Отомщенный любовник

Глава 54

Наступила ночь, и Элена снова измельчала таблетки отца на дне кружки, а когда они превратились в мелкий, плотный порошок, она залила его CranRans, который достала из холодильника. На этот раз, она была благодарна тому доведенному до автоматизма порядку, которого требовал уход за ее отцом, потому что сейчас ее разум был очень далек от того, что она делала.

В таком состоянии, ей повезло, что она хотя бы понимала, в каком штате находится. В штате Нью-Йорк, не так ли?

Она посмотрела на часы. Осталось не так много времени. Люси подъедет примерно через двадцать минут, как и автомобиль Рива.

Автомобиль. Не он.

Примерно через час после того, как она позвонила и рассказала о визите его бывшей подружки, от него пришло голосовое сообщение. Он не стал звонить. Он набрал непосредственно номер ее голосовой почты и оставил запись.

Его голос был низким и серьезным: – Элена, мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с подобным, и я сделаю все, чтобы это больше никогда не повторилось. Я хотел бы встретиться с тобой после наступления темноты, если у тебя найдется время. Я пришлю за тобой машину в девять, если до этого ты не сообщишь, что не сможешь. – Пауза. – Мне очень жаль.

Она выучила сообщение наизусть, потому что прослушала его примерно раз сто. Голос Рива звучал совсем по-другому, не так, как обычно. Как будто он говорил на другом языке.

Естественно, она не спала весь день, и, в конце концов, решила, что этому существует два объяснения: либо он пришел в ужас от того, что ей пришлось иметь дело с той женщиной, либо его встреча прошла действительно неудачно.

А может и то, и другое.

Она отказывалась верить в то, что этой истеричке с сумасшедшими глазами можно верить. Черт, женщина слишком уж напоминала отца Элены, когда у того случался очередной приступ. Зацикленная, одержимая, далекая от реальности. Она хотела причинить вред и слова для этого подбирала соответствующие.

Тем не менее, было бы хорошо обсудить это с Ривом. Конечно, она могла постараться успокоить себя, и тогда не ждала бы встречи с таким нетерпением.

Удостоверившись, что кухня пребывает точно в таком же порядке, какой был раньше, Элена спустилась в подвал, направляясь в комнату отца.

Он был в постели, глаза закрыты, тело неподвижно.

– Отец? – Он не двигался. – Отец?

CranRans расплескался, когда она практически швырнула кружку на стол.

– Отец!

Он открыл глаза и зевнул.

– Воистину, дочь моя, как дела твои?

– Ты в порядке? – она оглядела его, хотя он был с головы до ног укутан бархатным одеялом. Его лицо было бледным, волосы в беспорядке, но, казалось, дышал он легко. – Тебе что-нибудь…

– Английский режет слух, не так ли?

Элена замолчала.

– Прости меня. Я просто... у тебя все хорошо?

– Более чем. Я хорошо провел день, думал еще об одном проекте, именно по этой причине провел в постели больше времени, чем обычно. Я знаю, что должен написать о том, что говорят мне голоса. Верю, что лучше дать им еще одно поле для деятельности, кроме моей головы.

Элена позволила своим коленям подогнуться и присела на край кровати.

– Ваш сок, отец. Не желаете?

– Ах, это просто чудесно. Горничная такая чуткая, что не забывает приготовить его для меня.

– Да, она молодец. – Элена протянула ему лекарство, и пока она наблюдала за тем, как он пьет, ее сердце слегка успокоилось.

В последнее время, ее жизнь была ничем иным как комиксом про Бэтмена, со всеми соответствующими БАБАХами, и она металась со страницы на страницу, пока ее не начинало подташнивать. Оставалось только догадываться, сколько же времени пройдет, прежде чем каждая мелочь в ее голове перестанет вырастать до размеров ужасающей драмы.

Когда ее отец допил лекарство, она поцеловала его в щеку, сказав, что уходит на некоторое время, и отнесла кружку обратно наверх. К тому моменту, когда в дверь постучалась Люси – что произошло буквально через десять минут – большая часть мозга Элены встала на место. Она увидится с Ривом, насладится его компанией, а затем, вернувшись домой, возобновит поиски работы. Все будет в полном порядке.

