Ориентирование

Глава 9

Марни Рид — выпускница Академии Бёрберри

Я сижу в кафетерии, одной рукой ковыряюсь в завтраке, другой подпираю голову. Я плохо спала прошлой ночью. Не то чтобы вчерашний день был ужасным или что-то в этом роде. На самом деле, мне очень понравилась наша поездка в город, выбор платьев для подружек невесты… покупка вибратора.

Я фыркаю и сажусь.

Лицо Тристана, его широко раскрытые глаза, то, как он повернулся и умчался по тротуару, не сказав ни слова.

Я беспокоюсь о нём.

— Привет, — Зак толкает меня в руку, садясь рядом в свежевыстиранной куртке. Любезно предоставленную — барабанная дробь, пожалуйста — вашей покорной слугой. Я ещё не обучила остальных, как пользоваться здешней прачечной, и в любом случае, такую шерстяную куртку нельзя стирать в машинке. Я вывела пятно вручную. — Ты в порядке?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и изо всех сил стараюсь не заснуть лицом в каше. Головой вперёд, шлепок, прямо в тающий кусочек сливочного масла, который лежит сверху. Вздохнув, я ставлю тарелку перед Заком; он съест вместо меня.

Он отодвигает свою уже пустую тарелку в сторону и придвигает мою поближе, наблюдая за мной краем глаза.

— Это из-за Тристана? — осторожно спрашивает он. Ему не нужно утруждать себя рассказом о том, что он думает о парне Вандербильте; я и так знаю. На этой планете не так много людей, которые не ненавидят Тристана. То есть, если только они не хотят трахнуть его. Они также могут попадать в обе категории одновременно.

Я поднимаю другую руку к голове, опершись локтями о стол, и киваю. Мои губы плотно сжаты, лицо мрачное. Мне не нужно смотреть на себя в зеркало, чтобы понять, что я слегка мрачна. Те чувства, которые я испытала в первый день, когда мы переехали, те, что были связаны с отцом… они снова пробуждаются.

Я внезапно сажусь, вспышка страха пронзает меня, как падающая звезда. Внезапно последствия того, что произойдёт если я не смогу взять себя в руки, обрушивается на меня. Таблетки. Кровь. Люди из Бёрберри швыряют в меня первым, а второе рисуют у себя на запястьях. Я смотрю на Зака, моего бывшего обидчика…

— Что бы ему ни сказал Черч, это вывело его из себя. Он не хочет говорить со мной об этом, — я снова опускаю взгляд на маффин со вкусом банан с цуккини на подносе. Его я тоже передаю Заку. Он тут же возвращает его обратно.

— Тебе не обязательно много есть, но ты должна съесть хоть что-нибудь.

Он помешивает мною отвергнутую кашу, а затем немного съедает, всё ещё наблюдая за мной. Этим утром здесь только я и он. У всех остальных есть свои дела.

Кроме того, у нас с Заком есть планы: мы отправляемся на разведку.

Во всяком случае, Шарлотта так это назвала, когда я упомянула ей об этом в смс сегодня утром. Она также сказала, что ведёт розыск. Вынюхивает. Расследует. Последнее — мое любимое.

Начнём с того, что мы встречаемся с Авой Барнхарт и её парнем Брэндоном Чайлдсом.

— Ты думаешь, что это пустая трата времени? — спрашиваю я, смотря, как он наблюдает за мной. Зак одаривает меня ещё одной улыбкой и качает головой.

— Если это помогает тебе осмыслить то, что произошло, то как это может быть пустой тратой времени?

Он расправляется с едой в рекордно короткие сроки и встаёт. Поскольку я откусила только один кусочек своего маффина, я беру его с собой и ем по дороге.

— Где мы встречаемся со счастливой парой? — спрашивает Зак, казалось бы, не обращая внимания на пристальные взгляды, когда мы выходим на улицу и идём по выложенной кирпичом дорожке в направлении библиотеки. Мне ещё предстоит её увидеть, но я слышала только хорошее.

— А где же ещё? — спрашиваю я, заставляя себя на этот раз откусить огромный кусок. — В библиотеке.

Светлые волосы Авы всё ещё заплетены в косы и свисают на одно плечо густым жёлтым локоном. Она скрестила руки на груди и, похоже, приготовилась к противостоянию. Её брови поднимаются, когда мы с Заком приближаемся.

Её парень, Брэндон, широко улыбается и встаёт, протягивая руку для мужского рукопожатия. Знаете, как рукопожатие, но с большим количеством тестостерона и сопровождающим его позёрством. Двое парней смотрят друг на друга, Брэндон улыбается, как одурманенный чеширский кот, а Зак ухмыляется, как, ну, хулиган-миллиардер.

— Спасибо, что согласилась встретиться с нами, — говорит Зак, когда я устраиваюсь на скамейке рядом с ним. Я до нелепости довольна частью с нами в этом заявлении. Вся эта затея с охотой на ведьм была моей идеей. Кажется, я единственный человек, который помнит, что чуть больше недели назад при загадочных обстоятельствах умерла девушка. Часть меня думает, что я параноик, что годы, проведённые в Бёрберри, приучили меня к чему угодно, только не к нормальной жизни. Девушка умирает трагической смертью, и я не могу смириться с тем, что это мог быть несчастный случай. В моей голове это просто должен быть гнусный заговор.

Мои мысли возвращаются к Харпер. Из того, что я слышала, она всё ещё оправляется от ожогов, которые получила, пытаясь убить меня. Вешать их на их собственной верёвке — таков был мой девиз. Что ж, девушка повесилась почти без моей помощи. Полагаю, это то, чего она заслуживает.

— Послушайте, — начинает Ава, всё ещё скрестив руки на груди и сжав губы в напряжённой гримасе. — Я понимаю, что то, что ты видела… не то, что можно просто забыть, — она с трудом сглатывает, выражение её лица слегка меняется, достаточно, чтобы я смогла увидеть: то, что я сначала восприняла как гнев, на самом деле просто стресс. Независимо от того, погибла ли Тори случайно, как утверждает полиция, или её убили, Ава Барнхарт — старшекурсница, а также управляющая в Бета Апсилон Ро. В тот вечер она была главной; это была её вечеринка. В некотором смысле, что бы ни случилось, люди, скорее всего, будут винить её в этом. — Я поговорила с несколькими другими девушками, которые там были. Ты не единственная, кто переживает это.

— Ты не возражаешь, если я спрошу, почему твой парень был там в ту ночь? Разве это не должно было быть мероприятие только для девушек? — я начинаю с трудных вопросов. Если Ава разозлится и решит уйти, я не смогу её остановить. И маловероятно, что она когда-нибудь снова встретится со мной. Это лучший шанс, который у меня есть.

Зак садится, и Брэндон делает то же самое. Они вдвоём обмениваются взглядами по разные стороны стола, молча изучая друг друга, прежде чем Ава поворачивается обратно ко мне.

— Брэндон не должен был там быть, я его не приглашала, — она кладёт руки на стол и наклоняется, её светло-карие глаза темнеют до цвета мокрой земли. — Но он не причинил вреда Тори. Мы были вместе всю ночь. Всю ночь, — Ава выпрямляется и фыркает, бросая на Брэндона взгляд, полный неприкрытого раздражения. Очевидно, что этот вопрос задаётся ей не в первый раз. Она снова оборачивается ко мне, пока Брэндон сидит, изучая Зака и не глядя на меня.

