Глава 2

Люсьен медленно приходил в себя, чувства его были притуплены. Голова удобно покоилась на теплой мягкой подушке, восхитительный запах малины вызывал образы спокойного летнего дня.

Если бы не покачивание и скрип кареты на плохих рессорах, он почти поверил бы, что лежит, удобно устроившись на мягкой кровати, страдая всего лишь оттого, что ночью выпил слишком много бренди.

Он шевельнулся, и острая боль рассеяла его приятные фантазии. Никогда ночь излишеств не причиняла ему впоследствии такой боли. Он поднял руку, пальцы инстинктивно потянулись к плечу.

– Осторожнее двигайся, – приказал охрипший и низкий женский голос с легким йоркширским акцентом. Он вызывал какие-то смутные воспоминания. И вдруг Люсьен ясно увидел теплые карие глаза и мягкие, похожие на цветочные лепестки губы.

Он отвлекся от своей боли и попытался открыть глаза. Милое, напоминающее сердечко лицо смотрело на него сверху вниз, тонкие брови были нахмурены.

Его сердце забилось быстрее. Ему были знакомы эти глаза. Когда-то давным-давно он целовал эти подобные бутону розы губы. Его взгляд упал на мягкие округлые груди, которые возвышались над ним.

– Белла.

Ее рука, до того спокойно лежавшая рядом с его щекой, сжалась в кулак.

– Может быть, ваша светлость соблаговолит разговаривать, глядя мне в лицо, а не уставившись на грудь?

В ее голосе чувствовалась стужа, и Люсьена передернуло. Набравшись решимости, он поднял глаза и, встретившись с ней взглядом, виновато улыбнулся. Однако он знал, что не получит прощения: его вина перед ней была гораздо серьезнее, чем неосторожно сказанное слово.

Она указала ему на противоположное сиденье: «Иди туда». Ему оставалось только повиноваться. Не очень-то поспоришь, когда голова лежит у нее на коленях, не говоря уже о воздействии, которое ее близость оказывает на не полностью восстановившееся сознание.

Он с усилием поднялся, и перед глазами запрыгали черные точки, а плечо пронзила резкая боль.

– Боже правый, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы, – что со мной случилось?

Она откинулась назад, ничуть не тронутая его мучениями.

– Ты не помнишь?

– Нет. – По крайней мере ничего существенного. В его затуманенном сознании промелькнули смутные очертания прибрежной скалы в ночной мгле, и он почувствовал острый запах океана, такой густой, что, казалось, его можно было попробовать на вкус. Он куда-то ехал...

Люсьен потер висок, вздрогнув, когда пальцем коснулся вскочившей на лбу шишки величиной с грецкий орех.

– Я упал?

– Твоя лошадь понесла, и ты ударился головой о сук дерева. – Она помолчала, не зная, как продолжить, и в конце концов спряталась за хмурое выражение лица. – Мой возница, наверное, ехал быстрее, чем следовало на такой узкой дороге.

Ее взгляд как бы говорил, что Люсьен сам виноват в случившемся. Он дотронулся до лба, где тупая боль усиливалась с каждой минутой.

– Чертовски болит.

– Жить будешь. Чтобы помять такую крепкую, голову, нужно что-нибудь потверже дуба.

Его губы дрогнули: Арабелла стала остроумной. Он прищурившись смотрел на нее. Она сидела неподвижно, сжав руки на коленях, щеки раскраснелись, от усталости глаза казались темнее, каштановые и медового цвета пряди волос были взъерошены. Арабелла выглядела моложе, чем он ее помнил. Моложе и даже еще красивее.

Сердце его сжалось. Черт бы побрал министерство внутренних дел за то, что его послали в Йоркшир. Получив задание, он сначала отказался ехать. Он был нужен в Лондоне, потому что его сестра готовилась к своему первому сезону. Однако его возражения не приняли во внимание.

Он планировал приехать под покровом ночи, узнать все, что сможет, и уехать, чтобы ни одна живая душа об этом не догадывалась, поэтому не обеспечил себе пристанище. Это было до того, как кучер Арабеллы счел необходимым его сбить.

