Одна лишь ты

Глава 3

Мередит О'Нил Латтимор, держа в обеих руках свертки с покупками от Бендел, с нетерпением ожидала, когда же наконец старый скрипучий лифт поднимет ее на шестой этаж. Войдя в квартиру, спланированную как одна большая комната, Мередит сразу направилась к старой двуспальной кровати и бросила на нее свертки. Разворачивая их и доставая купленные вещи, она с сожалением думала о том, что, пожалуй, переусердствовала. Не следовало бы приобретать такое количество вещей, хотя они и куплены на распродаже. Впрочем, ничего страшного, ведь скоро она получит роль в новом мюзикле!

Сегодняшний день начался как обычно, и она еще с утра не ожидала ничего нового и интересного. Скучные, однообразные записи на радио вызывали у нее только раздражение, потом запись на частной радиостанции. Эту рутинную работу Мередит выполняла почти ежедневно в течение последнего года. Никаких свежих впечатлений или волнующих событий. Подобная жизнь годится для какой-нибудь двадцатилетней красотки, с оптимизмом и надеждой смотрящей в будущее, но не для тридцатилетней певицы с хорошими вокальными данными.

Мередит взглянула на часы и ахнула: четвертый час, сейчас должна вернуться Лисса. Вот так всегда: столько дел запланировано, и так мало удается сделать! Мередит ужасно злило, что приходится рассчитывать свое время, намечать неотложные дела, разрешать возникающие проблемы. Возможно, именно поэтому ее так привлекала сцена. Там все понятно: текст выучен наизусть, тебя окружает постоянный состав исполнителей, рядом с тобой режиссер и дирижер оркестра. Они разъясняют тебе твои задачи, говорят, что и как надо делать, а ты лишь слушаешь советы и замечания, а потом выполняешь их. Да, на сцене Мередит чувствовала себя как дома. Там она была самой собой.

Реальная жизнь гораздо сложнее и прозаичнее. Вечно надо принимать решения, что-то обдумывать, просчитывать. Вот и сегодня утром после завтрака Патрик, дождавшись, когда их экономка Бриджет уведет Лиссу в школу, огорошил жену неожиданной новостью.

Мередит, допив кофе, размечталась о том, как было бы здорово не ходить на запись. И вдруг Патрик сказал:

— Сегодня днем я встречаюсь с одной нашей старой знакомой. Никогда не догадаешься с кем!

— И кто же эта старая знакомая?

— Дженни Райленд!

— О Господи, только ее нам и не хватало!

— Дорогая, ну зачем так? Ты все еще сердишься на нее? Конечно, Дженни поступила не лучшим образом, исчезнув и забыв о нас, но ведь с тех пор прошло столько лет! Так мот, она снова живет в Нью-Йорке…

— Как ты об этом узнал? — перебила его Мередит. — Дженни позвонила тебе?

— Нет, я сам ее разыскал. После того как посмотрел тот мюзикл с ее либретто…

— Ты ходил на спектакль один? Без меня? И не сказал ни слова? — Мередит была неприятно удивлена.

— Прости, дорогая, я не взял тебя лишь потому, что знал о твоем… неприязненном отношении к Дженни. Я ведь, собственно, и пошел смотреть спектакль, чтобы понять, сохранила ли Дженни свой талант или же мюзикл получился бездарным.

— Ну и каковы твои впечатления? — холодно осведомилась Мередит.

— Либретто — на хорошем профессиональном уровне, как и все прежние. Знаешь, я решил предложить Дженни возобновить сотрудничество. Если бы она отказалась, я не стал бы сообщать тебе о ней, но если Дженни согласится… Мы начнем работу над новым спектаклем! Мередит, дорогая, мне больно видеть, как ты мучаешься со всеми этими дурацкими записями, и я чувствую себя виноватым в том, что сам не могу ничего тебе предложить.

Мередит вдруг показалось, что она снова попала в ту прежнюю, уже забытую жизнь, когда Дженнифер постоянно находилась рядом. Ее присутствие раздражало Мередит, а иногда причиняло боль. Почему Патрик скрыл, что ходил на спектакль, либретто к которому написала Дженнифер? Он действительно счел это событие не заслуживающим внимания или его молчание объясняется иными соображениями? Нет, Мередит решительно не нравилось, когда с ней обращались как с неразумным ребенком! Однако она сдержалась и не высказала мужу ни одного упрека. Почему? Она мечтала, чтобы Патрик сочинил мюзикл, который стал бы хитом. Сама же Мередит исполнила бы в нем главную роль, и это принесло бы ей настоящий успех.

За эти годы Мередит не усомнилась в музыкальном даровании Патрика и по-прежнему считала его талантливым композитором. Вот только ему никак не удавалось подыскать одаренного соавтора, способного сочинить хорошее либретто. Да, приходится признать: самый большой успех, выпавший на долю Патрика, — это мюзикл, написанный им совместно с Дженнифер Райленд.

