Особо опасная студентка

Глава 39

Небо проясняется и голубеет

Ректорский кабинет сильно изменился с тех пор, как я была в нем в последний раз. Выглядел по-прежнему роскошно, но обилие кожаной и лакированной мебели теперь смотрелось дорого и стильно, а не вызывающе помпезно. Исчезли выставленные напоказ университетские награды, стало больше свободных поверхностей и свободного пространства. В шкафах убавилось бессмысленных интерьерных украшений и прибавилась полка с баночками чая, окна освободились от тяжелых занавесок. Похожий на трон стул куда-то делся, вместо него был вполне обычный, хоть и здоровенный.

Если считать, что кабинет — отражение его хозяина, то все логично. Хозяин-то новый…

— Почему ты все-таки согласился на должность? — полюбопытствовала я, сидя напротив заваленного бумагами стола. — У тебя было видение?

— Знаешь что, — хмыкнул Аттикус, не отвлекаясь от внесения изменений в реестр через ректорский артефакт. — Эта шутка только первые десять раз смешная.

— Не-а, первые сто! Но я спрашиваю серьезно.

— М-м-м, мой любимый стереотип, что предсказатели принимают судьбоносные решения, лишь сверившись с гласом провидения…

Я насмешливо сложила руки на груди, он поднял на меня взгляд и проворчал:

— Ну ладно, видение было.

Ха! Угадала. Собственно, провидение и привело тогда Аттикуса ко мне в зал под крышей, а его слова о рьяно празднующих там студентах были произнесены по рекомендации легионеров, расследующих то происшествие.

— На деле ректорство оказалось не настолько занудным занятием, как я ожидал, — признался он. — Даже больше поводов весело гонять нерадивых студентов.

— Однако ты хотел преподавать.

— Я и продолжу. Только оставлю первые три курса и, возможно, четвертый. Они забавные.

— Что за дискриминация старшекурсников? Ай-яй-яй.

— Готово. — Аттикус отложил артефакт, завершив мой многострадальный перевод. — Теперь ты официально в дискредитируемой мной категории. С чем тебя и поздравляю.

— Благодарю, господин ректор, — елейно пропела я, — постараюсь не посрамить честь университета Междумирья и быть самой радивой студенткой на свете.

— И не выпендриваться в расчетах смешения стихий и тьмы?

— Нет, это уже перебор… Так врать вам в глаза.

— Предупреждение не сниму, — сказал он ехидно. — Не лишать же тебя честно заработанного трофея в личном деле. Кстати, каким образом Легион узаконил твою вымышленную личность?

— Топорно бюрократическим. Благо владычество Очунвиль не хранит магические данные о своих жителях. Меня завели как новую жительницу Междумирья, практически с чистого листа.

— Удачно.

Очень. В смелых мечтах рассчитывать на такой финал не могла. Я поерзала на стуле, утилизируя остатки нервозности, и выдохнула:

— Спасибо за помощь. Не думала, что выгорит с переводом.

— Я тоже, — ввернул Аттикус, очевидно припоминая мне перепалку с Далиндой. — В любом случае пути неисповедимы, главное — результат.

— Предвкушаю вопросы о том, как я перевелась на шестой курс…

— По блату, разумеется.

Я закатила глаза, он коротко рассмеялся. Пожалуй, стало очень похоже на то, как у нас было раньше! С некоторыми оговорками разве что. До выпуска общаться придется в рамках университетского устава. По крайней мере, при посторонних.

Аттикус нажал на кнопку в углу стола, через несколько секунд вошла секретарша в строгом, но нарядном платье. При впечатляющем марафете, прическа — локон к локону. Ни грамма пошлости, просто ухоженность на высшем уровне.

Он собрал бумаги со стола в кривую стопку, протянул ей с указанием:

— Нужно зарегистрировать изменения в списке студентов.

Секретарша с лучезарной улыбкой кивнула, красиво взяла все протянутое. Ушла, грациозно покачивая бедрами, поскольку у нее имелись и грация, и бедра. Правда, при прошлом ректоре она так не сияла. Ее сейчас можно вместо осветительного шара использовать.

Я многозначительно присвистнула, Аттикус сделал строгое лицо и велел:

— Студентка Лэйн, не опаздывайте на лекцию. Она у вашего курса очень скоро, а вы одеты несоответствующе. Направляйтесь в деканат боевого факультета, вас там ждут.

С распростертыми объятиями, небось. На комиссии декан готов был чуть ли не разрыдаться. Сомневаюсь, что от счастья.

