Отчаянная решимость

На ее красивом лице отразилось множество эмоций — удивление, гнев, раздражение, паника, смятение. Почти в отчаянии она схватила его за руку, с силой сжав, он вздрогнул. В мгновение ока она сменила свой тон, сменила тактику и умоляюще посмотрела на него.

— Дэнни, ты не можешь меня бросить, — умоляюще произнесла она. — Подумай обо всем, что мы значим друг для друга, обо всех чудесных моментах, которые мы провели вместе. И я клянусь, что я полностью покончила со своей карьерой. Я обещала тебе, когда мы только сошлись, и я не нарушала своего слова.

— Неужели? — лениво протянул он. Молниеносно схватил ее сотовый телефон со столика. Насколько он знал Кэти, она всегда держала телефон под рукой, на случай, если ее агент позвонит и предложит работу. И когда он недавно спросил, почему она все еще держит телефон под рукой, если учесть, что ее актерская карьера закончилась, как она говорила, Кэти рассмеялась и назвала это силой привычки.

— Отдай мне телефон, Дэнни! — взвизгнула она, ее обычно мягкий, сладкий голос звучал пронзительно, как у рыбачки. — Какого черта ты делаешь?

— Хочу удостовериться в том, что подозревал все это время, — ответил он, небрежно продолжая просматривать ее сообщения, — что ты, действительно, отказалась от своей мечты — стать актрисой. Иначе зачем ты каждую неделю переписываешься со своим давнишним агентом? И не обманывай меня, говоря, что это всего лишь для того, чтобы поддерживать с ним связь. Поддерживать с ним связь обычно не включает в себя подобные сообщения: «Привет, Даг. Хотела поздороваться и узнать, нет ли у тебя для меня новостей? Извините, что достаю тебя, но я думаю, что была бы идеальной заменой героини в новом летнем сериале, которое мы обсуждали. Я могу прилетать в Лос-Анджелес за полдня до начала прослушивания. Держу пальцы скрещенными». Это сообщение не похоже, что ты не отказалась от своей мечты.

Кэти угрюмо посмотрела на него.

— В любом случае, это было бессмысленное сообщение. Даг даже мне не ответил.

— Да, но не переживай, — произнес Данте фальшиво веселым голосом. — Потому что, несмотря на то, что старый добрый Даг проигнорировал тебя, похоже, ты решила сыграть в карт-бланш. Не тратить зря времени. Я хочу сказать, что ты только что познакомились с клиентом Ника на свадьбе в прошлые выходные, но вы двое прекрасно общаетесь, учитывая количество сообщений, которыми обменялись.

Кэти стукнула кулаком по столу, отчего тарелки и стаканы опасно задребезжали, и привлекла еще больше внимания со стороны соседних столиков.

— Дай мне телефон, Дэнни! — прошипела она. — Ты не имеешь права просматривать мои личные сообщения. Никакого права. Как ты смеешь!

Он беспечно пожал плечами, выбрав первую попавшуюся смс-ку.

— Вот последняя от твоего нового друга Арчера Уэйна ... «Я хочу еще раз сказать тебе, как чудесно было познакомиться с тобой на свадьбе Ника в прошлую субботу. Мне очень понравилась наша беседа. И я с нетерпением жду встречи с тобой за ланчем на следующей неделе. Я сделаю несколько звонков по поводу тебя продюсерам и агентам по кастингу, которых хорошо знаю, уверен, что они найдут что-то подходящее». Скажи мне, Кэти, чего ждет этот очаровательный мистер Уэйн в ответ на звонки, которые он сделает по поводу тебя? Такие люди, как Арчер — мега-богатые, мега-могущественные, мега-высокомерные, захотят получить что-то взамен за любую услугу, которую окажут. И я догадываюсь, что он будет ждать от тебя взамен.

Кэти сморщила свой идеальный носик.

— Это отвратительно, Дэнни, — возразила она, хотя ее голос звучал далеко не убедительно. — Боже мой, Арчер почти такой же старый, как мой отец! И он просто любезничает. Чего я не могу сказать о тебе! А теперь, пожалуйста, перестань вторгаться в мою личную жизнь и верни мне мой телефон.

— Хорошо. — Он передвинул ее телефон в ее сторону через стол. — Честно говоря, вид этих смс-ок не был для меня таким уж шоком. Я почти с самого начала догадывался, что ты не отказалась от идеи возобновить свою актерскую карьеру. Вот почему ты так и не поступила в колледж. И вот почему ты не стала искать постоянную работу.

— Из-за этого ты со мной расстаешься? — недоверчиво спросила она. — Потому что я не нашла ни одной чертовой работы?

— Нет. — Он достал бумажник и выложил достаточно наличных, чтобы заплатить за ужин и оставить щедрые чаевые. — Я расстаюсь с тобой, потому что понял, что больше не люблю тебя. Я совершил самую большую ошибку в своей жизни, дав тебе еще один шанс. Потому что, поступив так, я потерял человека, в которого действительно был влюблен.

Кэти потеряла дар речи от его довольно резкого заявления, поэтому только тупо пялилась на него, когда он поднялся на ноги.

— Я закажу для тебя такси в «Убер» на выходе, — произнес он. — Скорее всего, машина прибудет меньше чем через пять минут. Береги себя, Кэти. Кто знает? Возможно, встреча с Арчером на следующей неделе окажется для тебя удачной. Надеюсь, что у тебя все получится.

И во второй раз за последние одиннадцать месяцев Данте обнаружил, что уходит от женщины, которая, как он раньше клялся сам себе, была единственной для него. Только на этот раз он знал правду — единственной, с кем ему хотелось и суждено быть, была Кара. И ему придется серьезно напрячься, чтобы вымолить у нее прощения, прежде чем она согласится с ним поговорить.

25

Кара ускорила шаг, потому что было холодно в такую рань, и она боялась проходить мимо печально известного дома, о котором предупреждала ее Мираи, заворачивая за угол, чтобы попасть на автобусную остановку. Вчера, когда она как обычно в воскресенье направлялась в прачечную, два ублюдка, жившие в этом доме, преследовали ее, выкрикивая непристойные комментарии, следуя за ней, правда на небольшом расстоянии, пока она быстро шла к автобусной остановке. К сожалению, другого маршрута, по которому она могла бы пройти к автобусной остановки, чтобы попасть вовремя на работу, не было, если не делать огромный крюк в несколько кварталов, поэтому она решила, идя этой дорогой, все время быть начеку, постоянно сжимая маленький перцовый баллончик в кармане пальто, который ей отдала Анджела.

Она ненавидела это время года не только потому, что было холодно и дождливо, но еще и потому, что на улице было темно, когда она выходила, чтобы добраться в офис, и было совсем темно, когда она возвращалась домой поздно вечером с занятий. В большинстве случаев она была настолько занята в офисе, что часто не выходила на улицу больше, чем на несколько минут, если вообще выходила, так что ее дневной день значительно уменьшился. И зима стала для нее самым удручающим временем года, вызывая беспокойство по поводу того, не страдает ли она сезонным аффективным расстройством.

Занятия должны были начаться через неделю, они пугали и в то же время волновали ее — потому что, если учитывать первое, она должна была возвращаться поздно ночью, выходные все бы проходили за учебой и курсовых работ, у нее просто не было бы для себя ни минуты; но еще и потому, что это оставшийся последний семестр, потом она получит диплом. Останется всего лишь последние несколько месяцев, ей придется наскрести денег, чтобы оплатить постоянно растущие расходы за обучение, книги и различные сборы. И тогда, у нее наконец, настанет время подумать о своем будущем, где она сможет работать и жить, решится ли она остаться в Сан-Франциско или переедет в другой город, где стоимость проживании будет меньше.

Ник и Анджела были слишком заняты подготовкой к свадьбе, а затем отправились в свадебное путешествие, чтобы успеть обсудить с ней ее будущее. Но Кара готова была к предстоящей дискуссии, ей действительно нравилось работать с ними обоими, и, если бы они предложили ей определенные условия, она определенно приветствовала бы возможность остаться с ними. Муж и жена были блестящими в плане финансовой проницательности, и она поняла, что сможет многому научиться, став официальной частью их команды. И работа здесь в офисе позволит ей остаться в Сан-Франциско, городе, который она стала считать, правда не сразу, своим домом и где проживала ее лучшая подруга.

Но продолжить свою карьеру «Мортон Стерлинг» означало также встречаться с Данте, по крайней мере, раз в месяц, а может и чаще, если она будет более тесно сотрудничать с Ником и его клиентами. И с этим ей придется смириться в какой-то момент, найти способ общаться с ним исключительно профессионально, не вспоминая прошлого.

От него не поступило ни единого сообщения с субботнего вечера, когда она наконец ответила ему, и Кара до конца так и не понимала свои чувства по поводу его продолжающегося молчания. Она решила, что была слишком с ним строга, но потом вспомнила, какому унижению он ее подверг, прижав к стене, целуя и лаская, будто она была для него похотливой шлюхой, поэтому очередной раз рассердившись, решила, что она слишком быстро его простила.

Но теперь, когда постоянный шквал сообщений прекратился, все напоминало ей… окончательный конец. И хотя следовало бы радоваться, но она почему-то ощущала только сожаление и горечь.

— Эй, детка, что ты делаешь в такую рань? Тебя подвезти куда-нибудь? Мы как раз готовы тебя подвезти. Такая сексуальная красотка, как ты, не должна ездить на автобусе, когда два парня, я и Джоуи, хотят с ней хорошо провести время.

Кара вздрогнула, когда рядом притормозила машина. Ей предстояло пройти еще несколько домов до ужасного углового дома, и она планировала перейти на другую сторону, а потом завернуть за угол. Но, похоже, эти двое — Джоуи и его неизвестный друг, либо решили выйти из дома такую рань, либо возвращались домой за светло, и в данный момент ей совсем не повезло, что она проходила мимо в это же самое время, когда они проезжали на своей развалюхе, как два наркомана.

Она старалась не обращать на них внимания, что и делала вот уже несколько недель, продолжая быстрым шагом двигаться вперед, смотря куда угодно, только не на них. Но тут Джоуи выскочил из машины прямо перед ней, его крупная фигура преградила ей путь.

— Извини, мне нужно на работу, — пробормотала она, все еще избегая встречаться с ним глазами. — Я опоздаю на автобус, если ты меня не пропустишь.

Джоуи схватил ее за локоть, чем испугал, его угрожающее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее.

— Мой друг Рикки только что сказал тебе, детка, что мы подбросим тебя куда хочешь. И может быть, взамен ты сможешь нас немного развеселить, а? Давай, садись в машину.

— Нет. — Кара попыталась вырвать руку из крепкой хватки Джоуи, но ей удалось лишь дернуть плечом, отчего она же и взвизгнула от боли. — Прошу тебя, оставьте меня в покое. Мне нужно на автобус.

Рики уже припарковал машину на двойной полосе и вышел.

— Все не так. Мы в настроении повеселиться. И мы давно уже тебя приметили. Ты как раз та, как нам нравятся — длинные волосы, красивая задница, большие сиськи. И мы с Джоуи покажем тебе, что значит хорошо проводить время, детка. У тебя было раньше два парня одновременно — один трахал тебя в п*зду, а другой — в задницу?

Джо сжал ее грудь через пальто, Кара так возмутилась его поведением, что инстинктивно пнула его в лодыжку. На ней сейчас были новые ботинки с заостренными носами, Джоуи вскрикнул от боли.

— Чертова сука! — закричал он, ударив ее кулаком по ребрам, и тут же по щеке.

Кара вскрикнула, согнувшись пополам от боли в ребрах и на лице, пытаясь остаться в вертикальном положении. Она почувствовала, как ее схватили руки, потянув за сумочку. Она боролась, пытаясь сохранить свою сумочку, за что получила еще один удар по ребрам, на этот раз тяжелым черным на толстой подошве ботинком Рики. Боль была такой сильной, что у нее подкосились ноги, и она рухнула на колени. Одному наркоману все же удалось вырвать из ее рук сумочку, не теряя времени, он принялся рыться в ней.

— Бл*дь! — выругался Джоуи. — Какой-то дерьмовый телефон, ни черта не стоящий. И ты даже не поверишь, что у этой п*зды в кошельке только, мать твою, десятка и никаких кредитных карточек? Что за чертовщина!

— Думаю, ей придется загладить свою вину другим способом, — усмехнулся Рики, поднимая Кару на ноги.

Ей было трудно дышать из-за боли в ребрах, она была уверена, что ей сломали пару ребер. Борясь с головокружением и страхом, она сунула руку в карман пальто и вытащила тонкий перцовый баллончик. Молясь, чтобы аэрозоль сработал, она нажала на насадку, направив его в лицо своего мучителя.

По визгу и проклятиям Рика Кара поняла, что попала в цель, бросившись бежать. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как сзади на нее навалился один из парней, повалив на землю. Боль от сломанных ребер была такой сильной и ужасной, что она потеряла сознание, ударившись головой о тротуар.

Данте кивнул секретарше, выходя из лифта.

— Привет, Анна, как дела сегодня?

Анна слегка махнула ему в ответ рукой, занятая разговором по телефону, параллельно записывая сообщения. Она была в курсе, что Данте частенько навещает Ника в «Мортон Стерлинг», поэтому не считала своей обязанностью заранее объявлять о его прибытии Нику и его команде, даже для такого неожиданного визита, как сегодня.

И Анне совсем было не обязательно знать, что в кои-то веки Данте пришел повидаться не с Ником. Он был одержим желанием увидеть совершенно другого человека, вернее личного ассистента Анджелы, которая сегодня утром не ответила ни на одно его из дюжины сообщений и электронных писем.

