От греха подальше

5

Кроме кафе-мороженого и музея первопроходцев, Роун обнаружил в городке Хэйни в штате Оклахома столько всяческих интересных мест, сколько Виктория не могла себе даже представить, тем более в столь крохотном поселке. Сначала они зашли в местную среднюю школу и посмотрели тренировку баскетбольной команды. Затем неторопливо обошли всю школьную территорию, где встретили на огороженной площадке шотландского пони, которого погладили и покормили свежей травой. Роун запечатлел это своей видеокамерой. К тому времени Виктория уже привыкла быть объектом съемок и больше не возражала.

Потом они оказались в парке, и там Роун выступил в роли Тарзана на гимнастических снарядах, Виктория же предпочла медленно покачаться на качелях. Когда Роун повис вниз головой, зацепившись за перекладину ногами, его футболка задралась, обнажив подтянутый живот и мускулистую грудь. Кожа была более гладкой и загорелой, чем Виктория могла ожидать.

Увидев, что Роун собирается пройтись по верхней перекладине, как настоящий канатоходец, Виктория испугалась — чувство наслаждения при виде красивого тренированного тела сменилось паникой. Боже, да он свернет себе шею!

— Роун, сейчас же прекратите. Вы пугаете меня.

Он яростно сверкнул глазами, но все же спустился вниз и послушно подошел к ней.

— Хотите, я покачаю вас?

— Нет, — настороженно возразила Виктория.

— Почему?

— Потому что вы раскачаете меня очень сильно и не остановитесь, пока я не начну визжать и угрожать вам смертью.

На его лице появилось обиженное выражение.

— Вы считаете, что имеете дело с маленьким озорником на детской площадке?

— Именно так. — Она взглянула на часы. — Уже почти пять. Давайте вернемся в гараж и проверим, как идут дела у Леона. — Хорошо, — с готовностью ответил Роун. Сегодня он со всем соглашался. Подавая ей руку и помогая встать с качелей, спросил: — А теперь ответьте честно. Ведь вынужденная остановка в этом маленьком городке оказалась не такой уж тоскливой?

Она улыбнулась.

— Могло быть и хуже. Спасибо, что вы меня… развлекали. Но предупреждаю: мое настроение сразу ухудшится, как только я узнаю, что мы упустили из-за этой поломки…

— Ну что ж, я должен буду найти новый способ… развлечь вас.

Этот человек был неисправим и становился все нахальнее в своих неприкрытых намеках. Но что-то глубоко затаенное в нем, что-то такое, чего она не могла назвать, объяснить или разумно истолковать, позволяло ему избегать наказания за эту наглость. Возможно, она не верила в серьезность его слов, а он просто пытался вывести ее из себя.

Виктория уже держала наготове кредитную карточку, пока Леон выписывал счет. Когда он протянул ей оформленный документ, она лишь мельком взглянула на общую сумму и быстро нацарапала свою, обычно аккуратную, подпись. Виктория буквально сгорала от нетерпения поскорее еще раз проверить последние данные.

Через несколько мгновений она уже смотрела на экран компьютера и тяжело вздыхала. Освего в штате Оклахома. Вот где это должно было произойти, а они находились в трех часах езды от этого места. Но если поспешить, то можно и успеть.

Роун стоял, прислонившись к стене, и беззаботно болтал со служащими заправочной станции.

— Каллен, пошевеливайтесь или останетесь здесь! У нас еще есть время, чтобы наверстать упущенное! — позвала Виктория, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья и направляясь к водительскому месту.

Роун вздрогнул при звуке ее командирского голоса и быстро распрощался с собеседниками.

— Вы когда-нибудь подумывали о службе в армии? — спросил он, забираясь в фургон и с улыбкой поглядывая на Викторию.

— Что? — не поняла она.

— У вас сержантские замашки.

— О, простите. Я не хотела быть резкой, но у нас еще есть шанс успеть. — Она протянула руку назад и вытащила кипу карт из кармашка за пассажирским сиденьем. — Где-то среди них есть карта Оклахомы, — сказала она Роуну. — Найдите дорогу в Освего.

— Мэм, слушаюсь, мэм!