Люсьен пошевелил плечом и вздрогнул от взорвавшейся в нем боли.

– Проклятие! Такое впечатление, что в меня стреляли. – Он посмотрел ей в глаза и приподнял бровь. – Ты, случайно, не всадила в меня пулю?

– Если бы я стреляла в тебя, Люсьен, ты бы здесь не сидел.

Нет, если бы Арабелла в него стреляла, он валялся бы на земле с дыркой во лбу, а она плясала бы от радости вокруг его безжизненного тела. Он научил ее обращаться с ружьем, когда ей было пятнадцать лет, и уже тогда она проявляла невероятные способности.

Люсьен положил руку на импровизированную повязку. Аккуратно прилаженная, она настолько туго стягивала его грудь, что он едва мог дышать. Он попытался улыбнуться:

– Полагаю, я должен поблагодарить тебя за...

Колесо кареты попало в борозду. Люсьена отбросило назад, и он ударился плечом о затрещавшие кожаные подушки. Разноцветные искры посыпались у него из глаз, когда дикая боль пронзила руку. Ловя ртом воздух, он стал клониться вперед и почти упал на пол, когда Арабелла подхватила его и удержала.

Карета продолжала раскачиваться, Люсьен постепенно стал дышать ровнее. Когда боль утихла, он заметил, что его щека прижата к груди Арабеллы, мягкой выпуклости, которую близость к его рту делала еще соблазнительнее. Снова потянуло пьянящим запахом малины. Люсьен наслаждался прикосновением Беллы, впитывал ее тепло и вспоминал все, что было.

– Если ты не можешь сидеть самостоятельно, я позову лакея, чтобы он тебя держал. – Ее голос был холоден, как родниковая вода в горах, и сразу вернул его к реальности.

Люсьен поднял голову, чтобы посмотреть Арабелле в глаза Их губы разделяло расстояние всего в дюйм. Ее глаза потемнели, в шоколадной глубине вспыхивали загадочные золотые крапинки. Он придвинулся ближе, неотрывно глядя на ее полную нижнюю губу.

Ему следовало заставить себя снова уйти из ее жизни, но его тело горело, а голова кружилась, как у юноши, впервые выпившего кружку эля. Все ощущения казались обостренными: звучание ее голоса, манящая округлость груди, даже возмущенный шепот ее накрахмаленных юбок. Ее губы влажно блеснули в темноте, и он отдал бы все на свете, лишь бы попробовать их на вкус.

Видит Бог, Люсьен всю жизнь убегал от этой женщины. Зачем же теперь он подвергает себя испытанию этим невыносимым удовольствием, этой утонченной пытке?

И все же он не мог не тянуться к ней, как не мог не дышать. Не сводя с нее взгляда, он убрал у нее со щеки выбившийся каштановый локон, запутался пальцами в ее шелковистых волосах. Ее глаза расширились, рот приоткрылся, что-то протестующе шепча.

Тогда он наклонился и поцеловал ее. Наслаждение охватило его и росло с каждым мгновением. Он старался удержаться от того, чтобы стиснуть ее и прижимать к себе все крепче, до тех пор пока она не закричит, требуя ее отпустить.

Глухо протестуя, Арабелла вырвалась и влепила ему увесистую пощечину, от которой его голова дернулась в сторону. Боль спустилась по шее и затопила плечо.

– Проклятие! – выругался он, хватаясь за руку.

– Ваши низменные страсти меня не волнуют, ваша светлость. Я больше не зеленая шестнадцатилетняя девчонка. – Каждое слово этой чопорной фразы было пронизано отвращением.

Не желая показывать свою досаду, Люсьен усмехнулся:

– Тем хуже.

Арабелла задохнулась от возмущения, но он, не обращая на нее внимания, начал осторожно двигать челюстью. Слава Богу, что она не додумалась ударить кулаком. Он поймал ее подозрительный взгляд и выдавил из себя холодную улыбку.