После вчерашнего разрыва с Кэти у Данте возникло сильное искушение прямиком отправиться к Каре, сделав все, чтобы она его выслушала. Но, учитывая, насколько эмоционально он был выжат после расставания со своей бывшей, он решил хорошенько выспаться прежде, чем все рассказать Каре. Бог свидетель, он почти не спал со дня свадьбы Ника, ему хотелось завтра, чтобы его голова была светлой, когда он будет делать все возможное, уговаривая Кару дать ему второй шанс.

Он поступил именно так, как мудро посоветовала ему мать, последовав зову сердца, когда пришло время принимать важное решение. Данте был гордым и упрямым, для него было трудно признать, что он совершил огромную ошибку, вернувшись к Кэти, и ему не легко было пойти на попятный. Но он все же был мужчиной, поэтому признавал свои ошибки, поступая правильно, когда того требовала ситуация. И после бессонной ночи, наполненной мыслями, он пришел к решению, понимая, что нужно сделать.

Он уехал из Хилдсбурга сразу после обеда с семьей вчера днем, позвонил Кэти по дороге, пригласив ее на ужин. Она тут же согласилась, явно обрадовавшись, не понимая его цели. Его следующий звонок был в ресторан, который он много раз посещал и очень хорошо знал метрдотеля. Самым легким во всей этой истории было заказать столик в уединенном месте.

И, конечно же, эго Кэти не позволило ей просто отпустить Данте без того, чтобы не отправить шквал смс-ок. Еще до того, как он добрался до дома, Кэти отправила ему целый ворох электронных писем и голосовых сообщений, каждое из которых было хуже, чем предыдущее. И все они содержали оскорбления, обвинения и угрозы. Он удалил их все, потом заблокировал ее номер.

Он хорошо выспался ночью, хотя сегодня утром проснулся еще до рассвета, мысленно репетируя свою речь, которую собирался произнести Каре, при условии, что она готова будет не только его выслушать, но хотя бы на него посмотрит. Он знал, что она просыпается рано, поэтому не стал тратить время и писать ей смс-ку. Но когда она продолжала упрямо не отвечать на его смс-ки, Данте решил взять быка за рога и встретиться с ней лично. В идеале их выяснения отношений должны были произойти у нее в квартире вечером после работы, но он точно не знал, начались ли у нее уже лекции. И поскольку он не мог ждать до десяти часов вечера, он направился в офис Ника с уверенностью и одержимостью, которые в данный момент и соответствовали его настроению.

Но как только он остановился перед столом Кары, нахмурился, обнаружив, что ее сегодня нет на месте. Ее компьютер был выключен, на столе ни единой бумажки. Данте еще больше нахмурился, заметив, что свет в кабинетах Ника и Анджелы не горел, они были темные, хотя он точно знал, что они должны были выйти сегодня на работу, вернувшись из короткого медового месяца на Гаваях.

— О, Данте. Прости, я не знала, что у вас сегодня назначена встреча с Ником. Сегодня с утра все не задалось, просто ужасно! Как в кошмарном сне.

Он поднял глаза от стола Кары, заметив рядом с собой Лию, которая выглядела одновременно немного не в себе и ошеломленной, поэтому решил как-то успокоить ее.

— Эй, все нормально, Лия. Ник не знает, что я решил зайти, это импульсивное решение с моей стороны, если честно. Но что здесь происходит? Ты выглядишь очень расстроенной.

Лия кивнула, и он заметил, что она плакала.

— О Боже, это ужасно, просто ужасно, Данте! Бедняжка. Анджела так расстроилась, когда ей позвонили, что быстро выбежала отсюда, словно у нас начался пожар. Нику с трудом удалось ее догнать.

Пульс Данте участился от тревоги.

— Что-то случилось с ребенком? У Анджелы случился выкидыш или…?

— Нет, нет, — успокаивающе ответила Лия. — Ничего подобного. С Анджелой все нормально. Я расстроена из-за Кары. Мы все на иголках. Я все жду, когда они позвонят и скажут что-нибудь положительное о ее состоянии.

— Тпру. — Данте поднял руку. — Помедленней, Лия. Что случилось с Карой?

Глаза Лии снова наполнились слезами, она громко всхлипнула.

— Она... ее ограбили или напали, никто точно не знает, что произошло, по дороге на работу сегодня утром. Ее подруга позвонила Анджеле из больницы, сообщив об этом. Клянусь, Ник и Анджела едва появились в дверях, даже не успели снять пальто, когда раздался звонок. Анджела сказала, что Кару доставили в отделение скорой помощи, но пообещала позвонить. Мы все ждем ее звонка, но я не хочу ей звонить. О, Боже, бедная Кара!

Сердце Данте билось с такой скоростью, удивительно, как он вообще смог произнести слова:

— Господи Иисусе. — Он провел рукой по тщательно уложенным волосам, совершенно не заботясь, как они будут выглядеть в данный момент. — Ты знаешь, в какой она больнице, Лия?

— Что? — Лия тихо заплакала. — О, э-э, она в «Дженерал». Сан-Франциско «Дженерал». А почему ты спрашиваешь?

Он ободряюще похлопал ее по плечу.

— Я сию же минуту поеду туда. Найду Анджелу и Ника, выясню все, что происходит.

Лия с облегчением вздохнула.

— О, спасибо, Данте! Как мило с твоей стороны. Но ты можешь на самом деле сэкономить время. Я ведь могу просто позвонить Анджеле и узнать новости.

Данте не стал утруждать себя объяснениями, что ничто и никто не сможет ему помешать прямо сию минуту помчаться в больницу и выяснить, что случилось с Карой, женщиной, в которую он, скорее всего был влюблен несколько месяцев, но до недавнего времени оставался настолько слеп, чтобы понять то, что находилось прямо перед его глазами.

— По-другому быть не может, — ответил он Лие. — Кара важна всем нам. Слушай, я сделаю все, чтобы кто-нибудь из них позвонил вам как можно скорее, хорошо? Береги себя.

Во время своего безумного броска к лифтам, а потом по вестибюлю, он вызвал такси, обдумывая, может стоит позвонить Нику, чтобы узнать все подробности о состоянии Кары, но не рискнул. Ник начнет задавать вопросы, например, почему Данте так интересуется Карой, и почему он хочет приехать в больницу, чтобы проверить ее состояние. Данте маячило серьезное объяснение со своим другом, но сейчас единственное, о чем он мог думать, как можно скорее добраться до Кары, и выяснить сам в каком состоянии она находится.

— Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо, — тихо взмолился он. Тут же вспомнив дюжину различных молитв, которые выучил за долгие годы в католической школе, каждую из которых он читал, пока казалось бесконечно ехал на такси до больницы. Он старался держать себя в руках, убеждая, что ограбление может быть разным, причем могут быть и самые ужасные вещи. Он просто надеялся, что Лия бы сообщила ему, если бы с Карой произошло что-то совсем ужасное, например, ее бы ранили или пырнули ножом.

— Не думай об этом, — отругал он себя. — Не делай поспешных выводов, пока сам все не увидишь. И, черт возьми, почему мне попался самый медленный чертовый таксист в этом городе? Я почти уверен, что смог бы дойти пешком до больницы быстрее с той скоростью, с которой мы идем.

Когда водитель, наконец, остановился у входа в больницу, Данте сунул ему в руку деньги, не дожидаясь сдачи, вбежав внутрь. Он три раза свернул не в ту сторону, прежде чем нашел отделение скорой помощи, где царил полный хаос. К счастью, трудно было не заметить высокого мужчину, как Ника, поэтому Данте довольно быстро заметил его и Анджелу.

Молодожены удивленно уставились на него, хотя он готов был поклясться по выражению лица Анджелы, что та точно знает причину, почему он оказался здесь. Но поскольку он сильно беспокоился о Каре, то не стал гадать, когда Кара успела поведать своему боссу об их отношениях.

— Как она? Я зашел в офис, Лия рассказала мне, что случилось, — торопливо объяснил он. — Но она не знала всех деталей, поэтому я отправился сюда, чтобы получить самую свежую информацию. Что, черт возьми, произошло?

На хмурое лицо Ника было страшно смотреть.

— Сегодня утром, по дороге на автобусную остановку, к ней подошли два урода. Я думаю, они пытались ее ограбить, но кроме того, что они разбили ее телефон, ее подруга предполагает, что они ничего не украли. Один из соседей услышал шум, вызвал 911, скорая помощь и полицейские прибыли меньше чем через минуту. Ублюдки сбежали, но они живут в соседнем доме, предполагаю, что их заберет полиция. Если, конечно, я не найду их раньше.

— Стоп. — Анджела протестующе подняла руку. — Ник, перестань так говорить, пожалуйста. Это не поможет Каре. И мне, если уж на то пошло.

— Прости, Ангел. — Ник обнял ее за плечи и поцеловал в висок. — Я просто сейчас настолько чертовски зол, что мне очень, очень хочется кого-нибудь ударить. Например, тех двух ублюдков, которые на нее напали. Или ее урода отца, который даже не потрудился ответить на мои сообщения. Что за долбаный мудак, а?

Женщина, сидевшая по другую сторону от Анджелы, вдруг поднялась и ушла в другую сторону, освободив кресло, в которое тут же опустился Данте. Он положил руку на предплечье Анджелы, привлекая ее внимание к себе.

— Как она? — с волнением спросил он. — Что именно с ней случилось? Господи, они же не... ну ты понимаешь…

— …изнасиловали ее? — закончила Анджела приглушенным голосом, отрицательно покачав головой. — Нет, вроде бы нет. Но у нее сотрясение мозга, синяки и царапины, и врачи думают, что сломано два или три ребра. Ей сейчас делают рентген, чтобы подтвердить диагноз. Потом они нам все сообщат.

— Господи. — Данте провел рукой по лицу, с трудом сделав несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Теперь он точно знал, что чувствовал Ник, потому что у него самого буквально чесались кулаки от желания кому-то как следует двинуть, серьезно отколошматить этих мудаков, которые напали на его милую, такую ранимую маленькую Кару, никогда в жизни никого не обидевшая. Она пережила столько страданий, несмотря на свой юный возраст и сегодняшнее нападение перешло все границы.

— Лия пробормотала что-то о звонке подруги Кары? — вспомнил Данте.

Анджела кивнула. У нее слегка дрожали руки, хотя она с силой сжимала их, положив на колени, Ник накрыл ее руки своей ладонью, чтобы унять ее дрожь.

— Да, ее лучшая подруга по университету — Мираи. Она значилась в списке экстренных вызовов Кары по страховке, она примчалась сюда сразу же, как только ей позвонили. Мы с Ником едва успели войти в офис, как Мираи сообщила новости, мы сразу же поехали сюда. Но сейчас Мираи ушла, сказала, что сегодня ее первый день занятий, и Кара очень на нее рассердится, если она их пропустит. Она обещала вернуться позднее.

— Хорошо. — Данте резко выдохнул. — А что это за чертовщина, что ее отец не перезвонил? Что, черт возьми, не так с этим ублюдком?

Ник нахмурился, его темные брови сошлись на переносице.

— Откуда ты так много знаешь об отце Кары? — резко спросил он. — И скажи нам еще раз, почему ты оказался здесь? Я имею в виду, это мило с твоей стороны так беспокоиться о нашей ассистентке, но одного телефонного звонка было бы вполне достаточно для тебя.

Данте молчал, раздумывая, хотел бы он еще больше спровоцировать и так разъяренного Ника в данную минуту. Но прежде, чем Данте успел придумать правдоподобный ответ, его спасла Анджела, хотя и «сорвала чеку с гранаты» своими словами:

— Он здесь потому, что они с Карой встречались прошлым летом, — открыто заявила она. — И я предполагаю, что он чувствует вину, что порвал с ней, выбрав снова Кэти. Правильно, Данте?

Анджела теперь смотрела на него испепеляющим взглядом, но он предпочел бы встретиться лицом к лицу с дюжиной разъяренных Анджел, чем не в шутку разъяренным Ником. И не было никаких сомнений, что его лучший друг был разозлен в этот момент — на уродов, напавших на Кару, на ее мудака отца, а теперь и на Данте. К несчастью для него, он единственный из всех мудаков, причинивших боль Каре, сейчас находился на расстоянии вытянутой руки от своего друга.

— Ты ублюдок, — прошипел Ник, начиная подниматься на ноги. — Я не могу поверить, что у тебя хватило наглости связаться с этой... этой милой девочкой. Она же ребенок, Дэн, просто ребенок! И я уже давно потерял счет тому, сколько женщин у тебя было. О чем, черт возьми, ты думал?

Его голос становился все громче и сильнее при каждом слове, люди в приемной стали оборачиваться в их сторону, с беспокойством поглядывая на Ника.

Анджела торопливо потянула его за пиджак.

— Сядь! — требовательно приказала она. — Сейчас же. Скажу вам двоим только один раз. Вы двое не будете выяснить здесь отношений и махать кулаками, ясно? Приемная скорой помощи — не то место, где стоит это делать. Так что прекратите, давайте сосредоточимся на настоящей причине, из-за чего мы здесь собрались — на Каре.

Ник неохотно сел, хотя выражение его лица было убийственным. Несколько минут оба пристально сверлили взглядом друг друга, бедная Анджела сидела между ними, стараясь выступить в данной ситуации миротворцем.

Первым нарушил неловкое молчание Данте, неохотно признавшись самому себе, что обязан объясниться с Ником и Анджелой.

— Я не думал, что между нами может все зайти так далеко, — пробормотал он. — Я только собирался пригласить Кару на ужин в ее день рождения, сделав для нее что-нибудь приятное. Так должно быть. Но,…

Ник закатил глаза.

— … но старина Казанова не смог удержаться, чтобы не наложить руку и не сделать еще одну зарубку на столбике кровати.

— Нет. — Данте решительно покачал головой. — С Карой все было совсем не так. Эй, я не ублюдок до такой степени, Ник. Не такой, как ты был. По крайней мере, до того, как встретил Анджелу, — поспешно добавил он.

