Очаровательная должница

3

Начался отлив. Несколько чаек кружили над водой, выглядывая, нет ли где лакомого кусочка, и кричали, отгоняя друг друга. Летиция смотрела на их красные лапки и блестящие глазки-бусинки, ощущая всем телом жар солнечных лучей. На берегу никого не осталось, кроме них и рыбака на дальнем краю бухты. Но и тот собирал свои удочки и пойманную рыбу, чтобы идти домой.

У всех сиеста, подумала Летиция, у всех, кроме чаек. И, сделав над собой усилие, подняла глаза на Энтони Симмонса.

— А вам не кажется, что вы просто хотите выступить в роли хозяина имения и вдобавок соблазнить меня в моем прежнем доме?

— Как это — «соблазнить»? — скептически поинтересовался он. — Не воспользоваться же силой?

— Откуда мне знать, может, это доставило бы вам удовольствие, — резко ответила Летиция. — Но…

— Я скажу, откуда вы можете это знать, — прервал ее Энтони. — Вы бы прочли в газетах. Если бы у меня были такие склонности, как вы предполагаете, я бы давно сидел в тюрьме.

Летиция махнула рукой, выказав некоторое смущение.

— Ладно-ладно. Но даже если оставить в покое такую возможность, зачем мужчине и женщине проводить уик-энд вместе? Вы же не думаете, что пребывание в «Пинк-велвет» оживит во мне воспоминания, которые я предпочла бы похоронить?

— Не думаю — если только вы, Летиция, такая реалистка, какой хотите казаться. Но мне думается, что ваша самооценка не очень-то соответствует действительности. Иначе откуда это упорное желание закрыть глаза на то, что говорит мне ваше тело?

Летиция встала на колени и уперла руки в бока.

— А как вы считаете, почему я сегодня приехала сюда?

— Попробую ответить на этот вопрос, — произнес Энтони, усаживаясь поудобнее. — Погладить меня по головке, поскольку вам все же жаль мальчика из бедной семьи, который заплакал, увидев море. Но в основном ради того, чтобы доказать мне: вам нет дела до того, что мы инстинктивно реагируем друг на друга, как подсолнух на солнце.

Летиция возмущенно задышала, но не нашла, что ответить.

— Пожалуй, вы правы… — сказал Энтони и посмотрел в ее сверкающие от гнева синие глаза. — Я действительно не прочь выступить в роли хозяина имения, но только потому, что раньше никогда не сталкивался с женщиной, которая смотрела бы на меня свысока и покровительственно… как вы, Летиция Уимблоу.

Она вскочила на ноги, закрыла рот, снова его открыла. Но прежде чем успела произнести хоть слово, Энтони выбрался из-под зонтика и обвил руками ее талию.

— Только не говорите, — прошептал он ей на ухо, — что вы ни разу не взглянули в мою сторону с того момента, как мы разделись.

Щеки Летиции предательски покраснели, заранее опровергая то, что она посчитала бы нужным сказать.

Энтони улыбнулся, но без насмешки.

— И не говорите, что нам лучше жадно и исподволь глазеть друг на друга, вместо того чтобы просто обняться.

Разум велел Летиции отвергать обвинения. Она и в самом деле попыталась сказать, что, дескать, это не они обнимаются, это Энтони держит ее в объятиях. Но потом до нее дошло, что единственная причина, по которой она не может сделать ни шагу назад и разомкнуть кольцо его рук, — это то, что внутри нее что-то противится этому.

Проявлениями странного ощущения были та самая приятная дрожь, которая пробежала по ней сегодня утром, когда она увидела Энтони выходящим из джипа, то самое упоительное чувство, которое охватило ее во время танца два дня назад. Только сейчас на Летиции не было даже черного платья, которое защищало ее тогда. И теперь ничто не мешало ей видеть, насколько Энтони силен и красив, как золотится на солнце его кожа.

Но откуда это колдовство? — пронеслась в голове Летиции шальная мысль. Ни один мужчина не вызывал у нее такой ответной реакции. Руки Энтони скользнули вверх, коснулись сквозь мокрый купальник ее груди. Летиция почувствовала, как бешено стучит кровь в ушах. Нет, ни один мужчина не смеет прикасаться к ней без ее разре… Без чего?

