Опасное наваждение

Глава 21 ДВОЕ ЦЫГАН

Семья Мак-Клелландов увезла меня во Францию, в замок Лесконфлэйр. Меня лечил Сет. Он решил, что сразу лишить меня опия будет слишком жестоко, но с каждым днем постепенно уменьшал дозу, пока та не стала совсем крошечной. А в один прекрасный день опий мне и вовсе не понадобился.

Я помню то мгновение, когда туман в моем мозгу окончательно рассеялся и я увидела его, стоявшего у окна моей комнаты.

– Кто это? – спросила я. – Кто ты?

Сет обернулся.

– Привет, цыганка, – улыбнулся он.

– Это ты? – прошептала я. – Я думала… они сказали, что убили тебя. Тогда в Сан-Франциско. Я считала, что ты мертв. О Сет… – И я заплакала.

– Нет, цыганка, – ласково сказал он, – ты ведь знаешь, меня не так просто убить. Как и тебя. Тебе очень досталось от барона?

Я еле заметно пожала плечами. Я была еще очень слаба.

– Нет, не очень. Я страдала, только когда он лишал меня опия. Это было ужасно. Никогда не забуду эти видения: огонь и смерть. Он умер?

– А ты не помнишь? – спросил Сет. Я покачала головой. От той ночи у меня остались лишь смутные воспоминания. – Да он мертв. Он больше не причинит нам зла. Как ты себя чувствуешь? Еще три человека сгорают от нетерпения: очень хотят увидеть тебя.

– Стивен? – спросила я. – Стивен здесь? Улыбка Сета слегка поблекла, и он ответил:

– Да, Стивен. И Шон, и отец. Ты готова поговорить с ними?

– Да, я буду очень рада. А твоя мать?

– Она тоже здесь. Она помогала ухаживать за тобой, ты забыла?

– Прости, – проговорила я, качая головой, – боюсь, я не слишком понимала, что происходило вокруг меня.

Сет профессиональным жестом взял меня за руку и пощупал пульс.

– Это простительно, – сказал он. – Мы все будем снисходительны к тебе еще какое-то время.

Все с радостными возгласами столпились вокруг моей кровати. Стивен осторожно поцеловал меня в щеку и во время разговора все время держал за руку. Шон изо всех сил старался вести себя чинно, словно в церкви. Элиза села на мою постель с другой стороны, напротив Стивена, а Гарт, глава семейства, стоял в ногах кровати. Сет по-прежнему оставался у окна.

– Прежде всего, – сказал Стивен, – я хотел бы знать, что нужно было этому барону?

– Я украла у него кое-что, прежде чем уехать из Мюнхена, – сказала я. Стоявший у окна Сет весело хмыкнул. – На этот раз не деньги, а фотографии. Фотографии барона, где он занимался… странными вещами. – Я посмотрела на Стивена. – Например, надевал женское белье, – прошептала я, краснея.

Мужчины засмеялись.

– Барон был страшно рассержен. Вот почему он бросился за нами в погоню, когда мы уехали из Мюнхена, помнишь, Стивен? Он хотел получить их назад. И был зол, потому что я так и не сказала ему, что сделала с ними. Король Максимилиан, сын Людвига, их, вероятно, уже видел.

– Были известия из Мюнхена, – сказал Гарт. – Барон впал в немилость. Его репутация была безнадежно испорчена, барон лишился своего прежнего влияния на короля. Очевидно, Максимилиан оказался немного ханжой.

– Да, я это знала, – сказала я.

– И что же ты с ними сделала, дорогая? – поинтересовалась Элиза. – Ты отдала их Максимилиану?

– Нет, его матери. Я решила, что она лучше знает, как с ними поступить. Но почему она так долго ждала, прежде чем вытащить их на свет?

– Барон – отличный организатор, несмотря на все свои недостатки, – сказал Гарт. – Подозреваю, королева-мать ждала до тех пор, пока не почувствовала, что ее сыну от барона больше нет пользы. К тому же барон, вероятно, стал слишком переоценивать свое влияние на короля. Вот тогда-то и всплыли эти фотографии. Чертовски умная женщина, она все рассчитала.

