Особняк Лунного цветка (СИ)

Глава 12. Обмани судьбу

Сон одного из постояльцев.

Я сидела в кожаном кресле просторного кабинета. Куда не посмотри, всё вокруг кричало о том, насколько обеспечены владельцы особняка, в котором я находилась. Напротив меня за большим письменным столом, вальяжно сложив на него длинные ноги, сидел молодой мужчина и оценивающе смотрел на меня.

От его пронзительного взгляда стало противно и страшно, я вжалась сильнее в кресло.

— Теперь ты готова сотрудничать? — мужчина склонил голову на бок и хитро улыбнулся.

Внутри всё похолодело и руки задрожали, а поперёк горла встал горький комок.

— Я… — сглотнув в тщетной попытке побороть подкатывавшие слёзы, я опустила глаза в начищенный до блеска пол, — я всё сделаю, только верните моего сына.

Медленно поднявшись со своего места, мужчина подошёл ко мне и склонился так низко, что наши лица поравнялись. В его карих глазах плескалось безумство и холод, от чего стало ещё страшнее.

— Верну, — он провёл кончиками пальцев по моим губам, заставив вздрогнуть, — конечно верну. Но сначала ты дашь показания на завтрашнем суде.

Мужчина отстранился и медленно, подобно хозяину всего и вся начал расхаживать по кабинету. На его губах появилась мечтательная улыбка, а страшные глаза смотрели будто сквозь пространство вокруг. Невооружённым глазом было заметно, что он не в себе, безумен и полностью это признает. Но, что ещё страшнее, ему нравилось то, каким он был, в воздухе ощущалась яркие нотки самолюбия и самовосхищения.

— Ты расскажешь, что Егор не раз конфликтовал с этим, как его… — между каштановых бровей пролегла складка, — Даниилом. Он не раз угрожал ему, потому что не был в восторге, что его невеста общается с ним.

Сердце в груди сжалось от боли и тяжести.

— Он запрещал Амине общаться с ним, а потом под предлогом того, что Амину похитили, выманил Даниила на старый склад, где и совершил запланированное убийство.

Я прикусила губу, борясь с нараставшим чувством безысходности. Это чудовище вынуждало меня выбирать между сыном и человекам, который дал мне кров и работу, когда рядом никого не оказалось. Но. как я могу пожертвовать жизнью сына?

— Сделаешь всё, как я сказал и ты снова сможешь быть со своим малявкой, — чудовище коварно улыбнулось, склонив голову на бок.

*******

Я окинула взглядом зал суда и невольно остановилась на молодом мужчине, что сидел рядом с адвокатом: не смотря на обстоятельства, он не утратил своего достоинства, широкие плечи были расправлены, выражение лица расслабленно, взгляд решителен и собран. Он знал, что я скажу правду, не подведу его. Но…

— Повторю вопрос, — холодно проговорил прокурор и я почувствовала, как холод его тона пробирается внутрь меня, в самое сердце, — что вы можете сказать об отношениях подсудимого и потерпевшего?

Егор Александрович перевёл на меня взгляд и тепло улыбнулся. От этой улыбки мне стало так тошно и отвратительно, что захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не открывать рта.

— Это всё ради сына, — твердил внутренний голос, — всё, ради моего мальчика.

Перед глазами заплясали кадры из прошлого, вечер, когда я познакомилась с Егором Александровичем: меня вместе с сыном выбросили на улицу из общежития, которое предоставлял завод, где я работала, но…попала под сокращение. Казалось, что земля просто ушла из-под ног. Я сидела на обочине дороги, обняв сына и плакала. Шёл снег и холодный ветер беспощадно забирался под тонкое пальто, а я сильнее прижимала к себе сына, чтобы хоть как-то его согреть. Нам некуда было идти, некого было просить о помощи, казалось, что в тот момент моя душа разрывалась на части.

— Вы в порядке? — раздался по близости мягкий мужской голос. Я подняла глаза и увидела молодого мужчину: он был высоким и статным, одетым в тёплое чёрное пальто, идеально выглаженные тёмные брюки со стрелками и чёрные туфли. В светлых волосах, отливавших золотом в свете уличных фонарей, запутались снежинки, и казался абсурдным сам факт того, что они позволили себе коснуться этого тёплого золота и не растаять, на столько он казался красивым. Из-под невозможно длинных ресниц на меня смотрели глубокие и чистые ярко-голубые глаза, а на губах играла широкая и добрая улыбка. Он казался божеством, что снизошло до меня, простой человечишки.

— Я не… — всё что и смогла я из себя выдавить.

— Сегодня очень холодно, — мужчина подался вперёд и протянул мне руку, — позвольте помочь, Вам и вашему ребёнку нужно согреться.

— Не стоит, — покачала я головой, — у Вас должно быть и без того много дел.

— Не думаете о себе, так подумайте о ребёнке. В такой холод он очень быстро заболеет.

