Операция Хаос

ГЛАВА 9. Странные сны

Было темно, но Катрин чувствовала, что кроме нее в комнате есть кто-то еще. Это было странное ощущение. Ведь девушка помнила, что закрыла дверь. Она вглядывалась в темноту, одновременно надеясь и страшась увидеть того, кто прячется в непроглядном сумраке, царившем в комнате. Наконец, темнота перестала быть глубокой и вязкой, словно кто-то смыл лишнюю черноту. Появился неясный силуэт. Мужчина. Катрин напряглась и тут же услышала:

— Не бойся.

Удивительное спокойствие накрыло ее одеялом. Она почувствовала, что бояться действительно нечего. Этот незнакомец был совсем не страшным. Она не понимала, как могла испугаться его.

Мужчина подошел ближе и сел на ее кровать. Страх вернулся. Катрин дернулась, отодвигаясь. Раздался тихий голос:

— Ты не сможешь от меня сбежать.

Девушка всматривалась, но не могла увидеть лицо ночного гостя. Оно словно растворялось в темноте, ускользая от нее и становясь нечетким.

— Я скучал по тебе, — произнес мужчина.

Катрин напряглась. Разве она знает этого человека?

— Знаешь, — подтвердил ее мысли тихий и будто бы знакомый голос.

Пока она пыталась вспомнить, откуда знает его, мужчина придвинулся ближе и вдруг наклонился, впиваясь в ее губы поцелуем. Катрин вздрогнула и попыталась оттолкнуть странного безликого человека. Он в ответ обнял ее за плечи, привлекая к себе и углубил поцелуй. Катрин чувствовала странное напряжение во всем теле, которое неожиданно сменилось теплой волной, медленно поднимающейся от живота к груди. Она все еще боялась этого человека, но уже не хотела, чтобы он исчез.

Незнакомец, словно прочтя ее мысли, оторвался от девушки и стянув с ее плеча рубашку, прижался к нему губами. Страхи Катрин исчезали под ласками незнакомца. Она позволила ему снять с себя рубашку и даже расстроилась, уловив насмешку в его голосе:

— Еще рано.

Она обиженно оттолкнула его и тут же услышала:

— Ты будешь принадлежать мне. Только мне. Это случится уже очень скоро. А пока... — их губы снова слились в поцелуе. Руки мужчины скользили по телу, даря ощущения, которые до этого девушка никогда не испытывала. Страх исчез. Желание принадлежать ему с каждой минутой становилось сильнее. Катрин прошептала:

— Я хочу.

Неясный, ускользающий облик мужчины на мгновение стал четким, и она узнала Бартолда Нойманна. Вскрикнув, девушка изо всех сил оттолкнула его, ударив кулаками в грудь. Раздался тихий смех, и мужчина исчез. Катрин вздрогнула и. проснулась.

Серый утренний свет проникал в окно. Девушка встала, натянула халат и направилась к балкону. Распахнув дверь, она вдохнула прохладный утренний воздух. Пахло цветами и влагой. Она глубоко дышала, чувствуя, как бешено бьющееся сердце постепенно успокаивается. Ей стало холодно. Катрин вернулась, стащила с кровати одеяло, завернулась в него и снова вышла на балкон. Устроившись в большом плетеном кресле, потянулась к чайнику. Три раза стукнула по крышке и произнесла:

— Кофе с молоком.

Вдыхая любимый аромат, Катрин пыталась понять, что с ней только что произошло. Прохладный утренний воздух прогнал остатки сна, заодно избавив ее от ночных кошмаров. Девушка поняла, что видела сон. Но это был очень странный сон. Очень осязаемый. Слишком реальный. Во сне она готова была отдаться мужчине, о котором в последние дни не вспоминала и, по ее же собственным уверениям, не любила.

Катрин в ужасе сжала в руках чашечку с кофе. Тогда почему во сне она вела себя иначе? Почему без возражений, с восторгом принимала его ласки? Ведь в Шварцхольм между ними никогда ничего не было. И тут она вспомнила слова Астора, сказанные им на Зимнем балу в академии. Он упрекнул ее в том, что она целовалась с ректором. Катрин этого не помнила, но поверила юноше. Он был слишком взволнован и чересчур эмоционален в тот момент. Да, Астор в силу своей главной черты характера часто важничал и задирал нос перед остальными. Но никогда не лгал ей. За последние полгода Кэт хорошо узнала его и теперь могла с уверенностью утверждать: да, Астор гордец, каких еще поискать нужно, но он честный и достойный человек.

Катрин вздохнула и потянулась к чайнику, чтобы налить себе еще одну чашечку кофе. Её мысли вернулись в родной Зэордан. Точнее, к тому времени, когда она работала в министерстве науки и культуры. Это длилось почти полгода, но не доставило девушке удовлетворения, кроме материального, конечно.

Катрин до сих пор не покидали сомнения в правильности принятого когда-то решения. С каждым днем девушка все чаще сомневалась, что поступила тогда правильно. Вроде бы все было просто: она называла доминирующую черту характера человека — и все. Катрин даже не присутствовала при извлечении этой черты, сидя за столом в маленьком, отгороженном от остального зала закуточке. Девушка читала книги или готовила уроки, ожидая, когда к ней приведут следующего добровольца. Но сидя среди пыльных книг Катрин не могла избавиться от мысли, что поступает неправильно. На ее взгляд, было подло лишать человека доминирующей черты характера. Конечно, это не убивало добровольца, но совершенно меняло его жизнь. От этих мрачных мыслей ее отвлекали прогулки с Астором. Иногда, после часов, проведенных ею в министерстве, молодые люди заходили в кафе, чтобы выпить чашечку любимого Катрин шоколада. Вспомнив об этом, Кэт постучала по крышке чайника и произнесла:

— Горячий шоколад!

