Ошибка юной леди

12

В последующие несколько дней в жизни Вирджинии не случилось никаких потрясений. Она почти не выходила из дому, за исключением церкви, где старалась не замечать любопытных и неодобрительных взглядов.

Вирджиния целыми днями возилась с племянником и пыталась, как могла, поправить запутанное рукоделие Маргарет. Она не сказала родным о плане по водворению в Хемсли мира и согласия, придуманном мисс Вильерс, и терпеливо ожидала известий от новой подруги.

Миссис Лауэй почти ежедневно заходила на чай и уговаривала Вирджинию попытаться еще раз поговорить с Синтией или написать ей письмо.

— Дорогая, она поступила грубо и наверняка сожалеет о своей ошибке, поверь, ей не хватает твоей дружбы.

— Я больше не стану пытаться, Элиза, прошу тебя, давай оставим эту тему, — решительно повторяла Вирджиния. — Меня и на порог не пустили, неужели ты думаешь, у меня так мало гордости, чтобы снова стучаться в вашу дверь? И потом, у Синтии появились другие интересы…

— Если ты говоришь о его светлости Кларендоне, то мы видели его всего один раз с того обеда, он больше времени проводит в обществе Джона Саттерфилда и твоего родственника Бенкрофта! Леди Анна, конечно, бывает у нас, но она не может заменить тебя: она серьезная и вдумчивая девушка, однако твое жизнелюбие и обаяние присущи только тебе, и мы не найдем их в ком-то еще.

— Спасибо, Элиза. Мне также очень грустно без вас, но пусть все остается как есть. Я уверена, Синтии когда-нибудь надоест сердиться, или она убедится, что ошибалась.

— Хорошо, моя дорогая, но в будущую среду вечером мы собираемся с подругами, и каждая принесет эскизы карнавальных костюмов. Надеюсь, ты не забыла о предстоящем бале? Думаю, подготовка к нему объединит тебя и Синтию, я намерена поручить вам много всяких дел. И леди Анна вам поможет, в ее присутствии Синтия не посмеет вести себя несносно.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась Вирджиния, только чтобы отделаться от Элизы до того, как проболтается о замысле мисс Вильерс.

Чарльз Бенкрофт повстречал в гостях Милли Фэвел, и она отвернулась от него едва ли не с ужасом на лице. Но прохладный прием только заставил влюбленность джентльмена засиять с новой силой, и дома он занимал себя тем, что по памяти рисовал портрет Милли.

Вирджиния, увидевшая его за этим занятием, пришла в негодование и высказала все, что думает по поводу его ветреного характера. Чарльз только посмеялся и пообещал определиться до Рождества, кто же из этих милых леди сможет составить его счастье. По приглашению Саттерфилда Чарльз и граф Кларендон поехали на несколько дней в поместье Джона, и Вирджиния в сердцах посоветовала ему убираться с глаз долой и не возвращаться, пока не остепенится.

В пятницу утром Вирджинию и Маргарет навестила леди Анна. Все три леди чудесно провели время за чаем, и даже Маргарет выглядела более оживленной, чем обычно. Простота манер мисс Вильерс и внимание, с которым она слушала собеседника, рассеяли стеснительность леди Бенкрофт, и Маргарет с гордостью рассказала леди Анне об успехах малыша Гила в чтении и письме. Вирджиния чувствовала неловкость, ей казалось, что Маргарет слишком назойлива и гостье неинтересно слушать ее бесконечные, однообразные истории, но мисс Вильерс ни единым жестом или вздохом не показала, что болтовня Маргарет утомляет ее.

Аеди Бенкрофт поднялась, чтобы принести тетрадь сына и показать мисс Вильерс неуверенные, кривоватые буквы, написанные малышом, и в это время леди Анна успела сказать Вирджинии, что уже пригласила миссис Фэвел, миссис Райт и двух их приятельниц на чай в будущий вторник.

— И они придут?

— Разумеется, они полны любопытства, ведь они никогда не были в доме леди Кастл-Стоун, но при этом выставляют его главной достопримечательностью Хемсли. К тому же я сказала, что привезла с собой новые узоры для скатерти.