В какой-то момент где-то глубоко внутри меня закралось сомнение: что нужно этому богачу? Захотел посмеяться надо мной? Или. чего ещё хуже…

Будто прочитав мои мысли мужчина часто заморгал и светлые брови поползли вверх.

— Прошу, не подумайте ничего плохого, — он поджал губы и стыдливо опустил глаза.

Боже. что не так с этим богатеем?

— Я рос в приюте и хорошо помню, какого это мёрзнуть в такие холодные вечера.

Мои глаза расширились от удивления.

— Потому, позвольте помочь. Добро оно, знаете ли, возвращается.

Да, но только в Вашем случае, Егор Александрович, я не смогу отплатить добром за добро.

Я подняла глаза на прокурора и набрав в лёгкие подольше воздуха, вдавив поглубже чувство вины и отвращения к себе, тихо произнесла:

— Работая в доме Егора Александровича я не раз была свидетелем того, как он ругался с Даниилом.

Лицо Егора Александровича побледнело, а губы слегка приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но не мог. Яркие голубые глаза сощурились и потускнели, такого взгляда прежде я не видела.

— Как ты можешь? — послышался звонкий голос Амины у меня за спиной. — Он дал тебе и твоему сыну крышу над головой и работу, а ты так нагло врёшь и о нём, и о Дане? Неблагодарная ты тв…

— Тишина в зале суда! — громыхнул судья.

— Ваша честь, — адвокат Егора Александровича встал со своего места, — позвольте задать свидетелю вопрос?

Георгий, он всегда был верным помощником Егора Александровича, но в этот раз, боюсь, он не сможет помочь. В данное дело были впутаны тени верхушек преступного мира. И судью заранее подкупили. Не поможет даже влияние отца Егора Александровича.

— Отклонено. Свидетель, продолжайте.

Я сглотнула и стараясь не смотреть в сторону своего бывшего работодателя, продолжила:

— Он очень сильно ревновал свою невесту к Даниилу. Я не раз слышала, что он запрещал ей общаться с ним.

— Наглая лож! — голос Амины дрогнул. — Ваша честь…

— Амина Кольцова, суд принял к сведенью ваши показания. Если вы и впредь будете нарушать ход судебного процесса, я буду вынужден исключить Вас из зала суда, — судья откинулся на спинку сидения и поджал губы.

— За день до убийства я слышала телефонный разговор. Егор Александрович говорил с кем-то. Сказал, что Амину похитили и ему нужна помощь…

— Зачем ты так… — в голосе Амины звучало откровенное отчаяние. Оно и понятно, после моих показаний даже то, что она сказала правду, перестанет иметь значение, потому как она являлась невестой Егора Александровича.

— Амина, — прозвучал тихий и спокойный голос, но это спокойствие и ни с чем не сравнимая твёрдость пробежала по спине холодными мурашками, — не нужно. Тише.

Я подняла взгляд на своего бывшего работодателя и на глаза навернулись горькие слёзы: он смотрел на меня так же, как и в вечер нашего знакомства, а затем улыбнулся так мягко и тепло.

— Простите, — произнесла я одними губами, а он едва заметно покачал головой.

Он всё понял. Понял, почему я предала его.

— Ваша честь, — прошептала я, — если на этом всё, могу ли я выйти из зала суда? Мне нехорошо.

— Если вопросов нет, — прокурор и адвокат отрицательно покачали головами, — вы можете быть свободной.

Стараясь не смотреть на Егора Александровича, я развернулась и молча покинула зал суда. Стоило мне выйти на улицу, как на глаза навернулись горячие слёзы. Я растерянно смотрела на носки своих сапог, пока солёные капли срывались с моих скул и безвольно падали вниз.

Перед глазами стоял взгляд моего бывшего начальника: добрый и глубокий, от этого сердце в моей груди немыслимо больно сжалось.

— Какого это, — я вздрогнула от насмешливого голоса у меня за спиной, — из жертвы стать убийцей чьей-то судьбы?

Я ничего не ответила, лишь обняла себя за плечи.

Сыночек… Это всё ради его безопасности…

— Ты всё правильно сделала, — мужчина легонько подтолкнул меня в сторону чёрной машины, припаркованной неподалёку, — так получи заслуженный приз.

Будто безвольная кукла я проследовала к автомобилю и молча села на заднее сидение. Но как только за мной закрылась дверь, как на голову накинули что-то чёрное всё вокруг погрузилось во мрак. Я забилась в панике, пытаясь сорвать с лица пугающий предмет, но пальцы никак не могли сорвать плотную ткань, которую удерживали на моей шее.

— Ты скоро отправишься к своему сыну, — послышался над моим ухом насмешливый голос, — ты не будешь мучиться за то, что помогла мне, так же, как и он.

Сердце в моей груди отчаянно бухнуло и замерло.

Сынок… сыночек…

— Я сделаю всё быстро и безболезненно. Ты не почувствуешь боли.

Дарья.