– Хорошая мать, – сказала Элиза. – А ты чудесная девушка, Рони.

– Я хотела отблагодарить Людвига за то, что он для меня сделал, – сказала я. – Он говорил, что Максимилиан станет хорошим королем, если освободится от влияния барона. А вы? Вы проделали такой путь, чтобы найти меня. Как вам это удалось?

– Вонг – один из твоих китайцев, помнишь? – сказал Сет. – Его брат работал в притоне, где продавали опий и куда тебя увезли той ночью, когда сгорела «Золотая цыганка». Оказалось, что сыновья Дана не имели к твоему исчезновению никакого отношения. Мы видели, как тебя посадили на корабль, а все остальное было не слишком сложно. Самым трудным было удержать дома Шона. Как видишь, нам это не удалось.

– Я удрал! – радостно сказал Шон. – Как это похоже на моих домашних – лишить меня такого развлечения!

– Значит, ты вместе с родителями поехал в Калифорнию? – спросила я.

– Ха, – буркнул отец. – Он в одиночку поехал на запад с какой-то партией золотоискателей. Он неисправим.

– Просто я хотел найти Габи, – запротестовал Шон. – Это было несправедливо – оставить меня дома одного.

Мы все несколько минут молчали, вспоминая о Габриэль. Потом Элиза взяла меня за руку.

– Сет мне все рассказал, – сказала она. – Вся наша семья так тебе благодарна за то, что ты оказалась рядом и помогла ей.

– Я любила ее, – сказала я. – Она была мне как сестра.

– А ты теперь нам как дочь. – Она наклонилась и поцеловала меня.

– Тебя было непросто спасти, Рони, – сказал Шон. – Мы сначала хотели увезти тебя в цыганской кибитке и…

– К счастью, у нас был запасной вариант, – улыбнулся Гарт.

– Ты бы слышала Сета, когда он понял, что ты не узнала его! – воскликнул Шон. – Он был готов разорвать барона на куски голыми руками!

– Шон, – осуждающе покачала головой Элиза. – Нам пора. Мы еще поговорим позже, Рони. Сейчас ты, наверное, устала. Оставляем тебя на попечение Сета.

Я благодарно улыбнулась Элизе. Все ушли. А спустя два дня я услышала цокот копыт по булыжнику мостовой и подошла к окну. Сет уезжал. Он обогнул фонтан, проехал через ворота и исчез в глубине парка. Вошла Элиза.

– Я подумала, может, ты хочешь выпить чаю, – произнесла она, входя, и увидела, что я стою у окна. – О, ты уже встала!

– Куда поехал Сет? – спросила я. – За лекарствами?

– Нет, дорогая, – сказала она, подходя ко мне. – Он возвращается в Париж.

– Но я не понимаю! – воскликнула я. – Он приходил утром и ничего мне не сказал! Почему… почему он уехал?

– Потому что ты в нем больше не нуждаешься. Ты освободилась от этого пагубного пристрастия к опию, и с каждым днем тебе все лучше. Я уверена, он хотел поговорить с тобой, но не смог. Ему нелегко даются такие разговоры, ты же знаешь.

– Но он нужен мне! – вскричала я. – Он мне так нужен! Он снова сделал это! Бросил меня, не сказав ни единого слова. О, я ненавижу его, ненавижу его! – Я села и заплакала, закрыв лицо руками. – Это несправедливо, – всхлипывала я. – Он не имеет права так обращаться со мной! Почему он ведет себя как бесчувственное животное? Разве он не знает, что я люблю его?

– Он думает, что ты любишь Стивена, – мягко сказала Элиза. – Потому что тогда, на поляне, ты вспомнила Стивена, а не его.

– Но я думала, что Сет мертв! – в отчаянии крикнула я. – Я тогда ничего не знала. – Мне сказали, что Сет убит, и я поверила.

