Одностороннее движение (СИ)

Глава 1

Июнь, четырьмя годами ранее…

Лето — самое любимое время года КАЖДОГО человека! Ни за что не поверю тем, кто говорит, что больше любит зиму, или весну, осень! Не бывает таких людей, которые не ждут лета, теплых солнечных дней, посиделок на зеленой, мягкой траве в парке… «Плюсы» этого сезона можно перечислять бесконечно! Но… Именно это лето я ждала особенно! Во-первых, вернулся с армии мой любимый, единственный, самый лучший БРАТ в мире! Во-вторых, завтра мама (с подругой) уезжает в путешествие… На. Целых. Два. Месяца! Два месяца свободы! Меня, естественно, с собой она не берет, оставляет на попечение (наивная!) брата. В-третьих, я сегодня закрыла летнюю сессию и впереди меня ждут два месяца будоражащего веселья и отрыва. Я закончила первый курс филологического факультета, и это моё ПЕРВОЕ лето, когда я свободна, как ветер: никаких ЕГЭ, никаких вступительных испытаний в ВУЗ… Мне уже почти девятнадцать. Соответственно, я многое из того, что хочу (а хочу я всегда всё и сразу), могу себе позволить! И, в-четвертых… Белые ночи! Кто не понаслышке знаком с этой фразой, знает, какого это летом, часиков в 12 ночи, когда все города России погружаются в мрачную удушающую тьму, когда движение автомобилей уже приостанавливается и город окунается в царство морфея — на улице нет и намека на величественную темноту.

Именно по этим причинам я люблю лето, и ЭТО лето — в особенности. Если бы я только знала, как много всего это лето привнесет в мою спокойную и беззаботную жизнь…

Началось всё с того, что, как я уже сказала, мой любимейший брат Женька вернулся с армии. Я только что сдала самый трудный и последний экзамен по истории отечественной журналистики и бегу домой, чтобы успеть к обеду. Забегаю в наши «апартаменты», скидываю сандалии и даже не обращаю внимания на наличие лишней пары обуви у входной двери.

— Я дома! Я сдала! Пять!

Сразу же направляюсь в кухню, а именно, к холодильнику, чтобы налить мамин наивкуснейший домашний лимонад, который всегда помогает справиться с жаждой в жаркие летние дни. С бокалом в руке направляюсь в гостиную и начинаю рассказывать, как сдавала экзамен:

— Мам, Жень, вы представляете! Этот старый пень, Анатолий Александрович…

И в этот момент мое горло словно прожигает расплавленным металлом, и я не могу произнести ни слова: я стою с бокалом в руке и смотрю в знакомые голубые глаза красивого брюнета. Ну как же без него!? Андрей Свиридов — Женькин лучший друг и по совместительству его однокашник. Последний раз я его видела 4 года назад, тогда я еще была невзрачной девятиклассницей с брекетами на зубах… Эх… Не самое лучшее мое воспоминание. Андрей тогда уехал к отцу во Владивосток, там же закончил университет. Я слышала, что он почти год назад вернулся в наш город, но судьба ни разу нас с ним не сталкивала. Для справок: я, конечно же, была влюблена в него когда-то. Как не обратить внимание на безумно красивого парня (на мой взгляд) с безупречной фигурой, который постоянно «светился» у нас дома… Иногда даже с оголенным торсом. Они с Женькой часто устраивали спарринг в нашей, так называемой, тренажерке, которую они оба сделали, сменив предназначение одной из лоджий квартиры. Андрей всегда создавал впечатление жёсткого и угрюмого человека: очень редко я видела улыбку на его лице, и случалось это, в частности, в сугубо мужской компании, когда «настоящие мужчины» собирались все вместе и отрывались. Возможно, этот серьезный вид и притягивал девушек, также зацепил и меня когда-то. Хотя, стоит отметить, что улыбка у него просто очаровательная, невероятная. Но будучи реалисткой по натуре, я понимала, что Андрей Свиридов — птица не моего полета. Мне было пятнадцать, ему — двадцать один. На «малолеток» он не засматривался, в девушках у него всегда числились длинноногие сверстницы. Я рядом с ними, конечно, казалась несуразным богомолом… с брекетами!