Интересно, какой стала Дженни? Изменилась ли она? Осталась такой же стройной или пополнела? Замужем или нет? Есть ли у нее дети? Эти вопросы, мелькавшие в голове Мередит, требовали прояснения, но женская интуиция подсказывала ей, что ответы она найдет сама, без Патрика.

Кроме того, Мередит не хотела, чтобы муж знал, какое серьезное значение она придает его встрече с Дженнифер.

— По-моему, если бы Дженнифер хотела возобновить старую дружбу, она непременно разыскала бы нас, тем более что наш номер телефона есть в городском справочнике, — заметила Мередит.

— Какое это теперь имеет значение? — возразил Патрик. — Для меня важно, чтобы Дженни начала работать со мной над «Еленой», и уверен, она согласится. Вспомни тот наш совместный спектакль! Он получился замечательным! В ее стихах органично соединилось все: и тонкий юмор, и лиризм, и житейская мудрость. Убежден, если бы я делал «Тарзана» совместно с Дженни, ему была бы обеспечена долгая успешная сценическая жизнь!

— Возможно, — усмехнулась Мередит. — Вот только не понятно, почему без тебя Дженнифер не создала ни одного шедевра? А ты не думаешь, что тот первый спектакль имел случайный успех? Он стал, так сказать, счастливым исключением из правила? И вообще, Дженни, может быть, приехала в Нью-Йорк на пару недель, а ты уже строишь грандиозные планы!

— Мередит, перестань ехидничать, прошу тебя! Я и не догадывался, как ты злопамятна.

— Я злопамятна?

— А почему в таком случае ты так недоброжелательно отзываешься о Дженни?

Мередит благоразумно сбавила тон.

— Дорогой, не обращай внимания, это я просто так, пошутила. Если вам с Дженни удастся сочинить хит, я буду счастлива! Это же замечательно: новый мюзикл, успех зрителей и признание театральных критиков.

Произнося все это, Мередит чувствовала, что ее голос звучит неискренне. Она будет счастлива? Весьма сомнительно.

Патрик ушел, а Мередит, налив себе еще чашку кофе, попыталась проанализировать сложившуюся ситуацию. Во-первых, не надо ничего бояться. Встреча Патрика с Дженнифер ничем не угрожает ее личному благополучию. Возможно, они не придут ни к какому соглашению, или Дженнифер в последний момент откажется от сотрудничества.

А во-вторых, прошло целых восемь лет, страсти улеглись, эмоции притупились. У Мередит с Патриком своя жизнь, а у Дженнифер — своя. Время разлучило их, и вряд ли они когда-нибудь снова будут вместе. Однако все эти разумные доводы не успокоили Мередит, и возобновление дружбы этих двоих тревожило ее весь день.

Записи на радио тоже не отвлекли Мередит от неприятных мыслей и ожиданий. Напротив, сегодня работа показалась ей особенно скучной, тягучей и бессмысленной. Наверное, поэтому она и приобрела на распродаже столько вещей: хотелось отвлечься и чем-нибудь себя порадовать.

Немного отдохнув от беготни по магазинам, Мередит позвонила своему театральному агенту и предложила вместе пообедать. Тот, извинившись, отказался, но сообщил, что сам звонил Мередит все утро.

— У меня хорошие новости! Похоже, тебе собираются предложить главную роль в новом мюзикле, а твоим партнером будет Рауль Хулиа!

Пораженная, Мередит молчала, а театральный агент продолжал:

— Только не делай вид, будто не заинтересована в получении этой роли! Ты ведь не работала по-настоящему больше года, Мередит.

— А я и не говорю, что не заинтересована, — растерянно пробормотала Мередит, чувствуя, как ее охватывает страх. — Просто у меня на ближайшие дни запланировано столько дел, что даже и не знаю, удастся ли выбрать время для прослушивания.

Такое иногда с ней случалось, если внезапно предлагали новую роль в спектакле, музыку к которому писал не ее муж. Мередит с самого начала решила для себя, что работать будет только вместе с Патриком, поэтому неожиданные предложения пугали се.

Роль в мюзикле, поставленном на Бродвее? Невероятно и… очень страшно. А все, наверное, оттого, что она психологически очень зависела от Патрика и постоянно нуждалась в его присутствии и дружеской поддержке.

Сейчас Патриком овладела идея поставить мюзикл «Елена», где Мередит сыграла бы главную роль, но стоит ли надеяться на то, что его грандиозный замысел воплотится в жизнь? А в том, новом спектакле на Бродвее будет задействован прекрасный состав исполнителей, и Мередит окажется в их числе… Господи, петь дуэтом с Раулем Хулиа… Об этом можно только мечтать! Одно его имя значит на Бродвее так много, что даже если придирчивые театральные критики отыщут в постановке недостатки, псе равно ей обеспечена долгая и успешная сценическая жизнь.