Ей не удалось сдержать улыбку.

— Прекратите.

Роун быстро проложил кратчайший маршрут к маленькому городку в Восточной Оклахоме, и Виктория помчалась туда со скоростью, на какую только отваживалась. Постепенно темнеющее небо заставляло ее спешить. Температура падала, по любительской радиосвязи периодически поступали сообщения о сильном ветре и граде размером с горошину. Она аж подпрыгнула, когда прозвучали позывные погодной станции — «биип, биип, биип», — вслед за которыми последовало сообщение Бюро прогнозов об образовании зоны торнадо.

— Отлично, сейчас займемся делом, — заявил Роун в ответ на это сообщение.

— Мы все еще в семидесяти пяти милях от этого места, — мрачно отозвалась Виктория. — Скоро совсем стемнеет.

— А когда стемнеет, нам придется остановиться?

— Обязательно. Я не охочусь за тем, чего не видно.

— Хм… — Его отнюдь не обрадовал ее ответ.

По мере приближения к Освего сообщения радиолюбителей становились все возбужденнее. Один из них рассказывал о закрученном в спираль облаке — предвестнике торнадо, возникшем примерно в четырех милях от города. Хотя видимость была не очень хорошей, Виктория смогла заметить зарождающийся вдали торнадо. Она сразу оживилась и воспряла духом. Атмосферное давление резко падало, и по мере его падения воздух, казалось, заряжался энергией шквала.

— Найдите хорошую дорогу на север, — сказала она, ткнув пальцем в карту, разложенную на коленях у Роуна.

— Я и так ищу, — ответил он возбужденно.

И снова позывные «биип, биип, биип» привлекли их внимание. На этот раз они прозвучали как предупреждение о начале смерча — было замечено воронкообразное облако.

Виктория вдруг разразилась проклятиями, давая выход накопившемуся напряжению.

— Вики! — удивленно воскликнул Роун.

Она, как разъяренная кошка, накинулась на него:

— Только попробуйте еще раз назвать меня Вики, и я немедленно высажу вас. Прямо здесь, на дороге!

Выражение обиды, появившееся на лице Роуна, заставило ее прикусить язык.

— Простите, — извинился он. — Я сказал так не нарочно.

Виктория сняла ногу с педали газа и глубоко вздохнула.

— Нет, это я прошу прощения, — смущенно произнесла она. — Нельзя срывать на других свое раздражение. Но я ужасно разочарована! Будь у нас в запасе еще пятнадцать минут…

— Дорога А-64, — прервал ее Роун. — Кажется, она пересекает наше шоссе немного впереди.

Виктория, словно настоящий камикадзе, взяла крутой поворот, сворачивая на проселочную дорогу А-64, которая оказалась извилистой двухпуткой с асфальтовым покрытием.

— Вы уверены, что по ней можно проехать дальше?

— Это единственная приличная дорога на север.

В приемнике наперебой звучали голоса, рассказывающие о торнадо. Согласно впечатлениям наблюдателей смерч уходил далеко ввысь и конусообразным концом ввинчивался в пустое большое пастбище. Внезапно все голоса умолкли. Наконец кто-то сообщил:

— Он рассосался. Представление окончено.

— Ну вот, — произнесла Виктория, почти простонав от огорчения. — Все кончилось, мы опоздали.

Чтобы убедиться в своем поражении, они все же въехали на вершину ближайшего холма и сразу же увидели несколько автомашин, беспорядочно припаркованных вдоль дороги, а среди них и фургоны телевидения. Некоторые из машин Виктория узнала — они принадлежали ее коллегам по гонкам за торнадо. Наблюдатели спешно паковали штативы и видеокамеры, готовясь мчаться к следующему облаку в надежде захватить очередной смерч.

Виктория остановила машину рядом с Эдди и Мэрилин Данн, супружеской парой из Далласа, энтузиастами любительской метеорологии и завсегдатаями погонь за торнадо в течение нескольких лет.

— Виктория?! — воскликнул удивленный Эдди. — Мы тут всех спрашивали про вас, и только один Джефф Хоббс сказал, что видел вас поблизости, но не знал, куда вы подевались. Просто не верится, что вас здесь не было. Все сюда примчались, — заявил он, указывая на дюжину машин, и спросил: — Так вы видели торнадо?

