Глава 8 INSISTENCE Упорное преодоление защиты противника (фр.)

Рамзи Манро довел Хелену по аллее Любви до пересечения с дорожкой Друидов, о чем он и сообщил ей, вежливо объяснив, что дорожка названа так из-за мраморных фигур, в игривых позах они расположились среди зелени кустов. Потом они свернули на широкую и ярко освещенную Большую аллею.

Здесь царила атмосфера праздничного веселья. Обезьянка, спрыгивая с плеча хозяина, таскала перья из причесок дам, а потом с поклоном возвращала их хозяйкам, протягивая маленькую кружечку для монеток. Фокусники демонстрировали свои трюки прямо среди толпы. Лоточники предлагали пирожные и сладости, а мальчишки, согнувшись под тяжестью больших бутылей с араковым пуншем, всего за полшиллинга наливали всем желающим по полной кружке.

Хелена жадно впитывала в себя все это многообразие: ароматы чеснока и духов, свежей выпечки и дыма от жаровен. Все это было разбавлено влажным воздухом, поднимающимся от Темзы. Люди самой разной внешности и положения, одетые в богатые костюмы или дешевые домино, обгоняли их или шли навстречу, шутили и смеялись, слушали игру музыкантов, смотрели пантомимы или любовались искусно сделанными диорамами.

Хелена не могла не заметить, что женщины обращают на Рамзи Манро не меньше внимания, чем на все эти диковины. Да и не только женщины. Несколько раз джентльмены останавливались и хлопали его по плечу с преувеличенным дружелюбием. Хелене показалось, что подобная фамильярность неприятна шотландцу, хотя он и отвечал на приветствия очень любезно. Однако, как ни странно, это завидное его терпение не распространялось на Хелену, потому что при встрече со знакомыми он каждый раз вставал между нею и ими, словно пряча ее от нескромного любопытства.

– Ваш ученик? – поинтересовалась она после одной из таких встреч.

– Пока только мечтает им стать.

– На вас большой спрос.

– Да, я сейчас в моде. – Он говорил, небрежно растягивая слова, но Хелене показалось, что во взгляде, устремленном на нее, мелькнуло и тут же спряталось настороженное внимание. – Я заполняю особую нишу в обществе. Я зависим от сильных мира сего, и живу за их счет. – Он усмехнулся. – Вероятно, это все-таки лучше, чем не жить вовсе.

– Вы учитель фехтования, – заметила Хелена. – Это ведь не то же самое, что прислуга.

– Прислуживать можно не только за столом, – возразил Манро. – Я нахожусь где-то посредине между лакеем и портным.

– ·Мне так не кажется, – возразила Хелена. – Портного они бы не стали приветствовать с таким энтузиазмом.

– Вы думаете? – лениво спросил он. – Может, вы и правы. Я владею определенным искусством, а они щедро платят мне за то, что я их обучаю. Конечно, это искусство не так практически полезно, как, скажем, умение портного. Но свет, следуя своим обычным предрассудкам, считает его более романтичным, а мою бедную особу более достойной своего внимания. Они, вероятно, спрашивают: «Кто он такой? Где научился так ловко вспарывать людям животы? Как это ужасно! Как бы и мне такому научиться?»

В его изложении все это действительно звучало абсурдно. И у Хелены сразу же возникла сотня вопросов: «Как провел Рамзи Манро эти последние четыре года? А что он делал до этого? И до того, как попал во французскую тюрьму? Где он был десять лет назад? – Она нахмурилась. – И вообще, кто такой Рамзи Манро?»

– Мужчины, надо сказать, довольно кровожадные животные, – продолжал он, ведя ее по заполненной людьми дорожке с таким же спокойствием, словно они прогуливались по Гайд-парку после воскресной проповеди. – Их влечет жестокость и люди, которые умеют использовать ее в своих целях. Скажите, вам не кажется странным, что меня охотно приглашают в гостиные, в то время как учителей или гувернанток, отвечающих за воспитание их собственных отпрысков, даже к дверям не подпускают? – Они остановились перед красиво подстриженным кустом. – Нет, нет, конечно, не в каждую гостиную. – Он широко улыбнулся. – В некоторых домах все-таки хранят верность традициям.