Она открыла дверь и решительно расправила плечи.

– Как дела?

– Нормально, – Люси посмотрела через плечо. – Ты в курсе, что возле твоего дома припаркован Бентли?

Брови Элены взлетели вверх, она наклонилась и выглянула за дверь. Действительно, на улице стоял новенький, сияющий, эффектный Бентли. На фоне ее убогого арендованного дома он выглядел совершенно не к месту, как бриллиант в руке нищенки.

Дверь со стороны водителя открылась, и невероятно красивый темнокожий мужчина вышел из машины.

– ЭлЭм... да.

– Я приехал, чтобы забрать вас. Меня зовут Трэз.

– Я... я выйду через минуту.

– Не торопитесь. – Он улыбнулся, показав клыки, и она успокоилась. Ей не нравилось быть рядом с людьми. Она им не доверяла.

Она нырнула обратно в дом и одела пальто.

– Люси... ты сможешь и дальше приходить к нам? Похоже, что у меня будет возможность продолжать платить тебе.

– Конечно. Для твоего отца я сделаю все возможное. – Люси покраснела. – Я имею в виду, для вас обоих. Значит ли это, что ты нашла другую работу?

– Денег на счету оказалось немного больше, чем я ожидала. И я ненавижу, когда ему приходиться оставаться одному.

– Ну, я позабочусь о нем.

Элена улыбнулась, ей захотелось обнять женщину.

– Ты всегда это делаешь. Что касается сегодняшнего вечера, я не знаю, надолго ли…

– Не торопись. У нас с ним все будет в полном порядке.

Внезапно Элена торопливо заключила женщину в объятия.

– Спасибо. Спасибо... тебе.

Она схватила сумочку, и, прежде чем окончательно выставить себя дурой, открыла дверь и вышла на холод. Водитель обошел Бентли, чтобы открыть для нее дверь. Одетый в ​​черный кожаный плащ, он был больше похож на убийцу, чем на шофера, но когда он снова улыбнулся ей, его темные глаза вспыхнули необыкновенным зеленым цветом.

– Не волнуйтесь. Я доставлю вас в целости и сохранности.

Она верила ему.

– Куда мы едем?

– В центр города. Он ждет вас.

Элена чувствовала себя неловко, пока он открывал для нее дверь, хотя понимала, что этот изысканный жест был естественным с его стороны, и не имел ничего общего с услужливостью. Она просто отвыкла от подобных знаков внимания со стороны достойных мужчин.

Боже, в Бентли так замечательно пахло.

Пока Трэз обходил автомобиль и садился за руль, она гладила тонкую кожу сиденья и не могла припомнить, чтобы когда-либо в жизни прикасалась к чему-то столь же роскошному.

Когда автомобиль выехал из переулка и двинулся вниз по улице, она едва чувствовала выбоины, которые обычно заставляли ее виснуть на ручке двери подвозившего ее домой такси. Эта машина двигалась плавно. Дорогая поездка.

Куда они едут?

Когда нежный, теплый воздух проник на заднее сидение, она начала снова и снова проигрывать в голове сообщение от Рива. Где-то глубоко в ее сознании билось сомнение, похожее на мигание стоп-сигналов машины, что ехала перед ними – вспыхнуло-погасло – заставляя сойти на нет настрой «все-будет-хорошо».

И ей становилось все хуже. Центр города был не тем местом, которое Элена хорошо знала, и она напряглась, когда они проехали мимо той части, где располагались роскошные высотки. Где она встречалась с Ривом в Коммодоре.

Может, он хочет сводить ее потанцевать?

Конечно, все обычно так и делают, не предупредив даму надеть платье.

Чем дальше они ехали по Торговой, тем настойчивее она наглаживала сиденье рядом с собой, хотя и не для того, чтобы почувствовать приятную поверхность. Обстановка становилась все менее благополучной, ровные ряды ресторанов и офис газеты Колдвелл Курьер сменили тату-салоны и бары, которые выглядели так, будто там, за столами с грязными мисками арахиса, сидели одни старые пьяницы. Затем пошли клубы, шумные и сверкающие – в которые она никогда, никогда в жизни не пошла бы, потому что терпеть не могла сильный шум, яркий свет и людей, посещающих подобные места.