– Я вас прекрасно понял, мадам. Я буду сидеть на своей стороне кареты. – «А в дальнейшем уйду из вашей жизни».

В ее глазах мелькнул злой огонек.

– Я уверена, что ваша жена оценит ваши благородные усилия.

Эти слова вонзились ему в мозг, как осколки стекла. Он провел рукой по глазам. Если Арабелла думает, что Сабрина не одобрила бы его действия, то она ошибается. Его жена очень долго смеялась бы, узнай она, что страсть заставила его забыть обо всем, кроме сидящей напротив женщины.

Но Сабрины не было. У него в душе закипало горячее и горькое чувство вины.

– Моя жена умерла три года назад.

Арабелла пристально взглянула на него, потом отодвинулась глубже в свой угол, непроизвольно подбирая юбки, чтобы они больше не касались его колена.

Он молча смотрел на нее. Именно этого он ожидал, именно этого заслуживал. К счастью, у него больше не было иллюзий относительно того, кем он являлся. Смерть Сабрины многое объяснила ему.

Голова болела. Он прислонил ее к спинке сиденья и закрыл глаза.

– Извини, – донесся до него нежный, как дыхание ангела, голос Арабеллы.

Люсьен не смотрел на нее, чтобы не видеть жалость, которой он не заслуживал.

– Не надо извиняться. Все произошло быстро. Милосердно для нас обоих.

Карета повернула и замедлила ход. Люсьен взглянул на закрытые окна.

– Где мы? – Голос его прозвучал сухо.

– На холме, на дороге, что ведет к Роузмонту.

– А мой конь?

– Он ускакал на болота. Как только приедем домой, я пошлю Неда на поиски.

Потом он сможет выполнить свое задание. Люсьен сунул руку в карман плаща и нащупал тяжелый кожаный пакет. Слава Богу, что он не потерялся во время падения.

Люсьен незаметно вынул руку и чуть не рассмеялся над своими ухищрениями. Кому могло прийти в голову, что он, Люсьен Деверо, шестой герцог Уэксфорд, был одним из самых ценных агентов министерства внутренних дел? Он сосредоточил взгляд на своей спутнице. Интересно, догадывается ли она о чем-нибудь?

– Арабелла, почему ты...

– Мы скоро приедем в Роузмонт. – Она не сводила глаз с раскачивающихся занавесок. Растрепанные локоны плохо сочетались с чопорно поджатыми губами. – Тебе лучше посидеть спокойно и дать отдохнуть своей голове.

От досады у него пропало любопытство. Значит, она предлагает такую игру. Прекрасно. Он в долгу перед ней и сделает, как она хочет.

– Конечно. Как только найдется мой конь, я сразу же уеду.

Густые ресницы отбрасывали тень на ее глаза, которые от этого казались черными.

– Если тебя задерживает здесь только отсутствие коня, то я была бы бесконечно счастлива одолжить тебе одну из моих лошадей. Конечно, она не так хороша, как те, к которым привыкли ваша светлость, но ездить на ней можно.

Люсьен нахмурился и тяжело откинулся на сиденье. Он терпеть не мог, когда она называла его «ваша светлость», как будто он был напыщенный лорд. Но несмотря на свое недовольство, он не мог не залюбоваться завитками волос вокруг ее лица, окаймлявшими решительный подбородок и плавную, изящную линию щеки и шеи.

Господи, как он ее любил! Любил с неукротимой страстью своенравного двадцатилетнего юноши, избалованного властью и богатством. Он любил ее, но был вынужден уйти.

Он рассеянно потирал ноющее плечо и спрашивал себя, что произошло в ее жизни за прошедшие десять лет. Может быть, она вышла замуж за местного джентльмена? Или за фермера? Большого, неуклюжего йоркширца с грубыми мозолистыми руками и широким простым лицом?

От мысли о том, что такой болван прикасается к Арабелле, Люсьена замутило. Он потряс головой, пытаясь избавиться от тошноты. Должно быть, он ранен серьезнее, чем думал. В самом деле, весь бок горит, во рту сухо, как в угольном бункере.

