Первые впечатления

Глава 12

Иден проснулась в пять утра с четкой мыслью, что все окружившие ее загадки нужно решить как можно скорее. Только тогда жизнь опять станет нормальной. Минут тридцать она лежала, глядя в потолок, и обдумывала события последних дней. Напрашивался логичный вывод: все пошло наперекосяк с появлением Макбрайда. Она просидела бог знает сколько в запертом подвале, в ее спальне обнаружились смертельно ядовитые змеи, а снаружи дом скрытно стерегут агенты ФБР. И этот веселенький список можно продолжать бесконечно. И самое плохое во всем этом то, что она не сможет скрыть происходящее от Гренвилла. Если так пойдет и дальше, он неминуемо все узнает. Да, Брэддон Гренвилл прекрасный человек, они одинаково смотрят на многие вещи, у них общие вкусы… И все же чутье подсказывало Иден, что не стоит посвящать адвоката в шпионскую историю, героиней которой она стала отнюдь не по своей воле. Как бы ни складывалась ситуация… останутся ли ее отношения с Брэддоном деловыми, перейдут ли в фазу романтических или зайдут еще дальше… в любом случае они будут непоправимо испорчены, если он будет знать, что ФБР проводит расследование в связи со шпионажем и что она, Иден Палмер, имеет самое непосредственное отношение к этой истории.

Иден выбралась из кровати и подошла к окну. Внизу раскинулся сад, когда-то давно созданный ее руками, а теперь ставший ее собственностью. И там, в ее саду, находился человек. Он стоял под небольшой арочкой, искусно обсаженной кустами жасмина так, что ветви закрывали конструкцию из дерева и летом казалось, будто арка целиком состоит из ветвей и благоуханных цветов. Мужчина прижался спиной к стене, и его было плохо видно, но сомневаться, что он там, не приходилось. «За мной следят, – с горечью подумала Иден. – Наблюдают. Шпионят».

Вздохнув, она отправилась в ванную и встала под горячий душ. Случалось, именно под душем, когда струи воды били по телу, ей в голову приходили самые лучшие идеи.

Макбрайд сказал: его начальство продолжает считать, что Иден владеет некоей информацией. А недавно поблизости от унаследованного ею поместья – по словам Макбрайда – был убит агент ФБР. Женщина-агент погибла в результате наезда, и «контора» не смогла разобраться, было ли то случайное убийство, или оно как-то связано с расследованием. Что пыталась выяснить та женщина? Не исключено, что дело именно в Фаррингтон-Мэноре. Похоже, что именно дом имеет непосредственное отношение к шпионам и всяческим тайнам, а вовсе не она, не Иден Палмер.

Иден вышла из-под душа, оделась, немного подсушила волосы феном и накрутила их на крупные бигуди. Взглянув в зеркало, поморщилась и решила наложить хотя бы легкий макияж – после сорока никогда не удается выглядеть так, как хочется, особенно с утра.

Сделав глубокий вдох, она взяла одну из рукописей, присланных редакцией. Эту нужно прочесть в первую очередь – сроки поджимают. Открыв папку, Иден пробежала глазами первую страницу и сразу обнаружила две орфографические ошибки, причем в самых простых словах. Господи, ну почему некоторые люди так плохо учились в школе? Иден отложила рукопись в сторону, осознав, что работа над ней потребует немало времени.

Бросив взгляд на оставшуюся пачку, Иден решила бегло просмотреть остальные рукописи.

Через час она пришла к выводу, что ни одна из рукописей не имеет отношения к шпионам. Среди всей писанины нашелся лишь один детектив, но там события происходили в викторианской Англии и речь шла о человеке, который жестоко убивал проституток.

Потом до Иден донесся аппетитный запах кофе и выпечки, и, решительно отложив работу, она спустилась вниз. Макбрайд орудовал у плиты, рядом на блюде возвышалась внушительная горка аппетитных оладий.

Иден поинтересовалась, не ждут ли они гостей.

Макбрайд помахал рукой в сторону сада.

Сообразив, что он имеет в виду агентов, наблюдающих за домом, Иден сказала:

– Я думала, там будет всего один наблюдатель.

– Сейчас они сменяются, так что на данный момент их двое. – Макбрайд поставил перед ней тарелку с горячими оладьями и опять повернулся к плите.

