Очарование нежности

ГЛАВА 9

Лэйси торопилась домой. Уже стоя на крыльце с корзиной в руке, где лежали четыре яйца, она вдруг увидела, как кто-то скачет к ее дому. Всадника девушка узнала лишь тогда, когда тот слез с лошади. Она с изумлением увидела, что перед ней Булл Сондерс.

«Что нужно здесь отцу Трэя?» — ломала голову Лэйси, пока свекор не перешел к делу.

Жирные губы Сондерса растянулись в улыбке, которая не могла скрыть явное злорадство.

— Ты, наверное, думаешь, чего это я тут забыл? — заговорил он.

— Именно это и пришло мне в голову, — с холодным видом кивнула девушка.

— Я приехал, чтобы пригласить тебя жить с Трэем на ранчо. Твой долг — жить при муже.

Лэйси подозрительно посмотрела на него. Чего-чего, а уж вопрос о ее чувстве долга по отношению к его сыну должен волновать старика меньше всего. В чем же, в таком случае, истинная причина желания заполучить ее на ранчо?

— У нас с Трэем есть договоренность, мистер Сондерс. Я вряд ли в скором времени переберусь к вам на ранчо, если вообще когда-нибудь переберусь. Ему предстоит очень многое изменить в своей жизни, чтобы я смогла стать ему настоящей женой.

— Признаю, что Трэй немного взбалмошный, — засуетился старик, — но не надо ставить ему это в вину. Мужьям, знаете, тоже время от времени требуется расслабиться, повеселиться с друзьями, сходить к…

— К проституткам? Это вы хотели сказать, мистер Сондерс?

— Ну, во всем этом ничего такого ужасного нет. Мужчины к ним ходят уж никак не по любви.

— А как же его постоянная симпатия к Сэлли Джо? Мне говорили, что он ее бросать не собирается.

— Бросит, никуда не денется. Просто надо дать ему немного времени. Если вы осчастливите его в постели, он никогда больше к ней не побежит.

Девушка никак не могла понять того, что сейчас говорил отец ее мужа.

Неужели он действительно верит, что весь брак сводится к умению прельстить супруга в постели? А как же взаимное доверие и готовность помогать друг другу? Может, и другие мужчины того же мнения, что и Булл Сондерс? Может, и их жены считают в порядке вещей то, что их мужья бегают к проституткам? Лэйси силилась в это поверить, но не могла. Вон Энни Стамп хлыстом бы отходила своего благоверного, если бы он только взглянул на кого-нибудь еще. Да и Тильда с Лореттой тоже, те две женщины, с которыми она познакомилась в Маренго. Они уж наверняка не сочли бы ее за дурочку, которая закрывает глаза на то, что ее муж распутник.

Взглянув Буллу прямо в глаза, девушка холодно произнесла:

— Вы, конечно, можете считать, что клятва, даваемая при венчании, ничего не значит. Но я так не считаю. И до тех пор, пока ваш сын не откажется от своих привычек, я его к себе не подпущу.

Сондерс смотрел на это молодое, дерзкое, красивое личико и в душе страшно завидовал своему сыну, так как знал, что Трэй рано или поздно все-таки затащит эту девчонку в постель. Натура у нее буйная, и если страсть ее охватит, то она будет вести себя как дикая кошка. Не то, что эти потаскухи, которых он водит к себе всю жизнь. Уже после парочки хороших заходов они начинают хныкать и говорить, что устали, что у них сил больше нет и хочется спать. И мать Трэя такая же была.

Самое неприятное, что теперь он, как и все смертные, должен отправляться в бордель, дожидаться там своей очереди, платить денежки и допускаться лишь на каких-то жалких четверть часа к той, которую выбрал. А дать ей пару оплеух для острастки там никак нельзя, не позволено.

— Послушайте, — начал Булл, изо всех сил пытаясь говорить ласково, что ему плохо удавалось. Лэйси даже заподозрила, что он от природы неспособен к нормальному человеческому общению с женщиной. — Он действительно хочет, чтобы вы перебрались на ранчо. Он сам не свой без вас и только и знает, что рычать на всех.