— Нет, к сожалению. — Виктория быстро представила Роуна супругам Данн, а затем поинтересовалась: — Так что же я пропустила?

— Ничего особенного, облачный «хобот», вот и все, — сказала Мэрилин, меря Роуна оценивающим взглядом зеленых с поволокой глаз. — Он продержался у земли не более двух минут, но смотрелся хорошо: блики заходящего солнца и все такое. Кажется, мне удалось снять несколько отличных кадров. — Она постучала пальцем по камере, висевшей у нее на шее.

— Надеюсь, что жертв и разрушений нет? — Это было первое, что всегда хотела узнать Виктория о любом торнадо.

— Нет, я уверена, что нет, — ответила Мэрилин, не сводя с Роуна пытливого взгляда.

Эдди с нетерпением притопывал на месте, давая понять, что надо торопиться.

— На другой стороне города уже образовалось облако, похожее на то, что мы только что наблюдали, — заявил он, с неприязнью посматривая на спутника Виктории.

— И, конечно же, мы погонимся за ним, — сказала Мэрилин с извиняющейся улыбкой. — Вы же знаете Эдди. Он будет гнаться до последнего вздоха.

К этому времени большинство участников гонки за торнадо уже разъехались, желая поскорее попасть на место зарождения нового смерча.

— А что, ожидается еще один торнадо? — удивился Роун.

— Вполне возможно. Довольно часто торнадо возникают один за другим на небольшом расстоянии.

— Ну так какого черта мы тут стоим, надо ехать!

Виктория снова выехала на шоссе, двигаясь в веренице машин, мчащихся вперед с маниакальным упорством.

— Вот черти! Сумасшедшие водители опаснее любого смерча! — воскликнула она, когда какая-то машина чуть не налетела сзади на их фургон.

— Всегда так много народу? — спросил Роун.

— В последнее время — да. Несколько лет назад, когда я впервые занялась этим делом, конкурентов было гораздо меньше. Сейчас охота за торнадо стала очень популярным занятием. Я очень скучаю по тем дням, когда вокруг никого не было — только небо, Амос и я. Я уже забыла, когда мы вместе впервые увидели торнадо.

— Похоже, вы скучаете без него.

— А как же, скучаю, конечно. Но я должна сказать, что вы оказались… ну…

— Источником неприятностей?

— Нет, я совсем не это собиралась сказать. — А что же она хотела сказать? Что он — забавный парень? Что оказался на высоте? Парень что надо? Или что он намного сексуальнее своего дяди? В конце концов она остановилась на таком определении своего к нему отношения: — Вы оказались вполне подходящим компаньоном, — и тайком взглянула на Роуна, чтобы проверить его реакцию.

К ее удивлению, по его лицу медленно расползлась улыбка.

— Да и вы не так уж плохи, Вик… Виктория, — произнес он, поправив себя прежде, чем допустил еще одну оплошность с ее именем. И только она собралась ответить шутливым возражением, как он добавил: — А когда сердитесь, вы просто очаровательны.

— Ох, Роун, как банально. Нельзя ли придумать что-нибудь пооригинальнее?

Но он лишь улыбнулся ей своей сногсшибательной улыбкой.

И эта улыбка неожиданно вызвала приятную дрожь возбуждения, волной пробежавшую по ее спине. Как ни странно, влечение к этому человеку возрастало едва ли не с каждым часом, а ведь они были вместе всего два дня.

Их машина двигалась в потоке легковушек, грузовиков и фургонов, преследующих очередное грозовое облако, но инстинкт подсказывал Виктории, что это пустое дело. Вскоре они в этом убедились. Многочисленные радиолюбители задолго до этого заполнили эфир разговорами о предстоящем ужине.

— Вы проголодались? — вдруг вспомнила Виктория.

— Неужели нужно об этом спрашивать?

— Правильно, не стоит. Думаю, мы можем поужинать вместе с остальными охотниками за торнадо, хотя и окажемся единственными, на чьем столе не будет сочного бифштекса.

