, подумала она. И очень скоро.


Она не сказала ни слова, пока они с Пибоди не вышли из зала.


— Понадобится время, чтобы внести залог, потом он должен будет заехать в Центральное управление, забрать личные вещи. Мы устроим за ним слежку, пока он не окажется в новом доме.


— Господи, Даллас, ты же знаешь, что он сбежит.


— Да, знаю.


Она подождала Рео, которая выскочила из зала в ярости.


— Чёрт возьми, надеюсь, МакЭнрой сможет с этим жить, когда этот ублюдок сбежит туда, куда мы не сможем дотянуться. Надеюсь, он сможет с этим жить, когда тот убьёт ещё кого-то. Чёрта с два. Не надеюсь. Пусть он с этим не сможет жить.


— Надин будет снаружи, на ступеньках. Она захочет поговорить со мной. И с тобой тоже.


— Вот только этого мне не хватало.


— После того, как она сделает то, что должна сделать, мне нужна ты в моём кабинете.


— Даллас, у меня нет времени—


— Есть, есть. Думаю, понадобится минимум два часа, а может и больше. Пибоди, забронируй конференц-зал. В моём кабинете слишком мало места. Поехали. Мне понадобится часть этих двух-трёх часов, чтобы всё объяснить.


— Начни прямо сейчас, — потребовала Рео, когда они шли к лифту.


— Нет. Пусть злится. Это ей к лицу.


— Я не знаю, что, чёрт возьми, ты собираешься достать из рукава, из шляпы или из задницы, Даллас, но это должно быть что-то стоящее.


— Это лучшее, что у меня есть. Спускаясь вниз, Ева снова повернулась к Рео:


— Скажи мне вот что. Если он нарушит условия залога, будет ли фирма Копекне всё ещё его защищать?


— Не знаю. — Уставшая, Рео провела рукой по волосам. — Репутация у них безупречная. Не думаю, что они будут способствовать его побегу. И если он это сделает — а он, без сомнения, сделает — они будут так же злы, как и я сейчас.


— Хорошо. Мамочке придётся искать новых крутых адвокатов.


Как и ожидалось, Надин ждала на ступеньках здания суда. Не одна, заметила Ева — много других репортёров стояло вдоль пути.


Не обращая внимания на них, она подошла к Надин:


— Я слышала. Тяжёлое дело, — сказала она Рео.


— У тебя пять минут, — сказала Ева. — Пять со мной, пять с Рео.


— Привет.


— Тогда будь наготове.


Кошачьи глаза Надин сузились:


— К чему?


— Держи камеру наготове, — ответила Ева. — Обеспечь хорошее транспортное средство. И будь готова. Воспользуйся своими пятью минутами.

Надин кивнула камере, покрутила плечами, поправила безупречно уложенные волосы.


— С вами Надин Ферст на ступеньках Уголовного суда Нью-Йорка. Я разговариваю с лейтенантом Евой Даллас, офицером, которая задержала Джонатана Харпера Эберсола. Господин Эберсол обвиняется в трёх убийствах первой степени, а также в других преступлениях. Лейтенант Даллас, как вы относитесь к решению судьи МакЭнроя назначить залог в пятьдесят миллионов и отправить господина Эберсола под домашний арест?


— Полиция и Служба Безопасности Нью-Йорка собрали веские доказательства, которые привели к аресту Эберсола прошлой ночью по обвинению в преднамеренном убийстве трёх человек и, согласно протоколу, покушению на убийство другого лица. Мы считаем, что вывели с улиц опасного и жестокого человека. Мои личные чувства по поводу решения судьи МакЭнроя не имеют значения. Мы сделали свою работу и продолжим защищать и служить жителям и городу Нью-Йорку.


Она ответила на несколько вопросов, сохраняя хладнокровие и сдержанность, после чего отошла в сторону. Ответы Рео были гораздо более эмоциональными и огненными, и Ева решила, что так и надо.


Ева проверила устройство на запястье.


— Всё, закончили. Рео, тебе стоит поехать с нами. Надин, будь наготове. Держи камеру наготове, — повторила она.


— Скажи мне кое-что, — настаивала Рео, когда они шли к тротуару. — Мне нужно кое-что сказать начальнику.


— Я всё пройдусь один раз, целиком. Но скажу тебе — я не отпущу этого подлизу, скользкого, ухмыляющегося ублюдка из Нью-Йорка. Ни сегодня, ни завтра. Пока его не отправят в экспедицию на Омегу.


Она дождалась, пока села в машину и села за руль. Затем стукнула кулаками по рулю.


— Судья — полный идиот!


На заднем сиденье Рео подняла руки.


— Наконец-то!


— И он так и будет выглядеть. Харпер Групп может выкинуть пятьдесят миллионов в ведро и не заметить. Мамочка не будет ждать. Она сделает ход сегодня. У неё всё уже подготовлено.


— Кто?


— Мамочка, — сказала Ева и отъехала от бордюра.


— Мне действительно интересно это услышать.


В этот момент Пибоди схватила рацию, и Ева вновь включила сирену и проблесковые маячки.


***

В гараже Ева не стала ждать лифт, а сразу пошла по лестнице вверх, затем вышла на балкон.


— Как насчёт намёка? — спросила Пибоди. — Подсказки?


— Ты получишь всю картину через пару минут. Отметь Фини. Мне нужен специалист, и сейчас же. Давай офис.


Пока Пибоди связывалась, Ева сунула руки в карманы.


Она верила в систему, но иногда систему нужно было толкнуть под зад.


— Им потребуется время, чтобы оформить документы, потом ему нужно будет сюда прийти, забрать вещи, а потом подняться в пентхаус. Она будет с ним на каждом шагу.

— Если она собирается помочь ему сбежать, зачем вообще идти в пентхаус? И да, она собирается помочь ему сбежать, — добавила Пибоди. — Но им придётся избавиться от трекера.


— Вот почему сначала пентхаус.


— Не скажу, что они стопроцентно эффективны, — начала Рео. — Ничто таким не является. Но они очень близки к этому.


— За такие деньги покупается опыт. А как насчёт адвокатов? Они могли бы замышлять что-то такое ради жирного гонорара?


Рео не колебалась.


— Ни в коем случае. Их репутация безупречна, и это их бы погубило.


— Отлично. Я так и думала.


Ева спрыгнула с балкона и направилась прямо в офис.


— Суд, — сказал Бакстер, указывая на пустое место за столом Дженкинсона и Рейнике, а затем за столом Кармайкла и Сантьяго. — Сопровождение. Они уже возвращаются.


Она решила, что к чёрту конференц-зал.


— Ты и Трухарт — в гражданское. Офицер Кармайкл! Выберите двух офицеров. Я хочу, чтобы вы с ними вели наблюдение. Видимое наблюдение. Пибоди, дай им распечатки фотографий Эберсола и Харпер. Я хочу, чтобы вас видели. Чтобы это было очевидно.


— Есть, сэр.


— Женщина приходит и уходит, когда ей вздумается. Если увидите или заподозрите, что Эберсол покидает здание, свяжитесь со мной. Не подходите к нему.


— Как он куда-то уйдёт? — спросил Бакстер. — Он под стражей.


— Он внес залог.


— Что за—


Она остановила Бакстера взглядом.


— Гражданская одежда, — повторила. — Я не хочу, чтобы вас видели. Вы должны быть чёртовски незаметными. Если увидите или заподозрите Эберсола, свяжитесь со мной. Не подходите, следуйте за ним. Будьте готовы следовать за транспортным средством.


— Сэр, лейтенант, — сказал Трухарт. — Его не выпустили без трекера. С учётом всех обстоятельств.


— Его не выпустили, но он не будет носить трекер, когда покинет здание. А он обязательно покинет здание. Если им придётся выходить пешком, они не выйдут вместе — сначала выйдет она. Он будет замаскирован. Либо у него будет машина на выходе, либо он дойдёт пешком до машины, где будет она.