— Мне очень неприятно все это слышать, мистер Сондерс, но ему, видимо, придется перетерпеть. Я своего решения менять не собираюсь.

Пока Булл подыскивал новые аргументы, девушка быстро вошла в дом и захлопнула за собой дверь. На всякий случай она даже заперла ее на засов. Лэйси не верила словам Булла Сондерса. Разве не он выставил ее из своего дома ночью в грозу, обрекая на верную смерть?

По пути в кладовку с миской в руках она гадала: уж не сам ли Трэй Сондерс отправил своего папашу уговаривать ее?

Нет, это отпадало. Он не из тех, кто станет посылать кого-то просить за себя. Тем более своего отца, которого Трэй и в грош не ставит. Вернувшись в кухню, девушка увидела, что Булл уже почти скрылся из глаз, направляясь в сторону своего ранчо, и облегченно вздохнула.

Однако не прошло и десяти минут, как ей снова пришлось понервничать. Лэйси услышала приближающийся тяжелый топот копыт и поспешила к окну, будучи почти уверена, что это снова он. «Ну и пусть, все равно в дом его не впущу!» — сказала себе девушка.

Но это был не Булл Сондерс. Это был тот самый тип, который просился к ней в гости ночью во время бурана.

Теперь, при свете дня, она рассмотрела его как следует, хоть он и задрал воротник и низко надвинул шляпу. Свою звероподобную физиономию он так и не удосужился побрить. Одежда его была измята и вся в пятнах, будто он в ней и спал.

Лэйси видела, как этот тип слез с коня и не спеша поднялся на крыльцо. Подойдя к окну, он заглянул в него и, заметив ее, оскалился в плотоядной улыбке.

— Это опять я, милашка. Неужели опять пожалеешь кружечку кофе проезжему ковбою? Холод собачий сегодня утром!

— Если ты сию минуту не сядешь на лошадь и не уберешься отсюда, я тебе такое устрою, что тебе сразу жарко станет. Пули на твой зад я не пожалею! — У Лэйси не было никакого желания рассусоливать с этим навязчивым негодяем.

— Дурочка, я же тебе ничего не сделаю, — в тоне бородача появились уже другие, льстивые нотки. — Чем хочешь поклясться могу. Просто выпью у тебя кофе и обогреюсь.

Девушка выхватила свой маленький револьвер и направила его прямо в лоб незнакомцу.

— Говорю тебе, убирайся, а не то буду стрелять!

— Подавись ты своим кофе, сука паршивая, — разъяренно бросил незнакомец и пошел к лошади.

Качая головой, Лэйси глядела ему вслед. Не познакомься она с Мэттом Карлтоном, то можно было бы подумать, что все мужчины в этой округе — сплошь негодяи и похотливые козлы.

Трэй заказал уже вторую порцию виски, когда дверь салуна вдруг с треском распахнулась и какой-то неизвестный шумно ввалился в бар. Сразу же отправившись в дальний конец стойки, он рявкнул, чтобы ему подали виски.

Сначала все покосились на пришельца, а потом продолжили разговоры, прерванные его хамским появлением. Приезжие в это время года, — не такое уж редкое явление. Полно шляется ковбоев, которые зимою не у дел.

Завсегдатаи, оккупировавшие стойку, не обратили бы на него никакого внимания, если б не раздавшийся пронзительный женский визг. Все головы, как по команде, повернулись, лбы нахмурились. Вошедший, схватил одну из местных проституток, заломил ей руку за спину и, продолжая держать ее в таком положении, норовил залезть к ней в корсет. Та вопила и вырывалась.

— Эй, какого черта ты привязался к ней? — лениво спросил сидевший у стойки огромный детина по прозвищу Большой Пит.

— А вот хочу поучить ее немного, чтобы не задирала мужиков. Не успел я войти сюда, как она стала мне рожи корчить. Скотина! Я тебе покажу, сволочь!