Зак, однако, сосредоточен на мне, поставив локти на стол и сцепив пальцы вместе. Он прижимается щекой к костяшкам пальцев правой руки. Я оглядываюсь и ловлю его взгляд, зная, что он рядом, чтобы поддержать меня, что бы ни случилось.

Я снова поворачиваюсь к Аве, но она ещё не закончила говорить.

— Без обид, но я уже говорила с полицией — и не один раз. Я больше ни перед кем не должна отвечать на вопросы, но я не хочу оставлять тебя в напряжении и в подвешенном состоянии, — Ава перекидывает косу через плечо, и я немного разочарована, увидев, что у неё хорошо выполняется трюк с перекидыванием волос. Хм-м. Я никогда не доверяю людям, кто довёл до совершенства перекидывание волос. — Мы с Брэндоном были вместе всю ночь. Мы даже сняли это на видео. Полиция Борнстеда видела это видео.

— Не только они, — бормочет Брэндон себе под нос, кряхтя, когда Ава сильно тычет его локтем в рёбра. Она тянется за своим кофейным напитком со льдом и с раздражением делает большой глоток, пока я изучаю логотип на чашке. Рок Маунтин Можжевеловый Кофе. Я слышала, что студенты сокращённо называют его Арча Кофе.

— Не только они? — эхом отзывается Зак, но Ава быстро переводит разговор в другое русло.

— Послушайте, мы скоро начинаем срочный процесс набора. Обычно я бы этого не делала, но любая первокурсница, пострадавшая от инцидента с Тори, получит приглашение, если захочет. Я знаю, это не компенсирует того, что ты видела, но Бета-Хаус — это место, куда ходят все состоявшиеся женщины Борнстеда. Если ты хочешь иметь будущее в бизнесе, тебе к нам, — Ава достаёт телефон и передаёт его мне. — Дай мне свой номер, и я тебе позвоню.

Я опускаю взгляд на её телефон и обдумываю это… секунду. Последнее, что я хочу сейчас делать, — это вступать в женское общество. Правда, это могло бы помочь мне в будущей карьере — какой бы она ни была, — но у меня было достаточно времени и дерьма с «элитными типами», и я правда просто хотела бы остаться в общежитии. Каким бы приятным предложением это ни было для кого-то другого, это не для меня.

Я осторожно отодвигаю телефон обратно к Аве, и она хмурится.

— Я не заинтересована во вступлении в женское общество; просто хочу знать правду о том, что случилось с Тори Страг.

— Ты и все остальные, — Ава встаёт со скамейки, жестом приглашая Брэндона присоединиться к ней. — Я сожалею о том, что случилось с Тори; это правда. Но она упала с лестницы, в то время как все остальные на вечеринке были без сознания. Это чертовски отстойно, но это случилось. Мне жаль. Я могу твердить это до посинения, но Бета-Хаус устраивает вечера дедовщины уже около пятидесяти лет, и такого никогда не случалось, — Ава пожимает плечами и хватает свой кофе, поворачивается и убегает, а Брэндон скачет за ней галопом.

Я смотрю им вслед, а потом поворачиваюсь к Заку.

— Всё это могло бы иметь смысл, если бы она действительно была пьяна, — бормочу я, и эти слова пробуждают во мне странные чувства. Папа. Я ненавижу, что, слушая о пьяных людях, я вспоминаю своего отца. Но это так. Лицо Зака смягчается, и он сажает меня к себе на колени. Это утешает, но не более того. Я никак не могу чувствовать сексуальное напряжение, когда такого рода разговоры находятся на переднем плане моего сознания.

— Ты сказала, что она была абсолютно трезвой, когда ты видела её в последний раз, верно? — спрашивает он, и его глубокий голос пронизывает меня насквозь. Я всегда думаю о нём как о своём плюшевом мишке. Зак большой, приятный и сильный… и он переходит в режим папы-медведя, если воспринимает кого-то как угрозу для меня.

— Так и было. Мы вместе наблюдали за пьяными первокурсницами.

Для меня в этом не было ничего нового. Я много лет присматривала за своим отцом, поддерживала его, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой, вызывала скорую помощь, когда он травился алкоголем. Это не то, что мне нравилось делать, но у меня это хорошо получалось. Кроме того, я была заперта в том доме и не собиралась пить. Я не могла позволить Миранде, Шарлотте или кому-либо ещё попасть в беду.

За исключением Тори.

— Не делай этого с собой, — Зак касается моего подбородка одним пальцем, поворачивая моё лицо, чтобы я посмотрела на него.

Боже, мне нравится его фигура. Его рот, нос, глаза, ширина плеч, тонкая талия и узкие бёдра, мускулистые бёдра и сильные икры.

Я кладу руку ему на щеку, желая, чтобы он отвернулся, но зная, что он этого не сделает.

— Ты винишь себя в смерти Тори.

— Она не была пьяна, Зак. Если бы она действительно случайно упала с лестницы, может быть, я могла бы спасти её? Вызвала бы скорую помощь, пока она лежала там, истекая кровью…

— Это не твоя работа — заботиться о пьяных людях, особенно о незнакомцах. В твои обязанности даже не входило заботиться о Чарли. Он знал об этом и очень сожалел, — Зак мгновение борется, отворачиваясь и тяжело дыша, когда я закрываю глаза от нахлынувшей боли.

Чарли.

Мой день рождения был адом без него. У меня была его фотография, и я ела вафли с арахисовым маслом и сиропом, у меня были парни, но я… Когда же эта пустая дыра внутри меня исчезнет? Как долго мне придётся ходить вокруг да около, чувствуя себя лишь частичкой человека? Возможно ли когда-нибудь снова почувствовать себя целой после чего-то подобного?

Я встаю, практически спотыкаясь о колени Зака.

— Давай заглянем в кофейню, — предлагаю я, отправляя сообщение одной из подруг Тори. Она согласилась встретиться со мной сегодня в кампусе. Я лишь надеюсь, что сейчас она свободна. Наша следующая встреча — с Норой Манро — состоится не раньше трёх часов. Ну, это… организовать эту встречу было нелегко. Виндзор закатил глаза и сказал: «Миледи, деньги помогут там, где обычная порядочность терпит неудачу». Он дал мне пятьсот долларов, чтобы подкупить её и заставить поговорить со мной.

Что за сука.

Зак берёт меня за руку, обхватывает её своей огромной ладонью, и мы уходим. В это время дня в кампусе оживлённо, студенты развалились на скамейках, отдыхают в тени деревьев, стоят в очереди к одной из тележек с едой вдоль главной тропинки.

Люди пялятся на нас, когда мы уходим, вероятно, гадая, как ещё подшутить над нами. Я готова к этому. По сравнению с Гарпиями и компанией — с самими парнями-идолами — для меня это ничто.

— Ты уверена, что не хочешь попробовать себя в команде поддержки? — рассеянно спрашивает меня Зак с лёгкой улыбкой на губах. — Через несколько недель у них откроются мастер-классы, — увидев мою приподнятую бровь, Зак ухмыляется и объясняет мне. — Это похоже на короткий тренировочный лагерь, где изучаются необходимые навыки и проводятся первоначальные тесты. Пробы проводятся только по приглашениям, так что тебе придётся прийти на мастер-классы, если ты хочешь получить шанс попасть в команду.