Она покачала головой.


— Следите за этим, но они провернут это гораздо тоньше.


Когда вошёл Фини с каменным от злости лицом, она кивнула.


— Я чувствую то же самое, но нам нужно быстро всё организовать. Используйте подразделение Пибоди и покажите это на экране.


Она передала ему диск.


— Более тонкий способ. В здании есть подземная парковка. Самый удобный выход для него — использовать частный лифт пентхауса, чтобы спуститься прямо к машине. Это должна быть машина, так как здание не имеет выхода на крышу для воздушных судов.


— Как ты так быстро всё это получила? — спросил Фини, изучая планы на экране.


— Немного помог консультант. Я хотела бы, чтобы Макнаб, или кто бы ни был назначен, ездил с Бакстером. Мне нужно знать, сколько людей постоянно находится в пентхаусе.


— Я достану тебе Макнаба.


— Хорошо. У Харперов есть частная взлётно-посадочная полоса в их загородном имении, но это далеко, а они торопятся. Мы это учли, у нас есть вертолёт-джет и пилот на вызове, но лучше всего — частный шаттл. Выведи карту, Фини.


Когда они это сделали, Ева указала указкой.


— Вот их варианты. Объекты для частных дальних шаттлов. У Харперов есть свои собственные шаттлы — шесть штук. Один из них, тот, на котором Фиби Харпер путешествовала прошлой ночью, уже здесь. Его они не используют — слишком легко отследить, но мы учитываем этот вариант. Эта станция.


Она выделила другую.


— Самая близкая к пентхаусу.


— Приведи ещё один и подготовь к выезду. — Фини кивнул. — Нужно покрыть множество вариантов, и если он сумел избавиться от трекера, то гарантировать ничего нельзя.


— Он не будет носить трекер, но у него будет один при себе. Консультант дал ему один, используемый в скрытых операциях.


Лицо Фини начало светиться.


— Чёрт возьми, конечно, дал.


— Я сделала остановку по пути в суд. Она могла купить ему новые документы — хотя они и не понадобятся, ведь она увезёт его туда, где нет экстрадиции. Если так, у него будет хороший кошелёк для хранения.


— Ты положила трекер в кошелёк? — Фини улыбнулся ей.


— Он маленький, тонкий, почти прозрачный. У меня есть код для активации. Она могла сделать ему новый ’линк, новые документы, скорее всего, новый паспорт, но зачем покупать новый кошелёк, если у него уже есть со старыми инициалами?


— Она, наверное, провела большую часть ночи, делая всё это, — вставила Рео. — И я согласна — новый кошелёк не в приоритете. На всё это ушли часы и огромные деньги с момента его ареста.


— Он её малыш. Независимо от того, разрушила ли она его или он уже пришёл к этому состоянию, результат один и тот же. Трое человек мертвы, и что? Она так же виновата, как и он.


Ева вспомнила долгий, оценивающий взгляд, который они обменялись в суде.


— Сегодня мы совершим два ареста.


Она проверила устройство на запястье.


— Команды наблюдения, в путь — заберите Макнаба и скажите, сколько людей там. Фини, тебе понадобится портативное устройство. Фургон слишком медленный. Ты поедешь со мной и Пибоди.


— И я тоже, — сказала Рео. — Мне нужно доложить начальству.


— Мне тоже. Давайте поспешим. Пибоди, пока я докладываю командиру, сообщи Мире, что её присутствие в зоне наблюдения обязательно, когда мы вернём Эберсола.


Она следила за часами, пока докладывала Уитни. Отметила время и отметила Надин.


Она клялась, что свяжет Джонатана Харпера Эберсола и его мать и посадит их вместе.


И добавит большой, блестящий бант.


Она дождалась, когда Бакстер доложил.


— Эберсол и Харпер только что прибыли. Они заходят в здание. Макнаб сообщает, что там уже двое других.


— Оставайтесь незаметными. Будьте готовы.


Она вышла в рабочее помещение.


— Подозреваемые входят в здание. Двое других уже на пентхаусе. Мы выдвигаемся.


— Уже отслеживаем его, — сказал Фини, постукивая по своему портативному устройству. — Сигнал чёткий и сильный.


— Держим так.


Поскольку Сантьяго и Кармайкл вернулись за свои столы, она кивнула им:


— Присматривайте за участком.


Она взглянула на лифты, затем на Фини.


— Можешь сделать так, чтобы лифт ехал прямо вниз, без остановок?


— Так делать не положено, но в данном случае — можно. — Внутри он провёл карточкой, затем ввёл код.


— Мы встанем рядом, — продолжила Ева. — Не слишком близко, но достаточно. Люди уже там, ждут их. Если он не двинется в течение двух часов... — Она покачала головой. — Значит, мы его потеряли.


— Мы не потеряем, — встал Фини, решительный в своём мешковатом грязно-коричневом костюме. — Мы — длинная рука чёртового закона.


— Почему только одна рука? Надо две длинные, или хотя бы одинаковой длины.


— Достаточно одной, чтобы схватить какого-нибудь ублюдка на месте преступления. Тогда не нужно быть длинным, чтобы надеть наручники.


— Знаешь, что было бы круто? — протянула Пибоди руки. — Если бы у копов были растягивающиеся руки, как у Мистера Фантастика.


— Кто, чёрт возьми, это? — спросила Ева.


— Фантастическая Четвёрка, Даллас. Супергерои. Но знаешь, что было бы ещё круче? Быть невидимыми. Прямо сейчас Бакстер и Трухарт могли бы быть буквально невидимыми. Тогда они могли бы стоять прямо у двери пентхауса, следить, как Эберсол выходит, и идти с ним к машине.


— Я бы лучше выбрала суперскорость. Чем старше становишься, — сказал Фини, — тем больше ценишь суперскорость.


— Как Флэш. Он не из Фантастической Четвёрки, — объяснила Пибоди. — Запишу это.


Ева вышла из лифта.


— Я бы была Чудо-женщиной, — пожаловала плечами Рео, когда Ева посмотрела на неё с недоумением.


— У неё есть невидимый самолёт, — указала Пибоди.


— Мне это неважно. Я бы хотела лассо правды. И костюм. И тело, чтобы раскачать этот костюм. Но лассо — это приоритет.


Рео устроилась сзади рядом с Фини.


— Мне не часто удаётся ходить на задержания с длинными руками закона. Но если бы удавалось, я бы взяла с собой лассо.


— Фини.


— Я его поймал, Даллас. Он в пентхаусе. Трекер много двигается, но в этой зоне. Он внутри. Думаю, попробую поймать паука.


— О, Человек-паук! — Пибоди повернулась к Фини. — Когда я была маленькой, я серьёзно влюбилась в Питера Паркера. А теперь, если подумать, у меня свой Питер Паркер. Может, я выберу Чёрную вдову. Костюм и тело снова. Нет суперсил, но полный улет.


— Чтобы стать вдовой, сначала надо убить Питера Паркера? — спросила Ева, и тут же ущипнула себя за то, что дала им втянуть себя в разговор.


— Она не такая вдова. Это кодовое имя, как у ядовитого паука. Тебе стоит взять его, Даллас, ты бы подошла. Я бы выбрала Алую Ведьму.


— У неё проблемы, — напомнил Фини.


— Да, но я бы их преодолела. Я бы стала ещё более экстремальной Алой Ведьмой.


— Теперь, когда всё решено, может, сосредоточимся на том, чтобы остановить злодея и его мамочку, которые хотят сбежать на Планету Ноль. Пибоди, следи за трекером, который назначил суд. Предлагаю использовать технологии, а не ваши воображаемые суперсилы.


— Я его вижу.


— Трекер в кошельке всё ещё двигается, — добавил Фини. — И оригинальный тоже.


Ева подъехала к зоне загрузки в квартале от дома.