— Вы просто гениальны! — восхитилась Вирджиния. — А что с остальными?

— Миссис Лауэй я приглашу в воскресенье, мы с Робертом у них обедаем, а миссис Фоксли — в понедельник. Насколько я вас поняла, она самая тщеславная из всех леди и может начать похваляться приглашением перед другими дамами и испортить сюрприз.

Вернулась Маргарет, и Вирджиния успела только кивнуть и благодарно улыбнуться леди Анне.

Безмятежности мисс Вильерс как раз и не хватало сейчас Вирджинии, и она старалась при каждой встрече почерпнуть из этого источника сил и достоинства. Прошло всего пять дней с их знакомства, а Вирджиния уже начала на многое смотреть глазами старшей подруги.

Она была почти уверена, что леди Анне удастся ее план и в Хемсли наступит чудесное Рождество. А на балу все будут так веселы и благодушны, что Милли и Синтия перестанут сердиться на Вирджинию и уверуют в добропорядочность Чарльза.

Оставался только один шип в розовом букете ее мечтаний, отдающийся острыми уколами в сердце всякий раз, как Вирджиния думала о графе Кларендоне. Ей не удавалось видеться и говорить с ним, и она не осмеливалась спросить у его сестры, есть ли у Роберта невеста или возлюбленная. До Рождества оставалось три недели, а она до сих пор не знала, уедут Вильерсы или останутся в Хемсли.

В субботу утром Вирджиния вернулась с прогулки, замерзшая, но жизнерадостная — миссис Фоксли поздоровалась с ней вполне добродушно и даже пригласила вместе с Маргарет на чай. Можно было надеяться, что почтенная дама вскоре оттает, а вслед за ней и ее подруги, так что недоброжелательниц у Вирджинии поуменьшится.

Еще в холле Вирджиния услышала громкий смех, а из неплотно прикрытой двери кухни плыл в холл аромат тушеного барашка, любимого блюда Уолтера Бенкрофта.

«Уолтер! Боже мой, как рано и как некстати он приехал!» — подумала Вирджиния. Служанка, принимавшая у нее пелерину и шляпку, выглядела довольной — прислуга, как это ни странно, обожала Уолтера так же, как его покойная матушка, несмотря на все мелкие прегрешения, коих на его счету даже в детстве было в два раза больше, чем у остальных братьев, вместе взятых.

Вирджиния помедлила, ей хотелось развернуться и снова пойти погулять, но она жалела сестру и потому вошла в гостиную.

В лучшем кресле развалился капитан Бенкрофт, худощавый темноволосый мужчина с маленькими ухоженными усиками и всегда насмешливо прищуренными серыми глазами. У него на коленях устроился маленький Гил, с удовольствием перебирающий ручонками блестящую отделку на форменном мундире своего дяди. На столике рядом с креслом Уолтера стоял неполный стакан бренди и тарелка со слоеными пирожками.

Напротив, на диване, сжавшись в комочек, сплела Маргарет с выражением испуганного кролика, и Вирджиния тут же почувствовала раздражение, причем и сама не могла бы ответить, против кого больше — сестры или молодого офицера.

— О, сестрица Ажинни! — радостно приветствовал ее любезный родственник.

Он тут же спустил малыша на пол и легко поднялся, чтобы расцеловать «сестрицу», словно не замечая при этом, как наморщился ее носик, почуявший запах бренди.

— Вижу, ты так же не рада меня видеть, как твоя сестра, — заметил он, ничуть, впрочем, не огорченный прохладным приемом. — Моего брата здесь определенно любят больше.

— Тебя это удивляет?

Вирджиния бросила выразительный взгляд на стакан, затем на маленького Гилмора.

— Оставь свою монашескую строгость, Джин! Разве я не должен согреться после долгой дороги?

«Не называй меня Джин!» — хотелось крикнуть Вирджинии, но она знала — если сделает это, Уолтер втянет ее в перепалку, из которой выйдет победителем.

Вместо этого Вирджиния спросила:

— Как долго ты намерен пробыть в Хемсли?