Нет, разрешение исходит от самого моего тела, подумала она, задыхаясь от восторга. Эти бронзовые от загара руки не просто сильные и властные, они нежные и мудрые. И они даруют наслаждение, которое огненной волной разливается по телу. Потом Энтони снова обнял ее за талию и прижал к себе. И Летиция услышала, как он, приникнув губами к ее мокрым волосам, задыхаясь произнес ее имя. Так странно — одно-единственное слово, но, когда губы Энтони прикоснулись к ее губам, это показалось Летиции самой естественной вещью на свете.

И тут над ними раздался страшнейший удар грома и сверху полетели капли, холодные и тяжелые, как осколки гранаты. Мгновение Летиция и Энтони ошеломленно смотрели в небо, на иссиня-черную тучу, словно не веря собственным глазам.

Потом Энтони отступил на шаг и сухо произнес:

— Я умею ждать.

Летиция опустила веки и отвернулась от него. Но прежде чем они успели еще хоть что-то сказать друг другу, ливень хлынул как из ведра и небо прочертили ослепительные зигзаги молний.

Не сговариваясь, они торопливо собрали вещи и поспешили вверх по тропинке, которая вела к автостоянке. Когда они забрались на комфортабельные передние сиденья джипа и захлопнули за собой дверцы, больше всего Летиция и Энтони походили на мокрых крыс. А гроза и не собиралась утихать.

— Ох, сейчас с меня натекут лужи на сиденье, — простонала дрожащая Летиция, убирая со лба мокрые пряди волос.

— Ничего, лужи высохнут. Вот, возьмите. — Энтони достал с заднего сиденья ветровку на фланелевой подкладке. — Полотенца и одеяло промокли насквозь.

— Спасибо, но как же вы?

Энтони пожал плечами.

— Был какой-то разговор насчет кофе в термосе, нет? Вот о чем миссис Редвик не подумала…

— А, да! И еще есть морковный пирог.

Летиция закуталась в ветровку и с коленями залезла на сиденье, чтобы достать сзади свои припасы. Через пять минут они уже пили горячий кофе из бумажных стаканчиков и жевали заранее нарезанный на куски пирог.

Перекусив, Летиция откинулась на спинку и бодро заметила:

— Могли бы и заранее подумать. Вчера весь день лило, а такая духота, как сегодня, обычно предвещает грозу.

Энтони пристроил свой стаканчик на приборную доску и откусил кусок пирога.

— Знаете, Летиция, мне кажется, вам следует разобраться в себе самой.

— Энтони… — она заколебалась, — я…

— Мы как разнополюсные заряды, которые тянет друг к другу помимо их воли. Согласитесь, что это соответствует истине.

— Допустим, — сказала Летиция после долгой паузы, глядя в окно на тучу. — Но я не хочу торопиться. Сейчас, во всяком случае.

Энтони положил руку на спинку ее сиденья и посмотрел на Летицию с каким-то отстраненным интересом.

— Так мне прийти на обед к вашей матери через неделю?

Она вздрогнула, ощутив, как изменилась атмосфера. Гроза проходила, но внутри джипа явно начинало скапливаться статическое электричество.

Наверное, она первая начала. Но зачем Энтони снова пробудил ее угаснувшие было сомнения, ее страхи, ее инстинктивное опасение, заговорив об Эстер?

Наконец Летиция посмотрела на Энтони. Мокрые волосы были откинуты со лба. Маленькая звездочка-шрам над бровью выделялась сейчас сильнее обычного на побелевшем от холода лице. Но серые глаза безо всякого выражения скользили по ее собственному еще влажному лицу и по черным прядям, прильнувшим к белой шее и груди.

Я не побегу со всех ног в постель с этим мужчиной! Нет, я не дам приливной волне чувственности поглотить себя, хотя и не могу отрицать, что желаю Энтони, думала Летиция. Сначала я улажу дела моей матери, Энтони Симмонс, а потом уже все остальное. Возможно, это единственный шанс… сделать все правильно.

— Но какого дьявола? — прошептала Летиция вслух и сама испугалась своих слов.

Бледный луч солнца упал внутрь салона. Летиция моргнула раз, а потом другой, не увидев в глазах Энтони ожидаемого презрения. Она недоверчиво уставилась на него.