— Бакстер, офицер Кармайкл, мы на позиции. Макнаб?


— Всё ещё четыре источника тепла.


— Ладно, кошелёк держится стабильно.


— И оригинал тоже. Похоже, он может сидеть или хотя бы стоять неподвижно.


— Сидит, — сказал Макнаб. — Похоже, сидит. Один источник рядом с ним, очень близко. Один напротив. Один... смотрит, я бы сказал.


— Начинают работать над трекером, — пробормотала Ева. — Рорк говорил, что это будет медленная и кропотливая работа — сделать так, чтобы он работал и одновременно его можно было снять без повреждений.


Она мельком посмотрела в зеркало заднего вида на Фини.


— Оценивают на тридцать-сорок минут.


— Для Рорка? — Фини чуть улыбнулся.


— Для исключительного электронщика, который мог бы обойти трекер. Либо кто-то из сотрудников Харпер, либо фрилансер. Который готов пойти в тюрьму. За пособничество и соучастие.


— Уже работает на неё, если знает правила, — заключил Фини. — Фрилансер, если она не хочет связываться напрямую. Всё ещё стабильно.


— Может, есть какая-то лояльность. И большой жирный гонорар в любом случае. Плюс план побега куда угодно, куда электронщик захочет. Этого не случится.


— Макнаб, когда Эберсол и его мать выйдут, переключайся и присоединяйся к команде офицера Кармайкла. Хочу, чтобы ты был на двух других. Не арестовывай. Не вмешивайся, пока у нас нет Эберсола. Я ставлю тебе подкрепление. Не теряй их.


— Ты уверена, что они выйдут первыми? — спросила Рео.


— Нет. Играю по шансам. Она хочет, чтобы её малыш был в безопасности. Судебный трекер нужен для контроля температуры и пульса. Один из других должен его носить, пока они не уйдут. Иначе, черт возьми, просто отрежь и уходи.


— Рискованно, когда копы явно следят за зданием.


— Точно. Она бы никогда на такое не пошла. Ей нужно время, чтобы вывести его из здания, в шаттл и уехать.


— Даже если он убежит, у нас будет она.


Рео покачала головой.


— Мы бы всё это проследили потом, и у нас была бы она.


— Может, она готова пойти в тюрьму ради него, может, считает, что у неё достаточно денег, чтобы избежать обвинений. Или сыграет защита «отчаянной матери».


— Обещаю, это не сработает. Присяжные не любят, когда миллиардеры пытаются уйти от правосудия. Она отсидит. Так или иначе.


— Будет так, как нужно нам. — Тридцать минут тянулись мучительно, потом ещё пять.


— Подожди! — сказала Пибоди. — Было мерцание. Просто мерцание. Я бы не заметила, если бы не смотрела прямо на это. Точка — судебный трекер — моргнула на несколько секунд.


— Он снял его.


— Все тепловые сигналы в порядке, — доложил Макнаб. — Монитор кошелька двигается.


— Все источники тепла двигаются. Трое отделяются, идут в одном направлении. Один остаётся.


— Судебный трекер остаётся, Даллас.


— А кошелёк движется вниз. Лифт.


— Макнаб, продолжай наблюдение за пентхаусом. Переключайся на команду офицера Кармайкла. Бакстер, Трухарт, следите, но держите дистанцию. Мы отслеживаем. Будем направлять. Фини, ты — навигатор.


— Принято. Всё ещё едет вниз. И... только что прошёл уровень улицы. Подземная парковка, точно. Вышел из лифта, идёт, идёт. Стоит. Двигается, быстрее. Уже в машине, направляется к выезду. Пауза... выезжает. Появился на улице.


— Вижу его, — сообщил Трухарт. — Чёрный таун-кар, номер Нью-Йорк три-пять-шесть-Кило-Папа-Эхо.


— Дайте им квартал форы. Я выдвигаюсь. Макнаб?


— Источник тепла всё ещё в пентхаусе. Предположу: он там выпивает.


— Машина движется ровно на запад.


— Оставайтесь невидимыми. Пибоди, координируй с Макнабом. Дай ему зелёный, когда я скажу.

— Поворачивает на север, на Восьмую, — сообщил Фини.


— Север. Восьмая, — Ева восстановила карту в голове. Потом, не желая рисковать, вывела её на лобовое стекло.


— Ближайшая станция частных шаттлов дальнего радиуса. Наш вариант. Бакстер, продолжай следить. Я иду вперёд.


Она поднялась в вертикаль, нажала на газ — и услышала сзади:


— О, святой младенец Иисус, — пробормотала Рео.


Пока она летела, Ева вызвала Рорка:


— Лейтенант.


— Станция шаттлов на Вест-Сайде. Мне нужно, чтобы ты обеспечил мне проезд, затем — для машины Бакстера. Через ворота для частных. И свяжись с Надин.


— Считай, сделано.


— Мы тут немного заняты, так что можешь выяснить, какой частный шаттл готов к взлёту в один из пунктов, что я тебе утром дала?


— Две минуты. Прижми их.


— Можно спросить, как он может вот так тебя пропустить?


Ева бросила на Рео взгляд:


— У него там пара частных шаттлов. — Затем пробормотала. — И возможно, он владеет станцией.


— Ну, тогда понятно.


— Источник тепла и монитор всё ещё в пентхаусе, — сообщила Пибоди.


— Мы тоже держим позицию. Бакстер, когда пройдёшь через ворота — закрой их. Потом поддержишь нас.


— Они на пару кварталов позади нас, малышка.


— Нам нужно больше пространства.


— Долго твоя штука может так держаться? — поинтересовалась Рео.


— Сколько нужно, — понадеялась Ева.


— У тебя три квартала форы. Это их пункт назначения, и у тебя перед ними три квартала.


— Ещё один, — пробормотала Ева и нажала. Затем ответила на сигнал Рорка.


— Венесуэла. Конкретно — Каракас. Шаттл на взлётной полосе у ангара 303. Это шаттл Харпер Групп, JZ-15, бортовой номер Дельта-Эхо-пять-четыре-девять-один. Хочешь, я задержу вылет?


— Не нужно. Я уже на месте. Я тебе напишу.


Она въехала на станцию, свернула к частным воротам и почти не замедлилась — ворота тут же открылись.


— Загоняй их, — пробормотала она. — Рео, держись скрытно. Водитель, скорее всего, и охранник. Может быть вооружён.


— Ты ведь не думаешь...


— Без шансов. Вот и шаттл.


— Даллас, Макнаб говорит, источник тепла в пентхаусе будто развалился и смотрит в экран. Ну, или развалился точно.


— Недолго осталось.


Она въехала прямо в ангар. Пилот, явно ошарашенный, выбежал им навстречу.


Женщина была в официальной форме и двигалась быстро.


— Вы не можете...


Она остановилась, нахмурилась, глядя на значок Евы.


— В чём дело? У меня ожидаются пассажиры.


— Кто на борту шаттла?


Рео вышла, подняла удостоверение.


— Помощник окружного прокурора Шер Рео. Очень советую вам ответить на вопрос лейтенанта быстро. Или вас обвинят в препятствовании следствию.

— Господи, я просто пилот. Мисс Харпер. Фиби Харпер и Маркус Соло. Они летят в Каракас.


— Они летят в тюрьму. Советую вам держаться в стороне.


— Я просто летаю на шаттле.


Женщина подняла руки и отступила.


— Фини, передай устройство Рео. Рео, держись подальше.


— У меня с этим проблем нет.


— Они проехали через ворота, — сказал Фини, передавая устройство Рео.


— Макнаб, двигаемся. Блокируй ворота, Бакстер. А теперь — подарим мамочке с сыночком тёплый приём от полиции Нью-Йорка.


Из ангара она наблюдала, как машина остановилась у шаттла. Водитель вышел, открыл заднюю дверь — и тут Ева вышла, сопровождаемая Пибоди и Фини.