— Ты спрашиваешь так, как будто ты хозяйка этого дома, — заметил Уолтер, насмешливо изогнув бровь.

— Хозяйка побоится задать тебе этот вопрос, что ж, придется мне.

Вирджиния всякий раз не могла сдержаться, когда этот самоуверенный повеса смеялся над ней и ее сестрой.

— Боится? — Его удивление можно было принять за искреннее. — Разве я когда-нибудь обижал Маргарет? Разве я не люблю нежно моего племянника?

Он повернулся к Маргарет, и та низко наклонила голову и густо покраснела. Сейчас бы самое время было выступить обвинительницей против дерзкого молодого человека, но Маргарет только отрицательно затрясла головой, мечтая про себя оказаться где-нибудь подальше от обоих своих мучителей.

— Вот видишь, дорогая, Мег не имеет ко мне никаких претензий, — с легкой укоризной произнес Уолтер и снова взял стакан с бренди.

Вирджиния понимала, что, сколько бы она ни пыталась защитить сестру, пока сама Маргарет молчит и трясется от ужаса при виде Уолтера, он будет продолжать глумиться над ней. Махнув рукой, Вирджиния вышла из комнаты.

Когда она уже открывала дверь, Уолтер произнес ей вслед:

— Я намерен дождаться Рождества, Джин, и потанцевать с тобой на балу. Братец Чарльз написал мне, что это событие обещает быть не в пример интереснее предыдущих убогих празднеств в Хемсли.

Вирджиния ничего не ответила.

К большой радости сестер, вечером возвратился Чарльз Бенкрофт и спас молодых леди от навязчивого общества Уолтера. После ужина братья уединились в кабинете с бренди и сигарами, а Вирджиния попыталась убедить Маргарет вести себя, как подобает хозяйке дома, и указать наконец Уолтеру его место. Успеха ей добиться в очередной раз не удалось, и Вирджиния прошла в спальню в дурном настроении. Ей хотелось самой поболтать с Чарльзом, узнать побольше о привычках и манерах графа Кларендона, но из кабинета, несмотря на поздний час, все еще доносился громкий смех обоих Бенкрофтов.

Наутро она ушла на прогулку сразу после завтрака. Уолтер не сошел вниз, и за столом было относительно спокойно, если не принимать во внимание подавленного вида Маргарет и ее нервных вздрагиваний при каждом звуке, доносящемся с верхнего этажа.

Вирджиния стояла на мосту через быструю, причудливо изогнутую речку, пересекающую Хемсли в трех местах, и смотрела на незамерзающую воду. Она чувствовала, что в этом городке скоро растеряет всю свою жизнерадостность и превратится в брюзгу вроде старой миссис Причетт.

— Высматриваете рыбу, мисс Кинтл? — послышался слева от нее веселый молодой голос.

Вирджиния уже несколько мгновений слышала приближающиеся шаги, но не повернула головы, предполагая, что это кто-то из горожан идет на старое кладбище с часовней, находящееся как раз за мостом. В эту часть города редко кто заходил зимой, а летом у реки регулярно устраивались пикники для знатных особ и гулянья для простого народа — местечко было живописным.

Она повернулась и с улыбкой приветствовала мистера Вильерса, непонятно каким чудом забредшего сюда.

— Я ничего не понимаю в рыбной ловле, сэр.

— И не увлекаетесь садоводством, — улыбнулся граф. — Чем же тогда вы любите заниматься, мисс Кинтл?

«Он запомнил мои слова!» — приятно удивилась Вирджиния и ответила:

— Я люблю чтение романов, танцы, театр и прогулки. Хемсли не может похвастаться большим количеством достопримечательностей, но это место меня привлекает. А как вы оказались здесь, ваша светлость? Решили осмотреть кладбище?

— Ну уж нет! Даже самые остроумные эпитафии и гениально выполненные скульптуры ангелов не отвратят меня от мира живущих раньше положенного времени, — засмеялся Кларендон. — Ваш братец Чарльз говорил, что этот мост стоит осмотреть путешественнику, и я решил немного прогуляться. Сестра кашляет и отказалась выйти со мной на холод. Вы не боитесь простудиться?