Когда они въехали на стоянку возле маленького ресторанчика в Освего, внезапно зажужжал сотовый телефон, и Виктория сразу ответила:

— «Торнадомобиль» слушает.

— Где вы находитесь? — спросил простуженный голос.

— Профессор! Как приятно услышать вас. Как вы себя чувствуете?

— Мое самочувствие тут ни при чем. Вы видели его?

— М-м… нет. У нас была задержка в пути из-за фургона…

— Ох, только не говори мне, что ты пустила Роуна за руль, и он попал в аварию.

— Нет, нет, ничего серьезного, — успокоила она встревоженного Амоса. — С «Торнадомобилем» уже все в порядке. Но мы опоздали на десять минут.

— Ох, как жаль, девочка. Но я уверен, что завтра вам точно повезет.

— Вы получили данные, что это произойдет завтра?

— М-м, я так не сказал. Это твоя игра.

— Даже не намекнете? — упрашивала Виктория.

— Ну хорошо, одна подсказка. Канзас.

— Это значительно сужает область поиска.

Роун дернул ее за локоть.

— Дайте мне поговорить с ним.

— Роун хочет поговорить с вами, — сказала Виктория и передала телефон своему спутнику.

— Привет, дядя… Да, она проявляет обо мне настоящую заботу — если не принимать во внимание ее вспышек ярости. Но ты не предупредил меня, что она может ругаться, как портовый грузчик.

Виктория, охнув, закрыла лицо руками. Произойдет настоящее чудо, если она вернется с этой экспедиции живой, сможет сохранить свою репутацию и не разбитое сердце.

Виктория не шутила относительно бифштекса. Охотники за торнадо сидели в ресторане за одним длинным столом, и каждый из них жадно жевал истекающий красным соком кусок говядины. Запах зажаренного на углях мяса вызвал у Роуна столь сильное слюноотделение, что заказанный им целый цыпленок попросту не мог утолить его голода.

Виктория же с трудом проглотила несколько кусочков свиной котлетки, и Роун понимал ее состояние. Так называемые коллеги безжалостно подшучивали над неудачницей, а Джефф Хоббс считал себя обязанным рассказать всем об опрометчивом решении Виктории повернуть с севера на юг в предыдущий день.

Встреча охотников за торнадо выглядела довольно веселой, и у Роуна создалось впечатление, что все они образуют сплоченную и дружную группу, потому любой из них терпимо относится к подобному подтруниванию. С кем не бывает? Однако то, что на этот раз именно Виктория оказалась объектом шуток для, в основном, мужской компании, придавало особую остроту этому развлечению.

К чести Виктории следует сказать, что переносила она насмешки с достоинством, ибо была не лишена чувства юмора и могла посмеяться и над собой, но любой, кто слишком далеко заходил в своих шутках, получал в ответ отрезвляющую порцию острот. И все же несколько раз во внешне спокойных газельих глазах Роун заметил следы боли. Ее друзья не понимали, что ее уверенность в себе сильно пострадала, и Виктория без Амоса чувствовала себя беззащитной.

В конце концов в разговоре все чаще стали вспоминать о прошлых экспедициях, и Роун получил истинное удовольствие, слушая «охотничьи» истории. Из этих рассказов он узнал, что каждый торнадо имеет свои особенности. Характерным для этого явления было многообразие форм, размеров и силы ветра. Некоторые торнадо, как, например, сегодняшний, были слабыми, непродолжительными и сравнительно безопасными, другие — напротив — разрушительными и смертоносными, причиняющими многомиллионный ущерб и приводящими к человеческим жертвам.

В тот вечер Роун начал также кое-что понимать и в психологии охотников за торнадо. Для многих из них погоня была не просто источником волнений и опасности, щекотавшим им нервы. Их увлечение было сродни религиозному экстазу. Роун уважал, но не разделял их благоговейного отношения к торнадо. Он нетерпеливо ждал встречи со стихией, но, познав ее, был готов немедленно заняться чем-то еще.

— Вы утолили голод? — спросила Виктория. Она придвинулась к нему вплотную, чтобы он мог расслышать ее слова в шуме многих голосов.

— Вы хотите спросить, готов ли я уйти? — «И заняться с тобой любовью?» О черт, надо избавиться от этих похотливых мыслей о Вики, внезапно захвативших его. Она не заслуживала такого неуважительного отношения. Она была достойна цветов, сияния свечей и мужчины, который знал бы, как себя вести рядом с такой, как она, женщиной. Но он-то как раз и понятия не имел, как себя вести с ней.

Ребенок из семьи военного считал, что жизнь — это постоянное движение. Он привык к связям коротким, поверхностным, которые могли быть легко и безболезненно расторгнуты. И все еще был верен своим привычкам. Разве не подумывал он и на этот раз завести очередную любовную интрижку?

А может, и сама Виктория была готова к маленькому любовному приключению?

— Я ухожу, — заявила она, бросая на стол деньги — их долю в оплате общего ужина. Роун потянулся за своим бумажником, но девушка остановила его. — Теперь моя очередь. Вы не должны оплачивать всю экспедицию.

Да, но как же быть с мужской гордостью? Разве можно позволить даме платить за ужин в ресторане? Кроме того, что же делать с идиотским чувством собственника, которое внезапно проснулось в нем и едва не толкнуло Роуна на защиту Виктории от насмешек ее коллег? От его внимания не ускользнуло и то, что многие участники ужина, несмотря на свои язвительные замечания, любили и уважали Викторию. Никто из них не обладал иммунитетом, защищающим от воздействия ее красоты и обаяния. Роун заметил скрытые взгляды, которые мужчины бросали на Викторию. Их глаза были полны восхищения и даже вожделения. В то же время Роун прекрасно понимал, что из ресторана Виктория уйдет с ним, и вскоре они окажутся один на один — и так будет по крайней мере до тех пор, пока они не найдут мотель и не закажут отдельные номера.

Он вздохнул при мысли о безнадежности своего положения. Надеяться было не на что, а его так чертовски влекло к женщине, которая была абсолютно недоступна.

Когда они вышли из ресторана, в лицо ударил холодный ветер — погода резко менялась. Виктория зябко повела плечами.

— Бр-р, похоже, сюда уже добрался холодный фронт.

Не задумываясь, Роун обнял Викторию за плечи и погладил ее обнаженную руку. Поразительно, но она не сопротивлялась, даже не удивилась. Она прижималась к его плечу, пока они шли от ресторана к фургону. Роун решил, что она, возможно, начала доверять ему, и это заставило его чувствовать себя вдвойне виноватым из-за мыслей, которые возбуждали его.

Она порылась в кошельке, доставая ключи. Не переставая укрывать ее от порывов холодного ветра, Роун взял у нее ключи и открыл машину. Но вместо того чтобы распахнуть дверцу, он сунул ключи ей в руку и развернул девушку лицом к себе, прислонив спиной к фургону.

— Ты удивительная женщина, знаешь?

— О чем это вы?

— Я говорю о том, что случилось в ресторане. Они же нагло смеялись над тобой. Большинство женщин разразилось бы слезами через тридцать секунд. Но ты держалась с изумительным достоинством и сразу отвечала на их выпады.

— Да ну их. — Она небрежно махнула рукой. — Они нисколько не волнуют меня. — Ее голос слегка дрожал — то ли от волнения, то ли от холода, то ли оттого, что Роун стоял слишком близко, — но об этом он мог только гадать.

— Мне показалось, что они все же достали тебя. Но мы им еще покажем, Вик. У нас много времени до следующего торнадо. Мы доберемся туда раньше других, даже если для этого придется встать в шесть утра.

— Вик? — повторила она, не обращая внимания на всю его дальнейшую воодушевленную тираду.

— Но тебе не нравилось Вики.

— Мне не нравится и… — Он закрыл ей рот поцелуем. Роун собирался всего лишь прикоснуться к ее губам, чтобы прекратить бессмысленный спор, но все вдруг произошло совсем по-иному. Прежде чем он осознал случившееся, его губы уже наслаждались восхитительным вкусом ее губ. Он обнял Викторию за плечи, привлек к себе и прижал, чувствуя, как ее маленькие упругие груди нежно уперлись в его грудь. Ему даже показалось, что она излучает невидимые флюиды женственности, которые обволакивают его, затягивая все глубже и глубже.