Иден зачерпнула кленового сиропа, потом посмотрела на широкую спину и узкие бедра мужчины, который ловко перемещался по кухне, и, вздохнув, вылила почти весь сироп обратно. Просто удивительно, как наличие неподалеку красивого мужика снижает аппетит и заставляет женщину во многом отказывать себе. Осторожно откусив кусочек оладьи с каплей сиропа, Иден удовлетворенно улыбнулась. Оладьи оказались выше всяких похвал.

С удовольствием перекусив, Иден спросила:

– А у тебя есть фото того агента? Женщины, убитой здесь?

Джаред обернулся и внимательно взглянул на нее.

– Неужели ты решила помочь мне? И не просто не вставлять мне палки в колеса, а действительно помочь?

– И что только женщины в тебе находят? – сердито буркнула Иден, задетая его словами и недоверчивым тоном.

– Я мог бы тебе объяснить и даже показать… но это займет много времени, а у нас полно дел.

– Избавь меня от этого, – язвительно отозвалась она, не сдержав, однако, улыбки. – Хочешь, я отнесу оладьи твоим людям?

– Нет, я сам. Предполагается, что ты не догадываешься об их присутствии.

– Даже о том парне, что торчит под жасминовой аркой?

– Особенно о нем. – Джаред вдруг стал серьезным. – Ты встала очень рано, я слышал. Наверное, было время подумать. Не появилось ли у тебя каких-нибудь мыслей относительно нашего дела?

– Если ты хочешь спросить, не вспомнила ли я о своих встречах со шпионами, то ответ будет «нет». Я просмотрела рукописи и не нашла в них ничего, что можно как-то связать со шпионажем. Но ведь этот парень мог написать не шпионский роман, а книгу в любом другом жанре, надеясь, что я буду именно тем понимающим редактором, кто разглядит в его опусе шедевр и порекомендует рукопись к изданию.

– Откровенно говоря, я не думаю, что он написал книгу. Да, идея была хороша, и поначалу я тоже за нее ухватился. Но я работаю в… своей сфере уже тридцать лет. И поверь, мой опыт кое-чего стоит. Я не думаю, что дело в романе и поисках редактора или издателя.

– Тридцать лет? Должно быть, ты выглядишь значительно моложе своего возраста.

Джаред начал было что-то объяснять, но потом понял, что она его дразнит, и, улыбаясь, покачал головой.

– Хочешь еще оладьев? Или боишься, что Гренвилл сбежит, если ты наберешь пару фунтов?

Иден укоризненно взглянула на Макбрайда и серьезно сказала:

– Сегодня утром я решила, что чем раньше будут разгаданы все загадки, связанные с домом, тем скорее ты исчезнешь из моей жизни, и тогда я наконец смогу полностью посвятить себя тому, что обещает быть чертовски интересной работой.

– Ты разрываешь мне сердце! – Макбрайд закатил глаза и прижал ладонь к груди. – Но в целом ход твоих мыслей мне нравится. Чем скорее, тем лучше. – Он помолчал, переворачивая оладьи, потом вдруг серьезно спросил: – А ты понимаешь, что меня могут уволить из Бюро за то, что я ввел тебя в курс расследования?

Иден рассердилась:

– А чего хотело твое начальство? Иметь безответную жертву, которая позволит в себя стрелять, чтобы потом ее спасли наши сильные и молчаливые герои в штатском? Так что поделись все-таки со мной своими мыслями по поводу происходящего. Из-за чего, по-твоему, весь сыр-бор?

– Из-за этого дома, – не раздумывая ответил Макбрайд. – Не исключаю даже, что виной всему сапфиры. Насколько я понимаю, их никто не продавал, а в погоне за сокровищами люди не знают никаких границ.

– Наверное, нельзя ходить по городу, показывая всем фотографию Эпплгейта, и расспрашивать, что это за тип и не крутился ли он поблизости от Фаррингтон-Мэнора. Но может, стоит показать людям фотографию убитой женщины-агента и порасспрашивать о ней?

– Если не ошибаюсь, ты любишь руководить? – задумчиво спросил Макбрайд.

– Когда ты мать-одиночка, тебе волей-неволей приходится самой принимать решения и учиться командовать.

Несколько секунд Джаред разглядывал сидящую перед ним женщину, затем подхватил блюдо с оладьями и направился в сад. Иден удовлетворенно усмехнулась, а потом увидела свое отражение в дверце микроволновки и схватилась за голову – она забыла снять бигуди.