— Полиция. Держать руки на виду. Потянешься под куртку — свалишься.


Водитель поднял руки.


— Думаешь, убежишь, Джонатан? Некуда. Но я с радостью всажу в тебя шокер, если попытаешься.


— Мамочка, сделай что-нибудь!


— Как ты смеешь угрожать моему сыну! Джонатан, садись в шаттл.


— Он не летит ни в какой Каракас. Но попробуй — и ты ляжешь.


Челюсть Фиби напряглась:


— Садись, дорогой. Я разберусь.


Вместо этого он сделал именно то, что Ева ожидала — побежал.


— У тебя Фиби, Пибоди?


— Да.


— Я беру водителя. Иди, малыш.


Когда она рванула вперёд, Фиби попыталась преградить ей путь. Ева просто отшвырнула её в сторону.


Бежал он, заметила она, неплохо. Не идеально, но и не плохо. Через тридцать секунд она должна была его догнать. Тогда она крикнула последний раз:


— Остановись. Или применю оружие.


Он не остановился — и она сдержала слово.


Его тело затрясло, задёргалось. Сзади она услышала крик матери. Обернулась — и увидела, как Пибоди сдерживает Фиби, а Бакстер помогает. Трухарт сорвался с места и побежал за Евой.


Джонатан упал, трясся. Когда она подошла, он ещё дёргался.


— Привет, Джонатан, — сказала она, подняла его, усадила и защёлкнула наручники. — Рада снова видеть.


Его нервная система всё ещё сбо́ила от шока, так что слово прозвучало невнятно, но она его поняла:


— Мамочка...


— Теперь я твоя мамочка. И ты наказан на пару жизней вперёд.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Пока Трухарт занимался Джонатаном, Ева вернулась к Фиби и бросила взгляд на свежие царапины на горле Пибоди.


— Доставила тебе проблем, детектив?


— Я доставила ей больше, сэр.


Из-за драки у Фиби выбилось несколько прядей, и ледяной взгляд в её глазах сменился пылающей яростью.


— Вы думаете, что можете напасть на моего сына, схватить меня и уйти безнаказанно? Мои адвокаты уничтожат вас. Всех.


— Не ставлю на это, — сказала Ева. — Вся операция записана. — Она коснулась лацкана с закреплённой камерой. — И, кстати... — Она указала вверх.


— Видите тот вертолёт? Видите огромные буквы "Канал 75"? Они в эфире. Попытка бегства вашего сыночка — при вашем содействии — транслировалась в прямом эфире. На экранах, на сайте, в соцсетях.


— У мальчика был свой хакер, — добавил Фини.


— И техник, который снял государственный трекер, — уже в наручниках. Уверена, он с радостью сдаст, как вы его наняли, сколько платили. Впрочем, это уже не важно. С вами покончено.


И это было чертовски приятно.


— Фиби Харпер, вы арестованы за пособничество беглому преступнику. За сговор с целью побега, за сговор по снятию судебного устройства слежения, за воспрепятствование правосудию, за нападение на сотрудников полиции, за сопротивление при задержании.


— К этому добавим подделку и использование фальшивых документов, организацию международного перелёта по этим документам. И, как вишенка на торте, — соучастие в убийстве, уже после факта.


— Вы не представляете, с кем имеете дело.


— Забавно, но твой тупоголовый сын сказал мне то же самое. Знаешь, что я ему ответила? Что знаю. Очень хорошо знаю. А теперь ты имеешь дело со мной.


— Вы имеете право хранить молчание...


Когда Ева закончила зачитать Фиби Харпер её права, она отправила мать и сына в участок в разных машинах.


Рео подошла, явно довольная:


— Ну, это было захватывающе. И тебе, наверное, будет приятно узнать, что Копекни уже увидел трансляцию. Маленькая птичка шепнула мне, что он уже подал прошение об отводе. Не будет он этим заниматься. И его фирма тоже не будет.


— Она наймёт кого-то другого.


— Конечно, но не того уровня, Даллас. Это имеет значение. После такого шоу ни одна уважающая себя фирма не захочет с ней работать. То, что ты включила Надин и устроила прямой эфир? Гениально, — она подняла руку для пятюни.


— Дополнительный уровень страховки. Пибоди, сфотографируй эти кошачьи царапины, прежде чем использовать исцеляющий прибор. А теперь пойдём жарить их.


По пути к машине Ева связалась с Рорком:


— Они в изоляторе. Спасибо за помощь.


— Всегда рад. Будешь проводить допрос?


— Через пару часов. Сначала — оформление, потом отчёт. Начнём с мелкотни — телохранитель, айтишник. Потом попрошу Миру, и буду прыгать между мамочкой и сынком, если придётся. Начну с него — он слабее.


— Если смогу, загляну. Неделя выдалась длинная, не откажусь от веселья.


— Увидимся, если увидимся. — Она отключила ’линк. — Рео! Выезжаем!


— Я могу составить отчёт — красиво и официально, — сказала Пибоди, садясь в машину.


— Да, можешь. Но этот я хочу сама. Ты напишешь свою часть. И не забудь про царапины.


— Они жгут.


— Бывало и хуже, — Ева пожала плечами. — И знаешь, удивительно, как будто гора с плеч свалилась. Давай, займись нашей "низко висящей ягодкой", посмотрим, что у нас есть.


— Телохранителя я уже пробила. Мика Джессап, сорок лет. Глава службы личной безопасности Фиби Харпер. Девять лет с ней, пятнадцать — в компании. Судимостей нет. Разведён, детей нет.


— Верность. А хакер?


— Макнаб сообщает: Шон Йе... Сейчас проверю... Двадцать шесть лет, фрилансер. Работал по контракту на Харпер Групп. Холост. Пара незначительных отметок.


— Деньги. Он быстро заговорит. Джессап — нет. Начнём с денег. Ты ведёшь.


— Ура!


— Что предложишь ему, Рео?


— Он нам как подарок с неба. Скинуть до проступка, шесть месяцев. Возможна амнистия — если даст нужные показания. Нам нужно доказать, что Харпер лично нанимала его, платила, отдавала указания и так далее.


— Согласна. Он — никто. Просто инструмент.


— И я так думаю. А вот с телохранителем сложнее. Если заговорит, даст полные показания, будет свидетельствовать — три-пять лет. Если нет — в два раза больше. А если участвовал в найме хакера или получении поддельных документов — от двадцати до двадцати пяти.


— А что насчёт самой Харпер?


— Считаем... — Рео начала загибать пальцы. — Скажем, пятьдесят. Да, пятьдесят лет — подходит. Начну с большего, учитывая ужасающий характер преступлений её сына. Если найдёт действительно крутого адвоката, возможно, скостим до двадцати, но я к этому не склонна. Залог — исключён. Не после такого. И она теряет те пятьдесят миллионов, что вносила за сына.


— Пятьдесят лет — меня устраивает. — Ева ответила на сигнал с панели. — Командор Уитни.


— Лейтенант. Отличная работа. Через час встреча с Кюнгом. Пресс-конференция.


— Сэр, со мной помощник прокурора Рео. Мы вырабатываем стратегию перед допросами. У нас четыре фигуранта...


— Прямая трансляция на "Канале 75" была прекрасна. А красота требует жертв. Цена — полный доступ для СМИ. Через час.


— Да, сэр, — отозвалась Ева и дождалась окончания вызова. — Чёрт подери! "Хорошая работа. Вот тебе наказание." Чёрт, чёрт, чёрт. Вы без меня поработаете с первыми двумя.


— Что? — Пибоди побледнела. — Ты хочешь, чтобы я пошла одна? Но почему я-то должна страдать?


— Могла бы сказать "потому что", — ответила Ева. — Возьми Макнаба на допрос техника. Они говорят на одном странном языке. А для охранника выдерни Дженкинсона. Если он не может, тогда Бакстера.