— Дорогая, мы в тебе даже и не сомневались,

Мамин голос выводит меня из Астрала.

— А ты помнишь Андрюшу, друга Жени? Он оказывается уже как год вернулся, но мы почему-то узнали об этом только сейчас. — Под конец произнесенной фразы в её тоне уже чувствуется иронистический укор.

— Екатерина Александровна, ну простите земного грешника. — Таааак! Как-то странно на меня действует хрипловатый тембр его голоса, как будто тысяча электрических импульсов достигает нервных окончаний. Надо спасаться, Милена Николаевна, пока не поздно! — Я, правда, был занят; все эти проблемы с открытием агентства окончательно сил лишили. Если бы не приезд Жеки, то, наверно, так бы и стух на работе. — Затем поворачивается в мою сторону, — Привет, Милен. Ты так… — Его глаза начинают исследовать моё тело. Так как я стою босая, в коротких коралловых шортиках и белом топе, то меня его взгляд начинает немного смущать, и я чувствую, как краска заливает моё лицо. Это что-то новенькое! Меня редко кому удавалось поставить в подобное положение. — Эм… Похорошела!? — Это сейчас был комплимент что ли? — От женихов отбоя, наверно, нет? Во время Жека вернулся — украли бы такую невесту! — Поворачивается к Женьке и его уголки губ вздрагивают в легкой улыбке.

— Да пусть только подойдут к моей Мелкой, все женихи будут проходить строгий фейс-контроль. Ты же поможешь? — я закатываю глаза, а братец начинает смеяться.

— Ну что? Так как вся семья в сборе, и даже больше, — и при этом бросает теплый взгляд в сторону Андрея, — предлагаю отобедать в большой и дружной компании. Леночка, а ты что же молчишь? Устала, наверно? Конечно, такая духота на улице, а вас, бедных студентов, мучают экзаменами. — Вот что я люблю в своей маме, так это ее умение отвечать за других на её же заданные вопросы. Я же просто кивнула в подтверждение ее озвученных мыслей и просто направилась обратно на кухню.

Пока мы с мамой возились на кухне, брат с Андреем уединились в комнате Женьки. И когда стол уже полностью был накрыт, мама пошла звать мужчин обедать. Стоит отметить, что мама большой любитель «поторчать» на кухне, поэтому наши обеды и ужины всегда проходили, как какие-то празднества: обязательно первое, второе, десерт… К сожалению, я не унаследовала от мамы данного дара, и кроме как включить чайник и пожарить яичницу, готовить ничего не умею. Ну, или, как говорит, мама, не хочу.

Мы все начинаем рассаживаться за столом, и когда Андрей садится напротив меня, я понимаю, что пора брать себя в руки и перестать тупить!

— Милен, а на кого ты учишься? — мужчина моей далекой мечты обращает на меня свой пытливый взор, и я СЛУЧАЙНО давлюсь кусочком хлеба. Пытаюсь прокашляться, но маленькая заноза в горле в виде крошки не дает моим легким полноценно вдохнуть воздух. Брат, сидящий рядом, начинает хлопать по спине.

— Всё нормально?

— Д-да, да! Извините, просто задумалась… — глупо! Как глупо! — Эммм… Я постигаю азы журналистского искусства. Еще в школе я была председателем школьного пресс-центра, и с тех пор журналистское дело у меня в крови. Всегда мечтала стать известным журналистом. Но известным не в плане, чтоб меня все знали, а просто хотелось бы серьезных репортажей, статей… Ну, а в идеале было бы, конечно, оказаться в зоне военного конфликта. — Боже! Что я несу?

Три пары глаз уставились на меня в немом удивлении, и я сразу же пожалела, что не закрыла свой рот уже после первого предложения.

— Милая, я надеюсь, после завершения университета ты остановишь свой выбор на каком-нибудь популярном издательстве и будешь вести колонку светской хроники. — Я закатываю глаза, потому что у меня даже в планах не было данного направления. — Ты же, понимаешь, Лен, что мне будет очень тяжело, окажись ты в опасных местах или в опасном положении. Я этого просто не переживу. Поэтому, я полагаю, что ты всё очень хорошо обдумаешь, прежде чем станешь выбирать трудовой путь.

