Первые впечатления

Глава 16

Иден проснулась от громкого и резкого звука. Чертов телефон! Не открывая глаз, она протянула руку к трубке. В ее спутанное сном сознание ворвался голос дочери:

– Мама! Ты не звонила целую неделю!

– Прости, детка, я была очень занята.

Иден не могла открыть глаза – сон решительно отказывался отпустить ее. Наверняка чертов агент что-то добавил вчера в коктейль. Секретное лекарство, от которого люди могут спать сутками. И зачем ему это понадобилось? Неужели его сослуживцы еще не успели как следует обыскать дом? А вдруг они решили тщательно осмотреть все работы Тиррелла Фаррингтона на предмет спрятанных сокровищ? Глаза Иден наконец открылись. Если эти негодяи добрались до полотен бедняги Тиррелла, она их своими руками…

– Мама, ты меня слушаешь?

– Прости, радость моя, я никак не проснусь, – виновато пробормотала Иден. – А который час?

После долгой паузы Мелисса сказала:

– Сейчас десять минут двенадцатого. Мама, ты заболела?

Иден рывком села в кровати и уставилась на часы. Действительно, уже почти день. Да она ни разу в жизни не спала так долго!

– Нет, милая, я не больна и у меня все хорошо. Просто с момента моего приезда сюда все время что-нибудь случается, и я устала. К тому же вчера я очень поздно легла.

– Случается? Что там может случиться, в Арунделе? Это у нас в Нью-Йорке суета и сумасшедший дом!

Иден могла бы рассказать Мелиссе о том, что у нее произошел нервный срыв и она избила человека так, что ему в больнице накладывали швы, что она попала в поле зрения ФБР, получила новую работу, что в ее жизни появились два мужчины… но она не стала ничего говорить. Мелисса через слово повторяла «мама», а это значит, дочь чем-то расстроена.

– Я вовсе не собиралась сравнивать города, детка. Скажи, у тебя что случилось?

– Ничего не случилось, – отозвалась Мелисса с горечью. – Просто я звоню узнать, как ты поживаешь. Ты уехала оформлять наследство и пропала. А ведь это всего второй раз в жизни, когда мы с тобой расстаемся. А ты…ты даже не звонишь! Я беспокоилась!

– Что у тебя случилось? – повторила Иден. – Только не обманывай меня. Я все слышу по голосу. Я же твоя мама…

Мелисса тут же разрыдалась и принялась изливать свои горести и жалобы, коих накопилось немало. Стюарт много работает, и три вечера в неделю Мелисса совсем одна и даже ужинает без него. А когда он возвращается домой, то бывает таким усталым, что его не интересует даже то, как она себя чувствует и сколько раз в день брыкался ребенок. А еще эта готовка! Стюарт сказал, что они не могут каждый раз есть в ресторане – это слишком дорого. И даже заказывать еду на дом тоже каждый день нельзя, и теперь Мелиссе приходится готовить ужин.

– Я не умею готовить! – всхлипывала Мелисса.

«А ведь я пыталась тебя научить, и не раз», – подумала Иден, но вслух этого не сказала.

– Справа от холодильника в шкафчике есть кулинарные книги, – начала она.

– Я знаю, где лежат чертовы кулинарные книги! Мама, мне нужна помощь, а не поучения!

– Прости, детка, – мягко сказала Иден. – Я знаю, что жить вдвоем с мужем и быть хозяйкой дома непросто, но…

– Я хочу быть с тобой.

– М-м? – Иден взяла со столика у кровати сапфировое ожерелье и, поворачивая его так и этак, внимательно разглядывала камни.

– Мама, ты меня слушаешь?

– Да, милая, конечно. Просто… – Иден нахмурилась, прижала трубку к плечу, выбралась из кровати и подошла к окну. Раздвинула шторы, подняла жалюзи. Яркое солнце беспощадно резануло по глазам.

– Черт бы тебе побрал, Макбрайд, – прошептала она.

– Что? Что ты говоришь, мама? Я хочу быть с тобой, потому что скоро мне рожать, а я…

Иден разглядывала ожерелье при ярком дневном свете. Что-то было не так. Какое-то время она работала в ювелирном магазине и несколько раз держала в руках настоящие сапфиры. Конечно, не такие крупные, но… Или все дело в старинной оправе?

– Мама, ты слышала, что я сказала? Я хочу приехать, ты можешь встретить меня на станции?

