Остров судьбы

Глава третья

Четыре месяца назад Энтони Кингстон разрешил Джастину использовать свою землю в коммерческих целях, но по совету юриста сохранил право собственности до конца апреля. Джастина устраивало, что дата расчета откладывается, и он активно занялся спекуляциями на чужой земле. Заключив ряд выгодных сделок, Джастин все еще не стал владельцем земли, а неуловимый Кингстон ускользал от подписания контракта.

Энтони отменял встречи одну за другой, доводя Джастина до белого каления, а потом предложил Алисе явиться для заключения сделки на остров. Алиса растерялась, и Мелани, стараясь помочь, пришла к двум неутешительным выводам: во-первых, Энтони Кингстон — непримиримый враг, а во-вторых, ее мечты о замужестве и детях разбиваются вдребезги.

В течение нескольких минут был слышен только шелест бумаг. Сердце Мелани стучало так сильно, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Девушка ждала, что сейчас враг выдаст себя.

— Где подписывать? — Энтони потряс бумагами. — Здесь? Или здесь?

— Уф!.. Да.

Энтони наклонился, и девушка, еще не веря своим глазам, наблюдала, как он, отвинтив колпачок перьевой ручки, размашисто подписывается в нужных местах. Внимание привлек золотой перстень на безымянном пальце — змея обвилась вокруг трубки. Такую же виньетку Мелани видела на всех бланках фирмы Кингстона.

— Теперь вы.

Энтони отступил в сторону, и Мелани заняла его место. Тяжелый, гладкий корпус дорогой ручки сохранил тепло его руки. Мелани неловко взмахнула рукой, и на документе появилась огромная безобразная клякса. Энтони молча промокнул пятно.

— Сделка должна происходить при свидетелях. Я прав?

Не дожидаясь ответа, Кингстон подошел к двери и позвал:

— Джон!

Мужчина в темно-синем костюме вошел в комнату, бросил на Мелани только один взгляд, но девушка задрожала от вражды, с которой он смотрел. Джон в качестве свидетеля подмахнул документы, всем видом выражая неодобрение. Он был одновременно слугой, телохранителем и доверенным лицом.

— Это все? — раздраженно спросил он, выпрямившись и бросив ручку на стол.

— Спасибо, Джон. Обед готов? — Энтони, казалось, не обратил внимания на его чувства.

— В кухне, как приказывали, сэр. Но не ждите, что я буду вас обслуживать.

— Спасибо. Сами справимся.

Энтони повернулся к Мелани, которая, прищурившись, наблюдала за их перебранкой. Может, она все-таки ошиблась, думая, что этот человек замыслил недоброе.

— Между прочим, Джон — моя правая рука, — сказал Энтони неожиданно и, хотя знакомство несколько запоздало, добавил: — Джон, это Мелани.

Слуга что-то проворчал в ответ и едва заметно кивнул.

— Подожди, Джон. Мне кажется, Мелани забыла кое-что передать.

Девушка уставилась на мужчин бессмысленным, ничего не понимающим взглядом.

— Деньги, Мелани. Если вы не привезли наличные или чек, вся сделка стоит не больше бумаги, на которой записаны условия.

— О! — Мелани вспыхнула. Это так непрофессионально с ее стороны. Удивительно, что Кингстон еще раньше не спросил про деньги.

— Да, конечно, они со мной.

Девушка расстегнула одно из отделений портфеля. Там были сложены пачки банкнот по тысяче долларов в каждой, а также лист гербовой бумаги с подведенным балансом сделки.

Взвесив внушительную стопку в руке, Мелани собралась положить деньги на стол, но взгляд упал на текст соглашения, еще лежащий перед Кингстоном. На лице девушки явно отразились недоверие и испуг, потом — растерянность. Для него не составило труда сразу разгадать ее мысли. Медленно и подчеркнуто тщательно Энтони сложил листы, подровнял и протянул с легким поклоном девушке. Мелани засунула документы в портфель, защелкнув для надежности все замки, и только тогда отдала деньги.

Будто гора с плеч свалилось чувство ответственности, придавливавшее к земле последние сутки. Энтони небрежно передал деньги Джону, который рассовал их по карманам, ворча что-то под нос, и вышел из комнаты.

— Все очень необычно, — прокомментировала Мелани.

— А я и есть необычный человек.

Если это предупреждение, то оно запоздало: договор уже подписан.

— Вам не страшно было путешествовать с такой огромной суммой денег?

Разве можно передать, что она перенесла, когда, нервничая, что везет такую сумму, вела машину, а потом ночевала в мотеле с дверью, заставленной стульями.