— Мне не быть плохим копом, да?


— Будешь — на технике. Макнаб сыграет хорошего, своего — язык, помни. А с охранником нужно наоборот — сочувствие, понимание, верность и служение. Он не прогнётся под грубость. Дженкинсон это поймёт, и сыграет, чтобы ты могла контрастировать. Верность и служение — твои сильные стороны. Пользуйся ими.


Она припарковалась в гараже у Центрального, но не вышла сразу.


— А ведь я себя уже чувствовала почти хорошо…


— Это всё равно было гениально, Даллас, — сказала Рео и хлопнула Еву по плечу, выходя из машины. — Эта трансляция в суде? Частный шаттл наготове. Эберсол бежит, Харпер пытается тебя остановить, кидается на Пибоди? Бриллианты и золото. И держу пари, комментарии Надин добавили блеска.


— Бла-бла, чепуха, бла, — буркнула Ева и пошла в кабинет.


Там она налила кофе и села писать отчёт — аккуратный, красивый, чёткий.


В дверь заглянула Пибоди:


— Приводят Шона Йе. Есть советы?


— Бей сразу. Содействие в побеге серийного убийцы. Есть прецеденты, когда такие, как он, получали тот же срок, что и сам обвиняемый. Три пожизненных без права на пересмотр. С вывозом с планеты. Вбиваешь это ему в голову — и он тебе всё выложит. Сэкономишь время.


Ева встала:


— Вытащи из него каждую деталь. Как она его нашла, что заплатила, что обещала, что говорила. Что обсуждали в пентхаусе. Мы затягиваем петлю не на нём, на ней.


— Поняла. У меня это есть. — Она уверенно кивнула. — Я справлюсь.


— Да, справишься.


Но вместо того чтобы лично слушать детали, Ева пошла на встречу с Кюнгом.


Высокий, элегантный, с безупречными манерами, медийный координатор протянул руку:


— Поздравляю, лейтенант, с почти хирургической операцией. Даже двумя — если считать вчерашнюю. Я понимаю, что у вас ещё масса работы, но имя Фиби Харпер — это рейтинги. Как и предотвращённый побег предполагаемого серийного убийцы, который, кстати, её сын.


Бла-бла, чепуха, бла, снова подумала Ева.


— Давайте коротко.


— Конечно. И, кстати, вы сегодня особенно хорошо выглядите.


Она прищурилась:


— Я всегда считала, что ты не придурок, Кюнг. Не заставляй меня менять мнение.


Он просто улыбнулся и жестом пригласил её в переполненную пресс-комнату.


Она отработала, но всё, о чём могла думать: эти двадцать минут жизни ей никто не вернёт. Хотя, стоит признать, Кюнг уложился ровно в двадцать, несмотря на крик, повторяющиеся и, на её взгляд, идиотские вопросы — так что статус «не придурок» он сохранил.


Вернувшись в зону наблюдения, она увидела, что Рео подключилась к допросу. Значит, заключили сделку. Послушала немного, как техник и Макнаб переговариваются на своём гик-языке, потом пошла в кабинет.


Вспомнив утренний совет Рорка, сняла куртку. Села за стол и углубилась в досье на Мику Джессапа, потом на саму Фиби Харпер.


Когда вернулась Пибоди — та светилась.


— У нас тонна деталей. Она связалась с ним лично, сказала, что его прежняя работа на её компанию была на высоте, и ей срочно нужен такой же результат. Рассказывала про травлю, ложные обвинения, подброшенные улики. Он признался, что ему всё равно — потому что она перевела пять миллионов вперёд. И обещала ещё пять после, плюс частный шаттл до места по его выбору — Палаван.


— Куда?


— Палаван. Я гуглила. Архипелаг на Филиппинах. Десять миллионов и жизнь на острове — в придачу вилла. Казалось, отличный вариант. Рео в итоге дала ему шесть месяцев. У него есть квитанции, Даллас. По плану он должен был остаться в пентхаусе с трекером, пока она не скажет, что они в воздухе. Он слышал разговоры в пентхаусе — как проверяли план, организовывали перелёт, как Джессап должен был вернуться, припарковаться в гараже, оставить машину.


— Он видел, как Харпер вручила Эберсолу новые документы — включая паспорт. У него уже был собранный рюкзак. Она дала ему новый ’линк, пообещала быть с ним, пока он не обустроится в Каракасе, и прогоняла с ним его новую легенду.


— Она уже открыла счёт в Каракасе на новое имя, положила сто миллионов. Так, на первое время.


Пибоди перевела дух.


— Даллас, она собиралась купить ему собственную галерею. И виллу.


— И была уверена, что всё пройдёт гладко. Вернётся, как ни в чём не бывало. Некоторые люди просто купаются в деньгах... И да, знаю, как это звучит из моих уст.


— Нет. Рорк — самый щедрый человек, которого я знаю. Он не эгоистичен, не корыстен, и у него, чёрт побери, есть честь. А у Фиби Харпер её просто нет.


— Нет. Совсем нет.


— Она ведь знает, Даллас. Знает, что Эберсол убил троих. Планировал убить ещё. Но она готова была его выпустить. Не помочь. Выпустить. Обустроить ему жизнь, как королю.

Она показала на доску.


— Эти люди — ничто для неё. Она хуже своего сына. Хуже.


— Ты права. Хуже. Займись Джессапом. Потом берёмся за Эберсола. Есть новости по адвокатам?


— Последнее — что Харпер что-то мутит или заставила мужа искать. Рео оказалась права: многие крупные фирмы не хотят связываться, особенно после прямой трансляции. Дженкинсон со мной, Макнаб пишет отчёт по хакеру. Я поняла большую часть, но местами — просто тарабарщина.


Ева выждала час, потом пошла в наблюдение. Джессап сидел без адвоката. И, как ей показалось, с полной решимостью. Не расколется.


Дженкинсон давил. Фото жертв на столе, имена. Он наседал, рычал, выглядел свирепо — несмотря на галстук с рыбами-мутантами с выпученными глазами.


В противоположность этому, Пибоди говорила о верности — о том, как она может быть ошибочной и использованной во зло. О жертвах — как о людях с надеждами и мечтами.


Рео подошла и наблюдала вместе с ними.


— Он согласится на двадцать, — сказала она.


Ева кивнула:


— Да, согласится.


— Хороший вид, — добавила Рео, быстро оценивая Еву с ног до головы. — Чертовски хороший. Оружие на твоей стороне, мускулы — огонь, и маленькие сверкающие бриллианты в ушах.


— Я стремилась к грозному образу.


— О, ты прошла грозность, обогнала устрашающий и попала ровно в «ужасающе».


— Ещё лучше.


Ева использовала коммуникатор, отправила Пибоди сообщение:


«Заканчивайте с ним. Он не сдвинется с места. Можем попробовать снова после допроса Харпер, но он теперь у Рео.»


— Я вызываю Эберсола.


— Хорошо. У него ещё нет адвоката. Новости уже вышли, плюс этот прямой эфир. Им придётся довольствоваться тем, кто достаточно голоден за гонорар. По моему мнению, ему советуют заключить сделку, но пока он не соглашается.


— Вот почему он первый. — Ева покрутила плечами, размяла шею. — Я смогу его сломать.


— Надеюсь на это. Я тут буду, буду желать, чтобы у меня был попкорн. Мира?


— Она будет.


Когда Джессапа увели в камеру, Ева встретилась с Дженкинсоном и Пибоди.


— У него слабость к Фиби Харпер, — рассказал Дженкинсон. — Думаю, материнская слабость, не сексуальная. С сексуальной мы справимся, а вот с материнской… — Он покачал головой. — Трудный орешек.


— Он нам не нужен. И двадцать, что он получит — вполне заслуженно. Ещё одна жизнь в жопе.


— Я напишу отчёт. Слышал, у тебя в субботу пикник?


