Осенние любовники

Она была в скромной норковой шубке. Черные роскошные волосы ее были влажные от забившегося в них снега. Под шубкой оказались узкие черные брюки и красный пушистый свитер. Словом, выглядела она превосходно, как всегда.

– Сара, как ты смотришь на то, чтобы поужинать с нами?

– Спасибо, конечно, но мне ваша коммуна, признаться, не по душе... Я человек камерный и предпочитаю лишь избранных... Кто такая Соня? Она твоя домработница и должна знать свое место. А ты мало того что платишь ей бешеные деньги, так еще и кормишь ее как на убой... Встретила ее сегодня на рынке и ужаснулась: ну просто свинка какая-то...

– Понятно... Тогда тебе придется немного подождать, потому что я с самого утра ничего не ела... – Но потом она вдруг вспомнила про поминки в лицее и тяжело вздохнула: – Вечно ты, Сара, подсунешь мне неизвестно кого... По-моему, Захарченко твой страшная зануда... И неудивительно, что Литвинова предпочла утопиться, чем лечь в постель с таким аморфным человеком...

– Да, ты права, тебе лучше поужинать, потом и поговорим...

Но после ужина Наталия стала еще агрессивнее. Они с Сарой уединились в ее кабинете и старались разговаривать вполголоса.

– Как ты вообще живешь? – снова начала Сара. – И как все это терпит Логинов? Что ты у себя здесь устроила? Или ты занята настолько, что у тебя не остается времени для кухни? Тогда покупай полуфабрикаты для своего любимого... Но самый лучший вариант – это, конечно, приходящая домработница. Ты меня слышишь? Приходящая!

– Ты закончила свою речь? А теперь послушай, что я тебе скажу... Меня все это устраивает. Мне просто необходимо, чтобы в доме постоянно кто-то был, кто бы поухаживал за мной, убрал за мной, согрел мне тарелку супа или испек пирог... Да я, может, всю жизнь об этом и мечтала?! Соня удивительный человек, она ведет себя так, что ты вспоминаешь о ее присутствии лишь тогда, когда тебе это действительно нужно... Она тихая и неназойливая... – другой Сергей. Он хороший парень, но тот факт, что он почти перебрался к нам, мне тоже не нравится... Но Соня беременна...

– Ну слава Богу... Значит, скоро все встанет на свои места. – И Сара успокоилась. Замолчала. Она сидела и задумчиво смотрела на стену. Потом, опомнившись, встала и подошла к окну.

– Так чем тебе не понравился Андрей?

– Не понравился, да и все... Но к делу это, конечно, не имеет никакого отношения... Это я так, эмоции... Я пыталась посмотреть, но, кроме кондитерской начала века да барышни в синем пальто, пока ничего не увидела...

– Это была... Литвинова? Он дал тебе ее фотографию?

– Нет, первый раз была не она, но потом я увидела девушку, бегущую к реке... Постой, или от реки... Она была в клетчатой мужской рубашке, которая едва прикрывала бедра...

– Да, ее и нашли в этой самой мужской рубашке...

– А чья она, никто не поинтересовался?

– Не знаю... Но разве сам факт, что на ее теле не было найдено ни единого следа насилия, не красноречив сам по себе?

– Вполне... Я же не эксперт...

И, произнеся это слово, она вдруг пожалела о том, что не расспросила Романова об этой девушке... А что, если это он вскрывал ее? Да наверняка!

– Он заплатил тебе аванс?

– Сара, если ты пришла за своими комиссионными, то я повторюсь, конечно, но напомню тебе, что, пока дело не закончено, об этом не может быть и речи...

– Нет, я пришла к тебе просто так... Да и любопытство одолело... Майка прислала письмо из Берлина... Кажется, она собирается замуж...

– Сара, тебе фамилия Монахов ни о чем не говорит?

– Как же, говорит, конечно... Он же сватался ко мне летом, разве я тебе не рассказывала?

– Нет... А сколько ему лет?

– Шестьдесят восемь... Но выглядит он преотлично... Приятный мужчина... Он угробил двух своих жен...

– Они что, умерли?

– Ну да, и первая, и вторая. Вообще-то ему не повезло, сын от первой жены погиб в Сибири, кажется, разбился вместе с самолетом... А вторая жена умерла недавно, года три назад. Сгорела от воспаления легких... Но у него остался сын от нее, я видела его, красивый мальчик... Зеленоглазый, породистый... Зовут Германом...

– Так я и знала, – вырвалось у Наталии. – Так я и знала, что круг замкнется... Это просто кошмар какой-то...

И она рассказала подруге о том, что произошло с Германом.

– Мне трудно сказать определенно, этот ли Герман или нет, но судя по тому, как ты его описала, это он... А что говорит Логинов?

– Он уже ничего не говорит, он просто ест. А еще он собирается эксплуатировать меня до конца своих дней... Это ведь он пригласил меня в морг, чтобы я, посмотрев на труп, при помощи своих видений могла бы определить имя убийцы... Они такие быстрые там, в прокуратуре... Только зарплату мне не платят... И даже удостоверение не дали...

