Пейзаж при закате солнца

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Я солгал тебе, Тэш, — наконец-то признался Том. Его голос был серьезным, а взгляд мрачным. — Не спрашивай меня, почему. Думаю, что я просто запаниковал.

Солгал? Ее дрожащая рука чуть не расплескала ром.

— Что ты хочешь сказать этим? — Ее глаза сузились. Неужели Том изменял ей с первого дня их встречи?! Даже когда заявил о своей бессмертной любви, прося стать его женой?

— Я лгал, когда говорил, что спутался с другой женщиной в Сиднее. О том, что влюбился в другую. — Он наклонился ближе, словно желая удостовериться, что до нее дошел смысл этих слов. — Я не встретил никого, с кем бы мне захотелось завести роман. Ни в Сиднее, ни где-либо еще!

Казалось, что на несколько секунд ее сердце остановилось. Конечно, он лгал. Но не тогда, а сейчас! Что он опять задумал? Зачем пытается заставить ее поверить в то, что женщина, ради которой он ушел от Наташи, никогда не существовала? Возможно, это очередная хитрая уловка, чтобы снова завоевать ее сердце. Отчаянная, бессмысленная уловка.

Она глубоко вздохнула. Во рту вдруг пересохло, легким, казалось, не хватало воздуха.

— Хотя для меня это больше не имеет значения, хочу, чтобы ты знал: я не верю тебе. Всего два дня назад ты уверял меня, что из твоего романа ничего не вышло. А сейчас ты ждешь, что я поверю, будто той женщины никогда не существовало? Ты лжец, Том Скэнлон! Патологический врун! Ты не можешь обходиться без обмана и фальши!

— Поверь, сейчас я говорю правду, — спокойно убеждал он. — Другой женщины не было. С тех пор, как мы с тобой расстались, Тэш, у меня вообще никого не было. Мне очень жаль, что я когда-то заставил поверить тебя в обратное.

— Зачем же ты врал мне? Помнишь, что ты говорил? «Это поразило меня, словно гром среди ясного неба». А сейчас ты заявляешь, что это все сплошная выдумка?

Том громко простонал.

— Все, что я тогда говорил, было… Черт побери, Тэш, что я тебе сделал? — выругался он.

— И вправду, ты оказал мне огромную услугу! — воскликнула она. — Сам оборвал связь между нами, прежде чем я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я рада, что ты освободил меня, — солгала она.

— Но это правда, Наташа! У меня не было другой женщины с того дня, как я повстречал тебя!

На этот раз он не назвал ее Тэш, очевидно не желая злить или причинять ей еще больше страданий.

— Я иду спать, — пробурчала она, вставая. Жаль, что здесь нет палатки, где можно скрыться, и двери, которую можно захлопнуть у него перед носом!

— Разумеется, Наташа, но сначала тебе придется выслушать все, что я собираюсь рассказать. Если тебе, конечно, хочется спать около костра, а не в кустах.

— Ублюдок! — огрызнулась она.

— Ты права, — тяжело согласился он. — Но я не собирался… правда, Тэш. Я просто хотел освободить тебя, дать понять, что ты свободна.

— Скорее, ты сам хотел освободиться от обязательств. — В ее глазах светилось презрение.

Том склонил голову.

— Хорошо. Освободить нас обоих. Я струсил, — признал он в конце концов. — Тогда я не думал, что смогу довести начатое до конца. Брак… Обязательства… В болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. — Когда я позвонил из Сиднея, ты с достоинством приняла эту новость. Обещала ждать меня… Предлагала дать мне столько времени, сколько мне могло понадобиться. Но тогда я не предполагал, что время способно что-либо изменить. — Том протянул к ней руки. Его умоляющие глаза искали ее взгляд. — Я не хотел, чтобы ты ждала меня, Тэш. Чтобы надеялась, что я выброшу это из головы и однажды вернусь. Тогда мне не хотелось вселять в тебя даже самые призрачные надежды. Я предпочел солгать, что встретил в Сиднее другую девушку. Но все это ложь, Тэш. Поверь мне! Кроме тебя, у меня никого не было…

Острая боль пронзила ее сердце.

— Ты заставил меня возненавидеть тебя, Том!

— Тогда я и хотел, чтобы ты возненавидела меня, — пробурчал он, кивнув. — Я не мог допустить, чтобы ты страдала из-за меня или даже просто продолжала думать о человеке, который тебя недостоин. Тогда я не думал, что когда-нибудь вернусь, и действительно верил, что тебе будет лучше без меня. Очевидно, у меня помутился рассудок.