— Да, и всё по-нашему — без галстуков.


Он просто улыбнулся:


— У меня есть рубашка, которая всех порвёт.


Она не могла себе этого представить и решила, что не хочет.


— Эберсол и Мира — в пути. Тебе перерыв нужен?


— Нет, я в деле.


— Кофе в моём кабинете. Расскажу, как я вижу ход игры.


***

Его одели в оранжевый комбинезон. На руках и ногах — наручники.


Ева видела страх — и чувствовала его как запах. Но он прятал его за маской высокомерия.


— Лейтенант Ева Даллас, детектив Делия Пибоди, — представилась она, заходя в допросную с Джонатаном Эберсолом.


Она прочитала данные из дела, включая сведения об сорванном побеге.


Потом села и улыбнулась.


— Джонатан, тебе конец.


— Мне не нужно с вами разговаривать. У меня нет ничего, что я хотел бы сказать. Я хочу поговорить с мамой.


— Нет, не хочешь. Детектив, права заключённого включают разговор с мамой?


— Нет, сэр.


— Вот и отлично. Твоя мама в камере, Джонатан, и проведёт там, скорее всего, полжизни.


Он усмехнулся.


— Нет, не проведёт. Как только наши адвокаты появятся, мы выйдем. А вот ты — можешь оказаться за решёткой.


— Ты понимаешь, что залог отменён? Ты под стражей до суда, во время суда и, с тем, что у нас есть, пожизненно.


Он сжал губы и попытался сделать вид, что ему всё равно.


— Мы внесём новый залог. Ты меня тут не удержишь.


Ева откинулась на спинку стула, удивлённая.


— Ты правда в это веришь? Позволь объяснить, чего мама тебе не сказала. Ты снял судебный контроль, подделал документы, пытался сбежать в страну без экстрадиции, и когда тебя поймали — уже собирался улетать на частном шаттле.


Она не удержалась.


— Длинная рука закона. Все эти действия исключают даже малейший шанс на восстановление залога.


— Мама всё оплатит.


— Джонатан, слушай внимательно. Заседания по залогу не будет. Ты отказался от этого права. Ты добавил новые, очень серьёзные обвинения. Мама тоже под следствием и доказала, что она беглец с нужными связями — для неё залог невозможен. Скорее всего, она проведёт остаток жизни в тюрьме.


— Ты её не знаешь. Она сломает вас всех. Она всегда побеждает.


— Твой адвокат отказался от дела и пока не нашли замену. Я уже выигрываю.


Она открыла принесённую коробку.


— Фальшивые документы, включая паспорт. — Бросила их на стол. — Новый ’линк, зарегистрированный на фальшивое имя с её личными номерами. Деньги — десять тысяч венесуэльских боливаров, документы на банковский счёт в Каракасе под поддельным именем с сотней миллионов. Забронирован номер в отеле — до продажи виллы, которую она купила для тебя.


— И вот мониторинг, который она оплатила, чтобы снять. Шон Йе очень помогал. Всё это — железобетонные доказательства, Джонатан. Вы оба пойдёте в тюрьму. Тебя не смущает, что мама проведёт остаток жизни за решёткой?


Он фыркнул и отвернулся.


— Мне не нужно с вами разговаривать.


— Мне кажется, тебя это совсем не волнует. Ведь главное — ты, да? Всегда ты сначала.


Как и Дженкинсон в прошлом допросе, она бросила на стол фотографии с места преступления. Медленно, по одной.


Она видела, как в глазах Джонатана загорелись гордость и азарт.


— Думаю, тебе не о чем беспокоиться, если тебя уже посадят за убийства этих людей.


Он откинулся назад и попытался скрестить руки. Наручники мешали, в глазах мелькнула паника. Потом он пожал плечами.


— Пибоди, окажи честь в этот раз.


— С удовольствием, — улыбнулась Пибоди и открыла вторую коробку.


— У нас есть барбитураты, которыми ты усыпил Лису Калвер, Бобби Рена и Жанетту Уизерс.


— Это мои лекарства от тревоги.


— Но это те самые препараты, которыми ты вывел из сознания трёх своих жертв, — сказала Пибоди и продолжила: — Есть проволока, которой ты придавал позы телам после убийства.


— Проволока? Я художник! Это проволока для подвешивания картин.


— Клей, тоже найденный на телах.


— Да бросьте. Где в доме нет клея?


— Всё это нашли в твоей квартире.


— Подбросили, — фыркнул он.


— Не только обыск был записан, но как ещё объяснить, что мы нашли именно ту одежду, в которой были жертвы в ночь убийства? — настаивала Пибоди.


— Уверен, мой адвокат всё оспорит.


— У нас есть документы о твоих поездках в Европу.


— Мне нравится путешествовать. Это вдохновляет.


— Именно там ты покупал ткани и заказывал костюмы для своих жертв — и тех, кого планировал.


— Докажи!


— Господи, — взорвалась Ева. — Мы нашли эти костюмы у тебя дома. Девушка с зонтиком — Моне. Автопортрет с серой шляпой — Ван Гог. Хрустальный шар — Уотерхаус. Отчаявшийся человек — Курбе.


— Ты разбираешься в искусстве, — усмехнулся Джонатан. — Как удивительно, учитывая. Я часто шью костюмы для моделей.


— У нас есть твои записи, — продолжила Пибоди. — Автобиография, расписание жертв, планы и даты.


— Я художник, — повторил он. — Думаю заняться художественной прозой. Всё это — косвенные доказательства.


— Теперь ты и юрист, — ехидно сказала Ева. — У нас есть твои картины. Портреты трёх жертв, одетых и позирующих в костюмах, в которых они умерли. Девушка с жемчужной серёжкой — Лиса Калвер, Голубой мальчик — Бобби Рен, Автопортрет в соломенной шляпе — Жанетта Уизерс.


— Нарисованы из моего воображения.


— Не прокатит. Посмотри на них. Фотографии не передают света и деталей. Если хочешь пойти по этому пути — не надо было так мастерски рисовать. Я вышла замуж за коллекционера, так что знаю искусство.


Он перестал выглядеть скучающим — был заворожён. Ева не сбавляла давление.


— Я знаю, что такое великое искусство. У тебя слишком много деталей моделей, чтобы просто всё выдумать. Эти картины живы. Понимаю, зачем ты хотел доказать критикам, что можешь превзойти мастеров.


— Они необыкновенны, — вздохнул он, пододвигая портрет Лизы ближе. — Конечно, не закончены. Но этот почти готов. Видишь гениальность? Я вложил в него сердце и душу.


Он посмотрел на Еву глазами, которые казались странными.


— Ты как коллекционер понимаешь жертвы художника. Но если ты не творец, у тебя лишь призрачное понимание.


— Годы учёбы, боли, отвержения и критики — всё это ради искусства. Ты должен был доказать это им, и ты сделал. Ты не можешь теперь предать себя, отвергая своё творение. Ты продумал каждую деталь, чтобы сделать этих людей бессмертными.


— Да! — слёзы радости заблестели в его глазах. — Да, ты видишь! Они были ничем, простыми шлюхами. Я сделал из них икон, которые будут жить вечно. Своими руками забрал их свет и жизнь, а потом вложил это в картины. Это был долг перед искусством. У меня была миссия — показать миру гениальность.


— И ты показал. Расскажи, как ты переходил от идеи к убийству, чтобы мир узнал.


Он рассказал всё — каждый шаг.


Когда он закончил, Ева перешла к следующему шагу.


— Почему ты отрицал всё это? Почему скрывал процесс?


— Чтобы избежать наказания. Чтобы закон не остановил меня. Я не пойду в тюрьму, потому что какой-то суд решит, что жизни "ничтожеств" важнее моего искусства.


— Так ты бежал.


— Я знал, что мама обо всём позаботится. Она всегда так делает.