Сара вдруг взяла в руки телефон и вопросительно взглянула на Наталию.

– Звони, он подключен... Уж не Монахову ли ты собралась позвонить?

– А кому же еще... Он меня уже по голосу узнает...

– Вы так с ним сблизились?

– Только духовно... Понимаешь, он один из немногих, кто знает мой фактический возраст, а потому с ним кокетничать на тему «А сколько вы мне дадите лет?» бесполезно. Это умный и хваткий мужик... К тому же богатый...

Она хитро и заговорщицки прищурила глаза, прислушиваясь к звукам в трубке, и вдруг просияла:

– Константин Андреевич?.. Добрый вечер... Правильно, это я. Скажите, Герман дома? Так, понятно... Нет-нет, я вам потом перезвоню... – Она осторожно опустила трубку. – Наташа, он сказал, что Германа нет дома... Что он волнуется, как бы с ним чего не случилось... А у меня не хватило духу продолжить этот бессмысленный разговор... Думаю, кому-то из его знакомых надо бы съездить в морг и опознать тело... Но лучше всего, чтобы не травмировать отца, просто показать Логинову или тебе, к примеру, его фотографию...

– Или же нам с тобой съездить к нему и попытаться найти в его квартире фотографию Германа... А вдруг это не он?

– А почему ты сказала, что круг замкнулся?

– Да потому, что я сегодня была на поминальном обеде Литвиновой в лицее и узнала, что у Ирины были там трения с директрисой и что ее не уволили лишь из-за того, что у нее был влиятельный покровитель...

– Монахов?

– Вот именно... И что Литвинова якобы открыто ездила с ним на машине... А у Монахова-младшего она вела алгебру и геометрию... А что, если эти две смерти как-то связаны? Тем более что сегодня исполнился ровно год со дня ее гибели...

– Ты подожди его хоронить... Вдруг это не он? И вообще, Наталия, такого страху ты на меня нагнала, что я теперь боюсь выходить из дома... А что, если и на меня сейчас нападет этот монстр с клыками, когтями и в чешуе? Какая-нибудь русалка-хищница?

– Оставайся у нас. До кучи...

– А что, и останусь!

– А как же наша коммуна?

– В такие минуты, когда кровь стынет в жилах от твоих рассказов, именно в коммунах и находишь спокойствие... Я даже готова поздороваться с твоими троглодитами...

И она снова превратилась в коммуникабельную и общительную Сару. Она вошла на кухню, где Соня с Игорем и Сергеем играли в карты, шумно поздоровалась, извинилась, что не заглянула на кухню раньше, согласилась выпить чаю с пирожками и сказала, глядя прямо в глаза Логинову, что остается здесь ночевать.

Си-минорный вальс Шуберта слился с завыванием ветра. Сначала Наталия сидела с закрытыми глазами, чувствуя, как пронизывающий ветер бросает ей в лицо горсти мокрого снега... Однажды с ней уже было такое: она видела лишь снег, и ничего более, и страшно расстроилась, думая о том, что потеряла свой дар. Но очевидно, в этом снеге и ветре заключалось нечто, имеющее отношение либо к смерти Иры Литвиновой, либо к гибели Германа. Во всяком случае, они расстались с жизнью первого ноября. Сегодня шел снег, и такая же мерзостная погода была ровно год назад...

Она раскрыла глаза и вдруг дико закричала, увидев возле себя большую черную собаку с оскаленной окровавленной пастью...

Она прекратила играть и теперь сидела, продрогшая, с мокрым от снега лицом, и ее колотило от страха и привидевшегося кошмара!..

На крик прибежал Логинов. Увидев занесенный снегом рояль, он бросился было к окну, но увидев, что оно плотно закрыто, вернулся к Наталии и обнял ее.

– Ну-ну, успокойся... Что ты такого увидела на этот раз?

Она подняла на него переполненные ужасом глаза:

– С-с-собаку! Большую и черную, с окровавленной пастью... Хотя, может, это была и не собака... Слишком уж большая...

– Она была гладкая? Или у нее была длинная шерсть? Ты не можешь вспомнить?

– Я не знаю... Было темно, шел снег... Но она почему-то не бросилась на меня, а стояла и смотрела, словно ждала чего-то... И еще этот запах... Какого-то дешевого цветочного одеколона, который у меня почему-то ассоциируется с комарами и дачей...

– Я, кстати, тоже чувствую сейчас запах... Но это не твои духи... Не сказал бы, что это приятный запах... Ты правильно сказала, что-то цветочное и спиртовое...

Наталия вдруг резко встала.

