Охотницы за мужьями

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Андрина с чувством торжества окинула взглядом бальный зал.

Ничто не могло вызвать больших восторгов и произвести более сильное впечатление, чем бальный зал в Броксборн-хаузе в этот торжественный вечер. Его декорировали гирляндами белоснежных цветов, а высокие французские окна, распахнутые настежь, выходили в сад, где среди деревьев и кустарников светились китайские фонарики.

Оркестранты были облачены в алую униформу с золотыми галунами, а толпа танцующих сама по себе представляла великолепное зрелище — дамы сверкали бриллиантами, а джентльмены поражали своей элегантностью.

Принц-регент почтил герцога своим присутствием, отобедав в Броксборн-хаузе в узком кругу — в присутствии сорока приглашенных. После обеда особняк заполнило две сотни гостей, которые принадлежали к сливкам общества и были самыми известными в Лондоне личностями.

Наблюдая за танцующими, Андрина подумала, что Черил полностью оправдала все ее надежды и ожидания.

Платье Черил из белого газа, украшенное изящными кружевами в виде крохотных снежинок, было идеальным нарядом для дебютантки.

«И кто, — спрашивала себя Андрина, — может сравниться по красоте с Черил, когда моя сестра весела и счастлива?»

Золотые волосы обрамляли ее головку волшебным нимбом. В свете тысяч свечей, горящих в огромных канделябрах и люстрах, в голубых глазах ее зажигался огонь, когда она смотрела снизу вверх на своего партнера маркиза Глена.

«Все складывается, — говорила себе Андрина, — так хорошо, что трудно поверить, что это правда».

Однако она не могла не отдавать себе отчета, что маркиз Глен довольно-таки невзрачный мужчина и не так эффектно выглядит по сравнению с герцогом или другими элегантными джентльменами, которых столько в этом зале.

Но Черил он, видимо, нравился, она не робела и не замыкалась в себе, когда он рядом с ней, а это значит, что сделан первый шаг в нужном направлении, чтобы она стала герцогиней.

Довольная улыбка появилась на губах у Андрины, когда она отыскала взглядом Шарон. Впрочем, тут же Андрина нахмурилась.

Шарон, в платье из серебряных кружев, выглядела экзотично и возбуждающе. Только необычайная хрупкость ее фигурки и невинное выражение девичьего личика выдавало окружающим ее юный возраст и неиспорченность.

В темных волосах ее поблескивали две алмазные звезды, отражающие сияние люстр. Скромным облик Шарон никак нельзя было назвать.

Андрина позволила себе только одно украшение — букетик бледных роз, который так подходил к ее платью.

Чтобы выглядеть отлично от сестер, она не стала надевать белое платье, а выбрала бледно-розовый атлас с тончайшей бархатной отделкой.

Множество мужчин с внушающим уныние отсутствием оригинальности в комплиментах сказали ей, что она похожа на розу, но она без особого сожаления сознавала, что одета чересчур скромно для своего дебюта.

Андрина столько времени и сил потратила на одевание сестер, что на собственный туалет махнула рукой. Главной ее заботой была Черил.

Когда все-таки она занялась собой, раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, леди Эвелин присоединилась к сестрам.

— Можете ли вы вообразить, что такое возможно, девочки? — спросила она. — Нет, вы, конечно, не догадаетесь, что я вам сейчас скажу. Мне только что передали от имени герцога, что вы можете взять на бал любые из фамильных драгоценностей, которые только вам понравятся.

— Фамильные драгоценности! — как эхо повторила Андрина, а Шарон от полноты чувств чуть не подскочила до потолка.

— Вот этого, как раз, я думаю, нам и недоставало! — воскликнула она. — Мы все выглядим очень элегантно, но нам требуется нечто такое, что придаст каждой из нас особый шик. А это могут сделать только драгоценные камни.

— Об этом я как раз и подумала, — сказала леди Эвелин. — И с благодарностью воспользуюсь любезностью герцога. В моем возрасте драгоценности не менее важны, чем пудра и румяна.

— Где они? — возбужденно спросила Шарон.

— Я их вам покажу, — ответила леди Эвелин с милой улыбкой.

Они все вчетвером спустились вниз, в кабинет мистера Робсона, где он уже ожидал их, получив соответствующие распоряжения от герцога.

Мистер Робсон отпер тяжелую металлическую дверь стенного сейфа, находящегося в дальнем углу комнаты. И перед их взором предстало то, что Андрина могла бы назвать сказочными сокровищами пещеры Аладдина.

На стеллажах были аккуратно расставлены бархатные или обтянутые атласом коробки, и, когда каждый футляр был открыт мистером Робсоном для их обозрения, богатство, которое они увидели, заставило девушек ахнуть от изумления.

Там была настоящая коллекция сапфиров и алмазов, украшающих невероятных размеров тиару, драгоценнейшие браслеты, кольца, броши, серьги. Каждую вещь украшали изумруды, рубины, бриллианты и жемчужины.

У каждой драгоценности была своя история — некоторые попали в семейную сокровищницу как часть приданого, другие были приобретены в разное время Броксборнами, когда они путешествовали за границей.

Шарон приводила в экстаз каждая увиденная ею вещь, и даже Черил слегка разволновалась.

— Что же тут можно выбрать? — воскликнула Шарон. — У меня просто разбегаются глаза!

— Лично я отдала бы предпочтение сапфирам, но, увы, они не подойдут к моему платью. Я всегда считала их самыми красивыми драгоценными камнями в коллекции Броксборнов и помню, что мать его светлости выглядела в них просто сказочно.

Она повернулась к секретарю.

— Я права, мистер Робсон?

— Ее светлость была одной из самых красивых женщин, которых я видел в своей жизни, — ответил он.

— А не вызовет ли это неудовольствие у герцога, если кто-то из нас появится в них на балу? — спросила Андрина.

Ее вопрос был обращен к мистеру Робсону, но его опередила леди Эвелин:

— Я не вижу причин для этого. Его мать умерла, когда ему было всего шесть, и вряд ли он хорошо помнит ее.

Андрина промолчала, но почему-то была уверена, что герцог хорошо помнит свою мать.

Сама она свою мать помнила с раннего детства, когда ей было гораздо меньше шести, и отца она помнила еще молодым, веселым и всегда пребывающим в хорошем настроении.

— Пожалуй, я возьму бриллианты, — бросив прощальный и полный сожаления взгляд на сапфиры, сказала леди Эвелин. — Теперь, девочки, делайте свой выбор.