Ну, вот что здесь скажешь после такой речи? Так как я маму безумно сильно люблю, то и расстраивать ее раньше времени я не собираюсь!

— Хорошо, мамуль. Впереди еще много времени для раздумий. — Дарю ей свою белоснежную улыбку и вижу, как ее глаза наполняются счастьем, любовью и гордостью. Ну, всё! Миссия выполнена!

— Да, я, кстати, помню, Женька говорил, что ты там занималась какой-то газетой, только я думал, что это обычная школьная стенгазета: ну, там, «плохишей» на обозрение всего класса, неуспевающих и прочее. А оказывается, вот оно что! Все так серьезно. Даже председатель пресс-центра! Удивлен!

— А что здесь удивительного? — непонятно по какой причине, но меня вдруг задели его слова. — Мне с первого класса все учителя твердят, что у меня фантастические сочинения. — Стоит, наверно, отметить, что скромностью моя персона не страдает. — Так почему же, когда представилась такая возможность возглавить школьный пресс-центр, я должна была отказаться? Я с радостью согласилась, но с условием, что продолжу писать статьи и брать интервью. Мало того, все именитые гости, которые посещали нашу школу, именно от моей руки попадали на страницы нашей газеты. Я сама лично у них всегда брала интервью. Директор мне доверяла в этом вопросе, и даже никогда не присутствовала во время наших бесед. Меня тянет в это русло, я живу этим, я не вижу себя врачом или юристом. Мне нравится писать, и не просто писать, а писать что-то значимое.

— Хм… — Теперь я уставилась на Андрея, пытаясь разобраться, что же означает это его «Хм». Жду, что он продолжит свою реплику, но он опускает свой взгляд в тарелку с «Цезарем» и я понимаю, что диалог закончен. Ладно!

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку за столом, голос подает мой брат:

— Слушай, Мил, мы сегодня в клуб собираемся с парнями. Ты их всех знаешь, не хочешь присоединиться? Сессия закрыта, что еще делать то?

— Не знаю даже. — Честно говоря, Андрей отбил желание находиться с ним в одной компании. — Мы с Алькой планировали к ней заломиться, фильмец глянуть, пиццу поесть.

— Да ладно, Мелкая, не будь такой занудой! Я тебя 2 года не видел, а ты даже не можешь мне компанию составить. — Давит, гад, на самое больное место. — И Альку свою возьми, сто лет её уже не видел. Хоть поздороваюсь.

— Ну, поздороваться ты с ней всегда успеешь, она все лето будет в городе. А на счет клуба… Не знаю. Её, скорей всего, Антон не отпустит.

— Какой Антон? — глаза у брата округлились. Я, пытаясь сдержать смешок, произношу:

— Женечка, Альке уже, как и мне, восемнадцать лет, не за горами девятнадцать. Ты ее последний раз видел почти семнадцатилетней девчонкой. Она уже выросла и начала встречаться с парнем. И, между прочим, осенью у них уже свадьба.

— Она беременна, что ли? — от его слов я опять закатываю глаза и цокаю. Боже, ну что за современные стереотипы!

— Нет! Она не беременна! Они просто любят друг друга. — Отмахиваюсь от него рукой. — Тебе этого не понять!

— Ну, просто странно это как-то: замуж, в девятнадцать лет. Потом разведутся все равно!

— С чего ты взял, что они разведутся? У них искренняя и взаимная любовь! Он не маленький мальчик, который, говоря твоим языком, «поматросит и бросит» её, ему 28 лет. Серьёзный мужчина. Они уже 2 года вместе.

— Ааааа… Так он педофил! — спокойно утверждает брат, глядя в тарелку с пастой и наматывая спагетти на вилку.

— Женя! — мама уже не выдержала.

— А что? Когда они начали встречаться, она была еще несовершеннолетней, малолеткой! Это нормально, по-твоему, мам? Мужик в двадцати шестилетнем возрасте тащится за семнадцатилетней? Я бы убил такого м***ка, если бы к Миленке полез! Я надеюсь, у тебя нет такого «папика», с которым ты уже второй год таскаешься? — и после этого вопроса я была удостоена убийственного взгляда.