— Если это из-за того, что ты хочешь увидеть меня в форме… — я немного шаркаю ногами при ходьбе, а затем смотрю на него. — Я привезла один комплект из Бёрберри. Он в моей комнате в общежитии.

Зак воспринимает эту информацию с едва заметной дрожью, как будто, возможно, у него была сильная реакция на эту идею, но он не хочет подавать виду.

— Как ты думаешь, что Брэндон имел в виду, говоря о видео? — спрашиваю я, не намереваясь, чтобы вопрос вышел таким неопределённым, как он есть. Я понимаю, что они имели в виду под «всю ночь», и «мы это засняли». Очевидно, они сняли какую-то секс-запись. Зак, однако, либо не понимает, о чём я спрашиваю — кто ещё мог видеть это видео? — либо он специально дурачит меня.

— Почти уверен, что он имел в виду, что они с Авой трахались.

Я вся краснею и пытаюсь выдернуть руку из его, но он мне этого не позволяет. Парень удерживает меня рядом, притягивая чуть ближе, чтобы наклониться и прошептать мне на ухо.

— Что заставляет меня полностью пересмотреть сегодняшние планы. Почему бы нам не вернуться в твоё общежитие, не откопать ту форму и самим не снять небольшое видео? Только для нас.

Это заманчиво.

О… Боже, это так заманчиво.

Но я не могу позволить себе отвлекаться. Я хочу развеять эту тайну перед первым днём занятий, чтобы я могла сосредоточиться. Хочу начать свой первый год здесь как можно более бодрой. А с учётом дедовщины и смерти Чарли всё и так достаточно мрачно.

— Может быть, позже, — бормочу я, щёки всё ещё ярко-красные.

Мы входим в кофейню через открытую входную дверь. В ней сосновые полы, окрашенные в приятный тёмно-коричневый цвет, и несколько зон отдыха, окружённых растениями или перегородками для дополнительного уединения. Я влюбляюсь в неё с первого взгляда, и не только потому, что кофе вкусно пахнет, а чебуреки на витрине выглядят свежими и слоёными.

На каждой стене — картины, живописные горные пейзажи, нарисованные местными художниками. У них даже есть магазин товаров на углу, где продаются толстовки и кружки Рок Маунтин. Талисман университета Борнстед изображён в виде горца с топором на плече, меховой шапкой на голове и гончим псом рядом с ним. Он украшает половину футболок на вешалке.

Зак принимает мой заказ и встаёт в очередь, позволяя мне побродить в поисках свободного места.

Я с удивлением выхожу из-за угла деревянной перегородки и вижу Виндзора Йорка, сидящего с чашкой чая и листом бумаги, исписанным мелким аккуратным почерком. Он поднимает взгляд, как будто ожидал, что я найду его здесь, медленно, пристально, с улыбкой на губах.

— Ах, разве это не будущая герцогиня Вестминстерская, — он посмеивается, когда я сажусь напротив него. Когда он откидывается на спинку стула, то переплетает свои ноги с моими под столом.

— Что ты задумал? — спрашиваю я, потому что он упоминал что-то о встрече с методистом сегодня утром.

— Перестраиваю некоторые свои занятия. Решил специализироваться на психологии, — он скрещивает руки на груди, а я поднимаю брови и переворачиваю листок, чтобы посмотреть.

— Психология? Ты никогда раньше не упоминал о своём интересе к ней.

— О, разве нет? — Виндзор позволяет самодовольной улыбке появиться на его губах. — Манипулирование людьми, наказание плохих парней, отношения с моей семьёй, — он складывает пальцы домиком на животе и ждёт, пока я изучу листок, который он составил, с подробным описанием того, в каком году и семестре он будет посещать каждое занятие и когда, чтобы закончить университет вовремя. — Я бы с удовольствием побольше покопался в науке о головах людей.

— Ты знаешь, что это звучит жутко? — спрашиваю я, разглядывая его волнующе красивый почерк. Чтобы узнать, хороший это план или нет, мне нужно было бы посмотреть требования к диплому Борнстеда по психологии. Но, похоже, у него действительно есть необходимые гены в нужном месте. Я возвращаю ему лист. — Значит, вот что это такое? Ты коротаешь время в университете, в который с самого начала никогда не хотел поступать?

— Кто сказал, что я никогда не хотел? Марни, я следую за тобой. Где бы ты ни была, это то место, где и я хочу быть.

У меня нет времени обдумывать это заявление до того, как появится Зак с нашим кофе. Он также принёс мне бутерброд, о котором я не просила, но внезапно, почувствовала, что ужасно хочу есть. Я беру его, пробормотав благодарность, и принимаюсь за дело.

— Что всё это значит? — спрашивает Зак, указывая на лист Виндзора.

— Я изучаю психологию, — Виндзор улыбается Заку и преувеличенно по-плейбойски подмигивает ему. — Я хотел сделать что-то бесполезное и соответственно королевское. Искусство казалось хорошим вариантом, но моей матери это слишком бы понравилось. Кроме того, психология — это как раз по моей части. Мне нравится играть с другими людьми, как с куклами.

Я ничего из этого не комментирую. Честно говоря, я могла бы написать докторскую диссертацию о том, что только что сказал Виндзор. Прямо сейчас я сосредоточена на сообщении, которое только что пришло от подруги Тори.

«Не могу прийти, извини. Что бы вам ни понадобилось, не стесняйтесь писать».

Я вздыхаю.

Такого рода личные разговоры — то есть о чьём-то умершем лучшем друге — кажутся более подходящим для личной встречи. Но если девушка не собирается приходить, с таким же успехом я могу и спросить в сообщении.

В конце концов, если я смогу получить ответ на тот единственный вопрос, я почувствую себя намного лучше.

«У Тори случайно не было татуировки в виде символа бесконечности на запястье? Я знаю, это кажется странным вопросом, и мне жаль задавать его, но это может быть важно».

Я отправляю сообщение, а затем кладу телефон и вгрызаюсь в бутерброд с индейкой, как будто это пятизвёздочный деликатес.

Зак был прав: я умирала с голоду.

— А что насчёт тебя, наш прекрасный игрок в американский футбол? — Виндзор подаётся вперёд и берёт свой чай, разглядывая Зака. Среди них всех, я думаю, эти двое ладят лучше всего. Виндзор и Зейд идут за ними. Худшая пара? Вероятно, Виндзор и Тристан. Или, может быть, Зак и Тристан. Хм-м.

Я делаю глоток кофе. Это снова американо со льдом, с хорошим содержанием кофеина и приятным вкусом.

— Надеюсь, меня задрафтуют в НФЛ, и мне не нужно будет заканчивать учёбу, — слова Зака бьют меня как кирпичом по лицу, но я отмахиваюсь от них. Из прошлого опыта я усвоила, что беспокойство о возможных будущих неприятностях создаёт бурное настоящее. Прямо сейчас я здесь с Виндом и Заком, пью хороший кофе, ем вкусную еду. Это то, о чём я хочу думать. — Но на всякий случай… в чём бы Марни ни специализировалась в конечном итоге, это то, что я выберу.

