Одностороннее движение (СИ)

— Андрей, в чем дело?

— Ты девственница? — резко спросил Свиридов и отошел от меня, застегивая ширинку. Почувствовав холодную свободу за своей спиной, я поднялась и повернулась к нему лицом. Он был сейчас таким сексуальным: волосы торчали в разные стороны, так как их только что касались пальцы Андрея, рубашка расстёгнута, представляя моему взору безупречный пресс и накаченную грудь с мелкой порослью волос, ширинка на брюках была уже застегнута, но не застёгнутая пуговица и все еще выпирающая эрекция доводили меня до предела. Я повернула голову в сторону и устремила свой взгляд на обувную полку, находящуюся на противоположной стороне от диванчика в прихожей.

— Андрей, объясни, что не так?

— Ты же была со Стасом?

После его слов я устремила злой и даже гневный взгляд на Свиридова.

— Я. Не. Была. Со Стасом. Я у него тогда ПРОСТО переночевала. Он мне просто друг и всё. — Вся эйфория от ласк и поцелуев Андрея в миг улетучилась.

— А Стас об этом знает? — усмехнулся Андрей.

— Скажи, в чем дело? — и до меня сейчас начала доходить сейчас суть его слов. И когда он уже было открыл рот, чтобы произнести слова, я подняла руку в его сторону и остановила его. — Так, подожди. Ты, думая, что у нас со Стасом, твоим лучшим другом, что-то было и есть, все равно привез к себе, и решил поиметь на этом диванчике?

Жгучая злость начала давить на мой мозг, и я поняла, что меня сейчас понесет в слезливую Галактику.

— Я заметил, что вы уже не так общаетесь и решил…

— Решил, что я буду рада пройтись по рукам всех Женькиных друзей? — закончила я за Андрея. Боже, мне это все напоминало какую-то тупую мыльную оперу, в которой герои оказываются в удручающем положении, полном недопонимания и злости.

Я сильнее прихватила платье у груди, понимая, что Свиридов принял меня за элементарную шлюху, хоть и прямо не сказал об этом.

— Боже!

Я больше ничего не смогла выговорить. Вечер так страстно начавшийся, так прискорбно для меня закончился. Этот вечер я точно не забуду до конца своих дней. Я отвернулась от Андрея и начала судорожно натягивать одной рукой до сих пор спущенные плавки, а другой удерживать платье на фигуре. Затем справившись с этой непростой задачей, я начала, подмышками придерживая края платьев, искать руками на спине бегунок, чтобы застегнуть замочек. Найти искомое мне удалось, но вот справиться самостоятельно с застегиванием платья получалось справиться едва ли. И вдруг, меня коснулись горячие пальцы Свиридова, которые решили оказать мне помощь, но однозначная реакция моего тела на его прикосновения, не смотря не эмоциональную раздробленность, заставила меня отойти в сторону и рукой оттолкнуть Андрея от себя.

— Не прикасайся!

— Не глупи! — холодный тон довел меня до крайней точки, и я поняла, что из моих глаз по щекам начинают спускаться ядовитые слезы, обжигая и умертвляя каждый кусочек кожи. Он снова подошел и зажал своими пальцами бегунок, но моя истерика набирала обороты и я снова как ужаленная отпрыгнула от него.

— Не прикасайся ко мне! — мои слезы уже катились крупными частичками града. Свиридов довольно больно припечатал меня к стене и начал застегивать моё платье.

— Успокойся! Дай застегну.

Когда я полностью была готова к побегу из квартиры Свиридова, я взглядом начала искать свою сумочку, которая оказалась лежащей на диване. Поймав мой устремившийся взгляд на сумку, Андрей начал застегивать пуговицы на своей рубашке, сообщим мне своим холодным и нисколько не жалеющим меня тоном, что отвезет меня. Я, мотнув только головой в отрицательном жесте, начала судорожно дергать дверную ручку, но Свиридов схватил меня за локоть и развернул к себе.

— Я. Тебя. Отвезу!

Приказной тон еще больше подстегнул мои довольно чувствительные эмоции, и начиная реветь по-настоящему, я предприняла попытку вырваться из его руки. Он, увидев мои слезы, сморщился, как будто увидел что-то недопустимое и непристойное.

— Только давай обойдемся без сырости! Ты уже взрослая девушка…

— Конечно! Благодаря тебе! Отпусти меня. Я на такси доберусь.

Вырвав свою руку, я снова приложилась к дверной ручке, но рука Андрея ухватила моё запястье и здесь меня понесло.

— Не трогай меня! Я тебя ненавижу, ты сволочь! Как ты мог? Я ведь Женькина сестра! Ты ублюдок! Я тебя презираю! — и каждое мое слово сопровождалось ударами моих слабых кулачков о грудь Свиридова, а он просто стоял и смотрел на меня. Мою душу словно вырвали из меня, кроме боли и ненависти я не чувствовала в данный момент абсолютно ничего к этому человеку, который, сам того не зная и не замечая, смог заменить мне воздух… Слезы лились из меня обжигающими лавами, слова терялись где-то в воздухе… Но острая боль пронзила моё сознание и я с ужасом уставилась на Андрея.

— Успокоилась?

Я приложила ладонь к щеке, по которой только что шлепнул Андрей, и мне стало еще хуже, понимая, что стену этого человека мне никогда не пробить. Я развернулась и, в последней попытке дергая ручку двери, и потом только заметив снизу щеколду, выбежала на площадку, нервно клацая по кнопке, вызывающей лифт. Я посмотрела в сторону двери Андрея, но та с грохотом захлопнулась.

Зайдя в лифт, я не смогла больше сдерживать свои эмоции и, начав рыдать в голос, упала на колени, в которых сразу же стрельнуло резкой болью от столкновения нежной кожи с холодным металлом. Я опустила лицо в ладони и каждая слезинка словно резала моё беспощадно разорванное и растоптанное только что сердце. Я смотрела, как слезы капали на пол лифта, и понимание того, что вместе с этими слезами меня покидает и частичка души, било молотком по голове и отдавалось щемящей болью в груди.