— Нет, ваша светлость. Я взяла с собой муфту, а свежий воздух сейчас мне полезнее атмосферы дома Бенкрофтов.

— Могу я спросить почему?

— Приехал старший брат Чарльза, Уолтер, а мы с ним расходимся во взглядах решительно на все!

— Офицер? — уточнил Чарльз. — Насколько я слышал, это блестящий кавалер и любимец дам.

— Увы, я не отношусь к этим дамам, в отличие от моей младшей сестры Хелен. Вот она-то без ума от Уолтера, — ответила Вирджиния.

— Осмелюсь предположить, ваша Хелен еще совсем ребенок.

— Боюсь, не совсем, ей уже минуло четырнадцать, — вздохнула Вирджиния, внезапно позавидовавшая счастливому возрасту младшей сестры.

— Что ж, в четырнадцать лет нам нравится совсем другое, нежели в семнадцать, — задумчиво улыбнулся джентльмен и прибавил: — И вы прогуливаетесь совсем одна?

— По-вашему, это предосудительно, сэр?

— Разве это не является нарушением приличий для молодой леди?

Похоже, он слегка поддразнивал ее, но совсем не так, как Уолтер.

— В Лондоне — безусловно, но в маленьких городках вроде Хемсли на такие вещи смотрят сквозь пальцы. Здесь все знакомы друг с другом, и юную леди не подстерегают те неведомые опасности, какими их запугивают матери и гувернантки в Лондоне.

— Что это за неведомые опасности? — переспросил молодой джентльмен.

— Левице не положено интересоваться, что именно может ей угрожать, достаточно, что она знает о наличии угрозы.

— Разве не должна она знать, какие именно опасения должна испытывать, чтобы уметь защититься от неблагоприятных обстоятельств?

Похоже, он втягивал ее в шутливый спор.

— Ей достаточно запомнить, что она не должна допустить ситуации, в которой может оказаться уязвимой. Например, беседовать на мосту с незнакомцем, — усмехнулась Вирджиния.

Как странно! Когда она оставалась одна, она думала о нем со смущением и беспокойством, представляла так и этак их встречи, волнуясь, что не сможет вымолвить и слова от волнения, а сейчас болтала так легко и непринужденно! Подумать только, стоило появиться привлекательному джентльмену, чтобы ее брюзгливое настроение исчезло и перед очами графа Кларендона предстала прежняя Вирджиния Кинтл.

— Под большим секретом Чарльз Бенкрофт рассказал мне о вашем приключении.

— О каком? — искренне удивилась Вирджиния.

— О самом последнем, связанном с празднованием Рождества в Хемсли. А с вами, вероятно, часто случаются всякого рода приключения, раз вы не сразу догадались, о чем я говорю.

— Я бы не назвала это приключением, — более холодно ответила юная леди.

— А как бы вы назвали эту в высшей степени забавную историю? — не отставал граф. — Это похоже на анекдот.

— Аля Лондона все это, вероятно, могло бы считаться анекдотом, но для его участников — вряд ли, — оборвала его Вирджиния. — Дрязги и сплетни подрывают дух маленькой общины, вселяют в людей подозрительность и недоверие… И мне неприятно сознавать, что все это происходит по моей вине, и неважно, что я не имела дурных намерений, все вышло совершенно случайно.

— Попробуйте взглянуть на это по-другому, мисс Кинтл. Одна хрупкая юная леди сумела превратить Хемсли в театр военных действий! Разве такое было бы возможно, не будь эти дамы столь тщеславны, упрямы и недальновидны? Если б попечительский совет не съедала изнутри зависть и жажда власти, вам бы не удалось посеять семена раздора. А посему — стоит ли так огорчаться?

Вирджиния молча обдумывала слова мистера Вильерса, а сам он разглядывал изящный профиль девушки. С неба посыпались редкие пока еще снежинки, и леди опомнилась.

— Наверное, вы в чем-то правы, ваша светлость. Я действительно не думала об их предрасположенности к ссорам и взаимным упрекам. Но это не умаляет моей вины, ведь многих из этих леди я знаю уже несколько лет и должна была осторожнее выбирать слова, могущие произвести на них впечатление.