Часом позже Иден – уже без бигуди – взирала на груду книг и бумаг. Она сказала Макбрайду, что лучше всех местные сплетни знает Минни, с которой Иден наверняка сегодня увидится и не упустит возможности хорошенько порасспрашивать ее. Но прежде Иден нужно было пролистать кучу книг по садоводству и сделать кое-какие наброски.

– Столько работы, – пожаловалась она. – Мне не справиться с этим не то что за часы, за недели!

– Ну и прекрасно, – отозвался Макбрайд. – Пока ты работаешь, у меня будет время заняться кое-какими делами.

Он не стал ничего объяснять, просто помог ей перетащить книги из спальни в столовую, улыбнулся, увидев альбом двадцатилетней давности, и, убедившись, что у Иден есть все нужное для работы, ушел на второй этаж.

Листая страницы, она время от времени слышала, как он ходит наверху, и даже улавливала обрывки телефонных разговоров.

Иден брала в руки старые, много раз читанные книги и улыбалась им, как старым друзьям. Листая пожелтевшие страницы, она вспоминала то время, когда жила здесь с Мелиссой и миссис Фаррингтон. Иден отчетливо помнила, что, живя в поместье, никогда не думала о будущем. «Должно быть, это потому, что я была счастлива. Мне просто не нужно было желать большего». И не объявись тогда Алистер, она осталась бы в этом доме навсегда.

Иден откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ей казалось, что она ощущает присутствие в доме миссис Фаррингтон. Вот старая женщина сидит в кресле, держит на коленях Мелиссу и рассказывает девочке истории из жизни семьи Фаррингтон. Открыв глаза, Иден обвела взглядом комнату. Как все здесь привычно и дорого ей… даже картины Тиррелла Фаррингтона, написанные в конце XIX века. Пусть Тиррелл и не был талантливым художником, но он был столь же фанатичным членом своего клана, как и миссис Фаррингтон, и внес свой вклад в историю семьи. Здесь были портреты родственников, сделанные с натуры, и портреты предков, написанные по воспоминаниям и рассказам. Имелись также четыре полотна, на которых был изображен сам дом – с разных сторон и под разными углами. Иден нашла на одной из картин знакомые деревья, выглянула в окно и улыбнулась – вот же они стоят, только намного выше и стволы толще. Тиррелл прожил в поместье всю жизнь. Он так и не женился. Юнцом он ездил в Европу – тогда так было принято – завершать образование. Его путешествие длилось три года. Миссис Фаррингтон рассказывала, что матери Тиррелла пришлось симулировать сердечный приступ, а отцу – прекратить выплачивать сыну пособие, только тогда он смог расстаться с Парижем и вернуться домой. Душа его осталась во Франции, он так и не простил родным того, что они вынудили его вернуться. Всю свою жизнь Тиррелл посвятил живописи.

– Как дела?

– Неважно, – отозвалась Иден, рассеянно глядя на стоящего в дверях Джареда. – Чего ты хочешь? Двадцать лет назад я создала сад. Но это было один раз! А потом я занималась чем угодно, только не ландшафтным дизайном. Мне непросто вспомнить, что и как делается.

– Не прибедняйся – у тебя прекрасная память и острый ум. Я на собственном горьком опыте убедился, что мозгами ты работать умеешь. И еще, я слышал, ты получила степень, даже не бросая работы.

– Все-то ты знаешь, – буркнула Иден, недовольно глядя на ухмыляющегося Макбрайда. – И по какой именно специальности я получила свою ученую степень, мистер Всезнайка?

– Американская история. А вторым предметом была английская литература.

– На меня завели дело в ФБР? Это такая папка с бумажным ярлычком, на котором написано мое имя?

– Скорее, это похоже на ящик, набитый бумагами, – заметил Джаред.

Иден застонала.

– Да ладно, все не так уж плохо. – Макбрайд взял стул и уселся напротив расстроенной Иден. – Кстати, я тут кое-куда позвонил и кое-что выяснил. Тебе это интересно?

– Смотря о чем речь, – осторожно ответила она. – Плохие новости?

– Вовсе нет, – бодро отозвался Макбрайд. – На мой взгляд, даже наоборот.

– Ты раскопал что-то плохое о Гренвилле? – с подозрением спросила Иден. – Макбрайд, ты же обещал мне помочь…

– А ты знаешь, что Макбрайд – это не мое настоящее имя?

– Да мне плевать! Зачем мне твое настоящее имя? Выкладывай, что ты узнал… если это не касается Минни Норфлит. О ней я ничего не стану слушать.