Мда… Сказать, что мой брат иногда бывает очень импульсивен — ничего не сказать! Я, от проявления такой «душевной» заботы, улыбнулась краем губ и начала подниматься.

— Нет, Жень, не переживай! Твоя сестра «не таскается с каким-нибудь папиком». Ладно, спасибо за вкусный обед, мамуль, — ставлю посуду в раковину и целую маму в щеку, — я побежала звонить Альке и, если она пойдет, то буду собираться. — Последний раз бросила взгляд на нашего гостя, который, оказывается, смотрел на меня изподлобья и прожигал своими глазами во мне дыру.

Развернувшись в сторону своей комнаты и схватив трубку телефона, я спокойным шагом отправилась к себе. Дозвонившись до Альки, согласовав с ней планы на вечер, и услышав от нее положительный ответ о посещении клуба, я потихоньку начала собираться: сходила в душ, приготовила бигуди (да, да! Я поклонник шикарных волнистых волос), и начала рыться в гардеробе. Сняла полотенце, которым обмотала свое тело после душа, и надела нижнее белье. Так как в комнате стояла духота, пока что решила походить именно так, ведь в мою комнату даже мама без стука не заходит. Включила музыку и, пританцовывая, продолжила поиски подходящего платья на вечер. Померила одно, другое, третье… Так, что же надеть, чтобы сразить Андрея своим внешним видом … И, как бы грустно от этого не было, в клубе он, по-любому, будет не один. От этой мысли мне почему-то стало паршиво на душе, желание идти в клуб пропало. Я села на край кровати и подумала о том, что мне, наверно, никогда так не повезёт как Альке. У нее есть мужчина, который её любит, и она, вроде бы, его тоже. Ведь что-то же держит её рядом с Антоном. Просидев в таком положении и размышляя на тему любовных взаимоотношений некоторое время, я вдруг вспомнила, что не уточнила у Женьки во сколько надо быть готовой. Подрываюсь с кровати, открываю дверь и, помня о том, что я по-прежнему нахожусь в нижнем белье, высовываю свою голову в коридор и кричу в сторону кухни:

— Жеееень, а во сколько мы выезжаем?

В ответ — тишина. Хм… Странно. Высовываюсь из-за двери еще немного и снова кричу, неужели не слышно?

— Женя?

И вздрагиваю от неожиданного прокашливания у меня за спиной:

— Кхе, кхе. Эм…

— Ой! — это все что я произношу, прежде чем скрываюсь за дверью своей комнаты. А Голос Андрея тем временем из-за двери сообщает мне о том, что Женька в душе. Я обматываюсь полотенцем и снова открываю дверь:

— Извини, а во сколько мы выезжаем? — он шарит своими голубыми глазами по моему полуобнаженному телу, и меня его молчание начинает угнетать.

— Андрей?

— Эм… Мы выдвигаемся в 9.

— Ладно, надо будет заехать за Алей. А то Антона нет в городе, заберем ее с собой.

Он просто кивнул в ответ и, развернувшись, зашел в комнату брата.

После нескольких часов плодотворной работы над своей внешностью, я стою и рассматриваю в зеркало короткое, облегающее мою фигуру, черное платье без бретелей. Волосы я оставила просто распущенными, и волнистые пряди перекинула через одно плечо. Говоря без скромности, волосы — одно из моих достоинств. И моя гордость! На веках — мой любимый «smoky-eyes». Обуваю черные туфли на высокой шпильке, беру черный клатч. Ну, всё! Последний раз бросаю взгляд в зеркало. Да, Милена! Ты прям черная вдова! Слишком театрально!

Брат и Андрей уже ждут меня у машины. Женька что-то бурно рассказывает Андрею и активно жестикулирует. Наверно, делится своими впечатлениями об армии. Такой смешной! Андрей стоит и курит, при этом внимательно слушает, на лице ни грамма улыбки. Ну что за человек? Никогда не любила курящих мужчин, не смотря на то, что Андрей очень сексуально подносит к своим полуоткрытым губам сигарету.

Когда я приближаюсь к машине Андрея, они оба поворачивают головы в мою сторону.