Поместье потряс страшный крик, от которого в венах на мгновение замерла кровь. От неожиданности я подпрыгнула в своей кровати и накинув на плечи халат, выбежала в коридор.

Возле открытой комнаты Амины стоял Даниил в одних лишь джинсах, раздражённо уставившись на что-то внутри. Рядом с ним вжался в плечи Илья, одетый в клетчатый пижамный костюм. Следом из своей комнаты лениво зевая вышел Сириус.

Подойдя ближе, я невольно уставилась на обнажённые плечи Даниила, на одном из которых уродливо красовалась багровая клякса шрама.

Видимо, в этом особняке все со своей историей.

Невольно поёжившись от воспоминаний о недавнем сне, я прикусила губу и заглянула в комнату из-за предплечья Даниила. На полу под подоконником на коленях сидел дворецкий и прижимал к груди Амину. Девушка дрожала и всхлипывала, а мужчина гладил её волосы и плавно раскачивался из стороны в сторону, будто укачивая её, пытаясь успокоить.

— Всё хорошо, — дворецкий поднял глаза на Даниила, продолжая обнимать Амину и в этом взгляде читался вызов, — я с тобой. Я не оставлю тебя.

Серафим выглядел иначе, но, быть может, дело в том, что я просто посмотрела на него с другой стороны. Он выглядел растрёпанным: верхние пуговицы рубашки и манжеты были расстёгнуты, будто он так же, как и все намеревался снять форму и лечь спать, но внезапный крик застал его врасплох и вынудил сломя голову бежать на верхний этаж.

Наблюдая за этой парочкой, я невольно улыбнулась.

— Нахождение взаперти сказывается на каждом из нас, — Сириус взъерошил чёрные волосы, — у Амины крыша начинает посвистывать.

— Совсем необязательно так говорить, — послышался холодный голос Анны, которая прошла мимо нас всех совершенно бесшумно, будто кошка, с прозрачным стаканом, наполовину наполненным водой, на маленьком чёрном металлическом подносе, — рано или поздно истерика накроет всех вас.

— Кровь… — прошептала Амина, — я не сумасшедшая! Это было слишком реально!

— Возможно это был ночной кошмар, — рассмеялся Сириус, — а ты спутала реальность со сном.

Дворецкий протянул руку и взяв стакан, поднёс его к губам Амины.

— Этот особняк питается вашими эмоциями, — холодно проговорила Анна. — Все же видели сны, верно?

— Выходит то, что мы видели, — прошептала я.

— Это наше прошлое, — ответил Даниил, повернувшись ко мне, — ты ведь тоже что-то видела.

«Он очень сильно ревновал свою невесту к Даниилу» — прозвенели в голове слова, отозвавшись россыпью неприятных мурашек по телу.

— А тебя… — я подняла глаза на Даниила, — до того, как мы попали сюда…случайно не пытались убить? — взгляд невольно упал на шрам на его плече.

Глаза Даниила сощурились.

— Откуда ты знаешь?

— Кажется я говорил с самого начала, — отозвался Серафим, — все вы связаны между собой.

— Тихо, дворецкий, — выплюнул Даниил и снова повернулся ко мне. — Откуда ты знаешь, что меня пытались убить?

Я отступила на шаг назад, ощущая, как в груди нарастает комок паники.

— Что ты сделала?

— Я… — слова застыли в горле, а по щеке, бесконтрольно и беспорядочно покатилась слеза, вызвав на лице Даниила искреннее удивление, — я дала ложные показания в суде…

— А вот и крыса, — усмехнулся Сириус, криво улыбнувшись, — может и Георгия ты грохнула? Алиби то у тебя не было.

— Нет, — я вжалась в стену под натиском множества глаз, — я пыталась спасти своего сына, меня заставили солгать…

— Кто? — рыкнул Даниил, нависая надомной. — Кто заставил?!

— Я не знаю! — я закрыла лицо руками, в глупой попытке спрятаться от всех. — Я не помню его лица! Я помню только Амину… Она…она защищала моего работодателя, против которого я давала показания и…и…там говорили, что он убил тебя… Но ты жив, как такое возможно? Я ничего не понимаю…

В груди будто образовалась огромная рана, её края больно зияли и кровоточили, сводя меня с ума только от осознания, что мой ребёнок…что моего ребёнка больше нет, а я забыла об этом.

Даниил раздражённо цыкнул.

— Думаю, что всем следует разойтись по своим комнатам, — отрезал дворецкий.

— Как теперь уснёшь, — рассмеялся Сириус, — когда такое дерьмо всплывает на поверхность.

— Хватит! — Серафим смерил его строгим взглядом, на что тот лишь пожал плечами. — Все измотаны и нуждаются в отдыхе. Разойдитесь по комнатам.

Я молча кивнула головой и медленно развернулась в сторону своей комнаты. Шаги давались трудно ровно, как и каждый вдох и выдох. Неожиданно в этом огромном особняке стало слишком тесно и нечем дышать.