— Да, очень страшно.

— Бедная Мелани, неудивительно, что вы так побледнели и напряглись.

Кингстон быстро провел большим пальцем по ее щеке, но Мелани показалось, будто ее пронзил электрический ток. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга.

Взгляд Энтони упал на полуоткрытый рот, нежную, усыпанную веснушками кожу в вырезе блузке, потом спустился к пышной груди, нервно вздымавшей тонкий шелк.

Что это со мной, думала Мелани, чувствуя дурноту и дрожь в коленях, потрясенная самым глубоким чувственным переживанием в своей жизни. Чтобы одним взглядом можно было раздеть и почти овладеть… Такого она никогда не испытывала.

— Пойдемте в кухню, — как ни в чем не бывало сказал Энтони. — Я знаю, что поможет вам расслабиться. — Он пропустил девушку вперед.

Мелани смутилась и испугалась, в то же время все чувства обострились до предела, как никогда раньше она ощущала себя женщиной. Замешкавшись в темной прихожей, она трепетала от сладкого ужаса, воображая, как сзади он ласкает ее тело голодным взглядом, представляя без одежды. Краска стыда залила лицо, но в сумраке, к счастью, мужчина не мог этого разглядеть.

Собравшись, девушка решила, что такие мысли — результат переутомления и волнения за время долгого пути. Энтони Кингстон не понравился ей, и дело даже не в физических изъянах. Наоборот, Энтони обладал обаянием, наверняка притягивающим прекраснейших женщин. Но жестокость, злопамятность и мстительность, которые Мелани чувствовала, отталкивали девушку.

Кухонька была небольшая, но уютная. Тут жили люди, любящие готовить. Современное кухонное оборудование контрастировало со старой деревянной мебелью — очевидно, что мистера Денежный мешок редко посещали деловые люди.

Стол был сервирован тонким фарфором, массивным столовым серебром и белоснежными салфетками. В воздухе витал острый запах горячего супа-пюре, почувствовав который Мелли поняла, насколько она проголодалась. Желудок сразу заныл от голода.

Обжигая пальцы, Энтони вынул из духовки румяные рогалики и подал к столу. Венцом кулинарного пира стала бутылка шампанского — безумно дорогого «Дом Периньон», которую хозяин открыл, несмотря на протесты девушки.

— Если я пью вино в середине дня, то сразу хочется спать.

Вытащив пробку, Энтони подошел к полке, на которой стояли два узких хрустальных бокала. Повернувшись спиной, он наполнил бокалы пенящейся жидкостью.

Суп показался удивительно вкусным голодной путешественнице. Мелани ела не торопясь, растягивая удовольствие.

Бокалы с золотистым шампанским стояли на столе, и девушка пригубила вино — что должно случиться, все равно произойдет. От судьбы не убежишь, подумала она.

— Вы раньше пробовали «Дом Периньон»? — спросил Энтони, усаживаясь напротив и с аппетитом набрасываясь на суп.

— Каждое утро я заливаю им кукурузные хлопья, — произнесла сухо Мелани.

— Приятно с вами завтракать каждое утро, хотя не каждый может себе позволить такие расходы. — Кингстон изобразил смущение.

«Вам нечего этого опасаться». Это ядовитое высказывание чуть не сорвалось с ее языка, но вместо подобного ответа девушка гордо заявила:

— Я плачу за себя сама.

К чему этот странный разговор? Мелани начала нервно выстукивать пальцами по столешнице.

— Не сомневаюсь, что вы платите за себя, несмотря на то что денежный мешок вашего жениха становится все толще. Джастин умеет получать выгодных партнеров.

Девушка просто задохнулась от негодования, а собеседник наклонился вперед и накрыл руку, выбивающую дробь по дереву, сильной ладонью, пребольно прижав ее бриллиантовое кольцо к поверхности стола.

При этом Кингстон спокойно говорил:

— Вы начали работать на Джастина сразу после окончания школы? Слишком много времени ему понадобилось, чтобы понять, что вы — женщина его мечты. Произошло это почему-то после того, как на вас свалились деньжата, ведь так? Интересно — вы вложили деньги в компанию по велению сердца или жених подсказал?

Больше всего Мелани хотелось расплакаться, но, собрав волю в кулак, она лишь возмутилась:

— Да как вы смеете считать, что Джастин женится на мне из-за денег? Он сделал мне предложение, когда о них никто и слыхом не слыхивал!