Она не воспротивилась, когда его язык отправился в путешествие в глубь ее рта, даже встретила его набеги слабым встречным движением. Роуна обдало жаром. Ни одно изощренное ответное действие не возбудило бы его так быстро, так сильно и так… неудержимо.

— Виктория, — прошептал он, целуя ее губы. До сих пор Роун с трудом выговаривал ее имя, но сейчас оно вдруг прозвучало в его устах, как поэма — прекрасная и возвышенная, как гимн женщине.

Он осыпал поцелуями все ее лицо. Она сильно, до боли сжала его плечи, но не оттолкнула. Охваченный возбуждением, Роун расстегнул две пуговицы на ее блузке и прильнул губами к ложбинке между ее круглыми грудями. Ее кожа источала аромат нежных диких цветов — сладкий и свежий.

Она выставила бедро навстречу его пробуждающейся плоти, осторожно, мучительно, но вполне осознанно надавливая на Роуна. Преодолевая ее сопротивление, он засунул руки под блузку и накрыл ладонями груди, поглаживая и освобождая их от кружев лифчика.

— О, Роун… — Виктория едва выдохнула его имя.

«Боже, помоги мне, ведь я так желаю ее, пусть все свершится прямо здесь, на этой темной автостоянке», — безмолвно молился Роун.

— Пожалуйста…

Это слово, произнесенное в отчаянии, вернуло его к действительности. Что же с ним происходит? Несмотря на почти физическую боль, которую он испытал, Роун медленно отстранился.

Лунный свет открыл взору Виктории всю гамму чувств на его лице — желание, смущение и тревогу.

Она прихватила рукой края расстегнутой блузки, виновато глянула поверх его плеча.

— Кто-нибудь мог увидеть нас.

— Давай пойдем в более укромное место…

— Нет! — В ее голосе отчетливо прозвучала паника. — Послушай, Роун, я обещаю больше не хныкать по поводу нашей неудачи, если ты пообещаешь… не утешать меня.

— Утешать тебя? — повторил он. — Если ты думаешь, что я только что утешал тебя, значит, ты не знаешь мужчин и их… потребностей.

Его «потребности» до сих пор неистовствовали.

Она рассердилась.

— Благодарю тебя за урок, но я знаю столько, сколько нужно. Не считай себя обязанным просвещать меня. А теперь мы можем наконец сесть в машину?

Роун пропустил ее. Он позволит Виктории думать, что она выиграла этот раунд. Пусть. Но как только они очутились в фургоне и пристегнули ремни безопасности, он спросил:

— Ты девственница?

Она раздраженно фыркнула.

— Роун, пожалуйста, я не желаю об этом говорить. Ты не должен был целовать меня.

— А ты не должна была отвечать мне.

На мгновение она потеряла дар речи.

— Договорились, — с трудом выдавила она и замолчала надолго.

Роун не беспокоил ее, но, когда Виктория решилась заговорить вновь, его удивлению не было предела — такого он не ожидал.

— Мне тридцать лет и, естественно, я не девственница, — сообщила она.

Он усмехнулся, и напряжение между ними спало. «Похоже, ты перешла в оборону, Вики?» — подумал Роун, понимая, что она все-таки имела кое-какой опыт в делах любовных. Ни одна женщина с ее темпераментом не могла слишком долго пренебрегать собственной сексуальностью. Но ему не терпелось убедиться в том, что Виктория не познала еще настоящей страсти, что ни один мужчина не разжег в ней желания, превращающего тело в пылающий огонь. Ему самому хотелось проделать это. Очень хотелось.

— Амос убил бы тебя, — сказала она, читая его мысли.

— Да, знаю, — согласился он нехотя.

— А я не собираюсь быть твоей двухнедельной наложницей, ты понял меня?

— Вполне. — Когда он подумал об этом, то ни за что не смог представить себе, что Виктория могла бы быть чьей-либо наложницей. Наложницы служат для наслаждения и последующего забвения, а она была женщиной, которую забыть невозможно.