Анджела натянуто улыбнулась ему.

— Хорошо. Мне известно каким мудаком он был. К счастью, теперь все по-другому, иначе я бы никогда не согласилась выйти за него замуж, неважно беременна я или нет.

Ник игриво похлопал ее по подбородку.

— Что я могу сказать, Ангел. Я изменился благодаря тебе, это чистая правда. В конце концов, я поступил правильно по отношению к тебе, чего не могу сказать о Данте.

Данте вздрогнул от обвиняющего тона своего лучшего друга.

— Ты прав. Я оказался первоклассным придурком. Но не вдаваясь во все личные подробности наших отношений, скажу только одно — Кара точно знала условия наших отношений. Она может тебе подтвердить, что я не обманывал ее и не давал ложных надежд. И когда наши отношения завершились, я старался каким-то образом сглазить наш разрыв, хотя и понимал, что она ужасно переживала и ей было больно.

Ник усмехнулся.

— Конечно, так и было, придурок. Она еще ребенок, забредший в незнакомый лес по сравнению с другими твоими женщинами. Хотя бы по сравнению с Кэти. Кстати говоря, как у тебя хватает наглости говорить мне, что тебе не безразлична Кара, когда у тебя есть другая женщина?

— Уже нет, — заверил Данте. — Я расстался с Кэти. Официально со вчерашнего вечера. Когда мы сошлись во второй раз, наши отношения стали совсем другими, на этот раз я увидел ее совсем с другой стороны. Скорее всего многое в ней я не хотел замечать раньше, потому что был без ума в нее влюблен.

Ник и Анджела обменялись взглядами, прежде чем Ник довольно улыбнулся Данте.

— На самом деле ты хочешь сказать, что оказался настолько глуп, что ничего не замечал в первый раз, — поправил его Ник. — Видишь ли, если бы ты учился в Стэнфорде, как мы с Анджелой, ты получил бы настоящее образование и был бы намного умнее в таких вещах.

— Ха, ха. — Данте не собирался обсуждать достоинства их университетов, учитывая, что против него будут сразу двое. — Полученное образование не всегда приравнивается к старому доброму здравому смыслу. Лучше всего срабатывают советы матери.

Анджела фыркнула.

— Может твоя мать и дала тебе хороший совет. Но мы с Ником не можем сказать то же самое о своих родителях. Но почему ты решил именно сейчас расстаться с Кэти? Вы что, поссорились?

— Нет. По крайней мере, до того, как я не сказал ей, что между нами все кончено. И она как с цепи сорвалась, выливая на меня целую очередь оскорблений, от которых запылали уши. Мне кажется, даже ты, Ник, не слышал парочку из них, которыми она меня одарила, хотя столько лет провел в раздевалках НФЛ. Что касается «сейчас», думаю толчком послужило то, что я увидел Кару на вашей свадьбе, прижимаясь к… красивому мужчине, который ее сопровождал. Отчего мои собственнические чувства пещерного человека пробудились окончательно, и я понял, что до сих пор испытываю к ней настоящие чувства. Так что я решил признаться ей в этом. Если она вообще согласится со мной разговаривать и выслушать то, что я собираюсь ей сказать. Она так разозлилась на меня за… некое предложение на вашей свадьбе, — неохотно признался Данте.

— Хм, — задумчиво протянула Анджела. — Знаешь, я даже не собираюсь спрашивать, что ты ей сказал из-за чего она так на тебя разозлилась. Но поскольку Кара — самый милый человек, которого я знаю, могу предположить, что ты сказал ей что-то совсем непристойное.

Ник выглядел не особенно счастливым после признания Данте.

— Послушай, осел, помяни мое слово, — предупредил он, грозя пальцем Данте. — Если ты еще раз разобьешь сердце этой маленькой девочки, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет. Понял? Я все еще злюсь из-за того, что ты вообще связался с ней, а затем сделал самый глупый шаг века, бросив ее ради своей легкомысленной Кэти. Так что тебе стоит хорошенько подумать или придется отвечать передо мной. И говоря об ее отце, что, черт возьми, не так с ее отцом-неудачником? Что это за отец такой, которому я написал, а если быть точным шесть раз сообщил, что его дочь ограбили и увезли в больницу, а он даже мне не перезвонил ни разу?

Данте уже собирался поделиться своим собственным мнением о Марке Бреганте, когда к ним подошла стройная афроамериканка в белом халате.

— Вы ждете Кару Бреганте, верно? — спросила она у Анджелы. — Медсестра сказала, что вы работаете с Карой.

Анджела кивнула.

— Да, она работает на меня и моего мужа. У вас есть новости о ее состоянии?

Женщина кивнула, на бейдже, которой было написано доктор Рейчел Селби, и которая выглядела, по мнению Данте, слишком молодо, чтобы быть доктором.

— Сейчас ее переводят в палату, мы оставим ее у себя на ночь. Компьютерная томография головы показала явное сотрясение мозга, но при спокойном режиме, это пройдет само собой за несколько дней. Мы также сделали рентген, у нее сломано два ребра. К сожалению, помимо корсета, для стягивая, и регулярных доз обезболивающих, потребуется опять же время, чтобы они зажили. Кроме того, у нее имеются синяки и царапины, для этого тоже потребуется время. Она то впадает в забытье, то приходит в себя, хотя в основном ее клонит в сон от болеутоляющих. Но она дала показания полицейским. Даже вспомнила, что ей удалось ударить одного из придурков, напавших на нее и воспользоваться перцовым баллончиком. Физически она будет на ногах, но ей все равно нужно несколько дней отдохнуть, чтобы все начинало заживать.

— Мы можем увидеть ее сейчас? — спросила Анджела, поднимаясь на ноги.

Доктор Селби взглянула на двух мужчин, стоявших по обе стороны Анджелы, потом снова перевела взгляд на нее.

— Не все сразу, — предупредила она. — По одному, может по двое, несколько минут. Ей необходим отдых, сон ей поможет. И не разрешайте ей много говорить, это может усугубить боль в ребрах. Она в палате 424, но подождите минут десять, прежде чем отправиться к ней, чтобы ее там обустроили. Я зайду проведать ее во время дневного обхода, а завтра утром мы решим, готова ли она к выписке. Она с кем-то живет из вас? Из-за сотрясения мозга и сломанных ребер ей трудно будет ухаживать за собой, по крайней мере, неделю.

— Она живет одна, но может остаться у... — начала Анджела.

— … у меня, — перебил ее Данте. — Она может остаться у меня. Я могу работать из дома сколько потребуется, присматривая за ней.

Анджела с сомнением посмотрела на него.

— Данте, честно говоря, я не уверена, что это лучшая идея. У нас с Ником достаточно места, и она будет чувствовать себя более непринужденно с нами.

Данте решительно покачал головой.

— Вы двое только вчера вернулись из свадебного путешествия, и вам совсем ненужен лишний человек в доме. Кроме того, тебе нужно заботиться о себе, Анджела, и ребенке. Кара останется со мной.

Доктор пожала плечами.

— Я оставлю вас троих выяснить детали. Пусть Кара сама решит. Все зависит от нее с кем она захочет остаться, главное, чтобы она не была одна, по крайней мере, неделю. Сейчас мне нужно бежать к другому пациенту, но медсестра сможет связаться со мной в любую минуту, если что-то пойдет не так.

И она поспешила прочь, оставив Данте с хмурым Ником и отнюдь не убежденной Анджелой.

— С чего ты взял, что она захочет остаться у тебя, если так разозлилась? — спокойно спросила Анджела.

Данте вздохнул.

— Полагаю, мне придется убедить ее в этом. Но если она предпочтет остаться у вас, я не буду настаивать. Итак, когда мы пришли к соглашению, кто пойдет к ней первым?

Ник и Анджела обменялись взглядами, он пожал плечами, молча предоставив своей жене принять решение. Анджела вздохнула и махнула руками, как бы сдаваясь.

— Я слишком устала, чтобы спорить с тобой, Данте. Ты можешь первым повидать ее. Но, если она не захочет тебя видеть, или ты ее расстроишь, можешь забыть о Нике, собирающемся надрать тебе задницу, потому что я надеру тебе ее сама, — пригрозила она.

Данте сжал ей руку.

— Если она действительно не захочет меня видеть, обещаю, что немедленно уеду, — мягко заверил он ее. — Давайте поднимемся наверх, хорошо?

Несмотря на заверения доктора Селби, что Кара после нескольких дней поправиться, Данте почувствовал себя так, словно получил удар под дых, когда увидел ее. Она выглядела такой крошечной и хрупкой на абсолютно белой больничной койке, с капельницей в руке, подключенной к какому-то монитору. Ее лицо было бледным, как у призрака, не считая темнеющих синяков на подбородке и скуле. Лейкопластыри закрывали царапины на лбу и левом предплечье, и он сердито подумал, что под больничной рубашкой и одеялом были еще царапины и синяки у нее на теле. Ярость, которую он испытывал, увидев ее такой избитой, забинтованной, беспомощной, заставляла его едва сдерживаться, чтобы не пробить дыру в стене или не бросить первый попавшийся тяжелый предмет в окно. Но он знал, что гнев не поможет Каре в данный момент, поэтому совершил несколько глубоких, успокаивающих вдохов, прежде чем прошептать:

— Привет.

Кара сонно моргнула, приподняв одно веко, посмотрев на него, стоящего у ее кровати. Несмотря на то, что она явно была под действием обезболивающих, она ошеломленно открытыми двумя глазами уставилась на него.

— Данте. — Ее голос был едва слышен, хриплый шепот. — Как... Анджела позвонила тебя? И ты поэтому пришел?

— Нет. — Он придвинул стул для гостей к краю кровати, стараясь быть как можно ближе. Осторожно, чтобы не задеть различные трубки и провода, он положил руку ей на плечо. — Лия сказала, что ты попала в больницу. Сегодня утром я зашел в ваш офис, решив повидаться с тобой, поскольку ты не отвечала на мои сообщения. Мне нужно было сказать тебе что-то очень важное, а когда ты продолжала игнорировать мои смс-ки, я понял, что должен встретиться с тобой лицом к лицу. Я подумал, что ты все еще злишься на меня, поэтому не отвечаешь на мои… Но... Господи, Кара. Это самое последнее, чего я ожидал увидеть.

Она кивнула, устало закрыв глаза.

— Да, я тоже. Я до сих пор не понимаю, как все произошло. И... и мне больно говорить, дышать. Мои ребра…

Данте нежно погладил ее по щеке.

— Да, боюсь, что парочка сломана. И, зная, что такое сломанные ребра, поскольку за все годы игры в футбол получил множество травм, к сожалению, могу сказать, что они будут болеть, как сука, в течение еще нескольких недель. Тебе нужно много отдыхать и позволить другим позаботиться о себе. Хорошо бы, чтобы ты пожила у меня и позволила мне заботиться о тебе.

— Что? — недоверчиво спросила она, удивленно приподняв голову с подушки. — Ой, ой!

Он поморщился, когда она схватилась за грудную клетку.

— Эй, потише, милая. Шшш, лежи спокойно, отдыхай, хорошо? Наверное, мне не следовало, так сразу шокировать тебя своим предложением. Но твой врач сказала, что ты не сможешь самостоятельно обслуживать себя в течение следующей недели, имея сотрясение мозга и сломанные ребра. А поскольку я категорически отказываюсь снова видеть твой матрас, ты останешься у меня. В очень большой, очень удобной двуспальной кровати, которую не нужно раскладывать каждую ночь.

Кара в недоумении уставилась на него.

— Эм, сейчас меня сильно накачали лекарствами, но ты ничего не забыл? Про свою девушку, например? А?

Данте взял ее за руку, в которую не была вставлена капельницы.

— Вообще-то я хотел бы забыть о ней, — признался он. — И я сильно сожалею, что поддался на ее уговоры, поверив, что она готова измениться, надеясь, что у нас все получится, как было раньше. Я официально расстался с Кэти вчера вечером. Окончательно. Finito. На этот раз навсегда.

Она слегка сжала его руку.

— Мне очень жаль. На самом деле, мне совсем не жаль, вернее, сочувствую, если ты переживаешь из-за этого.

Он захохотал.

— Именно эту черту характера я люблю в тебе больше всего, Кара mia. Всегда честная, всегда говоришь то, что думаешь, не притворяясь. Но я прекрасно себя чувствую, совсем не сожалею, так что спасибо.

Несмотря на заторможенность, ее глаза расширились от шока.

— Ты... ты... что ты только что сказал? Первую часть.

Данте наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в кончик носа — единственное место на ее красивом лице без синяков и царапин.

— О, ты имеешь в виду ту часть, как я люблю тебя? Упс, похоже, я удивил тебя, не так ли? Да, это правда. Я схожу по тебе с ума, Кара, и думаю, что это было с самого начала. И если бы я не был таким упрямым ослом и не был сам не свой из-за того, что случилось с Кэти, я бы давно это понял. Я не ожидаю, что ты легко простишь меня или согласишься дать мне еще один шанс, но я клянусь тебе, Кара, что сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину. И первое, что я собираюсь сделать, как только ты поправишься, отвезти тебя к моей матери. Я рассказал ей о тебе, знаешь ли?

На ее ресницах заблестели слезы, он смахнул их пальцем.

— Рассказал? — недоверчиво переспросила она. — Когда?

— В субботу. И знаешь, что? Мне давно следовало посоветоваться со своей матерью, нужно было познакомить вас еще прошлым летом. Тогда бы она сказала мне то же самое, что и два дня назад, когда сомневаешься, следуй зову своего сердца. И когда я последовал совету своего сердца, мне кажется, оно знало с самого начала, что следовало выбрать тебя, Кара. Ты, единственная способна сделать меня по-настоящему счастливым. И если ты сможешь найти способ простить меня, я обещаю все исправить.