– Слушая вас, можно подумать, что вы терпеть не можете то искусство, которому обучаете.

– Нет, это совсем не так, – возразил он с неожиданной серьезностью. – Но меня обучали фехтованию как науке, а не как спорту.

– Науке?

– Да, фехтование – это работа ума, переведенная на язык тела. Сила и точность оттачиваются долгими годами практики, и только потом к ним добавляется вдохновение. Мне не разрешали взять в руки рапиру, пока я не освоил технику передвижений. Это заняло целый год, при том, что я был хорошим учеником. Если бы у меня была возможность делать то же самое с моими учениками! Я шлифовал бы их искусство, как это делали когда-то мои учителя. Но у меня нет времени. И нет ... – Он остановился на полуслове, взглянул на Хелену с какой-то растерянной улыбкой и быстро отвел глаза, словно для того, чтобы не дать ей возможность заглянуть через них в свою душу. – Проклятие! Я, кажется, умудрился наскучить даже самому себе! Восхищаюсь вашей способностью спать с открытыми глазами, мисс. Потому что ни за что не поверю, что вам удалось не заснуть во время этой непростительно длинной проповеди.

– Напротив, мне было очень интересно.

– Вот как? – ОН взглянул на нее с холодной иронией. – Наверное, вам просто стоит почаще встречаться с людьми. Продолжим нашу экскурсию?

С этого момента Манро словно задался целью очаровать Хелену. Он стал остроумным, веселым, иногда немножко злым, но, тем не менее, забавным. Он предлагал ей все новые развлечения, покупал ленты и шелковые цветы и прикалывал их к ее рукавам, закармливал ее вкусными крошечными пирожными и угощал восхитительным араковым пуншем. Один раз они остановились под огромным буком, чтобы послушать, как струнный квартет играет одну из сонат Генделя. Иначе говоря, он выполнил все свои обещания. Показал ей новый мир и позволил Хелене почувствовать себя неотразимой.

К счастью, ей и раньше приходилось сталкиваться с мужским восхищением. К счастью, она нисколько не обольщалась на его счет. К счастью, от внимания Манро у нее не закружилась голова. Ничего у него не получится! Она не хочет увлекаться этим мужчиной. Несомненно, у Рамзи Манро имелся немалый опыт, он прекрасно знает, как заставить леди почувствовать себя неотразимой. Не в этом ли его главный секрет?

В конце концов, аллея вывела их к знаменитой Роще. На лужайке в маскарадных костюмах и масках кто-то плясал зажигательный рил. Хелена остановилась, любуясь на танцующих и отбивая такт носком туфли, но вдруг почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине. Она быстро оглянулась. Ей опять показалось, что чьи-то недобрые глаза следят за нею, но никого не увидела.

– Видите вон ту леди? – окликнул ее Рамзи, указывая на вест-индийскую принцессу с весьма выпуклым бюстом, кружащуюся в объятиях молодого моряка.

– Да. И что?

– Это известная в свете маркиза, которая к тому же недавно стала бабушкой. У нее безупречная репутация и совершенно непомерная спесивость, однако она здесь и, что совершенно очевидно, наслаждается жизнью. А все потому, что может оставаться такой же неузнанной, как ... – он посмотрел в глаза Хелены, – как и вы.

Хелена с изумлением посмотрела на маркизу, которая заливалась смехом, откинувшись на руки моряка.

– А кто этот моряк?

– Моряк. – Манро усмехнулся, видя ее недоумение. – Это просто моряк. Правда. Младший лейтенант флота его величества. Я разговаривал с ним сегодня. Его судно на прошлой неделе прибыло из Египта.

– Но раз она такая важная дама, разве разумно ей появляться здесь?