Я бросаю на него взгляд, но он не отвечает мне тем же. Вместо этого парень уставился на дальнюю стену, как будто рассматривал огромную картину маслом с изображением водопада. Более чем вероятно, что он задумался, размышляя об этой возможности, о том, что он может потерять мечту и вместо неё выбрать другую карьеру.

— Как… интересно, — Виндзор отхлёбывает чай, и разговор прекращается. — Вы встречались с подозреваемыми, миледи?

— Пока только с двумя — девушкой-лидером и её парнем. Подруга погибшей только что сказала мне, что не сможет прийти, так что это провал. Что касается остальных, то сегодня днём я встречаюсь с Норой Манро, заместителем лидера. Завтра будут Кэндис и кое-кто из друзей Хью Бранта, — мой телефон жужжит, и я спешу поднять его, уставившись на фотографию, которую только что прислала мне подруга Тори.

Это фотография запястья Тори, блестящего и опухшего от свежей татуировки.

И да, это символ бесконечности.

— Что это? — спрашивает Зак, наклоняясь и протягивая руку, чтобы повернуть мою руку таким образом, чтобы ему было лучше видно. Его прикосновения достаточно, чтобы по моему телу пробежал огонь, но его так же быстро гасит прохладное цунами облегчения. — Вот дерьмо. У неё действительно татуировка в виде бесконечности.

Виндзор застывает напротив нас за столом, но только на то время, которое требуется мне, чтобы повернуть телефон в его сторону.

На фотографии татуировки Тори изображён символ бесконечности… превращающийся в стаю птиц. «Живи свободно», — написано под ней. Совершенно определённо, это не Клубная татуировка. Это просто стандартный дизайн, то, что вы можете зайти в любой тату-салон и найти в книге основных опций.

Я откидываюсь на спинку стула, когда Зак берёт телефон, прокручивая ещё один снимок, на котором Тори улыбается и подставляет запястье камере. Я даже наклоняюсь и прижимаюсь лбом к деревянному кругу с острыми краями, из которого сделана столешница.

Весьма сомнительно, что кто-либо из членов Клуба Бесконечность сделал бы вторую татуировку бесконечности, особенно такую, которая одновременно видна и… с цитатой типа «Живи свободно». Хотя это не полностью исключает их причастность, это заставляет меня чувствовать, что, возможно, я параноик в ненормальной степени.

Я снова сажусь, и Зак возвращает мне телефон.

— Это хороший знак, — я выдыхаю и заставляю свой учащённый пульс хоть как-то успокоиться. — На самом деле, это отличный знак, — мой взгляд перемещается на Виндзора. Мне кажется, что он ведёт себя аномально тихо. Или же что-то странное произошло между нами в комнате общежития той ночью.

Усилилось.

Вот что произошло, не так ли? Он стал более настойчивым. Он изложил свои чувства ясно, как божий день. Я без сомнения знаю, что он буквально убил бы ради меня.

— А нужно ли нам вообще встречаться с девушкой по имени Нора? — спрашивает Зак, но я уже киваю.

— Если я смогу просто поговорить с каждым из этих людей, чувствую, что смогу расслабиться и отпустить это, — я поворачиваюсь к Виндзору, его пристальный взгляд сосредоточен на моём, в его глазах скрывается миллион секретов. — Хочешь пойти с нами, или у тебя есть другие дела?

— У меня всегда найдётся для тебя время, принцесса, — Виндзор улыбается мне, и я делаю всё возможное, чтобы выбросить из головы странную и тревожную мысль.

Он знает что-то обо всём этом, чего не говорит.

Но в то же время… зачем ему это? А если это так… разве у него нет только одной причины скрывать это от меня?

Между кофейней и нашей платной встречей с Норой я нахожу местечко на одной из многочисленных лужаек, которыми усеян кампус, устраиваюсь на траве и быстро звоню Дженнифер. Когда-то в будущем, возможно, я смогу называть её мамой.

Может быть.

Но, вероятно, нет.

— О, как бы я хотела приехать и навестить тебя, — бормочет она, явно отвлечённая тем, чем занята на заднем плане. Я не уверена, как реагировать на её заявление. Я не совсем уверена, что хотела бы, чтобы она приезжала ко мне в гости. Человек, с которым я действительно хочу быть здесь, мёртв, и… Дженнифер бросила меня на остановке и вышла замуж за мужчину, который подбил её на это. Это непростая просьба — желать, чтобы я простила и забыла что-то подобное. Этот инцидент нанёс мне непоправимый шрам, оставил в моём сердце рану, которая, хотя и может быть блестящей, розовой и зажившей, всё ещё остаётся напряжённой, зудящей и доставляющей дискомфорт. — Очень жаль, что твоя первая вечеринка в университете была испорчена несчастным случаем.

Я не утруждаю себя упоминанием о том, что расследую упомянутый несчастный случай самостоятельно. Любой другой мог бы подумать, что я сошла с ума, если бы не знал, через что я прошла.

— Да, ну… — это все, что я могу сказать. Несмотря на то, что наши отношения значительно улучшились, я всё ещё — в самых тёмных уголках своего сердца — желаю, чтобы рак забрал Дженнифер и оставил Чарли. Это ужасная мысль, но я ничего не могу с собой поделать. Я скучаю по нему. И иногда тоска по людям выводит из себя. Это нормально, только до тех пор, пока ты не научишься не поддаваться этому. — Всё в порядке. Я думаю, что у меня здесь всё получится.

— Хочешь прилететь на День Благодарения? — спрашивает она, но я не уверена, да или нет. Я не уверена, каковы планы парней, и, возможно… Я бы предпочла провести отпуск с кем-нибудь из них. От мысли о моём первом Дне Благодарения без Чарли мне становится физически плохо. Прежде чем я успеваю ответить, Дженнифер добавляет в котёл ещё одну порцию интриги. — О, я забыла упомянуть. Адам был приглашён на свадьбу Монтегю в пятницу. Я хотела поехать с ним, хотя бы для того, чтобы увидеть тебя, но Марли так мала, а у меня на уме миллион мыслей.

Я понятия не имею, как на это реагировать.

У Дженнифер был шанс увидеть меня, но она им не воспользовалась. Отлично. Ожидаемо. Её муж-слизняк, Адам Кармайкл, будет присутствовать на свадьбе Шарлотты? Фу. И если это так, то…

Мне приходит в голову, что Монтегю принадлежат к высшим эшелонам общества. Если Адам был приглашён, то кого ещё могли бы пригласить?

— Марни, ты здесь? Ты слышала, что я сказала?

— Я подумаю о Дне Благодарения, — игнорирую последнюю часть этого разговора; я не буду здороваться с Адамом. — Передай Изабелле привет от меня.

Я переписываюсь с сестрой, но она отвечает нечасто и по наитию. Может быть, если Дженнифер упомянет, что я думала о ней, она и вправду проверит свои сообщения. Я умираю от желания узнать, как сейчас обстоят дела в Бёрберри, кто входит во Внутренний круг, так ли всё порочно сейчас, как было, когда я была студенткой.

— О, я обязательно это сделаю. Люблю тебя, Марни.