Перед глазами Мередит замелькали восхитительные и сладостные картины будущего триумфа: ее имя, огромными буквами написанное на афишах, реклама на телевидении и радио, интервью в газетах.

«Вот так всегда, — подумала она. — То пусто, то густо. Иногда ничего, кроме дурацких, никчемных записей на радио, — и вдруг сразу два заманчивых предложения: сыграть на Бродвее и получить главную роль в будущем спектакле Патрика!»

Нет, от предложения участвовать в бродвейской постановке отказываться ни в коем случае нельзя, но… Не обидит ли это Патрика?

«Хватит обо всем этом думать! — твердо сказала себе Мередит. — Ведь пока еще ничего не ясно!»

Долгие, обстоятельные размышления, поиски оптимальных вариантов решения проблем были не в характере и привычках Мередит. От умственных упражнений у нее начиналась головная боль.

Подойдя к зеркалу, Мередит придирчиво оглядела свое отражение. Зачем она сгоряча купила этот темно-фиолетовый джемпер? Он ей не к лицу и зрительно укрупняет фигуру. Придется ходить в нем дома, хотя джемпер слишком дорогой, чтобы радовать взор только Патрика и Лиссы.

Оторвав взгляд от своего отражения в зеркале, она посмотрела на часы: половина четвертого. Где же Лисса? Мередит охватила тревога. Каждый раз, когда дочь задерживалась, ей рисовались страшные картины: маленькая Лисса попадает под машину… на девочку нападает преступник и ранит ножом…

Сразу после того как их семья поселилась в доме, расположенном на пересечении Двадцать шестой улицы и Шестой авеню, Мередит заявила Патрику, что этот район не внушает ей доверия и небезопасен для проживания. Какие-то подозрительные типы разгружали товары для маленьких магазинчиков и лавчонок, неприятные покупатели и клиенты сновали между товарными складами. Здесь же собирались подростки, возможно наркоманы, и включали магнитофоны с идиотской музыкой. Они всегда гадко ухмылялись, когда Мередит проходила мимо них по улице, и отпускали ей вслед сомнительные реплики. В этом месте было лишь несколько относительно приличных и удобных для проживания домов.

Мередит вполне доверяла своей экономке, ирландке по происхождению, однако понимала, что защитить маленькую Лиссу от нападения какого-нибудь головореза Бриджет не сможет.

Мередит позвонила в администрацию школы, но там никто не взял трубку. Ладно, нельзя изо дня в день терзать себя тревожными мыслями! Наверное, Бриджет повела Лиссу пить молочный коктейль или решила пройтись с ней по магазинам. Раз уж родители не имеют возможности отводить Лиссу в школу, а потом забирать оттуда, значит, незачем впадать в панику, если девочка чуть-чуть задерживается.

Мередит вошла в кухню и, открыв холодильник, недовольно поморщилась. Почти пустой! Черт возьми, чем эта Бриджет занимается все утро и первую половину дня, пока Мелисса находится в школе? Бездельница, самая настоящая бездельница! Все вещи разбросаны, в доме не убрано. Да и когда Бриджет приводит квартиру в порядок, все равно все выглядит неопрятно.

Господи, как же хочется иметь нормальный дом, где у каждого — по комнате, а не прозябать в этом убогом тесном жилище.

Они сняли эту квартиру шесть лет назад, когда Лисса была совсем маленькой, и Патрик постоянно твердил, что это временно, буквально месяц-другой. Владелец дома обещал продать им эту квартиру, как только у них появятся деньги. Но необходимая сумма все никак не набиралась, потом цены на жилье резко подскочили, и пришлось отказаться от мысли о покупке. Патрик и Мередит, оставаясь съемщиками, не чувствовали себя настоящими хозяевами.

Квартира состояла из одной, очень большой комнаты, условно поделенной на кухню, спальню Лиссы и так называемый кабинет — музыкальную студию Патрика.

Мередит страшно раздражала эта квартира, и она ненавидела район, в котором находился их дом. Поскольку она не разрешала Лиссе дружить с местными детьми, приходилось приглашать ее школьных подружек, живущих далеко, в районе Виллидж. Это доставляло дополнительные хлопоты: долгие, затянувшиеся визиты, обязательный обед, детский шум, возня и беготня по квартире. А иногда подруг Лиссы оставляли ночевать. Словом, сплошные неудобства.

Без четверти четыре Мередит уже собиралась позвонить в полицию и заявить об исчезновении ребенка, но решила подождать еще немного. Какая все-таки эта Бриджет необязательная и легкомысленная женщина! Ну почему бы не позвонить домой и не предупредить, что они с Лиссой задерживаются? Поразительная беспечность! А ведь ей платят за работу приличные деньги. А Бриджет вместо того, чтобы честно отрабатывать их, заставляет Мередит сходить с ума от тревоги за дочь!

