Глава 8

«Смотрю на него и думаю: «Блин, а ведь он реально тот, кого я так долго ждала, не идеальный конечно, но тот, кто мне нужен!»

Александр Дротов


— Саш, нет её здесь, — устало ответил Данил. Мы стояли возле машины, не зная, что делать дальше. У меня все внутри сжималось, когда думал о том, как там моя девочка. Ребята из ЧОПа, прикрывавшие нас во время шмона лагеря, попытались догнать уехавших, но те явно бывали здесь не раз и легко смогли уйти.

Я не мог усидеть на месте, зная, что с каждой минутой опасность, грозящая Славе, становится все больше.

— Ребят, вы как хотите, а я ещё поищу.

— Дротик, уймись, — неожиданно зло ответил друг. — Я тоже с ума схожу, но нужно ехать домой. Наверняка эти сволочи следующее письмо пришлют, где точно скажут, что и как делать.

— И что ты сделаешь?

— Отдам им то, что они захотят, только бы сестру вернули, — негромко, как-то растеряв всю агрессию, ответил он. Лина, до той поры сидевшая на переднем сиденье и изо всех сил делавшая вид, что что-то ищет в сумке, а не плачет, осторожно подошла к Данилу и погладила его по щеке:

— С ней все будет хорошо. Правда, — добавила она и попыталась обнять его. Учитывая разницу в размерах, выглядела она, как котенок, пытающийся утешить волкодава. Данил аккуратно обнял её и поцеловал в лоб:

— Малыш, садись в машину.

Девушка явно хотела что-то ответить, но, оглянувшись на меня, промолчала и юркнула на заднее сиденье.

А я вспомнил один факт, на который раньше не обратил внимания:

— Лин, ты говорила, здесь где-то рядом есть домик смотрителя. Где именно?

— Точно сказать не могу, знаю только, что за рекой, — отозвалась она. — А давайте действительно посмотрим. Вдруг… — договаривать девушка не стала, да и надежда на то, что похитители вот так просто оставят Славу в этой самой избушке, тоже была призрачной, но мне почему-то казалось жизненно необходимым посмотреть на это место поближе.

Дорога петляла между плотными зарослями клена и акации, даже включенные фары не позволяли рассмотреть, что там впереди. Тишину в машине нарушало только редкое негромкое позвякивание ключей о брелок.

— Так, все, хватит! — вдруг громко и резко сказала Ангелина с заднего сиденья. Данил от неожиданности резко дал по тормозам, и только АВС (благослови, Господи, конструктора, придумавшего эту автомобильную приблуду!) не дал нам обрести уютную братскую могилу на дне довольно глубокого оврага справа от дороги. — Со Славой все в порядке, — продолжила девушка, не обращая внимания на наши ошалевшие взгляды, — прекратите вести себя, как на похоронах! Даже если её нет в домике смотрителя, она жива и вернется в целости и сохранности! — только тут Лина подняла на нас глаза и, поняв, что мы оба, открыв рты, смотрим на неё, мгновенно покраснела. — Ведь так? — уже гораздо тише и неувереннее добавила она.

— Конечно, так, — поспешно ответил Данил, тайком переводя дух и возобновляя движение. Н-да, а друг-то крепко встрял. Похоже, что от ангела у Лины только имя и внешность, а вот характер такой же, как у Славы — упрямый и независимый. Эх, найду свою девочку и никуда больше от себя не отпущу. И плевать на Матвея, я же знаю, что ей небезразличен, значит, придется не только приручать, но и укрощать…

Странно, но то, что сказала Лина, нас непонятным образом успокоило и отрезвило. Славу похитили, и это очень плохо, но пока делать ей ничего не будут, а значит, я здесь все переверну, но найду любимую.

— Все, отсюда пешком, — оборвал мои мысли Данил, — дальше дорога такая, что иначе мы домой своими ножками пойдем. А тут почти пятнадцать километров. Лина, от меня ни на шаг!

— Хорошо, — тут же согласилась девушка, немного испуганно оглядываясь по сторонам. Молодые листья шумели, кусты немного раскачивались от ветерка, довольно прохладного, кстати. Надеюсь, эти уроды держать мою девочку в тепле.

— Саш, давай ты пойдешь по правой стороне, мы — по левой. Через полчаса встречаемся здесь. Если что — мобильник здесь ловит, созваниваемся.