– Но перед тем, как эти люди похитили тебя, Стивен и Сет хотели, чтобы ты сделала выбор между ними, разве не так? Я полагаю, Сет решил, что в ту ночь ты сделала выбор. Он ждал, пока ты поправишься, и теперь он оставил тебя… Стивену.

– Он самый глупый, самый упрямый дуралей на свете! – взорвалась я. – Что он знает о женском сердце? Он эгоист, чудовищный эгоист…

– Он гордый, Рони, – поправила меня его мать.

– Да? И я тоже гордая! Если он думает, что я и на этот раз брошусь за ним следом… Нет! Я не поеду за ним. Я останусь здесь и выйду замуж за Стивена. И рожу сотню детей! Я больше не хочу его видеть! Никогда!

Я зарыдала, и все попытки Элизы успокоить меня ни к чему не привели.

В тот же день я сказала Стивену, что сделала свой выбор: я стану его женой. Он поцеловал меня в щеку и сказал:

– Это прекрасно, Рони. Мама будет так рада.

– Я полагала, что радоваться должен ты, – холодно заметила я.

Он засмеялся.

– Я счастлив! Я на седьмом небе от счастья! Разве ты не видишь? Просто ты сегодня слишком расстроена, потому что…

– Я не расстроена, – сухо возразила я, – я не хочу больше говорить о твоем брате, понимаешь? Я не люблю его, я люблю тебя. Он не заслуживает любви. Сегодня я это поняла. Пожалуйста, подумай, что можно сделать с разводом. Нам нужно пожениться как можно быстрее.

– Ты уверена? – осторожно спросил Стивен.

– Конечно, уверена.

Он по-мальчишески улыбнулся.

– Я полагал, что ты будешь радоваться чуть больше.

– Что? О… – Мне стало стыдно. – Прости меня, Стивен. Я счастлива. Как приятно знать, что ты совершаешь правильный поступок, принимаешь правильное решение. Поцелуй меня, пожалуйста, и я совсем успокоюсь.

Его поцелуй был нежен, но напоминал братский.

– Ты снова стала красавицей, – с нежностью сказал Стивен. – На тебя так приятно смотреть.

– Ты говоришь правду? – Я ущипнула себя за руку. – Смотри, мясо! Я даже немного растолстела.

Ради Стивена я старалась быть веселой, но большую часть времени все равно слонялась по замку, как привидение. Как-то раз я села в гостиной за фортепиано и машинально сыграла мелодию «Двух братьев». Лучше мне от этого не стало.

– Рони, хочешь, я тебе что-нибудь сыграю? – В комнату, весело улыбаясь, вошла Элиза Мак-Клелланд. – Я не слышала, как ты поешь, наверное, целую вечность.

– Я не хочу петь, – поспешно ответила я. – Горло болит. Я не могу.

«И на сердце очень тяжело», – подумала я, но вслух не сказала.

– У тебя не слишком радостный вид, – заметила она. – Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит, если хочешь.

– Нет, все и так хорошо, – сказала я. – Здесь не о чем говорить.

Тут я разрыдалась и выбежала из комнаты. Рождество мы отметили в замке Лесконфлэйр. Сет не приехал.

Гарт Мак-Клелланд и Стивен обсуждали предстоящее возвращение в Америку. Стивен очень скучал по детям. Гарт согласился записать Шона в Сорбонну на весенний семестр, но предупредил, что даст ему последнюю возможность показать, на что он способен. Если Шона снова выгонят, он поедет чернорабочим в Хайлендз.

Затем однажды утром, вскоре после Нового года, Стивен вошел ко мне в комнату. Я не помню, что я делала, наверное, как обычно, хандрила.

– У меня хорошая новость, Рони, – сказал он. – Ты скоро станешь свободной женщиной и сможешь выйти замуж. Наконец-то! А после свадьбы – я думаю, у нас будет маленькая, скромная свадьба прямо здесь, в замке, – мы поплывем домой.

Я удивленно посмотрела на него.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Он показал мне свернутую бумагу.

– Бумаги о разводе, Рони. Очевидно, Сет сам возбудил дело. Тебе осталось только…

– Что? Развод! Где? Покажи мне!