Сев около телефона, она попыталась успокоиться. Надо подождать еще пятнадцать минут, прежде чем звонить в полицию. Едва ли с Мелиссой что-то произошло. И нечего так злиться на экономку. В сущности, Бриджет — неплохая женщина, добрая, надежная. Да, ее не назовешь аккуратной, квартиру она убирает неважно, но зато она искренне привязана к Мелиссе и прекрасно заботится о девочке. Всегда минут за десять до начала уроков доставляет ее в школу и после занятий встречает в вестибюле, а не на улице. Сейчас на улицах очень интенсивное движение, и Бриджет с Лиссой наверняка попали в пробку. Однако уже смеркается…

Мередит протянула руку к телефонному аппарату, но внезапно вспомнила, что сегодня четверг, а именно на этот день перенесли со среды занятия по классу балета. Ну конечно, Лисса вернется домой не раньше пяти!

Мередит глубоко вздохнула и вытерла пот со лба. Нельзя каждый день изводить себя бесконечными тревогами за дочь и тратить столько нервов из-за опоздания. Но как перестать волноваться за Мелиссу? Мать Мередит когда-то реагировала на ее опоздания точно так же. Видимо, она унаследовала от матери беспокойный характер.

Приняв душ, она надела бледно-лиловый мохеровый джемпер и темно-синие брюки. Господи, брюки-то стали узковаты! Сели после химчистки или она поправилась на пару фунтов? Да… пора покончить с калорийной пищей и начинать регулярно заниматься зарядкой.

Раздался звонок в дверь, Мередит вздрогнула и побежала в прихожую. Дверь она распахнула лишь после того, как посетитель назвал свое имя. Это оказался Мел Фокс, телепродюсер. Патрик назначил ему встречу.

Мередит, очаровательно улыбнувшись, мысленно отметила, что Мел Фокс смотрит на нее с нескрываемым восхищением. Хорошо, что она успела переодеться и привести себя в порядок.

Она провела Мела в так называемый рабочий кабинет Патрика: письменный стол, несколько стульев, картотека, стереосистема и рояль. Предложив гостю выпить и протянув ему свежий номер газеты «Нью-Йоркер», она извинилась и ушла на кухню.

«Интересно, помнит ли Патрик о встрече?» — раздраженно подумала Мередит.

В прежние времена, работая вместе с Дженнифер, они, бывало, так увлекались, что забывали обо всем на свете… Если Патрик все-таки договорится с ней о новом совместном проекте, как вести себя Мередит? Предположим, работа над спектаклем пойдет быстро и успешно и ей предложат главную роль. А что ответить на предложение театрального агента о совместной работе с Раулем Хулиа? Отказаться? Или сначала рассказать обо всем Патрику?

А чего она, Мередит, хочет сама? Разумеется, дуэт с Раулем был бы для нее настоящим подарком: реклама, толпы поклонников, восторженные отзывы критиков. Очень заманчиво, но… страшно. К тому же в паре с Раулем она все-таки не чувствовала бы себя первой. Другое дело — новый спектакль Патрика. Там она блистала бы.

Но дело даже не в этом. Мередит всю жизнь испытывала почти панический страх перед работой с чужими или малознакомыми людьми — режиссерами, продюсерами, дирижерами, авторами либретто, композиторами… Как они к ней отнесутся, все эти люди? Проявят ли доброжелательность и внимание?

Даже Патрик, от которого Мередит почти никогда ничего не утаивала, не догадывался о том, как жена боится сцены и работы с чужими людьми. Если бы Мередит спросили, почему она при всем этом стала актрисой и певицей, она честно ответила бы: этот выбор за нее сделала мать.

Ее мать, честолюбивая, властная женщина, мечтала, чтобы дочь стала знаменитой. Подметив в Мередит рано проявившиеся актерские способности и хорошие вокальные данные, она решила, что дочь будет петь в музыкальных комедиях. И Мередит, покорно выполняя волю матери, с детства принимала участие в школьной самодеятельности, выступала перед соседями и друзьями, но преодолеть страх перед сценой так и не смогла. Режиссеры, театральные партнеры и зрители приводили ее в ужас. Мередит обожала театр, но с невероятным трудом подавляла страх и выходила на сцену. Руки дрожали, колени подкашивались.

А вот в новом мюзикле, который сочинят Патрик и Дженнифер, Мередит будет чувствовать себя уверенно и спокойно. Присутствие мужа, его внимание, доброжелательные, мягкие советы и замечания приободрят ее. Мередит не только очень любила Патрика, но испытывала к нему чуть ли не дочерние чувства, хотя они были почти одного возраста. Такое отношение к мужу как к старшему было, очевидно, обусловлено тем, что отец Мередит покинул семью много лет назад и она не знала, жив ли он, и если да, то чем занимается. Патрик казался ей умным, надежным, порядочным человеком; Мередит восхищалась его талантом и очень уважала мужа.

Однако что же делать и какое решение принять? Мысль, что сейчас, именно в этот момент, Латтимор и Райленд снова сидят рядом и воркуют, терзала Мередит. Конечно, они ведь творческие, одаренные люди, и в обществе этих двоих, как называла их раньше Мередит, она чувствовала себя не вполне полноценной. Они — образованные, остроумные, с полуслова понимают друг друга.

