Песнь демона

Глава 13

Изумление в голосе Доны можно было расслышать на фоне музыки и дорожного шума.

— Не могу поверить,что ты отказала Джеффи Бенсону! Он же первый в чартах «Билборда» со времен Майкла Джексона!

Я скосила глаза на Дону и увидела, что выглядит она так же шокировано, как звучит ее голос. Я тут же перевела взгляд на дорогу.

— Я же тебе говорила, как серьезно я отношусь к нашему отдыху. Я еще от двух предложений работы отказалась. Чем же Бенсон такой особенный?

Тут даже у Эммы, лицо которой я видела в зеркальце заднего вида, взгляд стал изумленный.

— Но он… ДжеффиБенсон.

— У него уже четыре телохранителя, причем двое из них — бывшие стартеры из «Raiders». [15]Марлон Брейвертон играл лайнбекером в матче «Pro Bowl». [16]Он такого роста, что я, когда стою с ним рядом, смотрю на его пупок. Зачем я сдалась Бенсону?

— Ну… О тебе уже столько всего написали, подруга. Ты теперь — хитовая телохранительница. Погоди, вот мы вернемся, и посмотришь, сколько у тебя будет предложений поработать в календаре.

Я с трудом распрямила спину.

— Вряд ли это поможет мне расслабиться, Дона.

— Ох. Да. Верно подмечено. Ну… что ты думаешь насчет цветов от Бруно?

Вопрос Доны прозвучал лукаво, но одновременно с вызовом. Она решила меня подколоть.

Я вздохнула. При всем том мне очень хотелось улыбнуться. Мы уже были на пороге — собрались уезжать на курорт, и вдруг является посыльный с вазой, в которой не меньше двух десятков алых роз. Розы были прекрасны. Нет, больше того: они были великолепны. Но они никак не могли поместиться в нашей машине — минивэне, взятом напрокат и битком набитом нашими сумками и моим рабочим чемоданом. Я всегда беру с собой целый арсенал, тяжелые ботинки и смену одежды. Потому что, невзирая на самые лучшие планы, жизнь моя порой выкидывает непредсказуемые фортели. Чемодан, о котором я говорю, изготовлен из тяжелой прочной стали и имеет три замка. Поднять его могут только двое крепких мужчин — или одна хрупкая женщина, наделенная вампирской силой. Дона пыталась уговорить меня оставить чемодан дома.

А я, в свою очередь, пыталась уговорить ее оставить хотя бы одну из трех объемистых косметичек. Тупиковую ситуацию разрешила Эмма. Она предложила мне отвезти цветы моей бабушке, чтобы они не завяли и не помялись за время долгой дороги до спа-курорта. Предложение было хорошее, но теперь, когда мы ехали к дому моей бабушки, Эмма то и дело плевалась листьями, потому что ваза с розами заняла почти половину заднего сиденья.

Квартал для пенсионеров «Глейдз» на Парк-Роуд не был типичным многоквартирным комплексом. Это было сочетание дорогого дома для престарелых и отдельных групп элегантных бунгало для инвалидов. Тут имелось даже небольшое поле для гольфа, посещаемое еще более богатыми пожилыми людьми. Повсюду виднелись бассейны, фонтаны и сады.

Бабушка жила в бунгало для инвалидов… но не потому, что она та уж нуждалась в посторонней помощи, а потому что хотела жить рядом со своими знакомыми. Там жила Ань Лонг, ba nyi [17]Доны — то есть бабушка по отцовской линии, а еще — несколько прихожанок из церкви, которую посещала бабушка. В каждом из соединенных между собой одноэтажных таунхаусов было две спальни и маленькая кухня. По всем помещениям дома было легко перемещаться тем, кто пользовался ходунками или инвалидными колясками. Бабушкин дом был значительно меньше того, в котором она жила долгие года, но ей здесь нравилось. Мы с подругами пошли к дому по гладким бетонным дорожкам, вившимся среди зелени. Бабушка встретила нас улыбкой.

— О! Какие красивые цветы, куколка. От кого они?

— От Бруно. Похоже, он подлизывается.

Бабушка вздернула брови и снова залюбовалась розами.

— Еще бы. Начало неплохое. Но ты его помаринуй несколько дней и только потом дай знать, что цветы получила. Пусть знает, что тебя не так-то легко купить.

У меня отвисла челюсть. В буквальном смысле. Это было так не похоже на все советы, которые бабушка давала мне прежде, что ее слова меня ошеломили. Когда ребята дарили мне цветы в школе, бабушка ворковала и кудахтала, какие они красивые, и настаивала, чтобы я немедленно звонила мальчику и благодарила.

— А у меня от этой карточки до сих пор мороз по коже, — заметила Эмма, и я не стала с ней спорить. Она извлекла маленькую белую карточку из высокого пластикового зажима, спрятанного среди цветов, и прочитала вслух с театральным утрированием, прижав руку к сердцу:

— «Селия, прости меня за все. Я так виноват. Теперь я понимаю, почему ты была так обижена. Ты была права. А я ошибался. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Я приезжаю в Калифорнию и хотел бы с тобой повидаться. Прошу тебя. Позвони мне. Бруно». — Эмма вздохнула. — Ну просто предпоследняя сцена из мелодрамы. Ах-ах.