Стивен развернул бумагу и положил ее передо мной на стол.

– Мне это ничего не говорит, – сказала я разочарованно. – Здесь написано по-французски!

– Конечно, ты разве забыла, что мы во Франции?

– Что здесь написано? – спросила я. – Объясни мне, Стивен!

– Здесь написано, что наше собственное обращение осталось без ответа или затерялось в куче бумаг на столе у какого-нибудь чиновника, и Сет нас обставил. Он сам подал на развод, и у него, должно быть, очень хорошие юристы, потому что…

– Ты имеешь в виду, что он хочет развестись со мной? – с негодованием воскликнула я. – Я не верю! Где, где об этом говорится?

Стивен показал на соответствующий пункт, но для меня он был бессмысленным скоплением букв.

– Он не имел права так поступать! – сказала я, топнув ногой. – Это я могу хотеть развестись с ним! Из-за всех подлостей, которые он мне сделал.

– Тебе нужно только подписать, – сказал Стивен. – Вот здесь, внизу, под его подписью.

– Подписать? – взвизгнула я. – Я ничего не подпишу, ты слышишь! Он думает, что сможет так легко избавиться от меня! Как бы не так! Я отвезу эту глупую бумагу в Париж, – скатав документ, я размахивала им перед носом у Стивена, словно саблей, – и сама скажу Сету, что он может с ней сделать! Он не имел права! Этот безголовый болван, который даже не мог остаться возле меня, пока я окончательно не поправлюсь. Прыгнул на коня и умчался из-за каких-то идиотских предположений, что…

– Что ты любишь меня, а не его? – тихо спросил Стивен.

Я моментально умолкла и зажала рот рукой.

– О Стивен, Стивен! – Я обхватила его за шею, и он прижал меня к себе. – Что я говорю? Я не хочу причинять тебе боль, Стивен, но ты сам знаешь, как у нас с Сетом всегда получается. Мы оба цыгане. Мы не можем быть счастливы, сидя на одном месте. Нам надо путешествовать, сражаться, обманывать. Разве ты не видишь? Мы принадлежим друг другу и всегда принадлежали. С тех пор, как впервые встретились в России и старая цыганка Урсула нагадала, что моя жизнь станет и его жизнью. Он моя судьба, мой рок. А я его. Ах, это было так жестоко с моей стороны – сказать, что я хочу выйти за тебя замуж, а потом…

– Все в порядке, – сказал он со странным смешком. – Я все равно тебе не поверил. И никто из нашей семьи. Так что, – он легонько отстранил меня, – ты хочешь ехать в Париж? Надевай шляпу и пальто. Если мы отправимся прямо сейчас, то к вечеру как раз приедем. – Он тепло улыбнулся. – Я буду скучать по тебе, Рони. Но я не жалею, что повстречал и полюбил тебя. И никогда не буду об этом сожалеть.

– Ох, Стивен! – Я снова обняла его за шею. Потом бросилась вниз по лестнице, чтобы скорее надеть новый дорожный костюм, который сшила для меня парижская портниха Элизы, и побросать самое нужное в чемодан. «Развестись со мной! – думала я сердито. – Как бы не так!»

Вошла Элиза.

– Рони, Стивен сказал мне. Я так рада!

– Что вы хотите сказать? Чему вы рады? Тому, что ваш глупый сын хочет со мной развестись?

– Нет, тому, что ты хочешь остановить его, – улыбнулась она. – Я знала, что этим все кончится. О Стивене не беспокойся, с ним все будет хорошо. У него есть дети, работа, а однажды он найдет себе жену. А у Сета ничего нет, только ум и злость. Ты нужна ему, Рони. Будь добрей к нему.

– Постараюсь, – сказала я. – Но сначала я разобью ему голову.

Дорога в Париж казалась мне бесконечно длинной. Я все время сидела на краю сиденья, сжимая в руке бумагу о разводе. Стивен пытался заговорить со мной, но я была не в настроении беседовать. Что, думала я, если он нашел себе другую? Вот почему он спешит первый развестись со мной. Но мне наплевать! Я и ей разобью голову, будь она хоть сама королева Франции!