— А сейчас ты изменил свое мнение! — выпалила она. — Ты на самом деле веришь в то, что после всего этого… после того, как ты обманул меня… унизил… причинил столько страданий… — Ее голос дрожал, каждое слово признания давалось ей с трудом. — Ты думаешь, я захочу, чтобы ты снова вернулся в мою жизнь, пусть даже в качестве друга?! — Она бросила на него подозрительный взгляд. — Или, может быть, тебе просто нужно мое прощение? Ну, так ты можешь вздохнуть спокойно.

— Нет, Тэш. Ничто не может оправдать моей вины перед тобой. Я причинил тебе столько страданий!..

— Послушай, давай забудем об этом, а? И перестань называть меня Тэш! Ты признался в своих грехах. Теперь можешь спать спокойно. Твоя совесть чиста. — Она рассмеялась, но смех ее показался невеселым. — Ты просто струсил, вот и все! И такое бывает. Ты не первый мужчина, который испугался обязательств и запаниковал при мысли о том, что вот-вот потеряет свободу и независимость. И вовсе не обязательно было придумывать другую женщину, чтобы разорвать нашу помолвку. Жаль, что ты считаешь меня такой непонятливой и бессердечной. — Наташа сделала большой глоток рома. Слишком большой и слишком быстро. Она тут же поперхнулась и начала кашлять. Том протянул руку.

— Не прикасайся ко мне! — завопила она, отскочив. Она не могла больше выносить этот бесполезный разговор. Нужно немедленно уйти от Тома. — Уже поздно! Я собираюсь немного поспать. — Она развернула спальный мешок. — Ты будешь спать с этой стороны от костра, а я с другой.

— Как скажешь…

Больше никаких извинений, никаких просьб. В духе Тома Скэнлона. Он сказал все, что хотел, и дал ей время переварить информацию. Несомненно, он доволен тем, что ему наконец удалось облегчить душу.

Прошло много времени, прежде чем Наташе удалось уснуть. Ее беспокойный сон был вскоре нарушен пронзительным криком какой-то птицы. Наташа заткнула уши, но посторонние звуки не давали ей покоя, отбирая последнюю надежду снова заснуть.

Она услышала, как зашевелился Том, очевидно разбуженный какаду, которые загалдели на дереве где-то совсем близко.

Слава богу, птичьи крики продолжались недолго, но сон уже был перебит. Наташа вылезла из спального мешка и потянула затекшие мышцы.

— Доброе утро, — приветствовал ее Том. Он сворачивал свои постельные принадлежности. — Хочешь фрукты и крекер на завтрак? Прости, но это все, что я могу предложить.

— Спасибо, вполне достаточно, — ответила Наташа вежливо, но в то же время отчужденно. — Сразу после завтрака я хочу отправиться назад. Надеюсь, мы попадем в палаточный лагерь к ланчу. Если ты не забыл, мы едем в Желтые Воды и пробудем в Коинде пару дней. — В лагере будет душ, туалет и питьевая вода. Но самое главное — там будет много людей.

— Хорошо. В Коинде я смогу заправиться и пополнить запасы продуктов.

— А я позвоню отцу, — рассуждала она вслух. Он и глазом не моргнул.

— Отлично. Передай ему от меня привет. Надеюсь, он чувствует себя лучше.

Наташа сдвинула брови. Ей до сих пор казалось невероятным, что отец повел себя так коварно.

Никто из них не заводил разговор о вчерашнем признании Тома ни утром, ни в течение всего дня. Наташа всю дорогу оставалась холодной и отчужденной. Она немного отошла, только когда они направились в Коинду. Интересуясь особенностями здешних мест, она даже попросила Тома остановиться, чтобы сделать несколько фотографий.

Они перекусили в Коинде. Затем Том отправился за продуктами в супермаркет, а Наташа решила позвонить отцу. К телефону долго никто не подходил, и она уже собиралась повесить трубку, полагая, что тетя Эдит, возможно, отправилась за покупками, а ее отец все еще болен и лежит в кровати. Но потом Наташа услышала щелчок, и в трубке раздался хриплый мужской голос:

— Галерея Бил.

— Папа, у тебя появился голос!

— Нат, это ты?!

Она не могла понять, какие чувства сквозили в его голосе: удивление, радость или осторожность? Или, может быть, досада оттого, что он ответил на этот звонок? Наташа не стала ждать, пока он спросит, как она ладит со своим бывшим женихом.