— Я считаю, что для Черил будет достаточно вот этой нитки жемчуга, — твердо сказала Андрина. — Я уверена, что будет неправильно, если дебютантка нацепит на себя много драгоценностей.

Леди Эвелин слегка улыбнулась.

— Вы совершенно правы, Андрина. Мне надо было это сказать, прежде чем вы высказали свое мнение. Да, действительно, это будет неприлично и покажется всем проявлением дурного вкуса. Одна ниточка жемчуга — это все, что требуется Черил.

— А может быть, вы, мисс Шарон, тоже выберете что-нибудь подобное? — поинтересовался мистер Робсон.

— Я хотела бы отыскать для себя нечто более яркое, — твердо заявила Шарон.

Он тут же открыл очередной футляр, и все увидели две броши, сделанные в виде звезд и ослепившие их чистым блеском голубоватых бриллиантов.

Андрина закрепила их на волосах Шарон, и украшения сразу же придали необычайное очарование девушке, совершенно гармонируя с ее поблескивающим серебряным платьем.

— Теперь выбор за вами, Андрина, — сказала леди Эвелин.

— Мне не нужны драгоценности, — покачала головой девушка. — К моему платью был приложен венок из мелких розочек. И это меня вполне устраивает.

Она произнесла это так решительно, что никто не стал с ней спорить. Затем, поблагодарив мистера Робсона, они все поднялись наверх.

— Почему ты не выбрала себе какой-нибудь хорошенький браслет? — спросила Черил, когда они вернулись в спальню.

— Все равно он не будет виден под перчаткой, — тут же ответила Андрина.

Она не могла объяснить Черил, да и никому другому, почему ее охватило такое нежелание принять любезное предложение герцога воспользоваться драгоценностями Броксборнов.

Ей почему-то казалось, что будет чересчур неуместно надевать на себя нечто принадлежащее ему. Ведь он был ей неприятен, и это неприятие и даже отвращение было, видимо, взаимно.

Андрина не могла забыть, как он заявил, что это она, помимо его воли, втянула его в безумную и бессмысленную затею, когда появилась в лондонском особняке. Поэтому пользоваться великодушием Броксборна она не могла себе позволить.

Другое дело, когда он изливал свою щедрость на Черил и Шарон. Девочки ничем не были обязаны ему, ведь только Андрина взяла на себя неблагодарную миссию вынудить герцога представить их высшему свету, и вся ответственность лежит на ней.

Сейчас, глядя на Шарон, она ощутила не то чтобы беспокойство, но некоторое разочарование.

Андрина заметила, что уже второй раз за вечер ее сестра танцует с высоким и красивым джентльменом, с которым они познакомились в «Элмакс»-клубе. Она знала, что этот человек русский.

Шарон больше всех была взволнована, когда леди Эвелин объявила, что им предстоит посетить «Элмакс».

Цитадель и первопрестольный храм бомонда, о котором Шарон столько читала в своих любимых журналах и который был самым недоступным местом в Лондоне, готов был открыть свои двери для трех приезжих сестер, и они были занесены в вожделенный список.

Боже мой, они в списке! Восторгу Шарон не было предела.

Столько было сказано и столько написано об этой аристократической обители, что Андрина при первом взгляде на это весьма унылое помещение несколько разочаровалась.

Анфилада просторных комнат для собраний, ужинов и танцев, расположенная на Кинг-стрит, выглядела весьма ординарно. Подобных мест для развлечений было, наверное, в Лондоне немало.

Угощение было под стать обстановке. Подавались лимонад и чай, булочки и масло. Собственно говоря, сюда приходили не пить и закусывать, а рассматривать друг друга.

Леди Эвелин, как выяснилось, знала здесь всех и каждого, а по дороге уже успела объяснить своим подопечным, как им повезло, что они получили пропуска в «Элмакс» от леди Коултер всего через несколько дней после своего приезда в Лондон.

— В королевской гвардейской пехоте триста офицеров, — с ноткой торжества поведала леди Эвелин, — но только шестеро из них допущено в этот клуб.

— А мужчины играют там? — поинтересовалась Шарон.

Она много читала об азартных играх, которые процветали в других клубах Лондона.

Леди Эвелин ответила:

— Не так давно кто-то предложил устроить там нечто подобное, но патронессы заявили, что если карточные столы будут установлены, то девушки лишатся всех своих партнеров. Ведь мужчины предпочитают игру танцам.

Она рассмеялась.

— Нет-нет, девочки, не беспокойтесь. Вам не придется там скучать. И будьте уверены, что пребывание в клубе пойдет вам на пользу, только не теряйтесь и не упускайте свой шанс.

Однако для большинства присутствующих в клубе девушек — как чуть позднее подумала Андрина — весьма нелегко быть там замеченными, потому что всех их затмевали сами патронессы клуба.

Леди Коултер, которая встречала вновь прибывших, было всего двадцать девять лет — возраст расцвета истинной женственности. У нее был почти классический профиль, огромные выразительные глаза и гордая головка, венчавшая совершенной формы точеные плечи.

От леди Эвелин Андрина узнала, что леди Коултер была самая приветливая и самая доброжелательная из всех патронесс.

Но леди Джерси, которую среди близких друзей прозвали Молчальницей из-за того, что она говорила без умолку, тоже произвела на Андрину впечатление.

Леди Сейфтон — третья патронесса — была очень любезна с сестрами Мелдон. Она была необычайно хороша собой, так же как и четвертая — княгиня фон Ливен — супруга русского посла. Княгиня обладала такой яркой внешностью, что на нее нельзя было не обратить внимания.

Все говорили, что она рассыпает вокруг себя семена раздоров и скандалов и от нее исходит какая-то странная и давящая на окружающих энергия.

Княгиня зазывала в дом своего супруга на Эшбурхем-стрит множество интересных мужчин, занимающих сколько-нибудь высокое положение, считая, что этим она может создать благоприятное общественное мнение в отношении ее страны вообще и русского посольства в частности.

Особенно она была заинтересована в благосклонном отношении таких людей, как герцог Веллингтон, лорд Кастлридж и лорд Пальмерстон.

Однако она была не настолько умна, чтобы понять, как эти люди действительно относятся к ней, и то, что они видят ее насквозь.

По словам леди Эвелин, герцог Веллингтон однажды сказал, что княгиня — «дама себе на уме», которая предаст кого угодно, если это поможет осуществлению ее замыслов.

Именно княгиня и представила графа Ивана Беркендорфа Шарон, и, когда он вывел ее на середину танцевального зала, большинство присутствующих сразу же уставились на столь красивую и грациозную молодую пару, порхающую в вальсе.