— Конечно. Если бы ты добрался до Каракаса, что тогда? Продолжил бы убивать ради "вечности"?


— Гений поступает так, как должен. Он выше обычных законов и норм. Мама понимает меня как никто.


Ева задумалась, получив неожиданный подарок — признание.


— Ты рассказывал маме всё это?


— Да. Хотел завершить серию из восьми работ, чтобы она всё устроила.


— Что именно?


— Выставку в Нью-Йорке, оплату адвокатов, обход закона.

ЭПИЛОГ

Мира вышла из комнаты для наблюдения и прежде, чем Ева успела среагировать, взяла её обе руки в свои.


— В нашей работе редко что-то может по-настоящему охладить кровь. Но он смог, — сжала она ладони Евы. — Отличная работа. Очень, очень хорошая.


— Ему нужно было, чтобы кто-то, кроме матери, сказал ему, какой он гений. Вот и всё, что я должна была сделать. Сказать, что он вменяем.


— Я могу и скажу именно это. Ты вытрясла из него это тоже. Он знает, что такое хорошо и что такое плохо. Он считает себя выше всего этого. Эго не делает его невменяемым. Он — злобный эгоист, которого баловали и потакали, давали всё, что он хочет, так что он уверен, что может взять, что угодно. Включая жизни.


— Следующей идёт его мать. Сейчас возьму её.


— Я останусь. Она же его создала.


Ева взглянула в сторону, когда вышел Рорк.


— Рео уже на связи с адвокатом Фиби Харпер, которую только что удалось нанять. Лейтенант, хотя его работа хромает, твоя — гениальна. Я слушал с середины допроса.


— Он бы продолжал убивать. Она это знала. Он не мог и не хотел остановиться, и она знала это.


Мира отступила, и Рорк взял руки Евы.


— Она думает, как и он, что её деньги и положение выкупят их обоих. Ты докажешь, что это не так.


Рео вышла.


— Нормальная контора, ничего особенного. Они понимают, что их клиенты в полной жопе. Хочу обсудить сделку: десять лет для него в клинике — комфортной, с терапией и лечением. Два года общественных работ для неё и штраф в десять миллионов.


— И ты сказала?


— Как насчёт «нет»? Абсолютно и категорически нет. Я бы могла пойти на уступки по её делу, пока не услышала последнее. Он рассказал ей всё. Она знала, что он убивал и собирается продолжать. Но всё равно хотела вывезти его. Не ради помощи — чтобы он делал, что хочет.


— Держи эту линию, Рео.


— Ты держи свою. — Рео уверенно кивнула Еве. — Я буду на своей.


— Я вызываю её. Сообщи её адвокату.


— Очень нужна кофе.


— Займусь этим, — сказал Рорк. — Шарлотта, кофе или чай?


— Кофе, спасибо.


Пока Рорк направлялся в кабинет Евы, из лифта вышел Уитни. Они обменялись несколькими словами, и Уитни подошел к Еве.


— Допрос закончился?


— Да, сэр. Получили полное, подробное признание. Он также обвинил мать как соучастницу.


— Я только что разговаривал с губернатором. — Его брови поднялись, когда увидел бесстрастный взгляд Евы. — Расслабься, Даллас. Да, они вышли на него, на семью Харперов — он говорит, что сенатора там не было. Он также смотрел прямую трансляцию. Он не вмешивается и просит меня тебе об этом сказать.


— Даллас. — Положил руку ей на плечо. — Извини, но когда закончишь здесь, тебе снова придётся выступать перед прессой.


— Чёрт. Сэр.


Он засмеялся.


— Искренне извиняюсь. Если поможет — мне тоже придётся.


— Не помогает.


Рорк и Трухарт шли по коридору с кофе. Ева поняла, что, скорее всего, кофе досталось всему отделу.


— Я быстро переговорю с адвокатом Харпер. Малори Фелдс, Даллас. Надёжная, но не Копекне. И я держу линию. Десять минут — и готово, — сказала Рео.


— Пибоди, ко мне в кабинет.


Она сразу пошла туда, к окну. Открыла его, высунулась и глубоко вздохнула.


— Никакой жалости к ней. Ни капли.


— И я не чувствую.


— Хорошо. Она не заслуживает. Что бы твоя мать сделала, если бы ты убила кого-то хладнокровно и была бы готова сделать это снова?


— Она сделала бы всё, чтобы помочь мне. Посещала бы меня в тюрьме как можно чаще. Я разбила бы ей сердце, но она сказала бы, что любит меня, и приходила бы.


— А если бы у неё было денег больше, чем у бога?


— Точно так же.


— Вот именно. Это не любовь, это одержимость. Это больная гордость. Ни шагу назад.


— Два плохих копа.


— Два чертовски хороших и злобных копа. Для них. — Она показала на доску. — Она так же ответственна, как и он. Мы стоим за ними и свалим её.


— Думаешь, сломаем?


— Она уже сломлена, так что без разницы. Признание или нет — не важно. Что мы делаем? — Ева закрыла окно и повернулась. — Мы плюём ей в лицо.


— Ради них.


— Ради них. Пойдём плюнем ей в лицо.


На этот раз страха не было, только абсолютная высокомерность. Хотя её не заковали в наручники, дизайнерское платье сменили на оранжевую робу заключённой.


Рядом с ней стоял её адвокат в тёмном костюме, с глянцевыми коричневыми волосами, собранными в аккуратный пучок, как у Рео. Вместо уверенности или нервозности Ева заметила в ней покорность.


— Запись включена. Лейтенант Ева Даллас, детектив Делия Пибоди, помощник прокурора Шер Рео, входят на допрос Фиби Харпер, и её адвокат Малори Фелдс.


Ева продолжила и села.


— Мисс Фелдс, подтвердите для протокола, что вашей подзащитной зачитал её права и обязанности, и она полностью их понимает?


— Подтверждаю.


— Мисс Харпер, вы наняли Шона Йе, внештатного техника, и согласились заплатить ему десять миллионов долларов — половину при заключении договора, половину после выполнения. Вы также обязались обеспечить ему транспорт до Филиппин и купить там дом. В обмен он должен был подорвать и снять с вашего сына Джонатана Харпера Эберсола судейский мониторинг, который был условием его освобождения под домашний арест по обвинениям в тройном убийстве и другим связанным преступлениям. Это так?


— Лейтенант, моя подзащитная не отрицает этих действий. В эмоциональном состоянии после ареста единственного сына, она руководствовалась чувствами, пытаясь защитить ребёнка.


— Ему двадцать восемь, скоро двадцать девять. Он — не ребёнок. Мисс Харпер, вы приобрели поддельные документы, включая паспорт на имя Маркуса Соло на Джонатана Харпера Эберсола?


— Лейтенант, как я уже сказала, мисс Харпер не будет отрицать эти обвинения. Её материнские инстинкты…


Ева резко повернулась к Фелдс.


— В протоколе будут и обвинения, и её подтверждение.


— Вы обеспечили Джонатана Харпера Эберсола, арестованного по предъявлению обвинения в тройном убийстве и других преступлениях, транспортом в Каракас, где нет экстрадиционного договора с США? Предоставили ему жильё и средства, как наличные, так и на счёте под его поддельным именем?


— У вас есть сын, лейтенант Даллас? — спросила Фиби. Не дети, заметила Ева. Сын.


— Нет.


— Тогда вы вряд ли поймёте долг и необходимость защитить собственного сына.


— Это ответ на вопрос?


— Да! Я сделала всё, чтобы защитить сына и обеспечить ему безопасность.


— Это включало нападение на двух полицейских и причинение вреда одному из них.


Фиби выглядела совершенно спокойной, сложила руки на столе.


— Для матери, ведомой материнской любовью, ребёнок всегда на первом месте. И ни одна настоящая мать не осудит меня за это.


— Вы правда думаете, что вам сойдет с рук всё это? — Ева взглянула на Рео, та лишь слегка улыбнулась и покачала головой.