Наследство, полученное приемышем на двадцатитрехлетний день рождения, стало сюрпризом для всех. Родители Мелани отказались взять хотя бы шиллинг из этих денег и предоставили старшей дочери полное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Так Мелани и поступила.

— Свадьба должна состояться в субботу, если не ошибаюсь? В ваш день рождения — двадцать пять лет, не так ли?

Глаза Мелани расширились от изумления. Девушка вырвала руку и в ярости стиснула кулаки, так что костяшки побелели. Кингстон слишком далеко зашел в исследовании ее семьи. Что он еще может знать? О Господи, молила Мелли, пусть эта пытка кончится!

— Да! — отрезала она.

Энтони не смутил лаконизм ответа. Откинувшись на спинку стула, он хладнокровно продолжал:

— Всего четыре дня — и прозвучит: «…пока смерть не разлучит вас…». Немудрено, что вы несколько… возбуждены в ожидании церемонии венчания! Удивляюсь, зачем вы поехали сюда. Или решили расслабиться — предсвадебное волнение и все такое?

Мелани вздернула подбородок и в упор посмотрела на собеседника. Зеленые глаза ее горели ненавистью. Медленным движением девушка подняла бокал и отпила большой глоток. Губы Энтони изогнулись в тонкой усмешке.

Все, достаточно, сыта по горло его издевками, игра зашла слишком далеко. Прикрыв глаза, Мелани осушила бокал. Напиток показался поистине божественным, словно она пила солнечный свет и тепло, ощущая восторг каждой клеточкой своего тела.

Все еще во власти блаженства, девушка взглянула сквозь ресницы. Энтони сосредоточенно наблюдал за ней.

— Не следует глотать «Дом Периньон» как простую воду!

Ну наконец-то нашлась другая тема для разговора!

— А я считала, что его пьют именно так! Потрясающий эффект! Налейте мне еще, — потребовала Мелани, протягивая бокал.

— Одного бокала вам вполне достаточно, — процедил Энтони сквозь зубы.

— Но мне понравилось. Я хочу еще, — настаивала она капризно, — только что вы уговаривали меня выпить, а теперь готовы спорить из-за лишнего глотка. Гарсон! Шампанского! — завопила девушка, размахивая бокалом над головой, чувствуя необычайную легкость.

— Немедленно поставьте бокал, пока не разбили, — приказал Энтони.

— Только если пообещаете наполнить его, — сощурилась девушка, наслаждаясь тем, что диктует правила игры.

Мгновение Кингстон молча наблюдал, как Мелани внезапно закачалась и начала медленно оседать на стуле.

— Обещаешь? — Девушка захихикала.

— Обещаю.

— «Коль обманешь еще раз…

— Мелани!

— …потеряешь правый глаз…» [1] — Она осеклась на полуслове, прикрыла ладонью рот, лицо побледнело. — О Боже, Энтони, извини!

Безмозглая идиотка! Мелани была шокирована своей выходкой.

— О, Энтони! Не думай, я ничего такого не имела в виду, не знаю, что на меня нашло. — В голосе звучало искреннее раскаяние.

— Я понял, чего ты не имела в виду, — откликнулся он глухо.

— Я бы никогда не стала шутить над твоим несчастьем.

Мелани смотрела как побитая собака, глаза, увеличенные толстыми стеклами, казались огромными, как у совы.

— Знаю, — повторил Кингстон угрюмо, пытаясь подхватить бокал, который все же выскользнул из пальцев девушки и, ударившись о каменные плиты пола, брызнул во все стороны тысячей искрящихся осколков.

— Вдобавок разбила хрустальный бокал… — Мелани чуть не расплакалась, так жалко стало погубленную красоту. — Разреши, я куплю другой, взамен.

— Во всяком случае, придется заплатить за него, хотя это мелочь… Ты разбила несравненно больше… Возможно, наступило время расплатиться сполна за все. — Это было похоже на рык разъяренного зверя.

Мелани продолжала сползать все ниже и ниже, пока не ударилась щекой о край стола. Энтони подхватил девушку, и она бессильно повисла на нем, голова лежала на плече, руки болтались как плети.

— Ты уронила очки. — Голос доходил до сознания девушки откуда-то издалека, еле слышно. Мысли смешались и растекались, как жидкий мед.

— Почему я не могу пошевелить руками? Что со мной? — жалобно пробормотала Мелли.

— Возможно, ты напилась.

Девушке показалось, будто ее подхватывает волна и возносит на гребень, и она вскрикнула, испугавшись, что ударится о низкий потолок.