Ввести в список танцев, разрешенных в «Элмаксе», вальс было как раз идеей княгини Ливен. До этого танец считался аморальным.

— Даже лорд Байрон был шокирован до глубины души, когда увидел, как в «Элмаксе» танцуют вальс, — поведала Андрине леди Эвелин. — Он позволил леди Каролин Лэмп вальсировать, только когда она ему совершенно наскучила.

Хотя лорд Байрон уехал в Италию еще в прошлом году, скандал, произведенный его связью с Каролин Лэмп, далеко не утих и у всех был на устах. Дамы, навещавшие леди Эвелин, об этом только и говорили.

Но в данный момент Андрину волновало лишь одно — чтобы никакая сплетня, никакой слух не коснулся Шарон и Черил. Еще она тревожилась о том, чтобы Шарон не растратила свою красоту, свой ум и очарование на недостойного ее блестящих дарований молодого человека.

Вздохнув, она произнесла едва слышно:

— Ведь у нас так мало времени…

В конце концов — это действительно ужасно — только два месяца, два коротких месяца, в течение которых надо успеть найти мужей для Черил и Шарон.

Если девушки потерпят в Лондоне неудачу, то им предстоит позорное возвращение в захолустный Стокби и одинокое, унылое пребывание в обветшалом доме.

Она даже не осмелилась представить себе такую перспективу, но все-таки в глубинах ее сознания часто возникала эта пугающая мысль о возможном крахе их надежд.

Словно какие-то часы безжалостно тикали, отсчитывая мгновения и приближая неумолимо тот момент, когда их средства кончатся и они уже не смогут больше злоупотреблять гостеприимством герцога.

Андрина решила, что ее прямая обязанность как можно больше разузнать, что представляет собой граф Беркендорф.

Она выяснила, что он происходит из весьма знатной русской дворянской фамилии, но не обладает состоянием и пока еще занимает должность младшего чиновника в посольстве.

В лондонском свете распространялись сплетни, что он приехал сюда с целью найти себе невесту с деньгами и путем женитьбы породниться с британской аристократией.

Андрина все это передала Шарон, но ее сестра, пренебрегая предупреждением, снова танцует на балу с графом и, кажется, весьма довольна этим обстоятельством.

«Как она может так легкомысленно вести себя именно в этот вечер, когда здесь присутствуют все значительные и влиятельные персоны? — задавала себе вопрос Андрина. — Ведь этот вечер — самый главный и, может быть, самый решающий из всех приемов, на которых сестрам Мелдон довелось побывать в Лондоне. Каким еще девушкам могло так повезти, что в честь них был устроен бал, который почтил своим присутствием сам принц-регент?»

Андрина решила немедленно поговорить с Шарон, и, когда ее сестра, кружась в вальсе, приблизилась к ней, она шагнула вперед.

Граф, заметив Андрину, остановился, но руки его по-прежнему обвивали стан партнерши.

— Твою юбку следует немного подколоть, — сказала Андрина. — Давай на минутку отойдем в сторонку.

Затем, когда она притворилась, что занялась этим, а Шарон склонила голову, желая увидеть, что у нее не в порядке, Андрина прошептала:

— Потанцуй с герцогом! Если он не пригласит тебя, ты должна сама к нему обратиться.

Она не стала дожидаться ответа сестры, а выпрямилась, словно бы закончив свою работу, и улыбнулась графу.

— Надеюсь, вам нравится бал? — произнесла она любезно.

— Что я могу испытывать, кроме величайшего восторга, мисс Андрина.

Граф Беркендорф поклонился, но когда он собрался было продолжить прерванный танец, оркестр смолк.

Андрина услышала в наступившей тишине, как молодой русский дипломат говорит Шарон:

— Вы танцуете божественно! Не окажете ли мне честь и на следующий танец?

У Андрины было такое чувство, что Шарон готова согласиться, и тогда она, твердой рукой взяв сестру за локоть, заявила:

— Дорогая, тебя зачем-то искала леди Эвелин.

На лице Шарон отразилось недовольство, сестра явно готова была взбунтоваться. Но в это время у них за спиной раздался голос:

— Леди Эвелин как раз поручила мне узнать, не испытываете ли вы недостатка в партнерах?

Это был герцог.

Андрина тут же откликнулась:

— За нас можно не беспокоиться, ваша светлость, но, разумеется, мы все ждем, что вы, как хозяин бала, пригласите кого-то из нас согласно этикету.

— Боюсь, что мои познания этикета в этой области весьма ограничены, — ответил герцог, — но, конечно, раз вы, Андрина, заявляете, что так положено…

Андрина, догадавшись, что он готов пригласить ее, быстро вытолкнула младшую сестру вперед.

— Шарон весь вечер так надеялась, что ваша светлость удостоит ее приглашением, не так ли, моя дорогая?

Пальцы ее с такой силой сжали нежную ручку сестры, что Шарон покорно сказала:

— Я буду очень разочарована, если вы обойдете меня вниманием, ваша светлость.

— Раз уж речь идет о соблюдении протокола, то ему надо строго следовать, — откликнулся герцог.

В голосе его ощущался еле сдерживаемый смех. Андрине показалось, что он догадался, ради чего она все это затеяла.

Между тем герцог продолжил:

— Выполняя требования протокола, я буду вынужден танцевать с каждой из моих протеже и, конечно, начну со старшей.

Андрина, взглянув на него, увидела, как в циничной усмешке скривились его губы, и поняла, что он знает, какой сущей мукой для нее будет танцевать с ним.

— Разумеется, для меня это великая честь, ваша светлость, — сказала она, — но, к сожалению, я уже обещала этот танец.

Она быстро огляделась по сторонам, выискивая среди окружающих мужчин кого-то из знакомых. Одни их них находились слишком далеко и были заняты беседой, другие провожали своих молодых партнерш обратно к их покровительницам.

Андрине не к кому было обратиться в этот момент, чтобы назвать его своим партнером. И тут голос, который она меньше всего хотела бы услышать, раздался у нее за спиной:

— Я не забыл, моя прелестница, что вы обещали этот танец мне!

Девушка вздрогнула, оглянулась и увидела, что позади нее стоит человек, которого она невзлюбила с первой же встречи.

С лордом Кроухорстом она виделась и после приема у леди Девоншир, но он, слава Богу, держался от нее поодаль в клубе «Элмакс», где он увивался возле леди Кастлрой и княгини Эстерхази. И хотя он поклонился Андрине, но не навязывал ей свое общество и не приглашал танцевать.