Родная кафедра боевиков вызывала щемящие чувства и желание пустить ностальгическую слезу. Отыскав кабинет декана, я убедилась, что мне не рады. Морща круглое лицо, он критично оглядел мое повседневное, купленное на днях платье и выложил передо мной на стол пакет со студенческой формой. Не сказал, что лишней формы на факультете нет, как мест в общежитии. Прогресс!

— Переодевайтесь. — Декан надул щеки и медленно выпустил воздух. — Отведу вас на лекцию и представлю, она как раз общая для всего потока.

Смотрел он на меня при этом, транслируя крайнюю степень недовольства. Я решила сразу разобраться:

— Чем-то вам не нравлюсь?

— Всем… — почти простонал декан. — Только выпустилась такая в прошлом году, и вот опять.

— Какая?

— Проблемная, чрезмерно боевая и не подбирающая выражений!

— Буду вести себя прилично, — ласково улыбнулась я и забрала пакет. — Прямо тут переодеваться?

Он побагровел под цвет мантии и отправил меня в уборную в конце коридора. Там я облачилась в выданную форму боевого факультета. Покрутилась перед зеркалом, не без удовольствия отмечая, что на рыжих девушках она смотрится замечательно. Бордовые пиджак и юбка, белые блузка и гольфы. Ни рюш, ни кружавчиков, ни бантиков: обновленный дизайн Нэллы их запрещал. Лаконично, ничего лишнего. Кроме гольф, но что поделать — стандарт.

Пока мы с деканом шли в аудиторию, я поймала массу изумленных взглядов от встреченных по пути студентов. Ну да, неслабо прославилась, узнают в лицо. Многие были осведомлены о моем возвращении в университет, но цвет надетой на мне формы всех определенно заинтриговал. И это им еще не известно, что я через пять курсов перепрыгнула… На самом-то деле нет: где прервала обучение двадцать лет назад, туда и вернулась. Вселенская справедливость порой восстанавливается весьма буквально!

Общая лекция шестого курса проходила в тесноватой для такого количества народа аудитории. Скамьи были плотно заполнены студентами, челюсти которых синхронно отвисли при нашем появлении на преподавательской трибуне. Точнее — при моем, на декана обратили внимание, лишь когда он заговорил:

— С сегодняшнего дня у нас новая студентка. Ну как новая, вы прекрасно знаете Энику Лэйн. Впервые в истории университета Междумирья состоялся перевод на другой факультет. И на другой курс — решением университетской комиссии.

Аудиторию накрыла оглушительная тишина, новообретенные сокурсники не смогли выдавить из себя и парочки междометий, бессмысленно моргая. Наверняка челюсти бы коллективно стукнулись о столы, если бы были способны до них дотянуться. Я приветливо улыбнулась, взгляд выхватил из толпы Дамиана Норвуда, сидящего с краю на первом ряду в сравнительном комфорте — без соседа впритык. Вид у него был ошарашенный более, чем полностью. В отличие от других, даже не моргал! Надо запомнить в гляделки с ним не играть — продую.

— Ей предстоит закрыть сессии за предыдущие года обучения, — объявил декан, видимо, чтобы никто не порывался завидовать, — и сдать курсовые работы.

Часть студентов перекосило от экзистенциального ужаса. Да, сдать такую пачку экзаменов — жесть, старую зачетку-то не принесешь. Но что я там могу завалить? Самым сложным будет выловить всех преподавателей до заключительной сессии.

Больше декан ничего не добавил. Продемонстрировав чудеса краткости, откланялся, тем более что пожаловал преподаватель. Я освободила трибуну и спустилась к студентам. Не раздумывая долго, подсела к Дамиану. А что? Не двигать же других, им и так тесно. Да и выбрать первый ряд гуманно: никто не свернет себе шею, пялясь на меня.

— Привет, — шепнула я бывшему куратору со всем возможным дружелюбием, — как дела?

— Зашибись, — буркнул он и отодвинулся, насколько позволяло место.

— Это ведь не пожелание было? — нежно осведомилась я.

Дамиан мотнул головой, уткнулся в тетрадь и до окончания лекции от нее не отрывался, демонстрируя то ли уважительное дистанцирование, то ли оскорбленный игнор. Похоже, я ему все же страшную травму нанесла. Моральную.

Лекция оказалась по артефакторике. Из нее удалось почерпнуть новое — об инновационных вениках некоего Фредерика Ровейна, способных не ломаться после того, как их заставляют танцевать. Не особо полезная информация… Но прозябать на лекциях придется всего несколько месяцев, дальше — дипломный отпуск. И я знаю, на какую тему буду писать диплом! Пора превращать неподтвержденные теории в общепринятую практику.