— Ого, Мелкая! А ты быстро повзрослела! Надеюсь, без меня ты в таком виде не ходила по клубам? — дружелюбный тон Женьки как всегда вызывает у меня улыбку. Подхожу к нему, чмокаю в щечку и поворачиваюсь в сторону Андрея. Он как раз подносит к губам сигарету, медленно затягивается и при этом смотрит прямо мне в глаза. Выпускает струю дыма и выбрасывает окурок. Я дарю ему улыбку в надежде вызвать ответную реакцию, но он только сводит вместе брови и произносит:

— Поехали. Нам еще твою подружку забрать надо. — Садится на место водителя, брат открывает мне заднюю дверь и помогает сесть, так как самостоятельно в малюсеньком платье забраться в BMW X5 мне не представляется возможным. Брат садится спереди, я не выдерживаю этого мертвецкого безразличия со стороны Андрея и произношу только два слова:

— Аля. Алина.

Оба поворачиваются в мою сторону и одновременно задают вопрос «Что?» Я смотрю прямо в глаза Андрею и на одном дыхании говорю:

— Мою подружку зовут Алина. — При этом делаю особый акцент на слове «подружка».

— Превосходно! — сквозь зубы говорит Андрей и заводит машину. — Адрес у АЛИНЫ какой? — Да что с ним не так? Или со мной? Что я ему сделала? Или может ему в тягость моё присутствие? Да, он просто решил, что две малолетки в одной их компании это слишком.

— Шестнадцатый микрорайон, во дворы заезжать не надо. Она выйдет на остановку «Центральная горбольница». — Отворачиваюсь к окну и смотрю, как за стеклом мельтешат здания и на город опускаются первые признаки ночных сумерек.

У положенного места мы забираем Алю и едем в сторону «Пирамиды». Она хлопает брата по плечу.

— Привет, Жень. С возвращением!

— Привет, Аль. Спасибо! Я смотрю, пока был в армии всё так изменилось: моя мелкая больше, оказывается, не мелкая; ты замуж выходишь. КАК тебя только занесло в эти дебри? Не рано? Кстати, извини, это Андрей. Может, ты его помнишь, он раньше частенько бывал у меня, но вы с Милкой еще в основной школе учились тогда.

Аля переводит взгляд на Андрея и дарит ему широкую, обворожительную улыбку и произносит:

— Привет. — Андрей, даже не повернувшись и по-прежнему устремив свой взгляд на дорогу, просто кивает в ответ. Улыбка исчезает с ее лица, и она смотрит на меня. Я ей машу рукой, чтоб она не забивала свою умную голову этим. И она опять все свое внимание уделяет Женьке. — Нет, знаешь не рано. Замуж бывает либо поздно, либо никак. А чего ждать? Антоша — хороший человек, любит меня, ему я могу доверить себя и своё будущее без оглядки.

— Алин, тебе всего восемнадцать лет!!! И расписывая все «прелести» Антоши, что-то я не услышал от тебя, как сильно ты его любишь! И ты должна понимать, что после замужества ты можешь напрочь забыть про гулянки и посиделки с Милой.

— Мне ПОЧТИ девятнадцать… через пару месяцев будет. — Брат после ее слов цокает. — Жень, ну то, что я люблю Антона — это и ежу понятно! А что касается посиделок с Миленой, то здесь ничего не изменится. Антоша души не чает в Миле, даже вот сегодня отпустил в клуб, когда узнал, что я буду с ней. Он знает, что у Милы есть голова на плечах, как он всегда говорит, а когда Мила отшила его друга, так он вообще у нее над головой увидел нимб. — Алька закатилась смехом, ну а я закатила глаза. Посмотрела в зеркало заднего вида и столкнулась там с суровым взглядом голубых глаз. Он резко перевел взгляд на дорогу. Ну а брата уже было не остановить:

— Ну-ка, с этого места поподробней! И Ваши эти «почти девятнадцать» у меня в горле сидят: либо восемнадцать, либо девятнадцать!