Когда показался черный знак клуба ЗироСам, Элена уже знала, что они остановятся перед ним, и ее сердце упало.

Странно, она испытывала что-то подобное, когда увидела тело Стефана в морге: это не правильно. Этого не может быть. Все должно быть совсем иначе.

Бентли не стал подъезжать к главному входу клуба, и у нее на мгновение вспыхнула надежда.

Но, конечно же. Они повернули в переулок на противоположной стороне, и остановились у служебного входа.

– Этот клуб принадлежит ему, – сказала она мертвым голосом. – Не так ли?

Трэз не отреагировал на вопрос, но этого и не требовалось. Когда он обошел машину и открыл ей дверь, она неподвижно застыла на заднем сидении Бентли, уставившись невидящим взором на кирпичное здание. Рассеяно она отметила, что с крыши капала грязь, а на земле валялся мусор. Мрачно. Грязно.

Она вспомнила о том, как стояла у подножия Коммодора и смотрела вверх, на сверкающие чистые стекла и хром. То был фасад, который он сам выбрал.

А этот, грязный, ему пришлось ей показать.

– Он ждет вас, – мягко произнес Трэз.

Боковая дверь клуба распахнулась, появился еще один чернокожий мужчина. За его спиной ничего не было видно, но Элена слышала звуки басов.

Неужели ей действительно нужно было все это видеть, она.

Ну, ей, конечно, надо было предупредить Рива, что ситуация шла под откос со скоростью сошедшего с рельсов поезда. А потом ее осенило: что если все это правда? Тогда у нее большие проблемы. У нее был секс... с симпатом.

Она позволила симпату пить из нее.

Элена тряхнула головой.

– Мне это не нужно. Отвезите меня до…

Рядом возникла женщина, крепко и по-мужски сложенная, и не только телом. Ее глаза были холодны как лед и расчетливы.

Она подошла и наклонилась к машине.

– Никто внутри этого здания не причинит тебе боль. Я клянусь.

Какая разница – ей уже было больно, подумала Элена. В груди ломило, как при сердечном приступе.

– Он ждет, – сказала женщина.

Выйти из машины Элену заставило желание выпрямить спину, а совсем не то, что она устала сидеть. Дело в том, что она никогда не убегала. За всю свою жизнь она ни разу не сбегала от трудностей, не собиралась этого делать и сейчас.

Эленана вошла в дверь, точно зная, что находится в таком месте, в котором никогда не оказалась бы по доброй воле. Здесь было темно, музыка била по ушам, словно кулак боксера, а от запаха разгоряченной кожи ей захотелось зажать нос.

Женщина шла впереди Элены, а мавры по сторонам – их огромные тела прокладывали путь сквозь человеческие джунгли, частью которых она так не хотела становиться. Официантки, одетые в узкую черную униформу разносили бесконечные вариации алкоголя, полуголые женщин терлись о мужчин в костюмах, и каждый человек, мимо которого проходила Элена, имел такой отсутствующий взгляд, как будто, что бы он ни заказывал, и кто бы ни стоял рядом с ним, его все равно это не устраивало.

Ее привели к стальной черной двери, и после того, как Трэз что-то сказал в свои наручные часы, она открылись, и он отошел в сторону, словно ожидая, что Элена немедленно войдет туда, как будто это просто чья-то гостиная.

Да... нет.

Она вглядывалась в темноту перед собой и ничего не видела, лишь черный потолок, черные стены и блестящий черный пол.

Вдруг Ривендж шагнул в поле ее зрения. Он выглядел именно таким, каким она его помнила – огромный мужчина, одетый в соболиную шубу, с ирокезом, аметистовыми глазами и красной тростью.

Но, в то же время, он был для нее абсолютным незнакомцем.

***

Ривендж смотрел на женщину, которую любил, и наблюдал на ее бледном, напряженном лице именно то, что так стремился увидеть.