Мы подъехали к дому на рю де Монморанси часам к девяти вечера. С виду дом казался пустым. Но стоило мне постучать медным дверным молотком в виде женской руки, как дверь отворилась и на пороге появился Жюль. Его лицо тут же расплылось в счастливой улыбке.

– О мадам! – радостно воскликнул он. Как когда-то, когда он узнал, что мы поженились. – Мадам, как я рад вас видеть. Какое счастье! Сколько лет!

– Да, Жюль, – сказала я, – много времени прошло. – Я крепко обняла старого слугу.

– Добрый вечер, мсье, – сказал Жюль Стивену, который вошел следом за мной. – Я доложу мсье Гаррету, что вы прибыли.

– Не надо, Жюль, – сказала я. – Мы пройдем сами. Где он?

Жюль сказал, что Сет в кабинете. Стивен положил ладонь мне на плечо.

– Иди одна, Рони. Я не хочу стать очевидцем кровавой битвы.

– Ты не пойдешь? – удивленно спросила я. – Но хотя бы подожди…

Он покачал головой.

– Я здесь больше не нужен. Только… не очень брани его, Рони. Я думаю, он сделал это, потому что желал тебе счастья.

Стивен нежно поцеловал меня в лоб, кивнул Жюлю и вышел. С улицы донесся звук отъезжавшего экипажа.

Я глубоко вздохнула и расправила плечи. В руках я все еще сжимала бумагу о разводе.

– Ну, Жюль, вперед, в логово льва. Как он сегодня? Черный, белый или серый?

– Темно-серый, мадам, – серьезно ответил Жюль, – и чернеет на глазах.

– Это плохо, – пробормотала я. – Послушай, Жюль, дай мне десять минут, а потом принеси шампанское. – Он понимающе кивнул. – Развестись со мной? – пробурчала я себе под нос. – Как бы не так. Я заставлю его сжевать эту дурацкую бумажку.

Сет сидел в кресле перед камином с бокалом бренди в одной руке и тлеющей сигарой в другой. Он выглядел так, словно только что вернулся с поездки верхом. Ботинки и коричневые бриджи были в грязи, темно-коричневый плащ смят, белая рубашка расстегнута. Когда я вошла, он даже не поднял головы.

– Так, – сказала я, – вот чем ты занимаешься после своего предательства: лакаешь бренди и куришь идиотские сигары!

Я решительным шагом направилась к нему, и Сет поднял наконец голову. По угрюмому выражению его лица и мутному взгляду я поняла, что он сильно пьян.

– Ты посылаешь своих глупых юристов обстряпать это грязное дело, а потом отправляешься домой пить, потому что знаешь, что ты трус и всегда был трусом, что у тебя не хватит ни смелости, ни порядочности, чтобы прийти и сказать мне прямо, что ты больше не хочешь быть моим мужем!

Я встала перед Сетом, развернув документ о разводе и потрясая им в воздухе.

– Сначала ты имел наглость бросить меня в доме своих родителей, даже не сказав «до свидания» или «будь здорова», а теперь посылаешь мне этот кусок бумаги! Ты все такой же осел, Сет Мак-Клелланд! Думаешь, что избавишься от меня, прислав эту бумажку? Ты думаешь, она положит конец всему, что было между нами? Сотрет из моей памяти воспоминания о тебе? Она ничего для меня не значит! Я не возьму ее! Писульки, ба! Ты даже от старой лошади не избавишься, написав такую бумажку! Ты хочешь сказать человеку, что ты его больше не любишь, и посылаешь письмо с каракулями, которые он даже не может прочитать?! Знаешь, что я думаю об этом разводе?

Я взмахнула бумагой над его головой и бросила ее в огонь.

– Вот что я о нем думаю! И не пытайся посылать мне другие бумажки. Они отправятся туда же. Развестись со мной! Посмотрим, как у тебя это получится!