– Игорь, ты не мог бы сейчас вывести мою машину из гаража... Это очень важно... Я специально не говорила тебе, но мне кажется, что я знаю фамилию этого парня... Но прежде, чем мы скажем о том, что с ним случилось, его отцу, я должна встретиться с этим человеком, и до того, как он узнает о смерти сына, мне необходимо задать ему несколько вопросов... Понимаешь, потом будет уже поздно... После такого удара многое потеряет для него смысл... Так как, ты мне поможешь? А я тем временем разбужу Сару, она с ним хорошо знакома, и поэтому наш визит будет выглядеть более естественным... Только ничему не удивляйся... Нам придется инсценировать... Но это не должно тебя волновать... Ты подождешь нас в машине... Кроме того, есть надежда, что мы с Сарой ошибаемся... Хотя имя Герман довольно редкое...

Логинов пожал плечами:

– Конечно... надеюсь, в баке есть бензин?

– Есть... Ты же сам заправлял его в среду, или забыл?

Когда он ушел, она сварила кофе и пришла в гостиную будить Сару.

– Вставай, Сарочка... Поднимайся... – Она принялась ее тормошить.

Сара проснулась и очень удивилась, увидев перед собой Наталию, но потом, все вспомнив, облегченно вздохнула.

– Сара, сейчас мы с тобой поедем к Монахову. Я тебе все объясню по дороге... Если мы сейчас опоздаем, то, возможно, так никогда ничего и не узнаем... Это крайне важно...

Сара молча оделась: ей не хотелось терять свои комиссионные.

– Притворимся пьяненькими, будем шутить и все такое прочее, а потом ты сделаешь вид, что заснула в другой комнате, а я попытаюсь вывести его на откровенность...

– Монахова-то? Боюсь, что у тебя ничего не получится... Хотя он, конечно, обрадуется нам... Он любит компании, женщин, хорошую выпивку и закуску...

– Я взяла бутылку коньяку и фаршированные яйца, оставшиеся от ужина...

Логинов повернул голову:

– Что-то я не пойму, куда везу вас... Коньяк, закуска, две женщины...

– Успокойся. Главное, чтобы ты был рядом...

В два часа ночи они входили в подъезд нового двухэтажного четырехквартирного дома: охранник, встретив их возле ворот, узнав Сару, поздоровался и пропустил их.

– Он что, знает тебя в лицо?

– Конечно... У него работа такая...

Они позвонили.

– Окно на кухне светилось, я видела... – Сара явно нервничала. Она имела самое туманное представление, что они скажут Монахову и, кроме того, заранее ревновала своего приятеля к Наталии, которая была и помоложе, и посмазливее.

Но раз дело требовало этой встречи, ей ничего другого не оставалось, как принять эти не очень-то приятные для нее условия. Дело в том, что Сара собиралась замуж за Монахова. Он сделал ей предложение на прошлой неделе, и она сказала, что подумает. Деньги этого бывшего директора «Трансгаза» не давали ей покоя. Она уже спала и видела, как он умирает, а она становится наследницей его огромного состояния. Больше того, она готова была даже продолжать воспитание его сына при условии, что Константин Андреевич соответствующим образом составит завещание. И она, и Монахов прекрасно понимали, чем для обоих будет являться этот брак. Что же касается желания Монахова жениться на Саре, то здесь было все куда проще: он хотел, чтобы после его смерти деньги достались умной женщине, каковой он и считал Сару. Он был уверен в том, что она не бросит его сына, во-первых, и что с умом распорядится его состоянием. Кроме того, Сара была красива и относительно молода...

– Вообще-то это цинично, приходить вот так, ночью, чтобы выудить информацию у человека прежде, чем он узнает о смерти единственного сына... – вдруг сказала Наталия. Она тоже вся напряглась. – Может, уйдем, пока не поздно?

Но оказалось, что поздно. Послышались шаги, дверь отворилась, и они увидели набычившегося крупного мужчину в домашнем шелковом халате.

– Чем обязан? – спросил он низким жирным голосом, но, узнав Сару, сразу же обмяк и расслабился. – Лапуня, это ты?

Наталия почувствовала запах спиртного и тоже слегка расслабилась: в подпитии любой человек более гибок и откровенен, чем трезвый...

– Костя, я не одна... Вот, познакомься, это моя подруга, Наташа... У нее сегодня день рождения... Мы посидели, потом все гости разошлись, а нам вдруг захотелось продолжить праздник... Мы взяли коньяк и приехали к тебе... Ты не сердишься? – Она чмокнула его в мягкое рыхлое лицо и прижалась к нему всем телом.

«Лиса, – подумала Наталия, снимая плащ и вешая его на вешалку, – ну и лиса...»

Монахов, извинившись за свой домашний вид, предложил гостьям пройти в комнату, а сам скрылся в спальне. Вышел он оттуда в джинсах и цветном джемпере.

Пухлый, лысоватый, с маленькими умными глазками и тонкими губами, Монахов не выглядел тем не менее на свои годы. Благодаря природной подвижности и хорошей коже ему можно было дать от силы лет пятьдесят пять, не больше...

– Вы правильно сделали, что пришли ко мне... Если не возражаете, я сейчас быстренько приготовлю что-нибудь на скорую руку... Поджарю мясо, к примеру...

– Нет, это слишком долго...

– Ничего подобного... Пока мы будем пить, мясо будет готово... У меня есть такая специальная печь...