Я задыхаюсь от этих слов, но… У меня остался только один родитель. У меня нет другой семьи. Я бы предпочла сказать это не совсем искренне, чем каким-то образом упустить шанс и в конечном итоге пожалеть об этом.

— Я тоже люблю тебя. Поговорим позже.

Мы завершаем звонок, и я смотрю на свои колени, не утруждая себя тем, чтобы посмотреть ни на Зака, ни на Виндзора. Они оба наблюдают за прохожими так, словно в любой момент ожидают нападения. И я имею в виду, что они не ошиблись бы на этот счёт. Во время нашей прогулки сюда мы видели, как девушку и её парня облили из огнетушителя, когда они целовались.

Зак хотел последовать за нарушителями, но что он собирался делать, когда поймает их? Избить их и потерять место в футбольной команде? Я бы ему не позволила.

— Ты должна была позволить мне надрать задницы этим панкам, — бормочет он. Я бросаю на него взгляд и вижу, что он заметил другую молодую пару, держащуюся за руки, и наблюдает за ними, чтобы увидеть, что произойдёт. Но, может быть, они не первокурсники? Только первокурсникам приходится мириться с этим дерьмом.

— Может быть. Но я не уверена, что ты смог бы контролировать себя. У тебя есть склонность становиться злым, Зак Брукс.

Он не спорит со мной, потому что знает, что это правда.

Я убираю телефон и встаю. Позвонить Дженнифер было необходимо, но разговоры с ней заставляют меня вспоминать, что мой отец мёртв, так что… Я бы предпочла сосредоточиться на расследуемом убийстве.

— Пойдёмте?

Виндзор и Зак следуют за мной к нашему следующему месту встречи, сразу за зданием искусств, на одной из каменных скамеек. Я сразу же замечаю темноволосую девушку, Нору Манро. Она выглядит такой же раздражённой и испытывающей дискомфорт, как и Ава Барнхарт. Только мне не нужно было платить Аве за её привилегию уделённого времени.

— Вот, — я подхожу сразу к Норе и протягиваю конверт, набитый наличными. — Пятьсот.

У неё хватает наглости проверить наличные, пересчитав их, прежде чем положить обратно в конверт. Её тёмные глаза поднимаются на меня, и она приподнимает бровь, как бы спрашивая: что?

— Задавай свои вопросы, чтобы я могла убраться отсюда, — она скрещивает ноги в коленях, когда я сажусь рядом с ней. Зак остаётся стоять рядом с Виндзором.

— Пятьсот долларов за ответы на несколько простых вопросов? Можно подумать, что ты виновна.

Как только Виндзор произносит это, Нора в ярости вскакивает на ноги. Она швыряет в него конвертом, ударяя им в грудь. Деньги падают на землю, и я единственная, у кого хватает здравого смысла поднять их обратно.

— Я пришла сюда не для того, чтобы меня обвиняли в том, чего я не делала. Тори была недотёпой. Тебе никто этого не говорил? Да, конечно, может быть, мы могли бы получше присматривать за ней, но это был грёбаный несчастный случай.

— Никто тебя не обвиняет, — я возвращаю ей деньги, и она их берёт. Я также не забываю бросить на Виндзора предупреждающий взгляд, давая ему понять, что могу справиться с этим сама. Я снова поворачиваюсь к Норе. — Я просто хочу знать, что произошло той ночью. Не понимаю, как мы с моей подругой оказались первыми, кто увидел её. В доме была почти сотня девушек, кто-нибудь должен был наткнуться на неё ранее.

— Почему я должна знать об этом больше тебя? Я напилась до беспамятства и заснула в собственной кровати, — Нора прячет деньги в сумочку, но обратно не садится. У меня такое чувство, что эта встреча долго не продлится. Она окидывает меня пристальным взглядом и поджимает губы, явно не впечатлённая. — Посмотри на себя в своих модных дизайнерских ботинках и свитере, снуёшь по кампусу, как детектив. Там были настоящие копы, собиравшие настоящие улики, которые явно знают, что делать, лучше, чем ты.

— Почему ты такая агрессивная? — язвит Зак, издавая жестокий смешок маленького плохого мальчика. — Если ты не сделала ничего плохого, пятьсот баксов за то, чтобы рассказать нам правду, не должны иметь для тебя большого значения.

— Может быть, мне уже осточертело говорить об этом? Если ты не забыла, это я сбежала вниз по лестнице, чтобы проверить Тори. Я та, кто прикасался к её телу. Я… — Нора замолкает и закрывает глаза, её слова дрожат. Она зажимает рот рукой и отворачивается, плечи напряжены.

Когда она снова поднимает голову, то замечает кого-то на другом конце двора, и её спина выпрямляется как шомпол.

Я замечаю Хью Бранта — парня Тори — целеустремлённо шагающего в нашем направлении.

— Могу я с тобой поговорить? — спрашивает он, бросив на нас короткий взгляд, прежде чем снова повернуться к Норе. — Пожалуйста, — он выдавливает это слово сквозь стиснутые зубы, глаза темнеют от гнева. Я вижу следы горя, запечатлённые на его лице, имитацию моих собственных ввалившихся глаз и впалых щёк в те дни, когда Чарли не стало. Я знаю, что обычно подозревают парня, но… Я не думаю, что в данном случае это так. Кроме того, у Хью хорошее алиби; десятки парней (включая Крида) видели его в общежитии в Коттедже Ленивого Элкхорна всю ночь. Там не было ни минуты, когда бы он не был на виду.

Я даже не просила разрешения поговорить с ним, только с несколькими его друзьями. Мне казалось неправильным втягивать Хью в мою любительскую детективную работу.

— Мы здесь закончили? — спрашивает Нора, а затем уходит, как будто я уже сказала да.

— Пять сотен потрачены не зря, — замечает Виндзор, когда Нора и Хью вместе направляются в здание. Я бросаю на него взгляд, пытаясь понять, шутит он или нет. Он наклоняется и прижимает свой остроумный рот, похожий на рапиру, к моему уху. — Помните о моих сверхъестественных способностях, миледи? — это занимает у меня секунду, но потом я вспоминаю, что Виндзор сказал мне во время своего первого года учёбы в Бёрберри.

«У меня есть сверхъестественная способность угадывать, когда два человека спали вместе».

— И что с этим? — спрашиваю я, и он наклоняется ещё ближе, окутывая меня своим ароматом нарциссов и крема для обуви. Две противоречивые вещи, один прекрасный результат.

— Эти двое… — он указывает в направлении дверей библиотеки. — Запомни мои слова, дорогая: они абсолютно, на сто процентов и без тени сомнения… трахались.

После этой стычки — и поразительного откровения Виндзора — принц уходит, оставляя Зака сопровождать меня на встречу с друзьями Хью. Они, кажется, не особенно рады беседовать о погибшей девушке лучшего друга, но могут подтвердить, что Хью и Тори ходили в одну среднюю школу в Денвере с Норой. Очевидно, она окончила школу всего за год до них.

О, и ещё? В одиннадцатом классе, когда у Тори и Хью был временный перерыв, он встречался с Норой.

Насколько это подозрительно?

— Она точно виновна, — бормочу я, сидя с Заком в общей зоне общежития для девушек. Он сидит рядом со мной на диване, такой тяжёлый, что подушки вдавливаются в него, и в конце концов я оказываюсь крепко прижатой к его боку. — Она вела себя так, будто совсем не знала Тори, хотя они вместе ходили в школу в течение трёх лет и даже встречались с одним и тем же парнем. Почему она ничего об этом не упомянула?