– Разумно? – переспросил он. – Наверное, нет. Но возможно, она считает, что ради такого стоит рискнуть. Сегодня она вернется домой счастливая, а завтра весь день у нее будет хорошее настроение. И лишь потому, что она вспомнила свою молодость и беззаботность. Вспомнит, как когда-то танцевала рил. – Улыбка Манро вдруг стала открытой, да и глаза ничего не скрывали. – А этот лейтенант будет когда-нибудь рассказывать детям, что однажды держал в своих объятиях маркизу и смешил ее до колик. Нет, – мягко прибавил он, – наверное, это неразумно. Но есть вещи, в которых не надо себе отказывать, какими бы неразумными они ни были. – Он поймал ее взгляд через прорези маски. – А вы всегда поступаете разумно?

Как хотелось ей ответить, ему, что, нет, она не всегда бывает разумной! Как хотелось – очень хочется! – повести себя неразумно сегодня. Но Хелена только печально покачала головой. Она сожалела не о том, что Манро пытался ее соблазнить, а о том, что она слишком разумна, чтобы позволить ему это.

– Да, я всегда поступаю разумно.

– Я боялся, что вы так и ответите.

Он отвернулся от нее на несколько секунд, якобы желая полюбоваться на танцоров. Когда же он повернулся опять, на лице его опять сияла неотразимая улыбка, а синеву глаз ничто не омрачало.

– Куда теперь? – поинтересовался Манро. – Здесь где-то неподалеку скрывается отшельник, который за пенни расскажет вам все ваше будущее, к тому же сегодня в Ротонде миссис Бланд будет петь свои знаменитые баллады. А в десять часов начнется фейерверк.

– О нет, так долго я не смогу остаться, – заявила Хелена.

Манро нахмурился:

– Отчего же? До десяти осталась всего четверть часа.

Четверть часа? Боже милостивый! Почему же так быстро? Флора, наверное, с ума сходит, ожидая вестей от Освальда. Она совсем забыла о Флоре, да и вообще обо всем забыла.

– Мне надо идти. – Хелена поспешно развернулась, но Манро схватил ее за руку:

– Нет.

– Мне правда надо, – настаивала она, чувствуя себя виноватой. – Очень надо. Меня ждут.

Его пальцы еще крепче сжали ее руку.

– Кто ждет? Мужчина? Еще одно «приключение»?

– Нет!

– Вы пообещали этот вечер мне. Мы с вами заключили соглашение. – Манро злился. Это было заметно по блеску глаз и даже по складке губ, хотя выражение лица оставалось непроницаемым. – Я согласился на ваши условия, потому что вы заверили меня, что для женщин тоже существуют правила чести.

«О! Это уже нечестный прием!»

– Я сдержу свое обещание, если вы будете настаивать, но мне очень не хочется этого делать, потому что это причинит другому человеку ненужную боль. Она с нетерпением ждет моего возвращения.

– Она? – повторил Манро. – Вы думаете, я откажусь от того, на что имею полное право, только для того, чтобы какая-то неизвестная мне «она» не волновалась? – Он усмехнулся. – Похоже, вечер, проведенный вместе, никак не приблизил вас к пониманию моего характера.

Вот тут он ошибался.

– Будьте же рассудительны, мистер Манро. Я вам вовсе не нужна.

– В самом деле? – спросил он с ледяной вежливостью.

– Вам просто не нравится чувствовать себя обманутым.

– Вот как?

Хелена решила не обращать на его иронию внимания.

– Да. Еще раз прошу вас освободить меня от данного слова. Пожалуйста.

Прищурившись, он несколько секунд внимательно рассматривал ее, а потом равнодушно проронил:

– Как вам будет угодно.

– Благодарю вас.

Молча они дошли по зеленому арочному проходу до ворот. Свет фонарей едва проникал сюда, а их шаги отдавались гулким эхом. Хелена уже видела Кенсингтон-лейн, вдоль которой вытянулась длинная очередь кэбов и экипажей, ожидающих своих седоков. Манро остановился.

– Отсюда вы уже без труда доберетесь до дому.

Только сейчас Хелена осознала, что ее приключение подошло к концу. На минуту она почувствовала себя совершенно несчастной. Повернувшись к Манро, Хелена заглянула ему в глаза:

– Прощайте, мистер Манро.