Лорд Кроухорст, очевидно, стоя поблизости, случайно услышал ее последние слова, и поэтому невозможно было отказать ему, не нарушив правил приличия.

Кроме того, обстоятельства складывались в пользу замысла Андрины, так как герцог тогда бы стал обязательно партнером Шарон.

— Мне кажется, вы правы, милорд, — сказала Андрина. — Прошу меня простить, но я совсем запуталась в очередности партнеров, и я благодарна, что вы напомнили мне о моем обещании. На таком балу, где столько гостей, у меня в голове перепутались все фамилии.

— Давайте выкинем из головы всех остальных и будем думать и помнить только о нас двоих, — заявил лорд Кроухорст.

Оркестр заиграл вновь, и, уже больше не взглянув на герцога, Андрина позволила лорду Кроухорсту вывести ее на середину зала.

Танцевал он хорошо, что почему-то удивило ее, однако неприязнь к нему все росла в ней с каждой минутой, ее существо словно бы сопротивлялось любому его прикосновению. Даже когда он касался ее руки, девушка чувствовала омерзение и вздрагивала, хотя на ней были перчатки.

К счастью, танец не был вальсом, где партнер обнимает свою даму и между ними возникает близость. В кадрили танцующие только изредка приближаются друг к другу, и у них нет возможности завязать интимный разговор.

Когда танец закончился, лорд Кроухорст взял Андрину под руку, ловко провел ее сквозь расходящуюся толпу и вдруг властным движением почти вытолкнул ее сквозь распахнутое французское окно в сад.

Девушка не сразу поняла, что происходит, потому что все ее внимание было обращено на то, что Шарон опять танцует с русским графом, когда ее сестра промелькнула в толпе танцующих.

Но тут же Андрина позабыла о Шарон. Ей показалось, когда танец закончился, что Черил в своем белоснежном наряде проскользнула в сад и устремилась куда-то по освещенной разноцветными китайскими фонариками дорожке. — Это было для нее ударом. Неужели с ее робкой сестрой что-то случилось или, что на Черил совсем непохоже, она вдруг вздумала покинуть бальный зал вместе со своим кавалером?

Если по своей неразумности и неопытности она это сделала, то ее поступок не останется незамеченным и немедленно подвергнется осуждению чопорных вдовушек, расположившихся, словно гарпии, по всему периметру зала и зорко наблюдающих за всеми дебютантками.

Озабоченная поведением сестер, Андрина не заметила настойчивости лорда Кроухорста. Она устремилась в сад вслед за исчезающим в зарослях белым платьем.

Только очутившись в самом центре сада, где аллеи расходились в разные стороны, она убедилась, что приняла за Черил какую-то совсем незнакомую ей девушку, которая со своим кавалером остановилась, чтобы полюбоваться маленьким фонтаном, украшенным дивными скульптурами.

Ее платье было схоже с нарядом Черил, но Андрине было достаточно одного взгляда, чтобы понять свою ошибку.

Но другую свою ошибку она осознала не сразу.

Лорд Кроухорст преследовал ее по пятам.

Вздохнув с облегчением и вознамерившись как Можно скорее вернуться в танцевальный зал, Андрина вдруг увидела его, молчаливо преграждавшего ей путь. Его пристальный, хищный взгляд буквально пригвоздил девушку к месту.

Цветные пятна от зажженных китайских фонариков, свисавших с ветвей, странно расцветили его лицо, и он показался ей еще более неприятным и зловещим, чем раньше. Особенно его глубоко посаженные глаза с мешками под ними, вызванными, наверное, разгульным образом жизни, и полные чувственные губы.

— Вы всегда так строго следите за своими сестричками? — поинтересовался лорд.

Андрина смутилась. Она не думала, что лорд Кроухорст догадается, с какой целью она устремилась в сад за девушкой в белом платье.

Чтобы не выглядеть перед ним дурочкой, ей пришлось объясниться:

— Черил и Шарон совсем юные и неопытные, и к тому же они впервые попали в Лондон. И так как они очень хороши собой, я обязана приглядывать за ними.

— А кто приглядывает за вами? — полюбопытствовал он.

В его словах вдруг проглянула какая-то забота, какое-то теплое чувство, поэтому неприязнь к нему на мгновение оставила ее, и Андрина ответила беспечно:

— Заверяю вас, милорд, что я могу сама позаботиться о себе.

— Рад слышать это, — отозвался лорд Кроухорст, — значит, вы самостоятельная особа? Тогда вы можете немного прогуляться со мной, я хочу кое-что сказать вам.

Он взял ее за руку, увлек за собой, и они свернули на плохо освещенную боковую дорожку.

Андрина стеснялась вырвать у него свою руку, да и кроме того, она не подозревала, что от него может исходить какая-то опасность.

Не пройдя и нескольких шагов, лорд Кроухорст вновь резко повернул, и они оказались в густых зарослях, образовывающих нечто вроде алькова с деревянной скамьей в глубине, на которой были разбросаны шелковые подушки.

— Я должна вернуться в зал! — воскликнула Андрина.

— Зачем так торопиться? Времени у нас с вами вполне достаточно.

— Совсем наоборот, милорд, — возразила она. — Следующий танец вот-вот начнется, и мой партнер будет искать меня.

— Пусть ищет, — самоуверенно произнес лорд. — Я желаю поговорить с вами, Андрина, и здесь нас никто не потревожит.

Она обратила внимание на то, что он фамильярно назвал ее по имени, и сказала осуждающе:

— Мы с вами встречаемся только третий раз и слишком плохо знакомы, чтобы вы так обращались ко мне.

Он не обратил ни малейшего внимания на ее упрек.

— То, о чем я собираюсь говорить с вами, очень важно. Давайте присядем.

Лорд Кроухорст загораживал Андрину от освещенной аллеи, и она подумала, что подымать шум и пытаться оттолкнуть его было бы ребячеством с ее стороны.

Поэтому она опустилась на одну из шелковых подушек и сказала:

— Это такое место, которое я бы не рекомендовала посещать моей сестре Черил с кавалером. Я как раз пыталась помешать ей попасть сюда.

— Вы уже говорили мне, что сестра ваша очень молода и наивна и что вы оберегаете ее, — усмехнулся Кроухорст. — Но вы сами вполне можете позаботиться о себе.

Андрина в глубине души надеялась, что в этом он прав.