Отвращение.

– Ты зайдешь? – спросил он, намереваясь покончить со всем этим как можно скорее.

Элена взглянула на Хекс.

– Вы ведь сотрудница охраны, не так ли? – Хекс нахмурилась, но кивнула. – Тогда вы пойдете со мной. Я не хочу оставаться с ним наедине.

Ее слова резали, как нож, но Рив не выказал никакой реакции, и когда Хекс шагнула вперед, Элена последовала за ней.

Дверь закрылась, отрезая звуки музыки, но молчание казалось громким, как крик.

Элена посмотрел на стол, на котором Ривендж намеренно оставил двадцать пять тысяч долларов наличными, и завернутый в целлофан кирпич кокаина.

– Ты говорил, что ты бизнесмен, – сказала она. – Догадываюсь, это моя вина, что я посчитала тебя законопослушным.

Рив мог лишь смотреть на нее, голос его не слушался, он судорожно дышал, не в состоянии вымолвить ни слова. Единственное, что он мог сделать сейчас, когда она стояла перед ним такая непреклонная и злая, это запомнить ее образ, начиная с клубничного оттенка волос и карамельных глаз, заканчивая простеньким черным пальто и тем, как она держит руки в карманах, будто не желая ни к чему здесь прикасаться.

Мужчина не хотел запоминать Элену именно такой, но он видел ее в последний раз и не мог удержаться от того, чтобы не сосредоточить внимание на каждой детали.

Взгляд Элены переместился с наркотиков и наличных на его лицо.

– Так это правда? Все то, что рассказала твоя бывшая подружка?

– Она моя сводная сестра. И да. Это все – правда.

Женщина, которую он любил, сделала шаг назад, страх заставил ее достать руку из кармана и прижать к горлу. Ривендж точно знал, о чем она сейчас думает: о том, как он кормился из ее вены, об их обнаженных телах в его пентхаусе. Она перебирала воспоминания, пытаясь смириться с тем, что допустила к своей шее не вампира.

Симпата.

– Зачем ты привез меня сюда? – спросила она. – Ты бы мог сказать это все по телефону – нет, не говори ничего. Я сейчас же еду домой. Никогда больше не пытайся связаться со мной.

Он еле заметно кивнул и выдавил:

– Как пожелаешь.

Она отвернулась, подошла к двери и остановилась.

– Кто-нибудь, выпустите меня из этого чертового места.

Когда Хекс протянула руку и открыла ей путь к свободе, Элена практически вылетела из комнаты, желая поскорее оказаться как можно дальше от него.

Когда дверь закрылась, Рив запер ее силой мысли и так и остался стоять там, где стоял.

Разбит. Он был совершенно разбит. И не потому, что дарил себя и свое тело социопатке-садистке, которая наслаждалась каждой минутой издевательства над ним.

Когда его зрение затуманилось красным, он понял, что дело не в его плохой стороне, которая стремилась вырваться наружу. Ни в коем случае. За последние двенадцать часов он закачал в свои вены такое количество дофамина, которое свалило бы и лошадь, в противном случае, он не был бы уверен, что сможет отпустить Элену. Ему пришлось заточить в клетку свою плохую сторону в последний раз... чтобы иметь силы поступить правильно.

Так что нет, за этим красным маревом не последует плоское видение и ощущение собственного тела тоже не вернется.

Ривендж достал из внутреннего кармана пиджака один из платков, который отгладила когда-то его мать, и прижал аккуратно сложенный квадратик к глазам. Ривендж оплакивал кровавыми слезами не только себя и Элену. Бэлла потеряла мать всего сорок восемь часов назад.

А к концу ночи потеряет и брата.

Он протяжно и глубоко вдохнул – настолько глубоко, что свело ребра. Затем убрал платок и продолжил свои последние в жизни приготовления.

Одно было ясно: принцесса за это заплатит. И не за то дерьмо, что она причинила и продолжает причинять ему. К черту это.

Нет, она осмелилась приблизиться к его женщине. Он вынет из нее всю душу, даже если это будет стоить ему жизни.