— Как ты себя чувствуешь, пап? Как твоя подагра? Почему ты так быстро вернулся в галерею? Где тетя Эдит?

Чарли предпочел сначала ответить на самый легкий вопрос.

— Твоя тетя пошла в аптеку, чтобы купить лекарства.

Аптека… Наташа почувствовала укол вины. Аптека Уоррена. Бедняга Уоррен! Если бы он только знал, как она использовала его, заявляя Тому, что Уоррен «особенный». Ее отец, разумеется, придерживался другого мнения. Он лишь вздохнул с облегчением, когда она перестала встречаться с этим парнем. Чарли так и не сблизился с молодым фармацевтом. Сдержанный, серьезный Уоррен был, по мнению старика, недостаточно энергичным, недостаточно обаятельным.

— Тебе все еще нужны лекарства? — обеспокоено спросила Наташа. Неужели отцу стало хуже?

— По правде говоря, Эдит отправилась в аптеку, чтобы купить лекарства себе, а не мне. Ты же знаешь, у нее весной всегда обостряется аллергия. Нат… как у тебя дела? — Сейчас в его голосе явственно слышалась нотка беспокойства.

— Сначала расскажи, как ты, отец, — уклонилась она от прямого ответа, заставляя его теряться в догадках. Ничего, пусть помучается, он вполне заслуживает этого! — Когда я последний раз разговаривала с тетей Эдит, ты мучился от ларингита. Но сейчас, судя по голосу, у тебя все в порядке, ты даже вернулся к работе в галерее. По-моему, выздоровление произошло как-то слишком быстро. — Наташа замолчала, гадая, как Чарли начнет оправдываться.

— Ты ведь знаешь, что ларингит не затягивается, да и приступы подагры проходят быстро, — отмахнулся отец. — Таблетки, которые мне прописал врач в последний раз…

— Ну что ж, отлично! Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. — Было очевидно, что Чарли и не собирается ни в чем признаваться. Может быть, прямой упрек застигнет его врасплох? — Как это у тебя хватило наглости попросить Тома Скэнлона занять твое место в поездке! — бросилась она в атаку. — Не могу поверить, что ты такой…

— Я знал, что он позаботится о тебе, Нат, — тут же начал оправдываться Чарли. — Ведь я не ошибся, правда?

Наташа лишь тяжело вздохнула, вспоминая вчерашнего дикого буйвола. Да, в чем-то отец оказался прав. Ведь это Том предупредил ее о крокодилах, когда она захотела вечером искупаться в озере. Он готовил еду на них двоих и постоянно напоминал ей пить больше воды. Он отлично ориентировался в чащобах парка и не раз спасал ее от опасности, грозящей из-за каждого куста. Наташа подумала о его профессионализме, его силе и выносливости, о его постоянном присутствии рядом…

— Это не относится к делу! — сердито заявила она. — Тебе ли не знать, сколько боли он причинил мне в прошлом и какого я о нем мнения! И, несмотря на это, ты…

— Видишь ли, Тому позарез нужна была возможность уладить все разногласия между вами, милая…

Наташа затаила дыхание.

— И поэтому вы придумали этот план?.. Вы оба?..

В телефонной трубке раздался кашель.

— Прости, милая, — пробурчал Чарли. — Мне нужно принять лекарство. Дай ему шанс, Нат. — Все еще кашляя и бессвязно что-то бормоча, он повесил трубку.

— Ну, как твой отец? Ты звонила Уоррену?

Наташа повернулась. Том только что вышел из магазина и, неся в руках два полных пакета с продуктами, приближался к ней. На его губах играла улыбка, в глазах прыгали чертики. Наташе показалось, он отлично знает, что она разговаривала не с Уорреном.

— Днем Уоррен обычно работает, — пробормотала она. — Лучше позвоню ему вечером, когда он освободится и мы сможем поболтать. — Она улыбнулась, желая, чтобы в ее глазах появились такие же озорные искорки, что и у него. Но улыбка ее получилась вымученной, а взгляд выражал не радость, а настороженность.

Она вздохнула. Том излучал такую жизненную энергию и самоуверенность, что мысли о другом мужчине напрочь вылетали из ее головы. Не говоря уже о том, чтобы изображать из себя влюбленную в другого женщину.

— Я помешал тебе, Наташа? — Он поднял брови. — Если ты захочешь позвонить своему другу сегодня вечером, обещаю тебе не мешать. Пойду, поброжу где-нибудь в кустах, чтобы вы смогли поворковать всласть. Конечно, при условии, что ты придешь мне на помощь, если какой-нибудь дикий зверь решит меня растерзать.