— Да что рассказывать? Сережа, друг Антоши, как-то с нами частенько проводил время и всё поглядывал на Милу, потом вообще пошёл на прополую: заявил, что хочет видеть её в качестве своей девушки, сказал, что весь мир положит у её ног. Мила, естественно, тактично отказала Сергею, сказала, что не в деньгах счастье, что видит его рядом с собой только в качестве друга. Сережа принял её отказ, но быть «другом» отказался. Мила стала первой девушкой, которая отказала красавцу-Сергею. Хотя я здесь не понимаю Милы: богатый, красивый и реально было видно, что нравится Сергею.

Здесь, конечно, я уже не выдерживаю и вставляю:

— А ничего, что я сижу рядом, и вы при мне МЕНЯ же обсуждаете? И разговор, кажется, вообще шёл о твоей, Алька, свадьбе. Так что закрыли тему. Иначе я откажусь быть твоей свидетельницей! И тогда твой «хороший» Сережа притащит себе в компаньонки и тебе в свидетельницы какую-нибудь курицу общипанную. — После этих слов дарю ей свою убийственную улыбку, которая означает, что пора менять тему разговора.

Алька, улыбаясь, откидывается на спинку сидения и весь оставшийся путь мы преодолеваем в тишине, не смотря на льющуюся мелодию из динамиков магнитолы.

Подъехав на стоянку «Пирамиды», Женька начал помогать нам выбираться из внедорожника. Свиридов, тем не менее, остается на своем месте, мы с Алиной поворачиваемся в его сторону и я спрашиваю:

— Ты идешь?

Но вместо ответа мы слышим голос Жени:

— Пойдем, он попозже приедет. Нас уже ждут.

Я поворачиваю свою голову к брату и в удивлении произношу:

— Кто? Я думала, мы будем вчетвером. — В моем голосе звучит тень разочарования, так как на большую и шумную компанию сегодня я не была настроена. Тем временем за спиной слышится шум двигателя, и я понимаю, что Андрей уехал. Чувствую легкое огорчение и в голову, почему-то приходит мысль, что он уже не приедет. И эта мысль меня не радует.

Брат одной рукой обнимает меня за плечи, целует в щеку, другую руку кладет Але на поясницу и таким образом подталкивает нас в сторону клубу.

— Нет, мелкая, меня два года не было в городе, знаешь, как хочется всех увидеть? Я не мог упустить такую возможность сегодня же наверстать былое. — Женька так искренне улыбается, и я думаю о том, что это была не такая уж и плохая идея. В конце концов, я буду в «своем» кругу, рядом с братом, с подругой. И я сама себе обещала, что от этого лета я буду брать по максимуму. Настроив себя на позитив и зарядив себя положительными эмоциями, в клуб я уже вошла в предвкушении отличного вечера. Продвигаясь за братом в сторону VIP-кабинок, я оглядывалась по сторонам и рассматривала шикарный интерьер клуба «Пирамида»: справа от нас стояли столики, которые уже были заняты людьми, находящимися, судя по всему, уже «под шафэ»; по левую руку располагались металлические перила, я провела по ним указательным пальцем и почувствовала весь холод металла своей кожей. Опиравшись руками о перила и посмотрев вниз, туда, откуда звучала громкая музыка, я увидела огромное пустое пространство, лишь часть которого была заполнена танцующими людьми. Не смотря на кромешную тьму внизу, яркие вспышки цветомузыки освещали весь цокольный этаж, позволяя зацепить своим взглядом ди-джея и весь окружающий его хаос. Я впервые была в клубе: до восемнадцати лет меня, естественно, туда не впускали, а потом просто не было времени из-за учебы, так как учебе я отдавалась полностью и отвлекать себя от любимого занятия развлечениями в клубах пока не хотелось. Для этого я ждала лето.

Мы прошли зону с открытыми столиками и направились в сторону стеклянной винтовой лестницы, поднялись на верхний этаж, прошли по коридору, на котором кроме закрытых дверей ничего больше не было, и, наконец, добрались до двери, которую Женька галантно открыл для нас, и мы вошли в красиво и со вкусом обставленное помещение, больше похожее на лоджию театра. Посередине комнаты стоял больший и длинный стол, вокруг которого размещались мягкие диванчики; на противоположной от двери стороне — стены, как таковой, не было, вместо нее было огромное открытое пространство с невысоким стеклянным ограждением, которое позволяло полностью охватить взглядом все происходящие внизу действия. На диванчиках уже сидело три парня и две девушки: если парней я уже знала, так как это все были Женькины друзья, то с девушками, судя по всему, предстоит познакомиться.