С беспокойством она отметила про себя, что он подсел к ней ближе, чем это было необходимо. При тусклом освещении он выглядел еще более отталкивающе, чем раньше. Волна отвращения к нему невольно захлестывала ее.

— Вы необыкновенно красивы, Андрина, — произнес лорд Кроухорст, стараясь придать своему голосу несвойственную ему мягкость.

— Я уже напомнила вам, милорд, что при нашем весьма поверхностном знакомстве вы должны называть меня мисс Мелдон или уж в крайнем случае, если вам так хочется, мисс Андрина.

— Есть много других имен, с которыми я бы мечтал обратиться к вам, — сказал лорд Кроухорст. — И ни одно из этих обращений не начинается со слова «мисс».

Андрина почувствовала, что он придвигается к ней еще ближе. Она поспешно сказала:

— Я должна вернуться в танцевальный зал. Говорите, пожалуйста, скорее, что вы намеревались сказать.

— Я хотел бы сказать вам, что вы очаровательны, ослепительны и что я думаю… нет, не думаю, а вполне уверен… что я влюбился в вас!

— Это смешно, и вы сами это хорошо знаете, — резко возразила Андрина. — Влюбляются с первого взгляда только в романах.

— А вам, наверное, известна и такая истина, что нет правил без исключения. В тот момент, как я впервые увидел вас, Андрина, я уже знал, что мы созданы друг для друга.

У Андрины по спине пробежал холодок. Она вся напряглась.

— Я очень сожалею, милорд, но… я больше не могу здесь с вами оставаться, — поспешно проговорила она. — Пожалуйста, забудьте все то, что вы сказали мне, потому что… могу вас заверить, что я не восприняла ваши слова всерьез…

— Тогда я должен убедить вас, что говорил исключительно серьезно, — настаивал лорд, — очень серьезно, Андрина!

Говоря это, он обнял ее за талию.

Андрина инстинктивно отвернулась от его лица и произнесла, как она надеялась, совершенно ледяным тоном:

— Не дотрагивайтесь до меня, милорд. Если вы не оставите меня, я закричу, и вам будет неловко…

— Сомневаюсь, что кто-нибудь услышит вас, когда оркестр играет так громко, — сказал лорд Кроухорст с неприятной улыбкой. — А если так случится и кто-то придет вас спасать, то сколько же сплетен вызовет ваше поведение. Вы подумали об этом, Андрина?

«Он знает, как поставить меня в трудное положение», — с отчаянием подумала Андрина.

Вместо того, чтобы спорить с ним, она попыталась высвободиться и встать, но ей это не удалось, так как лорд Кроухорст крепко держал ее за талию. Наоборот, он притянул девушку к себе и свободной рукой сжал ее руку железной хваткой.

— Я уже неоднократно говорил, что вы хороши собой, Андрина, и возбуждаете меня до предела.

С этими словами он склонился, и губы его буквально впились в обнаженное плечо девушки. Для нее это было полной неожиданностью, потому что она в этот момент отвернулась от него, не в силах совладать с охватившим ее отвращением.

Как же ей был отвратителен пылающий жаром жадный рот и сама его близость. Она попробовала бороться, но лорд был слишком силен, и вот уже его губы коснулись ее шеи.

Андрина вскрикнула:

— Нет-нет! Пустите меня…

Его поцелуи становились все более страстными, и Андрина уже испугалась, что вот-вот его губы завладеют ее губами. Она вертела головой, сопротивляясь, но руки ее были скованы его цепкими пальцами, и лорд Кроухорст уже навалился на нее всей своей тяжестью.

Затем внезапно, вероятно, движимая страхом, который придал ей сверхчеловеческую силу, девушка каким-то образом освободилась от него.

Лорд Кроухорст вцепился в ее платье, но это была уже запоздалая попытка остановить ее.

Андрина спаслась от него бегством и сама не заметила, как молнией пролетела через весь сад и очутилась в бальном зале, где по-прежнему звучала музыка и кружились в танце пары.

Испуг настолько овладел ею, что она почти ничего не видела перед собой, и, пробираясь через толпу гостей, Андрина на кого-то налетела.

Преградивший ей дорогу человек, казалось, поджидал ее.

Андрина окинула его затуманившимся взором и поняла, что перед ней герцог Броксборн.

Ее учащенное дыхание с шумом вырывалось из полуоткрытых губ, какое-то мгновение она вообще ничего не могла произнести.

Это столкновение настолько ошеломило Андрину, что она едва не упала без чувств, если бы герцог не поддержал ее.

— Куда, интересно знать, вы так спешите, мисс Андрина? — спросил герцог резко. — Очевидно, напрасно задавать вам этот вопрос.

С трудом Андрина восстановила дыхание и пробормотала невнятно:

— Я… я… думала, что я… опоздаю к танцу.

— Не лгите мне! — оборвал ее герцог. — Вы были в саду с Кроухорстом! Если он напугал вас, то вы это вполне заслужили.

Андрина ничего не ответила. Она пыталась прийти в себя, и, хотя герцог поддерживал ее, она все равно чувствовала, что едва стоит на ногах.

Ей хотелось покинуть его, скрыться в толпе, но она была не в состоянии двинуться с места.

— Есть у вас хоть капля разума? Хоть элементарное представление о правилах приличия? Как вы могли уединиться в саду с подобным типом? — Тон герцога был одновременно и гневным, и издевательским.

— Я как-то не подумала… — после паузы тихо произнесла она.

— С вами это случается постоянно, — отозвался герцог. — Или у вас просто мания попадать в опасные ситуации и оставаться наедине с малознакомыми мужчинами?

— Это несправедливо! — с горячностью воскликнула Андрина, уязвленная его презрительным тоном и обвинением не только в легкомысленности, но и в чем-то более худшем.

— Несправедливо? — передразнил ее герцог. — Я еще мягко выразился. Вас даже нельзя назвать легкомысленной особой. Нет, у вас просто ветер в голове, вы глупы! Как можно быть такой безмозглой в вашем возрасте? И вы еще претендуете на то, чтобы опекать ваших сестер!

— Я пошла в сад, потому что… я думала, что увидела там… Черил… — начала оправдываться Андрина.

Она понимала, что должна дать герцогу какое-то объяснение, убедить его, что она совсем не хотела оказаться наедине с противным лордом в темном саду.

— Вот это и свойственно вам — суетиться и кудахтать вокруг своих ненаглядных сестричек вместо того, чтобы давать им пример своим поведением, — отрезал герцог. — Вы не можете быть такой уж пустоголовой, Андрина, чтобы не догадаться, что человек с репутацией Кроухорста уводит вас в темный сад не для того, чтобы любоваться цветами!