— Меня восхищает ваше упорство, — сказал он. — Однако не думайте, что я откажусь от своих намерений. Так вот, желаете ли вы, чтобы я обедал в пятницу с вами и вашей матерью, или нет? Мы можем пообедать с ней и вдвоем.

— Нет, — поспешно произнесла Летиция и тяжело вздохнула, чувствуя, что готова пристрелить этого человека за насмешливые огоньки в глазах.

В довершение ко всему Энтони добавил:

— Если вы действительно опасаетесь, что я втравлю вашу мать в неприятности, то тогда вам лучше обедать с нами.

Летиция стиснула зубы и процедила:

— Хорошо же.

Энтони включил зажигание.

— Что ж, тогда позвольте доставить вас домой.

Прежде чем повернуть на шоссе, Энтони огляделся по сторонам и спросил:

— Вы восприняли сегодняшний пикник как Божью кару?

— Это был… — Летиция сглотнула и со вздохом произнесла: — Это был самый чудесный день за последние несколько месяцев.

— Ух ты… — пробормотал Энтони. — Спрячу это признание под подушку и буду видеть теперь сладкие сны, мисс Уимблоу.

— Вы просто невозможный тип, — заявила она. — Вам об этом говорили?

— Женщины мне много чего говорили, но об этом — ни слова, — серьезно ответил Энтони.

— Наверняка оттого, что твердостью характера они не отличались, — заметила Летиция.

— Может быть, — вежливо согласился ее собеседник. — А вы просто лекарство от моего раздутого самомнения.

На сей раз у Летиции хватило здравомыслия прекратить спор.

— Кто бы мог подумать, что погода так быстро изменится! — с простодушным видом воскликнула она. — О, а вон уже мой дом виден!..

Они расстались дружески — на первый взгляд, во всяком случае. Энтони не заикнулся об очередном свидании и настоял на том чтобы она дошла до подъезда в его ветровке. Как он объяснил, чтобы не выглядеть мокрой курицей. По правде говоря, у Летиции сложилось впечатление, что, прощаясь с ней, мысленно Энтони уже был где-то в другом месте. Не то чтобы он проявил неучтивость, но расставание получилось недолгим.

Что ни делается, все к лучшему, подумала она. Коротким кивком поблагодарила Энтони, сказала «до свидания» и направилась к дверям своего дома, не оглядываясь.

Благодушное настроение не покидало ее несколько последующих дней. Она спокойно и с юмором живописала Элис грозу на пляже. С ясной головой взялась за дела, закончив наконец эскиз и выкройки очередного детского платьица.

На следующий после пикника день Летиция упаковала ветровку Энтони и отправила ее в офис «Симмонс Пасифик». А через три дня после этого получила посылку, в которой обнаружила две книги, но никакой записки.

Вернувшись к себе домой и сбросив туфли, Летиция налила чаю и уселась за книги в своей уютной комнате, с обоями под старый пергамент, со стульями и диваном, обтянутыми клюквенного цвета льном, с деревянными жалюзи и с высокими терракотовыми вазами, в которых стояли высушенные цветы и листья. По полкам и подоконникам были расставлены фигурки кошек — большие, маленькие, стеклянные, деревянные, металлические.

Одна книга — на мелованной бумаге, с роскошными иллюстрациями — рассказывала об истории костюма. От одного ее вида у Летиции потекли слюнки. Вторая оказалась романом. Книгу уже явно читали, судя по загнутым уголкам, хотя она была в прекрасном состоянии. Об этом романе зашел разговор, когда они обедали, возвращаясь из «Пинк-велвет». Летиция сказала, что очень хочет прочесть книгу, но еще не успела купить, а Энтони заметил, что как раз сейчас ее читает.

Так что, несмотря на отсутствие записки или карточки, Летиции не понадобилось смотреть на конверт, где отправителем значилась фирма «Симмонс Пасифик», чтобы догадаться, кто прислал книги. Минут пять Летиция тупо глядела в пространство, забыв про чай.

Еще через три дня пришла еще одна посылка — поменьше, тоже из «Симмонс Пасифик». Внутри обнаружилась кассета с тибетской музыкой и — на сей раз — записка от Энтони Симмонса, весьма лаконичная: он просто выражал надежду, что Летиции понравится музыка.