– На станции? – рассеянно переспросила Иден. – Здесь нет железнодорожной станции, детка. – Она попыталась сосредоточиться на разговоре. – Послушай, Мелисса, носить ребенка нелегко, но ведь у тебя есть Стюарт, и я думаю…

– Я не хочу знать, что ты думаешь! Как ты могла бросить меня именно теперь, когда я так нуждаюсь в тебе?

– Я не бросала тебя, детка. Разве ты не помнишь, как вы со Стюартом обрадовались возможности побыть вдвоем? Когда я уезжала, вы обсуждали планы по ремонту дома.

– Да, я тоже думала, что мы сможем сделать что-нибудь интересное, но ничего не получилось! Стюарт сказал, что раз теперь нам приходится платить за квартиру, то денег на ремонт не остается. А еще знаешь, что он сказал?

Иден вдруг ощутила дразнящий запах. Аромат шел с первого этажа, и некоторое время она просто принюхивалась, потом не выдержала, распахнула дверь и потянула носом. Как вкусно пахнет! Что же такое Макбрайд готовит?

– Что же сказал тебе Стюарт?

– Он считает, что я должна купить подержанную мебель, а потом отреставрировать ее – как ты делала! Нет, ты только представь! Я ношу его ребенка, а он хочет, чтобы я таскалась по всяким помойкам, грузила мебель и занималась столярными работами! Ты представляешь? Разве так нужно обращаться с беременной женщиной?

Иден вспомнила свою собственную беременность. До того, как она встретила миссис Фаррингтон, ей случалось не есть по нескольку дней. А потом она так боялась, что ее сочтут лентяйкой и выгонят на улицу, что таскала коробки с бумагами с чердака вниз и снова наверх.

– Конечно, так нельзя обращаться с беременной, – вздохнув, согласилась она.

– Мама, я тебе надоела своими жалобами?

– Нет, детка, конечно, нет. – Иден слышала, как Макбрайд поднимается по лестнице.

– Завтрак готов! – крикнул он. – Если ты еще не пробовала моих кексов с клубникой, то можешь считать, что жизнь прошла зря.

– Иду, – отозвалась Иден, прикрывая трубку ладонью.

– Мама, это был мужской голос? – В вопросе дочери прозвучали и неодобрение, и удивление.

– Да, но…

– Что в твоем доме делает мужчина? Утром?

– Мелисса, перестань! Я уже взрослая, ты не забыла? К тому же сейчас время ленча.

– Но ведь ты спала, я же разбудила тебя! Мама… мама, ты что, провела ночь с этим мужчиной?

Иден сжала зубы, вдохнула-выдохнула и ответила как можно спокойнее:

– Мелисса, девочка моя любимая, это совершенно не твое дело. И давай перестанем обсуждать мою жизнь и поговорим о тебе. Я думаю, тебе стоит помириться с мужем и не пытаться больше использовать меня как буфер между вами. Что же касается твоего приезда в Арундел, то на таком сроке беременности врачи не рекомендуют совершать длительные путешествия. А теперь пойди прими расслабляющую ванну, выбери какой-нибудь несложный рецепт из кулинарной книги и приготовь мужу вкусный ужин. Я позвоню, когда у меня будет время.

Иден повесила трубку. «Bay! Я молодец, – думала она. – Именно так нужно себя вести, чтобы не дать детям сесть тебе на шею. Я все сделала правильно». Эйфория владела ею секунд тридцать. Потом Иден упала на стул и разрыдалась. Она только что отказала в помощи своей дочери, своему единственному ребенку, с которым не разлучалась с момента ее рождения. «Что я за мать? – терзалась Иден. – Может, надо было позвать Мелиссу в Арундел? Но как быть с ФБР и расследованием?»

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Голос Макбрайда был полон сочувствия.

Иден попыталась вытереть глаза тыльной стороной ладони, и он услужливо протянул ей салфетку.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Ты разговаривала с дочерью?

– Да. – Иден высморкалась. – Это была моя дочь… взрослая дочь, которая уверена теперь, что я ее бросила. А я… а я подлая и неразборчивая.

– Ты? Да по сравнению с тобой и монахини кажутся распущенными.

– Ты смеешься надо мной.

– Ничего подобного! Вчера вечером я сделал тебе свой фирменный коктейль. Если бы ты только знала, скольких женщин мне удаюсь соблазнить с помощью этого пойла! А с тобой вышла осечка.

Иден рассмеялась сквозь слезы. Но потом вспомнила разговор с Мелиссой, и улыбка растаяла на ее губах.

– А вдруг она обидится и не захочет со мной разговаривать? Вдруг она отвернется от меня?