Едва появился Патрик, как Мередит, взглянув на его сияющее лицо, догадалась: встреча с Райленд состоялась.

— Привет, дорогая! — Патрик поцеловал жену. — Мел Фокс уже здесь?

— Да, ты опоздал на полчаса. — Мередит взяла у мужа шарф.

— Конечно, я опоздал, но эти полчаса были, возможно, самыми важными за последние годы!

Все ясно, Патрик встречался с Дженнифер. Мередит молча направилась на кухню. Итак, ей придется немедленно принять решение. Но какое? Внезапно оно пришло к ней само, без долгих, мучительных раздумий: ей не следует участвовать в новом спектакле, даже если ее партнером будет сам Рауль Хулиа. Ведь эти двое — Латтимор и Райленд — снова затевают совместную работу. А это означает, что они будут проводить вдвоем долгие часы… Нет, такого она не допустит. Мередит будет всегда вместе с ними, и без нее они не обойдутся. В общем, прощай, Рауль Хулиа, и, как это ни прискорбно, с возвращением, Дженнифер Райленд!

Пришли Бриджет и Лисса. Мередит, увидев в руках экономки сумки с продуктами, обрадовалась. Теперь уже проще справиться с обедом. Лисса подошла к матери, и только тут Мередит заметила, что дочь прихрамывает.

— Лисса, что случилось? Ты хромаешь?

— Да, мама, немного. Я подвернула ногу. Джулли… ну, ты знаешь ее, начала делать разные упражнения, а я на нее налетела и упала.

Патрик, едва слушая Мела, раздраженно думал о своей квартире. Пора наконец подыскать новое, удобное жилье! Разве можно нормально работать, когда кто-то из домочадцев находится в квартире? Как сочинять музыку для мини-сериала, если в доме постоянно шумно?

— Извини, Мел, давай еще раз послушаем вот это… Да, мне необходимо снять студию, где никто не будет мешать! Знаешь, сегодня я уже смотрел одно помещение, но пока не решил, подойдет ли оно мне или нет.

Проводив Мела Фокса до двери и попрощавшись с ним, Патрик направился в кухню. Там, возле кухонного стола, на котором лежала очищенная картошка, стояла Лисса. Склонившись над дочерью, Мередит осматривала ее ногу. Бриджет испуганно наблюдала за хозяйкой.

Лисса, здоровый крепкий ребенок, унаследовала от матери красивые большие голубые глаза, а от отца волосы — шелковистые, пшеничного цвета. Глядя на дочь, Патрик всегда думал о том, что эта милая, симпатичная, хорошенькая девочка едва ли станет такой же яркой, эффектной красавицей, как Мередит. Однако утешал себя тем, что Лисса и сейчас проявляет достоинство, умна, сообразительна, легка, грациозна, у нее хороший слух и приятный голос.

Заметив отца, Лисса улыбнулась и протянула к нему руки. Патрик наклонился и поцеловал дочь.

— Привет, папочка! Представляешь, я подвернула ногу! — с важным видом заявила Лисса.

— Бедное дитя! Тебе очень больно?

— Немного.

Пока Патрик осматривал ногу дочери, она сообщила ему асе подробности происшествия.

— Ничего серьезного, — сказал Патрик. — Но надо положить холодный компресс, и немедленно.

— Думаешь, холодный компресс поможет? — усомнилась Мередит. — Может, лучше согревающий?

— Мистер Латтимор прав: именно холодный, — подала голос экономка.

— Бриджет, спасибо, на сегодня вы свободны, — проговорил Патрик. — Мы с женой сами все сделаем.

— Да, Бриджет, извините, я не знала, что уже так поздно, — спохватилась Мередит. — Идите домой!

Патрик достал кубики льда, завернул их в марлю и приложил к ноге Мелиссы. Он хорошо и умело управлялся с дочерью, поскольку часто оставался с ней, когда Мередит была занята на репетициях и в дневных спектаклях.

— Надеюсь, нога не опухнет? — Мередит не отводила от Лиссы беспокойного взгляда.

— Все будет в порядке! — заверил жену Патрик.

Он не хотел лишний раз волновать Мередит, поскольку на прошлой неделе Лисса разбила коленку, а незадолго до этого порезала губу. Мередит считала, что у дочери склонность к травмам, и это очень тревожило ее.

Патрик перебинтовал ногу Лиссы.

— Садись за стол, дорогая.

— А нога? — воскликнула Мередит.

— Не стоит драматизировать, — сказал Патрик, пока дочь усаживалась за стол. — Если бы нога сильно болела, Лисса жаловалась бы, а она молчит — значит, все нормально.