Кара коротко покачала головой, вздрогнув, даже это едва заметное движение причиняло ей боль.

— Ты уже сделал, — прошептала она. — Когда сказал, что любишь меня, все остальное не важно. Я люблю тебя, Данте. Как только я впервые увидела тебя, я влюбилась, хотя и не должна была.

Он нежно поцеловал ее в губы, а потом улыбнулся, когда она снова заснула.

— То есть ты хочешь сказать, что предпочитаешь взять свою трофейную жену в маленькое путешествие, чтобы отпраздновать ее день рождения, не прилетая сюда, чтобы позаботиться о своей дочери, на которую сегодня напали? Знаешь, когда Кара рассказала мне о тебе, Марк, я подумал, что она, возможно, немного преувеличивает. Хотя, поговорив с тобой пять минут, я понимаю, что все как раз наоборот — она даже до конца и близко не сказала насколько ты никчемный мужик.

На другом конце провода Марк Бреганте что-то пробормотал, сердито заикаясь.

— А теперь послушай, Данте, кто бы ты ни был. Ты ни черта не знаешь ни о моей жизни, ни о моих отношениях с Карой. Поэтому не начинай судить о том, чего не понимаешь.

— О, я многое понимаю, Марк, — раздраженно ответил Данте. — Я понимаю, что ты бросил свою дочь, играя в счастливую семью со своей новой женой и детьми. Я понимаю, что ты лишил Кару тех денег, которые были предназначены на ее обучение, а ты обещал это своей умирающей первой жене, но вместо этого предпочел трать эти деньги на свою эгоистичную молодую жену. И я прекрасно понимаю, что ты, черт возьми, не заслуживаешь такой дочери, как Кара. Теперь, я постараюсь мягко ей объяснить, что ее собственный отец не может прилететь, чтобы проведать ее после совершенного нападения. С другой стороны, думаю, она даже не удивится.

На другом конце провода несколько долгих секунд царило молчание, потом Марк снова угрюмо заговорил:

— Все не так просто, — возразил он. — Мы с Холли несколько месяцев назад решили поехать в это путешествие, и она была бы просто опустошена, если бы нам пришлось отложить или отменить поездку. Не говоря уже о том, что я не могу сдать авиабилеты и отменить бронирование отеля, а я не могу выкинуть такие деньги на ветер.

— Вот что я тебе скажу, — предложил Данте. — Я богатый парень. Ты можешь сказать сколько ты заплатил за это путешествия, обещаю, я компенсирую вашу потерю? Вдобавок оплачу билет в Сан-Франциско, чтобы ты увиделся с Карой, а также отель на несколько дней.

— Почему, черт возьми, ты готов все это проделать? — недоверчиво спросил Марк. — Ты даже не знаешь меня, до этого момента ни разу со мной не общался.

— Потому что для Кары было бы важно, чтобы ее отец находился рядом с ней, — ответил Данте. — Отчего твоя дочь будет счастлива, сделать ее счастливой — мой приоритет номер один. Так мы договорились?

Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем Марк ответил:

— Я не могу, прости, не жду, что ты поймешь, ты вправе думать обо мне самое худшее, хотя, похоже, ты так и думаешь. Но я люблю свою жену и сделать ее счастливой — мой главный приоритет. И даже, если я перенесу нашу поездку на следующую неделю или на следующий месяц, Холли все равно меня не поймет. Она... боюсь, никогда меня не поймет, потому что всегда ревновала меня к Каре. И если я выберу Кару вместо нее, то наступит настоящий ад длиной в вечность. Послушай, я позвоню Каре сегодня вечером, клянусь. Я ей все объясню, может в следующем месяце как-нибудь слетаю к вам.

— Нет, не позвонишь, — уверенно произнес Данте. — Во-первых, ее мобильный телефон разбили во время нападения, и он больше не работает. А во-вторых, я не позволю тебе расстраивать Кару, когда она и так в таком плохом состоянии. Ты, по-видимому, сделал свой выбор, Марк, и теперь будешь платить адом совсем по-другому. Потому что я посоветую Каре — забыть, что у нее вообще есть отец. Теперь у нее есть кому заботиться и оберегать ее, ты же потерпел в этом полное фиаско.

И он отключился, настолько разъяренный, что не осмелился продолжать разговор с отцом Кары ни секунды, опасаясь, что выскажет все Марку, что он о нем думает.

— Забери свой телефон, — посоветовал он Нику, держа его на вытянутой руке. — Лучше забери его у меня поскорее, иначе я готов бросить его в ту стену.

Ник несколько осторожно взял свой очень дорогой телефон с протянутой ладони Данте.

— Так все плохо, да?

— Хуже не бывает. Ты можешь поверить, что у такой милой девушки, как Кара, может оказаться отец полным придурком? Я расскажу тебе, что он мне ответил.

Когда Марк, наконец, ответил на одно из многочисленных сообщений Ника, Данте предложил поговорить с ним, полагая, что у него больше шансов сдерживать свой гнев, чем у вспыльчивого Ника. Но он не предполагал насколько никчемным отцом был Марк Бреганте.

Ник покачал головой, выслушивая подробности разговора Данте с отцом Кары.

— Невероятно. Знаешь, каким бы никчемным был мой отец, но даже он прилетел бы на ближайшем рейсе, чтобы повидаться со мной, если бы я оказался в больнице. И когда полтора года назад Анджела упала на марафоне, ее родители и сестры приехали в больницу. Хотя из всей компании ее отец был единственным, кто действительно по-настоящему беспокоился о ней, за что я ему очень благодарен.

Усталая и в то же время возбужденная Анджела подошла к ним.

— Вы, ребята, не поверите, — сказала она, слегка качнув головой. — Я только что разговаривала по телефону с полицейским, который ведет дело Кары, он мне сообщил, что они задержали этих ублюдков, которые на нее напали сегодня рано утром. И вы не поверите, где они схватили этих идиотов.

— Не говори мне, — протянул Ник. — Они оказались настолько глупы, что пошли к себе домой, хотя сосед, позвонивший в 911, сообщил полиции в каком доме они живут.

— Еще хуже, — поправила Анджела. — Тупой и еще тупее пришли в отделение скорой помощи этой больницы несколько минут назад, чтобы тому, кому Кара прыснула перцовый аэрозоль в лицо, оказали медицинскую помощь. По-видимому, она хорошо проделала свою работу, поэтому домашние средства ему не помогли. А сотрудники скорой помощи были уже предупреждены полицией, что любой, обратившийся за медицинской помощью, получив дозу из перцового баллончика, может стать подозреваемым в утреннем нападении. Тупой и еще тупее официально задержаны, их отвезли в окружную тюрьму.

— Хорошие новости, — ответил Данте. — Действительно хорошие новости. А теперь вам двоим пора идти. По крайней мере, Анджеле точно. Тебе нужно позаботиться о себе, если учесть, что Кара не сможет выйти на работу по крайней мере неделю, а то и больше.

— Да. — Анджела качнула головой. — У нас двоих сейчас слишком много работы, я не могу зацикливаться на себе. И со мной все будет хорошо, мне нужно поесть и выпить кофе. Но если ты не возражаешь, Данте, нам пора возвращаться в офис.

— Я совсем не против, — сказал он. — Я уже сообщил Хоуи, что на этой неделе буду работать из дома. Я останусь здесь с Карой, может сбегаю перекусить на несколько минут, когда вернется ее подруга. Планирую оставаться здесь, пока меня не вышвырнут отсюда.

Анджела быстро обняла его.

— Может, мне не придется надирать тебе задницу, — пошутила она. — Знаешь, как бы ужасно ни выглядела Кара, когда я сегодня ее увидела, но выглядела она счастливой, я давно ее не видела такой за последние месяцы. Возможно, ты действительно заслуживаешь ее.

— Я сделаю все возможное, чтобы убедить ее в этом, — заверил он ее. — Послушай, я позвоню тебе позже, сообщу о ее состоянии, хорошо? Позаботься о себе и ребенке.

Ник обнял жену за тонкую талию.

— Так и будет, — высокомерно ответил он. — Обязательно позвони нам, Дэн. И позаботься о Каре за нас.

Данте подождал, пока они скроются из виду, потом вытащил из кармана пиджака свой мобильник. Пролистал список контактов, нашел номер старого школьного приятеля, с которым в последнее время не часто общался. Но он знал, что Карлос не станет возражать, более того, его старый друг будет счастлив выполнить его просьбу.

— Карлос? Эй, que pasa, чувак? Да, я знаю. Давай, выскажи все, что ты обо мне думаешь. Знаю, что прошло больше года с тех пор, как я звонил тебе в последний раз. Вот что я тебе скажу, в ближайшее время может поужинаем вместе, я познакомлю тебя со своей новой девушкой. Нет, не той сексуальной блондинкой, она была большой ошибкой. Послушай, приятель, у меня к тебе небольшая просьба.

Карлос работал в управлении полиции Сан-Франциско уже десять лет и, насколько помнил Данте, занимал довольно высокое положение. И хотя Карлос не работал непосредственно в окружной тюрьме, он определенно знал людей, которые там работали, людей, готовых ему тут же помочь.

Данте вкратце рассказал своему другу, что случилось с Карой, что теперь эти двое ублюдков находились под стражей.

— Мне с моим другом Ником, да, тем известным футболистом, немного обидно, потому что мы хотели первыми добраться до этих отщепенцев. Ты не мог бы попросить кого-нибудь из офицеров тюрьмы сделать их жизнь немного адской, а? Мне нравится ход твоих мыслей, Карлос. Ты хороший друг, понимаешь? За мной ужин, выбирай любой ресторан, который тебе понравится. Ладно, договорились. Я позвоню тебе через неделю. Спасибо.

Данте улыбался от уха до уха, закончив разговор. Он был не сторонник насилия. Но всякий раз, когда перед его глазами появлялось лицо Кары, он едва сдерживался, чтобы не ударить кого-нибудь. И хотя, он сказал Карлосу правду, что испытывал бы гораздо большее удовлетворение, если этих мудаков проучил своими собственными кулаками, но он все равно испытывал удовлетворение, зная, что охранники в тюрьме не дадут им покоя.

То ли после разговора с ее отцом, то ли от ответа Карлоса, что подонки, напавшие на нее, получат по заслугам, Данте поклялся сам себе, что сделает все возможное, чтобы никто больше не смог причинить Каре боль.

26

— Эй. Что ты делаешь? Ты не должна напрягаться. И по моим правилам, приготовление ужина определенно напряжение для тебя.

Кара сморщила носик, когда Данте почти ворвался в кухню.

— Правда? Я всего лишь разогреваю суп, который ты вчера принес из магазина «Хол-фудс». И нарежу хлеб.

Он подозрительно принюхался.

— Я чувствую запах еще чего-то, кроме овощного супа и хлеба.

Она щелкнула пальцами в направлении микроволновки.

— Готовая курица на гриле, которую ты принес домой еще горячей. Но, если ты думаешь, что для меня это слишком тяжелая физическая работа, я позволю тебе разрезать ее, когда она погреется.

Данте игриво шлепнул ее по заднице.

— Умник. Судя по твоему дерзкому ротику, можно сказать, что ты чувствуешь себя намного лучше.

Кара рассмеялась и обвила руками его за шею, привстав на цыпочки, дотянувшись до его губ и чмокнув.

— Я чувствую себя лучше. И говорю тебе об этом уже два дня, но ты все еще продолжаешь обращаться со мной как с инвалидом. Да, кстати, я возвращаюсь на работу в понедельник и тем же вечером пойду на занятия. И если ты не свяжешь меня, то не сможешь удержать ни от того, ни от другого.

Он одарил ее сексуальной улыбкой.

— Хм, отличая мысль! Мне стоит обдумать ее. Но, учитывая, что ты все еще восстанавливаешься от ударов и сломанных ребер, думаю, что даже легкое связывание будут тебе в тягость, не так ли? Но серьезно, Кара, если ты собираешься вернуться на работу и на занятия через два дня, то только на моих условиях, а не на твоих. Иначе, несмотря на сломанные ребра, я найду способ удержать тебя дома. Ладно?

Она драматично вздохнула, выключая газовую конфорку, когда суп начал закипать.

— Какие это так называемые условия?

— Во-первых, — начал он, подняв указательный палец, — начиная с утра понедельника я буду возить тебя на работу и забирать, а также на занятия. Это не обсуждается, Кара. На самом деле, ты можешь сдать свой проездной на автобус, потому что больше ездить на автобусе ты не будешь. Я буду возить тебя, пока ты не получишь водительские права, либо я, либо ты будешь пользоваться «Убер» или «Лифт». Это не подлежит обсуждению. Следишь за ходом моих мыслей?

Кара нахмурилась, не уверенная, что ей нравилась властная, доминирующая сторона Данте.

— Ага. Мне не нравится то, что я слышу, но, по крайней мере, я слушаю тебя. Продолжай.

— И ты постоянно будешь жить у меня. Мы перевезем твои вещи. За исключением, конечно, того дерьмового матраса, который я больше никогда не хочу видеть. Может какой-нибудь бездомный с радостью заберет его у тебя, когда ты сдашь эту маленькую коробочку, которую считаешь своей квартирой? — заявил он.

Она протестующе подняла руку.

— Эй, а я имею право голоса по этому поводу? Ты хотя бы спросил мое мнение, хочу ли я вообще с тобой жить постоянно?

Данте ухмыльнулся.

— Ну же, Кара. Ты готова признать, что тебе здесь не нравится? Посмотри, у меня даже есть настоящая плита, на которой можно готовить все, что ты захочешь.

Она толкнула его, поморщившись, когда ее все еще сломанные ребра напомнили болью.