Экипаж внезапно дернулся и остановился. Арабелла нахмурилась и отодвинула кожаную занавеску.

– Чудесно, – пробормотала она себе под нос. Когда она вернула занавеску на место, лицо ее было бледным. – Это констебль Роббинс со своими людьми.

– Что им нужно?

Она мгновение помедлила, прежде чем ответить:

– Мой кучер считает, что они ищут контрабандистов. Люсьен перегнулся через Арабеллу, чтобы приподнять край занавески. В тусклом свете луны он едва различал большую группу всадников.

– В такую темную ночь удобно доставлять груз внутрь страны.

Он поймал ее взгляд.

– Ты говоришь так, как будто хорошо знаком с ремеслом контрабандистов.

Проклятие, что с ним случилось? Он провел рукой по глазам, удивляясь, почему так кружится голова.

– Я много чего знаю.

– Не сомневаюсь, – равнодушным тоном ответила она, снова выглянув в окно.

Он должен был бы радоваться ее невниманию, но оно его почему-то укололо. Послышался громкий голос, и Люсьен понял, что у Арабеллы могут быть серьезные неприятности, если ее увидят наедине с ним. Однажды он ее уже обесчестил, и это не должно повториться.

Перекрывая шум ветра, послышалась разгорающаяся ссора, потом внезапно перебранка прекратилась и наступила тишина. Люсьен изо всех сил старался держаться прямо, но голова безжалостно падала. Он достал из кармана плаща фляжку и попытался вытащить пробку, но рука налилась свинцовой тяжестью и едва повиновалась ему. Ругаясь себе под нос, он протянул фляжку Арабелле:

– Открой.

Арабелла неодобрительно взглянула на него. Как он может думать о выпивке в такой момент? Конечно, он не знает, как много поставлено на карту. Ей удалось изобразить ледяную улыбку.

– Было бы лучше, если бы ты...

– Арабелла, – его глаза неприятно сощурились, – открой.

От мелькнувшей в его голосе угрозы у нее по спине побежали мурашки. Вот она, необъяснимая разница между сегодняшним Люсьеном и Люсьеном из ее детства. Этот Люсьен старше, жестче и опаснее, чем когда-либо. Даже воздух вокруг него был острым и пах смертью.

Снаружи грубый голос позвал кого-то помочь. Послышались шаги, направляющиеся к карете. Их остановил громкий протестующий возглас Уилсона. Арабелла поспешно открыла фляжку, сморщив нос от противного запаха бренди.

Люсьен глотнул обжигающую жидкость и прошептал что-то одобрительное. Арабелла презрительно фыркнула, и он бросил на нее насмешливый взгляд. Его зеленые глаза неестественно блестели в свете фонаря.

Она старалась не смотреть, как он с усилием развязывает галстук, открывая мускулистую бронзовую шею. Это зрелище вызвало у нее поток ярких воспоминаний. Арабелла сцепила руки и сказала:

– Пожалуйста, застегни рубашку. Констеблю ни к чему лицезреть тебя в таком виде.

– Конечно, – прошептал он в ответ и допил остатки бренди, не сводя глаз с Арабеллы. Когда он глотал, мышцы у него на шее напрягались, и Арабелле стало жарко, как будто это она пила крепкий напиток. Красивый и распутный, Люсьен Деверо был смертельно опасен.

Только на этот раз она не проявит слабость. Она ничего не забыла, и теперь эти горькие воспоминания были для нее защитой от его чар.

– Я скажу констеблю Роббинсу, что ты друг Роберта и упал с лошади. Это объяснит, почему я здесь без сопровождения.

– Этого будет недостаточно.

– Достаточно, если закроешь глаза. Вряд ли ты сможешь соблазнить меня, когда спишь.

Их взгляды встретились на один мучительный миг, потом он отвернулся, складки вокруг рта стали глубже.

– Я сделаю это только для того, чтобы не навлечь на тебя неприятности.