– Ты про дочь? Ну, у меня детей нет, поэтому я не могу утверждать, но я не думаю, что ваша ссора так уж серьезна. И сказала ты ей абсолютно правильные вещи. Ну что ты так смотришь? Я не подслушивал, а просто прислушивался. Профессиональная привычка. И ты была права. Если она будет бегать к мамочке всякий раз, как поругается со своим благоверным, то никогда не научится жить в семье.

– Но Стюарт, ее муж… Знаешь, я его терпеть не могу.

– А ты поставь себя на его место. Он молод и амбициозен, а ему приходится жить с тещей – весьма успешной дамой, которая добилась материального благополучия и всего остального вопреки сложной жизни и тяжелым обстоятельствам. Ты ведь знаешь, что обычно случается с девочками, которые становятся мамами в семнадцать?

– Знаю, конечно, но мне помогли. У меня была миссис Фаррингтон.

– И ты серьезно думаешь, что старуха оставила бы тебя в этом доме, если бы ты не работала на нее день и ночь? Успех, которого ты добилась в жизни, – заслуга целиком твоя, а не миссис Фаррингтон.

– Может, и так. – Иден улыбнулась.

– Ладно, я сделал все, что мог, чтобы подбодрить тебя и вернуть боевой дух в это красивое тело. И хотя в этой рубашечке ты выглядишь очень завлекательно, я, как честный человек, предлагаю тебе спуститься и позавтракать.

– Я… – Первым порывом Иден было схватить одеяло и закутаться в него, скрываясь от нескромных мужских глаз. Но Иден не сделала этого. Она задумчиво посмотрела на Джареда большими влажными глазами.

– Нет-нет! – Макбрайд попятился к двери. – Я не хочу, чтобы ты таким образом расплачивалась со мной за житейскую мудрость и добрые слова. Одевайся и приходи завтракать. Слышишь? Это приказ! Я уже позвонил Гренвиллу и предупредил его, что тебе нездоровится и поэтому сегодня ты останешься дома. Тебе не придется встречаться с этими самовлюбленными болванами, его клиентами, и проектировать сады, которые они даже не смогут оценить.

– Ты не имел никакого права это делать! – Иден вскочила и сердито уставилась на него.

Несколько секунд Макбрайд смотрел на нее остановившимся взглядом. Иден стояла против окна, и рубашка – явно любимая и много раз стиранная – стала полупрозрачной, потому что солнце било в спину. Иден увидела, как Джаред побледнел; губы его сжались. Он повернулся и быстро пошел к двери, бросив через плечо:

– У тебя десять минут. Если не спустишься через пятнадцать, я вернусь, и тогда за себя не отвечаю.

Иден улыбалась, когда закрывала дверь и собиралась в душ. Мужики вообще – и Макбрайд в частности – всегда являются источником головной боли и всяческих неприятностей. Но иногда только они позволяют женщине почувствовать себя счастливой. Осознать свою власть, вот как сейчас. Иден включила воду погорячее, вымыла волосы и протерла лицо очищающим гелем. Мылом она не пользовалась, потому что оно сушит кожу, а именно сейчас ей совсем не хотелось разгуливать по Арунделу с шелушащимся носом.

Стоя под упругими струями воды, Иден вновь и вновь прокручивала в голове свой разговор с Мелиссой. Все-таки надо было выслушать девочку как следует, серьезно отнестись к ее жалобам. Но, с другой стороны, радость Мелиссы, узнавшей, что мать уезжает, была столь очевидна, что Иден до сих пор переживала боль и обиду, которую почувствовала тогда. Да и что Иден знала о замужней жизни? Да ровным счетом ничего, поскольку никогда не была замужем. Всякий раз, когда ее отношения с мужчиной заходили достаточно далеко, Иден порывала с ним, опасаясь, что ее личная жизнь отдалит их с Мелиссой друг от друга.

Но так было прежде. Теперь же она свободна. Нанося кондиционер на волосы, Иден думала о Гренвилле. Несмотря на все намеки и обвинения Макбрайда, адвокат ей очень нравился. Он оказался добрым, понимающим и разумным – разве можно требовать от мужчины большего? Им нравятся одни и те же вещи. А взять хоть «Королеву Анну» – этот проект вызывает настоящее восхищение. Как там сказал Дрейк Хотон? Мол, он нарисовал то, что нафантазировал Гренвилл. Фантазии Брэддона, воплощенные в жизнь, оказались прекрасны. И самое главное – Иден видела, что очень нравится ему.