Патрик очень надеялся, что скоро Мередит начнет работать над ролью в их с Дженнифер новом спектакле и ее постоянное беспокойство за дочь утихнет. Его всегда поражало, как уживаются в Мередит легкое, даже безалаберное отношение к жизни и гипертрофированная тревога за дочь. Кто бы мог подумать, что эта молодая красивая женщина, способная в течение двух часов петь на сиене и вызывать искреннее восхищение зрителей, проявляет такой безумный страх за дочь. И Лисса, вероятно, вырастет такой же беспокойной и нервной.

Патрик помог Мередит нарезать овощи для салата, заправил его маслом и потом спросил у жены:

— Как прошел сегодняшний день?

— А у тебя?

— Я, как истинный джентльмен, предоставляю первое слово даме! — Патрик галантно поклонился.

— Как прошел день… — задумчиво повторила Мередит. — Да так, как-то сумбурно. Пела для рекламы лимонада без сахара, хорошо хоть, мне самой не пришлось его пить! То актриса, рекламировавшая его, все время невпопад раскрывала рот, то камера наезжала слишком близко… — Рассказывая о своих рутинных делах, Мередит специально оттягивала момент, когда Патрик сообщит о встрече с Дженнифер Райленд. Но он лишь молча слушал. Не желая выказывать интерес, она перешла к хозяйственным вопросам. — Картошку будете есть только ты и Лисса. Я воздержусь, и так пополнела.

— Ерунда! Ты потрясающе выглядишь! — Патрик обнял жену за талию.

— …И музыка была ужасной. Сплошной грохот и шум. Уж не знаю, как ее воспримут зрители и критики…

— Не беспокойся об этом, дорогая. Очень скоро у тебя появится настоящая, серьезная работа, и ты забудешь об этой халтуре! Я встретился с Дженни, и мы почти обо всем договорились. Знаешь, это просто замечательно, что мы снова нашли ее!

— А Дженнифер спрашивала обо мне? — небрежно осведомилась Мередит.

— Конечно, интересовалась, как ты поживаешь. Я ответил, что у тебя все прекрасно и ты будешь рада снова встретиться с ней.

— И как она отреагировала на твои слова?

— Сказала, что мечтает увидеть тебя. Мередит, мне непонятны твои вопросы. Тебе что-то не по душе?

— Я всем довольна, дорогой! — Мередит очаровательно улыбнулась. — Кстати, как Дженнифер выглядит?

— Чудесно! Ничуть не изменилась.

— Патрик, я не поняла: она в Нью-Йорке проездом? Надолго?

— Она живет здесь уже два года. Дженни замужем за де Пальма — владельцем сети магазинов кожаных изделий.

Мередит долго и удивленно смотрела на мужа. «Владелец сети магазинов…»

Картошка закипела, и вода начала переливаться через край.

— О Господи! — Мередит бросилась к плите и схватила горячую крышку.

Патрик взглянул на жену. Она никогда не умела совмещать разговор с приготовлением еды.

— Осторожно! Не обожгись! — предупредил он. — Давай я сам послежу за картофелем.

— Не верится, что Дженнифер вышла замуж за владельца магазинов! — вдруг сказала Мередит. — Мне всегда казалось, что уж если она и решится с кем-то связать судьбу, то это будет какой-нибудь литератор… словом, интеллектуал. Но никак не торговец обувью! — Мередит много раз видела в газетах и журналах фотографии де Пальма и помнила его: привлекательный итальянец средних лет. — Теперь я понимаю, почему за все эти годы Дженнифер ни разу нам не позвонила, — задумчиво продолжала Мередит. — Дженнифер, должно быть, купается в роскоши. Ведь у этого де Пальма полно бутиков во многих странах мира. Кстати, как она была одета?

Патрик наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

— Так… подожди… по-моему, Дженнифер была в чем-то голубом. И прическа изменилась: стала пышной.

— Это старит ее?

— Нет, я бы не сказал. Но я был так увлечен обсуждением будущего мюзикла, что совсем не обратил внимания на внешность Дженнифер.

Мередит с сомнением покачала головой.

— Давайте я накрою на стол, — предложила Лисса.

— Спасибо, дорогая, не надо.

Патрик шепотом сообщил жене о трагедии, случившейся с маленькой дочерью Дженнифер.

— Господи, какой ужас! — Мередит всплеснула руками. Она постоянно тревожилась о Лиссе, и мысль, что с ее ребенком может случиться что-то страшное, была просто невыносима.

— Бедная Дженни! Что же произошло с ее дочерью?

— Я не расспрашивал, мне было неловко. Она лишь упомянула об этом, а в основном мы обсуждали будущий спектакль. Я напел несколько мелодий, а Дженнифер с ходу сочинила стихи. В общем, все как в старые добрые времена!

— И она так и не объяснила, почему за эти годы ни разу не связалась с нами?