— Не то, чтобы я её защищаю — она настоящая стерва, но, может быть, потому что делает её виноватой? — выдвигает гипотезу Зак, улыбаясь и махая рукой проходящим мимо девушкам. Я игнорирую небольшой укол ревности во мне. Испытывать подобные чувства естественно, но Зак не дал мне ни малейшего намёка на то, что он думает о какой-либо женщине, кроме меня.

Пока мы разговариваем, он шарит в телефоне в поисках… чего-то.

Я скрещиваю руки на груди и откидываюсь назад, ожидая, сколько времени ему потребуется, чтобы отвлечься. Когда он это делает, на его красивом лице появляется ужасно самодовольная ухмылка.

— Марни.

— Да, Зак? — спрашиваю я, когда он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я смотрю на экран его телефона, чтобы увидеть видео, поставленное в очередь и готовое к воспроизведению. — Что это?

— Ава и Брэндон.

Зак нажимает «Воспроизвести», и, к счастью, звук на его телефоне выключен, потому что…

— Зак Брукс! — я хлопаю его по руке и внезапно встаю. Зак следует за мной, несколько пар глаз бросают взгляды в нашу сторону, чтобы посмотреть, что происходит, прежде чем девушки возвращаются к своим книгам, телефонам, столу для пинг-понга в углу. — Ты пытаешься показать мне порно в общей комнате? — я приподнимаю бровь, когда он улыбается мне, протягивая руку, чтобы взъерошить мои волосы.

Я представляю, какими беззаботными мы всегда были бы, если бы оставались вместе с той поры, как впервые начали встречаться в старших классах средней школы. Как бы то ни было, я думаю, мы всё ещё узнаём друг друга. И хотя я простила Зака за прошлое, мы по-прежнему должны опираться на то, что у нас есть, для совместного будущего.

— Возможно, и так. Через минуту всё обретёт смысл. Пойдём со мной, — он тянется к моей руке, но я отдёргиваю её и бросаю на него косой взгляд. Зак убирает руку, упирая затем их в бока и склонив голову набок. — Что? Ты думаешь, что мои мотивы здесь не совсем честны?

— А разве это так? — я делаю ещё один шаг вперёд, расправляю его куртку и провожу по ней ладонями, чтобы разгладить воображаемые складки. В основном, это прикрытие для того, чтобы пощупать его плоскую грудь. Зак позволяет мне прикоснуться к нему, улыбка появляется на его непослушных губах, когда он делает шаг назад и поворачивается, направляясь вверх по лестнице.

Я следую за ним, делая всё возможное, чтобы провести нас в мою комнату незаметно для соседок по общежитию, но группа девушек проходит мимо в самый неподходящий момент. Самая первая из них хмурится, когда видит, как я веду Зака в свою спальню.

Примерно в тот же момент Шарлотта открывает свою дверь и выходит, а за ней по пятам следуют близнецы и Спенсер.

— О, смотрите, — говорит лидер женской группы, окидывая нас обеих презрительным взглядом. — Мэри Сью в кампусе.

— Мэри Сью? — Шарлотта вторит мне, и я сопротивляюсь желанию вставить собственный комментарий по этому поводу. Мэри Сью — это персонаж книги, фильма, чего угодно, который, по сути, «слишком хорош», чтобы быть реальным. Она нравится слишком многим людям. Недостаточно людей ненавидят её.

Зак оборачивается первым, но я встаю перед ним. Что бы он ни сказал или сделал, если уж на то пошло, в долгосрочной перспективе это только ухудшит мою ситуацию. После ориентирования дедовщина немного утихает. Всё, что мне нужно делать, — это ждать.

— Мэри Сью? — одновременно произносят близнецы, обмениваясь взглядами, прежде чем оглянуться на группу девочек. — О, Чак и близко не относится к таким, вы неправильно поняли. Она ужасна! — они воют от смеха, когда Спенсер закатывает глаза, проходя мимо Шарлотты, чтобы смерить взглядом лидера девичьей группы.

— Все в нашей старшей школе ненавидели Шарлотту, — начинает он, когда она откашливается достаточно громко, чтобы было ясно, что она хочет, чтобы он замолчал. — Они презирали её. К тому же у неё были ужасные оценки, постоянные взлеты и падения, и на самом деле у неё нет никаких особых способностей.

— Ага, Спенс, спасибо за это, — начинает Чак, но он ещё не закончил.

— Она была злой; она издевалась над нами; она разрушила проект нашего друга. В любом определении Мэри Сью она, безусловно, таковой не является.

— Спенсер! — Шарлотта вырывается, хватая его за руку, в то время как близнецы ржут и даже похрюкивают, хлопая друг друга по плечам и пребывая в необычайно в радостном духе. — Она всё поняла, ясно? Мы все поняли, — она подаётся вперёд и упирает руки в бока, вздёргивая подбородок и с отвращением оглядывая девушку. — И вообще, что такого плохого в том, что кто-то хороший человек, которого другие люди не ненавидят? И вообще, какого хрена это должно быть плохим оскорблением? Оставь своё женоненавистничество за дверью и живи нормальной жизнью.

— Если она такой ужасный человек, — начинает девушка, протягивая руку, как будто она хочет коснуться передней части толстовки Спенсера, и полностью игнорируя Шарлотту. — Тогда почему ты с ней?

— Потому что, — начинает Спенсер, отталкивая руку девушки прежде, чем она успевает прикоснуться к нему. Парень наклоняется и одаривает девушку сногсшибательной ухмылкой, от которой девушка краснеет. — Она в миллион раз лучше, чем ты когда-либо будешь. Пошли, — он встаёт и жестом приглашает близнецов следовать за ним, хватает Чака за руку и тащит её по коридору.

Проходя мимо, она показывает мне поднятый большой палец, и я отвечаю ей тем же.

Я не упускаю из виду взгляды девушек, когда поворачиваюсь и вталкиваю Зака в комнату, закрывая и запирая за нами дверь.

— Если они не уймутся, мы поженимся и уедем из кампуса, — говорит он мне, и это первый раз, когда он предлагает что-то подобное. Мои щёки становятся болезненно пунцовыми, когда я пытаюсь сглотнуть, несмотря на эмоции. Виндзор постоянно упоминает о браке, так часто, что иногда я не могу решить, насколько он серьёзен на самом деле. Но волнует ли меня брак? Хочу ли я вообще выходить замуж? Я чувствую, что я слишком молода, чтобы принимать такое решение.

— Забудь об этих девушках, — молвлю я, хотя у меня немного болит сердце. Я приехала сюда, желая начать всё сначала, надеясь завести друзей. Не может быть, чтобы моим четырём годам в Борнстеде суждено было сложиться именно так, верно? — И скажи мне, почему ты хотел, чтобы я смотрела порно в присутствии сверстников.

Зак оглядывает комнату, снимает куртку и бросает её на мой рабочий стул, прежде чем сесть на мою кровать. Похоже, это может быть основным местом для секса, эта комната в общежитии и её кровать средних размеров.