Несмотря на то что это причиняло ему боль, он с усилием натянул на себя плащ, а поверх него накрыл плечо одеялом. Он закрыл глаза, как раз когда распахнулась дверь кареты. Источая резкий запах чеснока, констебль Роббинс просунул в проем свой фонарь.

– Добрый вечер, мисс Хадли.

– Добрый вечер, констебль. Что-то случилось? Он подозрительно осмотрел карету изнутри.

– Кто это?

– Друг моего брата. Он приехал сегодня днем.

– Правда?

– Да. Мы с тетушками надеемся, он скоро уедет.

При упоминании о тетушках лицо констебля просветлело.

– Леди Мелвин обещала мне дать питье для моих овец. Она сказала, что от него они будут приносить вдвое больше ягнят.

– Я обязательно спрошу ее, когда оно будет готово.

– Не стоит. Я могу поехать туда сам и спросить. Прежде чем Арабелла успела переварить эту неприятную новость, он учуял запах бренди и, приподняв бровь, стал рассматривать Люсьена.

– Пьян как свинья, да?

– К счастью, завтра утром уезжает, – сказала она, бросив неприязненный взгляд на Люсьена.

Констебль Роббинс покачал головой, как большой медведь.

– Вот как? Вашему брату следует быть разборчивее, приглашая друзей в Роузмонт.

Арабелла изобразила мужественную улыбку, которая, кажется, заслужила одобрение констебля, потому что он прекратил рассматривать Люсьена и улыбнулся ей в ответ с явным восхищением.

– Ваша забота так поддерживает, – вздохнула Арабелла. – С тех пор как умер отец, жить стало очень тяжело, а потом вернулся Роберт и... – Она покопалась в сумочке в поисках платка, но не нашла.

Констебль порылся у себя в кармане и торжествующе вытащил мятый полотняный лоскут.

Арабелла двумя пальцами взяла сомнительной чистоты тряпицу.

– О, благодарю вас! Вы так добры. – Она кусала губу до тех пор, пока из глаз не покатились слезы.

– Ну-ну! Не надо так переживать, – поспешно сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. – Я бы вас не остановил, если бы не поступило сообщение, что партия бренди... – Тут он взглянул на неподвижно лежащего Люсьена, и голос его затих.

Арабелла проследила за его взглядом. Одеяло соскользнуло с плеча Люсьена, и стало четко видно кровавое пятно на фоне белоснежной рубашки. Арабелла вцепилась в юбки, пальцы впились в тугую ткань. Она посмотрела на пол и с облегчением сказала:

– Варенье.

Констебль нахмурил густые брови.

– Малиновое варенье. – Арабелла показала на пол, где расплылось и блестело в свете фонаря огромное красное пятно. Часть этого пятна и в самом деле была малиновым вареньем, но больше в нем было крови из раны Люсьена.

Она вытерла свои испачканные в варенье пальцы платком констебля, надеясь, что тот не заметит, как дрожат ее руки.

– Прямо перед каретой на дорогу выбежал кролик и испугал бедного Уилсона. Лошади встали на дыбы, и корзинка соскользнула с сиденья.

– Что вы говорите?

– Да. – Она протянула констеблю платок. – Нас обрызгало с головы до ног.

Он взял испачканный платок и понюхал. Лицо Роббинса разгладилось, он хихикнул.

– Ты что-нибудь нашел? – послышался скрипучий голос снаружи.

Констебль виновато пожал плечами.

– Лорд Харлбрук, – сказал он без особой радости. – Он потребовал, чтобы мы поехали. Он уверен, что контрабандисты передают свой товар в «Красном петухе». – Он наклонился и добавил громким шепотом: – Я думаю, он просто злится, что ему не достается ничего от их прибылей.

Опять послышался голос Харлбрука:

– Роббинс! Что там?

Констебль скорчил гримасу, но ответил почтительно:

– Здесь только мисс Хадли и друг ее брата, перепачканный малиновым вареньем.

Тучная фигура отодвинула Роббинса от двери.

– У молодого Хадли нет друзей.