Она включила запись. Причудливые голоса и странное звучание незнакомых инструментов тут же унесли ее далеко-далеко, туда, где под холодным синим небом ослепительно сверкают на солнце белоснежные вершины самых высоких на земле гор. Музыка не просто понравилась Летиции, она захватила ее.

Что до остального… Книга по истории костюма вдохновила ее на новые конструктивные и цветовые решения, а роман читался на одном дыхании. Приходилось признать: либо у Энтони отличный вкус, либо он настолько проницателен, что за время их короткого знакомства сумел постичь вкусы и пристрастия своей новой знакомой.

Отсюда оставался лишь шаг до следующей мысли: а что она, Летиция, знает о вкусах и пристрастиях Энтони Симмонса, чтобы, если возникнет необходимость, отплатить добром за добро? Однажды после работы она даже заглянула в небольшую картинную галерею. Ей понравился пейзаж с одиноким всадником на фоне невысокой гряды холмов. Но вдруг эта картина навеет Энтони воспоминания, которые причинят ему боль?.. И Летиция решила, что просто поблагодарит его за подарки.

За три дня до назначенного обеда она позвонила в офис «Симмонс Пасифик». Однако к тому времени, когда ее наконец соединили с Энтони, Летиция уже висела на телефоне минут десять, объясняясь со всевозможными телефонистками и секретаршами. Решительность ее значительно поувяла, и она уже усомнилась в себе и в правильности своего поступка.

Голос Энтони тоже прозвучал по-деловому.

— Летиция?

— Да, это я. Прошу прощения за беспокойство…

— Не стоит, — прервал ее Энтони. — Надо было дать вам прямой телефон. Сейчас я немного занят.

— О… — Летиция чувствовала, что ее голос звучит разочарованно, но ничего не могла с этим поделать. — Тогда я коротко. Большое спасибо за книги и кассету. Мне они очень понравились. Но я звоню не только поэтому. Дело в том, что у меня хотят купить склад в Топанге. Предлагают меньше, чем вы назвали, однако…

— Не принимайте предложение, — решительно ответил Энтони.

Летиция набрала воздуху в грудь и вежливо продолжила:

— Дайте мне договорить. Так вот, цена ниже, но они обещают взять на себя все расходы по сделке и неустойкам, поэтому…

— Все понятно: они надеются заставить вас согласиться на меньшую сумму, Летиция. Не уступайте им ни цента.

— Боюсь, у меня не хватит воли, — призналась она. — Мне кажется, что я отвергаю синицу ради журавля в небе.

— Подумайте лучше о том, сколько новых платьев и французского шампанского это будет стоить вашей матери, — посоветовал Энтони.

— Вы правда считаете, что… — Летиция беспомощно умолкла.

— Не этот покупатель, так другой. Настало время пустить в ход вашу деловую жилку и твердость характера. Хотя, конечно, вы вольны поступать так, как сочтете нужным. Прошу прощения, мне надо идти. Увидимся в пятницу.

В трубке раздались длинные гудки. Летиция с раздражением отняла ее от уха. Ее разозлило то, как ловко Энтони обернул против нее ее же собственные слова насчет твердости характера.

Так что в назначенную пятницу Летиция весь день была на нервах, а приехав в Венис, обнаружила, что мать собирается устроить ни много ни мало парадный обед. Роль прелюдии играли свиные шкварки и картофельный салат, выложенные на листья латука, на горячее была телятина с травами, горчицей и спаржей на гарнир. А на сладкое — разноцветное слоеное желе из клубники, малины и черники, украшенное взбитыми сливками.

На стол уже была постелена старинная тяжелая кружевная скатерть, выставлен севрский фарфор и хрустальные бокалы. В серебряный подсвечник мать воткнула ароматизированные свечи, а в низкую фарфоровую вазу поставила роскошные камелии.

В первый момент Летиция едва не вспылила. Эстер отлично готовила и передала эту склонность — или навык? — лишь старшей дочери. Отсюда следовало, что от Агнессы помощи на кухне ждать не приходилось. А поскольку семейные финансы пришли в расстройство, Эстер осталась без домашней прислуги. Одно дело — готовка, и другое — мытье посуды, полировка серебра и прочее. Летиция ясно видела, что мать вымоталась.