При необходимости ты могла бы навестить Зака и Виндзора в их комнате. Тристана и Зейда в их комнате. И остаётся лишь бедняга Крид, который живёт в одной комнате с кем-то случайным.

— Почему бы тебе не сказать мне, где ты прячешь ту форму чирлидерши, и, может быть тогда, я отвечу на твой вопрос? — Зак откидывается на кровать, но я здесь не для того, чтобы играть в игры. Что ж, я здесь не только для того, чтобы играть в игры.

Информация, которую мы получили от друзей Хью, бесценна.

Я думаю, Винд был прав: он может сказать, когда два человека занимались сексом.

Или, если не это, то влюблены ли они друг в друга.

Он почувствовал мою связь с Заком, с Кридом, с Тристаном, с Зейдом. Почти уверена, что он узнал о ней даже раньше, чем я.

— Зак Брукс, не заставляй меня пытками вытягивать из тебя информацию, — я скрещиваю руки под грудью, и Зак ухмыляется, наклоняясь вперёд и кладя локти на колени.

— Отлично. Подойди, сядь рядом со мной, и я тебе расскажу. Тогда, может быть, ты поймёшь, почему я так сильно хочу увидеть твою форму.

Я делаю, как он просит, но не до конца уверена, что это не хитрый трюк. Дело в том, что я даже не уверена, что меня волнует, так это или нет. Сидя так близко к Заку, я чувствую, как тепло его тела проникает в меня, чувствую его мускусный аромат, могу представить, как хорошо было бы лечь на спину и притянуть его к себе.

Я выдыхаю и откидываю волосы с лица.

— Ладно. Сдавайся, — я не уверена, почему именно эту фразу решила использовать в тот момент, но она заставляет Зака задрожать всем телом.

— Чёрт возьми, Марни. Просто… чёрт, — он достаёт телефон, поворачивает его боком и нажимает кнопку воспроизведения видео.

Поначалу это действительно выглядит как любительская секс-запись.

Там белокурая девушка в чем-то похожем на фиолетовую футбольную майку подпрыгивает на члене какого-то парня. Его руки мнут её бёдра, и он восторженно стонет, когда она откидывает назад волосы и облизывает свои блестящие губы.

Смотря это… сексуальное напряжение между мной и Заком вступает в игру. Этого невозможно не заметить. Наша химия вспыхнула во время нашего самого первого поцелуя. Это заставило меня почувствовать в себе такое тепло, покалывание и что-то странное, что я убежала от него. Зак тоже убегал от меня, но совсем по другим причинам.

А теперь? Вот мы, вместе, ничего не стоит между нами.

Ну, ничего, кроме четырёх других моих парней… но всё же. Вы поняли мою точку зрения.

— Что… — начинаю я, но дыхание Зака такое глубокое и хриплое, что я, кажется, не могу закончить вопрос. Вместо этого я сосредотачиваюсь на видео, где девушка срывает майку через голову, обнажая свою полную грудь, продолжая седлать мужчину под собой.

Я прищуриваюсь сильнее, наклоняюсь ближе… и, наконец, улавливаю связь.

Это Ава Барнхарт и Брэндон Чайлдс. На ней та же майка, что я видела на ней утром в день смерти Тори, и… Я узнаю пару розовых блестящих пижамных штанов на полу рядом с кроватью; Брэндон был в них одет. Сама комната может быть залита слабым светом и погружена в тени, но кровать с балдахином совершенно точно такая же, какую я видела в комнате Авы.

Прокручивая вниз, я вижу, что видео было загружено на сайт примерно за тридцать минут до того, как мы нашли тело Тори. Так, возможно, что Ава и Брэндон сняли это в другой день и выложили в сеть тем утром, чтобы отвести подозрения, но… Я сомневаюсь в этом. Это то, чем они занимались в ту ночь, и это то, что они имели в виду, когда сказали, что полиция видела видео-доказательство.

Я нажимаю паузу на видео, и Зак бросает телефон на тумбочку.

Мы сидим в тишине целую минуту, прежде чем я решаю нарушить её.

— Раньше я не думала, что Ава или Брэндон виновны, но… где ты это нашёл?

— Отправил сообщение ребятам из команды. Я знал, что кто-то обязательно должен был его увидеть, и не ошибся, — Зак пожимает большим плечом, настолько небрежно, насколько это возможно. Но сейчас момент испорчен, и ни в чём из этого нет абсолютно ничего случайного.

Он бросает на меня взгляд, и я смотрю в ответ.

Не говоря ни слова, я поднимаюсь на ноги и подхожу к единственному в комнате шкафу. Миранда забила его большую часть, но она — со всей своей бесконечной грацией и щедростью — позволила мне использовать верхнюю полку для хранения нескольких вещей. Я быстро разбираю вакуумные пакеты для хранения, аккуратно запечатанные вместе. Я не хочу, чтобы Зак знал, что у меня здесь не только форма болельщицы, но и мои школьные формы Бёрберри за все четыре года. Я не знаю, почему из всех вещей, которые нужно было упаковать и взять с собой, я выбрала именно эти.

Папин дом… дом, который Виндзор купил для нас… полон лучшего выбора, более сентиментальных вещей. Но, может быть, они были достаточно сентиментальны, чтобы я смогла с ними справиться. Я нахожу то, что ищу, и вытаскиваю пакет, расстёгиваю и впускаю воздух.

Когда достаю униформу, клянусь, она пахнет старыми воспоминаниями.

Вместо того чтобы копаться в грустной, слезливой горгулье, примостившейся на краю моей души, я проталкиваюсь мимо неё, кладя сложенную стопкой юбку и кофточку (топ с длинными рукавами и вырезом на животе) на стол. Снимаю ботинки, по одному за раз, носки, куртку, рубашку, брюки… трусики.

А потом я надеваю форму.

Я оборачиваюсь в вихре юбок и нахожу Зака, стоящего прямо у меня за спиной.

Я даже не слышала, как он шевелился. Как это возможно? Как так получилось, что он стоит передо мной, тяжело дыша, обнажённый и…

— Марни, — это всё, что он говорит, а затем поднимает меня и сажает на край стола Миранды. Моя голая задница скрипит о покрытую эпоксидной смолой деревянную поверхность, когда парень двигает меня немного назад по ней, проскальзывая между моих бёдер своим твёрдым, горячим телом. Его правая рука обхватывает меня сзади за шею, а его губы опускаются ниже, как будто ему есть что доказать, как будто это волшебство, которое внезапно возникает между нами, и есть причина, по которой он здесь, в Борнстеде.

Я убеждена, что он пришёл не ради футбола.

Его спорт второстепенен; я — это всё.

По крайней мере, именно так я себя чувствую от его поцелуя.

— Зак… — начинаю я, но его язык погружается глубже, а одна из его рук оказывается у меня между ног. Начнём с того, что юбка достаточно короткая, так что ему даже не нужно её задирать; она уже непристойная. Я задыхаюсь у его губ, когда он находит кончиками пальцев моё нежное тепло, касаясь и поглаживая твёрдыми, нежными движениями, которые противоречат дикому прикусу его губ, движению его языка.

