Охотники за сокровищами

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Джош треснул кулаком по автомату для продажи кофе в вестибюле больницы. Не потому, что тот плохо работал. Просто Джошу требовалось по чему-то треснуть.

Какое облегчение выбраться из палаты Ферн. Слишком велико там напряжение. Теперь, оказавшись здесь, он желал лишь одного — броситься назад, узнать, все ли с ней в порядке.

Автомат выплюнул ему кофе. Джош схватил стаканчик и плюхнулся с ним на ближайший стул.

Он ненавидит больницы. Да, конечно, мало кто их любит, но для него тут масса отвратительного, помимо характерного запаха. Главное — это бесконечное ожидание, вымученная веселость при посещениях больного, который, как тебе известно, никогда не поправится.

Образ бледного, худого Райана вспыхнул в его мозгу, и он отбросил его прочь. То был не Райан. Он помнил другого человека — полного жизни, и радости, и огня, сверкающего в озорных синих глазах. Джош отказывается помнить его другим.

Плечи Джоша опустились. Райану так и не довелось осуществить все то, что они планировали сделать, когда вырастут. Поэтому Джош делал это за них обоих — и даже больше того. Ужасно, когда жизнь проходит впустую, поэтому он старался впихнуть в нее как можно больше.

Он отпил глоток, поставил стакан на низкий столик. Мозг подсказывал, что за три минуты, пока его не было, рецидива у Ферн случиться не могло, но ему требовалось наглядное доказательство. Требовалось увидеть, что ее бледная кожа приобрела нормальный цвет, а в глазах снова вспыхнули огоньки.

Джош шумно выдохнул. Был момент, когда ему хотелось сбежать — при звуке сирены «скорой помощи». Это путешествие с задыхающейся Ферн, лежащей на носилках с маской на лице, стало одним из ужаснейших впечатлений его жизни.

Какой он трус! На долю секунды оказавшийся полнейшим эгоистом, думающим лишь о необходимости защититься от всплеска отчаяния. Пытающийся найти себе оправдание — мол, с родителями ей будет лучше. Тряпка! Не заслужил он обожающего взгляда, которым смотрела она на него, прежде чем поцеловать.

Войдя в палату Ферн, он подошел, взял ее за руку. Кислородную маску с нее сняли, щеки немного порозовели. Врач закончил заполнять свои бумаги.

— Сильнейшая аллергическая реакция, — пояснил он, глядя на Ферн. — Не так уж опасно, но неприятно, даже пугающе немного.

Немного пугающе? Немного? Кто-то тут явно склонен к преуменьшениям. Джош прочистил горло.

— Вы знаете, что стало причиной?

Взглянув на Ферн, он заметил, что ее щеки приобрели цвет свеклы.

Врач убрал ручку обратно в карман своего белого халата.

— Похоже, у мисс Чамберс аллергия на моллюсков.

— Моллюсков? Но она не ела моллюсков. Это я…

Врач моргнул.

— К счастью, из-за очень небольшого контакта с аллергеном ей досталась совсем небольшая доза. Но достаточная, чтобы вызвать неприятную реакцию, слегка перекрыв дыхательные пути. — Он посмотрел на Ферн. — В будущем вам следует быть предельно осторожной.

Джош рухнул на жесткий пластиковый стул рядом с носилками. О господи, это его вина! Это его устрицы вызвали такую жуткую реакцию. Все потому, что он не мог держать свои руки — и, главное, губы! — при себе. Не мог, что ли, потерпеть еще несколько дней?

Вот куда завело его стремление «плыть по течению», доверять инстинктам. Он нарушил свое обещание Райану, причинил Ферн вред. Ничего себе друг! Защитник…

Ферн села на кровати.

— Мне можно уйти?

Джош обернулся к ней. Она с ума сошла? Ей следует оставаться здесь, где рядом врачи, где с ней ничего подобного больше не случится.

Врач поджал губы, на минуту задумался.

— Мне бы хотелось оставить вас под наблюдением на часок. Но лекарство, что дали вам врачи «скорой», видимо, дало желаемый эффект. Никаких неблагоприятных реакций не видно.

— Видите ли, мы участвуем в охоте за сокровищами, и нам надо вернуться…

— Ферн! — Джош уже снова был на ногах, стискивая ее руку несколько сильнее, чем требовалось для ее ободрения.