Да, когда я читала эту карточку, сердечко у меня слегка затрепетало, и мне захотелось сразу же позвонить Бруно и прокричать в трубку: «Да! Конечно, я хочу тебя увидеть!»Но потом реальность взяла свое.

— Не так все просто, Эм.

Я зажмурилась, пытаясь не обращать внимания на то, как сосет под ложечкой. То ли настала пора выпить очередной коктейль, то ли до меня начала доходить вся серьезность проблемы.

Похоже, бабушка поняла мои чувства.

— Эмма, милая, жизнь не всегда похожа на киношные мелодрамы. Я, так же как и ты, видела все отношения Селии с этим мужчиной. Они были помолвлены, поэтому я следила за ними внимательно. Слова он говорил правильные, но его поступки слишком часто расходились со словами. Хотелось бы верить, что он изменился. Очень хотелось бы, потому что я думаю, что он действительно любит Селию. И эти розы — очень хороший первый шаг. Он пишет, что все понимает. Но кто знает, долго ли продлится его понимание?Именно это и должен теперь доказать. Что он способен принять Селию такой, какая она есть.

Эмма осунулась. Дона шагнула ко мне и сжала мою руку.

— Мне так жаль, Селия. Я знаю, как больно он тебя ранил.

Вот в этом и была суть проблемы. Боль не ушла по сей день. Мне так хотелось, чтобы все у нас сложилось хорошо… отчаянно хотелось. Но Бруно был самим собой, и я не могла уповать на то, что он изменится. Он был старомодным итало-американцем, свято верившим в такие понятия, как дом и семейный очаг. Женщина должна была наполнить его дом детьми, смехом и любовью. Для Бруно это было важнее всего на свете. Он вырос в такой атмосфере и желал этого для себя. Я уважала его стремления, но для себя видела в жизни не такую роль. По крайней мере, сейчас.

В данный момент моя цель в жизни состояла в том, чтобы оберегать людей. Это моя профессия, я этим зарабатываю на жизнь, и более того: мне нравится подвергать себя опасности. Когда это необходимо, я с легкостью забываю о доме и семейном очаге. Эти два мировоззрения не слишком хорошо сочетаются. На самом деле, я не хотела, чтобы Бруно менялся. И я знала, что он питает ко мне точно такие же чувства. Наши отношения всегда строились на нелегком мирном договоре, как бы нам обоим ни хотелось в этом признаваться.

— Кто угодно может измениться, — произнесла Эмма после долгой паузы. — Я в это искренне верю. Если этого очень хочешь и будешь изо всех сил стараться, сможешь стать другим.

Эти слова она выговорила тихо, но страстно. В них было что-то глубоко личное. Даже немного странно было их услышать.

Эмма говорила не только о Бруно, и мы все это понимали. Когда тебя запятнал демон, от этого не так просто избавиться — как мне никуда не деться от своих клыков. Главным, почему мы решили отправиться в это путешествие, была попытка убежать от своих столкновений со смертью и кое-чем похуже смерти.

Моя бабушка подошла к Эмме и крепко ее обняла.

— Конечно, люди могут меняться, детка. Просто нужно время и желание. Нужно так этого хотеть, чтобы все прочее стало не важно. А еще важно, чтобы люди помогали тебе, не давали сбиться с пути.

Я поняла, что теперь бабушка говорит не о Бруно и даже не об Эмме. Она говорила обо всех нас, но, как мне показалось, больше всего — о моей матери.

Господи, ну и компания у нас подобралась.

— Ладно, — проговорила я после долгой паузы. — Я ему позвоню. Обещаю. Но на следующей неделе, хорошо? А сейчас нам предстоит уик-энд под девизом «Мужчинам вход воспрещен».

Эмма высвободилась из объятий бабушки и просияла, а бабушка улыбнулась мне полупечальной улыбкой, которая яснее всяких слов сказала мне: «Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось». Бабушка была единственной константой в моей жизни, единственным человеком, на которого я по-настоящему могла рассчитывать.

Дона тряхнула руками, стараясь сбросить напряжение.

— А скажите, Эмили, как вам уроки «тай-чи»? [18] Ba nyiговорит, что у вас большие успехи.

Что? Бабушка Доны взялась обучать мою бабулю гимнастике «тай-чи»? А она мне ничего не говорила.

Бабушка рассмеялась и грациозно шевельнула рукой. Она закончила движение, повернув ко мне ладонь.

— О да. Уже несколько недель. Насколько же лучше у меня стали гнуться суставы! Ань — прекрасный учитель. — Бабушка прошла мимо меня и направилась к двери своей квартиры. — Но нам нужно унести эти розы подальше от солнца. Прошу вас, входите.