Герцог сделал паузу и продолжил с холодной суровостью:

— Если он испугал и шокировал вас своим поведением, то, вероятно, это послужит вам уроком и вы об этом вспомните, когда в следующий раз займетесь флиртом и охотой за мужчинами!

— Как вы… смеете говорить со мной таким… тоном! — вскричала Андрина, возмущенная несправедливыми обвинениями герцога до глубины души. Она уже не в силах была более сдерживаться.

Броксборн заговорил снова, и теперь в голосе его был лед:

— Вы забыли, что сами настаивали на том, что мы родственники. Вы очень долго убеждали меня в этом. И… почти убедили. Поэтому трудно от меня ожидать, что я буду стоять в стороне и следить, как моя так называемая кузина ведет себя, мягко говоря, непозволительным образом.

Андрина набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

— Я ненавижу вас!

О последствиях произнесенных слов она уже не думала.

Герцог вдруг поднял голову и посмотрел куда-то ей за спину.

— Так как я вижу, что ваш пылкий поклонник направляется сюда, я советую вам поправить на своем платье этот чудесный веночек из невинных роз, обрести возможное достоинство и оказать мне честь протанцевать со мной следующий танец.

Дрожащими руками Андрина привела в порядок украшение на своем платье, поправила прическу, затем, как она надеялась, с горделивой грацией шагнула вперед.

Она, разумеется, понимала, почему герцог так разгневан на нее, и в то же время была ему благодарна за то, что он избавил ее от повторного разговора с лордом Кроухорстом.

Несомненно, она потом будет укорять и того, и другого за то, что они испортили ей такой чудный вечер.

Но сейчас Андрина заставила себя улыбаться, танцевать и быть приятной для всех гостей, которые подходили к ней, чтобы поздравить и сказать комплименты.

Андрина приняла с почтением выражение восторга по поводу бала от принца-регента и простила ему легкий намек на флирт, который он позволил себе в разговоре с ней.

Ведь это была, как известно, его обычная манера общения с дамами.

И все же ей было не по себе, и грусть одолевала ее. Веселье, как и огни оплывающих свечей, постепенно тускнело.

Некоторым утешением для нее было то, что, когда последние гости отбыли и уже давно забрезжил рассвет, она услышала, как Черил и Шарон наперебой восторгаются прошедшим вечером.

— Я могла только мечтать о таком бале, — воскликнула Шарон, — но никогда и подумать не смела, что попаду в подобное общество! Если бы кто-нибудь еще месяц назад сказал мне, что ради нас будет устроен такой праздник, мне показалось бы, что сплю наяву.

— Мы очень горды всеми вами, милые девочки, разве не так, Танкред? — спросила леди Эвелин у герцога.

— Да, конечно, — ответил он. — Меня без конца поздравляли и восхищались хорошим вкусом и везением, а также интересовались, где я отыскал столь очаровательных и хорошо воспитанных дебютанток.

Младшие сестры расцвели, услышав подобные комплименты из уст сдержанного на похвалы герцога, но Андрина не сомневалась, что его слова полны сарказма, особенно по отношению к ней.

— Немедленно отправляйтесь по кроватям, девочки! — с напускной строгостью сказала леди Эвелин. — Я не хочу, чтобы вы выглядели бледными поутру, потому что уже после полудня мы должны присутствовать на приеме.

— Как это восхитительно! — воскликнула Шарон.

Черил сделала реверанс леди Эвелин, потом герцогу, грациозно повернулась и взбежала вверх по лестнице.

Андрина догнала ее через несколько ступеней, взяла под руку и ласково спросила:

— Тебе было хорошо, дорогая?

— Это был чудесный вечер, — дрогнувшим голосом отозвалась Черил.

— Я видела, как ты танцевала с маркизом. Тебе он нравится?

— Он так вежлив, так добр…

Голосок Черил задрожал от переполнявших ее чувств, и Андрина догадалась — сейчас не время обсуждать ее сердечные дела. Она проводила сестру до спальни и передала с рук на руки заспанной горничной, чтобы та помогла Черил раздеться.

Затем Андрина отправилась к Шарон.

Младшая сестра, целиком погруженная в мечты, закинув голову, вальсировала по своей спальне.

— О Андрина! — сказала она, продолжая описывать круги. — Был ли в жизни у кого-нибудь такой волшебный, такой удивительный вечер?

— Танцевала ли ты с герцогом? — осведомилась Андрина.

Шарон прекратила кружиться и направилась к туалетному столику.

— Разумеется, я все сделала, как ты мне сказала.

— О чем вы говорили?

Шарон оставила вопрос без ответа, и, выждав паузу, Андрина продолжила:

— Ты знаешь, что я хочу, Шарон. Он трудный человек, но если кто-то сможет привести его в доброе расположение духа, если кто-то сможет сделать из него хорошего мужа, — так это только ты.

Шарон по-прежнему молчала. Пауза тянулась невыносимо долго.

Наконец все-таки Андрина дождалась, когда Шарон заговорила:

— Ты уверена, что положение герцогини обязательно означает счастье?

— Да, я в этом уверена, — не раздумывая, ответила Андрина. — Ты будешь иметь все — этот замечательный дом, все драгоценности, которые мы видели сегодня вечером, и кроме того, у герцога есть еще много того, что нам предстоит увидеть, если все получится, как я рассчитываю. У него загородное поместье, о котором папа рассказывал с таким восторгом, охотничьи угодья в Лестере и дом в Ньюмаркете, где он останавливается на время скачек.

Андрина помедлила, а потом продолжила убежденно:

— Я никогда не видела Черил такой веселой, какой она была сегодня в обществе маркиза, а ведь он будущий герцог. И если вы обе станете герцогинями, то подумай, какое это будет великое наше достижение!

— По-моему, герцог Броксборн не очень впечатляющий партнер, — заявила в ответ Шарон.

— Шарон! — прикрикнула Андрина. — Ты должна очаровать, свести его с ума! В конце концов, если бы его легко можно было завоевать, он бы давно был женат! Подумай обо всех тех женщинах, которые только и грезят о том, чтобы стать герцогиней Броксборн! Но я абсолютно уверена, что ни одна из них не так очаровательна, как ты!

В ответ на пламенную речь сестры Шарон широко зевнула.

— Что-то я слишком устала сегодня, Андрина.

— Это неудивительно. С моей стороны, конечно, эгоистично заставлять тебя вести со мной беседу в такой час. Ложись спать, завтра нас ждет еще немало волнений. Но запомни одну вещь, Шарон, у нас очень мало времени!