— Не дурак, понял уже, — огрызнулся, хотя и понимал, что не прав. Но сделать ничего не смог, внутри все переворачивалось при одной только мысли, что придется возвращаться в пустой дом. Уже не раз ловил себя на мысли, что после того, как вернем мою любимую, увезу её к себе домой, и плевать на всё — только так смогу быть уверен, что она под присмотром.

Если не ошибаюсь, домик смотрителя где-то правее и чуть дальше, но я замер. Во-первых, запах. Не могу объяснить, но пахло жильем. Смесь ароматов дыма, смолы и чего-то непонятного точно указывала на то, что рядом есть, по меньшей мере, что-то, а может — и кто-то. И в пользу второй версии говорило то, что рядом кто-то сопел, продираясь сквозь кусты, изредка тихонько матерясь. Очень знакомым голосом.

Облегчение от сознания, что Слава жива и относительно здорова, было таким, что даже колени немного задрожали. А следующим пришло бешенство. Понятно, что она ни в чем не виновата, но безответственное поведение явно помогло тем, кто её выкрал. Недолго думая, подкрался к ней со спины и схватил за талию и поволок в сторону от тропинки. О том, что рядом может быть кто-то из недругов, подумал, только когда Слава набрала воздуха в грудь, приготовившись закричать, пришлось прикрыть ей рот рукой. Вот чего не ожидал, так это того, что девочка, не теряя ни секунды, вцепиться в мою ладонь.

— Да что же это такое?! — прошипел я, пытаясь отнять свою руку, пока она её не отгрызла. Может, они её не кормили целый день? Больше ни о чем подумать не успел, потому что, услышав мой голос, она разжала зубки и сипло переспросила:

— Сссаш, это ты?

— Я. Ты в порядке? Что с тобой сделали?! — в темноте было ни черта не видно, поэтому я начал судорожно ощупывать хрупкую фигурку. Вроде травм не было, но пока мне в больнице мне это не подтвердит хотя бы трое врачей, никуда она не поедет. — Как ты себя чувствуешь? — продолжал спрашивать, не давая при этом времени, чтобы ответить и понимая, что веду себя, как истеричный идиот, но не мог думать ни о чем, кроме того, что вот она, у меня в руках, не вырывается и стоит, доверчиво прижавшись к груди. Даже боли в прокушенной кисти почти не чувствовал. Да пусть хоть каждый день грызет, только бы рядом была.

А потом она сделала то, чего никак не ожидал, особенно после нашего последнего разговора — приподнялась на цыпочках и, прошептав:

— Не представляешь, как я рада тебя видеть… — прижалась к моим губам в поцелуе. Наверное, он задумывался как дружеский. Ага, счас! Обнял за талию и приподнял вверх, чтобы моей девочке было удобнее, а сам языком провел по нежным губам, заставляя приоткрыть рот. Ммм, моя сладкая… Когда Слава начала перебирать пальчиками мои волосы, понял, что все равно — есть рядом кто-то или нет, плевать. Сейчас она только моя, и никуда не отпущу! Отвлекся только на секунду, когда почувствовал на языке легкий солоноватый привкус:

— У тебя губа разбита? — если какая-то тварь посмела ударить мою девушку, удушу!

— Нет, это твоя, я же до крови укусила, — хрипловато ответила она. А, тогда ладно…

Не знаю, чем бы все закончилось, но отвлекся, когда, проведя ладонью по её ножке, закинутой мне за спину, почувствовал, что щиколотка чем-то перевязана. Это резко отрезвило, причем, похоже, не одного меня — Слава вдруг отшатнулась, прошептав:

— Ой, блин…

Поздно, хорошая моя, теперь я тебя у Матвея по-любому уведу!

* * *

Ангелина Тихонова.


Когда Саша ушел, я посмотрела на Даню, хотя темень стояла такая, что просто жуть. Во всяком случае, хотя бы направление, куда смотреть, знаю, и то уже хорошо…

— Так, Ангел, давай за мной и не высовывайся, понятно?

— Хорошо. Дань, мы найдем ее, — в который раз за последний час сказала я.

Мне было непривычно видеть Данила таким беспомощным. Он, да и Саша были потерянные, такое чувство, что у них забрали полжизни за раз.