Мои собственные руки играют с его тёплой кожей, загорелой от тренировок в летнюю жару. В Заке Бруксе ничего не осталось от тела мальчика. В то время как другим студентам мужского пола здесь, в Борнстеде, ещё предстоит немного повзрослеть физически, Зак сейчас на сто процентов мужчина. И ощущение его между моих ног — это нечто большее, чем просто последствия подростковой влюблённости. Здесь есть что-то первобытное, что-то неистовое, дикое и нуждающееся.

Я живу ради этого.

Это именно тот вид энергии, который мне нужен, чтобы выбраться из своей собственной головы и выйти в реальный мир. Всё, о чём я могу думать, сидя на этом столе — это Зак. Ощущение его присутствия. Сила в его теле. Потребность, перерастающая из тлеющего уголька в огонь, разгорающийся у меня между ног.

— Трахни меня, — бормочу я, а затем краснею. Я с трудом могу поверить, что эти слова только что слетели с моих губ. Кто это сказал? Кем я становлюсь?

Я взрослею, вот что.

Зак смеётся, низко и гортанно, самоуверенно… доминирующе. Он всегда был таким, но это нормально. Его напористость вызывает у меня желание отталкивать его до тех пор, пока мы не прижмёмся друг к другу, пока мы не будем поддерживать друг друга, заимствуя силу другого.

— Впоследствии.

Он погружает в меня один палец, но даже один из пальцев Зака намного больше моего собственного. Он растягивает меня самым прекрасным образом, постепенно расслабляя моё тело, пока я не расслабляюсь и не трусь об него. Мои бёдра крепко сжимают его, когда он прикусывает мою губу, оттягивая её, а затем облизывает, как будто это деликатес. Его глаза никогда не уходят от моего взгляда, довольствуясь тем, что выдерживают мой взгляд, заглядывая за физические границы того, что мы делаем, к чему-то за их пределами.

И все же… Я просто хочу, чтобы меня трахнули.

Сейчас же.

— Зак, — настаиваю я, но он игнорирует мою мольбу, используя руку, чтобы исследовать моё тело. Другой рукой он обхватывает мою попку и притягивает меня ближе к себе, разминая и играя с мягким округлым изгибом моей половинки, как будто она принадлежит ему и лишь ему одному.

— Я так чертовски сильно хочу сделать тебя своей, Марни. Прямо здесь, вот так, я могу ощутить, каково это было бы, если бы я был единственным мужчиной в твоей жизни. — Он вводит в меня второй палец, и я ахаю, хватая в охапку его тёмно-шоколадные волосы и дёргая их. Ему это тоже нравится. Это заставляет его рычать, заставляет его вдавливать ладонь в мой клитор этими сильными, перекатывающимися движениями, которые заставляют меня толкаться, стонать и желать большего. — Я смог бы занять тебя, Марни. Я бы утомил тебя, оставил потной, сонной и едва способной двигаться ночь за ночью, ночь за ночью. Они тебе не нужны: тебе нужен только я.

Он вводит в меня третий палец, и мне кажется, что я растянута до предела. Только я знаю, что это далеко не соответствует реальной ширине и весу его члена. Это всего лишь прелюдия, и я хочу почувствовать, что будет потом. Мне даже почти нравится то, что он говорит. Мне нравится глубоко первобытный взгляд на нашу связь, как будто он самец, а я самка, и это то, что мы должны делать. Я и он. Только мы.

Когда я открываю рот, чтобы ответить, он снова целует меня, забирая мои слова, заставляя мои мысли вернуться к простым, непринуждённым, возбуждающим вещам, которых хочет моё тело. Я не думаю ни о форме, ни о Чарли, ни о Тори Страг, ни о тайне, ни даже о других парнях. Только о Заке. Здесь только я и Зак.

Он заставляет меня кончить рукой, отпуская мою задницу, чтобы обхватить меня за талию, а затем наблюдает за мной, губы припухли от поцелуев и слегка приоткрылись, когда я испытываю оргазм в его объятиях. Моё тело бьётся и покрывается испариной, и кажется невозможно сделать полный вдох. Всё, что я могу делать, — это тяжело дышать, преодолевая сильную дрожь в мышцах и поджимать пальцы ног.

Когда я почти успокоилась, прижимаясь к его широкой груди и чувствуя, как сокращаются мои внутренние мышцы под его пальцами, он вытаскивает их и заменяет своим членом. Парень заставляет себя преодолеть сильное сжатие, и на мои глаза наворачиваются слезы.

Я хватаюсь за плечи Зака, впиваясь ногтями в его кожу, и цепляюсь за них изо всех сил, пока он трахает меня на краю стола. Он использует его, чтобы подтягивать себя, и ударяет им о стену. Ещё раз, я благодарна, что Миранда моя соседка по комнате и — самое главное — что её сейчас нет в комнате.

Я не хочу, чтобы кто-то ещё это слышал: моё время с Заком принадлежит только мне.

Это только моё, и он только мой, даже если я не могу быть только его. Во всяком случае, пока. Может быть, никогда. Возможно, когда-нибудь. Я не знаю.

Это не имеет значения.

Он входит в меня до упора, на всю длину, достигая максимальной глубины внутри меня. Он такой большой, что требуется несколько толчков, чтобы перейти с грани дискомфорта в безграничное удовольствие. Теперь у меня нет костей, я едва успеваю прильнуть к нему, грубый полиэстер моей униформы трётся о его обнажённый живот, когда он стонет, уткнувшись в мои волосы, шевеля их своим дыханием.

— О, Марни, блядь… блядь… блядь, — Зак крепко прижимает меня к себе одной рукой, а другой прижимает ладонь к стене за столом, чтобы опереться. Он доводит меня до очередного оргазма, но даже когда я впиваюсь ногтями в его грудь и прижимаюсь к нему, он продолжает двигаться. Его член без защиты внутри меня, и мне это нравится. Я хочу почувствовать, когда он испытает оргазм, всю его силу и основную потребность. Он даёт мне это, насаживая меня несколькими сильными толчками и кончая глубоким удовлетворяющим стоном.

Мы стоим так некоторое время, тяжело дыша, держась друг за друга.

Что ж, ну, Зак держит меня на руках. Я практически разжижена, не могу пошевелиться, всё ещё пытаюсь отдышаться.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что мы подходим к концу, он целует меня в шею, и каким-то образом снова становится твёрдым, и мы повторяем процесс. Он кончает во второй раз, но я полностью измотана, нежно использованная, мокрая от пота, с колотящимся сердцем.

Зак относит меня на кровать, переворачивает и расстёгивает молнию на топе и юбке. Он сам снимает последнее, а затем помогает мне освободиться от длинных рукавов. Как только я раздеваюсь, он ложится рядом со мной и смотрит в потолок.

— Разве у тебя нет тренировки? — шепчу я через некоторое время, пульс стучит в голове, тело болит самым наилучшим образом.

— Есть. — Он смотрит на меня, скрестив руки за головой. Я не могу не заметить, как расширились его зрачки, припухлость его рта от слишком частых поцелуев, чувство собственничества, пронизывающее всё его тело. — Но сначала я собираюсь тебя обнять.

Зак переворачивается, просовывает руку под меня и притягивает к себе. Он прижимается своим большим телом к моему, и, словно вспышка света, я быстро отключаюсь.

Умиротворение — вот на что похоже это чувство, когда темнота сна окутывает меня.

Невозможно, благословенно… умиротворённо.