— Не может быть, я никогда не пьянею. — Качка продолжалась, но удивительно — Мелани чувствовала себя уютно, не то что на катере.

Внезапно ошеломила догадка — ее несли на руках. Забытое ощущение напомнило детство: как отец относил ее сонную в кровать. Хотелось бы еще вернуть ощущение безопасности и надежности, которое испытывала ребенком, плавно покачиваясь в надежных мужских руках.

— Куда мы идем? — Мелани говорила так неразборчиво, что Энтони еле разобрал вопрос.

— Скоро увидишь сама. Ты понимаешь, что ты натворила, Мелани?

— Нет, что я сделала? — Смутная догадка мелькнула в голове, но девушка не смогла сосредоточиться и уловить суть.

— Ты, как бабочка, привлеченная прекрасным цветком, не заметила шипы. Очень опасные шипы.

— Яд, — наконец поняла Мелани. — Вино отравлено? Я умираю?

Мир вокруг изменился, сверкающая белизна слепила глаза, и девушка подумала, что смерть не так уж страшна.

— Нет, черт возьми, ты не умираешь, а засыпаешь. Это наркотик, а не яд.

— Значит, я укололась о розовый шип? — Язык уже отказывался повиноваться. Казалось, рядом раздается мерный стук, удары сливались, и Мелани погружалась в этот рокот, все дальше уходя от реальности. Странные видения проплывали как легкие облака. — К-красавица и Чудовище, разве… не роза… принесла не…стье?

— Ты перепутала сказки, Спящая Красавица. Шипы бывают не только у розы, но и у терновника. Возможно, я чудовище. — Каждое слово как раскаленный гвоздь вонзалось в ее затуманенное сознание. — Мое имя Энтони Шерман.

Мужчина сжимал девушку все сильнее, а потом начал трясти, пока не заставил приоткрыть глаза.

— Ты ведь помнишь это имя, Мелани? — Его взгляд, казалось, пронзал засыпающую на руках жертву, дыхание стало тяжелым и прерывистым. — Ты должна помнить, даже если никогда не видела меня. Энтони Шерман. Человек, которого ты уничтожила десять лет назад. Олимпийский чемпион, чью жизнь ты стерла в пыль колесами машины.

Мелани слабо дернулась в его руках.

— Нет!

— Человек, чья жена и сын погибли, а ты отделалась царапиной, — продолжал Шерман безжалостно. — Помнишь, как сказано в Библии, Мелани? «Око за око» — вот справедливость!

От ужаса зашевелились волосы, вдруг стало холодно. Взгляд карего глаза проникал даже в затуманенное сознание. Возможно, Шерман добивался, чтобы его единственный глаз стал последним из всего, что увидит Мелани, уходя из жизни. Ей хотелось спрятаться, закрыть лицо от этого взгляда, но глаза и руки отказывались повиноваться.

— Нет! — С криком девушка провалилась в бездну, и ничто уже не могло ее спасти. Падение длилось бесконечно, палач не отпускал жертву. Мелани чувствовала на лице горячее дыхание. Потом она ощутила на себе тяжесть мужского тела, которая каменной плитой сдавливала и не давала дышать.

Забвение казалось избавлением от мук, спасительная пелена то застилала сознание, то рвалась.

— Шшш, теперь ты моя, — слышала она в такие моменты полные ненависти слова.

Мелани приказывала себе сопротивляться, но тело уже не слушалось ее.

— Сопротивляйся! Делай что хочешь, Мелани. Все равно теперь уже поздно. — Шерман словно читал ее мысли и наслаждался бессилием девушки в его руках с кровавой жадностью убийцы. — Наркотик только быстрее подействует, вот чего ты добьешься. — Голос звучал хрипло и отрывисто. — А потом я буду делать с тобой все, что мне захочется. А ты не сможешь и пальцем пошевелить и помешать мне. — В подтверждение Энтони большим пальцем нажал на сонную артерию. — Интересно, захочет ли Картер взять тебя обратно, когда узнает, что не только он пасся на этом пышном лугу?

Как ни странно, угроза не испугала Мелани. Взгляд этого монстра заставлял ее испытывать возбуждение, и быть изнасилованной им не казалось плохой идеей. Наоборот, Мелани пожалела, что не сможет получить удовольствия от этого. Девушка хотела объяснить это, но веки сомкнулись, сквозь сон Мелани услышала смех, ощутила мягкие теплые губы на своих губах, его язык во влажной глубине своего рта. Большие руки, ловко раздевающие ее. И последнее, что проникло в ее сознание, — звук голоса, желающего приятных сновидений.