— Прекрасно, что вы осознаете все это, мисс Кинтл, но и довольно на этом. Позвольте дать вам совет — прекратите печалиться, постарайтесь извлечь из случившегося урок и вернитесь к удовольствиям, которые способен подарить вам этот чудный городок.

— Вам подошла бы роль проповедника, ваша светлость, — невольно хихикнула Вирджиния, глядя на его серьезное лицо.

Граф тут же рассмеялся и гнусавым голосом продолжил:

— А теперь вам надлежит сейчас же отправиться домой, мисс! Вы рискуете навлечь на свою семью непоправимое горе, если и дальше будете торчать на продуваемом мосту и слушать вздорные речи молодого бездельника!

Вирджиния захохотала, до того убедительно мистер Вильерс подражал ханжеским речам его преподобия викария Райта.

— Не продолжайте, а то на мосту скоро соберутся желающие послушать вашу проповедь. Я согласна вернуться домой немедленно, вы добились успеха.

— Тогда я буду метить в епископы, — заявил он и уже серьезнее добавил: — Позвольте, я провожу вас домой, мисс Кинтл. Полагаю, я не считаюсь «неведомой опасностью» для юных леди.

— Не знаю, не знаю. Пока вы еще не епископ… — протянула Вирджиния, и оба снова рассмеялись.

— И все же вам придется пойти со мной, мисс Кинтл. Отсюда ведет только одна дорога.

— Как вам будет угодно, сэр.

И она позволила себе опереться на его руку и довести ее до дому, невзирая на любопытные взгляды, подстерегающие парочку из-за каждой шторы.

Граф проводил Вирджинию до дверей дома Бенкрофтов, и всю дорогу они весело болтали.

Прощаясь, леди обернулась к его светлости:

— Может быть, зайдете к нам на чай? Познакомитесь с моим братцем Уолтером…

— К сожалению, должен отказаться от такой удачной возможности. Мы с сестрой приглашены к миссис Фоксли, Анна вдруг решила завести знакомства среди местных жителей… Полагаю, вас мы там не увидим?

— Вы же знаете, что нет, — с упреком сказала Вирджиния.

Она поняла, что мистер Вильерс не знает о заговоре Вирджинии и своей сестры, и порадовалась, что случайно не проболталась.

— Простите мне эту неудачную шутку. Обещаю превозносить ваши достоинства у миссис Фоксли до тех пор, пока она не сменит гнев на милость.

— Прошу вас, не делайте этого! В Хемсли подобные высказывания могут трактовать самым непредсказуемым образом, — испугалась леди — только сплетен о ней и графе ей сейчас и не хватало!

— Как вам будет угодно, мисс Кинтл. Надеюсь, вы навестите мою сестру. Несмотря на общество новых знакомых, она нередко скучает в одиночестве, здоровье не позволяет ей выходить на прогулки в холодную погоду.

— Разумеется, я зайду к леди Анне, завтра же, — пообещала Вирджиния. — И потом вас наверняка посещает мисс Лауэй.

— О да, Лауэи — самые приятные из наших соседей, и мы всегда рады видеть их у себя, но миссис Лауэй — одна из центров здешнего светского круга, и у нее в доме постоянно кто-то с визитом.

— Элиза любит гостей, — согласилась Вирджиния. — Но Синтия более сдержанна в проявлениях дружбы.

— Возможно, я не столь хорошо знаю мисс Лауэй, чтобы судить о ее нраве. С виду она очаровательная и приветливая леди, — с явным восхищением ответил Кларендон, и Вирджиния поторопилась проститься, пока он не сказал чего-то, что могло бы ее расстроить.

Весь вечер она перебирала в памяти подробности их беседы и находила, что провела время очень приятно. Если бы еще только он пообещал зайти завтра, но он этого не сделал…

Чарльз и Уолтер отсутствовали, и Маргарет выглядела более спокойной, не ругала малыша за шалости и не путала рукоделие, так что сестры наслаждались минутами покоя, тем более ценными, что в присутствии Уолтера о тихой домашней атмосфере можно было забыть.