Пари на любовь

Глава 19

— Диана, как Вы себя чувствуете, — на следующий день, когда девушка, наконец, пришла в себя, её навестил лечащий врач. Доктор Василиадис, несмотря на свой возраст, обладал живой энергией, которая позволяла ему работать и заниматься любимым делом. Не было в Греции человека, хоть как-то, связанного с медициной, который не знал бы Тео. — Я вижу, румянец возвращается на Ваши щеки, — говорил он на беглом английском, при этом, мудрые глаза — бусинки, внимательно изучали лицо девушки, время от времени, отрываясь от изучения медицинской карты пациентки.

— Спасибо, — отозвалась та, — мне уже намного лучше. Голова, только, немного кружится и рука болит...

— Ну, дорогая моя, — улыбнулся Тео, обнажив ряд белоснежных зубов, — после такой аварии, в которую Вы попали, Вы еще очень легко отделались. Главное, что Вашему здоровью ничего не угрожает, а раны заживут быстро...

Дверь за спиной Василиадиса открылась, заставив Диану поднять на нее глаза. Стоило ей это сделать, как внутри все оборвалось. В проеме, прислонившись плечом к косяку, стоял Ставрос. Мужчина был одет в черный костюм и синюю рубашку, а на плечах у него был медицинский халат, небрежно накинутый только из-за правил внутреннего распорядка клиники. Диане хватило доли секунды, когда его взгляд замер на лице девушки, чтобы в сердце, вновь, разгорелся ненавистный огонь. Она поспешила положить ему конец и отвернулась.

«У него глаза красные, — отметила, про себя, девушка. — Складывается впечатление, будто, он не спал всю ночь...»

— Ставрос, дорогой, — голос Тео, ворвался в мысли Дианы. Василиадис уже встал и пожимал ему руку. — Я же говорил, что с твоей женой все будет в порядке. Не стоило так волноваться, — мужчина обернулся и взглянул на свою пациентку так, будто хотел ей сказать: «Смотри, как муж любит тебя!». От этого девушке стало вдвойне неприятнее. Сделав вид, словно ничего не понимает, она попыталась лечь, но больное плечо не дало ей сделать этого. Тихонько застонав, Диана закрыла глаза, искренне, надеясь, что они ничего не услышали.

«Просто, будь сильной, Диана, — шептал внутренний голос. — Не показывай ему, как тебе плохо. Нельзя, чтобы Ставрос жалел тебя. Жалость — это не любовь! Запомни это! Запомни раз и навсегда!»

Тео ушел. Она поняла это, когда услышала характерный щелчок. Они со Ставросом остались наедине...

— Как ты? — его голос, словно холодный ветер в летную жару, проник в сознание девушки, вызывая отклик в ее сердце. Глупый орган затрепетал в груди, напоминая маленькую канарейку, которую заперли в тесной клетке. Свободолюбивая птичка стремилась на волю, чтобы, снова, распустить крылья и почувствовать тепло солнечных лучей. Не в силах выносить этой муки, Диана распахнула глаза и посмотрела на него.

Она воинственно вздернула подбородок и стиснула зубы. Улыбка и блеск, который заворожил и пленил его вчера, исчезли. На их месте была боль. Та самая, что он посеял в душе Дианы.

— Здорова, — ответила девушка, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал и не выдавал ее истинных эмоций. — Надеюсь, я удовлетворила тебя этим ответом. Теперь, ты можешь уходить. Нет смысла оставаться здесь и разыгрывать заботливого супруга. Мы оба прекрасно знаем, что это не так. Уходи...

Ставрос, для которого каждое ее слово было как острый клинок, вонзающийся в спину, несмотря на все старания Дианы, даже не сдвинулся с места. Мужчина стоял у ее постели, словно огромная бесчувственная скала, готовая укрыть ее от всего внешнего мира. Он уже принял решение, противиться которому, Диана была не в силах.

— Я рад, что ты можешь снова препираться и воевать со мной, — наконец, когда у девушки почти закончилось терпение, он заговорил. — Это доказывает, что ты идешь на поправку...