Сет схватил меня за руки и усадил к себе на колени. Потом обнял и целовал долго-долго. Бренди пролилось на ковер, и Сет только на мгновение разжал объятия, чтобы бросить в огонь сигару. Потом опять поцеловал меня, и еще раз, и еще, пока я совсем не обмякла в его руках. Вздохнув, я скользнула чуть ниже, чтобы уткнуться щекой ему в плечо.

– Вот что я о тебе думаю, цыганка, – прошептал Сет. – Добро пожаловать домой.

– Как приятно снова очутиться здесь. Поцелуй меня еще. – Его губы нежно прижались к моим губам. – О, как хорошо. Ну что ты за ужасный мальчишка, Сет. Стоит хоть ненадолго оставить тебя одного, как ты начинаешь делать глупости. Тебе нельзя доверять.

– Я думал, что ты выбрала Стива, – сказал он.

– Стивен слишком хорош для маленькой грязной цыганки вроде меня, – сказала я. – А ты мне вполне подходишь. Всегда и навеки.

Вошел Жюль с шампанским и двумя бокалами. Я велела ему поставить все на стол и уходить.

– Чей это дом? – с притворным негодованием спросил Сет, когда за Жюлем закрылась дверь. – Почему ты здесь распоряжаешься?

– Мой, – ответила я, откупоривая и наливая шампанское. – Жюль – мой дворецкий, это мое шампанское, а ты только что пролил бренди на мой ковер. Тебе нужно научиться быть аккуратнее. – Я протянула Сету бокал, и мы чокнулись. – Непросто снова заполучить такого мужа, – сказала я, осушив бокал до дна. – Даже сложнее, чем в первый раз выйти за него замуж.

Я повернулась и снова наполнила бокалы.

– Должна сказать, что, когда я увидела на этой бумаге твою подпись, я хотела…

Сет засмеялся.

– Стивену не стоило так усердствовать в этом деле. Это могло закончиться тюрьмой. – Он сделал глоток шампанского. – Мой брат подделывает документы!

– О чем ты говоришь? – Я удивленно уставилась на Сета. – Я ясно видела твою подпись. Это единственное, что я смогла прочитать.

– Но я ничего не подписывал, моя дорогая. Я не интриган. Это все Стивен. И я чувствую, что мама тоже приложила к этому руку. Мы оба – жертвы их тайного заговора.

Я некоторое время тупо смотрела на Сета, потом запрокинула голову и захохотала.

– А, значит, и в твоем брате наконец проснулся цыган!

– Может, ты теперь снова передумаешь? – спросил Сет.

– Нет, на этот раз я выбрала правильного брата. Но лучше не старайся меня смутить. Я все еще очень легко краснею.

Несколько минут мы молча смотрели на огонь.

– Как тебе нравится Стивен! – снова воскликнула я. – Он одурачил меня! Потому что знал, что хоть я и люблю тебя, но другим способом меня к тебе не отправить. Я бы ни за что сама не поехала.

– Ни за что?

– Нет. Я была очень на тебя сердита. Я и сейчас сердита, но все же решила дать тебе возможность исправиться, когда мы покончим с шампанским.

Сет поцеловал меня в шею и медленно начал вынимать шпильки из моих волос. Весело потрескивал огонь. Я была счастлива и лишь немного смущена, думая, что за чудесный человек Стивен и как он был добр ко мне.

– Сет, могу я поговорить с тобой? Это очень важно.

– Конечно, Рони.

– Теперь мы будем настоящими мужем и женой. Отныне и во веки веков, до самой смерти. Я никогда больше не буду лгать тебе. Но я не хочу, чтобы между нами оставалась старая ложь. – Я опустила голову Сету на грудь, а он гладил меня по волосам. – Я хочу сказать тебе, что, когда я говорила, что ни разу не спала со Стивеном, это была неправда. Мы спали с ним в замке, во время бегства из Мюнхена.

Сет молчал. Я заволновалась.

– Но это все, клянусь! Только в тот раз! Мы ничего не могли с собой поделать. И… это получилось не очень хорошо. С тобой гораздо, гораздо лучше! О, теперь ты будешь на меня сердиться! – Я снова прижалась головой к его груди. – Зачем я это рассказала!