Она шикнула на него и обратила полные надежды глаза на врача.

— Не вижу никаких причин для отказа, — пожал он плечами. — Вы уже пробыли тут два часа. Мне хотелось бы задержать вас еще на час, а потом мы можем вас отпустить. Если только есть кому присмотреть за вами ближайшие двадцать четыре часа.

Оба повернулись к Джошу. Тот кивнул.

— Ну, тогда увидимся через час.

Ферн спустила ноги с кровати.

— Иди сюда, — и открыла ему свои объятия. Джош шагнул к ней, обнял ее.

— Спасибо тебе, — прошептала она ему в ухо. — Спасибо, что позаботился обо мне.

Джоша передернуло. Как она может так говорить? Он показал себя абсолютным слабаком. Полнейшим трусом, несмотря на все свои рассуждения о смелости. Как он испугался потерять Ферн! Она слишком дорога ему. Возможно, он даже… Нет, об этом даже думать не сметь! Ничего не выйдет.

Она провела ладонью по его щеке.

— Удивительно, что, дожив до солидного возраста двадцати восьми лет, я так не знала, что у меня аллергия на моллюсков.

— Ты никогда их не ела.

— Да, потому что считала себя не склонной к авантюрам. Уж никак не думала, что они могут причинить мне вред.

Он кивнул.

— Видимо, тут сработал один из тех инстинктов, о которых ты мне вечно твердишь, — радостно сообщила Ферн. — Внутренний голос всегда подсказывал мне, что следует держаться от них подальше.

Он опять кивнул, но мыслями был далеко. Во всем его вина. Это были его устрицы. И его поцелуй.

— Без двадцати десять! Где же он? — воскликнула Ферн, выглядывая в коридор. Осталось всего двадцать минут, по истечении которых они официально выбывают из игры. А врача нет и нет.

Джош моментально оказался рядом.

— Ты уверена, что лекарство, которое тебе вкололи, не оказывает возбуждающего эффекта?

Ферн помотала головой, все так же вглядываясь в глубину коридора.

— Не думаю. Я отлично себя чувствую.

— Нам не обязательно дальше участвовать в игре. Я не расстроюсь. Мы старались изо всех сил — просто не сложилось.

— Я сдаваться не собираюсь.

Никогда и ни в чем она не была так уверена.

Ферн точно знала, что этот момент — поворотный в ее судьбе. Она не вернется к обыденности своей жизни, не испробовав все средства для… сближения с Джошем.

Каждая минута гонки за призовыми деньгами означала лишнюю минуту, проведенную с ним, и оставшееся время слишком дорого, чтобы его терять. Что означали его поцелуи? Что он чувствует к ней? Ей необходимо узнать ответы на эти вопросы, иначе они будут мучить ее всю жизнь.

Кто-то открыл дверь в палату.

— Привет, детка. Решил заскочить, узнать между вызовами, как у тебя дела. Ну что?

Ферн улыбнулась высоченному человеку в зеленой форме «скорой помощи», стоящему перед ними.

— Привет; Брюс. Я в норме. Жду выписки. Спасибо, что так вовремя явился мне на помощь.

— Всегда рад.

Тут, просто машинально, Ферн взглянула на часы. Семнадцать минут. Сердце ее упало.

Из-за плеча Брюса вынырнула голова сестры.

— Ферн Чамберс? Распишитесь вот тут. Брюс похлопал ее по плечу.

— Ну, если ты уходишь, то и я пойду. Был рад помочь.

Двенадцать минут! Как они доберутся до станции Элдвич за такое время? Поможет только чудо! Ферн рванулась мимо Джоша.

— Брюс!

Брюс, уже шагнувший за порог, остановился, повернулся. Она подбежала к нему.

— Ты сказал «всегда рад»? Ты действительно имел это в виду?

Джош притулился в углу машины «скорой помощи», вовсю сверкающей синими огнями и громко ревущей.

— У меня будут громадные неприятности, если кто об этом узнает, — прокричал Брюс, пока его напарник крутил руль. — Сразу предупреждаю — если придет вызов, вам двоим придется высаживаться.

Ферн, сидящая на краешке носилок, сжимала кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

— Мы очень ценим твою помощь, Брюс. Верно, Джош?