Арабелла стиснула зубы, чтобы удержаться от соблазна изо всех сил пнуть лорда Харлбрука между узкими глазками.

– Не думаю, что вы знаете всех знакомых Роберта. Может быть...

– Я просил вас называть меня Джоном, – сказал он с напыщенной вежливостью. Он осуждающе поджал губы, увидев лежащего ничком Люсьена. – Кто этот негодяй?

Ярость захлестнула ее, придав смелости. Стараясь говорить как можно более надменным тоном, она объявила:

– Это Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд.

– Герцог?

– Шестой герцог, если быть точной. Конечно, вы недавно поселились по соседству и не можете знать, что много лет назад он и его семья часто приезжали к нам в охотничий сезон. С тех пор они с Робертом регулярно общаются.

Недоверие лорда Харлбрука было очевидным. Арабелла про себя вознесла Богу благодарственную молитву за то, что они не натолкнулись на нее два часа назад, когда экипаж был нагружен бочонками превосходного французского коньяка.

Как будто догадавшись о ее чувстве облегчения, Харлбрук спросил:

– Если этот человек друг Роберта, то почему вы сопровождаете его?

– Мы навещали наших арендаторов, семью Марч, когда Роберт почувствовал себя неважно. Он вернулся раньше.

– И оставил вас одну? Я поговорю с ним об этом.

От его хозяйского тона спина Арабеллы еще больше выпрямилась и одеревенела.

– Уверяю вас, в этом нет необходимости.

Притворяясь крепко спящим, Люсьен поворочался и отвратительно захрапел. Арабелла воспользовалась возможностью потянуть дверцу и притворить ее настолько, насколько позволяла стоящая в проходе фигура лорда Харлбрука.

– Спасибо за вашу заботу, милорд, но нам надо возвращаться домой...

Он обхватил ее запястье и жарко задышал ей в щеку:

– Прошу вас, не ведите себя так враждебно, дорогая. Я имею право спрашивать все, что захочу, и вы это знаете.

Арабелла выдернула у него свою руку.

– У вас нет никакого права лезть в мои дела. Долг будет выплачен, и нашему союзу придет конец.

– Забудьте о деньгах. – Он быстро облизнул губы, голодным взглядом шаря по ее лицу. – Арабелла, вы должны знать, что я...

– Черт, что случилось? – крепкий, как выдержанное виски, прогремел голос Люсьена. Он стал наклоняться вперед, пока рука его не оказалась на спинке кожаного сиденья. – Карета стоит. Мы что, потеряли колесо?

Арабелле достаточно было откинуться назад, и она оказалась бы удобно сидящей в его объятиях. От этой мысли она затрепетала всем телом.

– Это лорд Харлбрук, ваша светлость, мой сосед.

– Как интересно, – лениво прошептал Люсьен. – Мы поедем в Роузмонт? Я устал.

Харлбрук выпятил грудь.

– Ваша светлость, я не знал о том, что вы приехали к нашим соседям, иначе я бы немедленно прискакал, чтобы...

– Я здесь с частным визитом, – мягко сказал Люсьен. Было невозможно ошибиться в смысле четко произнесенной фразы. Харлбрук ощетинился:

– Извините за любопытство, ваша светлость, но я сам заинтересован в Роузмонте.

Прищурившись, Люсьен долго пристально смотрел на маленького толстого лорда. Арабелла чувствовала, как в его напряженном теле закипает гнев. Люсьен вежливо улыбнулся, на дюйм подвинул руку по спинке сиденья и положил ее на плечо Арабеллы.

– Роузмонт очаровательный дом, однако мне больше нравятся его обитатели. – Теплые зеленые глаза взглянули на Арабеллу. – Правда, дорогая?

Нежные слова прозвучали в полной тишине, а Люсьен дотронулся до ее шеи и стал большим пальцем водить по ней медленными легкими кругами.

Арабелла пыталась сглотнуть, но не смогла. Все ее тело сосредоточилось на его теплой руке и чувственном движении его пальца.