Я была удивлена, увидев Пили, которая сидела на бабушкином диване с чашкой чая. А я знала, что бабушка чай недолюбливает. По журнальному столику были разбросаны яркие буклеты с картинками, изображавшими разные экзотические места. Дона радостно захлопала в ладоши.

— О! И вы тоже собираетесь куда-то ехать? Не сомневаюсь, вы чудесно проведете время.

Вот как? У меня вдруг возникло неприятное ощущение, что от меня что-то скрывают. Я вымученно улыбнулась и подтолкнула Дону плечом.

— Пожалуйста, помоги мне с этими розами. Пойдем в кухню, хорошо?

Дона непонимающе глянула на меня, а я одарила ее патентованным взглядом типа: «Мне надо с тобой поговорить. Срочно».

— О! Конечно. Да, надо обязательно подрезать кончики, а то ведь розы уже давно в вазе.

Она всегда отличалась понятливостью.

Бабушка села за столик и взяла чашку.

— Садись, Эмма. Выпей чаю. Селия, ножницы для обрезки цветов — в ящике рядом с плитой, а мусорное ведро — под раковиной.

— В чем дело? — тихо спросила Дона, когда мы с ней принялись обрезать стебли роз под холодной проточной водой. — Ты из-за чего-то расстроилась?

Я шумно выдохнула и прошептала в ответ:

— Не знаю. Пытаюсь понять, что происходит. Я про «тай-чи» ни сном ни духом, а ты знала. Вдобавок, похоже, тебе все известно про туристические буклеты. Пожалуй, это я должна спросить, что происходит.

Дона пожала плечами.

— Ты в последнее время была занята по уши, а ей одиноко. Порой она звонит в офис просто для того, чтобы поболтать. Я предложила своей бабушке поучить ее «тай-чи». Эмили нужно было чем-то заняться, поскольку большее из того, что тут происходит, ей не очень нравится. С ней дружит Пили и моя бабушка. За последние недели они очень сблизились. Я так думаю, что Пили не только ясновидящая, но еще и эмпат. Она внушает Эмили, что надо думать о будущем, строить планы, а не только жить прошлым.

Я начала ставить обрезанные розы в вазу.

— Почему она мне ничего об этом не говорила?

Дона вздохнула, обернулась и облокотилась о стол.

— Честно? Тебе стоит об этом поговорить с Пили. Она знает гораздо больше, чем я. Пусть твоя бабушка покажет мне и Эмме сады. На самом деле я их уже видела, но я схожу за компанию. А у тебя будет время поговорить с Пили.

Не дав мне ответить, Дона вернулась в гостиную.

— Эмили, вы не могли бы показать мне и Эмме розовый сад? Мне кажется, Селии и Пили будет приятно немного поболтать и повспоминать о жизни на острове сирен.

Вот так мы с Пили остались наедине. Я села на красивую гобеленовую диванную подушку и устремила взгляд на хрупкую старушку-полинезийку.

— Ну… Пили. Как вам нравится жизнь пенсионерки?

Она улыбнулась так спокойно и ласково, что у меня непроизвольно расслабились мышцы.

— Не стоит тратить время на пустые разговоры, Селия. Я знаю, ты думаешь о бабушке — гадаешь, что происходит, и это можно понять. Она не хотела волновать тебя, потому что знает, что у тебя своих забот по горло. Ты так мало говоришь о своих проблемах, что и у других пропадает желание рассказывать тебе о своих бедах. Прошу тебя, только не считай, что я тебя осуждаю. Но ты должна помнить, что твоя бабушка тяжело пережила смерть своего духовника, весть о смертельном проклятье и все, что произошло с тобой и ее дочерью. Вдобавок недавно ей пришлось покинуть единственный дом, в котором она прожила всю свою сознательную жизнь. Ей нужно было время привыкнуть. Время, чтобы начать жить по-другому — как начала ты.

У меня вспыхнули щеки, засосало под ложечкой. Я не могла поверить, что все это мне самой не пришло в голову. Бедная моя бабуля!

— Не знаю, что сказать. Думаете, мне стоит отменить поездку и побыть с ней какое-то время?

Пили снова заботливо улыбнулась и прикоснулась к моей руке.

— Нет-нет. Тебе самой нужно время на восстановление, как и Эмили. Меня немного встревожило то, как сильно она привязалась в последнее время ко мне и Ань, вот я и предложила, чтобы она немного занялась собой — завела новые знакомства, позанималась чем-то таким, чего никогда не делала прежде. У нее прекрасное здоровье, она переживет многих своих сверстниц. Но она потеряла так много друзей и близких, что потери можно восполнить только за счет новых знакомств, нового опыта. — Пили похлопала меня по руке, но я не утешилась. — Ты только не волнуйся. Я изо всех сил стараюсь отправить ее туда, где ей не будет нужно постоянно переживать за тебя и Лану. Чтобы у нее полегчало на сердце, мы должны чем-то занять ее ум и руки.

«Она потеряла столько друзей и близких».Ох.