Мы шли по заросшей тропинке, едва-едва угадывающейся в тусклом свете фонарика, и молчали. Говорить какие-то глупости не хотелось, не до того сейчас, а от слов утешений никому не легче, так что мы предпочли просто тихо идти вперед и думать каждый о своем.

Данил резко остановился, и я по инерции впечаталась ему в спину.

— Малыш, все нормально?

— Да, — ответила я шепотом, потирая ушибленный орган (нос, если кто не понял), потому что врезаться в Даньку это все равно, что наткнуться на ствол дерева. — Что там?

— Вроде, показалось, — пробормотал он, так же тихо как и я.

— Что показалось?

Даня нагнулся и, чмокнув меня в губы, прошептал:

— Стой тут.

Послушно кивнув (интересно — зачем, все равно же не видно ничего), я осталась на месте. В лесу каждый шорох казался страшным, потому, когда я услышала сзади чьи-то шаги, поняла, что сейчас просто умру от ужаса.

Но это оказался Даня в компании Матвея.

— Привет, — сказал тот довольно громко.

— Мотя, а можно не орать? — прошипел Даня, подходя ко мне и беря мою ладошку в руку.

— Здесь уже никого нет, хватит шептаться. Что это была за машина, можно будет узнать, только просмотрев записи камер на трассе. Но, если тот, кто был, не совсем идиот — поедет проселочными дорогами и вырулит через какой-нибудь дачный кооператив. Их тут довольно много. В общем, шансов почти никаких, но может кто-то что-то и заметил. А где твой цербер?

— Дротик пошел в другую сторону, — ответил Даня.

— Тогда пошли его искать. Славы тут нет, мы прочесали все что можно и нельзя.

Подсвечивая себе путь фонариком, Матвей шел впереди, а мы с Даней позади. Ветерок стал довольно прохладным, и я поежилась. Уловив мой жест, Данил, остановившись, снял с себя куртку и одел ее на меня.

— Ты же замерзнешь!

— Я — нет, — усмехнулся парень, — а вот ты — заболеешь, если начнешь строить из себя благородную. Малыш, так будет лучше.

Поцеловав меня в лоб, он помог застегнуть замок, и, снова взяв меня за запястье, повел вперед. Матвей все это время стоял чуть поодаль и ждал нас.

— Данил, можно найти другое время для своих нежностей, — недовольно сказал он. — Сейчас надо ехать домой, а перед этим найти твою комнатную собачку!

— Мотя, не зарывайся, — прорычал Данька. — Я понимаю, что у тебя нервы, но тут все переживают.

— Прости, ты прав. Я просто схожу с ума от беспокойства за свою девушку.

Пока мы пробирались в том направлении, куда ушел Сашка, я размышляла о том, что Слава явно ошиблась с выбором парня. Матвей мне категорически не нравился. У него как-то все сходилось к его «Я». Я сказал, Я сделал, Я считаю! Другое дело — Саша. У него не было лишних слов, он просто делал то, что считал правильным, независимо, от того, что думают остальные.

Когда мы почти дошли до той самой избушки, то услышали сдавленный голос.

— Ой, блин…

Ломанувшись в ту сторону, замерли на месте, рассматривая открывшуюся картину.

Там, не сводя друг с друга глаз, стояли Саша и Слава. Стояли в этакой недвусмысленной позе: Слава опиралась спиной на дерево, а Сашка прижимал ее своим телом, причем, судя по немного задранной кофточке и тому, что одна ладонь Дротика все также лежала где-то в районе её поясницы, тут было… хм… горячевато.

Сначала все замерли, а потом Данил, отпустив меня, подошел к своей сестре и, выдрав ее из рук Сашки, прижал к себе, что-то шепча на ухо. Мотя же мерялся взглядами с Александром, и что-то мне подсказывало, что сейчас может стать совсем жарко.

* * *

Радислава Меньшикова.


Когда я заметила свет, было поздно — нас уже увидели. Я постаралась оттолкнуть Сашу, ага, аж пять раз.

Первым в себя пришел братишка и, выдернув меня из загребущих рук Сашки, крепко прижал к себе.

— Наконец-то, — прошептал он мне на ухо, — ты в порядке? Тебя не обидели? — И, дождавшись моего кивка, добавил: — Я боялся, что больше тебя не увижу, но мы дома еще поговорим о твоем безответственном поведении.