Среди прочих любопытных с меня не сводили взглядов Виски Акер с Татумом Ригваером. Сидели рядышком на противоположном конце ряда и шокированно перешептывались. Я помахала им, они тут же уткнулись в тетради по примеру своего товарища из развалившегося тайного сообщества.

После лекции задержали сокурсники, закидав вопросами. Отвечала односложно: я в порядке, оказаться на выпускном курсе не рассчитывала, это огромная честь. Поражена до глубины души и не ожидала, что я такое талантище, способное отбиться от ритуального маньяка. На моих последних словах Дамиан обратил на меня взор, по которому удивления данным фактом не читалось вообще. Отделавшись от любопытных, я поспешила на профильное занятие по защитной магии. В коридоре перед аудиторией, куда нас пока не запускали, бывший куратор вдруг решил вспомнить, кто тут первый самец на районе. Вальяжно подошел и изрек:

— Я же говорил, что цветочки — отстой, а боевой факультет — лучший.

— Нарываешься? — поинтересовалась я. — Некоторых жизнь ничему не учит.

— Отнюдь, — замотал он головой, — я осознал, насколько тебя недооценивал. Успокойся, не собираюсь ссориться ни с тобой, ни с Зинбером. Интересные у тебя вкусы, конечно. Понятно, почему меня отшивала.

Расстояние между нами тем временем ненавязчиво им сократилось до пары десятков сантиметров, накрыло пологом тишины.

— Норвуд, твое чувство самосохранения напрочь сломано.

— Между прочим, в прошлый раз ты просто застала меня врасплох.

О господи!

— Признай это, — Дамиан приосанился и красиво заломил бровь, — эффект неожиданности сыграл свою роль. Ты тоже та еще актриса. С самого начала наживкой для маньяка работала, что ли?

— Ты все раскрыл…

— А то. В общем, я требую реванша.

— При одном условии. — Я коснулась его лица, заставив парализованно замереть безо всякой магии. Потрепала по щеке и резко отстранилась. — Повзрослей.

Затем пошла в отворившуюся аудиторию, оставив его задумчиво хлопать глазами. Смешной.

На занятии по защитной магии пришлось защищать личные границы: уж слишком рьяно ко мне лезли отдельные сокурсники, пользуясь частыми отлучками преподавателя. Жаждали общаться со страшным энтузиазмом. Я вежливо, но бескомпромиссно это пресекала, донося позицию, что пялиться они могут хоть до выпадения глаз из орбит, их личное дело, а вот прочее — только с моего активного согласия. Не исключено, что кто-то посчитал меня зазвездившейся стервой, зато желающие немедленно свести знакомство отстали.

На следующих лекциях было поспокойнее, строгие преподаватели не давали никому на меня отвлекаться — оценивающе приглядывались сами, явно не понимая, как реагировать. Разберемся. В конце концов, знания — сила!

За первую половину дня я прилично проголодалась и в столовую влетела на всех парах. Шестикурсницы зазывали за свой большой стол, но мой отказ восприняли без обид. Я объяснила, что обещала пообедать кое с кем другим. Схватила поднос, заставила едой чуть ли не полностью и проследовала в угловую зону, где меня уже ждали.

Мэй сидела за столиком не одна, а в компании улыбчивой девушки в фиолетовой форме и с розовыми волосами. Лайя Иствер… Она тоже вернулась! Обе возбужденно замахали мне руками, будто переживали, что улизну. Нетушки, мне тоже не терпится узнать некоторые подробности.

Я села между ними, опустила тяжелый поднос на стол.

— Ты что, еды на троих прихватила? — развеселилась Мэй. Оторвавшись от разглядывания моих тарелок, переключилась на надетую на мне форму. — Вау, ничего себе!

— Обалдеть, — добавила Лайя. — То, о чем все с утра сплетничают, — правда…

Мэй сделала удивленное лицо и украдкой мне подмигнула. Я еще вчера связалась с ней, рассказав по секрету про комиссию и грядущий перевод, а также о своей «награде» от Легиона в виде дозволения по-настоящему стать Эникой за устранение опасного преступника. Она пищала от восторга, о моем темном прошлом вызнать не пыталась, лишь бормотала что-то вроде: «Слава ханикам, ты все-таки не злодейка, ура-ура-ура». Действительно — ура! Трижды.

— Как ты? — с искренней заботой поинтересовалась Мэй. — После всего…

— Жива, здорова, позитивно настроена, — отчиталась я и повернулась к Лайе. — А ты?

— Тоже! Меня в университете тепло приняли, переживают, помогают.