— Ты меня не слышал?! — разозлилась та, предприняв неловкую попытку приподняться, за что поплатилась острой болью и капельками слез, выступивших на глазах.

Перемена, произошедшая в ней, не укрылась от внимания Ставроса. Бросившись к жене, он, нежно, обхватил ее за плечи и, немного приподняв, усадил так, как она этого хотела. Его прикосновения, несмотря на силу и мощь мужчины, не причиняли ей боли, скорее, наоборот. Ладони Ставроса так легко и заботливо касались ее тела, что, казалось, между ними, по-прежнему, существовала та буря, которая зародилась в Нафплионе...

— Отпусти меня, — потребовала она, боясь, что не сможет больше сопротивляться. — Убери свои руки, Ставрос!

— Я уйду, — сделав маленький шаг в сторону, произнес он. — Но, — мужчина смотрел на руку Дианы, на безымянный палец, где должно было блестеть их кольцо. Она сняла его, оставила на острове... — я не оставлю тебя. Хочешь ты этого, или нет, — голос его немного охрип, — но мы — муж и жена. А моя жена должна жить в Греции, вместе со мной!

«Второй раз я не наступлю на те же грабли, — повторял он себе, когда спускался по лестнице, к выходу. — Однажды я уже потерял семью. Больше такого не повторится!!

Шестью часами ранее

Ставрос, после того признания, не мог найти себе места. Дождавшись, когда Диана уснет, он вышел из палаты, чтобы выпить кофе и собрать мысли в кучу.

«Она любит меня, — думал мужчина, сидя на подоконнике, — черт возьми, этого не должно было случиться! Она не может любить меня... Это невозможно!»

Ему казалось, что в этот самый момент, когда Диана произнесла эти слова, весь его мир, вся его жизнь рухнула, как карточный домик. Ставрос, который, давно, потерял умение чувствовать и любить, оказался в ситуации, когда сердце взяло верх над разумом. Он ошибся. Жестоко, бесповоротно... очень глупо. Нельзя было соглашаться на это пари! Нельзя было принимать условия Андреаса и начинать игру, в которой нет победителей и проигравших.

Ставрос, всего лишь, хотел вернуть то, что, по праву, принадлежало ему и его семье. Яхта, которую сконструировал и построил дед для бабушки. «Кассандра» была символом его любви, который, словно реликвию, передавали отцы своим сыновьям в день их свадьбы. Родители Ставроса провели на «Кассандре» свой медовый месяц. Они были счастливы на ней. А потом... Потом ее продали. Отдали за долги, когда верфь была в безвыходном положении...

«Я обещал Агапи, что подарю ей «Кассандру» и мы отправимся на ней в свадебное путешествие, — вспоминал он, чувствуя как душа разрывается на мелкие кусочки. — Но не успел... Моя жена и сын погибли, так и не увидев ее...»

— Это яхта превратилась в символ лжи, обмана и предательства, — прошептал Ставрос, скомкав в руке бумажный стаканчик из-под кофе.

«Я обманом женился на Диане и привел на «Кассандру». В ту ночь она стала моей... А я... Я нарушил клятву, данную Агапи...»

Подобные размышления преследовали Ставроса, куда бы он ни пошел. Каждый божий день, мужчина просыпался с мыслями о том, в какое непроходимое болото превратилась его жизнь. Каждую секунду своего существования он думал о том наказании, которое уготовили для него Небеса.

— Ставрос, — Тео вышел из палаты Дианы и направился к нему. Василиадис долгие годы был другом его деда и являлся семейным врачом Кассианидесов, — пройдем в мой кабинет, — взгляд мужчины не предвещал ничего хорошего, заставив его внутренне содрогнуться.

Пройдя несколько метров по длинному коридору, Василиадис открыл дверь с табличкой со своей фамилией. Просторный, обставленный в соответствии со всеми предпочтениями Тео, кабинет напоминал комнату из президентского люкса. Глядя на одну лишь мебель из дерева цвета слоновой кости, можно было понять, каким успехом пользуется человек, работающий здесь.