Наташе понадобилось немало усилий, чтобы не отвести взгляд. Интересно, намекает ли Том на то, что им предстоит провести еще одну ночь бок о бок? Или, как всегда, насмехается над ней?

— Я только что разговаривала с отцом, — спокойно сообщила она.

— Рад за него. Я же говорил, что с ним все будет в порядке.

Она сжала губы. Ни единого признака вины или смущения! Том мастерски обманывает людей, ей ли не знать об этом! Он солжет и глазом не моргнет!

Но сейчас ее не так уж легко провести. Наташа собралась с духом и выпалила:

— Я выяснила, что именно ты втянул моего отца в эту авантюру, ты хотел обманным путем вновь проникнуть в мою жизнь… Какой же ты негодяй, Том Скэнлон! — Она замолчала, но ее глаза продолжали обвинять его, требуя ответа. Требуя правды.

У него хватило наглости не отвести взгляд!

— Неужели это и впрямь так ужасно, что я предпринял несколько безобидных попыток, чтобы сблизиться с тобой? Когда-то мы были близки… очень близки — до тех пор, пока я все не испортил. Разве то прекрасное чувство не стоит того, чтобы попытаться пережить его снова? — Сейчас его голос звучал без насмешки, без иронии, даже как-то печально. По правде говоря, Наташу потрясла его откровенность.

— Итак, ты признаешь?.. — неуверенно спросила она. — Признаешь, что ты и мой отец…

— Я заплатил бы любую цену, чтобы исправить то зло, которое я причинил тебе, Наташа, — тихо сказал он.

Наташа! Ни Нат, и уж тем более ни Тэш. Она глубоко вздохнула, ее тело охватила легкая дрожь.

— Не могу поверить, что мой отец согласился на такой коварный и жестокий план! — Ее голос дрожал от нарастающего возмущения и гнева. Испытать такое унижение!

— Я хотел исправить то зло, которое причинил тебе, а не добавлять новых страданий, — серьезно уверил ее Том. — Послушай, успокойся и просто наслаждайся поездкой. Я пойду, положу продукты в холодильник, пока они совсем не испортились на такой жаре. Нам пора отправляться в Желтые Воды, не забыла? Сегодня вечером у нас будет отличный ужин.

Сегодня вечером… Еще одна ночь наедине с ним. Теперь, когда она знает, что он специально спланировал эти две недели наедине с ней… при помощи ее собственного отца! Наташа снова вздрогнула от нарастающего гнева. Но не только гнев наполнял ее душу. Она отказывалась думать о других чувствах, вновь заявивших о себе.

Когда они, наконец приехали в Желтые Воды, Наташа перестала размышлять о признании Тома. Слишком много нужно сделать и слишком много увидеть. Том спустил на воду свою алюминиевую прогулочную лодку, и они направились к озеру, покрытому лилиями.

Это озеро произвело на Наташу поразительное впечатление. Сплошной ковер великолепных белых, розовых и желтых лилий. А сколько птиц! Некоторых она видела впервые в жизни — как тех, например, с длинными шеями, или этих маленьких птичек с красными хохолками, которые спокойно ворковали, не обращая на них никакого внимания. Наташа восторженно вздохнула, когда одна из цапель с легкостью перешагнула на своих длинных и тонких ногах через лилии.

В то время, как Том ловил баррамунди, самую распространенную рыбу, Наташа, как сумасшедшая щелкала фотоаппаратом. Сегодня она захватила с собой акварельные краски и вскоре потянулась за бумагой, тут же целиком и полностью отдавшись рисованию. Шляпа с широкими полями защищала ее лицо от палящего солнца, но Тому постоянно приходилось напоминать ей, чтобы она пила больше воды.

Несмотря на жару и опасность наткнуться на крокодила, Наташа почувствовала, что напряжение, мучившее ее уже несколько дней, постепенно ушло. Стая уток, ныряющих в поисках маленькой рыбешки, проплыла мимо них. Стрекозы мелькали в воздухе в погоне за насекомыми, и солнечный свет играл на их прозрачных крылышках. Пчелы то и дело перелетали с цветка на цветок, стараясь собрать как можно больше нектара.

— Комары здесь особенно беспощадны, — предупредил Том. — Возможно, тебе следует нанести побольше защитного средства.