— Ваш начальник службы безопасности, которого вы втянули в это дело, отсидит двадцать лет. Он для вас тоже не важен.


— Он взрослый человек. Сам выбрал свой путь.


— Джонатан тоже взрослый, и сделал свой выбор.


— Мы заявим суду, что моя подзащитная действовала в отчаянии и на эмоциях. Что она—


— В отчаянии и на эмоциях она сделала очень многое, — прервала Рео. — Можно попробовать, мисс Фелдс, но мы оба знаем, что шансы малы. Может, мне и не дадут полные пятьдесят, но тридцать — это минимум. И это еще не всё.


— Лейтенант?


— Джонатан Эберсол признался вам, что убил трёх людей, которых заманил в свою студию обещанием заплатить за моделинг?


Ева заметила — первый всплеск, не страх, а злость.


— Джонатан объяснял вам, зачем он это сделал? Чтобы вплести их жизни в своё искусство, ведь его работы постоянно отвергали как посредственные. В лучшем случае. Он говорил, что для продолжения творчества ему пришлось взять чужие жизни?


— Моя подзащитная не будет отвечать на этот вопрос. Это только предположения.


— Нет, это факт. Он рассказал нам, Фиби. Он не мог остановиться. Вы сделали так, что он поверил: ему всё можно. Он сказал, что всё объяснил вам. Вы велели не обсуждать это. Вы пообещали защитить его, вывезти туда, где он сможет жить свободно и делать что хочет.


— Моя подзащитная не ответит на—


Ева встала и наклонилась вперед.


— Вы знали. Вы знали, что он сделал, зачем. Вы знали, кто он такой, и что он будет продолжать. Если бы в Каракасе стало слишком жарко — вы просто вывезли бы его в другое место. Чужие жизни? Они не важны. Важен только он.


— Он мой сын. Мой ребёнок.


— Он — ваш монстр. Созданный вами и выращенный вами.


— Закрой рот про моего мальчика! — Фиби встала и наклонилась, так что они почти уткнулись носами.


— Мисс Харпер, прошу сесть. Оставьте это мне. Допрос окончен.


— Вы тут не главная, Фиби. Вы уже никогда не будете главной. Ваш любимый сыночек — в тюрьме, за пределами планеты, навсегда.


— Он ни дня не отсидит. Если попробуешь — я тебя уничтожу. Думаешь, что носишь бриллианты вместе с оружием и поэтому равна мне? Я разрушу тебя за то, что ты сделала с моим сыном.


— Попробуйте. Вы? Вы тоже никогда не выйдете из клетки. Ваш сыночек позаботился об этом.


— Ты заставила его. Ты исказила его слова.


— И не пришлось. Мне хватило сыграть, как вы. Сказать ему, что он гений, что его искусство — шедевр. Хотя вы знаете так же, как и я — это хлам.


Ева увидела, как Фиби готовится ударить, и позволила.


— И ещё кое-что, — сказала она, когда адвокат вскочила, пытаясь удержать подзащитную. — Нападение на офицера, зафиксировано. Вы сделали его таким, Фиби, теперь будете с этим жить. Так же как и ваши две дочери, которых вы даже не упомянули. За то, что знали о поступках Джонатана Эберсола и о его намерениях продолжать убийства, вам дополнительно предъявлены обвинения в соучастии после преступления и заговоре до преступления. Какой срок, Рео?


— Пожизненное без права досрочного освобождения. Я ставлю на то, что на планете. Вот и всё. — Теперь Фелдс выглядела более отчаянной, чем покорной. — Мы будем добиваться суда.


— Жду этого. Как уже доказанный риск побега, мы оба знаем, что вашу подзащитную арестуют.


— Если это всё, что вы можете, — резанула Фиби, — ты уволена. Я найму более компетентного адвоката.


— Мисс Харпер — мне нужно посоветоваться с клиенткой.


— Та, что только что вам уволили? — спросила Ева. — Удачи. А вы? — обратилась к Фиби. — Нет, вы больше не будете главной, и это одно из самых больших достижений в моей жизни. Пибоди, организуй, чтобы офицер ждал снаружи и сопроводил заключённую в камеру после разговора с бывшим адвокатом.


— Допрос окончен.


— Думаешь, что, выйдя замуж за богатство и власть, понимаешь, что это значит и что можешь сделать?


Ева остановилась у двери и оглянулась.


— Я думаю, что, проведя всю карьеру среди монстров, которые даже вас заставляют выглядеть маленькой, я знаю, как их остановить.


— И я уже сделала это.


Выходя, Ева провела руками по волосам.


— Она тебя крепко ударила, — заметил Пибоди. — Щека ещё красная.


— Под протокол. Она получит пожизненное, Рео?


— Обещаю, и обещаю серьёзно. Она ошибается насчёт присяжных. Любая настоящая мать увидит, кем она является. Ты уже её завернула для меня, Даллас. Я завяжу этот бант.

Она дождалась остальных из комнаты наблюдения. Мира приложила прохладную ладонь к горячей щеке Евы.


— Ты её подставила.


— Это было несложно.


— Да, и не могло быть иначе. На первый взгляд, у неё пограничное расстройство личности. Она не может ошибаться. Она должна быть в центре. Её сын — вся её любовь, ведь отдавая другим, она бы отняла у него. Он, по крайней мере, даёт ей иллюзию, что она — центр его мира. Думаю, она ещё долго будет верить, что её деньги и статус перекроют всё это, и они с сыном выйдут на свободу.


— Не выйдут, — сказала Рео. — Она, скорее всего, потребует суда. И пусть, раз уж мы не принимаем никаких сделок, которые отпустят её при жизни. Но на суде? Мы её похороним, клянусь.


— Мне надо доложить начальству. Увидимся в субботу. Надеюсь, вина хватит.


— Ты закрыла крышку, — сказал Уитни, а потом неожиданно легко ударил Еву по плечу. — Она бросилась в самое пекло. А ты даже не моргнула.


— Я знала, что будет.


— Даже не моргнула, — повторил он и, улыбаясь, ушёл.


— Суббота, — прошептала Мира, касаясь щёки Евы губами. — Мы выпьем этого вина много.


— Сейчас бы не помешало, — пробормотала Ева, когда Мира ушла.


— Сначала напишешь отчёт, — напомнил Рорк.


Ева кивнула.


— Я хочу закрыть это. Крышка на месте, да, но я собираюсь её запереть. Пибоди, иди домой. Наслаждайся своей счастливой кухней, испеки что-нибудь, сделай диван, поиграй с ребёнком, что угодно.


— Нет, сэр. Я сама сначала закрою крышку. Он забрал жизни, но...


— Она хуже, — закончила Ева. Она направилась в свой кабинет, а Пибоди остановился у стола.


— Меньше часа, — сказала Ева Рорку.


— Потрать столько времени, сколько нужно. — Как и Мира, он поцеловал её в щёку. — Я тоже видел, что будет. Кажется, я моргнул.


Это рассмешило Еву, и она его обняла.


— Меньше часа. Закроем, запрем.


— А потом домой, на пруд, с вином.


Поскольку она сняла пиджак, как он советовал утром, он постучал по её поясу с оружием.


— Выглядела грозно, лейтенант. Во всех смыслах грозно. Дай знать, когда будешь готова.


— Рорк?


Он остановился в дверях.


— Рад, что ты был здесь до конца. Теперь нам не надо говорить об этом сегодня. Нам не придётся тратить ни минуты больше, как только выйдем из Центрального.


— Только ты, я и кот — на весь вечер.


— Звучит отлично. Просто замечательно.


Когда он ушёл, она на мгновение замерла, размяла плечи. Как и прежде, с удивлением ощутила: тяжесть ушла.


Долг исполнен.


Правосудие восторжествовало, — подумала она.


Затем села, чтобы закончить дело и навсегда запереть его.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги