Остров судьбы

Глава четвертая

Мелани открыла глаза. Показалось, она утопает в чем-то вязком и белом. Потом девушка поняла, что лежит на невероятно мягкой и жаркой перине. Вокруг все белое, даже стены. Она попыталась дотянуться рукой до стены, понять, на каком она свете. Очень хотелось выглянуть из узкого окна, но голова закружилась, и Мелани со стоном упала назад.

— Бедняжка! Голова раскалывается?

— Угу, — бессознательно откликнулась она на исполненный сострадания голос.

Сладкий как мед голос между тем продолжал:

— Ужасное похмелье? Не подозревал, что ты напьешься до положения риз. Шампанское не дуют, как обыкновенную воду, это может плохо кончиться.

Мелани перевернулась на живот, с трудом поднялась на колени, и тут девушке внезапно стало холодно — она увидела, кому принадлежит голос.

— Ты?

— А кого ожидала увидеть? Верного жениха?

Энтони Шерман растянулся рядом во всю длину мощного тела, не оставляя девушке возможности сойти с узкой кровати.

Загорелые плечи мужчины резко выделялись рельефной мускулатурой на фоне белоснежного постельного белья. Грудь, видневшаяся из-под смятой простыни, покрытая золотистыми волосами, не могла смягчить грубую, первобытную силу, которая чувствовалась в этом искалеченном мужчине. С растрепанными светлыми волосами, с искривленными в горькой усмешке губами, он привлекал особой дикой красотой, даже в расслабленной позе излучая силу и энергию.

Мелани отвела глаза — и так слишком долго любовалась его телом. Она готова поклясться, что ленивая поза — притворство и спокойно лежащие руки немедленно пресекут любую попытку освободиться. Правда, девушка не собиралась делать этого, пока кружилась голова. Мелани прикрыла глаза рукой и тут поняла, что же поразило ее в облике Энтони. Он снял повязку!

— У тебя два глаза! — выпалила она.

— У большинства людей именно два, — ответил Энтони сухо, — но в моем случае один не функционирует.

И он повернулся, чтобы Мелани увидела неподвижный искусственный глаз — с мутной радужной оболочкой.

— Как это случилось? — прошептала потрясенная девушка.

— Ты еще спрашиваешь?

Мелани непонимающе заморгала.

— Но я ведь не знала. Тогда говорили, что ранения не слишком серьезны.

— Трудно поверить. — В голосе Энтони звучали скептические нотки.

— Послушай, мне тогда было всего пятнадцать! По закону я не несла ответственности за случившееся. Полиция разбиралась с моими родителями. — Мелани понимала наивность оправданий, но все же продолжала. — Как их осудить за стремление защитить меня? Так поступили бы все родители в подобных обстоятельствах.

Действительно, родители боялись, что психику девочки травмирует правда о трагедии, и постарались не сообщать точной информации.

Ночью в больнице Мелани допрашивал офицер по работе с несовершеннолетними. Он сообщил пребывавшей в шоке девочке, что на переднем сиденье сбитой машины находилась миссис Моника Шерман, она готовилась стать матерью. К сожалению, Моника погибла, когда машина перевернулась. Водитель, сам Энтони Шерман, чудом остался жив, но сломал ногу. Сыну на заднем сиденье повезло, он отделался ушибами.

Мелани и четырнадцатилетняя Алиса в тот ужасный вечер возвращались от подружки, когда на сельской гравиевой дороге произошло столкновение. Для девочек столкновение окончилось благополучно, если не считать шока и царапин.

Энтони не стал обвинять девушку, лишь погладил пальцем покалеченный глаз и просто сказал:

— Осколок. Стекло разлетелось вдребезги. Сначала думали, что зрение пропало на время. Но частица стекла проникла внутрь и занесла инфекцию. Несколько месяцев спустя начался воспалительный процесс.

Голова продолжала раскалываться, но воспоминание внезапно будто обожгло девушку.

— А… нога?

— Ну, все не так уж плохо. Я могу ходить.

— Но ты не можешь бегать?

После трагедии девочка случайно подслушала шептавшихся родителей. Отец говорил, что в тот роковой день Энтони Шерман отмечал двойной праздник — двадцатипятилетие и приглашение в олимпийскую сборную. Успехи в спринте привели молодого человека к высшим достижениям, о которых может только мечтать каждый спортсмен.

— Нет, отчего же, я могу и бегать. Конечно, не как спринтер мирового класса. — Голос становился все более бесцветным.

— Понимаю. — Мелани могла продолжить список всего, о чем мечтал лежавший рядом человек и что превратилось в прах в дождливую ночь на дороге.

— И… ты больше не женился?

— Нет.

Лаконичный ответ сказал больше, чем пространные объяснения.

— Мне так жаль, — с раскаянием произнесла Мелани.

Лицо мужчины напряглось, но при виде искренней боли в зеленых глазах смягчилось.

— Насколько жаль, позволь спросить? — Тут он со зловещей улыбкой посмотрел на коленопреклоненную фигурку.

У Мелани душа ушла в пятки. Приложив руки к вискам, она попыталась унять тяжесть в голове, мешавшую сосредоточиться и разобраться в непредсказуемых сменах настроения Энтони, — этот человек казался мягким, даже обворожительным, но в какой-то момент сразу же переполнялся желчью и черной злобой. Может, это все-таки невероятно затянувшийся, безумный сон?

— Проблемы, Мелани! Тяжело собраться с мыслями? Шампанское странно подействовало на тебя. Ты оказалась очень сговорчивой.

Мелани напряглась, проклиная себя, что невольно показывает свою слабость, потом ее охватила ярость.

— Не шампанское, а гадость, которую ты подмешал.

— Ты имеешь в виду хлоргидрат? — Энтони спокойно ответил на выпад. — Уверяю, это отличное седативное средство — поколения шпионов прибегают к нему во всех бестселлерах. Возможно, не слишком приятное похмелье, зато масса преимуществ при использовании — без вкуса, запаха, растворяется без осадка, а действие! Сейчас ты чувствуешь себя неважно, но никакого побочного эффекта не будет. Я имею в виду наркотическую зависимость.

Мелани еще не воспринимала такие тонкости. Пока ей с трудом удавалось осмыслить даже происходящее.

— Где я, в конце концов?

Странная комната имела форму цилиндра. Энтони с готовностью ответил:

— На маяке. Здесь ты будешь жить.

Только звук его голоса причинял боль, отзывался в голове гулким эхом, терзая ее. Мелани помассировала виски, пытаясь вспомнить, как она очутилась в постели со своим смертельным врагом, человеком, который десять лет назад обвинил девочку в убийстве его семьи.

До боли сжав руки, Мелани задала вопрос, который, по идее, надо было задать первым.

— Что ты здесь делаешь?

— В данный момент наслаждаюсь открывающимся видом.

Взгляд мужчины скользнул по бледному лицу девушки и с удовольствием отметил — та запоздало поежилась, почувствовав, что обнажена, как Ева, вкусившая от плода познания. Мелани вскрикнула. Веснушки — единственное, за чем она могла укрыться, служили ненадежной защитой от оценивающего взгляда. Девушка скрестила руки на груди. Стыд мучил не за вызывающую позу, в которой застал ее Энтони, а за затвердевшие соски торчащих грудей, потому что она знала — эта реакция не имеет никакого отношения к прохладному воздуху в комнате.

Мелани поспешно накрылась до подбородка простыней и отодвинулась от Энтони, прижавшись спиной к шершавой стене. Потрясение прояснило до тех пор затуманенное сознание.

Краска стыда залила лицо девушки. Все время Энтони Шерман знал, что она не подозревает о наготе, и смаковал предвкушение неизбежного замешательства и унижения. Проведя рукой по телу, Мелани с унынием обнаружила, что на ней только крошечное бикини.

— Где моя одежда? — Голос звенел от гнева.

Кровать, маленькая тумбочка, странная треугольная рама, видимо, для сушки белья в центре комнаты — и вся мебель. Шкафа нет. Никаких следов одежды, мужской или женской.

— Разве ты не помнишь, как сняла ее? — Энтони спокойно повернулся на спину и закинул руки за голову, ногой дотронулся до девушки, отчего та чуть не подпрыгнула.

— Нет, я помню, как ты раздевал меня! — крикнула Мелани свирепо.

С досады она комкала в пальцах простыню, зеленые глаза сверкали, обрывки происшедшего вспыхивали в памяти. Она вспомнила, как Энтони целовал свою беспомощную жертву. Если бы не предательский наркотик, она царапалась бы и кусалась, как дикая кошка.

Теперь, когда Мелани обрела способность мыслить, она угрюмо думала о том, что сама захотела попасть в тщательно расставленную западню. Ее план был прост до гениальности. Девушка сознательно шла на риск. Пусть враг думает, что поразил главную цель. Теперь нужно сдерживать шквал огня до тех пор, пока безумец не удовлетворит или по крайней мере не истощит страсть мщения, которая заставляет его считать всех, кого любила Мелани, заложниками в борьбе с виновниками трагедии.

— Я раздел тебя? Бог мой, да как бы я посмел? А ты уверена, что это не плод твоей эротической фантазии? — Энтони не скрывал издевки.

— Если я о ком-то мечтаю, то в последнюю очередь о тебе. — Мелани еще выше подтянула простыню и бросила на него презрительный взгляд. Девушка готовилась проглотить все, что для нее приготовили, лишь бы оставили в покое ее семью. Энтони не должен догадываться, что жертва ее — добровольная. Тогда можно будет добиться успеха.

— Ты заманил меня обманом, накачал наркотиками, а потом снял одежду. — От возбуждения девушка визжала.

— Только лишнюю, — успокоил ее Энтони.

— Что, черт подери, ты имеешь в виду? — Мелани походила на растрепанного злющего котенка.

Он лениво потянулся, демонстрируя впечатляющую мускулатуру рук и грудной клетки, и язвительно откликнулся:

— Как ты думаешь, очаровательные изумрудные трусики — дань рыцарской чести, символ сексуальной фантазии или дополнение к зеленым глазам?

Пока все происходило по сценарию, составленному Мелани, поэтому отреагировала она на одно предположение из трех:

— С трудом понимаю, о какой чести может идти речь.

— Ты права. — Откровенность и циничность ответа все же ошеломили девушку.

Энтони повернулся на бок. В ужасе Мелани дернула простыню и плотнее укуталась. Но, натянув простыню на себя, девушка обнажила худое бедро и плоский живот мужчины. Все тело Энтони покрывал загар, резко контрастирующий с белой кожей на бедре, обычно прикрытой плавками. Он был совершенно голым.

Мелани как завороженная уставилась на светлую полоску и медленно перевела взгляд на лицо. В широко открытых глазах стоял немой вопрос.

— Некоторые части моего тела функционируют исключительно хорошо, — промурлыкал мужчина, с довольным видом сощурившись, — особенно по утрам.

— По утрам? — Мелани повернула разгоряченное лицо к окну и посмотрела на желтый свет, разлившийся по небу. — Но сейчас вечер, закат, — запротестовала она обескураженно, — скоро стемнеет.

— Вообще-то, скоро рассветет. Это окно выходит на восток, а не на запад.

Поняв смысл сказанного, Мелани чуть не задохнулась от ужаса. Казалось, после обеда прошел час или два. На самом деле она провела в его власти вечер и целую ночь!

— Да, Мелани, — читал ее мысли мужчина, — сейчас утро. Мы в одной постели, и это вызывает жгучий вопрос: утро после чего?

— О Боже! Что ты делал? — испуганно прошептала девушка. Память возвращалась, и воспоминания заставили содрогнуться. Никогда в жизни Мелани не испытывала такого унижения.

— Правильнее спросить, чего я не делал. — Энтони повернулся, взял толстый конверт с тумбочки и протянул Мелани.

Увидев, что дрожащая девушка продолжает вжиматься в стену и не собирается даже носа высунуть из своего ненадежного укрытия, Шерман вытряхнул на простыню пачку разноцветных картинок. Мелани боялась пошевелиться, досадуя, что из-за близорукости не может разглядеть изображения.

— Ах да. — Мужчина уселся в кровати и, не обращая внимания на то, что девушка сжалась от страха, нацепил ей на нос очки.

Нет, лучше бы этого не видеть! Мелани с ужасом уставилась на разбросанные цветные фотографии, выглядевшие на белоснежной постели столь же неуместно, как конфетти на свежей могиле…

— О Боже!

— Время для молитв прошло. Пора платить за грехи. Не правда ли, очень наглядно?

— Но как?.. Я… Ты… — От волнения Мелани стала заикаться.

— Я бы сказал, что вопрос «как?» ни у кого уже не возникнет. — Энтони прервал ее несвязный лепет. — Все слишком очевидно. Если ты не знаешь, — это замечательное изобретение человеческого разума, призванное фиксировать наиболее интересные факты действительности, называется фотографией.

Движением головы мужчина указал Мелани на странную конструкцию. И внезапно она поняла, что это штатив фотокамеры, нацеленной объективом прямо на постель.

— Наши откровенные позы говорят сами за себя, — продолжал Шерман злорадно. Например, здесь… Смотри, с каким наслаждением ты изгибаешься подо мной, твои страстные руки обнимают меня.

Мелани плотнее зажала простыню под мышками, высвободила дрожащие руки и словно безумная стала отпихивать фотографии, которые Энтони по очереди протягивал ей.

— Вот эта моя любимая. — Не обращая на ее трепыхание никакого внимания, Энтони протянул очередное фото. — Какой артистизм! Какая эротика! Редкая пластика и выразительность! Оценишь ли ты эту чувственную композицию? Здесь присутствует интересное сочетание цветов — твоя нежно-золотистая кожа и моя — цвета дубовой коры. Кажется, тела струятся и сливаются, как два потока.

Слушая колкости, Мелани как завороженная смотрела на фотографию. В иллюстрированных журналах приходилось видеть и более вызывающую «натуру», но сейчас на фотографиях запечатлены не анонимные модели, для которых выставлять себя на показ публике — профессия. Здесь она, абсолютно раскованная, под обнаженным мужчиной, распинающим ее на кровати. Мелани бросало то в жар, то в холод при мысли, что Энтони каким-то непостижимым образом удалось запечатлеть на пленку даже ее греховные помыслы. Все же Мелани была подавлена тошнотворным чувством, что ее предали. Карточки лгали, отражая миг насилия, а не любви. Хотя голос разума нашептывал — Энтони прикрывает пальцем фотографию, чтобы девушка не увидела тонкой полоски бикини на бедрах.

Мелани попыталась вырвать разноцветный кусочек картона, но Энтони со смехом спрятал его за спину, тогда девушка накинулась на оставшиеся фотографии и начала с остервенением их рвать, в то же время не забывая поправлять сползающую простыню, защищая жалкие остатки своей скромности.

Получая видимое удовольствие от происходящего, Энтони продолжал смеяться, не делая попыток остановить разъяренную девушку, только положил «любимую» фотографию в тумбочку.

— Ни в чем себе не отказывай, милая крошка. В том месте, где я взял эти карточки, есть множество других. Такой изнурительной ночи я давненько не припомню.

— Я ничего не сознавала, — выпалила Мелани. — Ничего бы не случилось… — И замолчала, пораженная внезапной догадкой. — Ты готовил тот же сценарий для Алисы.

— Сначала я планировал, что партнером твоей сестры станет кто-нибудь другой, не я. Потом бы они оба пропали с деньгами, а я послал тебе фотографии «любовников» и сообщил, что они обокрали фирму. Предполагалось, что ты сразу же бросишься ее защищать. Все это должно было произойти накануне твоей свадьбы и, к сожалению, слишком поздно, чтобы спасти контракт, от которого зависит будущее фирмы. Тебе бы пришлось спасать личную и профессиональную репутацию сестры — за счет своей собственной, разумеется.

…Неожиданно ты являешься вместо Алисы и ставишь под угрозу выполнение гениального плана, который я вынашивал и готовил годами. Но я не догматик. Тем более, когда увидел тебя воочию, понял, что хотел заполучить в собственность именно старшую сестру.

Хотя о многом Мелани уже догадалась, прямота и беспристрастность, с которой мужчина выложил свои карты, вызвали неприятное чувство. И она содрогнулась от мысли, что Джон стал свидетелем ее унижения.

— Клянусь, Мелли, никто, кроме меня, ничего не видел и не дотрагивался до тебя, — с неожиданной горячностью заверил девушку Шерман. Он взял с тумбочки черную коробочку, направил на камеру и нажал кнопку. Мелани услышала жужжание, и ее ослепила сработавшая вспышка. — Дистанционное управление профессиональной стационарной камерой. Чтобы проявить пленку, достаточно нескольких минут.

Энтони резко встал. Мелани вскрикнула и зажмурилась, но все же увидела обнаженное тело мужчины.

— Жеманница! — Насмешка обожгла.

Мелани осторожно взглянула сквозь ресницы и расслабилась, когда увидела, что мужчина надел джинсы. Держа в руках тонкий красный свитер, который он надевал накануне, Энтони помахал им в воздухе, с раздражением глядя на неподвижную фигуру в кровати.

— Надевай. — И бросил ей свитер.

— Где моя одежда? — упавшим голосом проговорила Мелани, наблюдая, как мужчина приладил на глаз повязку и поправил волосы под тонкой эластичной лентой.

— Ну что ж, твое желание — закон. — Он остановился перед распростертой девушкой, расставив ноги и сложив на груди руки, — вылитый пират. — Хотя нет, отныне твой закон — я. И меня вполне устраивает, если ты останешься без одежды. На самом деле, отличная идея — держать тебя в таком виде.

В его голосе прозвучала похоть, и упрямство Мелани уступило место здравому смыслу. Энтони продолжил:

— Ты восхитительно уязвима. Тебя легко держать обнаженную под контролем.

Бормоча проклятия, Мелани схватила красный свитер и торопливо натянула через голову, стараясь, чтобы простыня не свалилась раньше, чем свитер прикроет тело. К счастью, свитер доходил до середины бедер. Даже одевшись, девушка все равно чувствовала себя беззащитной. Она добралась до края кровати и опустила ноги на пол.

— В красном ты похожа на хлопушку с зажженным фитилем.

Слабая попытка ободрить смутила Мелани. Она остро почувствовала мужской запах, исходящий от свитера и сливающийся с ее запахом. Возбужденная кожа ощущала мягкое прикосновение топкой ткани к груди. Девушка облизала нижнюю губу, а потом чуть дотронулась до нее — губа казалась опухшей.

— Что ты собираешься делать? Я имею в виду с фотографиями?

— Есть только один достойный способ использовать их. — Энтони взял ее безвольную руку и начал шутливо целовать по очереди каждый пальчик. — Отправить в субботу в церковь. Чтобы жених не ждал понапрасну у алтаря!

Мелани попыталась выдернуть руку, но Шерман силой удержал ее запястье и снял с пальца кольцо, подаренное Джастином.

— Эту безделушку пошлем вместе с картинками. Так женишок скорее поймет, что никогда тебя не получит. — Энтони хвастливо подбросил кольцо в воздух и ловко поймал, дразня им Мелани, прежде чем небрежно сунул в карман джинсов.

— Ты не сделаешь этого, — потрясенно прошептала Мелани, думая, какой эффект произведут эти снимки и как усложнят и без того напряженную ситуацию, особенно если свадьба не отменена.

— Картер никогда не женится на тебе, Мелани, постарайся привыкнуть к этой мысли.

— Нет, Джастин хорошо ко мне относится! — заявила девушка, вскакивая.

И это действительно так! После нелегких и мучительных открытий, которые всем троим пришлось сделать за последние несколько недель, Джастин и Алиса испытывали к Мелани глубокую привязанность и уважение. У Мелани даже и мысли не возникло воспылать справедливой ненавистью к предателям — бывшему жениху и сестре. Было видно, как страдали Алиса и Джастин, всеми силами пытаясь сначала побороть возникшую между ними любовь, а затем отказываясь друг от друга, лишь бы не ранить сердце доброй беззащитной Мелани.

Она уговаривала стыдящуюся своих чувств парочку перестать играть в благородство и самопожертвование. Именно Мелани принадлежала идея не возвращать подарки и не поворачивать вспять хорошо раскрученный маховик готовящейся свадьбы, нужно просто заменить невесту. Алиса с Джастином выглядели такими испуганными и ошеломленными ситуацией, что на них нельзя даже было смотреть без улыбки. Правда, в глубине души Мелли сама удивлялась, признаваясь себе, что, выступая в роли отвергнутой невесты, не чувствует, что ее сердце разбито, хотя на ее месте каждая брошенная женщина должна была бы испытывать нечто подобное.

И как только подвернулась возможность доказать, что добрая и беззащитная Мелани не нуждается во всеобщем сочувствии, девушка ухватилась за нее обеими руками.

— Картеру будет достаточно взглянуть на эти фото, — тем временем продолжал издеваться Энтони, — твой жених сразу поймет — между вами все кончено. Джастин никогда не забудет, что видел тебя в объятиях любовника.

— Мы не любовники! — пронзительно закричала Мелани. — Картинки фальшивые! Ты просто… ты просто манипулировал мной, как манекеном!

— Ой ли? — насмешливо возразил Энтони. — Ты очень страстная женщина. Разве не помнишь, говорила, как я возбуждаю тебя и что нельзя упустить возможность оказаться наедине с сексуальным маньяком?

— Говорил наркотик, а не я! Существует большая разница между страстью и бредом. Но в любом случае, если… между нами что-либо произошло… Я бы это сразу поняла.

— Каким образом? — Энтони казался искренне заинтересованным.

Ярость, с которой Мелани смотрела на Энтони, казалось, могла расплавить очки.

— Знала бы, и все, — упрямо повторила девушка.

— Нет, если я действовал бы умело и осторожно, а ты помогала мне… Нет… Если ты внутри мягкая и гладкая, как масло, — пробормотал Энтони тихо. Этот шепот пробрал Мелли до костей.

— Замолчи! Не желаю слушать!.. — Протест зазвучал как-то по-детски, девушка заткнула пылающие уши пальцами.

Взгляд мужчины немедленно спустился на резко обозначившуюся под тонким свитером грудь. Мелани поспешно опустила руки.

— Никто не станет слушать твою ложь. Они поверят мне…

— Ты не сможешь рассказать правду, — голос звучал ровно и спокойно, — ты будешь здесь, со мной. Неужели я так просто отпущу тебя?

— Но в конце концов все равно придется меня отпустить. — Мелани изо всех сил старалась говорить уверенно.

— Возможно, ты и сама не захочешь уезжать…

Вкрадчивый шепот наполнил душу смятением. Что это? Предложение? Самоуверенный корсар собирается превратить ее в сексуальную рабыню, развратить, заставить участвовать в сомнительных развлечениях, рожденных его воспаленным мозгом?

— Но я же не заключенная, ты не можешь меня держать вечно в этой тюрьме, — слабо запротестовала потрясенная Мелани.

Энтони равнодушно пожал плечами.

— Тебя здесь никто не держит. Приехав сюда добровольно, ты отправила телеграмму в офис, где сказано, что все в порядке и ты возвратишься с подписанным контрактом накануне свадьбы. Вряд ли твоему жениху придет в голову искать тебя и вызволять из беды.

Энтони не знал, что Мелли держала поездку в секрете, хотела решить проблему самостоятельно.

Решение поехать на остров возникло, когда, случайно придя пораньше домой, Мелани застала в спальне Джастина и Алису. Тогда-то они и покаялись во всех грехах, и Мелани проявила беспримерное великодушие, решив соединить судьбы сестры и своего жениха. Все же девушка была так потрясена сценой, которую застала в квартире, что ее буквально качало, когда она пришла в офис юриста Энтони Кингстона сообщить, что сестра не сможет, как договаривались, отвезти бумаги на остров. Сначала Мелани потолкалась в заваленной множеством бумаг приемной и в груде разбросанных писем случайно увидела письмо с адресом острова, но на имя не Энтони Кингстона, а Энтони Шермана. Девушка стала лихорадочно перебирать документы, лежавшие на столе, и вскоре обнаружила разгадку тайны, которая потрясла и вывела из состояния депрессии. Решение действовать, чтобы спасти близких, пришло мгновенно. Пусть даже ценою потери собственной безопасности.

И теперь она расхлебывала последствия импульсивного порыва. Мелани только сейчас поняла, как плохо подготовила экспедицию. Хотя эффектный момент, когда Шерман раскрывал инкогнито, ей явно удался. Может, из меня бы получилась актриса, с грустью подумала девушка.

Мелани вздрогнула и взяла себя в руки. Черт побери! Она не должна позволять дурным предчувствиям взять верх над собой.

— Послушай, как человек я понимаю, что ты имеешь право ненавидеть меня. Но взгляни, пожалуйста, на дело и с другой стороны. Авария — всего лишь несчастный случай. Полиция провела тогда самое тщательное расследование.

— Твоя сестра заявила — это нашу машину занесло на повороте, — прокомментировал Энтони равнодушно.

— Правильно, но Алиса тебя ни в чем не обвиняла, — Мелани начала горячиться, — просто описывала то, что видела. Тогда замеры следов от протекторов показали, что никто не нарушил правила, просто дождь размыл дорогу и она стала скользкой и опасной. — Она продолжала доказывать. — Все находилось в руках Божьих.

Мелани помолчала и, осторожно подбирая слова, продолжила. Она знала, какими порой извилистыми и невероятными путями чувство вины преследует невиновных. Похоже, именно этим страдает ее собеседник.

— Никто из нас не виноват в том, что произошло в ту ночь. Ни ты, ни я. Сейчас уже нельзя сказать, могли бы мы тогда предотвратить беду или нет. Человеку свойственно ошибаться.

Энтони остановил ее речь странным взглядом.

— Считаешь, я виню себя?

Мелани быстро сменила тактику.

— После происшествия я написала тебе, хотела рассказать, как сожалею о случившемся. Меньше всего мне хотелось бередить твою рану. Хотя я и не получила ответа, мне и в голову не могло прийти, что ты решишь мстить и будешь лелеять мысль о мести в течение стольких лет. Ради памяти сына ты должен оставить все в прошлом…

— Сына!

Когда Мелани осознала, что означает это восклицание, пол, казалось, ушел из-под ног.

— Я… я знаю, малыш был ранен, сейчас я уже плохо помню подробности, но доктор сказал, мальчику просто повезло, потому что он сидел на заднем сиденье. Ведь твой сын сейчас жив?