— Это несправедливо, — захныкала она. — И не думай, что я не заметила, что ты всю неделю намеренно искушал меня, показывая насколько хорош твой дом, сколько здесь простора, насколько он безопаснее и бла-бла-бла.

Он положил руки ей на плечи, посмеиваясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ах, но ты забыла упомянуть о самой большой привлекательной черте переезда сюда — я. Ты бы просыпалась рядом со мной, мы бы вместе принимали душ, по очереди готовили друг другу завтрак. После работы мы быстренько бы ужинали, прежде чем ты отправлялась на занятия. А потом бы наступала лучшая часть дня.

Кара чувствовала, что ее решимость слабеет с каждым соблазнительным словом, слетавшим с его греховно красивых губ. Он намеренно соблазнял ее сейчас, делая все возможное, чтобы она согласилась на его предложение.

— И что включала бы в себя лучшая часть дня?

Данте обхватил ее щеки ладонями, держа неподвижно ее голову, пока целовал, его язык медленно, чувственно скользил в ее рот. Она с трудом перевела дыхание, когда он наконец поднял голову и провел указательным пальцем по ее распухшим губам.

— Я очень, очень медленно раздевал бы тебя, — хрипло пробормотал он, его рука скользнула вниз по ее руке, пока не коснулась груди. Его большой палец погладил уже возбужденный сосок через ребристый свитерок. — Потом я разложил бы тебя на своей кровати, поправка, на нашей кровати, не торопясь. Ммм, я бы целовал, ласкал и обожал тебя с головы до ног, а потом снова начинал все сначала. Я бы боготворил каждый дюйм твоего прекрасного маленького тела. А потом заставил бы тебя кончить пальцами и языком два или три раза для начала, чтобы ты была готова для меня. Потому что тогда я хотел бы трахать тебя очень долго, пока ты не заснешь от усталости. Но я был бы тактичен и позволил бы тебе немного поспать, чтобы разбудить тебя посреди ночи, потому что я снова хотел бы тебя.

К тому времени ее дыхание стало совсем неглубоким, буквально замерло, отчего она опять почувствовала боль в ребрах, и в какую-то секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок от недостатка кислорода. Ее щеки пылали, вернее все ее тело горело, пульс бешено колотился. Сексуальная, понимающая улыбка отразилась на дьявольски красивом лице Данте, заставив ее колени подогнуться, она рассеянно ухватилась за гранитную столешницу позади себя, чтобы не упасть.

— Ты грязно играешь, — обвиняя, произнесла она, но не рассерженно, и то счастье. — И не очень-то мило с твоей стороны, что ты заставляешь меня возбуждаться, зная, что еще несколько дней мы ничего не сможем с этим поделать.

— Я мог бы позаботиться о тебе, милая, — пробормотал он, скользя рукой вниз по ее животу, прижав ладонь между ее бедер. — Конечно, тебе придется очень, очень тихо себя вести, чтобы не усугублять боль в ребрах, не уверен, что ты на это способна. А поскольку я не хочу причинять тебе боль ни на секунду, думаю, нам придется подождать еще немного.

Он коварно ухмыльнулся, убирая руку и отступая назад, затем вскрикнул, когда она хлестнула его кухонным полотенцем по бедру.

— Ты заплатишь за это, мистер, — пригрозила она. — Начиная с сегодняшнего вечера.

Улыбка Данте стала еще шире.

— Да? Какую месть ты придумала?

Кара безмятежно улыбнулась, и тут прозвенел сигнал на микроволновке.

— Ну, ты можешь начать с того, чтобы разрезать цыпленка. А после ужина можешь помыть посуду.

Он ухмыльнулся, вынимая цыпленка из микроволновки.

— Не хочу сообщать тебе эту новость, дорогая, но я все равно собиралась это сделать.

Она хлопнула его по заднице, проходя мимо по пути в столовую.

— О, это только для начала. Тебе придется подождать, пока я полностью поправлюсь, прежде чем начну следующую часть своей мести. Скажем так, у меня может появиться искушение оставить тебя в подвешенном состоянии. В конце концов, той же монетой — это честная игра, не так ли?

Данте посмотрел на нее притворно сурово.

— Тебе повезло, что ты все еще больна. Иначе я бы показал, как грязно я могу играть.

Кара послала ему дерзкий поцелуй.

— Проверим?

Он подмигнул в ответ.

— Само собой разумеется. А теперь давай я разрежу курицу, а? Сегодня вечером ты и пальцем не пошевельнешь. Держи свою милую маленькую попку там, где она есть, и позволь мне баловать тебя, хорошо?

— Ты балуешь меня уже несколько дней, Данте, — напомнила она ему. — Девушка может очень быстро к этому привыкнуть.

И «баловать» не могло описать, как он заботился о ней эти шесть дней. Она могла бы запросто сказать — нянчился, лелеял, потакал и суетился, и все равно эти слова не передали до конца всей сути того, как он за ней ухаживал.

Все началось во вторник утром, когда ей объявили, что выписывают из больницы. Не сказав ей ни слова Данте оплатил полностью счет, а также купил по рецепту для нее обезболивающее. И хотя у него была дюжина роскошных автомобилей, он нанял машину, чтобы забрать ее из больницы и отвезти к себе домой, чтобы смог ей помочь во время относительно короткой поездки.

Снаружи дом, в котором он жил, выглядел более старым, менее современным, чем большинство соседних домов. Но когда он вкатил ее в инвалидной коляске, именно он настоял взять на прокат инвалидную коляску из больницы, в вестибюль с высоким потолком и мраморным полом, Кара поняла, что в этом здании было много очарования и характера, чем во многих современных.

Его пентхаус был просторным, открытой планировки, с окнами от пола до потолка, наполненный естественным светом даже в середине января. И хотя здесь было много современных предметов, например, огромная кухня, упакованная под завязку всеми современными приборами и приспособлениями, о которых может только мечтать шеф-повар, ванная комната с огромным мраморным душем и полом с подогревом, которая была больше, чем вся ее квартира, в пентхаусе Данте также была великолепная лепнина на потолках, оригинальные деревянные полы из полированного дуба и место у окна в главной спальне, которое поняла Кара, могло быстро стать ее любимым местом во всем доме.

Он также сам обустроил комнаты, она даже не стала его спрашивать об этом, потому что он сам выбрал большую часть мебели и других предметов, вместо того чтобы нанимать профессионала. Почти на каждой поверхности стояли фотографии его семьи, и Кара сразу почувствовала себя как дома в этом элегантном, уютном окружении.

Данте был верен своему слову по поводу работы из дома, используя свой кабинет, откуда звонил клиентам, отправлял электронную почту и даже участвовал в совещаниях по скайпу. Он уложил ее в свою огромную королевских размеров кровать, где она могла смотреть телевизор или читать десятки электронных книг, которые он загрузил в новенький планшет, удивив ее этим подарком «добро пожаловать домой», как он назвал.

И каким–то образом, проведя большую часть дня в больнице в понедельник и забрав ее на следующее утро, Данте нашел время, совершить довольно много покупок — купить заранее готовые полуфабрикаты, закуски, туалетные принадлежности, которые ей могли понадобиться, несколько комплектов домашней одежды и нижнего белья. Мираи заскочила после занятий навестить ее в один из дней, когда Данте отправился в квартиру Кары, чтобы забрать ее ноутбук и другую одежду, а также вещи, которые ей были необходимы.

Мираи, конечно же, была совершенно ошеломлена размерами и элегантностью его квартиры, тут же заявив, что это место должно стоить больше пяти миллионов, учитывая его отличное расположение. Пока Данте отсутствовал, Мираи охая и ахая выражала свое восхищение высоким качеством почти всего в его доме — от телевизора последней модели с плоским экраном до содержимого его винного холодильника, и мягких полотенец в каждой из трех ванных комнат.

— Он при деньгах, — как ни в чем не бывало заявила она Каре. — Я имею в виду, что он при больших деньгах. Возможно, даже богаче моего отца. Ты поймала большую рыбу, девочка.

Кара немного поерзала на секционном диване, куда перебралась после обеда.

— Меня не волнует, сколько у него денег, Мир, — тихо ответила она. — Если бы он был так же беден, как и я, и нам пришлось бы жить в моей маленькой квартирке и ездить на автобусе, я все равно была бы в него влюблена.

Мираи усмехнулась.

— Ну да, конечно. Это потому, что он тоже красавчик. Обжигающе горячий красавчик. И он не только великолепен и хорош собой, но и очень милый. Похоже, он из кожи вон лезет, чтобы загладить свою вину.

— Хм. — Кара с сомнением посмотрела на свою лучшую подругу. — А что случилось с той частью, когда ты мне говорила, что он мудак и не стоит меня? Насколько я помню, ты говорила мне это примерно три раза в день после того, как он порвал со мной.

— Теперь я его простила, — весело сказала Мираи. — Я имею в виду, невозможно злиться на парня, который покупает тебе целый черно-белый торт из «Хол-фудс», не так ли? Как он узнал, что это мой любимый?

— Он и не знает, — возразила Кара, наблюдая, как Мираи запихивает в рот целый кусок торта. — Я почти уверена, что он купил его для меня. К счастью, это большой торт, я не могу съесть его целиком.

— Эй, я умираю с голоду, — запротестовала Мираи. — Я примчалась к тебе, как только закончились занятия, не забегая пообедать.

— Я шучу, Мир, — заверила она. — Кроме того, болеутоляющие, которые я принимаю, вызывают у меня легкую тошноту, так что сейчас я почти ничего не ем. А ты так много для меня сделала, что даже если я предложу тебе дюжину черно-белого торта, не поможет расплатиться с тобой. Так что ешь.

— Правда? — Мираи просияла. — Там были свежие крабовые лепешки в холодильнике, которые я видела? И контейнер с тайской лапшой, которую я люблю?

Кара рассмеялась, все еще удивляясь, как в ее такую худую, как шпала, подругу столько влезает, при этом она не набирала ни фунта.

— Ни в чем себе не отказывай. Хотя обычно перед десертом едят первое блюдо.

Мираи откусила еще один кусок торта.

— Не беспокойся. Я почти уверена, что видела еще и персиковый торт в холодильнике.

Со вчерашнего дня Кара перешла на другие болеутоляющие, ей не нравилось, что они все время пребывала в сонном состоянии, испытывая тошноту. Головокружение, вызванное сотрясением мозга, более или менее прошло, и, хотя боль в ребрах при резком движении все еще часто ее тревожила, но она стала более тупой, с чем она могла мириться. Она стала меньше спать, заставляя себя передвигаться по квартире через равные промежутки времени, пытаясь восстановить силы. Вероятно, должно было пройти еще несколько недель, прежде чем она сможет вернуться к своим обычным тренировкам, но она была полна решимости постоянно двигаться.

И хотя Данте следил за ней, как ястреб, чтобы она берегла себя и не переусердствовала, он не мешал ей исследовать его квартиру, особенно кухню. Она просмотрела каждый шкаф и ящик в его огромной, хорошо оборудованной кухне и уже запланировала, что приготовит, как только немного поправится. Кухня была мечтой каждого начинающего шеф-повара, и она задавалась вопросом, сам ли он купил все приборы и инструменты.

Он покачал головой в ответ на ее вопрос.

— Нет, не сам. Я совершил ошибку, взяв с собой бабушку, когда только переехал сюда, и она купила все эти вещи, о существовании которых я даже не догадывался. Сомневаюсь, что я использовал хотя бы треть того, что у меня есть. Так что не стесняйся экспериментировать в свое удовольствие, дорогая. Может, ты знаешь, что делать с теркой-шинковкой или ножницами для трав. Клянусь, я понятия не имею, зачем кому-то может понадобиться нарезка для яблок. Разве нельзя просто использовать нож?

Она хихикнула, увидев выражение отвращения на его лице.

— Могу тебе пообещать, что я с пользой использую все эти приспособления. Если ты когда-нибудь позволишь мне поднять что-нибудь тяжелее ложки с супом. И раз уж я больше не принимаю те обезболивающие по рецепту, не мог бы ты налить мне бокал вина?

— Хм. Думаю, да. Только половину. Лекарства могут до сих пор еще не вывести из твоего организма, и ты знаешь насколько плохо себя чувствовала в первые несколько дней.

Он достал для нее бокал для вина, который, как беспечно заявила Мираи, стоил не меньше сотни баксов за штуку и осторожно налил в него «Пино Нуар». Кара сделала большой глоток вина.

— Ммм. Очень вкусно. Но ты прав, я лучше выпью немного. В конце концов, я не занимаюсь спортом уже неделю, а ты постоянно кормишь меня невероятной едой. Весь вес, который я с таким с трудом сбрасывала, вернется очень быстро, — сокрушалась она.

— Хорошо, — ответил Данте. — Ты сейчас слишком худая. Возможно, ты была права, чтобы сбросить несколько фунтов, но ты переборщила, Кара. Нам нужно тебя немного откормить.

— Нет. — Она упрямо покачала головой. — Ты даже не представляешь, как я старалась сбросить эти килограммы, Данте. И хотя я хочу потерять больше, но все же хочу сохранить свой текущий вес. Я совсем не тощая, знаешь ли. И моя задница все еще слишком большая.

Он погрозил ей пальцем.

— У тебя идеальная задница, — вставил он. — Как и все остальные. Я не собираюсь мешать набирать тебе вес, но я буду недоволен, если ты потеряешь еще. В конце концов, когда ты познакомишься с моей бабушкой в следующие выходные, тебе меньше всего захочется, чтобы она назвала тебя la ragazza magra.

Кара в замешательстве сдвинула брови.

— Извини, мой школьный итальянский немного заржавел. Кстати, если я собираюсь встретиться с твоей бабушкой, то мне лучше побыстрее узнать перевод. Что означает la ragazza magra?

Данте усмехнулся.