— Кому ты мозги крутишь? Никто тебя не собирался дразнить. Она уже после тебя сюда вошла, — Пит говорил спокойно, но на всякий случай выложил на стойку дубину, которую всегда имел при себе. — Отпусти ее, а то я тебе вмиг башку сверну!

Незнакомец так отпихнул от себя девчонку, что та едва удержалась на ногах.

— На кой черт мне ваши шлюхи! Я тут неподалеку положил глаз на одну малютку — вот это девочка! Огонь! Уже дважды меня прогоняла, винтовкой махала перед моим носом — грозила пристрелить. Но ничего, я упрямый.

Подстерегу ее где-нибудь безоружную да покажу ей, где раки зимуют. Усекли, что я имею в виду?

В баре наступила тишина, О какой бы женщине ни говорил этот ублюдок, она здесь жила, и, стало быть, кому-то доводилась сестрой, кому-то — дочерью, кому-то — женой.

Трэй мгновенно сообразил, кого имел в виду этот недоумок-приблуда. Лэйси! Это он был у ее дома ночью, когда бушевала метель. Видимо, и сейчас уже успел там побывать.

Сондерс-младший поднялся с табурета и подошел к незнакомцу. Правая рука его висела, а большой палец левой покоился на низко висевшем патронташе.

— Мистер, — холодно произнес Трэй. В наступившей тишине голос его прозвучал очень отчетливо. — Нам не нравится, когда кто-то из чужаков обсуждает в салуне наших женщин.

С недовольным видом незнакомец повернулся к нему.

— Вот оно как? — с издевкой проговорил он. — И как же вы с этим боретесь, ковбой? — спросил бородач, медленно отодвигая полу куртки, чтобы был виден револьвер, висевший у него на бедре.

— Боремся как полагается, — спокойно ответил молодой человек, не сводя немигающих глаз с незнакомца. — Так что советую умерить пыл и убираться отсюда. Причем не только из салуна, но и вообще из этих мест.

— Никто не указ Фрэнку Нортону, — кладя ладонь на ручку револьвера, ответил пришелец.

— Оставьте в покое револьвер, мистер, — предостерег его Трэй.

— Ты, как я посмотрю, советы раздавать любишь? — взревел тот, выхватывая револьвер. Его револьвер только показался из кобуры, как уже прогремел выстрел. Оружие Фрэнка Нортона, завертевшись волчком, с грохотом упало ярдах в десяти от них.

— Проклятье! — взвыл он, зажимая рукой окровавленную ладонь. — Ты же мне палец отстрелил, скотина! Чем я теперь на курок нажимать буду?!

Дым от выстрела еще не успел рассеяться, как Трэй, спрятав свой кольт в кобуру, обратился к раненому:

— Это к лучшему. Может, дольше без него проживешь. Для настоящего жителя Запада нет ничего хуже, чем этакий хвастливый сорвиголова, стрелок вроде тебя. А теперь садись на лошадь и мотай отсюда.

— Я же ранен, ты что, не видишь? Я кровью истеку, мне нужен врач.

— Ничего с тобой не случится. Можешь отправиться к доктору Карсону, и он перевяжет тебя. А потом чтоб духу твоего здесь не было.

Бросив на Трэя злобный взгляд, Нортон поднял с пола револьвер и, хлопнув дверью, вышел из салуна.

— Всем виски за счет заведения, — выкрикнул Пит, хозяин салуна. Вокруг Сондерса-младшего стала собираться небольшая толпа друзей и знакомых, желавших пожать ему руку или похлопать по плечу.

— Слушай, я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь быстрее тебя кольт выхватывал, — сказал один из ковбоев. — Прямо как молния: раз — и сразу же выстрел!

Когда все расселись и принялись за виски, Мэтт тихо сказал:

— Я рад, что ты не прикончил этого подонка, Трэй. Поверь, тяжело жить с такой ношей на сердце, как смерть человека.