Ну да, теперь она официально спасенная жертва ректора-маньяка, а не косячная гулена, проваливающаяся куда ни попадя. Но от меня не укрылось, что ее улыбка маскирует тщательно скрываемый страх.

— Все будет хорошо, — пообещала я. — Он канул в бездну, ты в безопасности.

— Ты пережила несравнимо больше, — сочувственно сказала Лайя, словно в моем присутствии ей было неловко на что-либо жаловаться, — я-то мало что помню.

Я заинтересованно уставилась на нее. «Мало» — это ведь не ничего.

— Кое-что вспомнила, — поделилась она тихо. — Как я выбежала во время вечеринки из домика женского сообщества, хотя совершенно никуда не собралась. Внезапно потянуло, ноги сами понесли. Дальше — парк, чья-то фигура и темнота. В Легионе сказали, что меня заранее на ментальный крючок подцепили. Я должна была вскоре после дачи показаний впасть в беспамятство с концами, но меня успели найти раньше, чем подействовали разрушающие сознание чары. Их успешно обратили, и обошлось. Почему он выбрал именно нас, что мы ему сделали?..

— Ты это брось, — покачала я головой. — Он обиженный на жизнь моральный урод с комплексами, который ненавидел красивых и популярных девочек. Нашей вины в том нет и быть не может.

Лайя смущенно кивнула и перевела взгляд за мою спину. Я обернулась. У нашего стола изваянием застыла Лиза с подносом. Явно хотела подойти ко мне, но опасливо смотрела на Мэй.

— Чего встала? — осведомилась та. — Стоя есть неудобно, садись.

Лиза робко поставила к нам поднос, косясь на нее с толикой недоверия. Потом осмелела, подтащила от соседнего стола стул и уселась.

— Эника, я по тебе очень скучала! — выпалила она. — Безумно рада, что ты наваляла этому гаду и вернулась невредимой.

— А я когда-то влюблена в него была, — огорченно протянула Мэй. — Стыдобища какая.

— Тогда половине студенток следует сгорать со стыда, — фыркнула Лиза. — Кто же знал! И вообще, над чувствами никто не властен. Известно, что любовь зла, полюбишь и…

Зюзера?

— Полезный урок — не вестись на красавчиков, судя поверхностно, — вздохнула Лайя, не иначе как о личном. — Надо лучше присматриваться и выбирать надежных.

— Именно, — подтвердила я.

— Кстати! — У Мэй загорелись глаза. — Ты с господином Зинбером на балу так танцевала, что ах. Вы с ним… ну… встречаетесь?

— Вроде того. — Вряд ли ее определение тут подходило, но смысла придираться я не видела. — Мы вместе, да.

— Шок за шоком, — произнесла Лиза, глядя на меня с изумлением. Нервно покусала щеку и решила эту тему не развивать. — А как ты попала на шестой курс?

— Через постель, разумеется! — Ай, нет, не то. — То есть по блату.

— Ага, — прыснула она. — Обожаю твои шутки.

Мы принялись за еду. Болтали ни о чем, смеялись. Я ни на секунду не почувствовала себя не в своей тарелке. Будто не самозванка, а вправду студентка. Или лжи здесь и нет? Эника — это тоже я. Не такая уж новая, всего лишь получившая второй шанс. И начинаю не с чистого листа, а практически с того момента, когда все потеряла. Былого не воротишь, но я знаю, чему точно не найдется места в моем будущем. Сожалениям.

В конце учебного дня я отправилась в общежитие природников — собирать оставшиеся в комнате вещи. Коробка получилась маленькая, курьера вызывать без надобности. Да и куда ее? Впрочем, с минуты на минуту станет известно.

В дверь постучали. Я отворила, вошел Киллиан, по которому часы сверять можно было. Объятия, поцелуй вместо приветствия. Короткий, почти мимолетный, но головокружительно приятный.

— Вижу, помощь со сборами не нужна. — Он посмотрел на коробку, затем на меня. — Ко мне? Твой саквояж из Легиона доставят.

— Ого, — цокнула я языком. — Какое неприличное предложение. Вот так прям сразу?

— Нашей репутации после бала мало что угрожает, — усмехнулся Киллиан, — терять совершенно нечего.

Факт! И кого бы волновала та репутация, нравы в Междумирье не строгие. Но…

— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? — спросила я вкрадчиво. — За сейф не боишься?

— По-моему, между нами все предельно ясно, — ответил он с истинно легионерской серьезностью. — Вопрос в том, будем ходить вокруг да около или нет.

— Не будем.

Зачем? Идти надо к цели — и только к ней!