Но Наташа, упиваясь поразительным видом озера, покрытого лилиями, и стараясь запечатлеть всю эту красоту на бумаге и пленке, была слишком занята, чтобы думать о каких-то там комарах.

— Послушай, давай я сделаю это. — Том наклонился вперед, чтобы побрызгать средством от комаров ее руки и лодыжки. Затем он нанес его на свои ладони и потер ее щеки, лоб и шею. Его нежные прикосновения напоминали ласку.

— Спасибо, — любезно поблагодарила она, вздрагивая при каждом его прикосновении. Черт побери, почему он так действует на нее? Неужели Тому Скэнлону никогда не суждено внушать ей отвращение? Недовольная собой, она отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнули ее щеки.

— Ой! — вдруг закричала Наташа, вытаращив глаза. — Посмотри! — Она указала рукой на воду. Зловещий на вид крокодил показался среди листьев лилий.

— Это всего-навсего детеныш. — Том снисходительно улыбнулся.

— Детеныш? — не поверила Наташа. — Да он, по крайней мере, шесть футов длиной!

— Вероятно, он вырастет еще на шесть футов или даже больше, — заверил ее Том, довольно беззаботно добавив: — Крокодилов, которых следует опасаться, не так-то легко увидеть. Они до последней секунды остаются под водой и могут появиться в любой момент, что обычно приводит к довольно печальным последствиям.

Наташа вздрогнула, внезапно почувствовав себя такой маленькой и незащищенной в этом утлом суденышке. Хорошо еще, что лодка с мотором — в случае опасности можно быстро ретироваться.

Том успокаивающе похлопал ее по колену.

— Будем надеяться, что они сыты и ленивы сегодня и у них не возникнет желания причинить нам вред.

Вред? Девушка бросила на Тома проницательный взгляд, чтобы удостовериться, что он шутит. На его губах все еще играла озорная улыбка, но глаза закрывали широкие поля шляпы. Она надеялась, что он шутит. Разумеется, крокодилы не причинят им никакого вреда, если оставаться в лодке и не высовываться за борт. У нее нет желания даже опускать руку в воду!

Ближе к полудню они увидели огромных, взрослых крокодилов. Некоторые из них плавали между листьями лилий, другие — Наташа потеряла им счет — в тени деревьев недалеко от берега. Рядом проплыла стая кричащих уток. Казалось, что присутствие крокодилов их совсем не смущает и уж тем более не пугает.

Наташа подняла камеру и щелкнула.

— О, Том! Посмотри! — Она затаила дыхание, указывая на гигантского крокодила, который грелся на солнышке на берегу реки. Огромное животное не менее пятнадцати футов длиной предстало перед их взором полностью: от длинной зубастой пасти до могучего хвоста. Наташа сглотнула при виде чудовища. — Пожалуйста, остановись здесь! — шепотом попросила она. — Я хочу нарисовать этого здоровяка. Но прежде нужно сделать несколько фотографий на случай, если он вдруг решит скрыться из поля зрения.

Наслаждающийся покоем крокодил казался таким ленивым и сонным, что страх покинул ее. Сделав несколько снимков, она принялась рисовать, в то время, как Том с удовольствием ловил рыбу. Ему уже удалось поймать несколько баррамунди среднего размера, но он продолжал надеяться на большую удачу.

Как все интересно и как захватывающе! Занимаясь каждый своим делом, они подолгу молчали, казалось, никакие слова и не нужны. Наташа попыталась представить Уоррена в этом путешествии и не смогла. Рыбалка, ночлег в палатке и длительные походы по чащобам волновали Уоррена не больше, чем ее его поцелуи!

— Эй! На этот раз я поймал настоящую громадину! — Слова Тома заставили ее обернуться. Она увидела, как он, довольный, сматывает удочку. Он сел на свое место, широко расставив ноги. — Ну и ну! Не хочешь посмотреть на нее? — Еще одно мгновение, и огромная баррамунди оказалась над поверхностью воды. Том едва мог скрыть свой восторг. — Если мне удастся затащить ее в лодку, то у нас будет запас рыбы на целый месяц, — ликовал он, в то время, как мощная рыба, сияющая на солнечном свете, изо всех сил старалась соскользнуть с крючка. — Вот так-так! Обалдеть! Эй, что за… — Прямо под мечущейся баррамунди раздался взрывчатый всплеск воды, и в следующее мгновение гигантский крокодил с легкостью схватил огромную рыбу в свою широко разинутую пасть.

Наташа пронзительно завизжала.