— Знаешь, было мгновение, когда я хотел это сделать. Я ведь сразу же понял, что речь шла о Лэйси. Это он тогда в пургу стучался к ней ночью и просил впустить. Как я понимаю, он и сегодня утром уже побывал там.

— Трэй, ей там очень одиноко и опасно. Я захожу к ней и буду заходить и впредь по мере возможности, но быть там все время я при всем моем желании не смогу, ты же знаешь.

— Знаю, — кивнул молодой человек. — Что-то придется с ней решать. Я, правда, еще не знаю, что и как. Не хочет она жить на ранчо, понимаешь? Не хочет. И меня пускать к себе в коттедж тоже не собирается. Черт возьми, она даже разговаривать со мной не желает!

— Тебе необходимо научиться вести себя с ней по-другому. Ты ей дай понять, что постель — не главное для тебя.

Трэй горестно усмехнулся:

— Представляешь, каково мне это будет сделать? Стоит мне только подумать о ней, как у меня перед глазами тут же всякие чудеса постельные плясать начинают.

— Когда это все же произойдет, помни, что Лэйси — порядочная, скромная девочка и что ты должен обходиться с ней так, как будто ты — ее муж и опора во всех смыслах и на вечные времена.

— Черт побери, Мэтт, да не хочу я быть таким, как все эти муженьки: неделями торчать дома, слушать детский плач. Ну… словом, ты меня понимаешь.

— А что, собственно, ты имеешь против детей? — с любопытством спросил его Карлтон.

— Да ничего я против них не имею! Я даже люблю детей, если ты хочешь знать. Такие маленькие чертенята. Хорошие, правдивые. И мне хочется, чтобы и у меня когда-нибудь были дети. А что, если я вдруг окажусь для них таким же отцом, как Булл для меня?

— Не окажешься. Поверь мне, мальчик. Я знаю, что говорю. В тебе ведь так много от твоей матери!..

Трэй допил виски и встал из-за стойки.

— Поеду-ка я в домик Джасперса и объявлю этой малышке, что ей теперь нечего бояться Нортона.

— Конечно. Только не веди себя там как бык, готовый покрыть все стадо.

Сидя на медленно шагавшем жеребце, молодой человек никак не мог уразуметь, откуда Мэтт взял, что Лэйси — порядочная, скромная девочка. «Видел бы он ее разок в красном платье, едва доходившем ей до колен, и с размалеванной физиономией, тогда бы не говорил такого», — подумал он, когда его конь проходил мимо выстроившихся в ряд елей.

Одна из веток, не выдержав тяжести, согнулась, и Трэя осыпало снегом. Он невольно бросил взгляд на деревья. Золотисто-коричневые шишки на фоне темно-зеленых игл смотрелись очень красиво.

«Черт возьми, а почему бы не преподнести ей такую ветку с шишками, раз уж полевых цветов нет. Они очень не плохо, будут смотреться в красивом кувшине», — подумал Трэй.

Лэйси только что уселась перед камином подштопать рубашку Мэтта, как вдруг снова у дома застучали копыта.

— Кого опять принесло? — вырвалось у нее. Она отложила в сторону шитье и поднялась.

«Если это опять тот тип, который был утром, я его пристрелю. Во всяком случае, дырка в шляпе ему обеспечена», — сердито подумала девушка.

Лэйси подошла к окну как раз в тот момент, когда Трэй постучал в дверь.

Сердце у нее забилось ровными, глухими ударами. Может, пригласить зайти? Хотя ей и опостылели его вечные подковырки и сарказм.

Ну ладно, в конце концов, она не такая уж размазня, чтобы не дать ему отпор, если он распустит язык. Лишь бы руки не распускал. Надо же ему дать возможность показать себя с хорошей стороны. Отодвинув засов, девушка открыла дверь.

— Что тебе нужно? — исподлобья глядя на Трэя, спокойно спросила она, когда он переступил порог.

Из-за спины Трэй вынул несколько еловых веток с шишками.

— Вот, подумал, что это сможет украсить твою комнату, — улыбнувшись, он протянул ей этот необычный букет.