Ко мне приблизилась Линка, и уже я сама принялась душить девушку в своих объятиях, она плакала, а я ее успокаивала.

— Какого черта ты обнимал мою девушку? — услышала голос взбешенного Матвея. — Совсем охренел?

— Матвей, успокойся! — рявкнул брат.

— Она тебя не любит, придурок! — поддакнул этот… этот… Сашка, короче.

— А может, мы тогда у нее самой спросим?

Оба парня обернулись ко мне, с явным желанием узнать правду. Но все, что я могла сказать им, что мне все осточертело. Что мне холодно, страшно, а ещё — внутри все до сих пор горит от Сашкиного поцелуя. Интересно, до чего бы мы дошли, если бы не пришла эта поисковая группа? Что-то мне подсказывает, что даже если бы он меня прямо сейчас начал раздевать, я бы не сильно сопротивлялась. А скорее всего — активно бы помогала. Уверена, это все от стресса — где-то слышала, что после пережитой опасности, активируется инстинкт размножения. Наверняка, это все исключительно поэтому! Посмотрела в сторону Матвея, но никакого желания броситься ему на шею и размножиться не почувствовала. Блиииин… Н-да, врать вообще нехорошо, а себе, так и вовсе опасно. Но и разбираться сейчас тоже не хотелось — в конце концов, я действительно устала и, похоже, держалась на чистом адреналине — ноги резко задрожали, а головная боль, вроде бы утихшая, вернулась с новой силой. Потому, посмотрев на обоих парней, которые явно желали довести ситуацию до конфликта, только тяжело вздохнула:

— А может, вы оба заткнетесь, и мы поедем домой? У меня болит нога, я устала и перенервничала, а вас заботит кто тут круче? Да идите вы на фиг! Дань, Лин, отвезите меня, пожалуйста, — попросила я, понимая, что ещё чуть-чуть и просто свалюсь. Интересно, а когда они вспомнят, что неплохо было бы расспросить меня, что было до их феерического появления?

— Конечно, — кивнул брат, бросив предупреждающий взгляд на этих придурков..

Мы с Ангелиной шли рядом, трогательно поддерживая друг друга, повторяя путь Даника, а за нами — Матвей и Сашка. По пути к машинам я вся взмокла, а чувство жжения между лопатками стало просто нестерпимым. Это кто же так пристально смотрит-то? Но оборачиваться не стала, и так плохо, не до разборок. Дорогу до машины брата я практически не помню, было не до того. Нога ныла, а самочувствие стало ухудшаться. Сейчас же, в безопасности, ноги стали слабеть, а тело начала колотила дрожь.

Первым мое состояние понял Матвей, молча догнал и поднял на руки. Саша что-то прошипел сквозь зубы, но вслух, для, так сказать, общественности не выразился. И правильно сделал, потому что, если бы опять началась та же фигня, что была несколько минут назад, я бы не выдержала и послала очень грубо и откровенно, причем, обоих.

Мотя усадил меня на заднее сиденье и, подозреваю, был бы не прочь ехать с нами, но его собственная машина бэтмобилем не была и дороги домой не знала. Потому ему пришлось оставить меня в одиночестве и, одарив Сашку предупредительным взглядом, направиться к своему авто. Дротик не впечатлился безмолвным предупреждением и, галантно усадив Лину на переднее сиденье, приземлился рядом со мной.

— Сейчас заедем в больницу, — негромко проговорил Данька, заводя машину, — пусть тебя осмотрят.

— Не нужно, — устало отозвалась я, борясь с желанием положить голову Сашке на плечо. Исключительно потому что устала, не нужно никаких домыслов. Во всяком случае, именно это я пыталась внушить сама себе, но безуспешно. — Со мной нормально все. Я даже никого не видела.

— А как тебя забрали на глазах у стольких людей? — проворчал Сашка, и я почувствовала, как у меня внутри все завибрировало от его низкого голоса.

— Не знаю, просто стояла у терминала, потом почувствовала неприятный запах, а затем — очнулась одна в темной комнате.

— После того, как пришла в себя, не тошнило? — продолжил допытываться Дротик, успокаивающе поглаживая меня по ладони. От этих прикосновений по всему телу бежали мурашки, и я даже не могла сказать — нравится мне это ощущение или нет. Единственное, в чем я была уверена — наедине нам лучше пока не оставаться.