Воздух наполнился приятным ароматом. Чашка, поставленная девушкой на стол, стала чистой. Еще одно, такое полезное волшебство... Астор шоколад не любил, но не возражал против посиделок в кафе. Пока Катрин пила, он читал газету. Иногда девушке казалось, что она хочет именно такой жизни: спокойных прогулок по аллеям министерского сада, отдыха в теплом, пахнущем корицей и сдобой кафе за чашечкой шоколада. Заботливого, готового всегда услужить мужчину рядом.

Она тут же одернула себя, мысленно напомнив, что Астор Нойманн проводил с ней время лишь исполняя приказ своего дяди. Но одно дело понимать, что она не пара наследнику древнего графского рода, а другое. Чем она, собственно, хуже девушек, которые его окружали? Например, Флоренс? Бинди рассказывала, что Астор танцевал с ней на балу. Может, ему нравятся рыжие девушки? Тогда как же блондинка Аделинда?

Катрин поставила чашечку на стол, улыбнулась, когда та стала чистой и вновь задумалась. Нет, Астор не мог любить ее. Но почему тогда он разозлился на нее за тот поцелуй с ректором и, кажется, ревновал из-за дружбы с Аленом Фурнье? Она снова вспомнила его пронзительный взгляд и злые слова. Интересно, бывает ли ревность без любви? Катрин тяжело вздохнула и подперла голову рукой. Одеяло сползло и повисло в кресле, спадая на пол.

Внезапно Кэт осознала: она постоянно думает об Асторе Нойманне. Сравнивает его с другими мужчинами. Но что она испытывает к нему? Катрин замерла, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Он ей нравится? Пожалуй. Она ревнует его к другим девушкам? Еще как. Особенно к рыженькой Флоренс. Почему? Потому что чувствует, что та нравится Астору. Катрин вздохнула, продолжая анализировать свои чувства. Выходит, она его любит?

Первые лучи солнца пробились через тонкие перистые облака и осветили балкон. Катрин сморщила нос. Нет. Она его не любит. Зачем ей влюбляться в высокородного гордеца? Пусть Астор гуляет с Флоренс, пусть шепчет над подаренной колдуньей розой какие-нибудь нежные слова. А она позволит Алену ухаживать за ней. Ведь он красивый и умный. Восхищается ей. Подарил ей новое платье и очки. Девушка представила, как они сидят в маленьком кафе: она с чашечкой шоколада, а он с газетой. Продержавшись секунду, фантазия исчезла. Кафе и шоколад остались. Но за столиком напротив нее сидел Астор Нойманн. Катрин фыркнула, как рассерженная кошка, разозлившись на себя за эти мысли, сгребла одеяло и вернулась в комнату.

Девушка оделась, умылась и уже заправляла кровать, когда к ней постучали. Открыв дверь, она с удивлением увидела того, о ком только что думала. Астор перешагнул порог, закрыл за собой дверь и даже подергал за ручку, чтобы убедиться в том, что она плотно закрыта. Катрин приготовилась к серьезному разговору. И тут юноша неожиданно замер, принюхиваясь:

— Что случилось?

Ничего.

— Почему тогда пахнет шоколадом?

Видя, что Катрин молчит, он поспешил уточнить свои слова:

— Когда грустишь или опечалена, ты всегда пьешь шоколад.

Катрин удивленно заморгала. Она не ожидала от Астора такой наблюдательности. По крайней мере, по отношению к себе.

— Мне приснился плохой сон.

Кивнув, как будто ожидал услышать от нее именно такой ответ, Астор тут же перешел к делу:

— Что ты думаешь о том, что сказал Кёлер? О предстоящем празднике. Дне создания академии Азуле.

Катрин села на стул и положила руки на колени.

— Ничего не думаю. А что?

Астор бросил взгляд на дверь, как будто опасался, что та неожиданно откроется.

— Мне нужна твоя помощь.

Катрин, поддавшись порыву, чуть не ответила: «проси все, что хочешь», но вовремя опомнилась и, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно, даже равнодушно, произнесла:

— Какая помощь?

— Мне нужно, чтобы ты сказала, если обнаружишь у гостей или студентов такие черты характера, — он вытащил из кармана листок бумаги, — смелость, щедрость, альтруизм, верность...

— Дай листок!

Астор послушно протянул ей список. Катрин пробежала его глазами и вернула юноше.

— Зачем тебе это нужно?

— Это не мне. Список дал министр Хофманн. И он не посвятил меня в свои планы, — весьма правдоподобно соврал Нойманн.

Как и ожидалось, Катрин не стала возражать против желания министра. Она кивнула и посмотрела на балкон.

— Хочешь кофе?

Астор чувствовал, что с Катрин что-то происходит. Она казалась какой-то потерянной. Неужели виной тому сон, о котором она упомянула? А, может, дело в другом? Он медлил с ответом, внимательно изучая лицо девушки. Пока Астор размышлял, воздух на балконе сгустился, образовав туманное кольцо, которое через мгновение превратилось в окно портала. Лицо Астора стало равнодушно холодным. Держа в руках букет ярко-желтых цветов, на балконе появился Ален Фурнье.