— А я и не спрашивал. Но ты, надеюсь, и сама это понимаешь. К тому же Дженнифер живет полной жизнью, постоянно сопровождает мужа за границу. И эта трагедия с ребенком. По-моему, ей было не до нас, Мередит. Возможно, де Пальма не хочет, чтобы жена работала. Но я видел, как у Дженнифер загорелись глаза, когда я предложил ей сотрудничество! Правда, она тотчас же сказала, что должна посоветоваться с мужем и спросить разрешения.

— И когда Дженнифер даст ответ? — Мередит старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно.

— В понедельник. Господи, только бы она не передумала!

За ужином они снова вспоминали о Дженнифер и рассказывали Лиссе о том, как сочиняли свой первый музыкальный спектакль. Потом девочка попросила поставить записи из того мюзикла, хотя и знала их наизусть. Она негромко подпевала, хлопала в ладоши и очень развеселилась.

А Мередит все-таки позволила себе съесть немного вареного картофеля, а на десерт — порцию мороженого. Разве Патрик не уверял ее в том, что она в прекрасной форме и выглядит превосходно?

После ужина Патрик сел за рояль, намереваясь сочинить несколько музыкальных фрагментов к будущему спектаклю. Настроение у него было превосходное, он радовался, что ему удалось увлечь жену идеей нового мюзикла. Похоже, Мередит даже перестала тревожиться о больной ноге Лиссы!

Сидя за роялем, Патрик снова и снова мысленно возвращался к встрече с Дженнифер в кафе «Борджиа». Господи, ведь он уже почти забыл, как чудесно было когда-то работать с ней, как они с полуслова понимали друг друга, как легко сочиняли тот, самый первый, мюзикл! Неужели понадобилось столько лет, чтобы осознать: все его творческие союзы с другими авторами оказались более или менее неудачными. Впрочем, некоторые поэты-либреттисты были профессионалами, однако слишком амбициозными. Почему-то они считали, что в музыкальном спектакле главное — стихи, а не их гармоничное сочетание с музыкой. Да и сам Патрик вел себя неверно, подстраивая мелодии под их стихи — порой откровенно скучные и мало похожие на поэзию.

Он вдруг вспомнил, как настойчиво расспрашивала его жена, не изменилась ли Дженни. Патрик ответил, что она осталась прежней, но так ли это? Охваченный любопытством, он достал из книжного шкафа альбом с газетными вырезками и рецензиями и нашел глянцевую восемь на десять фотографию. На ней были запечатлены все трое: Мередит, Патрик и Дженни. Их сфотографировали сразу после премьеры спектакля «Любите друг друга, а не воюйте!» в Нью-Йорке. Он скользнул взглядом по своему изображению: юный, порывистый, длинноволосый. Вот Мередит: она действительно совсем не изменилась. А рядом с ней — Дженни. Нет, Дженни тоже осталась прежней, словно и не было этих восьми лет. Только взгляд стал строже, проницательнее, мудрее. На фотографии она с распущенными волосами, одета просто, неброско. Но глаза! Ярко-зеленые, блестящие, смеющиеся. А взгляд — зовущий, многообещающий. Или это показалось ему?

Странно, но он никогда не считал, что Дженни по-женски привлекательна. Она интересовала его как умный, ироничный собеседник, хороший, надежный друг.

Патрик закрыл альбом и, убрав его, снова сел за рояль. Настроение вдруг испортилось, бодрость и вдохновение исчезли. Он пытался что-то играть, импровизировать, но ничего не получилось. Да и можно ли продуктивно работать, если постоянно шумят! Жена и дочь громко разговаривают, смеются, ходят туда-сюда. Нет, больше так продолжаться не может. Он должен немедленно снять ту маленькую квартиру на Хьюстон-стрит, даже если за ее аренду придется выложить приличную сумму. Ему нужна собственная музыкальная студия, где можно спокойно и без помех начать работать с Дженни над новым спектаклем.

Раздраженно взяв несколько громких аккордов, Патрик вдруг задумался. Как странно, что он не вспомнил об этом раньше… А ведь они с Дженни были любовниками! Неужто он забыл? Или сознательно старался не вспоминать, до сих пор чувствуя вину перед ней?

Тогда, восемь лет назад, Патрик был охвачен страстным желанием завоевать любовь Мередит. Правда, при этом он не упускал возможности пофлиртовать с другими девушками и добивался их расположения. А Дженни… Напрасно Патрик тогда дал волю своим инстинктам. Та единственная ночь с Дженни была ошибкой. Его ошибкой. Досадным упущением. Ведь Дженни была не только подругой и соседкой Мередит по комнате, но и работала вместе с ним. Тогда он поступил опрометчиво, о чем до сих пор сожалел.

Сейчас Патрик уже смутно помнил тот день. Все как бы подернулось туманом: волнующая премьера их мюзикла, вечер, проведенный с Дженни в ресторане, кажется, китайском. И потом ночь: страстная, полная сладостных ощущений, но какая-то слишком сумбурная.