Чувство вины притушило раздражение, и Летиция обрадовалась, что приехала заранее.

— Выглядит все чудесно, а пахнет — еще лучше! — воскликнула она, целуя мать в обе щеки. — Поди-ка полежи в теплой ванне, а я все тут закончу. У нас еще бездна времени, а пока ты одеваешься, я принесу тебе шампанского.

Обычно в таких случаях шампанское матери приносил отец, и Летиция увидела, что в глазах Эстер заблестели слезы. Поэтому она снова обняла мать.

— Ладно, иди, — мягко сказала она. — Я уверена, ты будешь сегодня нашей королевой!

Свечи наполовину сгорели, из кухни принесли кофе, а из бара достали ликеры, прежде чем речь зашла о делах. Первой о них заговорила Эстер, вдохновленная, как видно, успешно прошедшим обедом.

Да, думал Энтони Симмонс, обед был просто великолепен. Прислугой работала Летиция, одетая в золотистую шелковую блузу и черные брюки в обтяжку. Свои темные волосы она заплела в косу, а белизну ее шеи на сей раз подчеркивали несколько золотых цепочек. Энтони заметил, что сегодня Летиция надела туфли на шпильках.

Агнесса выбрала светло-синее прямое платье без рукавов, вышитое металлической нитью, а Эстер облачилась в элегантный костюм цвета мимозы. Да, женщины семейства Уимблоу отличаются не только красотой и изяществом, отметил Энтони, поигрывая кофейной ложечкой. Они приятные собеседницы, а их дружеская пикировка выглядит естественной и весьма оживляет трапезу.

Однако он никак не мог отделаться от ощущения, что глаза Летиции, обведенные легкой тенью, время от времени принимают загнанное выражение. И что ее восхитительное тело под шелком одежды излишне напряжено. Ему вдруг подумалось, что без Летиции, ее такта и выдержки обед оказался бы не столь успешным. И вообще не стоило забывать, что именно на ней лежал весь груз финансовых проблем семейства Уимблоу.

— Энтони, обычно мы пьем кофе в гостиной, но вы не возражаете, если мы останемся здесь, чтобы обсудить… наши дела? — спросила Эстер.

Энтони улыбнулся, заверил хозяйку, что не имеет ничего против, и извлек несколько листов бумаги из кармана своего темно-синего пиджака.

— Я кое-что записал, — сказал он. — Кое-какие полезные предложения, как можно было бы употребить деньги, вырученные за участок в Топанге.

Энтони покосился на Летицию. Та откашлялась и произнесла:

— Я последовала вашему совету в отношении Топанги, заручившись согласием мамы и Агнессы. Покупатель пока молчит. Могу я ознакомиться…

Он передал ей через стол бумаги. Летиция бросила на них внимательный взгляд, но сразу же подняла глаза на Энтони.

— Нет! Ох, извините, я забыла вам сказать, но… — Она замолчала и посмотрела на мать, словно ища подходящие слова.

— Что такое? — встревожилась Эстер.

— Ну, мы же хотели оставить этот дом…

— Это непрактично, — вмешался Энтони.

Все три женщины молча уставились на него. В синем костюме, голубой рубашке и полосатом сине-сером галстуке он выглядел очень представительным и уверенным в себе.

— С учетом налога на собственность… — Энтони покачал головой, — чтобы поддерживать в порядке неновый дом таких размеров, как ваш, да еще и с садом, нужно очень много денег.

Тут из груди владелицы особняка вырвался протестующий возглас. Энтони повернулся к ней, по-прежнему излучая спокойную уверенность.

— Если вы, Эстер, расстанетесь с этим домом — как и с участком в Топанге — вы не только выплатите все долги, но и сможете позволить себе что-нибудь милое и уютное с видом на море. А кроме того, у вас будет приличная рента, на которую вы в покое и достатке будете жить до конца дней. Представьте только, каково вам будет здесь одной, в этом огромном доме, когда Агнесса выйдет замуж. А прими вы мой совет, и вам не придется отказывать себе ни в чем.

Поглядев на ошеломленное лицо матери, Летиция сжала под столом кулаки и бросила на Энтони убийственный взгляд.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эстер.