— Тощая девчонка. А в моей семье это не считается комплиментом. Так что тебе лучше поесть, дорогая.

— Не думаю, что я когда-нибудь в жизни так боялась, Данте. Даже нападение две недели назад не было таким страшным, как сейчас.

Данте потянулся через рычаг переключения передач, чтобы ободряюще сжать бедро Кары.

— Расслабься, ладно? Моя бабушка может показаться немного пугающей, но она не настолько ужасная, как кажется. Ну, если она не сердится, конечно, тогда лучше найти хорошее укрытие, пока она не успокоится. Но у тебя нет никаких причин нервничать из-за встречи с ней, дорогая. Нонна полюбит тебя так же, как моя мама и моя сестры, с которыми ты познакомилась вчера.

Он намеренно привез их в Хилдсбург вчера вечером, в пятницу после работы, несмотря на адское движение по трассе из-за ужасной погоды. Он не хотел, чтобы Кара сразу познакомилась со всей его семьей, решив, что ей будет легче сначала познакомиться с его матерью, сестрой и шурином. Джинни предложила приготовить простой ужин и пригласила Талию, Тони и малышку Ариэллу.

Джинни достаточно было бросить один единственный взгляд на Кару, как она сразу расплылась в широкой улыбке, и, не теряя времени, радостно обняла ее. Обе женщины сразу же понравились друг другу, и Кара тут же набрала очки, спросив, чем она может помочь с ужином. Она также выкроила время между работой и занятиями и испекла французский яблочный пирог, принесла с собой.

Кара, не колеблясь ни минуты, сразу же вступила в разговор за обеденным столом, и еще до того, как тарелки с салатом были убраны, Данте понял, что она уже покорила его мать и сестру. К тому времени, когда подали кофе и десерт, Кара, казалась, была членом семьи уже много лет, а не несколько часов.

И она была почти в бреду от счастья, когда они шли в спальню, в которой всегда останавливался Данте, ее красивое лицо расплывалось в улыбке.

— Твоя мама такая милая, — произнесла Кара, когда они готовились ко сну. — И к тому же с таким юмором. Ты бы видел выражение своего лица, когда я держала Ариэллу, а твоя мама спросила, выбрали ли мы уже имена для своих детей. Мне показалось, что у тебя случится инсульт!

Данте с отвращением покачал головой.

— Да, моя мама иногда бывает настоящей комедианткой. Но эта шутка насчет детских имен — что-то вроде нашей семейной шутки.

— Я так и подумала. Но она была так добра ко мне, Данте. А также твоя сестра и шурин. Мне кажется, если все остальные члены твоей семьи будут такими же завтра, то все будет не так уж плохо, верно?

Завтра, в субботу, был юбилей — шестьдесят пять лет тети Долорес, и в семейном ресторане должен был состояться большой прием. Поначалу он сомневался, стоит ли бросать Кару на растерзание волкам (в переносном смысле, конечно), учитывая, что соберется по меньшей мере сотня человек семьи и друзей. Но она быстро отбросила его сомнения, заверив, что нисколько не возражает.

— Чем больше, тем веселее! — весело заявила она. — Ну, кроме твоей бабушки, возможно. У меня такое сомнение, что она возненавидит меня, Данте.

— Она не возненавидит тебя, — настаивая, произнес он. — Перестань так думать, ладно? Я не гарантирую, что она примет тебя также, как моя мама. Нонна не отличается особой теплотой и пушистостью, но все будет хорошо. Поверь мне, ладно?

— Хорошо.

Тогда она прижалась к нему и ощущение ее мягкого, соблазнительного маленького тела мгновенно возбудило его. Несмотря на заверения Кары, что она чувствует себя намного лучше и ребра почти не болят, Данте боялся заняться с ней любовью. Но он не мог долго сопротивляться ей, и как только ее маленькая ручка скользнула вниз по его животу, начав убедительно поглаживать его член, все его сопротивление тут же испарилось.

Кара ахнула, когда он снял с себя серые хлопчатобумажные трусы, а затем так же быстро стащил у нее через голову маленькую ночную рубашку. Его руки быстро завладели ее полными грудями, он громко застонал от их тяжести в своих ладонях. Он не смог удержаться, чтобы не провести языком по каждому возбужденному соску, затем засосать ареолу в рот, потом перешел к другой.

Ее пальцы запутались в его волосах, притягивая его голову ближе к себе, ноги переплелись. Он был таким твердым, что у него болели яйца, его член практически умолял об освобождении, и ему было совершенно не важно, как он сможет освободиться, он даже не мог нормально мыслить. Выбор был за рукой Кары, ртом, сиськами или киской, и он импульсивно выбрал последнее.

— Ты должна быть на мне сверху, — прохрипел он, перекатываясь на спину, усаживая ее верхом на себя. — Я знаю, что ты постоянно мне говоришь, что не чувствуешь боли в ребрах, но я боюсь причинить тебе боль, если на тебя лягу.

Кара низко склонилась над его распростертым телом, ее груди прижались к его груди, она поцеловала его.

— Ты никогда не причинишь мне боль, — прошептала она. — Но мы сделаем все по-твоему. Иначе, боюсь, ты будешь сдерживаться.

Он стиснул зубы, его руки вцепились в простыни, когда она медленно стала опускаться на его пульсирующий член до самых яиц.

Он вцепился в ее бедра, удерживая на месте.

— Посиди спокойно минуту-другую, ладно? — с трудом вымолвил он. — Ты ощущаешься так чертовски узкой и горячей вокруг моего члена, что я боюсь кончить за тридцати секунд, если ты пошевелишься. Просто... дай мне взять себя в руки.

Она выполнила его просьбу, оставаясь совершенно неподвижной, пока он делал несколько глубоких вдохов, чтобы его сердце билось не с такой скоростью. Он пристально посмотрел на нее, изучая ее обнаженное тело впервые с тех пор, как привез ее к себе на прошлой неделе. О, конечно, он видел ее обнаженной или частично обнаженной, когда помогал ей одеваться и раздеваться, чтобы принять душ. Но он всякий раз морщился, когда замечал ужасные синяки на ее грудной клетке, а также царапины и синяки, покрывающие ее тело, быстро отворачиваясь, чтобы умереть свой гнев из-за того, что ей пришлось перенести.

И теперь, когда синяки прошли, он хотел разглядеть ее. Она, конечно, стала стройнее с тех пор, как он в последний раз видел ее обнаженной — грудь стала чуть меньше, талия более тоньше, живот плоским. Но она была такой же мягкой, соблазнительной и женственной, как и тогда, и он не мог удержаться, чтобы не провести руками по ее упругим бедрам или сжать ее упругую задницу. Она нетерпеливо всхлипывала от его прикосновений, желая и нуждаясь в нем также, как он жаждал ее.

Он направлял ее своими руками, в определенным ритме, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока он не начал отчаянно трахать, входя глубоко в ее сладкую, уютную киску с такой силой, как только мог. Она брала его целиком, принимала каждый глубокий его толчок, каждое мощное движение его бедер, каждое движение его пальца по ее клитору. Она уперлась руками в его бедра, кончая, внутренние стенки ее влагалища сжали его член, как кулак, при сокращениях. И видя, как радость омыла ее лицо, наблюдая, как ее глаза закрылись, а дыхание стало неровным, он кончил.

После этого Кара обессиленно рухнула ему на грудь, прижавшись губами к его плечу, он стал вырисовывать успокаивающие маленькие круги по ее спине.

— Я не пользовался презервативом, — пробормотал он. — Первый раз в жизни я забыл о нем. Вот дерьмо.

— Ничего страшного, — сонно заверила она его. — У меня месячные закончились три дня назад, так что нам ничего не угрожает. Иначе нам придется придумать имена для детей.

Он игриво шлепнул ее по заднице.

— Умник, — упрекнул он. — Нет, отвечая на твое замечание. По крайней мере, сейчас я не готов. Но в один прекрасный день я хочу иметь детей. А ты?

Кара кивнула.

— Конечно. Но опять же, не сейчас. Мне, наверное, придется в ближайшее время вернуться к таблеткам или еще к чему-нибудь другому, чтобы не забеременеть. Раньше я принимала таблетки, но поправлялась от них, поэтому перестала их принимать пару лет назад.

— Мы что-нибудь придумаем, — согласился он. — И было бы здорово хоть раз в жизни не пользоваться презервативами. Это было чертовски здорово объезжать тебя, ощущать полностью.

Она нежно прикусила один из его сосков.

— А я-то думала, что это я тебя объезжаю.

Данте усмехнулся.

— Фигурально выражаясь, Кара mia. Но это было потрясающе, если ты позаботишься о сохранении, я с радостью выброшу свой запас презервативов в мусорное ведро.

— Согласна.

Тогда она сонно зевнула, и, хотя он готов был с радостью скользнуть обратно в ее плотную маленькую киску, чтобы задержаться там еще на некоторое время, он пытался успокоить себя, говоря, что она все еще окончательно не восстановилась после травм. Он заправил ей за ухо длинную прядь и поцеловал в лоб.

— Спи, милая, — сказал он.

— Уверен? — с беспокойством спросила она, прижимая руку к его груди. — Ты, гм, не чувствуешь, что тебе… э-э… мало. — Она слегка подтолкнула коленом его полустоячий член.

Данте подавил стон, но твердо решил поступить по-джентльменски.

— Мне всегда мало, когда дело касается тебя, — мягко ответил он. — Но я могу подождать до утра. В конце концов, учитывая, каким придурком я был, ни разу не оставшись у тебя на ночь, у нас не было секса после пробуждения.

— Ты уверен, что нас никто не услышит? — заволновалась она. — Например, твоя мама... ну, твоя мама не услышит нас утром.

Он рассмеялся в ответ.

— Нет, она нас не услышит. Во-первых, ее комната находится на противоположном конце этого этажа. И, во-вторых, когда я перестраивал этот дом несколько лет назад, первое, что я сделал — заменил всю звукоизоляцию. Теперь эта комната практически звуконепроницаема.

— Хорошо. — Кара снова широко зевнула, удовлетворенная его ответом. — Тогда спокойной ночи. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Кара mia. Отдохни, ладно? У нас завтра напряженный день.

Она кивнула, закрыв глаза, и несколько долгих секунд молчала. И когда он решил, что она заснула, вдруг пробормотала:

— Если ты когда-нибудь снова бросишь меня, я требую опеки твоей семьи надо мной.

Смех загрохотал в его груди.

— Понятно. Но тебе не о чем беспокоиться, потому что я не собираюсь отпускать тебя. Я не хочу тебя потерять.

Она заснула сразу же, с улыбкой на лице, он не смог удержаться, чтобы не обнять ее крепко, как будто боялся, что она может ускользнуть ночью. Уже не в первый раз Данте содрогнулся от мысли, что он действительно мог ее потерять, все могло обернуться намного хуже, если бы ее бдительный сосед не позвонил 911, отчего грабители так быстро скрылись.

Но сейчас она находилась с ним, с облегчением признался он, в безопасности и тепле в его объятиях, где будет теперь засыпать каждую ночь, если захочет.

— Ты уверен, что я выгляжу нормально? — заволновалась Кара, когда он въехал на стоянку у ресторана. — Это платье подходит для такого события?

— Да. — Он припарковал машину, затем протянул руку и быстро поцеловал ее. — На оба вопроса. И моя мать и брат сказали тебе то же самое, так что поверь им, хорошо? Ты прекрасно выглядишь, Кара. И мне не терпится показать тебя остальным членам моей семьи. Давай войдем в ресторан?

Данте подозревал, что у Кары будут какие-то сомнения и неуверенность по поводу встречи со всей его семьей, поэтому он купил ей несколько новых нарядов на этот уик-энд, в том числе простое, но потрясающее темно-синее платье с запахом спереди, которое сейчас было на ней. Она, конечно, начала протестовать, обнаружив полдюжины пакетов, которые он принес домой, в них были не только платья, но и юбки, джинсы, брюки, блузки, свитера, туфли, нижнее белье и черное кашемировое пальто, которое в данный момент тоже было на ней, с завязанным поясом вокруг талии. Но после ничего не значащего спора Кара наконец смягчилась, горячо поблагодарив за такие прекрасные вещи. Данте так и не осмелился сообщить ей, что сегодняшние несколько пакетов, лишь верхушка айсберга тех вещей, которые он собирался ей купить.

В ресторане он помог ей снять пальто, еще раз окинув ее взглядом, удовлетворенно улыбнувшись. Кара же продолжала нервничать, что это платье слишком с открытым декольте, она боялась, что выглядит в нем слишком взрослой, или еще хуже, ее задница в нем выглядит слишком большой. Он уверил ее пару раз, что платье идеально подходит для такого случая — не слишком нарядное и не слишком повседневное, но в нем чувствуется класс. Но он утаил одну вещь, причем совершенно намеренно, что шелковая ткань очень хорошо облегала ее пышные груди и подчеркивала тонкую талию. А насыщенный глубокий синий цвет делал ее неотразимой, придавая ее молодому лицу здоровый румянец и оттеняя цвет ее блестящих темных волос. Невозможно было скрыть ее молодость, слишком молода для него, слышал он шепот большинства членов семьи, но Кара была женщиной и выглядела, как женщина. Женщину, которую он с гордостью ввел в большой, шумный банкетный зал, где уже собралось более пятидесяти человек.

Данте взял у официанта, с которым был знаком двадцать лет, два бокала красного вина, один передав Каре и поднеся свой бокал к ее чокаясь.

— С этим ничего нельзя поделать, — произнес он, подмигнув. — Слишком поздно отступать, дорогая. Орда сейчас ринется на нас.