— Здорово, мужики! — В это время все парни подрываются со своих мест и с различными возгласами подбегают к Женьке и начинают его обнимать, хлопать по спине, поднимать над землей. Мы наблюдаем с Алей со стороны за всем этим «милым» действом и улыбаемся. Когда все вдоволь наобнимались, мы начали рассаживаться на диванчики. Я интуитивно села рядом с братом.

— Что будут пить дамы? — обратился к нам Стас, который, судя по всему, не узнал меня. Я улыбнулась краешком губ и продолжила смотреть меню. Затем подняла на него взгляд, кокетливо улыбнулась, а Стас от этого жеста нахмурил брови, по-видимому, решив, что я здесь с Женькой и в тоже время строю ему глазки. Но, чтобы долго не мучить парня, я решила сдаться:

— Стас, закажи на свое усмотрение, но помни при этом, что я особо не пью.

Продолжаю улыбаться, глаза Стаса сощуриваются, а потом он их резко округляет и произносит:

— Миленка, ты что ли? — Я киваю. — Обалдеть! Тебя прям не узнать! — Стас улыбается во все свои тридцать два и понимаю, что он искренне рад встрече. — Сколько лет, сколько зим? Вот не ожидал такого приятного сюрприза сегодня вечером. — И все трое (а именно Стас, Вова и Игорь) уставились на меня с глупыми улыбками на лице.

Стоит здесь, наверно, уточнить, что эта неразлучная «пятерка», в состав которой вошли Женька, Андрей и эти три молодых и приятных молодых мужчин, образовалась еще в школьные времена, затем они поступили в ВУЗы, каждый, конечно, в разные, но этот факт их дружбе не помешал.

— Ну, по сути, прошло две зимы и два лета. Мы последний раз виделись на проводах у Женьки.

— Обалдеть! — Стас продолжает глупо улыбаться, а я не могу сдержать ответную реакцию. — Такое ощущение, что прошло, как минимум лет пять. Тебя не узнать! Так повзрослела! Ты школу то уже закончила? Наверно, и парня уже завела? — Приподнимает при произнесении последней фразы левую бровь.

— Я уже не то что школу, я уже первый курс университета закончила. И нет, парня еще пока нет. Если быть точнее, я его и не искала: как-то некогда было, пока училась. — Здесь я решила включить свою сестру-кокетку, гулять, как говорится, так гулять. — А что? Хочешь занять вакантное место?

— Что-то вас, по-моему, не в ту степь занесло! Так что заказывать будем, дамы? — мой брат всегда знал, когда влезть в разговор.

— А ты что будешь пить? — спрашиваю брата. Он только ухмыльнулся:

— Нет, Мелкая, то, что пью Я, ТЫ пить не будешь! Выбирай давай какой-нибудь женский коктейль себе и Алинке.

Я фыркнула, наклонилась к уху брата и сквозь зубы произнесла, но так, чтоб никто больше не услышал:

— Хватит меня «Мелкой» называть! Мне уже почти девятнадцать! Не позорь меня! — отвернулась от него и надула обиженно губы. А Женька тихо рассмеялся, обнял меня за плечи и поцеловал в висок.

— Не кипятись, Мил. Я же любя! — разве можно после этих слов злиться на брата? — Что тебе и Алинке заказать?

— Смотри сам, Жень. Вряд ли я что-то из этого меню пробовала. Только не сильно алкогольное что-нибудь. Хорошо? — брат кивнул в ответ.