– Ты думала, что умираешь, и все равно лгала, – сказал он с упреком.

– Но из благих побуждений! – заверила я его. – Потому что братья не должны ненавидеть друг друга, а я думала, что ты никогда не помиришься с ним, если будешь ревновать меня. А теперь, когда мы снова муж и жена, ты будешь время от времени вспоминать о том случае и сомневаться во мне. Лучше сказать правду сейчас и положить конец всем сомнениям.

– Так вот как вы, цыгане, относитесь к правде? – По голосу Сета я поняла, что он усмехается, и взглянула ему в глаза.

– Ты на меня не сердишься? Ты прощаешь меня?

– Маленькая глупышка, – вздохнул он. – Отложи свои правды и неправды на потом хотя бы сейчас. Есть только одна правда, которая меня интересует. Ты здесь и ты меня любишь. – Он поцеловал меня. – Но больше никакой лжи, понятно?

– Да, да, – с готовностью подхватила я. – Больше никакой лжи! Я кое-чему научилась!

– И никакого воровства. Сколько еще разъяренных баронов и сынов Дана гоняются за тобой по земле?

– Ни одного, клянусь! Я больше не стану лгать и воровать. Обещаю! Пусть огонь выпрыгнет из камина и поглотит меня, если я нарушу свое обещание!

Сет засмеялся и взял мое лицо в свои ладони.

– Ты, как всегда, безрассудна. Красива и безрассудна. Я тебя очень люблю.

– И я тебя люблю, – тихо сказала я, – и никогда больше не отпущу тебя. А если ты умрешь первым, я умру тоже, потому что даже на небесах ты обязательно влипнешь в какую-нибудь историю…

– Т-ш-ш. Говорить о смерти – плохая примета. Я вижу, что шампанское кончилось, а огонь потух. Идем, цыганка. Время порядочным супружеским парам отправляться в кровать.

Некоторое время мы, обнявшись, стояли у погасшего камина.

Вместе. В нашем доме.

– Я очень волнуюсь, – сказала я. – Мы действительно сейчас весело проведем время? Да, цыган?

– Да, цыганка, – со смехом ответил он.

Я очень хотела, чтобы Адам жил с нами, и Сет послал за ним в Америку, и за Анной, и Давидом Тэтчером. В течение следующих шести лет я пела в лучших залах Европы, а Сет стал моим импресарио. Ему нравилась такая работа, потому что она оставляла много времени для игры в карты. Мы оба любили путешествовать. Это были замечательные времена. Мы заработали много денег, потому что горгио хотели услышать, как поет Золотая Цыганка, но я была счастлива, когда забеременела и перестала выступать. И родилась Ева.

Адам рос настоящим маленьким цыганенком. У него был настоящий дар общаться с лошадьми, он любил карты и монетки. Мы с Сетом тоже продолжали играть, потому что оба слишком любили это занятие. Наверное, наш пример и повлиял на мальчика. Некоторые думают, что так нельзя воспитывать детей, но я всем говорю, что, когда мне было столько лет, сколько Адаму, я была уже законченной воровкой. Что плохого, если он в семь лет умеет незаметно скинуть карту снизу колоды?

Гарт и Элиза вернулись в Хайлендз, и мы по дороге в Сан-Франциско привозили к ним внуков. Сет говорит, что нам нужно ненадолго осесть на одном месте и завести второго ребенка.

Шон так и не окончил колледж, но и домой тоже не вернулся. Он где-то путешествует и ищет приключения. Интересно, может, он сейчас в России?

Стивен стал губернатором Луизианы! Он говорит, что не победил на президентских выборах только потому, что не согласился с требованиями, которые выдвигали южане. Он не женился, и я жалею об этом, потому что тогда я чувствовала бы себя лучше.

Нам с Сетом пришлось долго путешествовать в поисках любви, чтобы в конце обнаружить, что любовь путешествовала вместе с нами. Теперь любовь останется с нами на все оставшееся путешествие.

И тут я не лгу.