— Проходи, присаживайся, — доктор закрыл дверь за своим гостем и прошел за стол. Захлопнув крышку ноутбука, он положил на стол руки, внимательно глядя на Ставроса. Лицо Тео было крайне напряженным.

— Что Вы хотели мне сказать, — первым нарушил молчание Ставрос. Мужчине хотелось, как можно скорее, избавиться от того смятения и неведения, в котором он находился. — Это касается Дианы?

— Это касается вас обоих, — отозвался тот, задумчиво. Прислонившись к спинке кожаного кресла, он снял очки в тонкой золотой оправе и положил их на столешницу. — Ты знал, что Диана беременна?

Вопрос Василиадиса прозвучал так громко, что несколько раз отозвался эхом в голове Ставроса. Слово «беременна» заставило его поперхнуться собственной слюной, а горло сжаться от нехватки воздуха. Казалось, еще несколько секунд и он, просто, задохнется.

«Диана беременна... — повторил он про себя, глядя застывшими глазами в одну точку, над головой Тео. — Она хотела уехать от меня и сохранить это в тайне...»

— Вижу, тебя это очень удивило, — прервал его мысли врач. — Срок, хоть и небольшой, но анализ крови подтвердил, что она беременна. Возможно, она сама еще не знает об этом...

— Разве, такое возможно? — не поверил Ставрос. Он прекрасно помнил, как сильно Агапи хотела детей. Она делала тесты на беременность каждый раз, когда замечала даже самые незначительные признаки, которые могли означать беременность. Женщины очень внимательны к подобным вопросам. Диана, наверняка, уже знает обо всем. Именно поэтому, она так внезапно решила все бросить и уехать в Англию. Она пыталась скрыть от него ЕГО ребенка!

— Я лишь говорю, что срок еще маленький, — пожал плечами Василиадис. — Все может быть. Тем более, — он замолчал на секунду, — твой отец говорил мне, что вы хотите развестись. Это правда?

«Даже тут он решил все за меня,» — разозлился Ставрос. Резко вскочив на ноги, мужчина подошел к двери. Ему нужно было решить некоторые вопросы до того, как Диана придет в себя и снова захочет сбежать от него.

— Развода не будет, — уверенно произнес он, схватившись за дверную ручку. — Если она носит моего ребенка, я сделаю все, чтобы он родился и вырос здесь, в Греции!

После того, как Ставрос ушел, Диана не находила себе места. Медсестра принесла ей обезболивающее и завтрак, но она не могла заставить себя сделать даже маленький глоток свежевыжатого апельсинового сока. Ей не давали покоя слова мужчины.

— А моя жена должна жить в Греции, вместе со мной!

«Что ты имел ввиду, Ставрос? Почему так неожиданно изменил свое решение? — думала девушка, глядя в окно. — Что ты задумал на этот раз? Неужели, тебе мало того, что ты уже получил? Что еще тебе от меня нужно?»

— Я не останусь здесь, — обиженным голосом протянула Диана, смахнув непослушные слезы. В последнее время она стала слишком сентиментальной и плаксивой, что ей совершенно не нравилось. — Ты не заставишь меня быть с тобой, потому что я не хочу этого, — неловко приподнявшись, она оперлась на здоровую, левую руку, и заставила себя сесть. Благо, кнопка вызова медсестры была рядом и ее мучения продолжались недолго.

Спустя несколько секунду в палату вбежала молодая гречанка. Она подошла к ней и на чистом английском произнесла:

— Что Вам угодно, миссис Кассианидес?

Подобное обращение, хоть и стало привычным за последнее время, но, по-прежнему, было чуждым. Сделав над собой усилие, Диана спрятала свои чувства, куда подальше и заговорила.

— Для начала, перестаньте меня так называть. Я — Диана Хоггарт, — произнося свою девичью фамилию, она поймала себя на мысли, что уже давно не была прежней Дианой, которой хотела казаться, сейчас. — Принесите мне, пожалуйста, телефон. Я должна немедленно позвонить своей бабушке.