Джош обнаружил, что его голос, пытающийся заглушить вой сирен, срывается на хрип:

— Да.

— Ты просто лапочка! — добавила Ферн, и Брюс покраснел.

«Скорая» опять повернула, Джоша едва нее скинуло с сиденья. И это озадачило его. Ему всегда казалось, что поездка на полицейской машине или «скорой» должна ему понравиться — педаль в пол, сирены вопят. Но, по правде, он еще не оправился от первой поездки нынешнего дня и от всего, что случилось непосредственно до того.

Сегодня, вместо того чтобы наслаждаться выбросом адреналина, Джош чувствовал себя потерянным и утратившим контроль над ситуацией — приятного мало.

Жизнь так хрупка… Люди так хрупки… А он ломится по жизни, не слишком об этом задумываясь. Ферн заслуживает куда большего, чем его небрежное к ней отношение. Его пронзил ужас при мысли, что он всегда принимал ее как должное, всегда рассчитывал найти там, где оставил. А сегодня обнаружилось…

Ему захотелось схватить ее, зацеловать, прямо здесь, в бешено летящей по улицам машине. Вместе с тем он начал понимать, что некоторым инстинктам следует сопротивляться.

«Скорая» резко затормозила, Ферн слетела с носилок, приземлившись ему на колени. Засмеялась, пока Джош ощупывал ее, убеждаясь, что она цела, потом вскочила.

— Две минуты. Брюс, ты золото! — Ферн послала ему воздушный поцелуй. — И будь уверен относительно призовых денег. Если мы выиграем, фонд «Скорой помощи» вырастет на пятьсот фунтов.

Выскочив из машины, они побежали к зданию станции. Ведущий у входа сделал еще одну пометку в своем блокноте.

— Плохие новости для вас — вы двадцать шестая пара, явившаяся сюда.

У Ферн стало такое выражение, словно кто-то снова попросил ее съесть угря.

— И хорошие новости — семь из прибывших команд дисквалифицированы, потому что они либо побывали на неправильных станциях, либо не предоставили нужные фотографии в верном порядке. Поздравляю! Вы все еще в игре!

Ферн завизжала и захлопала в ладоши. Джош постарался принять приличествующий случаю радостный вид, про себя же соображая, как сумеет провести рядом с Ферн еще полтора дня, заведомо зная, что потом придется расстаться.

Мысль оставить ее буквально раздирала его на части, но тогда они хотя бы смогут вернуться к прежним отношениям. Снова станут друзьями, она опять будет счастлива и спокойна. Куда ужаснее была перспектива шагнуть в неведомое будущее. Любить ее и… потерять.

Если она сможет уснуть тут, думала Ферн, то сможет спать где угодно. Оставшихся сорок участников разместили на не используемых теперь платформах станции Элдвич.

Днем на станциях было обычно душно от толп народа. Даже воздух, несущийся с прибывающими поездами, был теплым. Но сейчас, в десять минут первого, на станции, не использовавшейся уже десяток лет, было зябко.

Как ей хотелось, чтобы Джош прижался к ней — так, как в пещерах. Но он повернулся спиной, оставив между ними не меньше фута, хотя их матрасы лежали рядом.

Сделав глубокий вздох, она повернусь, чтобы видеть Джоша. Он был неподвижен. Слишком неподвижен. А ведь он не спит.

Ферн передвинула ноги, а после и все тело ближе к нему. Скользкая поверхность спального мешка сглаживала ее движения. Очень медленно она обняла его одной рукой и прижалась лицом к твердой спине. Секундой позже передвинула руку.

Джош все не двигался. Она растерялась. Почему он не откликается на ее прикосновения? Несколько часов назад все было иначе. Что с ней не так? Всякий раз, как она целует этого человека, он словно сбегает за тысячу миль от нее.

У нее есть два варианта. Можно убрать руку и отступить на уже остывшую часть своего матраса. Или оставить все так, как есть.

Не очень-то удобно лежать рядом с одеревеневшим мужским телом, явно не желающим, чтобы к нему прижимались. И все равно она не сдастся. Усилием воли расслабила мышцы и, прежде чем замереть в неподвижности, поцеловала его в спину.