Лэйси не удалось скрыть свое изумление. Какие красивые эти шишки на зеленых еловых ветках! Они очень оживят кухню.

— Спасибо, — едва слышно ответила она. — Я поставлю их в ту вазу, в которой Джасперс хранил свою трубку и табак. В центре стола они будут очень хорошо смотреться.

Трэй не отрывал жадного взора от Лэйси, когда та наливала в высокий кувшин воду и ставила в него ветки. Но лицо его оставалось каменным. Он прекрасно помнил наставления Мэтта.

— Только не рассказывай мне, что ты явился сюда только для того, чтобы принести мне это, — девушка устремила на него испытующий взгляд.

— Нет. Я пришел тебе сказать, что тебе больше нечего бояться того нахала, который два раза приходил сюда и набивался к тебе в гости. Больше он не появится.

— Откуда тебе это известно? — брови Лэйси удивленно взметнулись вверх.

— Я велел ему убираться отсюда.

— И он тут же убрался? — в ее голосе было слышно сомнение.

— Ну, все было не так просто, — признался Трэй. — Сначала мне пришлось малость подстрелить его.

— Что значит «подстрелить»? — обеспокоено спросила она.

— Он попытался выхватить револьвер и выстрелить в меня, но я опередил, и его указательный палец отлетел.

— О, слава Богу! — с облегчением вздохнула Лэйси. — Вот уж чего бы мне не хотелось, так это чтобы кто-нибудь из-за меня погиб.

Молодой человек ничего на это не ответил, но не сомневался, что на месте убил бы любого, кто посмел покуситься на честь его жены.

— Может, нальешь мне чашечку кофе на дорогу? На улице такая холодина.

Девушка раздумывала. А почему бы и нет? В конце концов, ведет он себя вполне прилично, к тому же вступился за нее, избавив от этого назойливого типа.

— Присаживайся, — пригласила она. — Налью тебе кофе и отрежу еще пирога с тыквой.

Трэй снял куртку и стал смотреть, как Лэйси достает из кухонного буфета чашки. Взгляд его задержался на ее талии и узких бедрах. «Интересно, сколько же еще я смогу сдерживать себя?» — подумал он.

Когда девушка отрезала ему пирог и налила кофе, Трэй спросил:

— А почему ты ходишь в мужской одежде?

— Потому, что она удобнее. Не то, что эти платья, которые вечно ветер задирает. В брюках хорошо и в сарае работать, и дрова таскать. Вон Энни Стамп другой одежды и не знает.

«Твоей Энни Стамп никогда так не выглядеть в брюках, как выглядишь ты», — подумал он, чуть было не пронеся вилку с кусочком пирога мимо рта.

— Знаешь, я вкуснее твоих пирогов с тыквой ничего в жизни не ел, — признался Трэй, восхищенно глядя на Лэйси. — Где это ты так научилась готовить? Отец научил?

— Нет, не отец, — услышав комплимент, девушка даже расхохоталась, что вызвало у него небольшой шок, — он еще ни разу не слышал, как она смеется. Даже улыбки на ее лице Трэй представить себе не мог. А смеялась она восхитительно. — Бедный папа мог себе разве что кашу сварить, да кофе.

Лэйси замолчала, унесясь воспоминаниями в уже далекие для нее годы.

— Не поверишь, но у меня в сундучке, в нашем фургоне, всегда была куча всяких рецептов — единственное, что решил оставить вор, который стащил все мои платья. Почти в каждом городке, где нам приходилось торговать, появлялась какая-нибудь женщина, которая дарила мне рецепт приготовления своего любимого блюда.

Ее зеленые глаза затуманились печалью.

— Мне кажется, все они были уверены, что я и с плитой-то обращаться не умею, а если и готовлю, то только на костре. Но я всегда аккуратно записывала рецепты и сохраняла их. Теперь, когда у меня есть и печка, и плита, я пытаюсь кое-что опробовать на практике.