— Вы получите возможность время от времени совершать круизы или проводить весну в Париже или лето в Испании. Может статься, вы захотите посетить какие-нибудь музыкальные фестивали. Или устраивать музыкальные вечера самой… не боясь разориться.

Энтони сделал паузу и посмотрел по сторонам.

— У вас редкий вкус, вы могли бы даже собирать антиквариат или произведения живописи. — Он снова посмотрел на Эстер. — Я знаю, вашего мужа нет в живых уже полтора года, — мягко произнес Энтони. — Но я уверен, что он был бы рад, если бы вы жили в достатке и покое, занимаясь тем, что вам по душе.

Эстер Уимблоу глубоко вздохнула и произнесла дрогнувшим голосом:

— Вы правы, Роналда нет больше с нами, а держаться за кирпичи и известку… Да, я не хотела расставаться с домом, потому что жила здесь вместе с ним. Но в моем сердце Роналд останется навечно. Я продам дом.

— Я просто ушам своим не поверила! — воскликнула Летиция некоторое время спустя, когда они с Энтони стояли у калитки. — Я прекрасно понимала, что дом надо продать, но стоило мне завести разговор на эту тему, как мать ударялась в слезы! Вот я и решила, что вы собираетесь что-то придумать, чтобы сохранить дом.

— После знакомства с вашей матерью я понял, почему она так привязана к дому, — ответил Энтони. — А сегодня мне просто повезло: нужное время, нужное настроение… Но вас беспокоит что-то еще, да?

Летиция слабо улыбнулась. Сверху падал свет уличного фонаря, и она впервые заметила серебряные нити в волосах Энтони.

— Да так, ничего… — Летиция помолчала, затем расправила плечи и, словно решившись на что-то отчаянное, произнесла: — Давайте пообедаем завтра вместе. Что скажете, Энтони?

Тот посмотрел на нее уже знакомым ей сосредоточенным взглядом и ответил:

— Спасибо за приглашение. Но завтра я переезжаю в «Пинк-велвет».

— О, простите, я забыла…

— Знаете, приезжайте туда сами, — предложил Энтони. — Я останусь там на выходные, и у меня есть что вам показать. Не звоните, просто приезжайте… Если захотите, конечно.

— Я…

— Еще я бы посоветовал вам выспаться сегодня. — Энтони вынул руку из кармана брюк и кончиками пальцев прикоснулся к щеке Летиции. — Ничего, все обойдется, — ободряюще добавил он.

Через несколько секунд Летиция смотрела вслед огням его джипа. Но прошло еще несколько минут, прежде чем она вернулась в дом матери, где собиралась сегодня ночевать.

На следующее утро Летицию поразила перемена в настроении Эстер: возникло впечатление, что мать стала другим человеком — более спокойным и зрелым. Видно было, что мать не просто смирилась с потерей дома, но и обрела новый смысл жизни. Даже составила списки вещей, которые намеревалась забрать с собой и которые хотела продать. Причем продажную цену она определила весьма разумно. Теперь все трое обсуждали, куда переехать.

А потом, уже днем, Летиции позвонил агент, занимающийся участком в Топанге. Он сообщил, что ему предложили именно ту цену, которую назвал Энтони, причем со всеми дополнительными преимуществами.

— Так он оказался прав… — произнесла Агнесса с благоговением.

Летиция почувствовала огромное облегчение. Но, приехав к себе домой, поняла, что одна ноша сменила другую: теперь она по уши в долгу у Энтони Симмонса. И в долгу не только за его финансовые рекомендации, но за нечто другое, неоценимое в деньгах, — за помощь Эстер. Ведь он взял на себя труд войти в положение матери и понять ее!

Однако у Летиции появилось ощущение, что Энтони согласится принять ее благодарность только на своих условиях, и более никак. Он хочет, чтобы Летиция приехала в «Пинк-велвет». Что будет, если она не поедет? Энтони решит, что она до сих пор считает, будто слишком хороша для него, выскочки?

И потом, горестно осознала Летиция, она сама поставила условие-ограничение, дав понять, что не сделает ни шагу ему навстречу, пока дела матери не будут улажены. Условие выполнено, но… Но что-то внутри нее продолжало предостерегать Легацию против Энтони Симмонса, против того, что должно было стать непременным итогом близкого с ним знакомства.