В тот вечер Мередит отправилась на свидание с каким-то пожилым богачом, и Патрик, злой и охваченный ревностью, воспользовался доверчивостью Дженни. Повел себя как последний, законченный эгоист. Как самый отпетый, циничный негодяй. А Дженни… Она-то оказалась на высоте! Искренняя и щедрая, Дженни подарила ему необыкновенную ночь любви и впоследствии вела себя безукоризненно: у нее хватило природного такта простить необдуманный и необузданный порыв Патрика, ни словом не упрекнуть его и ни о чем не рассказать Мередит.

А вдруг Мередит все же узнала о той ночи? Не зря же она вела себя по отношению к Дженни так странно: злилась, раздражалась без повода, таила обиды. Может, ревновала? Нет, ни о чем она не догадывалась да и сейчас ничего не подозревает. Просто любит Патрика, и его дружеские и служебные отношения с женщинами, естественно, настораживают ее. Ничего удивительного, он тоже любит жену и дорожит семьей. И даже если его супружеская жизнь не вполне идеальна, это не означает, что он вправе обижать жену и маленькую дочь. Он действительно очень дорожит семьей. Так и должно быть.

Мередит интересовалась, в чем была Дженни в кафе? Теперь Патрик вспомнил элегантное, цвета темной морской воды трикотажное платье с разрезами по бокам. Она прекрасно выглядела: изысканная, утонченная молодая женщина, умная, ироничная…

Патрик вспомнил даже тонкий аромат дорогих духов: он уловил его, наклонившись к Дженни и обняв ее… Упругое стройное молодое тело. Пышные, красиво уложенные полосы. Лучистые ярко-зеленые глаза. Нет, Дженни не изменилась за восемь лет, а вот он сам стал другим. И наконец-то увидел то, чего упорно не замечал восемь лег назад: красивую молодую женщину. Да, поздно же он прозрел! Дженни замужем за богатым итальянцем и, кажется, счастлива в семейной жизни.

Он снова начал играть, сначала неуверенно, пробуя, подбирая, ошибаясь, исправляя… Потом негромкие звуки прекрасной мелодии наполнили комнату. Патрик забыл о времени, обо всем на свете. Теперь существовали только он и его музыка.

— Папочка, я не могу заснуть! — раздался рядом недовольный голосок Лиссы.

— Прости, малышка, я не хотел тебе мешать, просто увлекся. — Патрик поднял дочь на руки и отнес в постель. Оказывается, уже одиннадцать вечера! Укрыв Лиссу одеялом, Патрик поцеловал ее в щеку и погладил шелковистые волосы. Как все-таки хорошо, что у него есть Лисса! — Спокойной ночи, малышка! Я тебя очень люблю, — ласково прошептал он.

Лисса улыбнулась и закрыла глаза, а Патрик пошел к своей супружеской постели и увидел, что Мередит еще не спит.

— Кажется, сегодня я всем мешаю, — извиняющимся тоном произнес он.

— Мне ты никогда не мешаешь. Я люблю засыпать рядом с тобой. Ты ведь всегда будешь со мной? — вдруг спросила Мередит.

— Конечно, дорогая. — Он наклонился, поцеловал жену и… снова вспомнил о Дженни.

Патрик лег, обнял жену и через минуту услышал ее ровное сонное дыхание. Он закрыл глаза, и воспоминания восьмилетней давности снова нахлынули на него. Дженни… они лежат, тесно прижавшись друг к другу на его старом диване в гостиной. Патрик с наслаждением вдыхает тонкий аромат ее нежной, бархатистой кожи. Прядь волос Дженни упала на его лицо. В зеленых глазах девушки полыхает страсть, она жаждет соединиться с ним…

Внезапно Патрика охватило острое желание близости. Сев в постели, он прижал ладони к пылающим щекам. Он снова встретился с Дженни! Эта мысль не давала ему покоя. Они разговаривали, смеялись, шутили, обсуждали перспективы возобновления сотрудничества. Пили кофе в их любимом кафе «Борджиа». Смотрели друг другу в глаза. А потом… потом могли бы отправиться гулять по городу, взявшись за руки, и своим теплом согревали бы друг друга в этот холодный осенний день…

Патрик снова представил себя и Дженни в их старой квартире в районе Виллидж и вдруг подумал, что если бы сейчас оказался там с ней, то повел бы себя совсем иначе. Он не впивался бы жадно в губы Дженни, а нежно целовал бы ее. Не был бы так настойчив, нетерпелив, стремителен. Он гладил бы ее шею, ласкал и щекотал языком упругую грудь… И Дженни отвечала бы на его ласки, но не так страстно, а неторопливо…

Патрик закрыл глаза, стараясь избавиться от навязчивых мыслей и образов. Все это просто игра воображения! Очевидно, встреча с Дженни произвела на него слишком сильное впечатление. А ведь они — всего лишь возможные соавторы, и еще не известно, согласится ли Дженнифер работать вместе с ним.

Патрик постарался уснуть. Всю ночь ему снились яркие, красивые сны, и в каждом из них он видел себя рядом с Дженнифер Райленд.