– Прощайте.

Она протянула руку, твердо решив, что, раз уж из нее не получилось роковой женщины, надо хотя бы оставить впечатление хорошо воспитанной леди. Манро не двигался, с удивлением глядя на ее руку. Выражение его глаз оставалось непроницаемым.

– Сейчас вам следует взять мою руку и поклониться, – предложила Хелена.

– О! – сказал он любезно. – Спасибо, что напомнили. Иногда все эти правила просто вылетают из головы.

– Не говорите глупостей.

Взяв протянутую руку, Манро лихо щелкнул каблуками, наклонился и поцеловал затянутые в перчатку пальцы. Потом он выпрямился, но руки так и не выпустил.

Хелена постаралась найти правильный тон, иронизируя и досадуя со светской непринужденностью.

– Отлично, мистер Манро, – похвалила она. – А теперь отпустите мою руку.

– Да, – согласился он, не отводя глаз от ее лица. – Да, конечно. Но если бы я не пообещал вам ... – Он резко замолчал.

– Пообещали – что? – спросила она, едва дыша.

– Что я не прикоснусь к вам без вашего разрешения, то сейчас я бы уже целовал вас.

– Да? – Хелена затаила дыхание. «Неужели я решусь? Да, сегодня можно делать все, что захочется». – Но ведь разрешения можно ... попросить.

Он опять улыбнулся ей своей кривой улыбкой, от которой на правой щеке появлялась ямочка. Он только еще сильнее сжал ее руку.

– Знаете, детка, – обратился к Хелене Манро, и вибрирующий шотландский акцент стал гораздо заметнее. – У меня есть два больших недостатка. Во-первых, я никогда не прошу разрешения. – У Хелены вытянулось лицо. – Во-вторых, я иногда нарушаю обещания.

И стремительным жестом Манро обнял ее за талию, приподняв от земли. И уже в следующую секунду он припал к ее губам.

Это был жесткий поцелуй, совсем не похожий на предыдущий. Манро словно желал наказать ее. От его губ струился неистовый жар и про низы вал Хелену до самых кончиков пальцев. Девушка не могла даже пошевелиться в его объятиях. Она и не пыталась сопротивляться.

С трудом освободив руки, Хелена обхватила его за шею, прижимаясь к нему, словно желая слиться. Она буквально была сломлена силой желания, пожирающей ее, дурманящей голову, путающей мысли.

– Господи! – пробормотал Манро, не отрываясь от ее рта. Он продолжал держать ее на весу, но сделал несколько шагов назад, туда, где тени были еще глубже, а широкая колонна, поддерживающая свод, скрывала их от глаз прохожих. Остановился он только тогда, когда плечи Хелены уперлись в стену.

Он неистово прижимал ее к стене своим животом и бедрами, давая почувствовать всю силу мужского желания, вызывая ответный жар, горячую пульсацию плоти внизу живота. Запретную. Грешную. Неудержимую. Рассудок из последних сил призывал к осторожности, приказывал отступать, бороться.

Хелена не слышала его. Не могла и не хотела.

И тогда разум, признав свое поражение, уступил место инстинкту. А инстинкт, безусловно, восторжествовал. Закрыв глаза, Хелена отвечала на жаркие поцелуи Манро с таким же неистовым пылом. По собственной воле ее руки, скользнув под его сюртук, гладили теплую льняную ткань рубашки, щупали спину, касались тверди плеч, спускались по узкому желобу позвоночника.

Манро весь дрожал от этих прикосновений, влажными поцелуями прокладывая дорожку по подбородку и шее.

– Целуй меня, – шептал он. – Целуй так, будто хочешь меня. Заставь меня в это поверить.

«Будто»? Почему «будто»? Она ведь и вправду хочет его. Желание уже много лет дремало, словно редкая орхидея, терпеливо ждущая одной безлунной ночи, чтобы в конце концов раскрыться. Манро и был ее темной ночью.