«Да, все получится, – сказала она себе и улыбнулась, на время забыв даже о ссоре с дочерью. – Интересно, а где мы будем жить? Здесь или в его доме? Конечно, здесь, в поместье. Кому нужен дом викторианской эпохи, если имеется настоящий подлинник восемнадцатого века!» Они будут жить в ее доме, а свой Брэддон сможет отдать дочери. Минни же переедет в домик надсмотрщика. Да, все так и будет, и ее жизнь станет чудесной, потому что все будут счастливы. Иден уже представляла себя в роли хозяйки – вот они с Брэдом, с бокалами коктейля в руках, показывают сад неизменно восхищенным гостям.

Иден выбралась из душа и отметила, что прошло намного больше пятнадцати минут. Но и что с того? Как ни горели глаза агента – его угроз можно было не бояться. К тому же Макбрайд ведь большой шутник. Похоже, вся жизнь – как своя, так и чужая – представляется ему сплошной забавой.

Иден накрутила волосы на бигуди, высушила их феном и сняла бигуди. В общем-то она была даже рада, что сегодня ей не придется встречаться с клиентами. С момента приезда в Арундел у нее не было возможности передохнуть – так быстро события сменялись одно другим. Рассказать бы Мелиссе, сколько всего случилось, то-то она будет ахать и делать круглые глаза.

Иден представила себе, что дочь сидит рядом и смотрит на нее, а она излагает ей необыкновенные перипетии.

«Видишь ли, милая… – И Иден, обращаясь к дочери, рассказала ей обо всех событиях последних дней. – А теперь я поделюсь с тобой секретом, – закончила она, – конечно, я не уверена, но мне кажется, что ожерелье – подделка. Нет, я, конечно, не ювелир, но все же… Оно, несомненно, старое, но вот настоящие ли камни? Впрочем, зачем нам беспокоиться? Наверняка найдутся люди, которые смогут провести экспертизу. Ой, милая, мне пора – меня зовут завтракать. Впрочем, наверное, это уже ленч. Целую твой животик».

Закончив разыгрывать свою мысленную пьесу, Иден сбежала вниз по лестнице. Макбрайд стоял у плиты и недовольно взирал на нее.

– Ни кусочка не получишь, пока не скажешь, что именно тебя так развеселило. Я слышал, как ты хихикала, спускаясь по лестнице.

– Да ничего особенного. Просто я думала о том, что должна была бы рассказать своей дочери.

– И?..

– И все.

Иден заметила, что дверь на улицу открыта. Она выглянула в сад. Было весьма прохладно, но вообще-то погода стояла самая подходящая для того, чтобы приняться за сад. Как жаль, что у нее нечего сажать! Да и нечем.

– Кексы с клубникой, омлет с луком и сладким перцем, молоко, кофе, чай, клюквенный сок… без джина. Ничего не получишь, пока не скажешь, почему смеялась.

– Ладно. – Иден улыбнулась, глядя на его преувеличенно свирепую физиономию, сделала вид, что подносит к уху телефонную трубку, и еще раз разыграла свой маленький спектакль.

Макбрайд был отличным слушателем, он хохотал, и это заставляло Иден вкладывать все больше чувства в представление. И вдруг его лицо вытянулось.

– Что ты сказала?

Иден удивилась было такой реакции, но потом вспомнила, что не успела еще поделиться с ним своими подозрениями относительно ожерелья.

– Где оно? – резко спросил Макбрайд.

– На подоконнике. – Иден направилась к двери.

– Садись, ешь, а то совсем остынет. Я сам схожу за ним и постараюсь, чтобы контора как можно скорее нашла кого-то, кто разбирается в камнях.

Иден вытащила из-под салфетки кекс, откусила кусочек и застонала от удовольствия. Затем, положив себе изрядную порцию омлета, села за стол. «Интересно, – думала она, – что будет дальше? Наверняка судьба еще не исчерпала запас удивительных и значительных событий, припасенных на мою долю».

Иден даже не удивилась, когда со двора донесся гул мотора, какой мог издавать только грузовик.

– Кто это? – Настороженно прислушиваясь, на пороге с ожерельем в руке возник Макбрайд.

– Спецназ, наверное, – предположила Иден, с аппетитом расправляясь с омлетом.

Кто-то постучал в дверь, и Джаред пошел открывать. Она слышала, как, обменявшись с шофером парой слов, он вышел во двор. Вот хлопнула дверца грузовика, но Иден не стала отрываться от завтрака. Она почти прикончила омлет и доедала второй кекс, когда Макбрайд сунул голову в дверь.

– Иди, взгляни, – сказал он.

– Там что-то хорошее или плохое?

– Не знаю. Иди и посмотри сама.

Иден бросила на стол салфетку, одним глотком допила чай и пошла к двери.