Энтони медленно кивнул.

— Да.

— О, слава Богу, как это замечательно!

Глаза Мелани даже увлажнились. Она на самом деле испытала счастье!

— И как себя чувствует? — спросила девушка все же с опаской.

— Отлично. — Энтони мрачно ухмыльнулся.

— Для ребенка эта авария должна была стать ужасным испытанием. — Мелани опять почувствовала сожаление.

— В пятнадцать лет ты сама еще не вышла из детского возраста.

Мелани выпрямилась, еще раз поразившись, что достает в полный рост лишь макушкой до небритого подбородка мужчины.

— Скажи, ты любишь детей? — неожиданно спросил Энтони.

— Конечно, очень люблю. — Девушка почувствовала себя сбитой с толку.

— Некоторые женщины не любят.

— Я люблю детей, — повторила Мелли решительно. — Джастин считает, что я стану замечательной матерью.

— Нарочно говоришь о Джастине, чтобы позлить меня? — Энтони зловеще прищурился. — Разве ты до сих пор не поняла? Единственное, что ты должна делать, — это на коленях вымаливать у меня прощение.

В тихом голосе прозвучала угроза, и Энтони сделал такое молниеносное движение, внезапно схватив ее за горло, что Мелани не успела среагировать. Девушка чуть не задохнулась, когда Энтони с силой привлек ее к себе.

— Последуй моему совету и забудь прошлое. Ты не вернешься домой и не станешь женой Картера. Не будет ни детей, ни вообще чего-то общего у вас в жизни.

Длинные сильные пальцы крепче сжались на шее, и Мелани пришлось приподняться на цыпочки, чтобы хоть как-то ослабить давление и вздохнуть. Поддерживая равновесие, девушка непроизвольно вцепилась в плечи мужчины, ногтями царапая кожу. Не обращая внимания на боль, Энтони процедил:

— Теперь я — твое будущее. Ты в моих руках.

Мелани сдавленно вскрикнула, когда его свободная рука скользнула под свитер и мягко погладила по гладкому животу.

— Первый ребенок, которого ты выносишь в своем чреве, будет моим. Первый ребенок, которого вскормишь грудью, будет принадлежать мне.

Девушка ужаснулась, сначала от бесстыжего заявления об их совместном ребенке, потом ее потрясло, что где-то глубоко внутри, в душе, хотела того же. Только бы скрыть свое неистовое желание, не показать, как ее тело жаждет слиться с телом этого изувеченного дикаря, который стал для нее воплощением мужской силы. Но все же какие-то токи исходили от нее, поэтому мужчина прикусил губу, когда его пальцы проникли под кружевную резинку бикини и осторожно погрузились в заросли курчавых волос меж ее бедер.

— Теплое маленькое гнездышко! Интересно, он такое же горячее и пряное, если попробовать его на вкус?

Мелани пыталась сопротивляться, но мужчина подавил эту слабую попытку, накрыв своим ртом ее распухшие губы.

— Да, уверен, ты горячая и ароматная, когда пылаешь страстью, приперченная восхитительными веснушками и подсоленная потом страстей. Я хочу съесть этот великолепный завтрак.

Затем мучившая Мелани рука двинулась выше, поглаживая шелковистую кожу, достигла отяжелевшей груди и задержалась на предательски затвердевших сосках. Мужчина удовлетворенно застонал и неожиданно, оттолкнув Мелли, отступил.

Ошеломленную диким натиском девушку качало, будто она только что спустилась с шаткой палубы на твердую землю. Энтони с жестоким удовольствием наблюдал за своей жертвой, его грудь все еще вздымалась, весь облик его выражал непомерное тщеславие.

— Поняла, в чем состоит высшая справедливость, дорогуша? Око за око — стало бы недостойной местью для такого человека, как я. Выбираю для тебя более интимный, приятный и плодотворный способ мести…