Он перестал дышать. Ни к чему больше не способная, она тоже затаила дыхание, прислушиваясь к отдаленному свисту ветра в туннеле. И вдруг Джош рывком повернулся, подхватил ее. В результате оба теперь смотрели в противоположные стороны, но она была в его объятиях.

Ферн осторожно потрогала руку, плотно обхватившую ее тело.

Сегодня Джош был неотразим. Вызвал «скорую». Не бросил ее ни на мгновение. Дал ей возможность положиться на него. Она нахмурилась в темноте. Нет, Джоша нельзя назвать ненадежным. Просто его бродячая натура не давала возможности рассчитывать, что он окажется рядом в трудную минуту. Но сегодня понадобилось — и он оказался рядом.

Не так-то просто ему было. Подумать только, ему пришлось беспомощно ждать, пока приедет «скорая», пока ей помогут другие — это Джошу, при его вечном стремлении все брать на себя, во всем участвовать лично.

Она вздохнула. Вот кто живет правильно!

Теперь она понимала, почему после смерти Райана он начал метаться по свету. А она позволила родителям оберегать ее саму от мира, учить избегать любых неприятных ситуаций, всего бояться.

Его рука дотронулась до ее лица, отвела упавшую прядь. Она лежала, буквально загипнотизированная его прикосновениями.

Сейчас было между ними нечто большее, чем только притяжение. Каждым своим движением Джош, казалось, давал ей обещание. И, впервые за много лет, в ней зажегся огонек надежды.

— Не слышу! — Ферн шептала теперь так громко, что проходящие мимо останавливались взглянуть на нее. Джош, стоящий по другую сторону собора Святого Павла, начал делать ей какие-то знаки. Ферн ничего не понимала.

Явившиеся последними вчера на сборный пункт, сейчас они отчаянно нуждались в резком прорыве. Ферн указала на точку посередине собора, где они могли встретиться и поговорить.

— Я думал, это что-то вроде тайной галереи для подслушивания! — сказал он. — Я практически кричу, а ты ничего не слышишь.

Она прикусила губу.

— Ничего не выходит. Давай еще разок перечитаем инструкции.

Он кивнул, заглядывая ей через плечо, пока она читала текст ключа. Задание ясное. Галерея собора Святого Павла имеет нестандартную архитектурную особенность. Можно лишь догадываться, как она была обнаружена. Если два человека стоят на диаметрально противоположных сторонах и один из них шепчет что-то рядом со стеной, акустика собора позволяет другому все слышать; только для них с Джошем явление работать не желало.

Все просто. Один ведущий давал одному члену команды карточку с текстом, а второй член команды должен был повторить его другому ведущему. Когда фраза совпадет с напечатанной, задание считается выполненным.

— Почему бы нам не поменяться местами?

— Ладно.

Отойдя, она оглянулась на Джоша, замершего у стены, приготовившись ее слушать. Странно, но она внезапно ощутила особую связь с ним. Кругом шаркали ногами, переговаривались туристы, но Ферн казалось, что они здесь одни. Что, если забыть о напечатанном на карточке и сказать то, что действительно хочется сказать?

Я люблю тебя. Всегда буду любить.

Увидит ли она, как глаза его расширятся, а губы медленно изогнутся в фирменной обольстительной улыбке? И, главное, что он скажет в ответ?

Слова крутились на кончике ее языка. Рука судорожно сжала карточку, отчего слова на той уже нельзя было разобрать.

В шестнадцать ей не хватило смелости сказать Джошу о силе своих чувств. Тогда она приняла его решение о необходимости их расставания. А следовало быть настойчивее.

Ну же! «Собор Святого Павла, триста шестьдесят футов, занимает второе место в мире по высоте».

Трусиха.

Пять часов дня. Джош превратился в сплошной комок нервов. Встряхнул игральные кости, мысленно моля, чтобы выпало шесть.

— Ну, давай, — прошептал он, бросая кубики на зеленое сукно.

— Плохо дело. — Ферн дотронулась до его руки, и он едва не подскочил.

Весь день она изыскивала поводы до него дотронуться. Джош схватил кубики, на которых выпало два и пять, и снова бешено затряс.

Он никогда не испытывал тяги к бесполезным сожалениям, но сейчас к нему прочно пристало выражение «если б только».