— Немного, — слегка осипшим голосом прошептала я, когда он, не дождавшись ответа, переспросил ещё раз.

— Похоже на хлороформ, — задумчиво сказал Сашка, а брат только кивнул головой.

Всю оставшуюся дорогу до дома мы молчали. Я — просто от усталости, Данил был сосредоточен на дороге, Лина у нас говорливостью и так никогда не отличалась, ну а Сашка, видимо, понял, что мне сейчас немного не до него и молчал, предпочитая не нарываться.

Когда заехали во двор, рядом уже притормаживал «Ниссан» Матвея. Сам парень, ставшим ещё более недовольным, когда разглядел, кто сидит рядом со мной, помог мне выйти из авто и уже намыливался идти следом за мной, но его остановил Данил, предложив отчитаться, что там слышно по поводу той машины.

Мне в тот момент было как-то немного не до этого, потому, прихрамывая, отправилась к себе и следующий час провела в ванне. Не знаю почему, но мне казалось, что на мне осталась грязь той каморки, и я терла мочалкой, почти до крови сдирая кожу. В какой-то момент, нервы не выдержали, и я просто начала плакать. Слезы мягко катились по щекам и растворялись в пене, закрывающей мое тело по плечи. Дрожь становилась все сильнее, а всхлипывая — громче.

— Слав, у тебя все нормально? — тихий стук в дверь и такой же негромкий голос Ангелины.

— Угу, — было единственным, что смогла из себя выдавить, чтобы не заплакать в голос.

— Я сейчас зайду, — предупредила подруга, поворачивая дверную ручку. Я с головой опустилась в воду, чтобы скрыть следы слез, но покрасневшие глаза и распухший нос на пар не спишешь, поэтому, поняв, что скрываться все равно бесполезно, вынырнула. Лина стояла рядом с ванной, но смотрела в сторону, видимо, чтобы меня не смущать, и держала в руках кружку.

— Возьми, — она протянула мне что-то отдаленно напоминающее чай, но это был явно не он. — Это успокоительный отвар, — пояснила она, собираясь выходить. — На вкус не очень приятный, зато помогает.

— Подожди, — попросила я. — Ты не посидишь немного со мной? — Не успев договорить, почувствовала себя истеричкой — ещё бы начала уговаривать, чтобы она мне песенку спела!

Но Лина быстро вернулась обратно и, примостившись на коробке для грязного белья, улыбнулась:

— Я сама хотела предложить, но не хотела, чтобы ты стеснялась.

— После того, как Сашка увидел меня, в чем мать родила, выходящей из душевой кабины, у тебя это вряд ли получится, — криво улыбнулась я, шмыгнув напоследок носом и пробуя предложенный напиток. Да, на вкус не фонтан — пойло было одновременно горьковатым и сладким, и слегка отдавало запаренным веником, но, думаю, Линка не принесла бы мне отраву.

— А когда он тебя голой видел? — вытаращила на меня свои и так не маленькие глаза подруга.

— Да в первый же день, — хмыкнула я, понимая, что приход Лины заставил отступить начавшуюся истерику.

— Надо же… — задумчиво ответила она.

А потом мы просто болтали обо всем сразу и ни о чем конкретно. Словно мы две подружки, встретившиеся в выходной в кафешке и рассказывающие, как прошла неделя. Словно не было угроз и дурацкого похищения. И не будет неприятного разговора с Матвеем. И не нужно будет смотреть в глаза Сашке — а от одной мысли об этом я начинала краснеть.

Мы могли бы ещё долго так просидеть, но, во-первых, было уже начало третьего ночи, а завтра понедельник, и лекции никто не отменял, а во-вторых, ещё чуть-чуть, и у меня начнет отрастать хвост, и появится чешуя. Лина подала мне полотенце и тактично испарилась, пока я вытиралась и, шипя от неприятных ощущений, накладывала повязку на ногу.

Мне уже показалось, что на сегодня неожиданности закончились, но, выйдя из ванной, я наткнулась на Матвея, который смотрел на сонного крыса, лениво возящегося в клетке.

— Привет. Как ты? — спросил он, поворачиваясь.

— Нормально. Сейчас уже нормально, — я туже стянула ворот махрового халата и прошла к кровати.

— Слав, что это было? Там, в лесу.