Харлбрук задохнулся от злости, лицо его покраснело.

– Это невыносимо!

Люсьен удивленно взглянул на него:

– Для кого?

Несмотря на то что действия Люсьена были крайне неуместными, Арабелла едва сдерживала смех. Она столько месяцев принимала назойливые ухаживания лорда Харлбрука, что теперь ей доставляло удовольствие видеть, как он краснеет, а щеки его дрожат, как у разъяренного борова.

Она заставила себя вежливо проговорить:

– Прошу нас извинить, милорд. Его светлость и я на самом деле должны ехать в Роузмонт. Тетушки будут беспокоиться, если мы опоздаем.

– Правильно! – воскликнул Люсьен. – Нам нельзя мешкать.

Перегнувшись через Арабеллу, он ухватился за дверцу и захлопнул ее, едва не прищемив Харлбруку нос. Ни секунды не медля, он постучал в потолок.

Уилсон тут же тронул лошадей. Карета поехала, раскачиваясь на дороге, по стенкам запрыгали пятна света от фонаря.

Напряженную тишину заполняло отрывистое поверхностное дыхание Люсьена.

– И долго этот ублюдок таким образом давит на тебя?

– Обычно он не так настойчив. Должна признаться, ты поставил его на место.

– Мне хотелось бы поставить его на гораздо более мокрое и грязное место.

Арабеллу распирало от смеха.

– Было удивительно видеть его в таком замешательстве, что он даже говорить не мог. – Она застенчиво посмотрела на него. – Спасибо.

– Не надо меня благодарить, – резко сказал он. Голос его был хриплым, глаза яростно сверкали. – Все моя проклятая вспыльчивость... – Он оборвал себя, прилагая видимые усилия, чтобы сдержаться. Затем, осторожно следя за своим тоном, сказал: – Когда этот дурак расскажет всем в городе о том, что он здесь видел, ты будешь обесчещена.

Арабелла усмехнулась:

– Фи! Никто не поверит ни единому его слову. Кроме того, меня не волнует, что обо мне думают.

– Зато меня волнует, – прошептал Люсьен. Арабелле пришлось приложить усилия, чтобы побороть желание поцелуем разгладить горькую складку у его губ. Пораженная своими мыслями, она отвернулась, закрепляя хлопавшую по окну занавеску, и сказала:

– О, я была обесчещена раньше. И как бы ни было больно, я это пережила.

– Ты не должна страдать из-за меня, – услышала она нежный голос Люсьена у себя над ухом. – Никогда больше, Bella mia. Никогда.

Она обернулась и утонула в его зеленых, как море, глазах. Она знала, что должна сказать что-то язвительное. В конце концов, этот человек завладел ее сердцем, а потом бросил ее, как будто она была не более чем мятым галстуком. Его безжалостность причинила ей боль, которую она до сих пор не могла изжить из своей души. Она все еще чувствовала себя уязвленной.

В то время она думала, что никогда не простит его. Она мечтала о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Однако слова, которые она давно уже заготовила для этого случая, улетучились, и она могла только молча смотреть на него: на его невероятные глаза, на точеные черты лица, на чувственный изгиб губ.

– Как ты прекрасна, – прошептал Люсьен. Как будто почувствовав ее растерянность, он поднес руку к ее щеке. В его глазах сверкнуло жгучее желание, когда он наклонился и приник к ее рту.

Арабелла обо всем забыла при первом же прикосновении его губ. Ей снова было шестнадцать, она отдавала свою любовь единственному мужчине, который сумел вызвать у нее страсть. На нее волнами накатывала истома, от которой она едва могла дышать. Ее охватило чувство, противиться которому не было сил. Тело ее пылало, из глубин ее существа поднимался жар. Она теснее прижалась к Люсьену и услышала стон.

Внезапно губы Люсьена соскользнули, и он откинулся назад на сиденье.

Арабелла с недоумением смотрела на него.

Люсьен Деверо, сильный и опасный герцог Уэксфорд, лежал без сознания.

Загрузка...