Осень отчаяния

Глава 17. Страдальцы

Отца не было дома, но, может, это и к лучшему. Паша расхаживал по комнате туда-сюда, каждый раз нервно взъерошивал волосы и не знал, что делать. Лика будто застрелила его словами, сначала стало невыносимо больно и обидно, потом он злился и на себя, и на Лику. А следом, когда уже начал потихоньку успокаиваться, позвонил Тим и позвал к себе на крышу.

Набрав по дороге еды, Паша завалился к нему – это было местом силы друга, он мог там сидеть часами, просто слушая музыку и попивая кофе. Яны не было, но зато Тимоха сразу проявил осведомлённость об их с Ликой ситуации, поджал губы в знак солидарности.

– Опять к Лике приставал?

Хоть Лика и была его сестрой, но Тим оставался на стороне Паши: он хотел бы, чтобы они встречались.

– Давай не будем об этом, – вздохнул Паша. Не хватало ещё при Тимохе начать пускать сопли. – Я смотрю, у тебя тоже не всё удачно прошло.

Паша обвёл крышу взглядом и развёл руками, показывая, что Яны здесь нет.

– Откуда только в ней вдруг взялось столько упрямства?! Она всегда быстро отходила.

– Ревнует, наверное.

– Что-то не так, Яна мне что-то недоговаривает. Она так быстро вытолкала меня за дверь, соглашаясь на всё, сказала, сама придёт позже ко мне поговорить.

– Любовник в шкафу, – расхохотался Паша, вырисовывая в воображении картину.

– Это вряд ли, – хмыкнул Тим. – У неё вся семья дома была.

– А может, она тебя разлюбила, и теперь не знает, как побыстрее от тебя избавиться, – прикалывался Паша. – Спит и видит, когда ты свалишь к Аньке, чтобы не чувствовать себя виноватой.

Тим вдруг нахмурился и побледнел, видимо, принял слова Паши за чистую монету. Схватил телефон и начал быстро писать Яне. А у Паши снова защемило в груди: Лика ведь понимала, что он обиделся и ему плохо, неужели, ей настолько всё равно? Паша спросил у Тима:

– Что тебе ещё Лика про меня сказала?

– Сказала, что ты наглеешь, – не отрываясь от телефона, бросил Тим. – Просила поговорить с тобой, чтобы ты не обижался, но и не приставал больше.

– Почему не сказала сама?

Тим вдруг отложил телефон, цокнул и потёр ладонями лицо, потом посмотрел на Пашу:

– Иди и сам у неё спроси, пока предки не пришли. Паштет, пошли куда-нибудь что-нибудь снимем, Яна не придёт.

– Обиделась?

– Я не могу понять. Написал, что люблю её, и только её, жду её на крыше, а она мне отвечает: «Наверняка думаешь про вашу старосту!» – раздражался Тимоха и вскочил со стула. – Я кругом виноват! Ненавижу выяснять отношения по переписке. Достало меня это!

Паша солидарно вздохнул, но сам уже погрузился в думы о Лике и снова проиграл этот мысленный бой. Отгородиться от неё никак не получалось. Они зашли в квартиру к Тимохе: Лика читала книгу в гостиной, посмотрела на Пашу равнодушно, скрестила руки на груди, будто ждала объяснений. И он сдался, в груди щемило, в горле завис ком. Паша бы хотел продемонстрировать, как обижен, но, увидев Лику, оказался не в силах сопротивляться:

– Лик, прости…

Хотел ещё что-то добавить, но осёкся, слишком был сдавленный голос, в глазах снова защипало.

Лика лишь коротко ответила:

– Хорошо, – и сделала брови домиком.

Холодность в её взгляде пропала: теперь она смотрела с тоской и жалостью. Паша опустил глаза и ушёл в комнату к Тиму, завалился на диван и смотрел в потолок: он не знал, что делать, как завоевать Лику. Стоило ему перейти дружескую границу, он сразу всё портил. Лика делала вид, что не замечает его взглядов и приставаний. Когда Паша строил из себя клоуна, общалась легче и свободнее. Но не может же он быть с ней постоянно шутом? Он её любит, всем сердцем, всей душой, и хочет быть настоящим, живым. Хочет, чтобы Лика тоже обратила на него внимание, на другого Пашу: взрослого, серьёзного, любящего, но такой Паша ей не нужен. Вновь и вновь она говорила «нет» и отталкивала его, вонзала острый отказ в его открытое сердце.

«Никому ты не нужен, никто тебя никогда не полюбит», – разъедало изнутри. Так хотелось быть хоть кому-то нужным. Паша осуждал Аню, что она хотела заткнуть дыру неразделённой любви хоть кем-то, а сам сейчас собирался поступить так же. Ему нужен был кто-то, кто его полюбит, поэтому он набрал сообщение Свете:

«Приду к вам на треню в понедельник, а потом пошли гулять! Ты обещала!»