И все же, рассуждала она, было бы просто низко не поблагодарить его. Да и вообще, что страшного, если она проведет завтра в «Пинк-велвет» несколько часов?

Когда на следующее утро Летиция затормозила у дома в «Пинк-велвет», на гравийной подъездной дорожке уже стояла чья-то машина, не Энтони.

Когда Летиция выбралась наружу, из-за угла дома показалась компания — Энтони, мужчина и женщина примерно его возраста и трое детей. День выдался ясный, и на горизонте голубело море.

Летиция замялась: чужие люди могут оказаться помехой. А могут и не оказаться… Если это близкие знакомые, возможно, она даст повод для сплетен. И тут до Летиции дошло, что она всегда считала Энтони волком-одиночкой, человеком без друзей, — хотя у нее не было особых к тому оснований.

Однако бежать было поздно. Так что Летиция оправила льняное бежевое платье и двинулась к группе.

Девочка лет десяти подбежала к ней и воскликнула:

— Ух ты! Как классно! — И, обернувшись через плечо, потребовала: — Мам, я хочу такое же платье!

Все рассмеялись затем вперед вышел Энтони, чтобы познакомить своих гостей. Выяснилось, что его друзья, Том и Кэнди Гамильтон, проведя утро в «Пинк-велвет», уже собираются обратно в город.

— Мы просто сгорали от желания увидеть поместье, — пояснила Кэнди, — и заставили Энтони пообещать устроить вечеринку по поводу новоселья! Но сегодня у нас праздник в школе, и нам пора ехать.

Не без труда запихнув в машину расшалившихся детей, Гамильтоны уехали, помахав на прощание.

Энтони посмотрел на Летицию.

— Что ж, вы приехали. И притом ухитрились произвести впечатление не только на крошку Джейн, — заметил он, улыбаясь одними глазами.

Летиция пожала плечами.

— Подумаешь, платье…

— Не только платье, — возразил Энтони.

Он больше ничего не сказал, но его серые глаза обежали фигуру Летиции и вернулись к ее лицу. Свежий ветерок играл ее распущенными черными волосами.

— Что ж, я приехала, — повторила Летиция его слова, пытаясь сдержать невольную дрожь. — Но не просто так.

Энтони поднял бровь. С заднего сиденья своего автомобиля Летиция достала корзинку.

— Я приехала накормить вас ланчем, причем не простым.

— Не стоит…

— А мне так хочется, — пояснила Летиция.

— Очередной шедевр кулинарии? — поинтересовался Энтони.

— О, конечно. Гамбургеры. И еще я захватила пиво — на случай, если его тут не водится.

Энтони неожиданно засмеялся и взял у нее корзинку.

— Да вы гений, мисс Уимблоу. Гамбургер под пиво? Всегда рад!

Энтони, усевшись за кухонный стол, смотрел как Летиция, обнаруживая знакомство с кухней, подогревает булочки и гамбургеры, нарезает салат.

— Нет ли у вас ощущения дежа вю? — неожиданно спросил он.

Летиция отмахнулась ножом.

— Может, и так, но это неважно. Я очень благодарна вам, Энтони! Вы меня выручили! Моя мама, она теперь как новенькая.

Летиция пересказала Энтони сообщение, полученное от агента по продаже недвижимости. Он слушал, не проронив ни слова. Тогда она посмотрела на него и беспомощно повторила:

— Правда, Энтони, я очень вам благодарна!

Он успел открыть бутылку пива и теперь держал ее за горлышко двумя пальцами, не сводя внимательных глаз с Летиции. На нем были рубашка цвета хаки, потемневшая под мышками, и джинсы. Волосы взлохмачены, щеки отсвечивают синевой.

— Надеюсь, это не единственная причина вашего появления здесь, Летиция.

— А, все готово. Не достанете ли мне поднос вон из того шкафа? — указала она пальцем. — Почему бы нам не перекусить на свежем воздухе?

— Летиция, — произнес Энтони, не двигаясь с места.

Она положила роскошные гамбургеры на тарелку. Затем снова повернулась к Энтони и, опершись на разделочный стол, встретила его взгляд.