Если б только сближение с Ферн не грозило такими катастрофическими последствиями…

Если б только он сумел не разбить ее сердце…

Джош вздохнул.

— Ничего, — утешила она, — попробуем еще.

И взяла игральные кости с его ладони. Соприкосновение их рук обожгло его. И она ощущает то же самое, он знает. Свидетельством тому — прерывистое дыхание, легкий румянец, окрасивший щеки.

Если б только можно было плюнуть на эту глупую игру, утащить Ферн в уединенное место и выяснить, сумеет ли он заставить ее покраснеть с головы до пят. Воспоминание о ее вчерашних поцелуях будоражило его кровь.

Забавно, что за прошедшие двадцать четыре часа он ни разу не подумал: «Если б только мы не целовались».

— Твоя очередь, Джош. — Ферн протянула руку и, немного поколебавшись, положила руку ему за спину. Опять она его касается. Словно ждет сигнала, подать который он не может.

К счастью, кости все еще лежали на столе, и он оторвался от нее, наклонившись, чтобы взять их. Самонадеянно с его стороны было рассчитывать, что он сумеет это вынести. Да, он способен улыбаться, быть милым и даже мягко уклоняться от ее знаков внимания. Но эти легкие прикосновения подпитывали исподволь горящее в нем пламя, лишая способности к сопротивлению.

Сжав в кулаке два маленьких кубика, Джош оглянулся по сторонам, взглядом пытаясь выжать из окружающих стен хоть немного удачи, наверняка впитавшейся в них за долгие годы.

Клуб «Джентльмен в черном» был легендарным. Мало кто из прохожих догадался бы, что здание самого благопристойного вида в эпоху Регентства было настоящим гнездом разврата.

В этой самой комнате за одну ночь выигрывались и терялись целые состояния. Сейчас — его очередь. Ему всего-то и надо — две шестерки одновременно.

Мысли его прервали вопли радости другой команды рядом. Две девушки визжали и обнимали друг друга, потом выхватили у ведущего следующий ключ и унеслись.

Так просто и так сложно. Все, что требовалось от команды, — выбросить три двойных шестерки. Никаких сложных игр. Они с Ферн начали неплохо. Первые две пары шестерок выпали почти сразу, но потом дело застопорилось — ничего, кроме разрозненных номеров.

Сердце Ферн замерло — кости катились по столу. Один кубик остановился, показывая единицу. Другой покачался на краю стола, затем замер. Четыре. Она нервно сглотнула.

У нее была причина нервничать. Глупость, конечно… Она загадала, что, если выпадут две единицы, она ему скажет. Сегодня. Идея, впервые придя ей в голову, показалась великолепной, но теперь вид вертящихся по столу игральных костей вгонял ее в дрожь. Ей нужно еще немного времени. Джош выглядит таким сосредоточенным. Сегодняшняя гонка поглотила его целиком. Не один уже раз она пыталась свернуть разговор на вчерашние поцелуи, но он сразу начинал бормотать что-то о своих родителях, уговаривая ее поспешить к следующему пункту назначения. Но Ферн дождется! В какой-то момент сегодня должна быть передышка, и тогда ей представится шанс рискнуть.

— Есть! — Джош вскинул вверх кулак. Сегодня она слишком рассеянна и даже не сразу заметила, что оба кубика лежат шестерками вверх.

А Джош уже подхватил ее, закружил. А потом поцеловал. Их прошлый поцелуй был хорош — страстный, жадный, — но этот оказался слаще. Он целовал ее нежно, неспешно, как будто пытаясь что-то им объяснить.

В ответный поцелуй она вложила всю свою любовь, обожание. А он? Чувствует ли он то же самое?

Сзади деликатно покашляли. Оторвавшись друг от друга, они повернулись к ведущей, протягивающей им красный конверт.

— Спасибо. — Дрожащими руками Ферн оправила свою майку. Джош закашлялся, взял игральные кости со стола, протянул их ведущей. Выглядел он изумительно, весь потрепанный и взбудораженный.

— Отдать вам?

Девушка покачала головой.

— Отставьте их на столе для следующей команды.

Он бросил кубики обратно. Лишь поднявшись и взяв с пола рюкзак, Ферн взглянула на них и покачнулась.

С каждого кубика ей весело подмигивала единственная точка.