Похоже, что лучше уж решить все сегодня. Все равно этот день в число самых счастливых вряд ли войдет, так что будем использовать его по-полной.

— Матвей, я понимаю, что тебе было неприятно, но…

— Неприятно? — прищурился он. — Моя, заметь, МОЯ девушка обжимается с каким-то левым парнем, а ты говоришь «неприятно»?! — с каждым словом его голос повышался.

— Не ори на меня! Так вышло.

— Ни х*я себе вышло! Слава, я, как дурак, радуюсь, что мы теперь вместе, а ты так поступаешь! Чего тебе не хватает во мне?

— Матвей, я тебе уже говорила, что у нас ничего не выйдет! Черт! Да я отношусь к тебе как к брату!

— Но мы ведь решили попробовать? — совсем тихо спросил он.

— Решили, — вздохнула я, присаживаясь на свой любимый подоконник. — Но с моей стороны ничего к тебе нет, кроме сестринских чувств. Понимаешь? Моть, любовь это когда не только берешь, но и отдаешь что-то взамен, а мне нечего дать тебе… Это моя ошибка, не нужно было начинать все это, и проблем сейчас никаких бы не было.

— Это из-за него?

— Из-за кого? — не поняла я, голова вроде переставшая болеть, снова начала просто раскалываться.

— Из-за Дротова?

— Да причем тут он?! У меня и раньше не было любви к тебе! Пойми, что мне ты — друг, брат, но не любимый мужчина!

— Вот так, да?

— Да. Прости.

Не сказав ни слова, Матвей ушел, я же просто осталась одна. Было больно даже думать, не то что говорить, но почему-то была уверена, что уснуть сейчас не смогу. Посидев около пятнадцати минут в тишине, отвела взгляд от окна и только сейчас заметила в дверях Сашку. И как долго он наблюдает?

— Минут пять. И да — ты сказала это вслух, — спокойно ответил он.

— Что тебе надо? — устало спросила я. Если и этот сейчас начнет говорить о светлом чувстве, то я кого-нибудь прибью.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил он, проходя в комнату.

— Со мной все хорошо. Опережая твой вопрос, скажу сразу, я действительно никого там не видела. Очнулась в какой-то избушке и оттуда выбиралась своими силами, — ну, почти. Я решила, что о таинственном помощнике скажу завтра брату. Все-таки, Сашка пока чужой для меня человек и хотя я ему вроде и доверяю, но… Одним словом — но.

— Что с ногой? Сильно болит? — спросил он, не обращая внимания на мои слова. Он подошел ближе и обхватил ладонью перевязанную ступню, осторожно прощупывая кончиками пальцев возможные повреждения.

— Порезалась, когда вылезала в окно. И нет — не болит, оставь мою ногу в покое. Саш, я понимаю, что тебе хочется поговорить, но давай мы все обсудим завтра? Я устала и хочу спать.

— Конечно, маленькая. Отдыхай.

Сашка вышел, а я, перебравшись на кровать, еще долго не могла уснуть, вспоминая тот поцелуй в лесу. Говорят, что когда тебя целуют, в животе порхают бабочки. Врут! Или же это были очень крупные бабочки, потому что, когда он прижал меня к дереву, мне стало плевать на то, что болит нога, что холодно и страшно, только бы он не отнимал губ от моего рта и не переставал гладить мою голую кожу… Саша умел целоваться, и его поцелуй и рядом не стоял с Матвеевым. Пусть сравнивать и некрасиво, но это так. К сожалению, с Мотей у нас ничего не выйдет, а Сашка… У него наверняка осталась какая-нибудь длинноногая выдра в Америке. Отсюда вопрос — что лучше: быть с ним, пока есть возможность, или же изначально все пресечь? Потому что я уверена, если позволю себе влюбиться в него, после того, как он уедет — а это в любом случае когда-нибудь произойдет — я без него не выживу.

Думать о похитителях не хотелось, все равно от меня толку в этом смысле ноль. Я почти ничего не знаю ни о делах папы, ни о его врагах. Пусть этим брат занимается, а то только получится, что путаюсь под ногами… Одно радует — мое похищение сблизило Даньку с Линой. Я заметила, что они держались за руки, а на Ангелине была куртка брата.

Проворочавшись больше часа и так и не дождавшись подругу, я уснула.

Загрузка...