Когда она наконец очутилась в своей комнате и горничная сняла с нее бальный наряд, Андрина в одном тонком пеньюаре подошла к окну и раздвинула занавески.

Бледное утреннее солнце уже поднялось над крышами соседних домов, засверкало, отражаясь в стеклах окон. Начался новый день.

— Так мало времени! — прошептала она.

Не только от утренней прохлады, но и от этой мысли ее охватил озноб. Любыми способами она должна выдать замуж Черил за маркиза, а Шарон связать брачными узами с герцогом.

Она отдавала себе отчет в том, что последняя задача труднорешима, а точнее сказать, почти нерешима, но все же Андрина поклялась себе, что сделает все — даже невозможное — ради своих сестер. Ведь именно с этой целью она приехала в Лондон, поэтому она принесла в жертву свою гордость и умоляла герцога, чтобы он оказал им милость и объявил их своими протеже.

Тут в памяти ее всплыли саркастические слова герцога, произнесенные им на балу в ее адрес, и полный холодного презрения взгляд. Как он мог говорить такое ей в глаза?

«Он ни во что меня не ставит! — с горечью подумала Андрина. — Он уже не раз называл меня безмозглой, безрассудной, и, по его мнению, я беспринципная попрошайка…» Она едва не добавила мысленно еще одно определение, высказанное герцогом — «развратная», но это было уже слишком.

От подобных воспоминаний горячая волна поднялась где-то внутри ее, мозг запылал в гневе, снова и снова она возмущалась тем, что он обвинял ее в подобных вещах. И в то же время она не могла не согласиться, что герцог имел все основания для таких обвинений.

Конечно, безумием было с ее стороны позволить лорду Кроухорсту затащить ее в темную аллею. Она должна была вообще отказаться покинуть бальный зал вместе с ним и позволить Черил, даже если бы это была она, а не незнакомая девица, заботиться о своей репутации самой.

«Наверное, герцог прав — я очень глупа», — с грустью признала Андрина. Затем она, улегшись в постель, зарылась лицом в подушку и подумала о том, что уже недолго она будет раздражать герцога и вызывать в нем гнев и недовольство своими непристойными, по его мнению, устремлениями.

Как только Шарон и Черил благополучно выйдут замуж, она освободит его от своего присутствия.

Все же она хотела, прежде чем это время придет, доказать ему, что он зря думает о ней так плохо. Может быть, герцог пожалеет не только о том, что говорил ей в лицо такие беспощадные вещи, но и извинится за свое поведение при первой их встрече в придорожной гостинице.

«Как я могу заставить его уважать себя?» — задавалась она вопросом, но не находила ответа.

На следующий день все проснулись очень поздно, но, конечно, первой ранней пташкой была Андрина, которая спустилась вниз и увидела, что холл полон самых разнообразных и роскошных цветов.

Там были букеты, корзинки, вазы с цветами, и каждый сопровождали записки, адресованные, разумеется, Черил или Шарон. Но к ее удивлению, множество букетов были посланы и ей.

Две чудесные цветочные корзины пришли от джентльмена, который сидел возле нее за ужином. Еще две от каких-то джентльменов, о которых Андрина и понятия не имела, а одна невероятных размеров корзина белых орхидей была доставлена от поклонника, о чьем имени она догадалась прежде, чем вскрыла конверт с запиской.

Почерк лорда Кроухорста был похож на него самого, как показалось Андрине, — неровный, неразборчивый, казалось, что записку писал злой, гадкий человек.

«Андрине, которая завладела одновременно и моим сердцем, и разумом».

Она порвала карточку на мелкие клочки и выбросила их в корзинку для мусора.

«Я не могу понять, почему именно тот единственный человек в Лондоне, который мне по-настоящему неприятен, преследует меня по пятам», — подумала Андрина.

— Вы все произвели настоящую сенсацию, если судить по присланным букетам, — сказала леди Эвелин, спустившаяся вниз к ленчу и отчаянно зевающая. — Но цветы быстро вянут, а вам, мои девочки, требуется нечто более материальное.

— О чем вы говорите? — спросила Черил.

— Об обручальных кольцах, конечно же, — ответила леди Эвелин, — и предпочтительнее с крупными бриллиантами.

— А-а… теперь я поняла. Обручальное кольцо! — как-то странно произнесла Черил, и в тоне ее было нечто, что заставило Андрину поглядеть на нее внимательнее.

Сказал ли что-то определенное маркиз ее сестре прошлой ночью? Вот что интересовало Андрину.

Она ни в коем случае не хотела давить на свою сестрицу, но чувствовала, что Черил уже подумывает о бракосочетании, и было очевидно, что единственный мужчина, который представлял для нее интерес, был именно маркиз.

Шарон собрала карточки с присланных ей букетов сразу же после ленча и мгновенно спрятала их в маленький шелковый ридикюль, который носила на запястье.

— Разве ты не собираешься сказать нам имена своих обожателей? — полюбопытствовала леди Эвелин.

— Я слишком устала, чтобы разбирать их подписи, — ответила Шарон, но в голосе ее не ощущалось никакой усталости. — Попозже, может быть, к концу дня я рассортирую карточки и напишу им всем в ответ слова благодарности.

— Я думаю, мы можем отложить написание благодарственных писем, во всяком случае, до завтрашнего дня, — заявила леди Эвелин. — Сегодня, как мне кажется, нам следует прокатиться на свежем воздухе.

— Это было бы замечательно! — сказала Андрина. — Но сначала я собираюсь отнести драгоценности, которые мы одолжили на бал, обратно мистеру Робсону.

Она бережно опустила бриллиантовые звезды, которые так украсили вчера волосы Шарон, и жемчужное ожерелье, обвивавшее белоснежную шейку Черил, в предназначенные для них футляры и направилась в кабинет мистера Робсона.

— Благодарю вас, мисс Андрина, — сказал он, забирая у нее драгоценности. — Спасибо, что вы так быстро вернули их. Я не хочу сказать, что беспокоюсь, когда подобные дорогие вещи не находятся на месте под моей охраной, но я за них отвечаю. Герцог доверяет мне, и, если бы что-то пропало, я бы никого не винил, кроме самого себя.

— Ужасно чувствовать себя ответственным за что-то драгоценное. Мне это понятно, — улыбнулась Андрина.