Сделав вид, что не заметил шпильки, Джаред сказал:

– Это касается Тесс Брустер, того агента, которая погибла здесь.

– Ты ее знал?

– Да, – коротко ответил Джаред, и Иден поняла, что он не хочет говорить об этом. – Она снимала дом, который находится немного дальше по дороге.

– Дом надсмотрщика, – быстро сказала Иден – Я знаю, где это. Этот дом когда-то относился к Фаррингтон-Мэнору, но был продан много лет назад. Миссис Фаррингтон рассказывала, что одно время он был практически разрушен и там чуть ли не козы прыгали по развалинам, но потом… – Глаза ее округлились, и она замолчала.

– Точно, – подхватил Джаред, – потом его купил один из Гренвиллов, и теперь дом принадлежит твоему красавчику.

– Прекрасно, – решительно сказала Иден, игнорируя сарказм Макбрайда. – Я расспрошу Брэда о женщине, снимавшей дом. И о том, что с ней случилось.

– Думаешь, он тебе расскажет?

– О, конечно, нет. Ведь это он убил вашего агента и теперь пытается замести следы. Ты иногда бываешь ужасно противным, ты знаешь об этом?

– Ты первая женщина, которая мне это говорит, – хмыкнул Джаред, рассматривая изображение садов в одной из книг Иден. – Мне очень понравилась твоя вчерашняя речь, – помолчав, сказал он. – И то, как ты заставила этих людей уговаривать тебя заняться их садами. А как выглядит сад в стиле восемнадцатого века?

– Обязательно должна быть выдержана соразмерность всех элементов сада. И еще там должны быть садовые постройки.

– Ах, так вот что за развалины рассеяны по всей Северной Каролине!

Иден подняла глаза от книги и уставилась на Джареда.

– И что должен означать сей взгляд? – поинтересовался тот, видя, что она о чем-то задумалась.

– Мне пришло в голову, что некоторые из тех построек можно было бы перенести в «Королеву Анну». Надо будет обсудить это в Историческом обществе Арундела и в Обществе реставраторов Северной Каролины. Постройки можно восстановить. Это будет прекрасно – они ведь подлинные!

– Расскажи еще об этом. – Джаред махнул рукой в сторону книг и альбомов. Он выглядел действительно заинтересованным, и Иден принялась его просвещать:

– Мы обычно сажаем растения большими участками. То есть человек посадит для себя, скажем, дюжину кустов помидоров. И уж он проследит, чтобы рядом и между помидорами ничего больше не росло. Все будет чисто и аккуратно. Но люди колониальных времен жили по-другому просто потому, что их мир был другим. Опасным прежде всего. Им приходилось жить тесно, сплачиваясь, чтобы защититься. И при этом нужда в выращивании продуктов питания была куда острее, чем сейчас.

– Огороды в городе?

– Вроде того. В Вильямсберге каждый дом имеет участок в пол-акра, и ты не представляешь, сколько всего они умудрялись выращивать на таких небольших пространствах. Использовался буквально каждый клочок. – Иден убедилась, что слушатель по-прежнему внимает с почтительным интересом, и продолжила: – Современный человек обычно организует так называемый многофункциональный сад: деревья отдельно, овощи отдельно, у ограды или вдоль дорожки цветы, в углу – травы. Но в колониальные времена люди смешивали разные растения, и сегодня мы вновь открываем этот стиль и находим в нем определенную прелесть и даже некоторые преимущества. При этом растения подбирались таким образом, чтобы в процессе роста они помогали друг другу.

– Это как?

– Некоторым растениям нравится расти рядом. Кроме того, есть такая теория: если на ваш урожай напали гусеницы или жуки – посадите рядом то, что им понравится больше, чем ваши тыквы. Если ты выращиваешь кошачью мяту, то ее стеблями мульчируешь огород, чтобы отпугнуть долгоносиков. Валериана заставляет червей бороздить верхний слой почвы, что значительно улучшает ее свойства. А уж бархатцы нужно сажать везде – насекомые ненавидят их запах.

– И ты еще говорила, что все забыла, – укорил ее Макбрайд, на которого небольшая лекция явно произвела впечатление.

– Ну, кое-что я еще помню, хотя за последние двадцать лет появилось много новых работ по садоводству. Правда, все новое – это хорошо забытое старое. Ведь что ни говори, а наши предки знали, что делали, и умели понимать природу. – Иден вдруг растеряла весь свой энтузиазм и с тоской посмотрела на кипу книг. – Как я буду делать сады для «Королевы Анны»? Садовник колониальной эпохи смог бы разместить четыре сада на половине акра.