И в течение двадцати минут он представлял Кару всем своим тетям, дядям, двоюродным братьям и сестрам, родственникам, друзьям семьи и соседям, которые направлялись к ним, а он старался сделать все, чтобы Кара не выглядела подавленной от такой толпы, не разрыдалась. Но в какой-то момент Данте понял, что ему не стоит волноваться, потому что Кара купалась в их внимании, как рыба в воде. По натуре она была дружелюбной и общительной, неудивительно, что она смогла очаровать их всех.

Но существовал еще один человек, один очень, очень важный человек, которой Данте еще не представил Кару, хотя он чувствовал, что его бабушка, наверняка, очень внимательно следила за новой подружкой своего внука. Он взял Кару за руку, потащив за собой, от его тетушки, которая готова была проболтать с ней еще час, если бы он ее не увел.

— Пошли. Скоро придет время садиться за стол, мне кажется, что нонне ужасно не терпится познакомиться с тобой. А вот и нонна на своем обычном месте. Выглядит как королева. Кем и является большую часть времени. Не совсем королева, конечно, но в этом ресторане нет ни единого человека, который бы не знал, что именно она управляет этой семьей.

Кара сглотнула, беспомощно взглянув на свой пустой бокал.

— У меня есть время еще выпить? — прошептала она. — Одного мало, чтобы я была готова предстать перед ней.

Данте отрицательно покачал головой, усмехнувшись, положив руку ей на поясницу.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — прошептал он. — Я обещаю.

Он подвел нерешительную Кару к месту, где Валентина Сабаттини сидела в кресле с высокой спинкой во главе стола, откуда легко могла видеть все происходящее в банкетном зале. Несмотря на преклонный возраст, выглядела она безупречно — белоснежные волосы уложены, макияж и маникюр, в ушах, на шее и запястьях сверкали золотые украшения. Она была одета в пурпурные цвет королевской семьи, хотя Данте казалось, что шерстяное платье бабушки было скорее сливового оттенка.

И ее острые, внимательные глаза были устремлены прямо на него, когда он направлялся к ней, чтобы поздороваться, точнее, на молодую, слегка испуганную женщину, которую он наполовину вел, наполовину тащил за собой вперед.

— Здравствуй, нонна, — тепло произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в подставленную щеку. — Ты прекрасно выглядишь, как всегда. Я хочу тебя кое с кем познакомить. — Он слегка подтолкнул Кару, она медленно сделала пару шагов вперед. — Нонна, это Кара Бреганте. Кара, познакомься с моей бабушкой, владелицей этого ресторана и главой семьи — Валентиной Сабаттини.

Валентина, которая до сих пор не улыбалась, тут же оживилась, услышав фамилию Кары.

— Бреганте? — повторила она. — È lei italiana?

Данте кивнул.

— Si. Кара наполовину итальянка, нонна.

Валентина оценивающе посмотрела на Кару, без сомнения прекрасно понимая, что пугает ее до смерти, потом протянула руку в перчатке. Кара, к ее чести, одарила его бабушку самой широкой и яркой улыбкой, прежде чем пожать руку Валентины.

— Рада познакомиться с вами, синьора Сабаттини. Большое спасибо, что пригласили меня сегодня. Данте много раз рассказывал мне, какую замечательную еду вы подаете в этом ресторане, и я с нетерпением ждала возможности попробовать ее.

Слова Кары были произнесены на безупречном итальянском языке. Он вспомнил, как она недавно упоминала, что изучала язык в старших классах школы, сокрушаясь, что ей придется освежить память перед встречей с его семьей. Каким-то образом за последние несколько дней она это успела сделать.

И Валентина сделала то, что делала очень редко в последнее время — улыбнулась. И не просто улыбнулась, а заметьте, улыбнулась так, что ее улыбка теперь соперничала с улыбкой Кары по размеру и блеску. Старуха явно была несказанно рада, о чем свидетельствовало, как крепко она сжала руку Кары. По-итальянски она сказала Каре, что ей очень приятно познакомиться с новой девушкой ее внука, и уверила ее, что Кара сегодня попробует самую лучшую еду в своей жизни.

Кара кивнула в знак согласия, понимая все, что сказала Валентина. Но тут бабушка повернулась к своему внуку Данте, заговорив с ним на таком быстром итальянском, что даже ему пришлось нахмуриться, чтобы ее понять. Он лишь улыбнулся ей в ответ, кивнул и снова поцеловал ее в щеку.

Настало время сесть за стол, отведать то ли поздний обед/ранний ужин, он повел Кару к столику, где были их места. Она нетерпеливо дернула его за рукав пиджака, когда они подошли к их столику.

— Что сказала тебе твоя бабушка? — прошептала она. — Из всего диалога я выудила около десяти слов, ничего толком не поняв.

Данте обвил ее рукой за талию, слегка сжав.

— Она сказала, — подмигнул он ей, — что я наконец привел в дом девушку, которую она одобряет. И если я когда-нибудь посмею тебя отпустить, она лично возьмет свою самую тяжелую чугунную сковородку и самый большой разделочный нож, и будет использовать их на мне до тех пор, пока я не одумаюсь.

Кара нежно погладила его по щеке.

— Мне кажется, тебе лучше послушаться совета твоей бабушки, а? — поддразнила она. — В конце концов, мне она показалась очень мудрой женщиной, раз дает такие советы.

Он быстро поцеловал ее, не обращая внимания на заинтересованные взгляды его любопытных родственников.

— Лучший совет, который она когда-либо давала мне, — согласился он. — О, и пока я не забыл. Она также хочет узнать твой любимый цвет. Ну, чтобы начать покупать простыни и полотенца для твоего сундука с приданным.

Эпилог

Прошел год, Сент-Люсия

— Держи. Очень холодный коктейль для одной очень сексуальной малышки. Твое здоровье.

Кара усмехнулась, чокнувшись бокалом с восхитительно замороженной дыней «Маргарита» с бокалом Данте.

— Ммм, это действительно выше всех похвал. Спасибо.

— Пожалуйста. — Он наклонился к шезлонгу, чтобы поцеловать ее в губы, его губы были прохладными от коктейля. — Особенно, когда я велел бармену добавить тебе двойную порцию текилы. Мне нравится, когда ты становишься немного дикой и сумасшедшей, немного пьяной. Надеюсь, я уговорю тебя как-нибудь станцевать для меня на столе.

Она застонала, закрыв лицо руками.

— Клянусь, я убью Мираи за то, что она тебе рассказала об этом. Разве так ведет себя лучшая подруга?

Данте рассмеялся.

— Ты же знаешь, что это не всерьез. И ты тоже чертовски скучаешь по ней. Сколько еще продлится ее стажировка?

— До конца июля. Хотя в апреле она берет недельный отпуск и прилетит в Сан-Франциско навестить меня. И как бы я ни скучала по своей лучшей подруге, годовая работа в Нью-Йорке явно идет ей на пользу. И она наслаждается временем, которое может проводить со своим отцом.

Мираи закончила факультет моды мерчандайзинга и с помощью подруги Анджелы, Джулии устроилась на стажировку в «Бергдорф Гудман» на Манхэттене. Тетя Джулии была главным бауэром в эксклюзивном универмаге, она согласилась, чтобы Мираи начала работать под началом одного из ее помощников. И хотя Кара безумно скучала по своей лучшей подруге, она знала, что такая возможность выпадает не каждый день, чтобы ее упустить. Кроме того, рассуждала она, сама была так занята в последнее время, что у нее почти не оставалось ни одной свободной минуты.

Она жила с Данте уже больше года, с радостью отказалась от аренды своей крошечной квартирки, переехав к нему с багажом, конечно без ненавистного футона. Верный своему слову, он возил ее повсюду, пока не вынудил ее возобновить свои водительские права. В апреле прошлого года, когда ей исполнилось двадцать три года, одним из множества подарков, которые он подарил, были ключи от машины — полностью укомплектованного «ЛексусаЛК» красного цвета.

— Красный идет тебе больше всего, — сказал он, когда она в безмолвном изумлении уставилась на роскошный автомобиль. — И всякий раз, когда я буду видеть тебя за рулем этой машины, я всегда буду вспоминать то, наше первое свидание, когда на тебе было надето красное платье, я тогда увидел тебя, как будто в первый раз.

К сожалению, Каре пришлось очень быстро привыкнуть к таким экстравагантным подаркам своего щедрого бойфренда. Данте беспечно игнорировал все ее протесты по поводу покупки полностью нового гардероба, просто потащил ее с собой по бутикам. Он открыл для нее счет в салоне красоты, где работал Рубен, настояв, чтобы она ни в чем себе не отказывала и записывалась к нему всякий раз, когда ей захочется сделать прическу, маникюр, массаж или другие процедуры. У нее также появился абонемент в спортзал, в который ходили они с Ником, хотя она в основном посещала пилатес, метод Барре, и другие тренировки вместо того, чтобы поднимать тяжести, которые предпочитали эти двое мужчин.

Данте также дал ей карт-бланш — покупать все, что она хотела в продуктовом магазине, и этим она полностью воспользовалась. Кара обожала готовить на его полностью оборудованной кухне и неограниченный бюджет по продуктам позволял ей создать очень вкусные блюда. Несколько раз в неделю они выходили куда-нибудь поесть, когда работали допоздна. Сначала он взял себе за правило водить ее только в самые модные, самые эксклюзивные рестораны, но потом она призналась, что ей не всегда нравятся вычурные блюда, которые обычно подают в таких заведениях. Вместо этого она предпочитала более уютные заведения по соседству, куда он водил, когда они познакомились.

В августе прошлого года она, наконец, получила диплом, и чтобы отпраздновать это событие Данте устроил большую вечеринку с размахом в семейном ресторане в Хилдсбурге. Это был один из самых счастливых дней в ее жизни — она ела, пила и смеялась со всеми членами его семьи и друзьями, которые пришли поздравить ее. Мираи прилетела только на выходные, заявив, что не могла пропустить такое важное событие. Анджела и Ник тоже были на той вечеринки, вместе со своим маленьким сыном Диланом. И Кара не смогла сдержать слез, когда появилась лучшая подруга ее матери Фрэнни — тайный сюрприз, который организовал Данте.

Единственным человеком, который не пришел и не прислал поздравления, был ее отец, Кара не потрудилась напомнить ему о выпускном в университете. Она фактически не общалась с Марком, ограничиваясь несколькими слишком короткими телефонными звонками или электронными письмами несколько раз в год.

Но Кару перестало беспокоить то, что отец перестал принимать какое-либо участие в ее жизни. Она пыталась давно свыкнуться с этой мыслью, и теперь честно могла сказать, что ей было все равно — звонит он или нет. Ей больше не нужна была поддержка и внимание отца, и уж точно она не нуждалась в его одобрении. Данте поддерживал, выражал внимание, причем гораздо более глубоким способом, нежели ее эгоцентричный отец.

Данте очень быстро стал для нее всем — любовником, защитником, соратником и другом. После стольких лет, когда только она сама заботилась и содержала себя, было благословенным свыше, что у нее появился мужчина, который сейчас в большей степени заботился о ней. В то же время он слишком хорошо понимал ее потребность в независимости и старался не пересекать тонкую границу между поддержкой и доминированием, «по крайней мере, большую часть времени», — подумала она с усмешкой. Данте также был очень заботливым, она поддразнивала его, приписывая эту его черту мужским итальянским корням, но втайне признавалась, что ей нравилось, очень нравилось, когда иногда он становился пещерным человеком.

А Кара любила подшучивать над ним, говоря, что больше всего в нем любит его семью, а он шутил в ответ, что она нравится им больше, чем он сам. Но она знала, что ему в душе было приятно, что она любила проводить время с его семьей, что она обожала каждый ужин, вечеринку и праздник, на который их приглашали. Джинни быстро стала для нее второй матерью, суетясь вокруг Кары, как будто та была ее собственной дочерью. Плутоватый младший брат Данте — Рэйф, не стесняясь флиртовал с Карой, хотя она сказала ему, что предпочитает мужчин постарше. И хотя его жесткую, как гвоздь, младшую сестру Джиа сначала было завоевать не легко, теперь она так сильно обожала Кару, как и остальные члены семьи.

Кара обменялась рецептами с его тетушками, помогла спланировать детский бэби шауэр для одной из многочисленных кузин Данте, посетила девичник еще одной кузины и организовала праздничный ужин для Джинни. Она слышала многочисленные рассуждения членов его семьи — «Когда?» Данте собирается сделать ей предложение, хотя единственная, кто смог озвучить напрямую Данте этот вопрос была конечно Валентина.

Кара обычно просто краснела, опуская глаза в пол, когда бабушка Данте спрашивала, когда он собирается сделать из нее честную женщину, а Данте мягко говорил Валентине, чтобы она не лезла не в свое дело, и напоминал, что у него еще полно времени. Но подарок, который Валентина преподнесла Каре в прошлом месяце на Рождество, был совершенно незавуалированным намеком — набор простыней и льняную скатерть — для ее сундука с приданным. Кара до сих пор так и не знала, действительно ли существовал такой сундук в их семье, или это был просто термин, которым они пользовались давным-давно.

Это было самое счастливое, самое веселое Рождество с тех пор, как она в последний раз проводила подобные праздники с матерью. И даже когда Шарон была жива, их простые, тихие праздничные застолья далеки были от праздников семейства Сабаттини. Прошедшее Рождество было наполнено смехом, подарками и таким количеством еды и питья, какого Кара никогда раньше не видела. Она была почти в эйфории от счастья, не считая всех тех прекрасных подарков, которыми щедро одаривал ее Данте.