— Я почему-то все еще отношусь к вам настороженно, Энтони. Не знаю почему, но это так. Поэтому я не могу сказать, какая тут еще причина. Несомненно, я была обязана вас поблагодарить. И вообще я еще не сказала вам «спасибо» за книги и кассету. Вы с ними попали в точку.

— Вам не кажется, что вы воюете с ветряными мельницами?

Летиция пожала плечами и скрестила руки на груди.

— Не знаю. Я всегда считала, что могу положиться на мою интуицию.

Энтони улыбнулся.

— Моя интуиция говорит мне, что вы не любите уступать, но… Но как бы не остыл ваш кулинарный шедевр.

Он поднялся и извлек из шкафа поднос.

— А что за люди эти Гамильтоны? — спросила Летиция, когда они уселись на террасе, вдыхая аромат роз и испытывая странную неловкость. По крайней мере, неловкость испытывала Летиция.

— Я познакомился с Томом давным-давно, когда изучал в вечернем колледже экономику. Он хотел стать юристом. И хотя он не из такой глубинки, как я, мы подружились. Я был шафером, когда они с Кэнди поженились. И еще я крестный Джейн. У Тома теперь обширная адвокатская практика, а Кэнди — флорист, у нее свой магазинчик.

— Милые люди.

Энтони бросил на Летицию быстрый взгляд.

— Мне тоже так кажется.

— А у вас много друзей? — спросила она, покончив с гамбургером и довольно поглаживая себя по животу.

— Довольно много. Неужели вы думали, что я совершенно самодостаточный человек?

На сей раз серые глаза смотрели чуть иронично.

— На вид, Энтони, вы сущий одинокий всадник, — ответила она, не раздумывая.

— И семейство Гамильтон не уверило вас в обратном? — сухо спросил Энтони.

Летиция скованно поднялась.

— Что, собираетесь обратно в город? — предположил Энтони, откидываясь на спинку тикового шезлонга. — Ведь вы выполнили ваш долг — точнее, выплатили его. Не правда ли?

— Я так и знала, что этим все кончится, — напряженно произнесла она.

— Ничего подобного, — протянул Энтони и тоже поднялся. — Это просто отговорка, которую вы придумали, потому что боитесь отпустить себя, Летиция. А настоящая причина… Вы стремитесь всегда быть главной и считаете, что я недостаточно хорош для вас. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Но поверьте мне, я хочу, чтобы взаимное общение доставляло удовольствие обеим сторонам. И раз уж вы не можете быть иной… тогда уезжайте.

Именно это Летиция и сделала. Добралась до своего автомобиля, села за руль и поехала прочь. Она была так зла, что едва не задавила теленка, выскочившего на дорогу. Только это остановило ее. Не шок и не страх, а осознание того факта, что в «Пинк-велвет» завелись домашние животные. Летиция огляделась и увидела, что на обочине пасутся еще несколько телят. Наверняка это зрелище заставило бы бабушку плакать от радости, подумала она. И вспомнила, что в пятницу Энтони намекал ей на свои нововведения. Тут сердце Летиции вдруг дрогнуло.

Она выключила мотор и уронила голову на руль. Посидев так несколько минут, Летиция развернулась и поехала обратно.

Энтони все еще был на террасе, только снова уселся в полосатый шезлонг, закинув ноги на скамью. Он сидел спиной к входу в дом, но Летиция увидела у него в руке новую бутылку пива. Энтони озирал свое королевство, но нельзя сказать, что вид у него был довольный и счастливый.

Летиция заметила, что его плечи напряглись сильнее, когда она заговорила.

— Да, я привыкла верховодить и произвожу впечатление высокомерной особы. Но еще ни с одним мужчиной я не чувствовала себя так, как с тобой, Энтони. И я не знаю, что с этим делать. Если ты… хотел показать мне «Пинк-велвет», я не против.

Некоторое время Энтони сидел неподвижно, и сердце Летиции упало. Потом он поставил бутылку на каменный пол, медленно поднялся, молча повернулся и протянул руки. А когда она шагнула к нему, обнял ее, и они долго смотрели в глаза друг другу. Потом Энтони прикоснулся губами к черным прядям и тихо прошептал ее имя — как тогда, на пляже.