– А какова площадь земельных участков в поселке?

– Не знаю, – растерялась Иден. – Кажется, что-то около трех акров.

– И что ты станешь делать с тремя акрами площади?

– В колониальные времена там сделали бы пастбище для овец, коров и лошадей, а в наши дни… ну, можно сделать лужайку для игры в крокет. А что касается сада… – Иден взяла блокнот и начала писать. Джаред вытянул шею и прочитал заголовок «Сад должен иметь». Ниже шли строчки:

замкнутые фрагменты пространства,

постройки,

дорожки,

он должен воссоздавать прошлое.

– А набросок? – спросил Джаред.

– Сейчас, – с готовностью согласилась Иден. Она была рада рассказать кому-то о своем увлечении, проверить, насколько она помнит материал. – Вот дом. – Она нарисовала прямоугольник ближе к правому краю листа. – Я найду хотя бы одну садовую постройку, перенесу ее сюда и отреставрирую… спасибо тебе большое за прекрасную идею. – На левой половине листа появился еще один прямоугольник, поменьше. – Теперь здания нужно соединить дорожками. В колониальные времена не было лужаек, по которым можно было бродить, как вздумается.

– Неужели ты говоришь о тех людях, что так отчаянно сражались за свою свободу?

– В то время не было электрических газонокосилок… и бензиновых тоже. Если бы тебе пришлось вручную подстричь траву на лужайке размером с акр, ни о какой свободе ты уже бы и не вспомнил.

– Понял.

– Вот здесь, ближе к дому, мы выделим пространство для так называемого сада удовольствий – это место для пикников, где к тому же можно просто посидеть на воздухе теплым вечером. – Она нарисовала прямоугольник и обвела его кружочками, которые, как предположил Джаред, означали кусты. – По углам посадим деревья, а вот здесь будет небольшой бельведер, но с этим надо быть очень и очень осторожными, чтобы конструкция не выглядела слишком викторианской.

– Так, а потом что?

– Теперь огород. Нужно рассчитать так, чтобы он был не слишком близко к дому, но и не очень далеко. В колониальные времена огороды были красивы и их не прятали на задворках. – Иден изобразила шесть узких прямоугольников, а затем квадрат со звездочкой в центре. От звездочки разбегались дорожки.

– Я понял, – сказал Джаред. – Это фонтан. Естественно, он тоже будет в стиле восемнадцатого века.

– Молодец! – Иден улыбнулась и мечтательно продолжала: – Теперь еще дорожки, чтобы соединить обитаемые пространства. Дорожки обсаживаем деревьями. В те времена не было климатических установок, и тень была важна для комфортного существования. Ну и в зависимости от размеров собственности… – Она нашла в книге иллюстрацию, на которой был изображен губернаторский дворец Вильямсберга с садом. Этот сад стоил безумных денег и едва не разорил правительство штата, но Иден была уверена, что его красота и совершенство стоили вложенных средств.

– Здорово, – сказал Макбрайд, поднимая глаза от книги. – И когда начнется гонка на выживание?

– По расписанию.

Оба рассмеялись, а потом Иден сказала:

– Мне пора собираться на встречу с Брэдом.

Ее взгляд умолял отпустить ее одну, но Макбрайд покачал головой:

– Прости. Но это мой долг – охранять тебя. Скажи Гренвиллу, что я буду помогать тебе.

Иден хотела было возразить, но передумала, осознав бесполезность этого.

– У тебя, случайно, нет камеры? – спросила она.

– Есть цифровая.

– Тогда ты будешь делать снимки. Нужно представлять себе участок и особенности ландшафта, когда работаешь над проектом.

– Хорошо. А ты постарайся сделать так, чтобы мы попали в дом, где жила Тесс. Идет?

Иден кивнула. Правда, пока она понятия не имела, как попросить Брэддона пустить ее в тот дом, но что-нибудь можно будет придумать. Они с Джаредом улыбнулись друг другу, почувствовав, что у них появилось нечто общее. Пусть это и не дружба, но хотя бы партнерство. Может, он не так уж плох, сказала себе Иден.

– А что у нас на обед? – поинтересовался вдруг Макбрайд, и она сморщилась, догадавшись, кто будет этот обед готовить.