Однако среди подарков не было обручального кольца, которое почти каждый член его семьи ожидал увидеть на безымянном пальце ее левой руки на Рождество. Кара ругала себя за то, что испытала еле заметное разочарование, Данте все тянул и не задавал ей важного вопроса, всякий раз ругая себя и напоминая, что она полностью, просто полностью удовлетворена нынешними отношениями между ними. Парень, в которого она была так безумно влюблена, был не просто великолепным, но и до неприличия богатым, ненасытным, щедрым любовником, был также добрым, заботливым, с чувством юмора и самое главное, джентльменом. Они дополняли друг друга во всех отношениях, редко спорили (обычно только, когда он начинал включать свое доминирование и контроль), Кара никогда прежде не чувствовала себя такой желанной и обожаемой. Ожидать чего-то большего на этом этапе их отношений было бы просто алчностью с ее стороны.

И действительно, спорила она теперь сама с собой, потягивая ледяной, восхитительно фруктовый коктейль, у нее определенно не было времени заниматься такими вещами, как планирование свадьбы, даже если бы Данте сделал ей предложение. Ник был требовательным начальником, ожидающий только в совершенстве выполненную работу, и Кара часто задерживалась. Она приняла решение, с благословения Данте, хотя он и подшучивал над ней, что она отказалась работать на него, остаться в команде Ника и Анджелы в «Мортон Стерлинг». Еще до окончания университета она взяла на себя больше обязанностей, работу с клиентами.

И когда Анджела ушла в отпуск по беременности и родам за две недели до назначенного срока, Кара на следующие несколько месяцев перебралась в ее офис. Малыш Дилан родился в июне, и, несмотря на первоначальные опасения, Ник и Анджела оказались целеустремленными и довольно ненормальными родителями. Ник шокировал всех, кто был с ним знаком, своей преданностью сыну, и Данте чуть не задохнулся от шока, впервые увидев, как его высокомерный, властный лучший друг меняет подгузники.

На самом деле, Анджела пару недель назад вышла на работу на неполный рабочий день, с неохотой оставив шестимесячного Дилана с компетентной няней. Новоиспеченная мать призналась Каре, что Ник проявил все свои качества контроля, чуть ли не с пристрастием допрашивая каждую няню, будто он брал их на работу в ЦРУ, а не присматривать за ребенком. Первые десять кандидатур он отклонил тут же, потом они оба согласились на одну, хотя Анджела сказала, что Ник наблюдал за няней, как ястреб.

Лия ушла из команды, став работать с другим топ-брокером в офисе, тем самым устранив напряжение и ссоры, которые постоянно возникали между ней и Тайлером. Кара работала с Тайлером, и как-то он ей признался, что его брак стал намного крепче, когда они не пересекались с Лией на работе. И в команде Ника и Анджелы появилось прибавление — личный ассистент, которая сменила Кару на ее должности, и она обучала недавнюю выпускницу Стэнфорда, младшую сестра одной из бывших коллег Анджелы по волейболу.

Из-за того, что последние несколько месяцев они оба — Кара и Данте были заняты на работе, не смогли выбраться в отпуск с весны того года, за исключением нескольких длинных праздников, когда он возил ее в Палм-Спрингс, Лас-Вегас и Ванкувер. Но теперь, когда Анджела каждый день приходила на работу на несколько часов, Кара наконец перестала чувствовать себя виноватой, что берет отпуск на целую неделю.

Она и Данте прилетели на Карибский остров Сент-Люсия вчера, и у нее отвисла челюсть при первом взгляде на роскошный отель, в котором они должны были прожить следующую неделю. Ей казалось, что курорт «Нефритовой горы» должен быть самым красивым местом на земле, с двумя пляжами и коралловым рифом прямо у берега. Их бунгало имело собственный красивый бассейн, был оборудован всеми удобствами, которые только можно пожелать, за исключением телевизора. Ресторан отеля предлагал восхитительную кухню, были здесь и различные виды активного отдыха — пешие и велосипедные прогулки, фитнес-центр, занятия йогой, теннис, подводное плавание и множество других. Но больше всего Кара хотела просто отдохнуть на пляже или у частного бассейна, как сейчас.

— Ммм, девушка может очень быстро привыкнуть к подобному, — промурлыкала она, роскошно потягиваясь на своем мягком шезлонге. — Частный бассейн, роскошные апартаменты, даже дворецкий, который приносит нам напитки одним нажатием кнопки. И погода прекрасная, не слишком жарко и влажно, с ветерком.

Данте ухмыльнулся, опуская темные очки, чтобы поглазеть на ее декольте.

— Не говоря уже об идеальной женщине. Ты выглядишь потрясающе в этом бикини, дорогая. Я говорил тебе, что красный — определенно твой цвет?

Кара посмотрела на ярко-алый купальник, едва прикрывающий ее тело.

— По крайней мере, раз в неделю. Это бикини и должно хорошо смотреться, если учесть, сколько ты за него заплатил. Черт, двести долларов — это грабеж за такие маленькие кусочки ткани. Ты хоть представляешь, сколько я могла жить на эти деньги?

Его ухмылка превратилась в хмурый взгляд.

— Не напоминай мне, ладно? Каждый раз, когда я думаю, как тяжело тебе приходилось, без сколького ты обходилась, я начинаю беситься. Этот твой отец не заслуживает такой дочери, как ты, Кара, я надеюсь, что однажды он проснется и поймет, как он с тобой обращался.

— Шшш. — Она приложила палец к его губам. — Не напоминай мне об отце. Послушай, все это уже в прошлом, так что пусть там и остается. Особенно на этой неделе, когда мы здесь с тобой в раю.

— Согласен. — Данте взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Ты уже загорела, — заметил он, проводя пальцем по глубокому вырезу бикини. — Жаль, что ты не хочешь загорать голой. Тогда у тебя вообще не будет белых полосок.

— Даже не думай, — чопорно ответила Кара. — Ты не сможешь меня убедить, что вон те байдарочники нас не увидят. Кроме того, какой смысл платить двести баксов за бикини, если я не буду его носить? И это всего лишь пятый купальник, которые ты купил мне для нашего отдыха, вместе со всей остальной одеждой и прочим. Я говорила тебе, что ты переборщил с подарками на Рождество?

— Кстати. — Он поставил свой почти пустой бокал на стеклянный столик, разделявший их шезлонги, и опустил ноги. — Сейчас вернусь.

Кара чувствовала себя слишком расслабленной, чтобы посмотреть, куда он направляется, она была довольна, что просто лежала на мягком матрасе шезлонга, теплое Карибское солнце омывало ее лицо и тело. До сих пор она даже не задумывалась, насколько сильно нуждалась в этой передышке, сколько работала последние несколько месяцев. И маячившее возвращение в Сан-Франциско казалось сущим адом, особенно, что там была зима и выпало почти рекордное количество снега.

«Почему ты думаешь об отъезде, когда только приехала, — упрекнула она себя. — Особенно, когда перед тобой такие восхитительные виды. Например, вот этот».

Данте сел в свой шезлонг с загадочной улыбкой. «Он такой великолепный, — подумала она со вздохом, — настолько великолепный, чем никогда, одетый в светло-голубые плавки, с загорелым, совершенным, мускулистым телом». Он не брился сегодня и выглядел немного мрачно и опасно, чем обычно, с щетиной, покрывавшей скулы и подбородок. Кара облизала губы, когда ее взгляд скользнул вниз по его накаченному животу, ниже, он был уже наполовину возбужден.

— Шшш, — проворчал он, грозя ей пальцем. — Не бросай на меня один из своих взглядов, хорошо? Мы менее трех часов назад только выползли из постели. И поскольку я намного старше тебя, мне нужно время, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

Кара презрительно фыркнула.

— О, да, ты такой старый. Не хотела говорить, но кажется я видела несколько седых волос в твоей шевелюре вчера вечером. Что касается отдыха, это ты дай мне передохнуть. Уверена, если я сброшу свой лифчик, на час ты считай пропал.

Данте усмехнулся, перекинув ноги через край шезлонга, сев к ней лицом.

— Вот что я тебе скажу. Снимай лифчик, я включаю секундомер.

Но когда она, поддразнивая, начала развязывать тесемки на шее, он остановил ее руку, заставив приподнять бровь.

— Ты уже передумал? — поддразнила она.

— Отложил эту идею, очень хорошую идею на несколько минут. Я хочу кое-что спросить у тебя, Кара mia. Я давно хотел тебя об этом спросить. И я точно знаю, что моя любопытная чертовая семья была очень сильно разочарована, что я не спросил тебя об этом в прошлом месяце на Рождество. Но я сделал это преднамеренно. Я люблю свою семью, но есть определенные моменты, когда им просто нужно заткнуться. Я знал, что мы отправимся в отпуск сюда, и хотел, чтобы мы были вдвоем, когда я задам тебе этот очень важный вопрос.

Сердце Кары забилось быстрее, как только он сказал, что хочет задать очень важный вопрос. «О Боже, О Боже, — с отчаяньем подумала она. — Не торопись с выводами, Кара, не смей. Потому что он может спросить тебя о чем угодно, совсем не о том, на что ты надеешься, и ты будешь чувствовать себя полной дурой, хотя бы потому, что просто мечтаешь об этом. Так что не надо...»

Данте достал из кармана плавок маленькую черную бархатную коробочку, затем открыл крышку, и она увидела внутри изящное, поблескивающее на солнце колечко. «Похоже, — подумала она, сглотнув, — оно идеально подходит по размеру и форме к моей маленькой руке».

— Кара. — Голос Данте стал хриплым, немного дрожал, когда он взял ее левую руку. — Кара mia, моя дорогая. Ты выйдешь за меня замуж? Прошу тебя. Если ты не согласишься, моя бабушка меня ни за что не простит. Не говоря уже о том, что это разобьет мне сердце. Я знаю, что ты слишком милая, добрая и прекрасная, что не могу представить, что можешь так жестоко со мной обойтись. Итак, ты будешь моей женой, Кара? Проведешь остаток своей жизни со мной? Ну, то есть со мной и моей любопытной семьей.

Она положила свободную руку на сердце, как будто все еще могла слышать его бешеное биение.

— Да, — только и прошептала она, но это был единственный ответ, который был ему нужен. Слезы капали у нее с ресниц, она бросилась к нему, они оба упали на его шезлонг, их губы встретились в долгом, ненасытном поцелуе, который сообщил ему все остальное, что она не смогла выразить словами.

Он надел ей на палец красивое маленькое колечко и удовлетворенно кивнул, когда оно оказалось идеально впору.

— Мне пришлось угадывать твой размер, так как ты не носишь колец, — объяснил он. — Мы можем вернуть его в магазин, они смогут поправить точно под твой размер.

Кара отрицательно покачала головой, изучая потрясающий квадратный бриллиант на тонком ободке из платины.

— Оно идеально. Совершенно. И мне очень нравится, Данте. Я люблю тебя.

Некоторое время они обнимались в шезлонге, наслаждаясь тропическим солнцем и удивляясь тому, что только что произошло.

Кара первой нарушила тишину.

— Ты не хочешь позвонить матери и сообщить ей наши новости? Думаю, что достаточно будет всего одного телефонного звонка, чтобы вся твоя семья узнала об этом за десять минут.

— Даже меньше, хочу тебя заверить, — возразил он. — Но отвечая на твой первый вопрос — нет. Как только моя семья и наши друзья узнают, что мы помолвлены, они начнут преследовать нас вопросами по поводу свадьбы, свадебных вечеринок, регистрации и всего остального.

Она усмехнулась.

— Благодаря Рождественскому подарку твоей бабушки мне, у нас уже есть один подарок.

Данте слегка закатил глаза.

— Да, не напоминай мне. Кроме того, я хочу лично сообщить маме и нонне. Так что мы не скажем им до конца нашего отдыха, до конца недели, наслаждаясь последними днями спокойной жизни, которые у нас будут еще очень долго. И мы можем спокойно поговорить о нашей свадьбе, какую бы ты хотела, могу тебе гарантировать, что все остальные однозначно выскажут свое мнение, какой на самом деле должна быть наша свадьба.

Кара кивнула.

— Я точно знаю, в каком месте хотела бы, чтобы была свадьба. Я имею в виду, если ты не против, конечно. В первый раз, когда ты привел меня туда, я подумала, что это самое прекрасное место для свадьбы.

Он нежно улыбнулся ей.

— Я полагаю, ты имеешь ввиду не «Паскуале» и «Томми», — спросил он, имея в виду пиццерию и спортивный бар, куда он приводил ее в их первые свидания.

Она сморщила нос.

— Хм, как ты догадался! И ты точно знаешь, о каком месте я говорю, Данте. Ты даже сам однажды сказал мне, что это идеальное место для свадьбы.

— Винодельня рядом с семейным рестораном, — подтвердил он. — Не могу не согласиться с тобой, дорогая. Но ты уверена, что хочешь именно там? Это не самое шикарное место. Если ты предпочитаешь выйти замуж в шикарном отеле, как Анжела и Ник, то я не возражаю.

Кара отрицательно покачала головой.

— Нет. Я не могу вообразить более идеального места для свадьбы на открытом воздухе среди великолепных дубов, со старым каменным фермерским домом не вдалеке, твоей семьей и нашими друзьями вокруг. Мне кажется на праздник День труда. Если, конечно, мы все успеем подготовить к тому времени.

Данте фыркнул.

— Мы говорим о доме моей семьи, дорогая. И если моя семья будет участвовать в подготовке, а они точно будут, нравится нам это или нет, мы успеем все подготовить ко Дню Святого Валентина, если ты хочешь. Это, кстати, не такая уж плохая идея. Ты могла бы тогда надеть красное платье.

Она сильно шлепнула его по руке, чтобы это считать шуткой.

— Я не надену красное платье на собственную свадьбу, — твердо заявила она.

Он потер ударенную руку.

— Я всего лишь пошутил. Моя одна из самых заветных фантазий — увидеть, как ты идешь ко мне по проходу в красивом белом платье.

— Правда? А какая вторая?

Данте одарил ее похотливой улыбкой, ловко развязав тесемки лифчика, обнажая ее грудь.

— Наблюдать, как ты загораешь голая.