— Разрешите мне сказать, что вы выглядели просто замечательно прошлым вечером, мисс Андрина. Вы не рассердитесь на меня за мою смелость? — спросил мистер Робсон. — Когда я наблюдал, как вы танцуете, то подумал, что вы были абсолютно правы, сказав, что не нуждаетесь ни в каких драгоценных украшениях. Они бы только ослабили впечатление на всех присутствующих. Блеск ваших глаз ярче любых бриллиантов.

Так как он был человеком пожилым, Андрина простила ему, что он расточал ей столь откровенные комплименты.

— Я вам очень благодарна, но уверена, что никто и не глядел на меня, когда в бальном зале были мои сестры. Но все же я очень рада, что все проявили к нам такую доброту.

«За исключением герцога!» — добавила она мысленно.

Он был единственным, кто не сказал ей ни одного комплимента.

Герцог, по всей видимости, избегал Андрину и этим вновь вызвал ее возмущение.

Она еще немного поговорила с мистером Робсоном о гостях, и он рассказал ей немало интересного о многих дамах и джентльменах, присутствовавших на вчерашнем балу.

Затем Андрина возвратилась в салон, где в одиночестве ожидала ее леди Эвелин.

— Готовы ли Черил и Шарон к прогулке? — спросила Андрина.

— Они уже уехали, — сказала леди Эвелин.

— Уехали?! — Андрине показалось, что она ослышалась.

— Маркиз Глен пригласил Черил прокатиться по парку. По всей вероятности, они договорились обо всем еще вчера вечером, — объяснила леди Эвелин.

— Вы отпустили ее одну? — возмутилась Андрина.

— Моя дорогая, он подъехал на коляске «визави», которая, как вы знаете, вмещает только двух пассажиров. Я вряд ли бы выглядела благопристойно на коленях кучера, и трудно было ожидать от Черил, что она согласится сидеть у меня на коленях.

Леди Эвелин рассмеялась и продолжила:

— Не смотрите на меня, как обеспокоенная курица, растерявшая своих цыплят! Слышите, Андрина, что я вам говорю? Черил и Шарон взрослые девушки и как-нибудь постоят за себя, если понадобится, уверяю вас. Да и беспокоиться не о чем, так как на дворе ясный день, а их прогулка будет проходить в самой оживленной части Гайд-парка, где полным-полно таких же девушек, как они.

— А с кем отправилась Шарон?

Задавая этот вопрос, Андрина уже заранее знала ответ.

— С кем же еще, как не с красавцем графом Иваном? Прошлым вечером я видела, как он глядит на нее, и поняла, что он влюблен по уши. Я должна вам признаться, дорогая, что граф Беркендорф один из самых привлекательных мужчин, что мне встречались за мою жизнь.

— Но совершенно не годится для Шарон, — резко заявила Андрина. — Я надеюсь, мадам, что вы не будете поощрять их общение. По моему мнению, она танцевала с ним чересчур часто на протяжении вечера, а это меня не устраивает.

Леди Эвелин ничего не ответила, и Андрина вынуждена была продолжить:

— Вы сами сказали мне, что граф Беркендорф ищет богатую наследницу. Я считаю, что его нужно предупредить, прежде чем их отношения зайдут слишком далеко, что у Шарон нет за душой ни гроша.

На губах леди Эвелин появилась улыбка, когда она сказала:

— Вы рассуждаете точь-в-точь, как моя матушка. Именно это она мне говорила, когда я была девушкой. И все же я вышла замуж за того, кого хотела, и мы были очень счастливы.

Заметив выражение протеста на лице Андрины, она добавила:

— Мой муж стал послом и сделал успешную карьеру. Когда же мы впервые встретились, он был обычным чиновником в министерстве иностранных дел. Никто его не замечал и не уважал. И ничто не могло послужить ему рекомендацией в дипломатическом ведомстве, как только его удивительная способность к иностранным языкам.

— Я хочу, чтобы Шарон удачно вышла замуж, — повторила Андрина с твердой убежденностью. — Я совершенно уверена, мадам, что граф Иван Беркендорф не тот мужчина, который нас устроит.

— Со своей стороны я думаю, что вам лучше знать, что устроит вашу сестру, — без всякой обиды ответила леди Эвелин, — но не забудьте, что последнее слово остается за герцогом.

— Это еще почему?! — вскинулась Андрина. — Я опекаю своих сестер. Он тут ни при чем.

— Совсем наоборот, — спокойно ответила леди Эвелин. — Мы заявили всему свету, что ваш опекун его светлость. Из этого следует, что, если какой-то молодой человек пожелает сложить к вашим ногам свое сердце и состояние, он должен сначала — так как вам всем нет еще двадцати одного года — добиться разрешения вашего опекуна.

— Я думала, что это совершенно необязательно, — поспешно возразила Андрина.

Леди Эвелин покачала головой.

— Большинство молодых людей готовы совершать необдуманные поступки. Такими, во всяком случае, они предстают в глазах герцога Броксборна. Его светлость, как мы уже знаем, может быть очень своеволен, решителен в своих действиях, если посчитает это нужным. Я предчувствую, что любой кандидат в мужья, которого он не одобрит, очень быстро будет выброшен за дверь и ему еще повезет, если он не разобьет себе нос при падении.

— Не думаете ли вы, что мне надо поговорить с герцогом на эту тему? — растерянно спросила Андрина.

— Я считаю, что вам следует полагаться на него во всем. Он для вас самая лучшая защита, — ответила леди Эвелин. — В то же время, несомненно, у него есть свои соображения по поводу кандидатов в мужья каждой из вас.

Тут она рассмеялась.

— Когда я думаю, какой репутацией трудного и негостеприимного человека он пользовался, то с трудом верю, что подобное превращение могло с ним произойти. В течение всех долгих лет, когда никаких балов не давалось в этом доме, Танкред ублажал только самого себя, проявляя жуткий эгоизм, а принимал лишь узкий круг самых близких друзей. И вдруг он согласился на такой чудесный бал!

— Да, бал был действительно чудесный, — подтвердила Андрина из вежливости, но особого энтузиазма не чувствовалось в ее голосе.

— Я заметила, что вы танцевали с лордом Кроухорстом. — Леди Эвелин перевела разговор на другую тему. — Хочу сказать вам, что, если вы приберете его к рукам, это будет величайшим достижением.

— Нет! — вырвалось у Андрины. — Нет! Я уверяю вас, что ни он в действительности не интересуется мной, ни я им тем более.

Сказав это, она вышла из салона и поэтому не знала, что леди Эвелин проводила ее понимающим взглядом, а когда дверь за девушкой закрылась, долго беззвучно посмеивалась.