– Лови! – Тимоха швырнул в него теннисным мячом и больно зарядил прямо в глаз.

Это пробудило от тоскливых мыслей, Паша вскочил и потёр веко, искал чем бы кинуть в Тима:

– Офигел?!

– Теряешь реакцию, – расхохотался Тимоха. – Пошли снимать!

От съёмок Паша никогда не отказывался, и они поехали на излюбленную Пашей заброшку недалеко от его бывшей школы – там он постоянно фотографировал своих одноклассниц, а с Тимом они сделали не меньше сотни роликов. Потом Паша поплёлся домой, а Тимоха побежал, скорее всего, опять к Яне.

В воскресенье они с Яной и Ингой отправились в кино. ТимьЯн, похоже, помирились, по крайней мере держались за руки. А Ингу Паша едва узнал. Она каждый раз экспериментировала с имиджем. У неё раньше был выбрит висок, а яркие пряди, словно перья, вечно торчали в разные стороны. А сейчас тёмно-вишнёвые волосы были уложены в прямое каре, да волосы на выбритом виске с весны уже отросли. Ещё и макияж привлекал внимание своей яркостью: длинные цветные стрелки, неоновые блёстки. Но одета Инга была буднично – клетчатая рубашка и джинсовые шорты. Не считая эпатажности, Паша всегда залипал на стройные ноги Инги, ей шли короткие юбки и шорты. И Паша до сих пор не понимал, что у них с Яной могло быть общего.

– Стильный лук! – не удержался он от комплимента. – Где парня потеряла?

Из разговоров Паша знал, что у Инги есть некий Артём, но в глаза его никогда не видел. Каждый раз, если они собирались вчетвером, Паша удивлялся, почему она не берёт своего друга с собой.

Инга цокнула и закатила глаза:

– Он на вручении премии «Самый душный душнила». Его социофобия не лечится, и кино он смотрит только дома, не понимает смысла кинотеатров. Подозреваю, что он попал однажды с тобой на сеанс, и теперь у него травма на всю жизнь.

Паша расхохотался. Ещё до увлечения фотографиями, он постоянно смотрел кино: очень боялся оставаться дома один в тишине, поэтому включал фильмы, сериалы, смотрел всё без разбора. Тогда же и стал пытаться монтировать первые ролики из особенно удачных кадров фильмов. И теперь каждый раз, когда замечал какой-то классный момент или, наоборот, провальный, его распирало поделиться с окружающими своим мнением. Молчать во время фильмов Паша не умел.

Домой вечером они поехали все вместе с Ликой. По дороге она напомнила:

– Вы же помните, что в следующую пятницу я вас всех жду в клубе? Столик забронировала.

– Жду не дождусь! – хмыкнул Паша.

Паша вновь и вновь начинал игру «между нами ничего нет, мы просто друзья». Шутил и смеялся всю дорогу, хотя на сердце саднили свежие раны, но он умело делал вид, что его ничего не трогает.

– Мы тоже с Артёмом будем, – отозвалась Инга.

– А что у твоего социофоба уже отобрали премию «самый душный душнила»?! – рассмеялся Паша.

– Он принесёт её с собой.

Напрасно Паша надеялся, что между Яной и Тимом всё наладилось. Вечером Тимоха притащил на кухню свою подушку и плед, молча гипнотизировал Яну. Но она была невозмутима.

– Что? Опять? – не выдержал Паша. – Я думал, вы помирились.

– Мы и не ссорились, – как ни странно, Яна была спокойна, пила чай, но сидела на этот раз напротив Тимохи, а не как обычно под его боком.

Друг, как обнялся с подушкой, так и не сводил с Яны взгляда, молчал: опять эти телепатические разговоры. Паша вообще ничего не понимал.

– Тогда в чём прикол?

– Тим будет спать отдельно, пока не прекратит общение с вашей старостой.

– Ого! Условия! – присвистнул Паша и посмотрел на Тима. Тот по-прежнему гипнотизировал Яну, а она делала вид, что не замечает его пристального взгляда. Паша толкнул друга в бок. – И? Тимох, ты так легко согласился?

– Как видишь, нет, – поджала губы Яна, посмотрела на Тима и тут же перевела взгляд на Пашу.

– А он что притих? Немым стал?

– Что же ты молчишь, Тим? – Яна вновь посмотрела на него. И как бы она ни показывала спесь, Паша видел, что взгляд у Яны печальный.

– Думал, тебе станет меня жалко, что я буду спать совсем один. Тут ещё и дует от окна, я заболею, – жалобно заговорил тот, шмыгнул носом, но глазами улыбался, хоть и сделал скорбное лицо.

Тим не отводил от Яны взгляда и явно прикалывался. Яна же изо всех сил демонстрировала, что ей всё равно. Похоже, на этой кухне страдали все, только никто этого не показывал.