Она запустила пальцы в густые черные завитки волос, и прижалась к его губам. Целовала жадно и нетерпеливо, а когда его язык раздвинул ей губы, она с готовностью устремилась навстречу.

Она хотела его целую вечность, с того самого момента, когда впервые увидела на аллее Любви. С того момента, когда он поцеловал ее. Целую неделю ночами она лежала без сна в своей постели и мечтала о нем.

Словно в тумане, Хелена почувствовала, что Манро развязывает ей шнурок, стягивающий ворот ее сорочки. Почувствовала, как его пальцы раздвинули тонкую льняную ткань, касаясь высоких холмиков груди, выпирающих из-под стягивающей их повязки. Он наклонил голову и ... Господи! Она ахнула, почувствовав, как отросшая за день щетина царапает нежную девственную кожу. Ахнула и в тот же момент выгнулась дугой от небывалого, никогда не испытанного наслаждения ...

Вдруг Манро замер. Подняв голову, он покрутил ею, словно гончая, почуявшая дичь. Сделав шаг назад, он осторожно опустил Хелену на землю. Она беспомощно вцепилась ему в плечи, испугавшись, что он оставит ее сейчас, пока ноги еще отказываются служить.

– Мистер Манро?

– Кто-то следит за нами.

Кровь отхлынула от ее лица. На мгновение Манро задержал на ней взгляд, а потом опять огляделся, сжав губы в тонкую мрачную линию. Люди проходили мимо укрытия, не замечая их, но если колонна и скрывала их от взглядов случайных прохожих, она не помешала бы тому, кто следил за ними намеренно.

Хелена поняла, что Манро не шутит. Разве и сама она не чувствовала сегодня чей-то тяжелый и злой взгляд?

Она вздрогнула. Рамзи привлек ее к себе, закрывая своим телом и продолжая напряженно вглядываться в темноту. Хелена опустила глаза и увидела свою полуобнаженную грудь, очень белую в призрачном свете фонаря. Только сейчас сознание начало возвращаться к ней, вытесняя горячий дурман. Вот стоит она в объятиях человека, который даже не знает ее имени, в укромном уголке публичного сада. А нежная кожа на ее груди горит, потому что он оцарапал ее своим подбородком, лаская так, как, наверное, мужья ласкают только самых счастливых жен.

Счастливых?

Хелена решила не обращать внимания на эту предательскую оговорку. Ситуация и без того была невыносимо вульгарной. Она вспыхнула от стыда, попытавшись представить, как далеко могла бы зайти, забыв о гордости, подчиняясь лишь зову своего тела. Слава Богу, что ей не пришлось это выяснить.

– Мне надо идти. – Она оттолкнула Манро. – Мне надо!

Он уставился на нее, блеснув в полутьме глазами. Пробормотав проклятие, он протянул к ней руки. Хелена испуганно отшатнулся, не сразу поняв, что он лишь поправляет ее сорочку. Быстро справившись со шнурком, Манро взял ее за локоть и вывел из-под сени аркады, решительно направляясь к выходу.

– Вам совсем не обязательно ... – Его взгляд заставил Хелену замолчать.

Манро подвел ее к экипажу, жестом приказывая кучеру подождать.

– Полагаю, вы не захотите назвать свой адрес?

Хелена покачала головой:

– Нет.

– Разумеется. Тогда сообщите его кучеру, когда отъедете.

Лицо Манро было спокойным и бесстрастным. Он поддался страсти, но обстоятельства сложились не в его пользу. И он принял эту неудачу как джентльмен, не выражая ни злости, ни разочарования. Хелена могла только позавидовать такой выдержке.

Распахнув дверцу экипажа, он подсадил Хелену.

Вот и все. И больше уже ничего не будет.

Не в силах совладать с собой, Хелена высунулась в окно, изо всех сил выворачивая шею, чтобы увидеть его еще раз. Манро стоял все на том же месте, где она оставила его.

А потом экипаж завернул за угол, и она потеряла его из виду.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Хелена откинулась на потертые кожаные подушки сиденья и только тут заметила красную розу, лежащую под самым окном. Красную розу на длинном стебле.

Загрузка...