Я повернулась в сторону танцпола и начала рассматривать танцующих. Людей, конечно же, уже прибавилось, по полу пустили туман… Решила, что не стоит времени даром терять, пора развеяться и стряхнуть с себя оковы науки, которыми была опоясана весь учебный год. Поворачиваюсь к Женьке, который что-то обсуждает с Игорем, и шепчу на ухо:

— Жень, я пойду вниз, потанцую. Не теряй меня! — Смотрю на Алю и произношу губами «Ты со мной?». Она отрицательно качает головой, я пожимаю плечами и выхожу из комнаты. Спускаюсь по лестнице, продвигаюсь сквозь возбужденную толпу к танцполу, нахожу идеальное место для одиночного танца и начинаю двигаться в такт музыке. Для меня танец всегда был настоящим искусством, которое, как говорила моя преподаватель по танцам «отражает мою потребность передать окружающим радость, огорчение, скорбь или печаль посредством своего тела». Я на протяжении шести лет ходила в школу современного танца и смогла изучить своё тело вдоль и поперёк, но тяга к журналистике поглотила все мое свободное время, и я была вынуждена отказаться от танцев в пользу последнего. Свобода моих движений не ограничена ничем, ощущаю себя птицей, крылья которой расправлены и на ветру кажутся невесомыми. Отлично понимая, что моя техника гораздо лучше большинства танцующих на этой сцене, я закрываю глаза и отдаю свое тело полностью во власть музыке. Не знаю, сколько прошло времени, сколько песен проиграло, но я вдруг открываю глаза от ощущения, что моя кожа горит под чьим-то пристальным, изучающим и обжигающим взглядом. Оглядываюсь по сторонам, но в суете танцующих трудно кого-то углядеть, в том числе и меня вряд ли кто-то смог так легко увидеть. Понимаю, что от своей претенциозности, у меня уже крыша едет. Но в какой-то миг поднимаю голову в сторону нашей лоджии и оказываюсь в плену властных, сверлящих глаз, которые окутывают меня незнакомой мне истомой. Этот взгляд не просто меня прожигает, он испепеляет меня на миллионы мелких частиц, которые, стоит только дунуть, разлетятся в разные стороны света, и их потом никакими усилиями мне не собрать: я потеряю себя! Я закрываю глаза и представляю, как его руки обнимают мою талию, нежные ладони потихоньку спускаются к попке, при этом весь путь следования обдает жаром и кожа воспламеняется огнем страсти и похоти. Я в ужасе открываю глаза! Боже! Как могут одни только мысли о его прикосновениях творить со мной ТАКОЕ? А что же будет, когда он в действительности прикоснется ко мне? О, Боже! Я даже предполагаю, что такое возможно? Поднимаю глаза в его сторону: он все также не отрывает от меня своего взгляда. Надо что-то делать! Надо прекращать это безумие! Гляжу прямо в его глаза и поднимаю одну бровь, как бы спрашивая «Нравится?». Андрея ни капли не смущает факт обнаружения: он преподносит к губам сигарету, затягивается, прищуривает глаза и выдыхает тонкую струю дыма, облизывает нижнюю губу. На лице никаких эмоций! Это вызов? Если я сейчас же отвернусь, то можно считать, что поддалась его натиску, подчинилась, сдалась… Но и отвечать на вызов, у меня нет моральных сил! Я, наверно, не говорила, но стоит все таки сейчас остановиться на одном очень важном факте: до этого момента никто ни разу за всю мою жизнь меня еще не возбуждал, я на физическом уровне никого не хотела. Да, я девственница! Но движения языком по пересохшей губе Андрея и прищуренный взгляд через пелену сигаретного дыма завели меня до такого предела, что я чувствую потребность в его ласке, чувствую, что хочу, чтобы его руки, пальцы обдавали теплом и страстью каждую частичку моего тела, хочу узнать, что такое быть женщиной Андрея Свиридова! Прикрываю глаза, пытаясь спрятать свои постыдные желания. Как глупо! Что он хочет от меня? Он злится в моем присутствии, я ведь чувствую, что он терпит меня только из-за того, что я сестра его лучшего друга. Тогда к чему эти взгляды? Просто понял, что я к нему неравнодушна и таким образом показывает, что с ним лучше не связываться? Я не понимаю! Боюсь открыть глаза, потому что столкновения в немой борьбе с холодными голубыми очами не избежать! Одна мелодия сменяется другой, мои движения по-прежнему раскованы, не смотря на витавшее в воздухе напряжение. И происходит то, чего я больше всего боялась: чьи-то теплые руки разрывают облако моего личного пространства и обнимают со спины меня за талию. Я вздрагиваю, открываю глаза и поворачиваю медленно голову.