Внимательно глядя на это, такое дорогое ему, милое личико, Трэй впервые серьезно задумался о том, как нелегко ей, должно быть, приходилось в этой жизни на колесах.

— К тому времени, как умер твой отец, сколько вы уже так странствовали в своем фургоне?

— Недели не хватило до полных десяти лет. Он чуть было не спросил, с каких лет она начала торговать собой, но сдержался — вовремя сообразил, что после такого вопроса ему придется навсегда распроститься с надеждой переспать с ней. Очень уж болезненно реагировала Лэйси на подобные вопросы.

— А сколько тебе лет, Лэйси? — вместо этого спросил Трэй.

— Месяц назад исполнилось восемнадцать.

— А выглядишь ты лет на шестнадцать — он улыбнулся.

— А тебе?

— Тридцать.

Девушка взглянула на его загорелое, обветренное лицо, отметив жесткие складки у рта. Его темные глаза излучали покой и доверие, но где-то глубоко в них мелькали ирония и плутовские искорки.

Лэйси пришла к выводу, что Трэй — самый красивый из всех мужчин, когда-либо виденных ею. И самый сильный.

— Выглядишь ты старше. Вероятно, все дело в твоем образе жизни.

Услышав это, он расхохотался:

— Ты имеешь в виду виски и женщин?

— Да.

«Оказывается, моя жена — женщина прямая», — отметил Трэй с некоторой досадой. Когда она замолчала, он попросил у нее еще кусок пирога и сказал:

— Мне бы хотелось, чтобы ты еще раз подумала о том, чтобы перебраться на ранчо.

— Нет, — и снова сказала, как отрезала.

— Даже в том случае, если у тебя будет своя комната и я не буду распускать руки?

— Я не настолько глупа, чтобы с ходу поверить твоему обещанию, и я не такая дура, чтобы доверять твоему отцу. Я не забыла, как он выставил меня вон подыхать от холода и голода.

— Лэйси, поверь, мне стыдно за него, и, клянусь тебе, он и пальцем тебя не тронет, если ты будешь жить у меня. Жить здесь одной просто опасно — полно всяких типов шляется, да и не только в этом дело.

Говоря это, Трэй не без удивления отметил, что говорил он совершенно искренне, и что его действительно волнует ее судьба. То, что он просил ее переехать на ранчо, никоим образом не было связано с его желанием поскорее уложить ее в постель.

— Мэтт будет обо мне заботиться, — ответила Лэйси. Трэй растерялся, почувствовав к своему старому приятелю нечто вроде ревности. Ведь это его, Трэя, право и обязанность заботиться о своей жене.

— У Мэтта огромное ранчо, которым надо управлять. У него и без тебя хлопот полон рот, — серьезно заметил он.

— Послушай, — девушка хлопнула ладонью по столу. — Я прекрасно могу обойтись и без забот посторонних. Я в состоянии и сама позаботиться о себе.

— Да, пока ты сидишь в этом коттедже, — повысил голос Трэй. — Но иногда требуется и за дровами пойти, и в хлев, и в сарай…

— Я никогда не выхожу на улицу, когда темно. А если и выхожу, то при мне всегда револьвер, — заверила его Лэйси. Она поднялась из-за стола. — Тебе не пора домой?

— Пора, черт побери, пора! — Он шлепнул на тарелку недоеденный кусок пирога. — Понимаешь, я чувствую себя сейчас жутким дураком. Может быть, тебе просто удобнее здесь? При случае ведь кое-кто и завернуть может… Я ведь совсем забыл, какое у тебя ремесло.

Прежде чем Лэйси успела ему ответить, как-то опровергнуть это обвинение, он, хлопнув дверью, уже вышел.

Девушка взглянула на ветки ели с шишками, которым она так обрадовалась, села за стол и закрыла руками лицо. Ее худенькую фигурку сотрясали рыдания. Она тысячу раз говорила себе, что этот человек безразличен ей, но от того, что ее муж был о ней такого низкого мнения, ей было до боли обидно.